Тамара Сычева 6 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 25Следующая ⇒

— Дисциплинарный устав знаете?

— Нет. Мы на фронте без устава фашистов били.

Я вспомнила, что и сама недавно рассуждала

так же.

— Зачем вы приехали сюда? — спросила я.

— Учиться, чтобы потом, на фронте, еще лучше бить фашистов и научить этому своих бойцов.

Мне понравился ответ.

— Да, но если бойцы не будут выполнять устава, то они и приказы ваши не будут беспрекословно исполнять.

— Я научу своих бойцов, — переступая с ноги на ногу, сказал курсант.

— Как же вы их научите, когда вы сами не знаете устава? Идите принесите буссоль, — приказала я.

Курсант медленно повернулся и пошел, еле передвигая ноги.

Когда он дошел до середины казармы, я скомандовала:

— Курсант Петров, кру-гом!

Он повернулся.

— За каждое нарушение дисциплины будете получать наряд вне очереди. То-есть мыть полы в казарме, посуду на кухне и выполнять неприятные-работы. Это значит, что вы закончите курсы не командиром, а уборщицей. Идите выполняйте приказание.

И курсант пошел почти строевым шагом. В тот день я рассказала взводу, для чего нужны устав и строгая воинская дисциплина.

Вечером меня вызвал комиссар дивизиона и похвалил за требовательность.

— Прежде всего, Сычева, помни, что ты командир, будь взыскательна к себе и подчиненным, иначе ты не сможешь командовать в боевой обстановке.

Эти слова мне не раз приходилось вспоминать на войне. День и ночь я была с бойцами. Бывали моменты, когда я, как женщина, должна была бы смущенно отвернуться или отойти и оставить безнаказанными проступки бойцов. Первое время меня мучил вопрос: как поступить? И я поняла, что в таких случаях надо действовать так, как действовал бы командир-мужчина, иначе дисциплина разболтается и бойцы станут небоеспособными. Основное для женщины-командира—это быть самой нравственно чистой, уметь переносить с бойцами все тяготы и невзгоды войны. Тогда заслужишь авторитет у бойцов, тогда будут беспрекословно выполнять твои приказы. В этом я убедилась на собственном опыте.

Перед отправлением в часть нам дали отпуск на несколько дней. Товарищи собрались в город и звали меня.

— Тамара, пошли за девчатами ухаживать,— шутили они.

В эти свободные дни я с удовольствием ходила с ними по широким чистым улицам Тбилиси. В новом обмундировании, в хромовых сапогах, худая, с обветренным и загоревшим лицом, стриженная под бокс, я не походила на женщину. Выправка, манеры, которые привились в курсантской среде, все это наложило на меня свой отпечаток. И без того низкий голос огрубел еще больше. Девушки засматривались на меня, и некоторые в беседе не сразу узнавали во мне женщину, но я не особенно огорчалась, считая, что женственность вернется, когда вернется прежняя жизнь.

То, что мне было необходимо сейчас, я приобрела: знания, командирскую требовательность и выносливость. Я чувствовала твердую почву под ногами и с нетерпением ждала момента, когда снова попаду в привычную боевую обстановку.

Настал последний день перед отъездом. У входа в казарму висело объявление, что сегодня, 15 июля 1942 года, в 5 часов дня, состоится партийно-комсомольское собрание.

В дверях повстречался старшина.

— Сычева, тебе письмо.

Я взяла конверт. Но тут последовала команда строиться на обед. Увидев, что письмо от родных, решила прочитать его перед собранием и положила в карман гимнастерки.

— Становись! Последний раз пойдем обедать в столовую училища, — сказал старшина.

С обедом торопились, так как, зная точность комиссара, боялись опоздать на собрание.

Комиссар рассказал о положении на фронтах.

— В эти дни противник прорвался на Кавказ, — говорил он, — идут ожесточенные бои на огромной территории: от Балтики до Кавказских гор.

Наши тылы настолько окрепли за год войны, что недалеко от Моздока, где идут ожесточенные бои, мы спокойно учимся, готовим кадры командного состава, получаем хорошее питание и обмундирование. Это еще раз говорит о том, что наш тыл крепок и могуч. С таким тылом, с таким народом мы разобьем любого врага.

Над родиной нависла опасность, но весь советский народ после обращения товарища Сталина встал на защиту своей родины и отдает все силы для победы.

Сотни эшелонов движутся по железной дороге, эвакуируя в глубокий тыл целые заводы и фабрики, чтобы там, на этих заводах и фабриках, советские люди могли работать для фронта. В оккупированных районах оставшиеся там советские люди ведут борьбу с фашистскими захватчиками.

— Наши люди полны мужества и отваги, они знают, за что борются, — продолжал комиссар.

Вспомнила о письме. Разорвала конверт, и первое, что бросилось в глаза, была стандартная бумажка и на ней большими печатными буквами: «Извещение». Я невольно вскрикнула. В глазах потемнело, письмо выпало из рук.

— Что с тобой, Сычева? — спросил комиссар.

Все обернулись в мою сторону. Я не могла справиться с собой, слезы брызнули из глаз. Кто-то поднял извещение и вслух прочитал, что лейтенант Григорий Васильевич Жернев погиб в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Я еле сдерживала рыдания.

— Советские воины на передовой, не щадя своей жизни, отбивают натиск врага, — говорил комиссар.— Сейчас мы узнали о гибели мужа нашего молодого командира. Почтим память погибшего вставанием.

Все встали, а я сквозь слезы сказала:

— Обещаю перед лицом товарищей заменить мужа в строю и, не щадя своей жизни, бить фашистов. — Хотела еще что-то сказать, но слезы сдавили горло.

Собрание продолжалось. Все выступавшие обещали не посрамить училища и смело биться с врагом. Я уже ничего не слышала и не понимала. После собрания был торжественный ужин, но я пошла в горы.

Не заметила, как начался рассвет. Солнце было еще за горами, и только косые лучи золотили зеленые их вершины. Вскоре засверкал серый камень утеса, и яркий луч солнца пробежал по моему лицу, заиграл на золотых галунах петлиц и ласково заглянул в распухшие от слез глаза. Да, солнце всходит, а Гриши нет и не будет...

Я поднялась, вытерла глаза, привела себя в порядок и пошла в училище.

Через час поезд увозил меня на фронт.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒