Часть вторая 2 страница

— Силы, отданной добровольно.

— А мне что с этого?

— Жизнь, разумная жизнь человека.

— А чем вас растение не устраивает? Ни договариваться со мной не надо, ни нянчиться?

— Ты молода и здорова, сударыня Айрин…

Я еле удержалась от соблазна чахоточно закашлять, а он продолжил:

— В роли истока продержишься года два, в крайнем случае, пять. А при сотрудничестве я буду обладать твоей силой очень долго.

— И откуда такая осведомленность?

— Что ты знаешь про истоки?

— А вы?

— Моему отцу удалось пленить исток. Это был парнишка, твой ровесник. Около месяца отец брал у него силу, но делал это, не просчитывая последствий, и на двадцатый день исток начал проявлять первые признаки безумия. Думаю, тебе они знакомы… Знаешь, а ведь он сбежал… редкий случай. Отца заинтересовала эта проблема, и он всю жизнь исследовал старые записи, изучая истоки.

— И как вы представляете наш союз? Я швыряю в вас чистой силой, вы ее перерабатываете?

— Можно и так, но для химер этот способ не годится. Им нужно постоянное питание.

— Но не сейчас, мы ведь находимся на природном источнике?

— Чувствуешь?

— Чувствую.

— Я разработал систему отдачи энергии, для этого придется иногда отдавать немного крови.

— Немного?

— Что ж, думаю, мы договорились, — прервал маг.

Я растерянно уставилась в пустой бокал.

За минувшую дюжину дней мы не раз разговаривали. Фарт не таясь говорил об истоках, объяснял природу магии и открыто отвечал на все заданные мной вопросы. И я уже начала сомневаться — в плену ли я у врага, или все наоборот…

И только сны возвращали меня в прошлое, напоминали, что та жизнь не мираж, не бред, не осколки воспаленного сознания и не печать безумия…

…солнце заливает поляну, играет на бледных, еще только проклюнувшихся листочках, путается в ветвях, бликует на мече, танцует в черных волосах и отражается в светлых глазах. Я, кажется, сотый раз поднимаюсь с колен, отряхиваю штаны от земли, размазываю по коричневой замше сочные зеленые пятна, оставленные молодой травой. Меч в моих руках стал очень тяжелым, но я снова поднимаю его в исходное положение. Снова делаю шаг вперед и выхожу на круг, бастард взлетает вверх, чтобы столкнуться с другим полуторником и очень легко вывернуться из моих ладоней. Колдун проделывает этот трюк каждый раз и каждый раз подбивает мне ноги.

— Я больше не могу. — Я утыкаюсь лицом в траву.

— Можешь. Вставай! — Он поднимает мой меч и втыкает передо мной в землю.

Приходится цепляться онемевшими пальцами за крестовину и поднимать непослушное тело. В этот раз он не будет ждать, пока я встану в правильную позу, а нападет со спины, кусок дерна взлетает вверх перед выкорчевавшим его клинком, удар приходиться на крестовину. Успела.

— Молодец. Но теперь я сделаю так. — Неуловимое движение, ускользающая рукоять и сочный запах взрытой собственным носом земли. А на спине устойчиво устроилась нога в высоком сапоге. — Не останавливайся, начала движение — продолжай его.

— Я устала!

— Я тоже, пользуйся этим. — Колдун дает мне возможность подняться, и только я выпрямляюсь, снова нападает. И получилось! В первый раз, непонятно как, просто руки запомнили навязанный рисунок движений, а стабилизаторы мышц удержали удар и, перенимая инерцию, спустили клинок к острию моего меча. Я вздохнула.

— Молодец, на сегодня все. — Майорин отправляет полуторник в ножны и вытягивается на траве. Я просто стою, уперев меч в землю. Пахнет черемухой, краснопузая зорянка сидит на тонкой ветке, усыпанной белыми соцветиями, и деловито чистит крылышко. Колдун лежит на траве. — Теперь повторим теорию, с чего начнем?

— Майорин! — скулю я.

— Лучший отдых — смена деятельности! — гордо сообщает колдун, садится и вытаскивает из сумки увесистый томик, я с ужасом смотрю на потертый переплет — языкознание мое самое слабое место.

Майорин приподнял голову, принюхался — тянуло дымом. Путники свернули на юг два дня назад, минувшая ночь застала их в лесу вдали от всякого жилья.

— Кажется, впереди селение, — ни к кому особо не обращаясь, гнусаво сказал дворянин, шмыгая носом.

— Да, — согласился колдун. — Выбеленки. Именно там мы впервые столкнулись с химерами.

— Неужто они вас не испугались? — Велор отломил от молодой березки прут и, примерившись, стегнул по крупу кобылу эльфийки, которая бессовестно откинулась на седельные сумки и прикрыла глаза. Кобыла нервно дернулась и прибавила шагу. Жарка лишь слабо дрогнула уголком рта — будто загодя знала. Впрочем, наставника ослушаться не решилась и послушно выпрямилась.

— Кто их знает. — Колдун подобрал болтающийся повод. — Прибавим шагу, а то и сегодня ночевать будем в ближайших кустах.

И, не мешкая, ударил Потеху пятками. Финик сорвался за подружкой, и Солен уже на скаку ловил потерянные стремена.

Говорят, слепцы находятся в двух мирах одновременно. Врут, поди. Только если те, кто слеп с рождения, кто никогда не видел белого света и не хранит в душе память о днях, когда его глаза были живыми. Вот они, совсем не знающие истинного смысла слова «видеть», может, и ведают, каково по ту сторону. А может, баюны ошибаются, наслушавшись болтовни собственно слепцов, порой странствующих по свету с клюкой да кошелкой за плечами.

То что слепец ориентировался по слуху, колдун понял сразу, да был тот слух на порядок лучше обычного. Не каждый, потеряв зрение, обретает в другом — в тонком слухе, в чутких пальцах… Это больше присуще людям молодым, гибким, способным приспосабливаться ко всему новому, а вот старики чаще оказывались в коконе глухоты и слепоты, постепенно растворяясь душою по ту сторону, пока она не развеется совсем и не потянет за собою тело.

Этот света белого не видел никогда, родившись, кажется, вовсе без глаз, веки, прикрывавшие глазницы, будто провалились внутрь.

— Колдун. — Узловатая, в жгутах синих вен рука перехватила запястье Майорина, едва всадники миновали околицу села. Слепец чуть не попал под копыта Потехи, но увернулся.

— Дед, зачем я тебе?

— Смотрящий весточку просил передать.

Майорин угрюмо уставился на слепца.

— Ты не видишь моего лица и не спросил моего имени. Откуда ты знаешь, что весточку ты должен передать именно мне?

— А разве можно ошибиться, милсдарь Майорин, или много на свете таких как ты?

— Каких? — спросил Солен, рассматривая калеку, но Велор хлестнул Финика все тем же березовым прутом и заставил незваного слушателя уйти вперед.

— Пойдем-ка в корчму. Поговорим без свидетелей. — Колдун осторожно убрал со своего запястья пальцы калеки.

Старик покорно отошел и заковылял следом за лошадями, водя впереди себя сучковатой палкой.

Солен оглянулся на слепца и вопросительно посмотрел на эльфа, но Велор лишь малопонятно пожал плечами, мол, сам не знаю и тебе ничего не скажу.

Корчма нисколько не изменилась. Тот же корчмарь возил не слишком чистой тряпкой по столу, на потолочных балках висели плети прошлогоднего чеснока — отпугнуть нечисть. Староста Витяк щелкал пузатые семечки из широкой миски.

— Милсдарь колдун? — удивился он, увидев знакомое лицо.

— Здравствуй, староста.

— Что же вы в наших краях… снова?

Майорин малопонятно покачал головой. Безмолвно отвечая на настоящий вопрос Витяка: почто опять заявился, чудь белоглазая?

— Сядем туда. — Велор махнул рукой в угол.

Слепец было ринулся за эльфом, но колдун его одернул.

— А мы сюда.

Солен принял у Жарки поводья и поплелся за девушкой в конюшню, ведя на поводу Гайтана и Финика.

— О чем он говорил?

— Кто? — Жарка протянула конюху медяк, тот недовольно сморщился. Пришлось добавить еще одну монетку.

— Слепой.

— Мне откуда знать. И ты лучше не спрашивай. Мало ли о чем они говорят.

— А тебе, значит, не интересно?

— Наблюдай, — посоветовала Жарка. — Правду все равно не выведаешь, а вот увидеть, может, доведется.

— Не понимаю. — Солен оперся рукой о деревянную перегородку стойла.

— Сумки возьми. — Жарка взвалила на спину поклажу, свою и Велора.

Дворянин, костеря судьбинушку за выпавшие испытания, подхватил свой скромный скарб и с немалым трудом поднял пудовую сумку колдуна.

— Что он там таскает…

— А ты пошарь, не стесняйся. Может, отыщешь ответы на свои вопросы.

— Еще чего, — сквозь зубы прошипел Солен, шатаясь под тяжестью клади. — Нашла вора. Интересно, сама шарь!

Девушка фыркнула, задрала нос и гордо прошествовала мимо спутника. В полутьме конюшни парень заметил легкий стыдливый румянец на высоких скулах полукровки. Ей тоже очень хотелось задать множество вопросов и эльфу и его другу. Но выпытать что-либо у обоих и с каленым прутом в руке вряд ли удастся.

Похлебку в срединной части страны варили справную — сытную. Поутру знакомый рыбак рассчитался со старым долгом, притащив корчмарю две связки молодых судаков. Судаков распотрошили, ссыпали в котел и, заправив кореньями моркови, земляного яблока и петрушки, хорошенько выварили.

Ложки уже заскребли по донцам мисок, когда колдун пересел к спутникам и пододвинул к себе еду.

Все ждали, пока он не утолит первый голод. Майорин допил остывшую медовуху, на которую у местного корчмаря был особый талант, утер ладонью рот и заразительно зевнул:

— Спать…

— А чего слепец хотел?

— Весточку передал от Владычицы.

— Этот? — Велор удивленно бросил взгляд на место, где сидел калека, но того уже след простыл.

— Этот. Дальше не поедем. Кажется, Филипп нашел нужное нам место.

— Ты уверен?

— Я? — Майорин встал, опершись руками о столешницу. — Я ни в чем не уверен. Эй! Хозяин!

Корчмарь отвлекся от поршня, который аккуратно зашивал.

— Чего тебе, колдун?

— Комнаты есть свободные?

— Вон бирка, — пожал тот плечами. — Староста велел с тебя денег не брать.

Подобное сообщение явно далось ему с трудом, все помнили, какого шороху навел здесь белоглазый летом. Да только ни страх, ни благодарность не пополнят кошельки звонким золотом, а наглец колдун приехать изволил не один, а притащил за собой три прожорливых рта. И, дадут боги, уедет завтра, а не останется тут куковать до морковкина заговенья.

Майорин подвиг корчмаря оценил и, взяв с полки бирку, бросил на стол серебряный.

— Не люблю в долгу оставаться, хозяин.

Корчмарь удивленно поднял брови да уколол палец толстой сапожной иглой, поршень выходил косоватый.

— Что ж, колдун…

— Это задаток, — перебил Майорин. — Я помню твои цены.

Колдун развернулся и быстро зашагал к двери, за ним потянулась разномастная компания его спутников. Последним из корчмы вышел молоденький русоволосый паренек. Корчмарь обескураженно сунул в рот уколотый палец — из него жирными каплями сочилась кровь.

Зимние комнаты на три локтя уходили в землю, такие проще протопить в суровые морозы.

Вдоль стен выстроили широкие лавки, под потолком полати. Ложись да спи.

Кое-кто уже спал, заняв самое лучшее место — на печи.

Еще двое постояльцев вяло играли в кости, довольствуясь неверным светом лучины. Жарка тут же растянулась на свободной лавке в углу, Солен какое-то время вертел головой, не зная, куда приткнуться.

— Извини, мы люди бедные, — язвительно сказал колдун. — Кровать под балдахином обеспечить не способны.

— Хочешь, я схожу занавесочки у корчмаря попрошу? — сочувственно предложил эльф.

— Да я уж как-нибудь глаза закрою, а от здешнего смрада и каменная стена не поможет, — буркнул Солен.

Парнишка все никак не засыпал. Лежал неподвижно, укрывшись покрывалом с головой, но не спал. Колдун выждал еще немного, пока дыхание дворянина не стало глубоким и ровным, и откинул покрывало.

Он встал, уложил на тюфяк сумку и куртку, укрыл одеялом, поводил пальцами, придавая «кукле» человеческую форму, и добавил чар. Теперь казалось, что там действительно кто-то спит, даже одеяло колыхалось, издавая посвист.

Майорин с печалью посмотрел на сапоги и, не обуваясь, пошел к выходу.

Скрипучие петли в этот раз не издали ни звука.

В верхних — летних комнатах — не было печей. Мужчина зябко повел плечами, идя по холодному коридору. Открыл дверь.

— Ты похож на привидение.

— Ты тоже. — Он вошел в комнату. У женщины, сидевшей на кровати, были длинные белые волосы. — Зачем ты послала ко мне слепца?

— Что ты наврал своим спутникам?

— Могла бы не заставлять меня врать.

— Извини. Захотелось… тебя напугать…

— Ты меня уже пугала, когда полтора года назад один маг рассказывал мне, что держит тебя в плену.

— А я-то, дура, думала, что я у него в гостях.

— Летта. — Колдун сел на кровать. — Ты никогда не приходишь просто так. Говори.

— Вот так прям? — Летта игриво улыбнулась. — Разве ты не знаешь, что сразу переходить к делу невежливо? Ты должен спросить, как у меня дела, рассказать о своих…

— Летта…

— Ты всегда был хамом. — Она пересела к Майорину на колени, обняла рукой за шею. — Меня прислала Владычица, ее сын, кажется, действительно что-то нашел. Просила не терять здесь времени даром и ехать как можно скорее в Долину Источников. Все? Теперь ты спросишь, как у меня дела?

Я вынула из холодных пальцев меч, прохладная крестовина удобно легла в ладони.

— Нравится?

— И что? — Я развернулась, делая резкий выпад, но Фарт даже не шелохнулся.

— Дарю.

— Странный способ делать подарки. Жестокий.

— Я ему не приказывал кидаться на тебя со спины, даже предупреждал, что делать этого не следует. Хотя не думал, что ты увернешься настолько легко. — Агний Фарт обвел глазами узкую лестницу, где на первый взгляд и деваться-то от нападавшего некуда.

Некуда. Напавшему от мнимой жертвы тоже некуда.

— Как ты уже заметил, меня учили быть истоком. А истоку не стоит разбрасываться своей кровью, размазывая ее по стенам твоего замка. Она может для другого пригодиться.

— Ты не первый раз забираешь чью-то жизнь.

— Не первый, — согласилась я.

— А мой племянник тоже был не первым?

Я посмотрела на мага, который должен был меня охранять, но решил поступиться приказом. Невидящие глаза смотрели в потолок.

— Первым. И единственным.

— Исток, убивающий магов. У тебя есть шанс войти в историю, сударыня Айрин.

— У вас тоже, сударь.

— Но на чьей стороне ты будешь? — Фарт протянул мне руку.

— Исток, убивающий магов. — Я повторила фразу, смакуя слова. — Хотите быть третьим в моем списке?

Фарт убрал руку.

— Ты все еще пленница.

— Я помню.

Летта потянулась, зевнула.

— А как ты оказалась в Инессе?

— Ты все портишь, колдун, — буркнула она, но потом все же ответила: — Меня пригласили.

— Зачем?

— Для решения тех вопросов, в которых ты ни беса не смыслишь.

— Такие есть? — Майорин и не подумал обижаться, задумчиво пересчитывая пальцем позвонки собеседницы.

— Представь себе.

— Твой слепец сидит под дверью.

— Лучшего охранника не сыскать. Его не обманут глаза.

— Где ты его подобрала?

— А не скажу. Это мой эмпат, чувствует любую силу. Даже если ты вскользь подумал о чем-то неприятном, он будет об этом знать.

— И зачем он тебе?

— Лучше спроси, зачем ему я… — Летта повернулась к колдуну лицом.

Серебром сияли глаза с белой радужкой, которую отделял от белка лишь черный ободок. Будь в этой комнате кто-то третий, он непременно бы подметил странное сходство меж этими двумя.

Но только слепец за дверью знал о ночном разговоре, и все же он не слышал ни звука из произнесенных этими двумя слов в холодной комнате корчмы в селе Выбеленки.

Тем временем этажом ниже раскрыл глаза глава «ордена убийц», он мгновенно заметил неприметные для простого человека детали и понял, что место его друга на лавке заняла «кукла».

Эльф соскользнул с лавки и по-кошачьи вспрыгнул на печь. Человек, укрытый старой дохой, дернулся, но каратель успел раньше. Тонкие бледные пальцы коснулись лба человека.

Мышцы расслабились, а губы растянулись в довольной улыбке.

— Покойся с миром, — прошептал убийца и как ни в чем не бывало вернулся на лавку, где очень быстро уснул сном человека с кристально чистой совестью.

Свечей было столько, что, казалось, они могли соперничать с дневным светом. Воздух пах горячим воском и ароматическими маслами, которые жгла в латунных горелках старательная служанка.

Чистая сила пронеслась свежим ветром, срывая желтые лепестки пламени, распахнула плотно закрытые ставни, пуская в покои мелкий влажный снег, латунные горелки потухли, перестав источать сладкий удушливый аромат, пригнулось пламя горящего камина.

— Только натопила! — раздосадованно всплеснула руками служанка.

— Здесь нечем дышать. — Снег таял, оставляя на полу крохотные влажные пятна. — Было. Можете идти.

— Но…

— Идите.

Меч лег на стол, поверх раскрытых книг.

Исток — бездумный источник силы.

Исток — безумный источник силы.

Исток — неуправляемый источник силы.

Исток лучше уничтожить.

Все книги твердили об одном, но все же Фарт упрямо утверждал обратное.

Зачем?

Против окна на мраморном полу накопилась целая лужа воды, ветер полоскал богато расшитые занавеси, гармонирующие с пышным балдахином над кроватью.

Самая красивая комната, что у меня была.

Клетка для истока. В этот раз действительно клетка.

— Даже не думай, что я тебе заплачу. — Колдун звякнул о столешницу двумя серебряными и пододвинул монеты к корчмарю. Тот непонимающе уставился на постояльца, впрочем, до него быстро дошло, что слова белоглазого адресовались не ему. Эльф с косицей как у девки, немного подумав, ответил:

— Ладно, считай это подарком от старого друга.

— Лучше бы ты мне что-то более ценное подарил, — проворчал колдун.

— Что может быть ценнее человеческой жизни? — задумчиво протянул златокосый.

Корчмарь нервно сглотнул и вклинился в разговор, пока его уши не услышали чего лишнего. Впрочем, сердце подсказывало, что уже поздно.

Если уж на то пошло, то седмица у корчмаря выдалась неудачная. А если совсем по-честному, то весь год не задался, да не у одного корчмаря, а у всего села.

Когда колдун расправился с тварями на мосту, он нашептал что-то смотрящему чародею, да такого, отчего тот из Ускачки сам принесся, а за ним еще вирицкие понаехали. Рыскали по округе, жили в его корчме, да толку от них. За постой заплатили, а где жрать изволили — неизвестно. Зато купцов всех распугали. Раз в одном селе сразу несколько магов ошивается, значит, не то там творится. Так что лучше это село проехать. Мало ли…

Такого ублюдочного на заработки года у корчмаря давненько не было. Даже местные с лета попритихли, предпочитая возвращаться домой засветло.

И только народ ожил, стал засиживаться допоздна, только пошел расход яблочного вина, которое подозрительно начало вонять плесенью в нетронутых бочках, как опять заявился этот белоглазый колдун. А перед ним странный слепец.

Хлопнула входная дверь, пропуская в зал холодный сырой воздух и женщину.

Не то чтобы корчмарь был уверен, что она ведьма. Но нечто зловещее в этой молодой тетке было, и хоть платила она весьма щедро, но лучше бы все-таки убралась подальше. Со своей белой косой и повязкой на одном глазу. Второй закрывала спадающая со лба белая прядь, снегом белевшая на золотистой коже.

— Медовухи налей, сударь, — вежливо попросила посетительница.

Корчмарь отвернулся, покосившись на эльфа с колдуном, которые уже недовольно переглядывались, ожидая обещанный, но задерживающийся завтрак.

Корчмарь тяжело протопал к кухне, прикрикнул на кухарку и потащил миски, составленные на длинную сосновую доску к постояльцам. В другой руке у него бряцали пустые кружки.

Он опустил кружки на стол, смахнул тряпкой несуществующие крошки и начал сгружать миски.

— Майорин, Велор! — звонко прокричала короткостриженая полукровка, влетая в зал. — Там, местные…

Девушка рассмеялась, захлебнувшись словами. Но за ней подхватил высокий парень в дорогой дорожной одежде.

— Дракон! Мы видели дракона!

Кружка с глухим бряцаньем стукнулась об пол. Медовуха брызнула во все стороны, оставив мелкие мокрые пятна на серых замшевых сапогах женщины с белой косой и перевязанным глазом. Она брезгливо переступила лужу и, повернувшись к девушке с парнем, с плохо скрываемым сарказмом произнесла:

— Неужели?

Шел снег. Замковый двор, раскатанный телегами в грязевую кашу, с каждой снежинкой становился чище.

— Этот замок построил мой дед. — Фарт кутался в темный плащ, подбитый куньим мехом. — Уже тогда долина почиталась заповедной, но государь здорово задолжал моей семье и выписал послабление. Разрешил. Я лишь укрепил стену и достроил несколько зданий.

— Для чего вы пришли?

— Это мой замок, сударыня.

Над долиной медленно разгорался поздний осенний рассвет. Ветер трепал серый ковер сухого ковыля на предзамковье, снежинки путались в мохнатых метелках. Пахло близкой рекой, еще не стянутой коркой льда.

Я одернула рукава, поглубже пряча кисти.

— Нравится обновка?

— Хорошо, что ее вы не заставили меня снимать с трупа.

Мы помолчали.

— А где вы держите химер?

— К чему вопрос?

— Интересно.

— Что ж… Мой дед заложил нешуточный фундамент, с глубокими подвалами.

— Изолировал источник?

— Изолировал? Да, пожалуй. Догадалась?

— Прочитала. У вас хорошая библиотека.

— Вижу, тебя учили не только быть истоком.

— При встрече можете пожать руки моим учителям.

Фарт искоса на меня взглянул, в зеленых глазах мелькнул бесовский огонек.

— Надеюсь, не придется…

— Это правда! — обиделась Жарка, насупив бровки. — Буквально полчаса прошло!

— Может, чуть больше, — добавил дворянин.

— И это не было иллюзией. Меня нельзя обмануть!

— Тут она права, карателей нельзя заморочить. — Велор отодвинул тарелку, к еде он даже прикоснуться не успел. — И где видели? Сходим, поглядим! Эй, Майорин, слышишь?

— Слышу. — Колдун отвел тяжелый взгляд от женщины.

Та тряхнула челкой, показались брови и ресницы, по белизне не уступающие волосам. На ней был приталенный серый кафтанчик, из-под него широким колоколом спадали хордримские шаровары.

— В этих местах не бывает драконов. Последних в Велмании перебили полета лет назад.

— Но я видела! — крикнула полукровка.

— И как он выглядел? — Пухлые губы разорвала ехидная усмешка.

— Серый, как дорожная пыль. И будто бы с серебристым отливом. — Жарка приподняла голову, стараясь как можно точнее вспомнить облик дракона. — Шея длинная, крылья, хвост, голова плоская, треугольная… как у… как у… дракона!!! Что вы меня путаете, неужели можно принять другого какого зверя за дракона.

— Что, мы гравюр не видели?! — встрял Солен. — Это был не просто дракон, это был высший дракон, тот, который способен на речь, на мысли. Это не та тупая крылатая ящерица, которая жрет драгоценные металлы. Вернее, эта тоже жрет, но…

— Жрет разумно? — невинно уточнил эльф. — Или в разумных количествах? Мы знаем, что такое высший дракон, Солен. Но даже если бы это был не высший дракон, который, кстати, сильно смахивает на своих менее разумных собратьев, то и этих в наших местах давно нет. А те, которые остались, прячутся в затерянных уголках Черных гор, куда, кроме как по воздуху, не доберешься.

— Вот-вот, — кивнула женщина. — Именно так. Сударь, сударь! Может, вы все-таки принесете мне медовухи? Или я недостаточно вам плачу, чтобы могла прополоскать горло чем-то более сносным, нежели вода?

Корчмарь опомнился и, пятясь задом, направился к кухне.

— У нас нет времени, чтобы наблюдать за каждой безделицей, — тихо проговорил колдун.

— Безделицей? Да я, может, полжизни мечтал на живого дракона поглядеть! — Эльф встал. — Не хочешь, подожди нас здесь.

— Нет, ждать я вас не буду. Хотите, идите, ищите свой морок. Я дальше поехал.

— Упрямый сукин кот! — сквозь зубы процедил дворянин.

Колдун услышал и едва заметно поморщился.

— Я никого не держу. Все свободны.

— Мы тебя догоним. — Эльф поднялся и, подцепив девушку с дворянином под локти, потащил обоих к выходу.

Майорин сидел не шелохнувшись.

— Летта, сядь, — тихо сказал он. — Что ты намерена делать?

— Поохочусь на дракона, — усмехнулась женщина, но садиться не стала. Выхватила у растерянного корчмаря из рук кружку, опустошила ее в несколько глотков и, бросив на стол пару медных монет, ушла, на ходу затягивая ворот кафтана.

— Вот что, сударь. Забери это все. — Колдун указал на расставленные на столе миски. — И вели приготовить мою лошадь.

— Хорошо, милсдарь колдун. Только вот…

— Что?

— А какая из пяти лошадей ваша?

— Рыжая.

Майорин закрыл глаза, прислонился к стене затылком и тихо, длинно выругался.

— Как тебя звать? — Староста Витяк перехватил короткий нож, негодный для схватки с драконом. Он и сам об этом прекрасно знал, но другого оружия у Витяка не было, а с ножом он чувствовал себя покойней, хоть и выглядел глупо.

— Летта. — Ноги в серых сапогах сделали шаг вперед.

— А вас, милсдарь эльф?

— Велор. И что там?

— Улетел! — Жарка расстроенно развела сцепленные ладошки.

— И никто не видел? Здоровенная крылатая ящерица летала над селом, и никто ее не видел? — Витяк хлопнул по плечу высокого детину, схожего со старостой лицом. — Иди сам посмотри.

— Значит, он примерещился, — решил эльф.

— А я с самого начала это говорила. — Летта снова криво улыбнулась, заставив старосту побледнеть. Тот мимоходом подумал: как у такой красивой бабы может быть до того отвратная ухмылка.

— Не примерещился. Нет!!! — Дворянин, тяжело дыша, остановился. Он бежал по крутому склону холма, на вершине которого стояли люди. Холм порос редким березняком, уже облетевшим, отчего тальвег меж двух холмов хорошо просматривался. В тальвеге тек веселый ручеек с подболоченными бережками. — Пойдем. Покажу доказательства.

Спускались порознь.

— Воистину дракон, — засмеялся эльф, прикрывая рукавом нижнюю часть лица.

— Аж глаза режет, — умильно прошептал Солен. — Теперь верите?

Летта, к которой парень обращался, отвернулась.

— Пойдем, папа. — Детина дернул старосту за рукав.

— А этот ручей, кажись, в село течет, — буркнул староста.

— Так на бережку же. — Велор, забывшись, опустил руку, но тут же снова прикрыл нос и рот. — Глядишь, не сползет.

— Весенним паводком смоет. — Староста втянул ноздрями воздух. — Притерпеться можно… Велю убрать, пока не замерзло.

— Жаль. — Эльф хмыкнул и быстро зашагал на вершину холма. Его догнали Жарка и Солен. — Знаете, ребята, а может, так даже и лучше. Далеко не каждый может похвастаться, что видел живого дракона. Но уж точно никто не может похвастаться, что видел огромную кучу первосортного драконьего дерьма!

— А оно ценное? — задумчиво спросила девушка, оглядываясь назад, где шел запыхавшийся староста.

— Не думаю…

Книга — кладезь мудрости. Здесь была целая сокровищница.

Полки вдоль стен, полки — стены. Галерея вдоль них. Отдельно стоящие шкафы, конторки, полки для свитков. Целые горы книг, сотни верст исписанного пергамента, тростниковой, рисовой, папирусной бумаги. Языки, о которых забыли, на которых говорили в затерянных уголках ойкумены, о которых доводилось только читать. В том числе велманский и луарский, в том числе полузабытый бараалле — язык древних магов, использующийся сейчас только для заклинаний и наименований.

И целый ряд полок, посвященных истокам и источникам силы. И другой ряд, ряд, где стояли книги, написанные о химерах. А между ними стол на тяжелых дубовых ногах, высокое кресло, подставочка для ног и складная лесенка — лезть к верхним полкам.

На столе подсвечник со свечами, дающими хорошее ровное пламя. В кресле Агний Фарт.

— Я слышал, ты часто здесь бываешь. И почти истратила мои свечи, они, кстати, довольно дорогие. Заметила, не коптят и тают очень медленно? Заказываю в Алак-Луаре.

— Было бы светлее, будь здесь окна.

— Сквозняки вредят книгам. Ты много читаешь, не боишься испортить глаза?

— Они вам дороги?

— И выбор у тебя, мягко сказать, не разнообразный. Что же, сударыня, ты маешься дурью, когда здесь собрана неплохая коллекция эльфийских легенд, исторических хроник, романы, в конце концов. А ты, я вижу, увлеклась истоками и химерами. «Классификация химер», понравилась? Что еще? — Фарт бросил взгляд на полки, подмечая пустые места, и на память начал перечислять: — «История истоков» — Лизетт Фарт, «Страдания мученика Фартея» — Мордес де Бриск, «Бой с демоном» — Лазарт Вестарский. «Грань разума», «Становление беса», «Освоение источников Велмании», «Мантихоры, виды и способы». Ты действительно все это прочитала?

— Не нашла только труда о переделке человеческих детей.

— Он в работе. — Агний любовно провел ладонью по листу пергамента, лежащему на столе. — Хочешь обсудить прочитанное?

— Нет.

— Неужели у тебя нет вопросов?

— Нет.

— Не верю! — рассмеялся маг. — Уж прости, но не верю. Тебя должен был удивить старик Лазарт, ведь он так старательно насиловал ту девицу, которую подобрал в Шарпке. Все надеялся, что она нарожает ему много маленьких истоков. Знаешь, к какому выводу пришел бедняга?

⇐ Предыдущая 39 40 41 42 434445 46 47 48 Следующая ⇒