Бренда Дрэйк 16 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 16 из 22Следующая ⇒

Я вздрогнула и проснулась, когда дверь внезапно открылась.

– Je t'aime, Mère, – сказал Бастьен.

– Je t'aime, mon fils, – ответила его мать.

Я скользнула вверх по стене и встала на ноги.

– Что ты ей сказал?

– Я сказал ей, что люблю ее. Может быть, мы встретимся с остальными в столовой?

– Если ты хочешь остаться с ней, я могу сама найти столовую.

Его лицо выражало непомерную печаль.

– Она попросила меня позаботиться о наших гостях. Как первенец, я должен выполнять определенные обязанности.

– Например?

– Например, чтобы ты обязательно что‑нибудь съела.

– Серьезно? Думаю, это должно быть наименьшей из твоих забот.

Мы направились вниз по подиуму.

– Со всей серьезностью я должен, как сказала моя мать, сделать мужественное лицо.

У него определенно было отважное лицо, опущенное вниз, все, кроме грустных голубых глаз.

Что вы скажете человеку, пережившему тяжелую утрату? Я решила завязать светскую беседу, чтобы снять возникшее у меня неприятное чувство.

– А почему у тебя нет акцента, как у твоей матери и Вероник?

– Я провел свою юность в Асиле, готовясь стать чародеем, и несколько лет учился в Штатах у индейской ведьмы, что дало мне возможность попрактиковаться в английском языке. Вероник тренировалась с частным тренером во французской сельской местности, поэтому ее английский не был адаптирован.

Я смотрела себе под ноги, пока мы спускались по лестнице. Мы, молча, прошли через вестибюль и дальше по длинному коридору. Я даже представить себе не могла, что он сейчас чувствует. Потеря матери в четыре года все еще причиняла боль даже после всех этих лет. Если я потеряю папу, то не смогу с этим справиться.

– Все это должно быть страшно для тебя. – В его голосе звучала искренность. Несмотря на то, что он был невероятно красив и несколько высокомерен, в нем чувствовалась непринужденность, приветливый дух. Неудивительно, что народ проявлял к нему такую любовь.

– Так оно и есть. Я просто хочу быть дома. – Он остановился, и я повернулась к нему лицом.

Он убрал прядь волос с моей щеки. Его прикосновение было мягким и заботливым.

– Для тебя это никогда не будет прежним, Джианна, но, возможно, ты найдешь здесь новые отношения. Значимые. Ты не потеряешь эти отношения там, дома, – сказал он. – Они и есть твой фундамент. Твоя привязь к этому миру.

Он словно заглянул мне в душу, и я почувствовала себя голой. Я отвернулась от него и пошла дальше по коридору.

Что с тобой происходит, Джиа? Держите свои эмоции под контролем.

Он шел рядом со мной.

– Я не хотел тебя расстраивать.

– Нет, это был просто долгий день. – Почему он так меня нервировал? – Странно, что тот, кого я только что встретила, так хорошо меня понимает.

– Это обнадеживает. – Уголки его губ слегка приподнялись. – Я хотел бы узнать тебя получше, если позволишь.

Я поняла, как он заслужил статус рок‑звезды. Он был полным набором – сексуальным и искренним, но мне нужно было держаться подальше от него и его очарования. Я буду бороться с этой помолвкой всеми возможными способами. Тем не менее, ему было больно, и я отказалась быть грубой.

– Мне бы этого хотелось.

– Это Залл Почета для наших Стражей, – сказал он. Стены украшали портреты мужчин и женщин из далеких времен, а бронзовые статуи рыцарей располагались между каждой дверью, мимо которой мы проходили. – Когда Страж умирает на службе, они увековечиваются здесь.

Я прочла даты на табличках, прибитых к каждой статуе, мимо которой мы проходили.

– Ничего себе, они все умерли молодыми.

– Страж приходит на службу в шестнадцать лет и покидает ее в двадцать четыре. Если они умирают после службы, то обычно от естественных причин, и их хоронят в семейном склепе. – Бастьен остановился перед статуей молодой женщины.

Видение женщины, падающей на землю, с мечом, пронзившим ее грудь, мелькнуло у меня в голове. Я ахнула, прижимая руку к сердцу.

Глава 23

Этой женщине было всего двадцать два года, когда она умерла. Хотя фигура была отлита из бронзы, я представляла себе ее глаза, горящие жизнью, мягкие каштановые волосы, развевающиеся позади, когда она бежала, и гибкое тело, обманывающее противников, заставляющее их поверить в ее слабость как раз перед тем, как она взмахнет мечом, и каждый удар, который она бросала, был сильным, твердым ударом. Она никогда не сдавалась. Она никогда не теряла бдительности.

Видение быстро изменилось на молодую женщину, сидящую на железной скамье, казалось, погруженную в свои мысли, окруженную сверкающими цветами, с мечом, прислоненным к скамье рядом с ней. Она читала письмо, и ее голос зазвучал у меня в голове.

«Дорогая кузина,

Я знаю, что ты просила, чтобы я не рисковала посылать тебе сообщения, но я знаю, что если бы я была на твоем месте, то хотела бы получить их. Я просто надеюсь, что ты все еще проверяешь свой почтовый ящик. Твой ребенок прекрасно справляется, растет сильным с каждым днем, пытается ползти и даже не отставать от Джии. Я шлю тебе свою любовь и надеюсь, что у тебя все хорошо.

Всего наилучшего, Мариэтта.»

Женщина зажгла спичку, подожгла письмо и бросила его в стоявший рядом горшок. Пламя пожирало белую бумагу, пока та не превратилась в пепел. Позади нее хрустнула ветка, и она обернулась. Ее глаза расширились от удивления, когда темная фигура пронзила ее собственным мечом. У меня перехватило дыхание, когда выражение ее лица застыло, и смерть забрала ее, и она рухнула на землю.

– Джиа, – позвал Бастьен, схватив меня за плечи, – с тобой все в порядке?

– Я в полном порядке. Эта женщина, – я прочла имя на табличке, – Жаклин Ру. Она умерла шестнадцать лет назад. Кто она?

– Она была Стражем. И умерла, когда ей было почти двадцать три года.

– Как она умерла?

– В садах Куве, – ответил Бастьен. – Стражники нашли ее пронзенной в самое сердце собственным мечом.

– Зачем кому‑то убивать ее?

– Это не совсем точно. Некоторые считают, что она покончила с собой, упав на меч, но те, кто знал ее, считали, что она была убита.

– О, она определенно была убита.

Он взглянул на меня.

– Почему ты так говоришь?

– У меня были видения с тех пор, как я прибыла в убежище, – сказала я. – У меня только что было одно видение о ее убийстве.

Его рука на моей руке испугала меня, и я отвела взгляд от статуи.

– Пошли, – сказал он. – Давай не будем задерживаться на таких мрачных событиях, которые лучше оставить в прошлом. – Он мотнул головой в сторону коридора. – Может быть, мы присоединимся к остальным?

– Ты знаешь, что случилось с ее ребенком?

Он бросил на меня растерянный взгляд.

– У нее никогда не было детей.

– Ты уверен?

– Я в этом уверен. – Он подвел меня к двери в конце коридора, и мы осторожно вошли в комнату. Арик и остальные уже сидели за длинным столом, на котором были расставлены серебряные подносы с бутербродами, фруктами и пирожными. Их лица были мрачны, когда они ели в полном молчании.

Пока мы пересекали длинное расстояние от двери до стола, мои мысли путались. Кто такая Жаклин? Какое отношение к ней имеет моя мать? И что же случилось с тем письмом, которое она прочла? Что случилось с ребенком?

Здесь должна быть какая‑то связь. Я просто не могла собрать все это воедино. Мне пришла в голову мысль: если Жаклин жила в Куве, то, возможно, кое‑что из ее вещей все еще существует.

Бастьен проводил меня к свободному месту рядом с Демосом, и прежде чем он ушел, я наклонилась к нему.

– Есть ли здесь какие‑нибудь личные вещи этой женщины? Старые фотографии или письма?

– Она была близкой подругой моей матери, – сказал Бастьен. – Все эти годы ее комната оставалась нетронутой. Моя мать очень сентиментальна.

– Как думаешь, после того как мы поедим, ты сможешь привести меня туда? Это действительно важно.

Он слегка кивнул.

– Конечно.

Я скользнула в кресло, а он подошел к концу стола и устроился во главе.

Арик сел напротив меня. Его обычная озорная усмешка была прямой линией неодобрения. Я переключила внимание на поднос с едой передо мной, бездумно накладывая сэндвич, овощи и фрукты в свою тарелку.

– Похоже, ты погрузилась в свои мысли, Джиа, – сказал Арик с другого конца стола.

– Я… наверное, да.

Он все еще хмурился.

– Не волнуйся. Так как Куве стабилен, мы присоединимся к остальным в убежище после еды.

– Мне нужно кое‑что сделать перед уходом, – сказал я.

– А ты не хочешь мне сказать, что именно?

– Пойдем со мной. Я не хочу говорить об этом здесь.

– Ну, ладно, – сказал он.

После обеда он последовал за мной в Зал Почета французских Стражей.

– Что ты задумала? – спросил Арик, когда мы ждали Бастьена в холле.

Я подошла к статуе Жаклин Ру.

– Ты знаешь эту женщину?

Арик внимательно посмотрел на статую.

Я начала терять терпение.

– Ну, знаешь?

– Я так не думаю, а что?

– Она умерла в тот год, когда я родилась, а до этого целый год пропадала без вести. – Я сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

Арик скрестил руки на груди.

– А какое это имеет значение?

– У меня было видение о ней. Она прочитала письмо от моей матери, в котором говорилось, что ее ребенок чувствует себя хорошо. Ребенок Жаклин. Ребенок был с моей мамой. Со мной.

– Я все еще не понимаю, насколько это важно, – сказал Арик.

– Неужели? – Разочарование кипело во мне. – Зачем кому‑то понадобилось прятать ребенка? С моей матерью, которая сама скрывалась? Что случилось с этим ребенком? А кто его отец? Бастьен сказал, что у нее никогда не было детей, так почему же моя мать упоминает о нем? И что еще важнее, почему у меня бывают видения о людях, которых я даже не знаю?

– Ладно. Это действительно звучит подозрительно, – сказал Арик. – Но я не уверен, что мы найдем ответы на твои вопросы.

Бастьен подошел к нам сзади.

– Какие еще вопросы?

– Загадочные детские вопросы, – ответил Арик.

– Значит, ты ему все рассказала. – Я уловила раздражение в тоне Бастьена. – Извини, что заставил ждать. Мне нужно было достать ключ от комнаты Жаклин. Комната была тщательно обыскана, когда она умерла, так что сомневаюсь, что там будут какие‑то ответы, но я все равно отведу туда.

Бастьен привел нас в комнату, расположенную в глубине замка. Порыв пыльного воздуха ударил нам в лицо, когда он распахнул дверь. Мы с Ариком вышли на середину комнаты, когда Бастьен включил красные фарфоровые лампы, затянутые паутиной.

Теплый свет освещал пыль, плавающую в воздухе. Эта комната была забытым убежищем молодой женщины. Здесь было много белой крашеной мебели, светло‑розовое одеяло, розовые портьеры и белые кружевные подушки, все, казалось, древнее под слоем пыли.

Арик выдвинул ящики ночного столика. Я подошла к туалетному столику и взяла расческу. Пряди темно‑каштановых волос застряли в щетине. Я положила щетку обратно, убедившись, что та лежит на своем месте. Это было нетрудно сделать, так как в пыли виднелся чистый след. Я осторожно выдвинула верхний ящик слева и принялась перебирать разные предметы, беспорядочно брошенные в ящик. В среднем ящике лежали ленты для волос, кисточки для макияжа, пилочки и тому подобное. Я вздохнула.

– Нашли что‑нибудь? – спросила я.

Бастьен порылся в нижнем ящике комода у окна.

– Здесь ничего нет.

– И здесь тоже, – добавил Арик, заглядывая под кровать. – Нам бы очень помогло, если бы мы знали, что ты надеешься найти.

– Я даже не знаю… дневник или что‑то в этом роде?

Бастьен прижался лицом к половицам и заглянул под бюро.

– А как насчет писем?

– Ты нашел письма? – Я опустилась рядом с Бастьеном. От него приятно пахло дорогим парфюмом. Его рука коснулась моей, заставляя кожу покрыться мурашками. Я резко отпрянула от него. Что же это было, черт возьми?

Отодвинув руку, я вытянула шею, чтобы заглянуть под комод. Позади него деревянная панель в стене соскользнула с места. В образовавшейся щели выстроились в ряд несколько писем. Мы с Бастьеном поднялись с пола и отодвинули бюро от стены. Я сняла панель и вытащила каждое письмо из отверстия, бросая их на пол.

Плюхнувшись на ковер, я уселась по‑турецки, взяла ближайшее письмо и открыла его. Бастьен и Арик сели по обе стороны от меня.

– О. Мой. Бог. Это любовное письмо от… – я прочла имя отправителя на конверте.

– От кого это письмо? – нетерпеливо спросил Арик.

– Это от профессора Этвуда.

Бастьен взял письмо и прочел его.

– Это письмо от Мариетты к Жаклин. Она упоминает о своем волнении по поводу новостей Жаклин и говорит, что они с Карригом скрываются в Ирландии. Мариетта уже на двенадцатой неделе.

– Это все новости, что там упоминаются? – спросила я.

– Нет, но Мариетта заканчивает письмо… я не могу в это поверить. – Бастьен посмотрел на меня. – Друзья по материнству.

– Вот видишь, – сказала я. – Я же говорила.

Арик вытянул перед собой ноги.

– Значит, они обе были беременны одновременно.

– Послушай‑ка, – сказал Бастьен. – «Я не могу себе представить, каково это – рожать в одиночестве. Я чувствую, что твой возлюбленный имеет право знать об отцовстве. Он поймет твою ошибку. Дорогая кузина, не бойся за своего ребенка, ибо это и мой ребенок, и за его голову назначена цена. Я пошлю за тобой, когда устроюсь. Всегда, Мариетта.»

Я ахнула.

– О боже. Что же это значит? Они кузины?

– Они не могут быть кузинами. Это должно быть выражение нежности. – Бастьен сложил письмо и сунул его в конверт.

– А как насчет этого, – сказал Арик. – «Мы никогда не должны рассказывать о нашем открытии. Таким дедом, как наш, можно только восхищаться, и я боюсь, что скандал навлечет на него позор.»

– Кто это написал? – спросила я.

– Мариетта, – ответил он, она также говорит, что ей было жаль слышать, что Сабина была расстроена этой новостью. А кто такая Сабина?

– Моя мать, – сказал Бастьен.

– Мы должны спросить ее, – сказала я.

– Я всегда знала, что она где‑то прячет письма, – сказала мать Бастьена из открытой двери.

– Мама, – сказал Бастьен, поднимаясь на ноги.

Она отмахнулась от него.

– Пожалуйста, садись, Бастьен.

Бастьен послушался.

Она стояла в дверях, будто ей было слишком больно входить в святилище Жаклин.

– Жаклин и Мариетта, – сказала Сабина. – Мы все встретились в школе Стражей в Асиле. После того как Мариетта вернулась к себе в ковен, мы все обменялись письмами. Зей стала Стражем, а я – женой Верховного Чародея.

– Через несколько лет после этого умерла мать Мариетты, и Жаклин отправилась в Асилу, чтобы утешить ее. Так как отец Мариетты тоже умер, то Мариетта и Филип должны были разобраться в вещах матери Зей. Они обнаружили неопубликованные мемуары дедушки Мариетты, Джана. Он признался, что завел роман с бабушкой Жаклин и зачал ребенка без брачного союза… с матерью Жаклин.

Она вздохнула.

– Я и не подозревала, что Жаклин и Филип влюбятся друг в друга. Хотела бы я знать…

– А разве это не делает Жаклин и профессора Этвуда кузенами? – спросил Арик.

– Нет, – ответила Сабина. – Мариетта и Филип имеют одного отца и двух разных матерей. Жаклин связана с Мариеттой через ее мать.

Мои ноги заняли, поэтому я их вытянула.

– Вы знали о ребенке Жаклин?

Слезы навернулись на глаза Сабины, и она оставила их там, пока не моргнула, и они не упали ей на щеку.

– Нет. Я точно помню, что видела ее за несколько месяцев до того, как она исчезла. Она почти не разговаривала. Если бы она родила ребенка, ну, я не знаю. Моя бедная Жаклин…

Сабина вытащила из‑за корсажа кружевной платок и промокнула им глаза, а затем продолжила:

– Жаклин проводила время, обучая стражей в Эстериле, и встретила там своего суженого Конемара. Он был одержим ей. После того, как она поняла, насколько злым он был, она принесла свою жалобу, чтобы расторгнуть их обучение, Совету Чародеев. Думаю, он убил ее из‑за этого. Но доказать это было невозможно. – Она прикрыла рот платком, подавляя рыдания.

Бастьен вскочил на ноги.

– Я должен проводить мою мать в ее покои. – Он повернулся ко мне. – Ты должна пойти с нами.

– Нет. Я должна спрятать письма.

– После недавнего нападения я не хочу, чтобы ты была одна в замке.

– Со мной все будет в порядке, – сказал я. – Арик здесь.

Бастьен перевел взгляд с меня на мать, потом на Арика.

– Ладно. Ты будешь ее охранять?

– Я охранял ее до того, как ты появился, – раздраженно произнес Арик.

Бастьен проигнорировал заявление Арика и вывел Сабину за дверь.

Арик вскочил.

– Значит, в твоем ближайшем будущем есть свадебные колокола.

– Неужели? – Я легонько толкнула его, прежде чем взять стопку писем. – Не говори глупостей. Я с ним не помолвлена.

Конечно. Никто и никогда не заставит меня выйти замуж. Кроме того, мне всего шестнадцать, и у меня еще будет время разобраться с этим дерьмом.

Я взглянула на него, собирая конверты одной рукой и проводя другой по волосам. Он поймал мой пристальный взгляд, и уголки его губ приподнялись. У него была самая горячая улыбка, которую я когда‑либо видела. Но мы были друзьями, и это было все, чем мы когда‑либо могли быть.

Где‑то в замке завыли сирены.

– А это еще что такое?

– Я посмотрю, – сказал он, бросая письма в руку и вытаскивая меч. – Ты останешься здесь и спрячешь письма. Запрись. – Он стремительно выскочил за дверь.

Я закрыла дверь и заперла за ним на засов.

Я ходила туда и сюда, собирая письма и просовывая их в отверстие в стене. Когда все письма были возвращены, я закрепила панель, поставила комод на место и стала ждать возвращения Арика.

Окно распахнулось, и занавески поднялись на ветру, как розовые воздушные крылья. Между хлопающими шторами на подоконнике притаилась темная тень.

– К‑кто там? – пробормотала я, запинаясь.

– Страж с твоими способностями не должен бояться теней, Джианна. – Молодой латиноамериканец с чрезвычайно длинными ногами, широкой грудью и тонкой талией спрыгнул с подоконника и неторопливо вошел в освещенную комнату. Он был одет в темный костюм с белой футболкой под пиджаком, и его темные волосы были зачесаны назад со лба. – Не бойся меня, – сказал он, подходя ближе.

– Я не боюсь тебя, – сказала я, проглатывая страх и стоя на своем, хотя мне отчаянно хотелось отступить.

На его губах появилась легкая улыбка.

– Ты ужасная лгунья.

– Кто ты такой, и откуда знаешь мое имя?

– Меня зовут Рикардо.

– Бывший Фейт?

– Она говорила обо мне?

Я вытащила Чиави из ножен и высоко подняла клинок, чтобы он мог его видеть.

– Не подходи ближе, а то я тебя обезглавлю.

Он остановился и поднял руки вверх.

– Но ты же не захочешь этого делать, это будет такой беспорядок. – Он усмехнулся себе под нос.

Я еще крепче сжала рукоять Чиави.

– Только тронь меня, и я убью тебя.

Его смех выбил меня из колеи.

– А Фейт говорила, что я на стороне плохих парней? Может быть, она и охраняет Мерлина, но я его самый старый друг. Пока мы болтаем, этот замок находится под угрозой нападения. У нас нет времени спорить, пойдешь ты со мной или нет. – Он вытащил из кармана сотовый и протянул его мне. – Я не причиню тебе вреда. – Он пересек разделявшее нас расстояние. – У Мерлина есть для тебя сообщение. Просто воспроизведи видео.

– Ты имеешь в виду Мерла, – сказала я, пытаясь одарить его своим лучшим смертельным взглядом.

Он ухмыльнулся.

– Только мне позволено называть его Мерлином.

Я взяла телефон свободной рукой. Он уже включил видео. Прежде чем я нажала кнопку воспроизведения, раздался стук в дверь. Я уставилась на Рикардо, желая открыть ее, но беспокоясь, что он сделает, если я попытаюсь.

– Джиа! – Арик сильнее заколотил в дверь.

– Ты собираешься это сделать? – спросил он.

Неуверенная, что ему можно доверять, я не сводила с него глаз.

Дверь с треском слетела с петель и рухнула на пол. Арик ворвался внутрь, за ним по пятам следовали Лея и Шинед. Еще несколько Ланиаров влетели в комнату из открытого окна позади Рикардо и приземлились по обе стороны от него. Одна из женщин‑Ланиаров зарычала на Лею, которая стояла неподвижно.

– Рикардо? – Напряжение в плечах Арика ослабло.

– Арик, ты как раз вовремя, чтобы услышать послание Мерлина. – Рикардо медленно обнажил свои длинные острые клыки.

– Как же тебе удалось получить от него сообщение? – спросил Арик.

– Я был в Асиле, когда на него напали. Моя стая оттеснила людей Конемара назад, чтобы Мерлин мог восстановить защиту.

– Смотрите за ними, – приказал Арик Лее и Шинед, указывая на Рикардо и его банду Ланиаров. Затем он наклонился через мое плечо, чтобы посмотреть видео. – Давай, нажми кнопку воспроизведения.

Мои пальцы дрожали, когда я сделала это. Мерл мгновенно ожил на экране.

– Мне очень жаль, что приходится использовать эту технологию, но я не хотел рисковать, опуская защиту, чтобы использовать свой стержень. Благодаря Рикардо и его друзьям Асила пока в безопасности. Обереги, окружающие Асилу, еще держатся, но нам нужна помощь, пока Конемар не прорвался сквозь них. Рикардо собрал наших союзников из Мистиков. Я назначаю Арика главным. Вы должны предупредить все убежища. Пусть они пошлют столько Стражей и чародеев, сколько могут себе позволить. Джиа поедет с Рикардо. С этого момента он позаботится о ее безопасности. Будьте осторожны, и пусть Агнес направит вас.

Я нажала на экран, и он погас.

– Откуда нам знать, что его не заставляют говорить это?

– Пароль, пусть Агнес направит вас, – ответила Лей. – Она святая покровительница Асила.

Агнес? Это имя серебряной женщины, которое образовалось из моего шара. Неужели святые имеют какое‑то отношение к Чиави?

Я повернулась лицом к Рикардо.

– Как ты узнал, что я здесь?

– Гончие‑оборотни выследили твой запах по рубашке, которую Кэти… простите, твоя бабушка… дала нам.

– Могут ли твои… ммм… люди помочь нам спасти Куве? – спросил его Арик.

– Да, но Джиа должна пойти со мной. – Он заметил, что во мне губах зарождается протест. – Мерлин сказал, что исключений не будет. Я должен доставить тебя в убежище.

Из коридора доносились крики, возня и непрерывный вой предупреждающей сирены.

– Я не могу пойти с тобой, – сказала я. – Я должна сражаться с ними.

– Она не может драться с нами, – сказала Лея, глядя на дверь. – Она чуть не убила Каила.

Я повернулся к Шинед.

– Ты же знаешь, что я могу.

Шинед одарила меня сочувствующей улыбкой.

– Да, но ты не можешь это контролировать. Пусть Рикардо отведет тебя к твоему отцу и друзьям.

Я думала о Каиле, лежащем неподвижно, почти при смерти, и мне стало ненавистно, что она была права. Как бы мне ни хотелось остаться, я могу быть скорее помехой, чем помощью. Я сдалась.

– Ладно, – сказала я, вздохнув.

Лея вылетела из комнаты вместе с Ланиарами, которые следовали за ней по пятам. Шинед обняла меня и бросилась за ними. Арик подошел ко мне, нежно обхватил мое лицо ладонями. В его глазах была та напряженность, которая всегда притягивала меня к нему.

Я с трудом перевела дыхание в предвкушении. Все звуки вокруг нас смолкли.

Он наклонился и слегка коснулся моих губ поцелуем. Его губы были мягкими и такими нежными. Бабочки кружились и танцевали внутри меня, и мне казалось, что земля уходит из‑под ног. Он немного отстранился и сказал:

– Несмотря на то, что ты королевская заноза в заднице, ты мне нравишься. Слушайся Рикардо и не делай ничего опрометчивого. – Он еще раз поцеловал меня и выскочил за дверь. Мое сердце сжалось в груди, когда он исчез. Я дотронулась до своих губ и выдохнула. Я ему нравилась. Это было противозаконно, но он сказал мне, что я ему нравлюсь. Может быть, у нас и не было будущего, но теперь оно появилось.

– Какое милое зрелище, – сказал Рикардо, вытаскивая меня из грёз. – Я не сторонник правил и законов, но был бы осторожен. Наказание для него будет гораздо хуже, чем для тебя.

– Почему? – я уставилась на дверь, будто ожидала увидеть там Арика.

– Он настоящий лидер. Ему виднее. – Рикардо направился к окну. – Ты готова к полету?

– Ты сказал «к полету»?

Глава 24

Рикардо одарил меня злобной ухмылкой, сверкнув острыми клыками.

– Ну, не совсем полет как таковой. – Его парадные туфли застучали по полу, когда он грациозно подошел к окну. – Ты готова?

– Ты ведь понимаешь, что мы находимся на высоте пяти этажей?

Он поманил меня пальцем.

– Доверься мне. Я тебя не уроню.

Я глубоко вздохнула и схватила его за руку.

– Мы идем вниз по стене здания, – сказал он. – Оставь свой щит и меч.

Моя свободная рука покоилась на рукояти Чиави.

– Я не могу оставить меч.

– Ты должна это сделать.

– Я не уйду без меча.

Он подозрительно посмотрел на меня.

– Ладно. Оставь щит. Закрепи меч на спине.

Я сняла щит и бросила его на пол. Затем отстегнула ножны и пристегнула их на груди.

– Готово.

Он прижал меня к боку.

– Вытяни свободную руку для равновесия, когда мы будем спускаться. Понимаешь?

– Да…

Прежде чем я успела добавить что‑нибудь еще, Рикардо вылетел вместе со мной из окна и побежал вниз по стене здания. Мы мчались вниз так быстро, что его ноги превратились в размытое пятно.

Я уперлась ногами в стену из песчаника и вытянула руку, чтобы сохранить равновесие. Это было похоже на страшное падение на аттракционе в парке развлечений. Мое сердце забилось быстрее от прилива адреналина. Земля стремительно неслась к нам. Он выгнул спину дугой и оттолкнулся ногами от стены, потянув меня за собой, так что наши ноги уперлись в землю.

– Подтяни колени! – прокричал он.

Я подняла их прямо перед тем, как его ноги с громким стуком ударились о землю.

– Нет времени размышлять о том, как я великолепен, – сказал Рикардо и направился к флигелю.

Я поплелась за ним на дрожащих ногах.

– Это было просто потрясающе.

Мы мчались по мощеным улицам, крики и вопли эхом разносились по деревне.

– Оставайся в тени, – приказал он, когда я вышла на свет ближайшего фонаря.

Темные фигуры сгорбились перед бледной штукатуркой флигеля. Когда мы приблизились к ним, животные выглядели как серьезно отполированные доберманы. Я остановилась.

– Что это такое?

– Это псы‑оборотни, но тебе нечего их бояться. Они знают, что ты правнучка Джана Бьянки, – сказал Рикардо, чувствуя, как леденеет это имя. – Он настоящий герой среди Мистиков. Он боролся за наши права, когда другие отвернулись от нас. Для меня большая честь защищать тебя. Просто пройди мимо них. Они не причинят тебе вреда.

Я нервно улыбалась каждому оборотню, мимо которого проходила. Двое из них обнюхали меня, их дыхание чувствовалось сквозь мои ботинки.

– А как туда попали люди Конемара? – я перешагнула через пушистый хвост.

Он прогнал с нашего пути пару оборотней.

– После смерти Верховного Чародея Куве защитные чары были разрушены. Менее могущественный чародей сделал неудачную попытку перевязать старые обереги. Истинная загадка заключается в следующем: кто впустил Конемара в Куве сегодня утром? Я ставлю на Одила.

Рикардо распахнул передо мной дверь флигеля, и я вошла внутрь. Сняла со спины ножны, пристегнула их к поясу и создала в руке светящийся шар. Он первым спустился по узким ступеням в туннель.

– Как ты думаешь, почему они дважды напали на Куве?

– Во время первой атаки туда вошло всего несколько человек. Он отключил от сети гольф‑кары. Вероятно, чтобы убить Гарета и снять защиту для более масштабной атаки.

– Гарета?

– Так звали отца Бастьена.

– Каким же злом ты должен быть, чтобы принести в жертву собственного отца?

– Одил с самого рождения был занозой в заднице отца, но я очень сомневаюсь, что он позволил бы кому‑то убить его. – Рикардо скользнул на водительское сиденье гольф‑кара. – Держу пари, он не осознает последствий своих действий. Он не самый острый зуб во рту Ланиара.

Я закатила глаза и скользнула на пассажирское сиденье.

Рикардо повернул ключ, и повозка с жужжанием ожила. Я убрала световой шар, когда он включил фары. Ланиар сдал назад и повел ее по туннелю.

– Несмотря на разногласия, Одил любил и уважал отца. Нет, что‑то еще находится под рукой и исходит от Конемара, я уверен. Я должен доставить тебя в убежище, прежде чем проникну в Эстерил и узнаю, что там происходит.

– Ты собираешься в Эстерил?

– Да. Для того чтобы Конемар сумел объединить мысли Шона и Каррига, эти двое должны быть живы. Я думаю, что Карриг может быть в Эстериле. – Он скользнул по мне взглядом. – Карриг могущественный Страж, и нам нужны его навыки, чтобы победить Конемара, так что я готов рискнуть.

– Я знаю, что Карриг в Эстериле, – сказала я. – У меня было такое видение.

– Ты пользуешься благосклонностью духа Провидца? Джан тоже был таким. Они показывают то, что, по их мнению, ты должна увидеть. Будь мудра и помни все, чему была свидетелем.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒