Джанет Рэллисон 9 страница

– Хорошая тональность, – сказал он, яростно кивая во время моего пения. – Ты наконец‑то берёшь эти ноты. Ты чувствуешь их диафрагмой, не так ли?

Я чувствовала их в горле, где чувствовала все остальные ноты, но всё равно кивнула. Я никогда не признавалась ему, что, когда я пела, мои ноты не слонялись по всему моему телу, как очевидно, это происходило с ним.

И всё равно не было сомнений в том, что моя диафрагма стала сильнее. На самом деле, я сделала столько упражнений, что это, вероятно, была самая сильная мышца моего организма. Держу пари, моя диафрагма могла бы побить диафрагмы остальных людей. Она могла бы, вероятно, отрывать дверки от машин и прыгать через здания.

На уроке истории миссис Аддингтон разрешила классу отправиться в библиотеку, чтобы поработать над докладами. Мы закончили со своим, так что Молли и Полли провели время, пытаясь подбодрить меня.

– Осталось всего 214 дней до конца школы, – радостно сказала мне Полли.

– Да, но тогда мне придется пойти в колледж.

– В колледже будет лучше, – сказала Молли. Потому что тебе не придётся видеть одних и тех же людей изо дня в день.

– Нет, тогда мне просто придется волноваться о том, что я могу наткнуться на Таннера на кампусе, – я положила руку на стол и уткнулась подбородком в ладонь. – Плюс, в Хиллтопе хорошая еда и я никогда не смогу снова туда пойти.

– Ох, ты сможешь туда пойти, – сказала Саманта. – Но только с действительно красивыми парнями.

Молли наклонила голову в притворной жалости.

– Так что это значит, что ты сможешь ужинать там примерно каждый выходной?

Почему все думают, что моя жизнь гораздо лучше, чем на самом деле?

– Вообще‑то вокруг меня не вьются красивые парни, – сказала я.

Молли простонала:

– У тебя уже их было двое с начала учебного года, а сейчас только начало ноября.

Я не думала, что быть брошенной дважды за короткий промежуток времени это хорошо, но бесполезно было упоминать об этом. Я повернулась к Полли, которая всё ещё не привыкла к линзам и у неё слезились глаза весь урок.

– Говоря о любви, как продвигаются дела у тебя с Джо?

Полли теребила кромку своего доклада. Она моргнула, но я не уверена, от эмоций или из‑за линз.

– Я всё ещё не набралась смелости поздороваться.

– Это всего одно слово, сказала я. Шесть букв. Чтобы его сказать, не нужно много смелости.

Полли всё ещё теребила доклад.

– Легко тебе говорить.

– И тебе тоже будет легко. Если тебе покажется, что всё идёт не как надо, ты можешь закашляться вместо приветствия. Видишь, вот так, – я выпрямилась в своем стуле и надела свою лучшее актерское лицо. При‑кхе‑кхе‑кхе.

Саманта покачала головой в моём направлении.

– Разве удивительно, что Челси так популярна?

Молли покровительственно кивнула.

– Когда я вырасту, надеюсь, что я буду такой же крутой, как и ты.

– Зачем ждать, когда вырастешь, – сказала я. – Когда можно работать над этим прямо сейчас?

Молли покачала головой и вытянула руку, как будто отгоняя меня.

– Ох нет. Больше никаких преображений. Мне не нужно, чтобы из меня вырвали хотя бы еще один волосок.

– Это не больно, – сказала я. – Мы будем работать над вашей осанкой.

Молли отшатнулась от меня.

– И это будет не больно? Ты уже стучала меня по спине всю неделю, чтобы я работала над осанкой.

– На этот раз мы сделаем по‑другому. Мы будем ходить с книгами на головах.

Еще немного уговоров, я имею в виду что мне пришлось пообещать, что я прекращу ходить за ними с криками "выпрямись!" и стучать их между лопатками, и они согласились зайти со мной за секцию исторических книг.

Саманта тоже пошла. Она думала, что упражнение будет легким, потому что у неё хорошая осанка, но её книга падала так же часто, как книги Молли и Полли. Только я могла ходить и поворачиваться так, чтобы "Мир Шекспира" оставался у меня на голове.

– Дело в твоих волосах, – обвиняла Молли. – Ты явно пользуешься строительным лаком для волос, и книга приклеилась к твоей голове. Спорим, ты сможешь нести на ней обед из четырех блюд.

Я сделала поворот как модель на подиуме и улыбнулась:

– Это талант. Танцевать я так тоже могу.

Держа руки так, словно идет по натянутому канату, Полли успешно повернулась.

– Если я буду ходить так, думаешь, Джо меня заметит?

– Конечно, – сказала Молли, делая неуверенный шаг. – Кто бы не заметил, что ты надела на голову "Атлас Средневекового Мира"?

Саманта и Полли рассмеялись, и их книги ударились об пол. Именно тогда пришла библиотекарь и выкинула нас из библиотеки.

Мы медленно пошли по коридору, надеясь, что миссис Аддингтон не заметит, что мы пропали. Полли пыталась идти так прямо, как могла.

– Как я выгляжу? Уверенной?

– Или так, как будто восстанавливаешься после травмы.

– Думаю, что смогу поговорить с ним если будет подходящий момент, – сказала Полли. – Ну, понимаешь, если это будет не посреди урока.

Саманта сказала:

– у них с Гарретом вечеринка после игры в пятницу. Тебе нужно пойти.

Молли застонала и покачала головой.

– На футбольную вечеринку? Они никогда нас не пустят.

– Пустят, если мы пойдём с вами, – сказала Полли, ее взгляд метался между мной и Самантой.

На секунду я замешкалась. Если Молли и Поли покажутся там и всё пройдет хорошо, то они приобретут уверенность в себе, может быть даже достаточную для того, чтобы спеть то, что мистер Метзероль захочет. Но если всё будет плохо, если люди будут грубы сними, они будут ненавидеть школу еще больше, и никогда снова меня не послушают.

Рискованное предприятие, но что я могла сказать? Полли хотела идти.

– Конечно, мы можем вас взять, – я взглянула на Саманту, но она уже качала головой.

– Я встречаюсь с Логаном после игры. Он просил меня выбрать, что я хочу делать, поэтому мы смотрим "Гордость и Предубеждение" у него дома.

Молли и Полли одновременно сказали:

– Ох, я обожаю этот фильм.

Саманта мечтательно улыбнулась.

– Я знаю. Разве Логан не лучше всех?

Бедный Логан, его заставили смотреть кино для девчонок. Я надеялась, что это научит его время от времени спрашивать мнение Саманты о разных вещах.

– Но вы идите и хорошенько повеселитесь на вечеринке, – сказала Саманта. – Расскажете мне потом.

– Точно, – сказала я и сделала мысленную заметку попросить Рашель и Обри пойти со мной. Если мы втроём приведем Молли и Полли, будет меньше шансов, что кто‑то им нагрубит.

Я провела остаток урока, наставляя Молли и Полли что надеть, что говорить и как себя вести на вечеринке. Оказалось, что ни одна из них никогда не смотрела ни одной футбольной игры и недостаток их знаний по предмету был действительно пугающим. Я сказала им, что им обоим придется пойти на игру в пятницу, чтобы они могли обсудить её с Джо на вечеринке.

Я была так занята этим всем, что не проверяла телефон до тех пор, пока не закончились уроки. Тогда‑то я и увидела сообщение от Таннера.

Он прислал одно предложение. "Ты всё ещё веришь во второй шанс?"

Я уставилась на сообщение, пытаясь собраться. Мне нужно было подумать об Эдриан. Но каким‑то образом я обнаружила, что думала о том, как Таннер меня обнимал и целовал. Такие головокружительные ощущения нельзя было просто так забыть. Я написала ему в ответ. "Да."

В этой игре тот, кто хорошо целуется определённо имеет преимущество.

Потом он позвонил и сказал мне, что у них сегодня особенные рёбрышки и вероятно что‑то останется. Если я считаю, что они пригодятся моей семье, он завезет их после того, как закончит работу около десяти часов.

Это сразу же пробило брешь в моём плане, который заключался в том, что нужно скрыть то, что я встречалась с Таннером Деброком. Я не могла маршировать с ним по дому и ожидать, что он этого не заметит. В тоже время, после нашего неудачного старта, я хотела убедить Таннера, что я настолько нормальная, насколько это возможно. Если бы он подъехал к моему дому, и я сидела на холодной лужайке в десять вечера, ждала его, и не пустила бы его в дом, он бы вычеркнул меня из списка нормальных людей.

Я сказала:

– Э‑э‑э...

– Тебе не нравятся ребрышки?

– Нет, нравится. Просто я собираюсь сегодня вечером к Саманте.

– В десять вечера?

– Будем заниматься допоздна. Может быть, ты заедешь туда?

Он сказал, что не возражает, поэтому я объяснила ему дорогу, повесила трубку и потом позвонила Саманте. Я объяснила её всю ситуацию, что это было только ради Эдриан, и спросила, можно ли прийти к ней.

Она выслушала, не говоря ни слова, и вздохнула, когда я закончила.

– Мы вернулись к словесной маскировке? Разве отношения не должны строиться на честности?

– Не смеши меня, – сказала я. – Если бы отношения строились на честности, никто не носил бы макияж.

– Если ты будешь встречаться с Таннером длительное время, Эдриан это обнаружит. Она сложит два и два.

– Да, но надеюсь, что Рик переключится на другую девушку, которой трагически не хватает вкуса и здравого смысла.

Голос Саманты был терпеливым, как будто она пыталась наставить меня на путь истинный.

– Эдриан будет зла на тебя за то, что ты её обманула.

– Я не обманывала её, я всегда говорила ей, что между мной и Риком ничего нет. Разве я виновата, что она мне не верит?

– Челси...

– Может быть, поговорим об этом потом? Например, в 9:45 у тебя дома?

Она снова вздохнула:

– Тогда увидимся.

Когда Таннер пришел, было уже 10:15, и он сильно опоздал, учитывая, что Саманта ничего не делала весь вечер, только качала головой и изрекала пословицы вроде "честность – лучшая драгоценность", "Чистая совесть – это мягкая подушка", и всё такое прочее по поводу завязанных узлов. Когда это не изменило моё мнение, оно конец сказала: – Ты позволяешь своей сестре думал, что ты нравишься Рику. Это просто жестоко.

– Да, но игра стоит свеч, – сказала я ей. Мне не удалось ничего добавить, потому что Таннер наконец позвонил в дверь. Я сказала ему, что мы с Самантой закончили заниматься и спросила, не хочет ли он пойти куда‑нибудь перекусить и поболтать.

Он стоял на ступеньках, тёплый силуэт на фоне холодного ночного воздуха.

– У нас обоих учеба с утра. Я не буду тебя задерживать, – он поднял сумку в руке. – Но кроме ребрышек я привёз тебе ещё чизкейк. Мы можем съесть по кусочку у тебя дома, если хочешь.

Саманта, стоявшая рядом со мной в дверях, послала мне взгляд из‑под изогнутых бровей, выражающий "все твои усилия впустую".

Я улыбнулась Таннеру.

– Чизкейк – это здорово, но в такое время моя сестра обычно шатается по дому полуодетая... Почему бы нам просто не съесть его в моей машине?

Он смотрел на мой Hyundai.

– Давай лучше съедим его в моей машине. У меня лучше обогрев.

Я попрощалась с Самантой, глядя на неё взглядом, выражающим "Я же говорила тебе, что мой план сработает."

Она наблюдала за тем, как мы с Таннером идем через лужайку.

– Удачи на тесте по этике, – крикнула она мне. – Помни, цель не всегда оправдывает средства.

– Этика? Вот чем вы занимались? – спросил Таннер.

Я взглянула обратно на Саманту, но она уже закрыла дверь.

– Ага, – я не хотела сейчас вести беседу об этике. Особенно, учитывая, что Таннер, вероятно будет ожидать, что я знаю кучу философских вещей для воображаемого теста.

– Ой, смотри, пошел снег, – сказала я. Пока мы шли к его машине, крупные снежинки падали на наши плечи и головы. Очевидно, зима решила переехать к нам.

Таннер расставил пакет с ребрышками на капоте своего Accord, где они останутся холодными, но взял контейнер и пластиковые вилки, чтобы мы могли съесть чизкейк в машине. Мне понравилось, что он взял вилки. Это значило, что он подумал об этом и хотел съесть десерт со мной. Ну, или так, или он думал, что моя семья слишком бедна, чтобы позволить себе купить столовые приборы.

Мы забрались в его машину, и он включил обогрев. С минуту я дрожала, но я не знала, от холода или от того, что я сижу так близко к Таннеру.

Сначала мы мало разговаривали. Мы просто перебрасывались фразами, например, "Так что ты делала последнее время?" и тому подобным. Я смотрела, как снег блестит в свете уличных ламп и думала, "Неужели это всё, что он хочет сказать". Но когда мы почти доели, лицо Таннера стало серьезным, и я поняла, что он собирается сказать то, зачем пришел. Медленно, как будто раздумывая, он сказал: – Я с понедельника говорю себе, что между нами никогда ничего не получится, что мне нужно забыть тебя.

Я пожала плечами, как будто это меня не беспокоило.

– Да? И как у тебя это получается?

С почти укоризненным взглядом он покачал головой.

– Не очень хорошо. Оказывается, тебя сложно забыть. Он отсутствующе помахал вилкой в моём направлении. Наверное, дело в твоих глазах. Ты знала, что они именно такого цвета, как океан на Охау?

– Я там никогда не была.

– Тогда тебе придется поверить мне, – он откусил чизкейк и изучал меня какое‑то время. – Возможно, дело еще в твоей улыбке. Когда ты улыбаешься, то выглядишь так, как будто у тебя полно секретов, которыми ты хочешь поделиться, как будто ты посвятишь меня какую‑то тайну, потому что думаешь, что я особенный.

– Ох, – я не хотела улыбаться. Это просто случилось.

– Кажется, что мы часто улыбаешься в обществе друг друга, – сказал он. – Ты это заметила?

Я кивнула.

Таннер уставился в потолок машины.

– Или, конечно, я не могу тебя забыть, потому что Ричард упоминает тебе каждые 5 минут.

Я застыла.

– Рик говорит обо мне?

– О да. По большей части что‑то вроде "Как тебе может нравиться девушка, которая хочет разрушить мою жизнь?" Или "Мама, вбей здравый смысл в Таннера. Он у них не может встречаться с Челси. Она пыталась меня убить."

Вилка повисла у меня в руке.

– Он сказал вашей маме, что я пыталась его убить?

– Да, смерть от дверцы шкафчика, – Таннер послал мне ободряющую улыбку. – Не волнуйся, мама не поверила ему. Очень мало людей на самом деле умирают от дверок шкафчика, – голубые глаза Таннера остановились на моих и его голос смягчился. – Кроме того, ты нравишься моим родителям.

– У твоих родителей хороший вкус.

– И у меня тоже. У меня хороший вкус, – его взгляд стал настойчивым, и у меня внутри всё потеплело на несколько градусов. – Я хочу продолжать встречаться с тобой, но я не знаю, как это будет работать. Достигнем ли мы перемирия с нашими родными? Или будем игнорировать их и притворимся, что мы оба – единственные дети? Или может быть нам стоит врать друг другу, я скажу, что считаю твою сестру милой, ты скажешь мне что мой брат – очарователен.

– Дай я попробую, – я приложила вилку ко рту, постукивая по нижней губе. – Я думаю, что Рик очарователен.

Таннер кивнул, и его губы немного изогнулись.

– А я думаю, что я Эдриан – милая девочка.

Я показала вилкой в его направлении.

– Я догадалась, что ты лжешь, – Таннер склонил подбородок и рассмеялся. – Ну, ты сказала очарователен, как будто это было оскорбление.

– Да, и позволь сказать тебе, что Рик это самый очаровательный человек в моей жизни.

Таннер взял у меня вилку, положил в пустой контейнер и поставил его на заднее сиденье.

– Ладно. Может быть нам нужно просто договориться, что мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы вести себя хорошо по отношению к нашим родственникам и никогда больше не будем снова о них говорить. Мы не можем изменить их, и мы не хотим проводить время вместе, обсуждая их.

– Точно, – сказала я. – И, теперь, когда ты об этом сказал, я думаю будет лучше, если не будем встречаться у меня дома. Поскольку Эдриан порвала с Риком, ну, я думаю, что ей не нужны напоминания о нём.

– Хорошо, – сказал он и, казалось почувствовал облегчение от того, что я не хотела заставлять его проводить время с Эдриан.

Очень в пользу того что честность – это лучшая драгоценность. Я получу пять с плюсом за тест по этике.

– Мы можем сходить ещё куда‑нибудь. Я не работаю в субботу, – Таннер подвинулся ко мне ближе. Рукой, вытянутый вдоль сиденья, он играл с кончиками волос. Я снова задрожала, и на этот раз это было определенно не от холода.

– Хорошо.

Я понимала, что он собирается поцеловать меня, и тогда это тема канет в лету. Поэтому, прежде чем он это сделал, я сказала:

– Таннер, ты знал, что твой брат будет петь песню обо мне на прослушивании?

Он наклонился ко мне ближе, его руки скользили по моим волосам.

– Он изменил свое решение. Он теперь будет петь другую песню.

– Правда?

– Да, насколько я помню, ему пришла эта мысль, как раз в то время, когда я держал его гитару на вытянутой руке в окне второго этажа. Плюс, я сказал ему что я никогда не разрешу ему больше играть в ресторане, если он продолжит тебя беспокоить.

Он провел пальцем по моему затылку, и мне стало очень сложно что‑либо делать, например, концентрироваться на беседе и дышать.

– Твои родители знают об этом всём? – просила я.

– Они что‑то слышали, но они не очень много говорили. Они не могли ли на самом деле этого сделать, потому что бабушка была слишком занята лекциями о том, как молодые люди относились к девушкам, когда она была молодой. Открывали двери. Придерживали стулья. Это заняло много времени.

Я обдумывала это, когда Таннер скользнул ещё ближе ко мне. Если Рик решил не пить "Опасно‑Блондинистую", рассказали бы он об этом Эдриан? Он бы сказал ей, что он делает этот для неё, и тогда Эдриан с триумфом и рассказала бы мне.

Но этого не произошло.

Но опять же, если Рик сказал Таннеру перед своими родителями и бабушкой, что он не собирается петь песню, это что‑то значит. Может быть, мне на самом деле не нужно было появляться перед всеми в костюме для фигурного катания и петь.

Я должна была чувствовать облегчение, или надежду, но этого не было. Я почти с шоком поняла, что даже если Рик не будет петь "Опасно‑блондинистую", я всё равно хотела пойти на прослушивание Школьного Идола. Я хотела сделать это для себя самой, и я хотела победить.

Когда это случилось? Когда я перестала высмеивать всех этих людей с амбициями и стала одной из них?

Таннер наклонился и поцеловал меня, и я поцеловала его в ответ. В его объятиях было тепло и уютно и на несколько минут я забыла о Рике, и прослушивании, и вообще обо всём. Были просто я и Таннер, и он обнимал меня. Этого было достаточно.

Глава 16

Пятница принесла дождь, который сразу же превратился в лёд, а потом пошел снег. Это не означало, что футбол отменят. Футбольные игроки слишком суровы для этого, фанаты слишком нетерпеливы, всё одно к одному. Это означало, что нам придется надеть штаны и перчатки. Это еще означало, что, к несчастью, вместо того, чтобы ехать в школьном минивэне с руководителем, нам придется ехать в автобусе с парнями.

Старшая школа Москвы всего в двадцати минутах езды от нас, но миссис Джонс никуда нас не повезет по ледяной дороге.

Я не возражаю против поездки на игру с командой, но поверьте мне, обратная дорога в автобусе с перепачканными потными парнями – это не то, на что можно с удовольствием согласиться.

Игра началась хорошо. Небо прояснилось, и нам засчитали тачдаун в течение первых десяти минут, и Майка повалили на землю. Как будто этого было недостаточно, чтобы поднять мне настроение, я заметила Наоми, флиртующую с Бьёрном Янсеном, студентом по обмену из Швеции. Он не очень хорошо говорил по‑английски, но язык тела Наоми можно было прочитать на любом языке.

Очень в пользу того, что она лучше его понимает.

Это одно из преимуществ быть чирлидером. Можно наблюдать за толпой. Иногда это так же занимательно, как игра. Мне было интересно, сколько пройдет времени, прежде чем новость дойдет до Майка.

Молли и Полли пришли, хотя из было сложно узнать под пуховиками, длинным шарфами и шапками. Они сели одни, и, когда трибуны наполнились, я постоянно проверяла, сел ли кто‑нибудь рядом с ними. Но никого не было.

Рик и несколько его друзей появились, и Эдриан тоже пришла с одноклассницами, и они оба удивили меня, потому что ни Эдриан, ни Рик не были футбольными фанатами.

Поначалу я боялась, что они встретятся, начнут разговаривать, и все разрешится. Но увидев Рика, Эдриан послала мне взгляд, полный ненависти, как будто подумала, что он пришел ради того, чтобы увидеть меня.

Это было бы правдой, если бы он искал материал для своего следующего диска: "Новые причины ненавидеть чирлидеров". Единственный знак внимания, которым он удостоил меня, это несколько раз закатил глаза при взгляде на меня. Мы спели нашу песню во время перерыва, и она прошла прекрасно. Мне нравилось чувство, что я управляю мелодией, и что мой голос сделает всё, что я хочу. Высокие ноты, низкие ноты, я триумфально держала их все. Толпа аплодировала и кричала, давая мне невероятный прилив сил. Я улыбнулась аудитории и подумала, вот почему Рик хочет зарабатывать пением.

И я не знала, что считать большим комплиментом, что я заметила мистера Метзероля на трибунах, кивающего в такт песне, я знала, что он пришел только для того, чтобы увидеть моё представление, или что Рик уставился на меня сверху в абсолютном потрясении.

Единственный раз он слышал, когда я пою, это на собрании во время нашего импровизированного дуэта с мисс Джонс.

Да, хотела сказать ему я. Я немного получше пою с музыкой, репетициями и помощью моего нового лучшего друга, мистера Метзероля.

Пока мы шли с поля, Обри взяла меня за руку.

– Мы всех сделаем завтра на прослушивании.

– Надеюсь, – я улыбнулась и вспомнила, что Обри всегда оптимистка. Я повернулась, чтобы увидеть выражение лица Рашель.

Она с согласием кивнула:

– Рик – неудачник.

Саманта сказала:

– Всё, что тебе надо сделать – это спеть для судей так, как ты пела для толпы. Без давления. Без нервов.

Но я не волновалась.

– Я могу это сделать, – сказала я. – Кажется, как будто я ждала этого всю жизнь и просто не понимала этого.

Мы больше ничего не обсуждали, потому что добрались до трибун, но все кричали особенно громко в следующие несколько минут.

Рик больше не закатывал глаза при виде меня. Он только хмурился. Я видела, что он разговаривал с друзьями, выплёвывая слова. Он поднялся со своего места и ходил по трибунам, разговаривая со своими парнями то тут, то там. Распространяет информацию, подумала я. Доказывая мне, что он тоже может играть в игры популярности, если хочет.

Эдриан ушла незадолго после этого, вероятно, чтобы пострадать. Что было глупо, потому что Рик наконец‑то добрался до и ее подруг с разговорами.

Мы выиграли со счетом 21:14, и толпа начала свою импровизированную кричалку "Мы снова возьмём штат!" Потом команда, фанаты и чирлидеры собрались на краю поля, чтобы послужить как тренер даёт свои обычные советы и спеть боевую песню. После этого фанаты направились обратно к машинам, а команда к автобусу.

Мы с Самантой сели спереди. Мы дошли туда задолго до Рашель и Обри, потому что они шли с какими‑то парнями. Богиня свиданий всегда была в хорошей форме после игры.

Я заметила тренера Дэвисона, разговаривающего с миссис Джонс чуть поодаль от автобуса, и никто из них не выглядел радостно. Потом Брюс и Дерек, два нападающих, пошли вверх по ступенькам. Брюс мотнул головой в сторону нас.

– Вас накрыли. Кто‑то вас выдал.

– Что? – спросила я

– Кто‑то сказал тренеру, что у вас в сумках пиво, – сказал Дерек.

Саманта сморщила нос, как будто это была смехотворная вещь. Впрочем, так и было.

– У нас в сумках нет пива.

Я ничего не сказала, потому что заметила, как миссис Джонс и тренер Девисон остановили Рашель и Обри, когда те проходили мимо. Тренер Девисон забрал у них сумки.

– Смотри, – подтолкнула я Саманту и показала на сцену за окном. – Кто‑то скоро почувствует себя дураком.

В этот момент тренер Дэвисон вытащил банку пива из сумки Рашель. У Обри и Рашель обеих открылись рты. И у меня тоже. И потом сердце застучало у меня в груди. Я повернулась и выхватила свою сумку из‑под сиденья. Тогда же я заметила, что тренер Дэвисон открывает сумку Обри и вытаскивает из неё банку. Он держал пиво, а Обри яростно трясла головой. Она приложила руку к груди, протестуя.

Тренер Дэвисон мрачно посмотрел на неё и направился к автобусу.

Я возилась с застежкой на своей сумке. От холода у меня пальцы стали неловкими. Через несколько долгих секунд молния наконец подалась. Там, вместе с моей косметичкой и батончиком мюсли лежала банка пива.

– Как это сюда попало? – выдохнула я.

Открытый чемодан Саманты лежал у неё на коленях, и она смотрела на банку пива с ужасом.

– Нас подставили, – прошептала она. – Нам нужно от этого избавиться.

– Куда? – спросила я. В автобусе было некуда ничего спрятать, я бы не смогла открыть ни одно окно, даже если бы захотела. Я всё равно взглянула туда. – Тренер и миссис Джонс были почти на ступеньках автобуса.

Саманта схватила банку из моего чемодана. Я не имела понятия, куда она планировала их спрятать. Прежде, чем я смогла ее спросить, она взяла мою банку, положила её рядом со своей и закрыла сумку, потом засунула ее обратно под сиденье.

Я уставилась на неё.

– Что ты делаешь? Они найдут их у тебя в сумке.

Она взяла мою сумку, застегнула и я и положила под моё сиденье.

– Да, но они не найдут ничего в твоей.

Это не имело смысла. Она наклонилась ко мне.

– Это, должно быть, вина Рика. Если мы – ученики с плохой репутацией, то не сможем петь для школьного идола. А так, по меньшей мере ты сможешь пройти прослушивание.

У меня не было времени отвечать. Тренер Дэвисон был рядом со мной и его взгляд впивался в мои глаза.

– Девочки, не возражаете против того, чтобы показать мне ваши сумки?

Я взглянула на Саманту и сглотнула. Я почувствовала, как моё лицо горит от гнева и расстройства. Мы вытащили свои сумки и передали их тренеру Дэвисону. Сначала он открыл мою. Он порылся в содержимом, потом отставил её без комментариев. Потом он открыл сумку Саманты.

Он сразу же вытащил одну из банок пива и держала и так, чтобы Саманта это видела. Его челюсть была плотно зажата.

– Не возражаете насчёт того, чтобы рассказать мне, что вы собирались делать с этим? Вы знаете, правила насчет алкоголя на играх. Это автоматическое отстранение от учебы на две недели.

Саманта моргнула. Я знала, что она пытается выглядеть удивлённо, но ее слова были испуганными.

– Я это сюда не клала. Кто‑то пытается втянуть нас в неприятности.

– Нас? – спросил он. – У кого есть еще пиво?

Она не ответила. Если бы мы признались, что видели произошедшее с Рашель и Обри, тогда они бы поняли, что у нас было время поменять содержимое сумок.

Тренер Дэвисон кивнул в ответ на молчание Саманты.

– Я бы хотел, чтобы вы вышли из автобуса на минуту. Нам нужно позвонить вашим родителям.

Саманта встала и протиснулась мимо меня без единого слова.

Поездка домой было ужасно. Обри почти рыдала, Рашель так злилась, что можно было бы сварить рис на ее коленях, Саманта сидела с выражением растоптанного доверия на лице. Я не знаю, от какой реакции мне было хуже.

Даже несмотря на то, что я знала, что это было вина Рика, я отчасти чувствовала себя виноватой. У них были неприятности. А у меня не было. И у них бы не было неприятностей, если бы они не помогали мне в первую очередь.

Рашель пересказала мне каждое слово, которое миссис Джонс и тренер Дэвисон сказали им. Миссис Джонс пыталась защищать нас.

– Сумки были рядом с моим сиденьем, но я не очень пристально за ними наблюдала, сказала она тренеру Дэвисону прежде, чем он позвонил родителям. Возможно, кто‑то пронес банки и подложил в сумки. Возможно, девочки говорят правду.

Но возможность не была достаточно сильным аргументом, чтобы они не стали звонить родителям.

Пока он звонил, миссис Джонс сказала Рашель, Обри и Саманте:

– Поговорим с администратором в понедельник. Я всё объясню и, надеюсь, она не будет вас отстранять.

"Надеюсь" было не очень утешительно и в понедельник было бы уже слишком поздно.

Мы обсуждали ситуацию приглушенными голосами во время поездки домой в автобусе.

– Вы все равно сможете петь со мной, – сказала я. – У нас уже подписаны бумаги, которые говорят, что мы хорошие ученики. Судьи не узнают о том, что случилось сегодня.

– А ты не думаешь, что Рик собирается им рассказать? – сказала Рашель. – Если ты выиграешь, он добьется твои дисквалификации быстрее, чем ты скажешь "жалкий лузер".

– А если администратор всё‑таки нас отстранит? – спросила Обри. – У них есть доказательства против нас, и только наши слова, что мы этого не делаем.

– Миссис Джонс нам поможет. Она верит, что мы невиновны, – Саманта бросила взгляд в направлении нашего руководителя. – Я думаю.

Рашель еще больше понизила голос.

– Миссис Джонс стоило бы лучше смотреть за нашими вещами, и ничего из этого бы не произошло.

Это правда, но я не могла на неё злиться.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒