Часть первая 4 страница

Тут мое внимание привлек подавленный смешок мужа.

— Что смешного? — поинтересовалась я.

— Вот уж не думал, что наступит день, когда ты будешь подходить к накрытому столу с тревогой.

Я любила хорошо поесть, чем не переставала изумлять собственного мужа. Он не раз говорил, что у меня аппетит, как у кентаврийки-охотницы. Мол, ему это очень нравится.

Лично мне это нравилось куда меньше, так как я вынуждена была регулярно заставлять себя заниматься физкультурой.

— Очень смешно. Не забудь, сегодня меня уже вырвало на одного кентавра.

Я дошла до стола и облегченно выдохнула. Мне сразу стало ясно, что к выбору блюд была причастна Аланна с ее деликатностью и безошибочной способностью угадывать все мои желания. Я увидела дымящуюся супницу с почти прозрачным бульоном, источавшим легкий аромат цыпленка. В прикрытой салфеткой корзинке лежали тонкие ломтики поджаренного хлеба и нарезанные бананы. Горячий травяной чай словно просился в чашки. Для Клан-Финтана Аланна приготовила тарелку с сыром и холодным цыпленком. Ни крошки риса, ничего жареного, пряного или, тьфу, жирного.

— Аланна чрезвычайно мудра,— сказал Клан-Финтан, усаживаясь за стол и радостно принимаясь за своего цыпленка.

Я налила себе немного бульона и неуверенно надкусила поджаристый тост.

— Зная ее, можно предположить, что она уже шьет ребенку приданое,— Мы улыбнулись друг другу.

Я глотала бульон потихоньку, давая своему неспокойному желудку привыкнуть к еде.

— Так ты говоришь, что поход был удачным? — спросила я, подув на горячий чай.

Когда мы уезжали из замка Ларагон, его обитатели благоденствовали. Весной поля вновь, как и прежде, дадут Урожай целебных трав и цветов. Заселение замка Стражи пошло хорошо после того, как там устроились женщины. Новые воины бдительно несут службу,— Муж прокашлялся, словно то, что он собирался сказать, застряло у него в горле.— Как мы и предполагали, нашлось подтверждение того, что предыдущие обитатели замка небрежно относились к своим обязанностям защитников и часовых.

Все были шокированы, когда обнаружилось, что демоны-фоморианцы, древние враги Партолоны, прорвались сквозь якобы неприступный замок Стражи, преграждавший единственный спуск с гор. О том, как началось вражеское вторжение, ходило множество разных слухов. Я приподняла брови от любопытства, давая Клан-Финтану понять, что хочу услышать продолжение.

— Оружие оказалось ржавым, сломанным, неухоженным. Поля для турниров заросли сорняком, так что ни о какой практике владения оружием и других воинских умениях не могло быть и речи.— Он сильно нахмурился,— Однако недостатка в вине и эле не наблюдалось. Мы еще не успели распаковать припасы, привезенные с собой, как увидели на кухнях целые склады деликатесов.

— Выходит, они ели, пили и ничем не занимались?

— Мы также увидели множество неприятных фресок, изображающих...— Муж замолк.

Мое любопытство взыграло без меры. В моем собственном храме полно огромных фресок, где я была едва прикрыта, и то только от пояса вниз. Не говоря уже о толпах шаловливых дев, которые полуобнаженными резвились на этих картинках. Я представить себе не могла, какие же образы шокировали кентавра, привыкшего к беспечной наготе и открытой сексуальности этого матриархального мира.

— Ладно, выкладывай. Что там были за картинки?

— Они наслаждались, причиняя боль друг дружке.

Думаю, я не выглядела потрясенной. Не забудьте, он, в отличие от меня, никогда не смотрел MTV.

Тем временем Клан-Финтан продолжал:

— Происходило это во время сексуальных актов. А еще мы получили доказательства того, что они затеяли игрище с темным богом.

У меня возникло неприятное подозрение, что тот вопрос, который я задала Аланне чуть раньше, всплыл наружу не случайно. Я сглотнула, предчувствуя беду, но понимая, что должна действовать, как подсказывают интуиция и моя Богиня.

— Темный бог? Кто это такой?

— Среди фресок с извращениями были изображения Трехликой Тьмы,— ответил он, не скрывая своего омерзения.

— Погоди, я ничего не понимаю. Что такое Трехликая Тьма?

Муж понизил голос, отчего я только больше начала волноваться.

«Какого черта, мы же одни! С какой стати ему понижать голос?»

— Не люблю говорить о таких вещах. Даже верховному шаману или Избранной Великой Богини следует с осторожностью поминать темного бога. Но как Возлюбленная Эпоны ты имеешь право точно знать, какая напасть проникла в Партолону из-за фоморианцев и растленной охраны.

— Расскажи,— храбрясь, попросила я.

— Трехликой Тьмой называют Прайдери. Древние легенды гласят, что когда-то он был богом наподобие Цернунна, только предпочитал править в горах и северных землях. Согласно легендам, он был также супругом Эпоны и она его любила. Потом Прайдери начал стремиться к большей власти, хотел подчинить Эпону своей воле.

Я всей душой чувствовала, сколь порочна была попытка этого бога отнять власть у Эпоны. Партолона — матриархальный мир. Супругов богинь тут почитали, но всегда оставляли на вторых ролях. В Партолоне никто не подавлял мужчин, не издевался над ними. Они почитали Богиню как создательницу и прародительницу, поэтому уважали женщин. Любой другой расклад неизменно разрушил бы гармонию, делавшую Партолону таким уникальным местом.

— Как же поступила Эпона? — спросила я, уже зная ответ сердцем.

— Гнев и боль Богини были ужасны. Она изгнала мужа из Партолоны с такой яростью, что его облик раскололся на куски, совсем как душа, если ее сильно ранить. Вот почему он изображается с тремя лицами. — Говоря это, Клан-Финтан отвел взгляд.

Я поняла, что он не хотел пускаться в объяснения, но мне нужно было знать все до конца.

— Как выглядят эти лица?

— У одного лица,— глубоко вздохнул мой кентавр,— ничего нет, кроме глаз. Рот плотно запечатан. Остальные черты отсутствуют. Второе лицо — сплошная зияющая пасть с клыками, даже жутко смотреть. Глаза у этого лица — пустые дыры. Зато третье поражает своей красотой. Говорят, именно так выглядел Прайдери перед тем, как предать Эпону.

Я потягивала чай, пытаясь не обращать внимания на дрожащие руки.

— В Партолоне есть люди, которые ему поклоняются?

— Нет. А если и есть, то они обитают где-то на задворках страны.

— Но ведь замок Стражи находится вовсе не на окраине Партолоны.

— Верно. Но тамошние обитатели были испорчены то ли фоморианцами, то ли жадностью и леностью еще до того, как монстры просочились с гор. Последовательность событий полностью так и не выяснена. Ясно лишь то, что Прайдери давно возымел над ними влияние.— Клан-Финтан коснулся моей щеки, чтобы успокоить,— Не волнуйся, любимая. Люди должны быть открыты ядовитым нашептываниям Прайдери, только тогда он завладевает их душами. Жители Партолоны, верные Эпоне, ни за что не доверятся такой тьме. Мы можем не бояться того, что новые воины замка Стражи забудут о своем долге.

— Хорошо,— сказала я, пытаясь стряхнуть с себя ужас, который нагнало на меня обсуждение Прайдери,— Так ты думаешь, моя идея сработает?

— Да, твое пожелание превратить замок Стражи в действующую школу для подготовки воинов нашло отклик у новых тамошних обитателей,— улыбнулся он.

— Бдительность и муштра всегда отлично сочетаются.

— Можно быть уверенным, что замок Стражи больше не подведет Партолону,— серьезно сказал муж.

— Ты ведь не думаешь, что уцелевшие фоморианцы снова на нас нападут?

Я говорила о злобных кровососущих тварях, место которым в аду, и содрогнулась при одной мысли о том, что они могут вернуться по горной тропе, охраняемой замком Стражи.

— Полагаю, что оспа и потери в битве уничтожили почти все это племя, но мы должны быть готовы к их возрождению.

— Ты считаешь, что они увели с собой через горы беременных женщин?

— Молюсь, чтобы это было не так.

Такой ответ не показался мне положительным.

— Значит, будем оставаться в боевой готовности и не зевать.

— Да,— согласился он.

— Договорились,— Я зевнула, а Клан-Финтан навострил уши, хотя и не буквально.

— Когда тело велит тебе отдохнуть, надо так и делать,— сказал будущий папочка.

— Спорить не стану, но только в виде исключения.

Я поднялась и потянулась как кошка. Пусть мы обсуждали отвратительного бога тьмы, но теплый бульон и травяной чай, а также сознание того, что я не подхватила смертельную болезнь, сделали свое дело. Я почувствовала, что готова к долгому ночному отдыху. Да, чуть не забыла упомянуть чудесный оргазм.

— Возможно, нежелание спорить со мной будет приятным побочным эффектом твоей беременности,— С этими словами он подвел меня к нашей постели.

— Я бы на это не рассчитывала,— парировала я и зевнула еще раз.

Он подогнул ноги, устроился на матрасе, потом я уютно примостилась рядом. Со стороны могло бы показаться, что наполовину конь, наполовину мужчина и человеческая женщина не пара. На самом же деле мы прекрасно подходили друг другу. В какой бы позе я ни лежала, его рука неизменно находила мой затылок или изгиб ноги и начинала нежно проводить круги по моей коже. Эта теплая ласка действовала как снотворное. Мне нравилось, что его прикосновение навевало на меня сон.

Я успела закрыть глаза, когда голос кентавра прервал мои затуманенные мысли:

—Меня удивило, что ты не воспользовалась магическим сном, чтобы навестить меня,— Он помолчал, после чего добавил: — Может быть, ты все-таки приходила, а я не почувствовал твоего присутствия?

— Нет,— ответила я, мигом проснувшись от его вопроса.— После твоей битвы с Нуадой я ни разу не погружалась в магический сон.

В ответ муж лишь коротко хмыкнул и ничего не сказал. Я знала, что мы оба вспоминали ту ужасную последнюю битву с предводителем фоморианцев, когда тот чуть не убил Клан-Финтана. Тогда я потеряла сознание от удара, и Богиня вызволила мою душу из тела, чтобы я могла отвлечь Нуаду. Клан-Финтан убил тварь. У фоморианцев началась паника, и битва закончилась нашей победой. До того случая Эпона не раз пользовалась моими снами. Она вызволяла мое сознание из тела и отправляла его в путешествия, во время которых я шпионила за нашими врагами и подначивала их, заставляя попадать в наши ловушки.

Однако с тех пор, как фоморианцы были побеждены, Эпона ни разу не призывала меня совершать ночные полеты. Я попыталась было самостоятельно отправиться во сне вслед за Клан-Финтаном, но безуспешно. Даже тихого голоса Богини, к которому, как ни странно, успела привыкнуть, я больше не слышала до сегодняшнего дня, когда она прошептала у меня в голове: «Ты не играешь роль, Возлюбленная». Только вновь услышав этот голос, я осознала, как тревожило меня ее молчание.

— Я пыталась послать мою душу повидаться с тобой, но ничего не вышло. Я просила Эпону позволить мне увидеть тебя. А ведь раньше все происходило легко. Я так часто путешествовала во сне, что даже устала от этого.

— Да, помню.— Я почувствовала, как он кивнул.

— А еще она перестала со мной говорить,— тоненьким голоском призналась я.

— Рия, Богиня не покинет тебя. Ты должна верить.

— Клан-Финтан, я ведь, по сути, ничего не знаю про все эти дела, которыми занимается Избранная Богини. Ты ведь не забыл, что я не Рианнон.

— Не забыл и ежедневно благодарю Богиню за то, что ты — это не она,— решительно заявил муж.

Правда заключалась в том, что настоящая Рианнон ни у кого не пользовалась любовью. Ладно, скажу точнее. Те, кто знал Рианнон, терпеть ее не могли, что поначалу служило постоянным источником моего раздражения. Не говоря уже о том, что меня сбивало с толку сходство с особой, совершенно не похожей на меня.

— Иногда я задаю себе вопрос: а не придумала ли она, что предназначена на роль Избранной Эпоны.

— Неужели ты так низко ее ставишь? — Мой кентавр не сердился, просто спрашивал.

— Нет,— не задумываясь ответила я,— Ее присутствие и всесильность никогда не вызывали у меня сомнений.

— Тогда выходит, что ты так низко ставишь себя.

На это я ничего не могла ответить. Я всегда считала

себя сильной женщиной с отличной самооценкой и здоровой долей эгоизма. Но, наверное, мой муж был прав. Видимо, мне следовало найти слабину в себе, а не сомневаться в Эпоне.

Может быть, именно поэтому мы с Рианнон такие разные? Я знала, что сомнения в самой себе могут разрушить жизнь, но разве умеренная рефлексия не полезна? Не стала ли Рианнон такой капризной и властной из-за излишней самоуверенности? Прибавьте к этому возможности, которые дарует положение Возлюбленной Эпоны, и вот вам результат. Как Юлий Цезарь у Шекспира, она превратилась в «змеиное яйцо, что вылупит, созрев, такое ж зло». Так не совершила ли Эпона то, что задумал Брут? Вдруг поменяв меня с Рианнон местами, она разбила скорлупу, прежде чем вылупившееся зло уничтожит Партолону?

Или я просто позволила бесполезным знаниям по литературе, засоряющим мозг преподавателя английского, свести меня с ума?

— Теперь отдохни. — Его рука снова принялась за гипнотические ласки, и знакомое прикосновение помогло мне успокоить разбушевавшиеся мысли.— Богиня ответит на все твои сомнения.

— Я люблю тебя,— пробормотала я, устало прикрыла веки и мягко провалилась в глубокий сон.

Я грызла черный шоколад, развалившись на мягком фиолетовом диване посреди поля с колышущейся пшеницей. На другом конце дивана сидел Шон Коннери, одетый в смокинг, как в ту пору, когда он играл 007. Мои ноги лежали у него на коленях. Одной сильной твердой рукой Шон эротически растирал по кругу внутренний свод моей стопы, во второй же держал открытую книгу поэзии под заглавием «Почему я люблю тебя». Он читал стихи, отличаясь своим притягательным шотландским акцентом, и все время бросал на меня взгляды, полные неприкрытого обожания.

Тут какая-то сила неожиданно вырвала меня из этого потрясающего сновидения и протащила сквозь потолок храма Эпоны.

— Ой-ой-ой! Меня тошнит! — завопила я глухо, как призрак, хватая ртом ночной воздух.

— Восторг, который я испытала от сознания того, что Богиня снова направляла мой дух, боролся с революцией, начавшейся в моем животе. Я зависла над серединой храма и оставалась неподвижной, пока соображала, где нахожусь, и привыкала к магическому сну, который на самом деле был вовсе не сном, а путешествием моей души и потому — чистым волшебством.

— Когда голова перестала кружиться, я сумела расслабиться и насладиться невероятным видом. Луна оказалась почти круглой. Ее прозрачный серебряный свет падал на стены храма, отчего они переливались каким-то особым внутренним свечением, присущим только мрамору.

— Пир, должно быть, подошел к концу. Сонные фигуры расходились по двое и по трое, слегка спотыкаясь. Гости добродушно подшучивали друг над другом, смеялись, выходя из храма через главные ворота и направляясь к своим аккуратным домишкам, стоявшим перед стенами. Я улыбнулась, глядя, как некоторым парочкам никак не хотелось покидать тенистые закоулки. Когда они все-таки продолжали свой путь, то шли по-прежнему в обнимку.

— Видимо, мое положение вдохновило народ на такие же подвиги.

— Продолжая наблюдение, я заметила пару кентавров, стоящую поодаль от расходящейся толпы, чуть в стороне от дороги, по которой шли все остальные. Я полетела в их сторону и зависла над их спинами — достаточно далеко, чтобы они меня не заметили, и в то же время близко, чтобы узнать своих друзей, Викторию и Дугала.

Лица Виктории я не видела, не слышала разговора, зато заметила, что речь держал Дугал. Его слова полностью поглотили внимание охотницы. Я, конечно, понимала, что нехорошо подглядывать, но мое призрачное тело никак не желало трогаться с места. Это обстоятельство давало мне превосходный предлог остаться. На моих глазах Виктория подняла руку и прижала палец к губам Дугала. Потом она шагнула вперед, одним грациозным движением опустила голову ему на плечо и один раз кивнула — мол, согласна.

Дугал просиял так, что затмил свет луны, и обнял свою возлюбленную.

Я улыбнулась, желая поскорее поделиться новостью с Аланной. Конфликт, разлучивший Дугала и Вик, видимо, был улажен.

Мой дух медленно двинулся дальше, оставив друзей наедине. От счастья у меня выступили слезы. Я плыла по ночному небу по направлению к дороге, которая вела на запад, к горной гряде, возвышавшейся на краю плато. Я перемахнула через вершины, набрала скорость и начала целенаправленно приближаться к опрятному домику, стоявшему к северу от дороги, среди холмистых полей с ухоженными виноградниками. По бокам от дома расположились крепкий амбар и хорошо сколоченный загон, а также еще одно большое строение, где, вероятно, созревало и хранилось вино. Пусть Богиня благословит урожай и сохранит его до той поры, когда я разрешусь от бремени и снова почувствую вкус этого напитка!

На секунду я зависла прямо над домом. Потом подо мной словно раскрылся люк, и я камнем пролетела сквозь крышу, устланную толстым слоем соломы.

— Предупреждать надо, прежде чем делать со мной такое,— проворчала я, обращаясь к Богине, но тут же умолкла, потому как кое-что увидела.

Я витала под потолком просторной спальни, освещенной несколькими сотнями белых свечей, никак не меньше. У одной стены стояла большая кровать, к другой примкнул резной гардероб и такой же туалетный столик. Возле остальных стен сгрудились низкие табуретки и столы. Вся мебель была покрыта мягкой тканью и хорошо освещена.

Подо мной толпились женщины, окружившие голую роженицу. Она стояла, тяжело опираясь на спинку кушетки, очень похожей на те, что использовались в храме. Женщина наклонила голову, сосредоточилась и зажмурилась. Ее огромный живот колыхался, дыхание учащалось.

Я наблюдала за происходящим и поняла, что остальные женщины действовали очень слаженно, как единое целое. Одна из них осторожно прижимала ладонь к пояснице роженицы. Другая, присев на корточки, показывала, как нужно дышать. Еще две женщины непрерывно взмахивали опахалами, создавая легкий ветерок вокруг будущей мамаши. Остальные же тихо что-то напевали.

Я немного опустилась, и схватки у роженицы закончились. В ту же секунду она подняла голову, поразив меня довольной улыбкой на полных губах, убрала взмокшую прядь с лица и радостно воскликнула:

— По-моему, пора!

А я ведь ожидала услышать в ее голосе боль и напряжение.

Раздался смех и крики ликования.

К роженице приблизилась высокая красивая женщина и протянула ей кубок, чтобы та сделала глоток. Другая помощница, совсем юная, промокнула лоб будущей матери куском толстой ткани. Все улыбались, словно принимали участие в таком чудесном событии, что не в силах были сдержать свою радость.

— Помогите мне встать как нужно,— тихо, но отчетливо произнесла роженица.

Три женщины постарше выступили вперед. Одна встала на колени. Две другие поддерживали роженицу за руки, пока она опускалась на корточки. Пришло время следующей схватки. Я увидела, как напряглись ее мускулы, когда она глубоко вдохнула и начала тужиться.

Женщины окружили эту группу кольцом, взялись за руки и тихонько напевали без слов мелодию, напомнившую мне одну из песен Лорины Макеннитт: «Я вижу головку!»

Огромный живот женщины на секунду расслабился. Потом она сделала еще более глубокий вдох и снова принялась тужиться.

Спустя какое-то время из ее тела выскользнуло что- то мокренькое, извивающееся. Ребенок был ловко подхвачен бдительной помощницей.

— У тебя родилась дочь! — воскликнула матрона.

Остальные женщины подхватили радостный возглас:

— Добро пожаловать, малышка!

Меня душили слезы. Я с трудом обрела голос и как эхо вторила их приветствию. Если я совершаю подобные путешествия, то мое присутствие становится ощутимым только в очень редких случаях. Поэтому я была удивлена и обрадована, когда молодая мамочка подняла голову, услышав мой голос. Ее глаза блестели от слез радости, а я почувствовала, что теперь она видела меня.

— Возлюбленная Эпоны наблюдала за тем, как появилась на свет моя дочь! — В ее усталом голосе слышался восторг.

Женщины засмеялись, зааплодировали. Некоторые даже пустились в пляс, закружились, вывода руками немыслимые узоры. Их радость была заразительной. Они приводили в порядок новорожденную и мать, а мое невесомое тело двигалось в такт звучащей песне.

Тут меня поразила одна мысль. Чудо рождения было и всегда должно оставаться моментом особой важности для всех женщин, точно так, как это происходило у меня на глазах. Возможно, этот древний мир мог бы научить кое-чему современный, из которого я пришла. Конечно, кесарево сечение и анестезия помогали женщинам, но мне вдруг показалось, что эти средства украли у целого поколения матерей волшебство появления на свет новой жизни.

Стоило мне об этом подумать, как мое невесомое тело начало подниматься. Молодая мамаша помахала мне вслед.

Я была довольна, дрейфовала обратно в храм, в моем сердце царил покой. Я опустилась сквозь потолок своей спальни. Мой дух воссоединился с телом. Я погрузилась в глубокий сон, но напоследок услышала шепот: «Теперь отдыхай, моя Возлюбленная, и знай, что я всегда с тобой».

Чересчур любопытное утро проникло сквозь щелку в шторах, повешенных на окнах от пола до потолка, смотревших на мой личный цветник.

— Уф,— буркнула я, собралась укрыться с головой, но заметила какое-то движение.

Оказалось, что на моей кушетке расположились Аланна с Викторией. Подруги смотрели на меня яркими глазами и широко улыбались.

Я заморгала и потерла глаза в надежде, что это игра моего сонного воображения.

Но подруги никуда не исчезли. Хуже того, они заулыбались еще шире.

— Что вы здесь делаете? — заворчала я, сердито глядя на гостей и облизывая губы, чтобы избавиться от помойки во рту.

Я не ранняя пташка. Никогда ею не была и не хочу быть. Скажу больше, не доверяю я людям, которые вскакивают с кровати с утра пораньше и носятся, как глупые щенки. Я считаю варварством просыпаться до девяти утра.

— Мы пришли поздравить вас с благословенной новостью! — прощебетала Аланна.

— Да, мы пытались подождать, пока ты проснешься, но уже середина утра, и сил ждать больше не было! — Даже прелестный голосок Виктории в этот час звучал пронзительно.— Кроме того, у меня тоже есть новость, которой я хочу с тобой поделиться,— смущенно добавила она.

— Вы с Дугалом женитесь,— сказала я, протягивая руку к длинной шелковой ночной рубашке, разложенной на кровати.

Я надела ее через голову и увидела, что Виктория смотрит на меня как перепуганный воробей.

— Откуда?..

У меня на такие случаи был заготовлен стандартный ответ:

— Эпона.

— А-а,— в унисон протянули подружки и закивали.

— Это чудесно, Вик. Вы очень подходите друг другу,— Я подмигнула Аланне, она захихикала, а я продолжила: — Как приятно будет видеть улыбку на лице бедняги Дугала. Когда ты бросила этого бедолагу, в целой вселенной нельзя было найти кентавра несчастнее его.

Трудно в это поверить, но Виктория, наша уверенная в себе охотница, действительно покраснела и стала от этого похожа на робкую юную деву.

— Я принесла вам чай, Рия.— Аланна протянула мне кружку с дымящимся ароматным напитком.

Я взяла чай, примостилась на кушетке напротив них, подула и сделала глоток.

— Спасибо.

— Твои слова заставили меня выслушать его,— медленно пояснила охотница,— Я постаралась понять то, что он давно пытался мне внушить. Дугал действительно меня любит. Меня! — Лицо ее сияло,— Он вовсе не хочет, чтобы я была моложе, не желает, чтобы я менялась и стала хранительницей домашнего очага, понимает, что я верховная охотница, каковой останусь на всю жизнь,— Она излучала такое счастье, что у меня даже перехватило дыхание,— Я просто ему нужна.

— Ох, Вик,— сказала я,— Мы с Аланной сто лет твердили тебе то же самое. Жаль, что меня раньше не стошнило на тебя.

Мое замечание напомнило Аланне о первоначальной цели их визита.

— Дочурка! — радостно воскликнула она.

— Ребенок! Какое счастье,— вторила ей Виктория.

— Перестаньте улыбаться, а то я нервничаю.

В дверь коротко постучали.

— Входите! — велела я.

В спальню тут же вбежали три служанки в шелковых нарядах, неся подносы, как я подозревала, с завтраком.

Все трое сразу начали изливать свои бурные чувства:

— Поздравляем, миледи!

— Какая радость для всех!

— Превосходная новость!

Когда я впервые оказалась в этом мире, то заметила, что люди попроще считали своим долгом почитать и уважать меня, буквально возводить на пьедестал. Те же, кто привык ежедневно общаться с Рианнон, относились ко мне как к живой бомбе. Они обращались со мной осторожно, словно ожидая, что я взорвусь в любую секунду, охваченная приступом божественного гнева. Мне понадобилось много терпения и усилий, чтобы убедить персонал из моего непосредственного окружения в главном — я изменилась. К сожалению, я не могла открыть им, что действительно являюсь другим человеком. Я радовалась, что за последние полгода сумела расположить к себе служанок. Они больше не боялись меня, но в это утро их фамильярное проявление любви немало мне досаждало. Голова шла кругом оттого, что они суетились и подобострастно прикасались ко мне, после того как накрыли на стол.

— Спасибо, девушки,— попыталась я изобразить улыбку,— Теперь можете идти.

— Да, миледи! — Они грациозно поклонились и поспешили к двери.

Я услышала, как одна из них на ходу прошептала другой:

— Наша хозяйка не утренняя пташка.

— У меня от них башка трещит,— сказала я, когда дверь закрылась.

— Они вас обожают,— возразила Аланна.

— Все равно башка трещит,— продолжала ворчать я.

— Съешьте что-нибудь. Это улучшит ваше настроение,— сказала Аланна.

— Мы надеемся,— добавила Виктория.

Я сморщила нос, глядя на нее, потом посмотрела на еду. На столе стоял чудесный фруктовый салат, лепешки с отрубями, словно только что вынутые из печки, тонко нарезанный хлеб, поджаренный до золотистого цвета, а также еще один чайник с моим любимым травяным настоем и кувшинами с холодной водой и молоком.

— Прямо не знаю, смогу ли я что-нибудь проглотить. — Внутри все подозрительно сжалось.

— Начните с тоста, затем съешьте пару кусочков банана из фруктового салата. Я велела повару испечь именно такие лепешки, потому что они простые и полезные.

Очень часто победить тошноту в первые месяцы беременности можно только тогда, когда выяснишь, какие именно блюда не вызывают отвращения у будущей матери,— мелодичным голоском наставляла меня Аланна.

Я сделала глубокий вдох, взяла в руку кусочек поджаренного хлеба, нюхнула и надкусила. Желудок остался внутри тела, что послужило хорошим знаком.

— Вообще-то лепешки сделаны по рецепту кентавров,— сказала Вик, схватила одну с тарелки и разломила пополам.

— А что, кентавров тоже тошнит, когда они вынашивают детей? — поинтересовалась я у Вик.

Эти невероятно интересные существа постоянно терзали мое любопытство.

— Нет,— виновато улыбнулась она.— Но беременность у нас продолжается полных четыре сезона.

Я перевела взгляд на Аланну и откровенно запаниковала:

— Это ведь не означает, что мне придется... или да?

— Нет,— успокоила меня Аланна, и я снова начал а дышать,— Клан-Финтан близок с вами, только когда принимает человеческий облик.

— Твоя беременность и роды пройдут по тем же правилам, что у любой другой человеческой женщины,— добавила Вик.

Ее слова напомнили мне о ночном путешествии, и я невольно улыбнулась.

— Прошлой ночью во время магического сна Эпона позволила мне присутствовать при родах,— пояснила я своим подругам,— Это было потрясающе.

— Великая милость,— просияла Аланна.

— Настоящее чудо,— подхватила Вик и принялась за лепешку, приготовленную по рецепту, заимствованному у кентавров.

— Я действительно счастли...

Мой желудок взбунтовался без всякого предупреждения. Я едва успела отвернуться, чтобы не попасть на подруг, и выплеснула на пол полупрожеванный тост вместе с травяным чаем.

— Вот гадость,— Я утерлась трясущейся рукой и с отчаянием посмотрела на Аланну, бросившуюся ко мне на помощь,— Ты уверена, что я не умираю?

— Уверена,— ответила она, налила воды из кувшина и протянула мне кубок.

Я с благодарностью выпила, чтобы отбить отвратительный привкус во рту.

— Идемте,— сказала Алана, поднимая меня с кушетки.— Вам станет лучше, когда вы искупаетесь и оденетесь.— Она вручила мне лепешку и кружку с чаем,— Клан-Финтан передал, что его можно найти на территории храма. Сначала он побывает на стройке новых казарм для кентавров, потом проверит зимние запасы.

— У меня тоже есть дело возле новых казарм,— вспомнила Вик, обняв меня и тут же сморщив носик,— От тебя попахивает, Рия.

— Спасибо, что сказала.— Я специально выдохнула в ее сторону, и она поспешила ретироваться к дверям.

— Увидимся, когда придешь в себя и снова станешь похожей на богиню,— бросила подруга через плечо.

— Возможно, тебе придется ждать этого до весны! — прокричала я ее задним ногам, обернулась и увидела, как Аланна пыталась замаскировать улыбку кашлем.

— Знаете, дурное самочувствие обычно длится только небольшую часть беременности. А еще я заметила, что у женщин, страдающих вначале, рождаются самые здоровые и счастливые малыши,— сказала она, не обращая внимания на мой враждебный взгляд.

— Что ж, уже кое-что.— Я все еще пребывала в ворчливом настроении, хотя ее слова несколько меня успокоили, понюхала лепешку, сжатую в руке, внезапно поняла, что проголодалась, откусила чуть-чуть и еще больше удивилась, почувствовав чудесный ореховый вкус.— Как ты думаешь, есть предел тому, сколько раз за день у беременной женщины случается рвота? — с надеждой спросила я, когда мы с ней шли по коридору в купальню.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒