Джанет Рэллисон 4 страница

Только если ты крутой.

Да, она знает то, что ей нужно.

Всё дело в по‑пу‑ляр‑нос‑ти,

Когда ты опасно‑блондинистая.

– Ты в порядке? – спросил парень.

Я никогда не была жестокой, но я хотела вырвать микрофон из рук Рика и побить его им. Как он мог со мной такое сделать перед всем выпускным классом? Чем я это заслужила?

Самое худшее заключалось в том, что, если большинство песен Рика звучали так, как будто они не ложатся на музыку, эта песня была гармоничной. Она звучала как песни, которые можно услышать по радио. Люди, люди с которыми я училась в школе хлопали. Моя сестра была среди них.

Я сглотнула и горло заболело. В любую секунду я могла расколоться на тысячу осколков. Я повернулась к парню, но только на секунду.

– Мне пора идти.

– Прямо ‑

сейчас? спросил он.

– Извини, – я прошла мимо него, направляясь к столу с закусками.

– Как тебя хотя бы зовут? – спросил он, но я не собиралась ему сообщить что меня зовут Челси, когда Рик только что перед всеми осмеял моё имя.

– Извини, – вот и всё, что я могла сказать, и побежала от него.

Я сделала глубокий вдох. Мне нужно было добраться до двери, не разразившись рыданиями и не запустив ничем в Рика. Я могла это сделать.

И пришлось бы оставить здесь Эдриан. Я не собиралась подходить к сцене перед всеми и закатывать истерику, пытаясь вытащить сестру. Уже достаточно плохо было то, что Рик выразил свое пренебрежение ко мне в музыке. Я не собиралась ухудшать положение, показывая всем, как это меня задело.

Не успела я выйти за дверь, как меня догнали подруги. Даже Рашель пришла, это значило, что она оставила блондина, чтобы поговорить со мной.

Обри поспешила ко мне.

– Челси, Ты в порядке?

– Нет, – сказала я и потом слезы, которые я сдерживала, прорвались наружу. Я ничего не видела, но продолжала идти в сторону парковки.

– Он такой придурок, ‑

сказала Обри и Рашель добавила еще несколько прилагательных, большую часть которых Рик уже положил на музыку в песнях про нас.

Саманта взглянула через плечо в сторону ресторана, чтобы убедиться, что мы одни.

– Нам нужно куда‑нибудь пойти и поговорить. Мы не можем позволить ему смеяться над Челси. Что, если Рик на самом деле пройдет прослушивание в Школьном и Идоле? Мы не можем позволить ему спеть эту песню на государственном телевидении.

– И как мы собираемся его остановить? ‑

спросила я.

Она смотрела собравшихся, и потом взглянула на меня.

– Я думаю, что ты уже знаешь ответ на этот вопрос.

Я в немом вопросе подняла руки вверх.

– Мы накашляем на него, чтобы заразить ларингитом?

– Нет, Челси тебе нужно петь. Ты должна победить его на прослушивании.

Перевод выполнен для сайта https://vk‑booksource.net

Глава 7

Мы поехали в дом Саманты, потом сели, поджав ноги, в спальне, обсуждая детали.

– У тебя есть еще две недели, чтобы выучить песню. Это будет просто, ‑

сказала Саманта. ‑

Ты запомнила 'Be True to Your School' даже не пытаясь.

– Но Рик написал свою песню. Как я могу перекрыть это?

Рашель отмахнулась от моего вопроса, как будто он был глупым.

– Ты красивее его и у тебя хорошие ноги. Ты же не думаешь, что Бритни Спирс достигла всего, потому что она тоже сама написала свои песни?

Обри, склонив голову, осматривал меня.

– Тебе нужно надеть что‑то блестящее, что‑то как у рок звезд. Мы посмотрим в интернете.

– Что, если судьи в Школьном Идоле строгие? ‑Спросила я. – Они жуют и выплевывают людей на реалити‑шоу. Я не хочу, чтобы вся нация смеялась надо мной, если я забуду слова, или не возьму ноту, или упаду в обморок во время прослушивания. Я не знаю, смогу ли я это сделать.

– Конечно, ты сможешь. ‑

Сказала Обри. – Мы будем твоими бэквокалистами.

Саманта и Рашель метнули ей злобные взгляды. Очевидно, они не горели энтузиазмом при мысли о том, что будут моими бэквокалистами.

– Ой, ладно вам, ‑сказала Обри. – Мы танцуем постоянно. Это будет всё равно что еще одно представление.

– Кроме того, что мы вероятно будем выступать перед миллионами зрителей, – сказала Рашель.

Саманта вздохнула.

– Обри права. Мы все в этом участвуем. Рик не просто напал на Челси. Он написал по меньшей мере две песни про чирлидеров, и кто знает, сколько еще песен, которые мы не слышали. Может быть, он будет петь об этом весь вечер. Он хочет задеть нас, и я считаю, что мы должны обеспечить, чтобы его глупые песни никогда не видели дневного света. Это будет наша месть.

– Месть группы поддержки, – сказала Рашель, и мы согласно кивнули.

После этого мы провели час в интернете и просмотрели дюжины песен, пытаясь найти что‑нибудь подходящее для моего голоса, узнаваемое, но не заигранное. Я хотела найти песню о злобных участниках группы "Опасно‑Тупые", но очевидно её никто еще не написал.

Наконец, после бурных обсуждения, мы выбрали песню Шер "The Shoop Shoop Song (It's in His Kiss)." Она была забавной, заводной и в ней было много бэквокала. И кроме того, казалось, её легко выучить.

Мне нужно было спеть всего несколько строчек, потом вступали девочки, и вся песня шла в форме беседы.

Совсем не так пугающе, чем когда поешь соло перед скоплением людей.

– Я запишусь на прослушивания, ‑сказала Обри.

– Я попрошу Миссис Джонс помочь нам с танцами, – добавила Рашель.

– А что я должна сделать? – спросила я.

Саманта вздохнула.

– Помнишь, когда ты бросила хор, ты была так рада, что тебе больше не придется петь для Мистера Метзероля?

– Да, – сказала я. Я знала, что она собирается сказать, и начала бояться этого не успела она открыть рот.

– Пойди и спроси его, не сможет ли он дать тебе советы.

Когда я вернулась домой, мама спросила меня, где Эдриан. Я сказала, что мне всё равно, потому что я не собиралась больше с ней разговаривать, и несмотря на то, что я думала, что закончила плакать, я снова разрыдалась, когда рассказывала ей о случившемся.

Мама, слушая, качая головой:

– Как он мог это сделать? – спросила она. – Что с ним не так? – и, наконец, она вскинула руки и сказала: – Что ж, это была последняя соломинка. Эдриан больше не будет встречаться с этим мальчиком. Ему больше не рады в нашем доме.

Через час Эдриан пришла домой. К тому времени я уже была в ванной и чистила зубы. Я услышала мамин голос, тихий и злой, обращенный к моей сестре. в потом голос Эдриан, громкий и защищающийся: – Это всего лишь песня. Кроме того, она все время его оскорбляет.

– Это не одно и то же, – сказала мама. – Ты знаешь, что это не одно и то же.

Что‑то стукнуло. Вероятно, шкаф для одежды.

– Почему ты всегда встаешь на её сторону?

– А почему ты никогда так не делаешь? – отрезала мама. – Она твоя сестра. И пока Рик не извинится перед ней и не пообещает не петь эту песню, ты его больше не увидишь. Это ясно?

Я услышала звук быстрых шагов в коридоре и потом Эдриан закричала:

– Ты пытаешься сломать мне жизнь!

Как будто её нужна была в этом помощь.

Эдриан прошла мимо ванной и увидела, как я мою зубную щетку. Она помедлила в дверях, всё еще быстро дыша.

– Так теперь ты забираешь у меня Рика.

– Я не заставляла его петь эту песню.

– Ты рассказала об этом маме. Ты всё извратила. И он не говорит ничего, что было бы неправдой.

Я уставилась на неё, потом покачала головой. Почему она видела всё в таком свете? Почему в ней было столько ненависти ко мне, что она думала, что её парень может петь обо мне всякую дрянь перед всеми? В ту секунду я хотела причинить ей такую же боль, как она причинила мне. Ровным тоном я сказала: – Скажи мне, сколько песен из нового диска Рика посвящено тебе?

– Что? – спросила она.

– Он написал песню о том, какая ты замечательная девушка?

Она раздраженно прорычала:

– Диск называется Чирлидер в действии. Я не чирлидер.

– Ох. Не кажется ли тебе немного странным, что твой парень написал кучу песен о твоей сестре? Может быть, тебе стоит об этом подумать.

Когда её лицо вспыхнуло, я поняла, что мои слова достигли цели. И все равно, она не позволила мне сказать последнее слово в споре. Она сделала шаг ко мне:

– Рика ты не интересуешь. Он написал эти песни о тебе и твоих подругах, потому что его тошнит смотреть, как вы ходите по головам других.

Если бы. Я бы с удовольствием послушала, по чьей именно голове я прошла, но я не собиралась отвлекаться.

– То есть, ты говоришь, что он считает, что ты прекрасная девушка для него?

Она подняла подбородок, словно бросая мне вызов.

– Да. Он любит меня.

– Ну, поскольку он не хочет тебя терять, ему должно быть несложно извиниться и поменять песню для прослушивания, так?

Она закатила глаза.

– Думаешь, он это сделает? Думаешь, ты избавилась от него, только наябедничав маме? Ну, даже несмотря на то, что ты никогда не извинялась перед ним за то, как ты всё время смотришь на него сверху вниз, и несмотря на то, что "Опасно‑Блондинистая" – это самая лучшая его песня, он это сделает, если я его попрошу.

Я улыбнулась ей.

– М‑м‑м‑м. Почему бы тебе ему не позвонить?

Несмотря на то, что у меня не было уверенности в справедливости её слов, я действительно надеялась, что она была права. И мне даже было все равно, извинится ли он. Если он пообещает не петь её, это значит, что мне не придется залазить во что‑нибудь блестящее и обтягивающее и петь "The Shoop Shoop Song" перед бог знает какой толпой.

Эдриан зашла в свою комнату и закрыла дверь. Я прислонилась к её косяку и попыталась услышать беседу как можно лучше. Ждет ли меня в будущем блестящий наряд?

Эдриан, всхлипывая, рассказала Рику о мамином ультиматуме. Она закончила словами:

– Я знаю, что это не честно по отношению к тебе. Правда знаю, но может быть ты им скажешь, что больше не будешь петь эту песню?

Прошла минута тишины и потом Эдриан сказала:

– Но у тебя есть другие песни, тонны песен, с которыми ты можешь выступить.

Пауза, потом голос Эдриан стал громче:

– Твоя творческая свобода значит для тебя больше, чем возможность видеть меня?

Еще одна пауза.

– Да, должно, если ты не хочешь спеть другую песню.

От гнева её голос стал выше:

– Я не могу этому поверить! Челси говорила мне, что ты не изменишь песню, но я ей не поверила. Ты совсем не любишь меня, да?

Пауза продолжалась недолго. Что бы ни говорил Рик, она его оборвала.

– Отлично, тогда мне плевать, если я тебя никогда не увижу. И еще, Рик, почему ты написал целый диск песен о моей сестре и ни одной обо мне?

Она не дала ему ответить. Даже со своего места я услышала, как она ударила телефоном об стол.

Я повернулась и медленно пошла в свою комнату. Забавно, как всё иногда получается. Эдриан наконец‑то была свободна от плохого влияния Рика, но мне придётся постоянно его видеть. Я лежала в постели, но не могла уснуть еще долго. Слова из Опасно‑Блондинистой снова и снова повторялись у меня в голове.

Большую часть субботы я провела у Рашель с подругами, репетируя песню и роясь в Интернете в попытках найти костюм, который был бы ярким, но приличным. Как оказалось, такие костюмы были очень дорогими. Мы нашли платья, которые идеально подходили бы, и которые можно было получить по почте, но каждое из них стоило по 180 долларов. Я думаю, это были костюмы для фигурного катания, но они были блестящими и сшиты так, что остаются на месте, даже если махать ногами, а такие платья из деятельной трудно найти.

В обед мы пошли в дом миссис Джонс. Рашель позвонил ей с утра, и она согласилась выделить час времени, чтобы помочь нам с хореографией. Час растянулся на три, и это было очень мило со стороны миссис Джонс, поскольку я уверена, она была очень занята тем, что учителя обычно делают в выходные.

Наконец вернувшись домой, я чувствовала себя уверенно. Я была уверена в движениях, уверена насчёт нарядов, уверена насчёт того, что мои подруги могли спеть партии бэквокалистов, единственное, в чём я не была уверена, это мой собственный голос.

– У тебя есть способности, – говорил мне мистер Метзероль, когда я занималась в хоре. – Но над способностями нужно работать.

Вместо того чтобы работать над своими способностями, участвуем в хоре, как он хотел, я бросила уроки в этом году. Я знала, что он мной разочарован. Проходи мимо меня в коридорах, он бросал на меня взгляд, полный обиды.

Если бы я попросила его, согласился ли бы он помочь мне, только для того, чтобы ткнуть меня носом в то, что мои способности были просто куском сырой глины?

В понедельник в школе всё было хуже, чем я ожидала. Я знала, что многие слышали песни Рика, но я не ожидала, что столько народу будет петь их в коридоре. Правда. Я слышала обрывки каждый раз, направляясь из одного класса в другой. Наоми и её друзья разражались строчкой: "Она подмигнёт тебе, но только если ты крутой", как только меня видели.

Я пыталась посмеяться над этим и сказать им. "Вы заметили, что я вам не подмигиваю. Очевидно, вы недостаточно круты". Но это всё равно меня беспокоило. Я имею в виду, насколько может понизиться социальный статус человека за одни выходные? Казалось, что каждая девочка, о которой я плохо отзывалась, и каждый парень, которому я отказывала, и все девчонки, которые пытались, но не прошли отбор в группу поддержки, вышли, чтобы сунуть мне под нос песню.

Из того, что я услышала от тех кто очень прервался мне сказать, Рик спел ещё несколько песен про чирлидеров после нашего ухода. Они назывались "Как кормить вашего Чирлидера" (сплетнями и ложью) и "Эта юбка значит, что я слишком хороша для тебя". Очевидно, они тоже были прилипчивыми, поскольку несколько ребят их почти запомнили.

Других девочек из группы это беспокоило гораздо меньше, чем меня. У Саманты было много друзей, которые не имели отношения к группе поддержки и парень. Каждый раз, проходя мимо Рика в коридорах, Логан кричал: "Да, она слишком хороша для тебя! Поэтому она встречается со мной".

Рашель в школе выглядела такой одинокой, что полдюжины парней из футбольной команды ходили за ней по пятам, чтобы подбодрить ей и рычали в направлении Рика.

Обри, как всегда неунывающая, наслаждалась повышенным вниманием.

– Не бывает плохой рекламы, – говорила она. Я не уточняла, что это обычно говорят о знаменитостях, а не о школьниках. А в школе, о да, плохая реклама очень даже бывает.

К обеду я уже понимала, что больше не смогу этого избегать. Я пошла в класс мистера Метзероля в надежде поговорить с ним. Он стоял рядом со шкафом и читал ноты. Он был одет в пиджак и на нем был галстук, и никогда не видела его в повседневной одежде, и его усы всегда были аккуратно подстрижены. Я раньше думала, что его усы фильтруют слова, поэтому он всегда говорит так медленно. На своих занятиях он говорил, что во время беседы важно подбирать правильные слова, и создавалось ощущение, что он мысленно листает словарь во время разговора. Он поднял глаза, когда я вошла, потом вернулся обратно к своим нотам.

Я встала перед ним, нервно сжимая диск с песней, которую я скачала вчера вечером, и объяснила, что буду участвовать в прослушиваниях к Школьному Идолу. Мне нужна помощь. Было ли у него время, чтобы дать мне несколько советов?

Он медленно повернулся и укоризненно на меня посмотрел.

– Не знаю, Челси. Многие из учеников, участвующих в хоре, будут пытаться, и мне нужно помочь им. В следующие две недели у меня будет очень мало времени. Ты понимаешь, что участники хора имеют больший приоритет.

Я сглотнула, крепче сжала диск, но не ушла. Он начал со слов "Я не знаю", что значило, что его можно было уговорить.

– Это не займет много времени, – сказала я. – Я тоже была вашей ученицей. Может быть, я останусь после школы и помогу вам проверить работы, чтобы у вас освободилось время. Или я могу убрать в классе, или помыть вашу машину... – или просто буду пресмыкаться перед вами достаточно времени для того, чтобы вы меня простили. – Пожалуйста?

Он долго смотрел на меня, постукивая пальцами по папке с нотами.

– Может быть, мы сможем договориться. Опять же, не стоит отказывать тому... – его усы изогнулись. – Кому было в последнее время посвящено столько музыки.

Я вспыхнула.

– Вы слышали о песне Рика?

Он вернулся обратно к своему шкафу и положил последний лист с нотами в ящик.

– Несколько девочек на моём втором уроке спели для меня некоторые песни. В этой песне "Опасно‑блондинистая" хороший ритм.

Я прислонилась к его столу.

– Теперь вы понимаете, почему я должна действительно хорошо спеть. Я не могу позволить Рику выиграть место в Школьном Идоле.

– Хм‑мм, – мистер Метзероль закрыл папку и обошел вокруг стола. Он сел на стул и сложил перед собой.

– Как жестоко, когда тобой смеются, правда?

– Да, – сказала я, радуясь, что он понял.

– Школа может быть местом, где мы учимся, дружим, но слова... – он грустно покачал головой. – Они играют важную роль для самооценки человека, ты согласна со мной?

– Да, – сказала я.

Уголки его рта поднялись, как будто он выиграл спор. – Так важно, чтобы тебя принимали окружающие.

Я уже так много сказала, поэтому я не понимала, почему он продолжает об этом говорить.

– Вы же не думаете, что я издеваюсь над людьми? ‑

Я приложила руку к груди. ‑Потому что то, что обо мне сказал Рик, неправда.

Он не казался убежденным.

– Ты пытаешься задеть сверстников, когда есть возможность?

– Да, – я должна была предвидеть это, правда. Я имею в виду, что использую ту же технику на Эдриан.

– Тогда ты не будешь возражать против того, чтобы помочь мне с проектом. Ты идеально подходишь, потому что ты знаешь, каково это, когда тобой смеются, – он откинулся назад в своем стуле и начал поглаживать усы. – Видишь ли, я беспокоюсь о двух своих учениц, Молли и Полли Паттерсон. Ты ведь знаешь их, да?

Да, я их знала. Это были девочки‑близняшки, которые в этом году переехали в наш город и имели несчастье быть серыми, плохо одетыми и страдали лишним весом. Парни из футбольной команды сразу же прозвали их Плюшка и Толстушка.

– Я хожу с ними на историю, – сказала я.

– Правильно, – сказал мистер Метзероль. – У них хор первым уроком. Прекрасные голоса. Великолепная гармония. Однако, я не могу заставить ни одну из них спеть соло. Они слишком стесняются. Слишком волнуются о том, что скажут другие.

– Вы хотите, чтобы я помогала им петь? – спросила я.

Мистер Метзероль наклонился вперед.

– Я хочу, чтобы ты помогла им жить в школе. Я хочу, чтобы ты стала их другом.

– Ох, – взрослы любят говорить такие вещи, как будто можно заказать дружбу так же, как заказываешь пиццу. Нельзя просто решить начать дружить с кем‑то, с кем ты едва ли хоть раз говорил и с кем, вероятно, у тебя нет ничего общего. И всё равно, я не могла объяснить это мистеру Метзеролю. Когда люди взрослеют, она сразу еж забывают, каково это быть подростком.

Мистер Метзероль удовлетворенно кивнул:

– Если они начнут общаться с тобой, люди перестанут потешаться над ними.

Да, потому что они будут слишком заняты, потешаясь надо мной. Моя популярность уже находилась в свободном падении. Спасибо большое Рику.

И всё равно, я не могла отказать мистеру Метзеролю. Мне нужна была его помощь, и, кроме того, он был прав. Я знала, каково это, когда тебя обзывают.

– Я постараюсь познакомиться с ними. Я буду здороваться с ними на уроках и всё такое, если вы хотите.

– Да, но нам нужно... – он безмолвно сидел за своим столом, а я ждала, что он закончит предложение. – Что‑то... большее. – И потом, словно приняв решение, он добавил: – Я позволю себе попросить миссис Аддингтон назначить вас троих на проект по истории. Это должно дать вам возможность подружиться.

Мы только что начали главу про технологии по мировой истории и нужно было сделать сообщение и презентацию.

– Но мы с Самантой уже решили делать проект вместе, ‑сказала я.

– Хорошо, хорошо, – сказал он. – Саманта может помочь тебе подружиться с ними. Это будет даже лучше. Я скажу миссис Аддингтон, – он встал, словно тема была закрыта. – А теперь, ты принесла с собой музыку? Давай послушаем.

Я больше с ним не спорила. По моему мнению, если он заставил меня подружиться с Молли и Полли, лучше бы ему взамен дать мне побольше хороших советов.

Я поставила свой диск в плеер, стоявший на его столе, сделала глубокий вдох и запела песню.

Мистер Метзероль наблюдал за мной, нахмурившись. Когда я закончила, он покачал головой как врач, осматривающий умирающего.

– Челси, ты не используешь диафрагму. Ноты падают налево и направо, – он сжал пальцы, как будто что‑то хватая. – Ты должна держать ноты.

Потом он спел несколько строчек раскатистым, почти громовым голосом. Он кивнул мне.

– Теперь попробуй еще раз без диска. Я хочу слышать тебя, а не диск.

Я спела еще раз, пытаясь вспомнить слова и сконцентрироваться на диафрагме. Очевидно, я в этом не преуспела, потому что мистер Метзероль постоянно кричал "Держи их!" и "У тебя ноты падают" и "Бог дал тебе диафрагму, Челси! Когда ты будешь ей пользоваться?" Он даже взял свою указку и ткнул её меня в живот. "Здесь. Ты должна это чувствовать здесь. Тяни ноты."

Я вспомнила, почему в этом году не пошла на хор. Этот человек не стеснялся, проходя, стукать нас по спине, когда мы фальшивили, и у него была навязчивая идея заставить нас использовать диафрагму.

После того, как мы спели песню четвертый раз, он и я по четыре раза, потому что он продолжал упорно мне показывать, как надо петь, он наконец сказал:

– Хватит репетиций на сегодня. Распевайся и делай дыхательные упражнения вечером, и приходи завтра в обед. Посмотрим, будет ли лучше. Хорошо?

– Хорошо, – сказала я.

– И помни, что ты поможешь Молли и Полли с... – мистер Метзероль помахивал рукой в воздухе, словно листая словарь. – С обновлением внешности. С повышением самооценки.

Как будто можно просто подойти к незнакомым людям и сказать: "Привет, я заметила, что ты уродина. Хочешь, я тебе помогу?". Правда, мистер Метзероль пропустил подростковые годы.

– Я попробую, – сказала я. – Но не могу ничего обещать.

Он спокойно мне улыбнулся.

– Тогда и я не могу.

Никогда бы не подумала, что учитель меня будет шантажировать подобным образом.

Перевод выполнен для сайта https://vk‑booksource.net

Глава 8

Я встретилась с подругами на главной лестнице, которую любовно называли Лестницей Качков, потому что там тусовались спортсмены.

– Где ты была во время обеда? – спросила Обри.

– Я ходила к мистеру Метзеролю, чтобы он меня послушал.

Она с беспокойством моргнула.

– Как ты думаешь, нам тоже нужно к нему сходить?

– Только если хотите попасть в лапы к злому коротышке, который будет постоянно тыкать вас в живот.

Я наклонилась к Саманте, которая не обращала на меня внимания, потому что разговаривала с Логаном.

– Эй, надеюсь, что ты не возражаешь, но поскольку мистер Метзероль помогает мне с пением, он устроит так, чтобы нам назначили на проект по истории вместе с Молли и Полли Патеррсон, – и потом я добавила более неуверенно: – мистер Метзероль хочет, чтобы мы, ну, помогли им влить в школьный коллектив.

Саманта пожала плечами:

– Ладно, – и вернулась к разговору с Логаном.

В эту минуту я на самом деле зауважала Саманту. Она совсем не беспокоилась о том, что придется проводить время с Молли и Полли, или как то, что их никто не любит, повлияет на нас. От того, что моя реакция была другой, мне стало стыдно.

"Она подмигнет тебе, но только если ты крутой..."

Это же не правда, да?

Я сделала глубокий вдох. Первая реакция не определяет характер. Действия и поведение по отношению к другим – это важно, а я сказала, что подружусь с Молли и Полли. Так что Рик был насчет меня неправ.

На уроке Мировой Истории миссис Аддингтон группами подзывала нас к своему столу. До этого мы сдали ей темы для утверждения.

Она вызвала Молли, Полли, Саманту и меня последними.

– А сейчас, – сказала она с улыбкой. – Я знаю, что вы не просились работать вместе, но поскольку Молли и Полли здесь недавно, я подумала, что хорошо будет определить вас в одну группу, – она посмотрела на меня в упор. – Вы согласны, правда?

Я улыбнулась ей в ответ.

– Конечно.

Саманта кивнула.

– Да.

Молли и Полли переглянулись, потом с подозрением взглянули на нас.

– Ладно, хорошо, – сказала Молли. По крайней мере я думала, что это была Молли, потому что не могла их различить. У них обеих были тусклые русые волосы, стянуты в хвостики и одинаковые очки в металлической оправе.

Миссис Аддингтон сказала:

– Отлично. Сходите в библиотеку и решите, над чем хотите работать... – она посмотрела на листок, лежащий на столе. – История космических полетов или изобретения, которые вызвали промышленную революцию. Это хорошие темы.

Мы забрали свои учебники и вышли из класса. Идя по коридору, Молли и Полли держались на два шага впереди нас, переговариваясь и бросая взгляды в нашу сторону.

– Помни, – прошептала я Саманте. – Нам нужно помочь им устроиться в школе.

Дойдя до библиотеки, Молли и Полли остановились и посмотрели на нас.

– Слушайте, вы можете быть в нашей группе, – сказала Молли. – Но мы собираемся делать доклад о полетах к Космос, и мы не позволим вам списывать.

Потом они распахнули двери и вошли.

Мы стояли в коридоре и смотрели им вслед.

– Ну, – сказала Саманта. – Я только что придумала первый совет, как завести друзей.

Я сложила руки на груди.

– Если мы – чирлидеры, то значит автоматически списываем?

– Ш‑ш‑ш, – сказала Саманта. – Ты же не хочешь подбросить Рику идею для новой песни.

Мы вошли в библиотеку, положили книги на стол рядом с Молли и Полли, потом отправились за книгами о космических исследованиях, которые, хочу официально заявить, можно классифицировать как снотворное. Мы делали записи, и между Спутником и Нейлом Армстронгом я пыталась завести светскую беседу со своими новыми одноклассницами. Поначалу они прохладно отвечали на мои вопросы, как будто ожидая от меня грубостей, но через пятнадцать минут они расслабились.

Молли постоянно острила и заставляла меня смеяться.

– Почему, если получилось высадить мужчину на Луну, нельзя их всех отправить туда?

Она была смешной, а Полли – мягкосердечной. Полли постоянно охала и ахала над фотографиями первой лайки‑астронавтки.

И да, если вы не в курсе, первой вокруг Земли полетела собака. Или, как заметила Молли, не русские, а собаки опередили нас в Космосе.

Когда урок почти закончился, я сказала:

– Мы собираемся в кино в выходные. Хотите пойти?

– Кто это "мы"? – спросила Молли.

– Я не уверена, что знаю, кто пойдет, – сказала я, потому что только что это придумала и никого еще не спросила. – Саманта и я...

– И Логан, – сказала Саманта.

– Точно, и Логан... Обри, Рашель... и кого‑там сейчас подцепила Рашель из своей футбольной команды...

– Извини, – сказала Полли. – Мы не... э‑э‑э... – она взглянула на сестру.

– Не приближаемся к футболистам, если нас не заставляют учителя или стихийные бедствия, – закончила Молли.

Полли наклонилась к сестре:

– Не все футболисты такие уж плохие.

Молли закатила глаза, потом переключила внимание на меня:

– Джи Диаз там будет?

Джо был главным распасовщиком, и совсем не плохим, хотя его брат‑близнец Гаррет привлекал больше внимания. Гаррет был квотербеком. Плюс, Гаррет был высоким, темноволосым и привлекательным. Джо и Гаррет не были идентичными близнецами, и Джо, ну он был просто высоким и темноволосым.

– Я могу пригласить его, если хочешь, – предложила я.

– Нет, – быстро сказала Полли. – Нет, это будет неловко. Если бы он хотел еще раз поговорить со мной, он бы уже это сделал.

– Снова? – спросила Саманта. Её тон говорил "расскажи мне всё!"

Поскольку Полли больше ничего не сказала, Молли наклонилась вперед и заговорщицки прошептала:

– Они один раз десять минут разговаривали на английском, почему плохо быть близнецом.

– Ничего личного, – сказала Полли сестре.

– Да, я это вспомню, если тебе понадобится почка, – сказала Молли.

Я пожала плечами:

– Может быть, ему просто нужна возможность снова с тобой заговорить. Почему бы тебе не пойти с нами в кино, и я приглашу нескольких парней...

– Нет, я не могу, – Полли подняла обе руки, чтобы остановить меня. – У меня начинает носом идти кровь, когда я нервничаю. Правда сильно. В последней школе меня называли Полли‑положительный, и они говорили не о моих оценках. В этой школе всё уже и так достаточно плохо. Мне не нужна новые прозвища.

Саманта сказала:

– Не позволяй паре прозвищ мешать тебе делать то, что ты хочешь.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒