Крыс (Лиза)

Крыс (Лиза)

Этот человек не просто жил модой. Так нельзя о ней сказать. Как раз в этом плане мода вообще не интересовала ее. Ни глянцевых журналов, ни подиумных показов, ни сведений о новых тенденциях ведущих дизайнеров она никогда не искала. Мода находилась в самой Крыс. Исходила из нее.

Нет, опять же она не создавала ее. Потому что мода уже давно не зависит от единичных людей, а имеет свою эволюцию. И движет ей, и правит ей само время. Сам естественный отбор имеет место тут быть.

Так вот, Крыс, безупречно эту моду чувствовала. Скажем так, если бы резко все дизайнеры мира могли решить, что непременно завтра в обед пиджаки чрезвычайно модно будет носить повязанными вокруг торса рукавами через одно плечо, то как раз к обеду назначенного дня Крыс сняла бы свой пиджак и ни с того ни с сего повязала бы его вокруг торса, рукавами через плечо. Почему? Потому что именно в этот момент ей показалось бы это уместным.

Точно так же она чувствовала закат модности. Она выкидывала, отдавала, переделывала или еще как избавлялась от вещи чуть ли ни час в час с тем временем, когда это вдруг начинало считаться вышедшим из моды.

Нет, она вовсе не меняла гардероб каждый сезон. Было множество вещей, которые западали ей в душу, и она могла носить их по нескольку лет. И непременно именно эти вещи в мире или считались классикой, или начинали ею считаться.

Иными словами, Крыс была очень тонким индикатором моды. В школе многие приписывали ей титул «Законодатель мод». В одном они были правы — глядя на нее, можно было ориентироваться. Чего бы это ни касалось: одежды, аксессуаров, стрижек, манере говорить, новых словечек, манере писать, вести себя, выбора игр, фильмов, музыки, породы собак и даже мест для досуга.

Полутемный кабинет русского языка. Полуприкрытая дверь. Коричневые шторы в пол задернуты. Парты, стулья, шкафы, рамки теплых тонов с портретами, придающие помещению домашний уют. Узкий луч заходящего солнца, пробившийся между складок тяжелой ткани, освещающий замедленный танец пылинок. А вы знаете, что пылинки, если их правильно осветить, похожи на звезды, а их движения — на расширяющийся космос?

Два приглушенных голоса вели разговор.

— Так странно, я знаю тебя всего год, который ты учишься в нашем классе, а доверяю больше, чем ей, а мы с ней уже одиннадцать лет вместе!

— Хммм.

— Я измучилась. Она так изменилась, словно другой человек. Она знает, как сильно я привязалась к ней, и все равно так подло поступает! Я прямо чувствую, как наша с ней дружба подходит медленно, но верно к концу. И от этого я словно теряю всю свою жизненную силу. Лиз, я задолбалась!

— Отпусти ты ее.

— Что?!

— Вздохнешь свободно. Начнешь новую жизнь, — Лиз наконец-то повернула свою хорошенькую коротко стриженную головку, которая делала ее похожей на птенца, и улыбнулась собеседнице.

Тонкими пальцами Крыс перебирала петли речного жемчуга, намотанного вокруг шейки. Ноги она закинула на стул, и подол перламутрово-зеленого платья съехал ниже колен.

Я считаю, что такие ноги можно и нужно показывать. Это те самые ноги, которые удивительно гармонично и красиво смотрятся в любой обуви. Короткие ботиночки — хорошо, высокие каблуки — идеально, сапоги — браво, балетки — супер, даже в кроссовках с юбкой будет мило.

Глаза Крыс были стервозно-зеленые. Хотя она ловко умела припрятывать стервозность и глядеть только зеленью.

— Ну хочешь, я вас помирю? — предложила Крыс.

— Ты уже столько раз это делала, но все снова и снова приходило к одному и тому же— подлости с ее стороны.

— Ох, по-моему, все очевидно.

— Что, конец, да? Ну, в чем же дело Лиз?

— Дело в том, что она никогда тобой не дорожила, так как ты ею, — спокойно начала Лиз и через десять минут уже держала у себя на груди рыдающий комок из испорченной прически и макияжа.

Про себя она брезговала, презирала и считала полным ребенком свою собеседницу, а вслух говорила:

— Ну что ты, перестань. Ты сильная. Рана, конечно, огромная, и ой как болит, но она сделает твой дух крепче.

Девушка отстранилась от ее плеча и, утираясь, благодарила:

— Спасибо, Лиз. Я словно прозрела. С завтрашнего дня начинается новая эра.

Крыс уже изрядно подташнивало от распушенных пафосных соплей, но она закончила:

— С сегодняшнего.

Дверь распахнулась и внутрь зашла та, о ком шел весь этот разговор.

— О, вы тут, а я вас везде ищу! В чем прикол просидеть весь выпускной в ненавистном кабинете русского языка? Все в порядке?

— Думаю, вам есть о чем поговорить, — сказала Крыс и ускользнула за дверь, оставляя наедине двух лучших подруг, двух злейших врагов, две интереснейшие игрушки и одну растоптанную десятилетнюю дружбу, которую подтачивала целый год.

Она шла, упиваясь триумфом и захлебываясь скукой. В этой школе делать больше нечего, можно и домой.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒