Поразный. Лич (Костя)

Поразный

Почему-то вспомнился эпизод из старой жизни.

Старая жизнь — это та, что в Смоленске осталась. Я приезжал туда на зимние каникулы на первом курсе. Такие теплые воспоминания, но такое ощущение, что туда, в ту жизнь, мне больше не вернуться. Не в Смоленск, а в ту еще немного детскую беззаботность, в гнездо, наверное, так правильнее сказать, по крайней мере, в том качестве, в котором я раньше там был. От этого воспоминания становятся теплее.

У собаки Жуки начались роды. Мама, отчим и сестра — все уставились на меня.

— Ма-а-а-ам?! — протянул я слегка озадаченно.

— Что «мам»! Кто здесь учится в ветеринарной академии? Мы внемлем, что делать?

— Мам, я биотехнолог, а не акушер-гинеколог. Давай на чистоту — ты когда-нибудь рожала?

— Богом клянусь, не было такого!

— Что тебе при этом больше всего хотелось, то и собаке надо.

— Ну, я же уже предлагала ее пристрелить.

— Все! Готовим теплое сухое место и подальше от людей, от вас, — командовал я, отодвигая от собаки любопытную сестренку.

— Угу! То-то я все время выходила из одиночной палаты и попятам ходила за дежурным врачом!

И в такой веселой и хохочущей обстановке я принял свои первые роды — трех щенков.

Лич (Костя)

Выпускной бал.

На третьем этаже ветхой, затерянной в листве школы во всю мощь бьет музыка. Время от времени слышится одобрительный визг в честь одной мелодии или забраковывающий вой в честь другой.

На крыльце, привычно обмениваясь шутками да подковырками, проветривается и первый раз в открытую курит группа парней.

Непривычно строгие костюмы всюду жмут и трут. Ребята то и дело дергают вороты рубах и терзают замучившие их галстуки.

Костя стоял в центре, оперевшись спиной на перила, и молчал. Все эти одинаковые шутки и колкости ему не просто приелись, а уже почти осточертели. И это место, и эти люди тоже. На нем давно уже не было пиджака и галстука. Теплый ветер уютно прижимал рубашку к груди. Рукава засучены, верхние пуговицы расстегнуты. Еще бы кобуру с двумя кольтами — и на обложку «крепкого орешка».

Лича нельзя было назвать красавцем. Невзрачное лицо. Темненькие маленькие глазки, узкие губы, каштановый ежик вместо прически, кривоватые зубы и фигура не лучшая в мире. Но бывает, из мужчин прямо бьет обаяние — мужское, мощное, так что бабы сыплются по обе стороны дороги, когда он по ней идет. Вот такой был и Лич. Учительницы всех возрастов даже двойки и замечания ему в дневник всегда вписывали с улыбкой.

Лич швырнул окурок через плечо парня, заслонившего мусорку, туда же сплюнул и пошел внутрь. А в спину ему светило солнце Ухтомки, укладывающееся в зелень горизонта.

Он учился здесь, в Ухтомской школе, хотя жил в Люберцах. Это старенькое разваливающееся здание считалось престижней любого люберецкого учебного заведения.

Лич не один был тут такой, восемьдесят процентов учеников этой школы приезжали из Подмосковья.

В актовый зал Костю не тянуло совсем, а вот коридор второго этажа был достаточно безлюдным. В сторонке мило беседовали три девчонки из параллельного класса. Одна из них держала пачку нераспечатанного печенья.

Парень из свиты Лича выхватил пачку у нее из рук и с криком «Эй, хочешь печеньку!» запустил ею в собрата. Понятное дело, тут же началась бурная игра то ли в «Сокс», то ли в «Догони меня кирпич».

Несчастная пачка в этой потасовке переломала себе все печенюшки.

Лич видел обиженное личико девчонки, видел все ее эмоции. Он отбил ногой летящую пачку и перевел игру в футбол.

— Твари бездушные! Что вы делаете! Это же еда! — крикнула девушка, сжимая потными ладошками подол лилового платья. Вторая девчонка, так засмотрелась на Костю, что упустила из виду расстройство подруги.

Свора ребят дружно загоготала. Пачка бездыханно упала у ног Лича. Он глянул на мисс «Лиловое платье», подметил крестик, спрятанный в декольте, перевел взгляд на ее лицо. Девчонка разрывалась от негодования, злобы и обиды. В ее голове явно спорили между собой две мысли: то ли кинуться бежать, то ли подхватить печенье и унести с собой подальше от этих придурков.

Лич наступил на пачку, та лопнула и выдохнула пылью горстку крошек.

— Хлеб наш насущный дашь нам в днесь! — произнес издеваясь, Лич, в упор глядя на девчонку.

— Подонок! — выдавила девушка и из последних сил сдерживая слезы, кинулась вверх по лестнице. Лич ликовал и его стайка тоже.

Костя не просто так пристал к этой девушке. С первых секунд истории с печеньем он увидел в ней сильную, имеющую свое мнение личность. Ту, что не молчит, не терпит, ту что при смертельной ране улетит и умрет за лесом, чтобы враг не увидел своей победы. Для других ребят эта девушка была просто странной.

Минут через десять Лич опять наткнулся на лиловую леди. Она сидела за длинным праздничным столом и улыбалась самому забитому и тихому мальчику из его класса. Мальчишка бурно и нелепо жестикулировал, рассказывая ей какую-то историю.

Лич залпом выпил пластиковый стаканчик шампанского и кинул еще один взгляд на сладкую парочку. Те смеялись. Девушка — от приятной компании, парнишка — от неожиданного и такого долгожданного внимания. Он даже подскочил со стула и бурно изображал какое-то животное.

«Урод», — подумал Лич, спускаясь обратно на второй этаж, под ноги попалась та самая пачка печенья.

— Эй, хочешь печенья? — провыл Лич над ухом урода — мальчишки. Забитый парнишка обернулся и тут же получил в лицо крошками печенья. Крошки сыпались с волос, щек, оставались в ушах. Лич презрительно и радостно хохотнул. С разных сторон его поддержали приятели, и уже через несколько секунд смеялись почти все.

Парнишка лихорадочно и безрезультатно пытался отряхнуться. Лиловая леди сидела неподвижно и мрачно. Лич подчеркнуто гнусно улыбнулся ей, приветствуя тем самым, как он думал, нового умного и достаточно сильного врага. Девушка изменилась в лице, но не в ту сторону, в которую планировал Лич.

Она, конечно, очень быстро спрятала от него глаза, но ему не надо видеть глаза и даже вообще не обязательно видеть человека, чтобы понять, что тот чувствует. И вот что шло от девушки. Огромная волна вкатилась в Лича и ударила его по нутру — волна восхищения, симпатии, влюбленности.

«Как так? — Лич недоумевал, — «Влюбиться в такой ситуации! На такую глупость способны только женщины!» Лича аж затошнило от разочарования и навалившейся скуки. Он сунул руки в карманы и устало подошел к открытому окну. Воздух бросился к нему, зашнырял холодом по шее, ушам, груди, но не снимал вязкого мерзкого ощущения «дня сурка» в этот единственный в жизни, как говорят учителя, выпускной бал.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒