Часть вторая 6 страница

Тело, только отошедшее от холодной воды, отозвалось судорогой. Колдун сжал зубы, чувствуя как быстро промокают штаны. Он нырнул глубже, от черных волос пробежало неясное золотистое сияние, коконом опутывая всего колдуна.

Он ушел еще глубже.

Тварь успела уйти с насиженного места, где устроилась на зимнюю спячку. Майорин знал, добровольно сифигла на сушу не выйдет. Пока есть мишень в воде, будет ловить ее там, дабы схарчить. Мишенью быть не хотелось, но сифиглу разбудил он…

Вода по правую руку стала теплее, в полусажени от колдуна, стремительно рассекая водную толщу, пронесся заряд раскаленной жижи, святящийся зеленоватым. Сифигла не мазала — загоняла.

Золотистое сияние всколыхнулось и начало раздуваться, делая человека в глазах твари в два раза крупнее. Глаза было четыре: два по бокам черепа, два на шишковатом лбу.

Майорин сильно забил ногами, уходя вправо — в гущу раскаленной воды. Брани, которой он обложил градоначальника, показалось недостаточно, хотелось еще и врезать промеж глаз.

Сифигла, извиваясь змеиным телом с рудиментарными лапами-плавниками, поплыла за колдуном, полукруглая беззубая пасть плотно сжата — там зрел следующий заряд раскаленной слизи. Колдун считал секунды, надеясь, что правильно соотнес размеры твари с предположительным возрастом.

Сифигла плюнула, вроде как подтверждая, что она старше, чем показалось на первый взгляд. В этот раз вода забурлила прямо под животом. Колдун с трудом подавил острое желание уйти вверх и продолжил плыть в заданном направлении. Сифигла беззвучно взвыла — жертва оказалась верткой и неправильно себя вела.

«Чтобы я еще раз подписался на доброе дело! — злился Майорин, ожесточенно работая руками. — Да я теперь меньше чем за полета золотых задницу не подниму, даже если вся Вирица во главе с Орником будет при смерти валяться!»

Водяная толща начала давить на уши, зеленые плети водорослей таинственно колыхались, будто в них пряталось еще несколько сифигл. Колдун задрал голову — сюда почти не доходил солнечный свет.

Здесь.

Золотистый морок начал стремительно съеживаться, контур дымки совпал с человеческим, полыхнул пламенем, на миг ослепив все четыре глаза сифиглы, и погас.

Колдун замер, тело начало медленно рваться на поверхность.

Легкие горели.

Сифигла задумчиво оглядела добычу, сочла пригодной в пищу и поплыла к колдуну.

Майорин прикрыл глаза, чувствуя, что готов хлебнуть воды, пытаясь сделать столь желанный вдох.

Полукруглая пасть широко распахнулась, серая слизистая часто сокращалась, готовясь разминать в кашу пищу. Майорин сглотнул. Слюна у сифигл разлагала плоть, а мелко сокращающиеся мышцы растирали ее в кашицу.

«Давай, — думал колдун. — Быстрее уже, ты же голодная!»

Пасть змеиным броском устремилась к колдуну.

«Раз!» — Майорин дождался мгновения, когда тварь не успеет отпрянуть назад.

«Два!» — Он кувыркнулся, уходя вниз, и резко оттолкнулся пятками от нижней челюсти сифиглы, заодно прикрывая раззявленную варежку.

«Три!» — Коварно скрытая сила вновь опутала тело, вырисовываясь узорчатыми рунами, испещрившими кожу.

Золотистый туман теперь был черным маревом, окутывая и колдуна и тварь. Сифигла задергалась, пытаясь вырваться из крепких пут заклинания.

Колдун чуть было не вздохнул. Внутри разливалась странная пустота — воздух кончился слишком давно. Он очень долго ждал момента, когда сможет прикоснуться к сифигле.

Темное марево постепенно рассеивалось, на дно мягко падали белоснежные кости.

Глаза колдуна закрылись, тело колыхалось, будто было одной из водорослей.

Поверхность пруда, покрытая толстой серой коркой, треснула, пропуская темную воду, корка начала таять, отдавая серным душком.

— Таки помер… — выдохнул лекарь, время действия чар немоты прошло, а подновить их Филипп позабыл.

Молодой чародей и Хорхе одновременно ринулись в воду, они уже стояли на изготовку, костеря колдуна.

Солен сделал шаг вперед, но подошедший эльф удержал парня за плечо:

— Двоих достаточно.

Казалось, не было мужчин очень долго, лекарь опять начал сетовать о трупах, загадивших водоем и потравивших всю рыбу, о вреде трупного яда вообще и для Истоковиц в частности. Видя как бледнеют Солен с Жаркой, эльф подошел к лекарю и прошептал тому что-то на ухо. Лекарь заткнулся и поспешил отойти подальше.

Первым вынырнул Хорхе, жадно задышал, хватая ртом воздух. Он завалился на спину и греб одной рукой, второй придерживая синюшное тело утопленника. За ним появился Филипп, у того рука была занята плоским змеевидным черепом, размером со средний ушат. Череп явно был довольно тяжелый и тянул чародея ко дну, но расстаться с находкой он ни за что не согласился бы. К воде тут же ринулся градоначальник со свитой. Свита гомонила, староста прикрывал ладонью обугленную по краям дыру на ватном кафтане.

— А я говорю, мало ли что на дне валяется? Гляди, какой белый, давно небось лежит! — важно вещал староста, жестикулируя рукой.

Дыра на кафтане зияла розовеющей на холоде кожей, в толпе позади говоривших раздались сдавленные смешки. Староста поспешил закрыться. Смешки стали громче — ладонь полностью не могла прикрыть дыру, а стоять с двумя руками, прижатыми к заду, было еще потешней, чем просто с дырой. Староста это понимал, но ничего поделать не мог. Посланный за другим кафтаном служка где-то затерялся, а одежки свиты на бочкообразного старосту не лезли, треща по швам.

Был еще один выход — попросить о помощи чародеев, но он как раз и занят был тем, что с теми самыми чародеями переругивался, жмотясь на объявленную ими цену.

— Это заклинание такое, — в который раз начал Филипп, тихо заводясь.

Хорхе, занятый тем, что помогал Майорину отхаркивать воду, тихо фыркнул. Ротозеи перестали хихикать и замолчали.

— Сейчас покажу, есть претенденты? — Филипп приглашающим жестом обвел толпу. — Ну же, этот милсдарь мне не верит, а если я лгу, то зачем бояться?

— Тебя там не было! — предъявил последний аргумент староста. — А он пока только кашляет. С чего мне верить?

Майорин выругался, не переставая кашлять, с водой изо рта пошла кровь — легкие он надорвал.

— Ни медяка не получите!

— Сукин кот! — пробубнил Хорхе под нос. — Вот сукин кот!

— Просто идиот, круглый, — выкашлял колдун. — Источника больше нет. Так что недолго ему в старостах ходить.

— Хватит болтать. Кровью изойдешь! — перебил его воин, колдун ссутулился. Мертвенная синева перешла в неестественную бледность.

— Эй! Мужики! — Знакомый лекарь, встретившийся им вчера в корчме, приветливо замахал руками. — Грузите его сюда, в лазни его окунем, снадобье дадим, водички целебной.

— Не надо меня никуда окунать, мне хватило… — бормотал Майорин, вяло сопротивляясь цепким рукам, тащащим его на носилки. — И водички тоже…

— Ну-ну. — Кто-то заботливо накрыл его суконным отрезом, резко пахнущим кошачьей мочой. Где-то на периферии Филипп продолжал лаяться со старостой, теперь явно перетягивая канат на себя.

Майорин приоткрыл веки и столкнулся с серо-зелеными глазами эльфа. Велор стоял приобняв за плечи подопечную.

— Прости! Сдуру ляпнул! Да кто же в своем уме поверит, что такое вообще может водиться на земле. Ну кадушка, а не череп! Это что за тварь с таким кумполом! Эй! Колдун! Милсдарь Филипп! Куда? А источник?

— Потом. — Филипп отжал мокрые волосы, с сожалением посмотрел на теплую сухую куртку, взял ее в охапку и зашагал к городской стене, оставляя за собой на земле беспорядочный след из вереницы капель.

— Можно ли вернуться? А если можно, то вернешься ли ты? Или от тебя останется только оболочка, призрак… Знаете поговорку? Нельзя дважды войти в одну реку… Останутся берега, деревья, кусты, но вода… вода утечет, и мы уже зайдем совсем в иную реку. Да и мы ли? Ведь с той поры, как наши тела омывала та вода, из нас тоже утекло много воды, а в нас влилось…

— Зачем ты мне это говоришь, сударыня?

— Не знаю… Мне больше некому это сказать… А вы опять стоите здесь. Опять стоите рядом на стене, мешаете мне думать.

— Мешаю мечтать, как за тобой прискачет твой брат, твой наставник, твой отец или твоя мать? Мешаю?

— Мешаете. Зачем вам все это? Химеры, война, опыты? Что вы приобретете? Славу, земли или смерть? Чего вам не хватало? Зачем все эти жертвы? Эти дети могли вырасти, стать родителями, они могли полюбить или возненавидеть, могли жить, радоваться, страдать. Вы лишили их выбора…

— Выбора? Не смеши меня, Айрин. Какой выбор может быть у селянина? Пахать или не пахать сегодня? Напиться в корчме или пойти домой и трахнуть жену? О каком выборе ты говоришь, выбор — привилегия людей образованных и знатных, людей, способных мыслить.

— Тогда… — Она на миг задумалась, привычно накручивая на палец кончик косы. Кончик был совсем светлый, сильно отличающийся от макушки. — Тогда зачем вы лишили выбора меня? Или я недостаточно умна? Может, я тоже всегда выбираю между корчмой и возможностью быть… быть… трахнутой муженьком?

— Что ж… ты жертва, которую придется принести ради цели. Ради дела всей моей жизни.

— Наклепать как можно больше химер? — грустно усмехнулась Айрин, в серых глазах пропали бесовские искорки, заставляющие Фарта бояться, что исток опять выкинет нечто неудобное для мага. Глаза погасли, девушка, стоявшая перед ним, смирилась со своей судьбой. — Простите… Я просто хочу понять…

— Я попробую объяснить… Магия это не только природное чудо, сударыня Айрин, — это наука. Алхимия, астрономия, генетика — без магии все эти слова пустой звук, но стоит дать небольшое вмешательство чар, как они обретают новый смысл. Инесса поддерживает природный баланс, но не дает этой науке развиваться. Ваши новые заклинания только искажение старых, вы двигаетесь по горизонтали, Айрин, и ты это понимаешь. Мы шагаем по вертикали и, не спорю, частенько падаем, но и взлетаем тоже. Мы на пороге открытия, прогресса.

— Чего — как превратить человека в слепо подчиняющееся вам чудовище?

— Химеры — промежуточный этап. Кому как ни тебе не понимать смысл данного эксперимента, ведь и ты в своем роде химера. Химера из человека и источника силы. И твой разум не способен справиться с этим соседством сам. Без посторонней помощи. Ты умна, обучена контролировать свою силу, но однажды… однажды, когда ты на миг отпустишь контроль, ты превратишься в безумствующую стихию, в ураган силы, в химеру, сорвавшуюся с поводка.

— И вы благородно решили мне помочь? Чтобы сила даром не пропадала?

— Ты родилась в Инессе, я понимаю, наши убеждения тебе чужды. Но ты только представь, медицина станет не уделом цирюльников и заезжих магов, а будет доступна любому, кто хочет учиться. Пара несложных операций — и готов хороший целитель, осталось только дать ему нужное образование. Школа магии и науки. Новый мир. В котором чума и оспа не будут выкашивать целые города. Новаторство, вот что я хочу принести в мир.

— Не слишком ли много крови для новаторства?

— А когда люди хотели нового? Сама знаешь — никогда, всегда все новое прививалось кровью. Огнем и мечом.

— Я не хочу быть вашим мечом. Я не считаю, что ваша цель оправдывает ваши средства. Вы безумец.

— Но я не один. За мной стоят и другие маги, и другие колдуны из твоей Инессы. Теоретики, мастера амулетов, исследователи, положившие не один десяток лет на изучение бараалле, раскопку древних храмов. Они ездили по всему миру, искали ответы на свои вопросы.

— Ради чего? Вы должны знать, что, истребив одни болезни, вы обнаружите другие. А на смену вам придут другие «сеятели добра» и снесут ваши нагромождения уже другой «светлой идеей».

— Но ты же ешь, сударыня. Ешь, хотя знаешь, что съеденное тобою потом окажется в нужнике.

— Намекаете, что мир все равно извлечет пользу из вашего существования?

— Прямо говорю.

— Хм… Знаете, милсдарь Фарт, мне кажется, что у мира скорее будет понос. Если останется кому гадить и вы не истребите всех детей.

— Дети — это вопрос цены, Айрин. Человек размножается на удивление быстро, как бы это ни возмущало эльфов и гномов.

— Чтобы принять вашу теорию, нужен не столько острый ум, сколько гибкий. Изворотливый, как взбесившаяся змея, который легко сможет извернуться и не попасть под удары чести и совести. Мой, пожалуй, слишком деревянный.

— Знаешь, сударыня… — Фарт засмеялся и тепло посмотрел на свой исток. — Мне нравятся твои сравнения.

— Идите к бесу, Фарт! Хотя, видят боги, большего беса, чем вы, я не встречала!

После третьего глотка колдун заметно повеселел.

— Майорин, — лекарь попытался отобрать фляжку, но пальцы у того уже обрели былую цепкость, — это не лекарство. Это…

— Это самогон. Знаю. Ох… как хорошо! Дай закусить.

— Ты бы хоть из ямы вылез… — Лекарь протянул колдуну руку.

— Хватит дурить! — оборвал спор воин. — Объясняй, что с источником сталось?

— Да, да, милсдарь Майорин, извольте! — поддакнул седобородый низкорослый старичок, похожий на помесь лешего и козла.

— Ох! Милсдарь Зятлик! Подоспели-таки?

— Был в селе, лекари просили подъехать, у них там чрезвычайные события, чрезвычайные, — замекал старичок, потрясая бородой. — Но я вижу, что здесь, хе-хе, вам тоже скучать и печалиться не пришлось.

— Что же! Как можно! — Лекарь наконец отобрал у Майорина флягу, повертел в руках, а потом отхлебнул.

— Лука… — Майорин встал и полез из ямы, цепляясь руками за веревочные перильца. Мышцы после предыдущего купания одеревенели и зверски ныли. — Есть место, где нас никто не услышит?

Лекарь поджал губы, а потом широко растянул в неестественной улыбке.

— Пожалуй, есть.

Несмотря на заверения Луки, Майорин придирчиво осмотрел каждую стену маленькой комнатки, потом перешел к потолку. Больше всего колдуну не нравился пол, от которого тянуло сыростью и близкой водой, сейчас закрытой дощатым настилом. Домик, построенный на сваях над озером, с ведущими к нему мостками, был хорошо изолирован от чужих ушей, но и ловушкой был первосортной.

— Бес с вами! — выругался Хорхе, которому надоело нервическое лазанье колдуна по стенам. — Поставь инверсию и сядь!

— Угу… — промычал колдун, косясь на Зятлика.

— Какой недоверчивый мальчик. Даже сына Владычицы не позвал, очень недоверчивый.

— Я не взял его не потому, что ему не доверяю… Но… пока не важно. Готов поклясться, что источник отвели от вашего города, предположительно предоставив ему другую вену.

— Как? — удивился Лука. — Разве такое возможно?

— Вполне, — ответил Хорхе. — Вена, русло, путь, по которому движется сила в толще земли, чем-то сходен с водоносными потоками и слоями. При должном умении и те и другие можно разворачивать и выводить на поверхность в нужных для мага местах.

— Собственно, большинство источников силы были открыты искусственным путем. Именно поэтому в Долине Источников их так много. Здешняя аномалия состоит в том, что слой концентрированной силы проходит очень близко к поверхности.

— Хватит лекций, мальчишка! — мекнул Зятлик. — Я сам писал трактат об аномалии этой долины!

— Но Лука не писал… — равнодушно заметил колдун. — И не читал.

— Больно нудный. И ни слова о медицине.

— Между прочим, твои лазни вместе с грязью вышли на поверхность, вытолкнутые чистой силой! И целебные они именно оттого…

— Хватит! Хватит! — прикрикнул Хорхе на спорщиков. — С чего ты взял это, Майорин?

— Выход источника не закупорен. Он просто пуст. Сила ушла из этого места. Зятлик? Вы что-то знаете?

Старичок подергал себя за бороду и ответил:

— Там, куда я ездил, та же история. Совершенно та же.

— Кажется, я знаю, как их отследить, — задумчиво протянул Хорхе. — Кажется, кому-то мало силы и хочется больше, настолько больше, что они не пожалели труда отвести источники.

— Хе… — Зятлик опять ухватился за бороду. — Не слишком ли просто?

— Все равно, нужно проверить. Должны же они хоть где-то ошибиться…

— И верно. Хе-хе…

В двери завозился ключ. Айрин даже не пошевелилась, она перелистнула страницу, пробежала глазами.

— Быстро читаешь, сударыня.

— Милсдарь Агний? Чего изволите?

— Позвать вас на ужин.

— Разве я пропускала его раньше? — удивилась девушка.

— Сегодняшний ужин будет весьма необычным. У нас ожидаются гости. Я принес вам красивое платье, изволите облачиться?

— Какая честь! — ядовито усмехнулась Айрин. Она отложила книгу и встала из кресла, в котором сидела, поджав ноги в вязаных копытцах. — Не хочу гостей. Простите.

— Я сообщаю, не прошу. Платье на кровати, служанки придут через час. Не гони их, они не виноваты в твоем скверном характере.

— И верно. Не виноваты, что у вас мания величия, милсдарь. Надеюсь, платье не пропитано ядом?

— Только если твоим…

Фарт вышел из комнаты. Айрин некоторое время сверлила взглядом дверь, будто пытаясь прожечь в ней дыру побольше.

Филипп дулся. Он видел, как колдуны ушли в сторону пруда, но позвать его с собой они не пожелали. Теперь молодой чародей сидел на скамье в «Сером коршуне» и злился. Злился на Майорина и на Хорхе, на цитадельцев и инессцев, на Айрин и на родителей.

Злился и цедил самогон. Солен с карателями сидели на другом конце зала, ему вполне успешно удавалось притворяться, что дворянина он знать не знает.

Просто чахоточный дворянин с охраной, ничего примечательного. В Истоковицах таких дворянчиков пруд пруди.

— Молодой чародей грустит?

— Гуина? Ты забыла мое имя?

— Я помню твое имя, чародей. Но стоит мне произнести его и придется добавить к нему «господин».

— Отчего? Сядь, Гуина.

Колдунья послушно села, откинула за спину рыжую гриву.

— Ты ничего не понимаешь в политкорректности, чародей.

— Ничего… — согласился Филипп. — Но она уже стоит у меня поперек горла.

— Так запей ее, — улыбнулась колдунья, отчего на ее лице, покрытом веснушками, появились мелкие морщинки. — Можно?

— Пожалуйста. — Филипп протянул чародейке маленькое блюдце.

Она налила из глиняной бутылки, выпила залпом. Кожа под веснушками зарумянилась.

У нее были синие глаза. Будто вечернее зимнее небо.

— Стало лучше?

— Да, — соврал Филипп.

— Смотри, кто к нам идет.

— Нашел-таки целый кафтан. — Чародей покосился на старосту, медленно идущего к их столу. Сидевшие в проходе постояльцы стремительно отодвигались, давая ему дорогу.

— Еле вас нашел, милсдарь Филипп.

— Решили расплатиться за сифиглу? Так то не ко мне, а к милсдарю Майорину.

— Это, конечно, обязательно… — Староста тяжело вздохнул, видно, пришел наущенный мудрыми советчиками, да растерял по дороге все мысли. — Да только бы… Правда, что источника больше нет?

— Правда, — согласился чародей.

— И чего делать теперь? Мы же без него все по миру пойдем!

— Зато посмотрите, — съязвила Гуина.

Староста дико на нее посмотрел. Филипп хихикнул.

— Милсдарь Филипп!

— А можно попробовать вернуть исток в русло. Это дело, конечно, неспешное, сложное, но если… — Он чувствовал себя мальчишкой, обдуривающим тетку-соседку.

— Можете пожизненно приезжать сюда лечиться бесплатно!

— Требует тщательной проработки, — подлила масла в огонь чародейка.

— Всем инессцам скидка!

— Какая? Ведь знаете, это еще и опасно…

— Десять процентов!

— Жены не поймут, если смелые…

— Двадцать! Двадцать пять!

— Ну… А может, те и сами…

— Тридцать! Без ножа меня режете, милсдарь Филипп, только источник восстановите.

— Хорошо, вернем. Через месяц я пришлю вам команду, которая этим занимается.

Староста откланялся.

— Ты действительно собираешься восстанавливать им исток?

— Если буду жив… А если они будут принимать инессцев в две трети цены, то и расходы на лечение и восстановление уменьшатся на одну треть. А сейчас мы тратим на это восемь процентов годового оборота денег. Также, если он сбавит цены нам, а, чтобы компенсировать затраты, поднимет цитадельцам, следовательно, это пробьет небольшую брешь в их бюджете или просто выживет из этой части долины.

— Стратег… — хихикнула Гуина. — И когда ты собрался умирать, стратег?

— Скоро.

— Я снимаю комнату в этой части Истоковиц, у меня неплохой вид на местную ратушу и башню смотрящего. Хочешь, покажу?

— Но…

— Я не настаиваю. — Чародейка перекинула ногу через скамью, оседлав ее. Юбка растеклась синим озером складок.

— Почему, Гуина?

— Ты даже не знаешь, идешь ли ты на войну, или на бойню, или в ловушку. Знаешь, что там будет опасно… Думаю, да. Будет опасно… И я… господин Филипп… тоже бы пошла. Я не видела химер, но слышала, что говорили про них раненые колдуны. А ведь они говорили о химерах — зверях.

— Ты хочешь с нами? Зачем?

— Хочу быть в гуще событий.

— Далеко твоя ратуша, Гуина?

— Ты успеешь насладиться снегом, чародей, но не успеешь замерзнуть и промочить ноги. Идем?

— Идем.

Айрин передернула плечами: у платья были длиннющие рукава, достигающие пола, а руки предлагалось высовывать в прорези, начинающиеся на уровне груди.

Вместо привычной косы служанка завернула ее волосы в сложную гульку на затылке и нашпиговала эту гульку шпильками, царапающими кожу. Голова стала страшно тяжелой.

Айрин уставилась в зеркало, недоверчиво себя осматривая. Но служанка, оказалось, не закончила, и теперь занялась лицом. Девушка шипела, как дикая кошка, когда тонкие щипчики выдергивали лишние волоски из бровей. Стонала, когда кисточки возили по лицу, оставляя красочный след.

Она выглядела на несколько лет старше и… намного красивее. Хотя страшно себе не нравилась. Накрашенное лицо оживилось, только когда служанка протянула ей кольца. Ее собственные три кольца, отобранные Фартом больше месяца назад.

Но перед этим служанка вооружилась деревянными лопаточками и миниатюрными ножничками и обработала ногти, обросшие заусеницами. Но сейчас Айрин молчала.

Пальцы с аккуратными, уже теперь, ногтями прикоснулись к тонкому кольцу с овальным гематитом, мало отличающимся от металла, в которое он был оправлен. Это был подарок Майорина. В гематите был спрятан маленький секрет. Еще два кольца — произведения инесских мастеров — были просто орнаментальными, заклятые на уровне отливки. Одно ускоряло сворачивание крови, но не настолько, чтобы остановить исток, а второе позволяло не заблудиться в чаще или незнакомом месте, выводя к желаемой цели. Либо маг не обнаружил чар, либо счел их совершенно безобидными.

— Госпожа Айрин, — Дарт заглянул в комнату, — пора.

— Пора. Ведь Фарт будет хвастать перед своими дружками новой игрушкой. Он даже велел ее начистить и отмыть, дабы не позориться.

Зал был полон.

— Позвольте представить гостью нашего вечера — сударыня Айрин из Инессы. Исток, согласившийся работать на благо будущего нашей страны. — Все уставились на меня, пронизывая взглядами.

Маги. Перед истоком стояла толпа магов.

Я попятилась назад, но Фарт придержал меня за локоть.

На возвышении восседал менестрель. Нарядный дуплет темно-зеленого цвета, сережка в левом ухе, изумрудная — под стать дуплету. Пепельные волосы художественно растрепаны, лютня лежит на одном колене, а длинные тонкие пальцы нежно бегают по грифу, лаская серебряные струны.

Менестрель поднял голову, кудри хлынули назад, вопреки обыкновению они были чистыми. Он удивленно пригляделся к объекту всеобщего внимания, посмевшего перенять у него расположение публики. И замер.

Стоящая за его спиной Киата легонько ткнула его в плечо. Валья вернулся к настройке лютни, едва заметно подкручивая колки.

— Послушаем еще одного нашего гостя, заезжего менестреля из Вирицы, который, на нашу удачу, проезжал мимо.

Гости устроились на приготовленных скамьях и креслах, слуги разносили кубки. Я изучала толпу, сидя рядом с хозяином вечера, который не спускал с меня взгляда.

— А вы, оказывается, очень привлекательная женщина, сударыня Айрин.

— Да что вы? — Я приняла предложенный кубок и принюхалась.

Ничего не унюхав, кроме сухого вина, я отпила. Вино наверняка было хорошим и весьма дорогим, но мне отчего-то захотелось его тотчас выплюнуть.

— Только излишне саркастичны и недоверчивы. Но сегодня прекрасны. — И уставился мне в вырез.

Я прижала руку к груди, надеясь, что этот жест можно истолковать и иначе. Портной, шивший платье, явно пустил большую часть ткани на рукава, поскупившись прикрыть вырез, куда таращился маг. Второй мой сосед — сын Агния, кокетничал с дамой, сидящей по правую от него руку, хрупкой брюнеткой с высокой прической. Она нежно ему улыбалась, но то и дело дергала за руку маленького пепельноволосого мальчика с хитрыми зелеными глазищами, мальчику было скучно, и он вертел головой в поисках занятия поинтереснее, чем светская болтовня. Муж брюнетки, представленный Хенриком Аарским, холодно смотрел на Валью, который воодушевленно пел «Сагу о магах». Эта баллада никакого отношения к цитадельцам не имела. Она бродила от менестреля к менестрелю еще со времен единой школы магии. Речь шла о войне двух магов, но отчего-то полюбилась и в Инессе и в Цитадели, как баллада о зарождении вражды.

Баллада растянулась на шесть длинных куплетов.

Украдкой читал карманную книжку сероволосый паренек в серебристом камзоле.

Дремала старуха волшебница в черном шелковом балахоне с серебряным пояском, старческий рот приоткрылся, извергнув протяжный свист. Старуху толкнула узкоплечая магичка с посохом, инкрустированным серебром и сапфирами, годящаяся волшебнице в правнучки. Волшебница завалилась на бок и захрапела. Магичку залил пурпур стыда.

Молоденькие юноши, сопровождающие высоколобого мага, внимательно слушали балладу, раззявив рты, окруженные щенячьим пушком. Маг лениво крутил кубок, величественно цедя вино. Я заметила, как один из юношей аккуратно достал из-за пазухи флягу и наполнил подставленный кубок. Видно, не вино.

Мужчина с соболиной бородкой в ослепительно-белой рубашке озирался, будто ища знакомые лица. Ему явно было неуютно… Еще бы… Непад, чародей из Инессы, как тебе может быть уютно среди магов из Цитадели!

Щурился высокий эльф с золотистым ежиком на голове, в котором я с удивлением признала Алимарна Яриния. Его спутница что-то шептала ему на ухо. Яриний гнул красивый рот в омерзительной усмешке. Он заметил меня и вежливо кивнул. За эльфом выстроилась целая ватага его товарищей, все как на подбор в бирюзовых одеяниях. Женщины с распущенными волосами белого золота, мужчины, коротко остриженные, с очень неприятными холодными лицами.

Клан Яриния. Один из ортодоксальных эльфийских кланов, так и не принявший новые законы и отрицающий их.

Яриний наклонился к уху спутницы. Мелькнула бриллиантовая сережка. Эльфийка выслушала Алимарна и оценивающе оглядела зал. Она была красива. Миндалевидные зеленые глаза, точеный прямой нос, резкий изгиб полных губ, узкий треугольный подбородок и длинные заостренные уши — ни капли человеческой крови.

Валья закончил петь, публика аплодировала, большей частью искренне. Все прошли к столу.

Стол накрыли знатный. Он весь был уставлен блюдами и стеклянными кувшинами с вином, последнее было баснословно дорогим шиком. Стекло ценилось не меньше хрусталя, а стоило несколько дороже. Меня Фарт усадил рядом с собой — во главе стола, и мне кусок не лез в горло под пристальными взглядами магов.

Маги же между перебиранием голубиных, рябчиковых, оленьих косточек, разделыванием креветочных и омаровых панцирей, жеванием каких-то щупалец и плавников, зеленых листьев умудрялись переговариваться и вести светскую беседу, истекая на тарелки соусами и ядом. Я сравнительно долго жевала желтые шарики, с чем-то красным содержимым внутри, совершенно не чувствуя вкуса. Тем же занимался и Валья, он удивленно разглядывал фиолетовую каракатицу, которая выглядела вполне живой и достаточно опасной. Наконец решившись, менестрель вонзил в нее нож, распилил надвое и сунул в рот, страдальчески вылупив глаза. Некоторое время он так и сидел, вызывая смешки у соседей. Потом медленно заработал челюстями и с опаской сглотнул. Выяснив, что, несмотря на всю сомнительность, каракатица не отравила его мгновенно, он решил, что терять уже нечего, и доел остатки.

В тарелку плюхнулось нечто жидкое и серое, сверху спикировала веточка петрушки. Я пораженно потыкала нечто вилкой. Фарт галантно отобрал у меня миниатюрный трезубец и вручил изящную ложечку.

— Это телячьи мозги в сливочном соусе. Попробуй, — шепнул он. — Это вкусно…

Где мозги, а где соус, осталось загадкой. Я зачерпнула жижу ложечкой, брезгливо понюхала и отодвинула тарелку.

— А можно мне еще тех желтых шариков? — жалобно промямлила я.

— Понравились зародыши яиц?

— Зародыши…

— Да, это старинный рецепт моего рода. Курица…

— Можно мне выйти?

— Что?

— Я выйду, или меня стошнит прямо в мозги, не думаю, что они от этого сильно изменятся, — простонала я.

— Дарт! Иди сюда. Отведи сударыню в… куда она попросит, и сразу назад.

За дверью я прислонилась к стене и, судорожно всхлипывая, рассмеялась. Несмотря на все, желудок у меня был крепкий. Стражник бесстрастно наблюдал за моей истерикой.

— Пойдем на стену? — просительно протянула я.

Парень немного помедлил, махнул рукой и кивнул.

Штаны оказались дальше, чем ему помнилось. Гуина лежала, загадочно улыбаясь потолку.

⇐ Предыдущая 43 44 45 46 474849 50 51 52 Следующая ⇒