Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Часть первая 2 страница



Несколько месяцев назад Дугал потерял брата, а потом кентаврийка, в которую он, видимо, всерьез влюбился, мисс верховная охотница Виктория, оборвала их зарождающиеся отношения и покинула его, чтобы вернуться к прежней жизни. Юному кентавру отчаянно нужно было заняться делом, чтобы отвлечься.

— А знаете, Рия, наверное, это неспроста, что Виктория якобы случайно присоединилась к нашим воинам. Возможно, она искала повод вернуться сюда,— многозначительно приподняла брови Аланна, отчего ее лицо приобрело какой-то кукольный вид,— К Дугалу.

— Надеюсь, Что так,— произнесла я, закончив вытираться и восхищенно проведя рукой по блестящей ткани, которую поднесла мне Аланна,— По-моему, они превосходная пара, и наплевать, что он моложе. Что-то мне подсказывает, что любой кентавр, которого полюбит Виктория, должен быть молодым и чрезвычайно атлетичным.

Мы обе рассмеялись в знак согласия. Я завернулась в полотенце, опустилась на пуфик перед туалетным столиком и отдалась умелым рукам Аланны, пытавшейся усмирить мою непокорную рыжую гриву.

— Мне все-таки необходимо подрезать волосы.

Я мысленно подсчитала.

В этом мире я находилась почти полгода, а до этого не укорачивала свои густые кудри несколько недель, прежде чем меня переместили сюда. Боже, моего парикмахера Рика хватил бы удар, если бы он увидел меня сейчас. Он всегда говорил: «Подруга, не понимаю, почему ты раньше позволяла дотронуться до своих волос женщине. Все они твои соперницы, поэтому ищут любую возможность испортить тебе внешность. Лично я не против, чтобы ты выглядела потрясающе. Мы с тобой, скажем так, не в одной лодке». Нужно признать, в чем-то он был прав.

— Женщины не стригут волос.

Я фыркнула, вспомнив, что Клан-Финтан говорил примерно то же самое несколько месяцев назад.

— Позволь мне просветить тебя, подруга,— обратилась я к ее отражению в зеркале,— Если время от времени слегка подрезать концы волос, то от этого будет только польза. Клянусь, я видела больше секущихся волос за последние полгода, чем за последнее десятилетие. Можно подумать, мы живем в приюте пятидесятников.

Аланна промолчала. Она постепенно привыкала к моей лексике, принесенной из другого мира. Сейчас, видимо пребывая в радостном возбуждении, подруга верила, что я не стану срывать на ней зло. Да-да, в буквальном смысле. Говорю же, Рианнон не была приятной особой.

Я молча размышляла, как мне ввести в Партолоне массовые стрижки, пока Аланна возилась с моей протеской и накладывала на лицо косметику. Когда я впервые очнулась в этом мире, то испытывала неловкость оттого, что Аланна мне прислуживала. Ведь она абсолютный двойник Сюзанны, моей лучшей подруги в другом мире, поэтому мне казалось каким-то святотатством, что ли, позволять ей причесывать себя, одевать и баловать. Но потом я пришла к выводу, что являюсь для Аланны работой. По местной традиции она была моей рабыней. Я сочла это смехотворным и глупым, о чем не замедлила ей сообщить. Так что теперь я говорю себе и всем окружающим, что она моя личная помощница, и позволяю делать ей свое дело.

Ладно, признаюсь, мне нравится внимание.

Сюзанне всегда превосходно удавалось все, что связано с понятием «настоящая леди». Иначе и быть не могло. Она родилась и воспитывалась на юге Миссисипи и только во взрослом возрасте перебралась в Оклахому, которую никто не считает частью истинного Юга. А на Юге умение быть леди прививается, видимо, на генетическом уровне, ему даже другое измерение не помеха, потому что Аланна определенно отвечала всем требованиям Юга.

Она пожала мне плечо в знак того, что прическа готова. Я поднялась и протянула руки в стороны, позволяя ей обмотать вокруг моего тела блестящий отрез золотистого шелка так, чтобы он ниспадал красивыми складками, подчеркивая округлости фигуры и длинные ноги.

— Подержите здесь, пока я отыщу новую брошь.

Я придержала скользкую материю у левого плеча, а моя подруга и помощница рылась в целом ворохе золотых блестящих украшений, скопившихся на туалетном столике.

Вот она,— протянула Аланна мне украшение, чтобы я одобрила,— Ну не изумительна ли?

— Боже, какая красота! — восхищенно выдохнула я.

Это была миниатюрная золотая копия моего мужа: рвущийся вперед воин-кентавр, с украшенным бриллиантами эфесом меча, который он держал обеими руками, с развевающимися волосами — или гривой, если угодно,— и горой мускулов, как лошадиных, так и человеческих. Миниатюра была исполнена так правдоподобно, что на секунду мне показалось, что кентавр на ладони шевельнулся. Впрочем, в этом мире всякое бывает.

— Ух ты! — пожирала я глазами брошку, пока Аланна ее прикалывала,— Она даже похожа на него.

— Я тоже так подумала,— отозвалась Аланна, повернулась и взяла со столика новую пару кольцеобразных серег, обсыпанных бриллиантами,— и решила, что это поднимет вам настроение.

Сережки заиграли огнем, поймав пламя свечей.

— Бьюсь об заклад, не дешевые вещички,— заметила я, вдевая серьги в уши и с удовольствием отмечая их тяжесть.

— Разумеется, дорогие. Для Избранной Эпоны...— И мы закончили предложение в один голос: — Все только самое лучшее.

Аланна протянула мне тонкий золотой обруч, украшенный древним блестящим янтарем, и я надела его на голову. Он удобно обхватил лоб, словно был сделан по моим меркам, как будто я родилась в этом статусе и была избрана Богиней для особых привилегий.

«И ответственности»,— напомнила я себе.

Неудивительно, что я полюбила этот мир. Здесь мой муж, мои друзья, мой народ, который зависит от меня и доверяет мне. К тому же статус наместницы Богини предполагает значительно большую зарплату, чем у школьной учительницы из Оклахомы. Что ж, скажем прямо, лоточник, торгующий бургерами в этом штате, зарабатывает больше любого учителя. Я уверена в том, что настоящей Рианнон приходится ежедневно убеждаться в этом.

— Выглядите чудесно. Личико бледное, но прелестное.

— Спасибо, мамочка,— Я скроила ей гримасу.

В дверь купальни решительно постучали.

— Входите! — крикнула я.

Вбежала бойкая маленькая нимфетка Норин.

— Миледи! На западном склоне заметили воинов,— выдохнула она.

— Тогда идемте их встречать!

— Рия, ваша накидка.

Помогая надеть накидку, подбитую горностаем — в этом мире не существовало активистов движения за права животных,— Аланна напомнила мне о приближающихся холодах. Затем она тоже завернулась в похожую штучку, и мы готовы были выступить. Сердце у меня радостно забилось, когда две женщины отошли в сторону, пропуская меня вперед.

Я вышла из купальни, тут же свернула за угол и прошествовала по личному коридору, который вел на главный внутренний двор храма Эпоны. Один из моих воинов распахнул дверь, и мы втроем высыпали на площадь, заполненную людьми.

— Да здравствует Эпона!

— Да благословит вас Богиня, леди Рианнон!

— Будь благословенна, Избранная Эпоны!

Я улыбалась и весело махала толпе служанок и гвардейцев, которые расступились передо мной, давая пройти по двору, мимо фонтана в виде рвущейся вперед лошади, над которым клубился пар минеральной воды, к гладкой мраморной стене цвета слоновой кости, окружавшей храм со всех сторон. Перед входом на территорию храма собралась, к моему удовольствию, большая толпа, чтобы поприветствовать воинов, вернувшихся домой.

Храм Эпоны стоял на плато. Главный его вход, расположенный на небольшом возвышении, был повернут к западу. Я смотрела поверх голов, чувствуя, как сильно бьется сердце при виде великолепного зрелища. Заходящее солнце окрасило небо пастельными тонами, фиолетовым и розовым, переходящими в сочную сапфировую голубизну у самого горизонта. На этом потрясающем фоне появились воины. Армия перевалила через западный склон и двигалась стройными рядами, напоминая прилив. Поначалу это были просто тени внутри теней, силуэты в лучах заходящего солнца, кентавры вперемежку со всадниками-людьми. Чем ближе они подходили, тем легче можно было разглядеть отдельных воинов. С каждым длинным шагом кентавров их кожаные жилеты, расшитые бисером, ярко сверкали и переливались. Уздечки на лошадях с воинами-людьми отбрасывали разноцветные искры, когда на них попадал гаснущий вечерний свет. Они передвигались галопом плотным строем, и над их головами развевалось знамя Партолоны — серебристая кобыла, вставшая на дыбы, на королевском пурпурно-черном фоне.

Армия подошла к участку перед храмом Эпоны, расчищенному в стратегических целях, и четко перестроилась. Воины разделились на две колонны и окружили ликующую толпу с разных сторон. Благодарные зрители радостно приветствовали этот маневр.

Я вдруг вспомнила отцовские тренировки футбольной команды. Его игроки добились таких успехов, что почти на каждую тренировку собирали толпу болельщиков. Отец решил, что для поднятия морального духа спортсменов будет неплохо развлечь местных фанатов, поэтому выводил своих мальчиков на поле, каждый раз выстраивая их особым образом. Футболисты двигались один вокруг другого, делали ложные пасы, со стороны напоминая хорошо поставленное хореографическое действо.

Я вдруг особенно остро почувствовала, что в этом мире у меня нет отца, он не может сейчас полюбоваться потрясающим зрелищем, когда мой муж-кентавр отделился от строя и плавно поскакал ко мне.

Отцу он понравился бы.

Я отогнала прочь печальные мысли, подавила волну тошноты, опять подступившую к горлу, расправила плечи в попытке выглядеть настоящей наместницей Богини и вышла вперед, навстречу мужу. Когда он подъехал, приветственные крики смолкли, уступив место напряженной тишине.

Клан-Финтан быстро преодолел разделявшее нас расстояние, но время, казалось, замерло, и я успела хорошенько рассмотреть того, кто был моим мужем. Он двигался с грацией и силой, которая, как я успела узнать, была присуща только его племени — кентаврам. Можно предположить, что в результате слияния лошади и человека получится некое чудовищное или абсолютно нелепое создание, но на самом деле это было не так. Кентавры оказались, наверное, самыми потрясающими существами, каких я только видела. А мой муж — принц среди них. Высокий, гораздо выше моих пяти футов семи дюймов, с темными блестящими волосами, как у испанских конкистадоров, собранными сзади в толстый пучок. Несколько прядей выбились из него и затеяли веселую игру вокруг его красиво очерченного лица. Я не видела мужа целый месяц, посмотрела на него новыми глазами и поразилась, как сильно он напоминал мне мускулистого Кэри Гранта, с точеными скулами и глубокой романтичной ямочкой на подбородке.

Я скользнула взглядом по его телу, задержавшись на мускулистом торсе, соблазнительно полуприкрытом по традиции кожаным жилетом воина-кентавра. Как я уже знала, температура тела кентавров на несколько градусов выше, чем у людей. Очевидно, прохлада ему не вредила. Не в первый раз я с наслаждением любовалась его атлетически сложенным и горячим во всех смыслах слова телом.

От пояса и ниже это был мускулистый жеребец, полных шестнадцати ладоней[5] в холке, с темно-каштановой шкурой, цвета спелого желудя, натертого до блеска. Этот блестящий каштановый цвет переходил в черный на ногах и хвосте. С каждым шагом его мускулы перекатывались под кожей. Он приближался ко мне, такой мощный и почему-то чужой.

Муж остановился прямо передо мной. Рядом с ним я сразу превратилась в малышку, с трудом сдержалась, не отступила на шаг, быстро подняла глаза и встретилась с ним взглядом.

Глаза Клан-Финтана были большие, но слегка раскосые, почти по-азиатски. Цветом они напоминали беззвездную ночь, такие черные, что я не могла рассмотреть зрачков. Меня затянуло в них, как в омут, и к горлу опять подступила тошнота.

Я вдруг вспомнила свою первую реакцию на мысль о том, чтобы вступить в близость с этим потрясающим существом. Подобная перспектива меня довольно сильно тревожила — даже после того, как я узнала, что он по желанию может превращаться в человека.

Потом муж улыбнулся, и вокруг его глаз появились знакомые морщинки. Одним быстрым движением он сделал шаг, взял мою руку, повернул ладонью кверху, поднес ее к губам и нежно поцеловал. Не отнимая губ от руки, кентавр еще раз взглянул мне в глаза, игриво зажал между зубами мясистую часть ладони и слегка ее прикусил.

— Да здравствует Возлюбленная Эпоны,— произнес он басом, пророкотавшим над толпой,— Твой муж и твои воины вернулись.

Этот голос мягко окутывал меня, словно ласкал. Я моргнула раз, и моя дрожь улетела, словно осенние листья. Никакой это не огромный чужак. Это мой муж, мой возлюбленный, мой единомышленник.

— Добро пожаловать домой, Клан-Финтан,— Как любой хороший учитель, я умела напрягать голос так, что слышно было повсюду, улыбнулась и добавила: — Верховный шаман, воин и муж.— Я шагнула к нему в объятия и услышала ликующий возглас толпы, наблюдавшей за нами.

— Я соскучился, любовь моя.— Его голос пронзил мое тело, когда он наклонился, чтобы поймать мои губы.

Последовал короткий, но крепкий поцелуй. Но не успела я ответить на него с тем же пылом, как кентавр обхватил меня за талию и перебросил на свою широкую спину. Толпа словно по сигналу тотчас пришла в движение, начав приветствовать своих родственников и друзей. Доброжелатели принялись весело теснить нас к внутреннему двору храма. Краем глаза я успела заметить промелькнувшее серебристое пятно, повернула голову туда и увидела свою подругу Викторию, которую сдержанно приветствовал Дугал. Они стояли рядом, но не касались друг друга, а толпа вокруг бурлила. Со стороны могло показаться, что классически красивое лицо Виктории в присутствии Дугала не выражало ничего, кроме строгости и равнодушия. За время нашего знакомства я научилась понимать, что она отлично маскировала свои чувства, как и подобало верховной охотнице и добытчице. Но глаза ее выдавали. Как раз сейчас они сияли так, что Дугал тоже мог это разглядеть. Я на это надеялась.

Клан-Финтан двигался вместе с толпой. Вскоре я потеряла из виду Викторию и Дугала, вздохнула, опустила одну руку на плечо мужа, а второй приветствовала знакомых воинов. Меня по-прежнему слегка трясло от первой реакции на появление Клан-Финтана, поэтому я решила сосредоточиться на том, что я воплощенная Богюш, меня любят и чтут. По крайней мере, здесь я на знакомой территории, успела привыкнуть к роли великодушной Возлюбленной Эпоны.

«Ты не играешь роль, Возлюбленная».

Эти слова прозвучали шепотом у меня в голове, и я от удивления дернулась, словно дотронулась до ограждения подтоком. Ненавижу подобные штуковины! Клан-Финтан встревоженно оглянулся, но я пожала ему плечо, мол, ничего, все в порядке. Он, несомненно, почувствовал, как напряглось мое тело.

Эпона не разговаривала со мной уже несколько месяцев, но я сразу узнала голос Богини.

Мы въехали во двор. Клан-Финтан остановился, повернулся к напиравшей толпе, на секунду взглянул на меня и прикрыл ладонью руку, лежавшую на его плече.

Я поспешно прокашлялась, собирая разрозненные мысли.

— Хм, я...

Люди зашикали друг на друга, пока я смотрела поверх голов, и на мгновение мне показалось, будто за этой веселой толпой мелькнуло что-то темное. Оно затаилось там, наблюдало, поджидало, но, когда я перевела туда взгляд, сразу исчезло. Я прокашлялась и мысленно приказала себе встряхнуться.

— Я... э-э... то есть...

Мой взгляд блуждал, пока не наткнулся на Аланну. Она стояла, крепко обняв мужа, но смотрела на меня. По ее лицу было видно, что она обеспокоена моей заминкой. Нерешительность мне несвойственна.

Я начала заново:

— Мы хотели бы пригласить вас, слуг Эпоны, вместе с семействами присоединиться к нашему пиршеству по случаю возвращения храбрых воинов,— С каждым словом мой голос становился крепче,— Прошу вас разделить с нами радость за общим столом! Отметим их приезд хорошей едой и вином!

Толпа ликующе взревела, готовая последовать за нами в большой зал. В ту же секунду Клан-Финтан развернулся, снял меня со спины и аккуратно поставил на землю рядом с собой. Мы вместе вошли в храм. Его рука лежала у меня на плече.

Он укоротил шаг, чтобы подстроиться под мой, и тихо спросил:

— Ты хорошо себя чувствуешь, Рия?

— Да, я в порядке,— попробовала я улыбнуться, но от новой тошнотворной волны мгновенно ослабела и покрылась липким потом.

При моем приближении воины, охранявшие огромные резные двери, отсалютовали, затем одновременно, как по команде, распахнули створки, и Большой зал приветствовал нас ароматами столов, накрытых к празднику.

Клан-Финтан подвел меня к нашим обычным местам, вид которых всегда возвращал меня во времена Древнего Рима с его изобилием и роскошью. Он опустился в кресло-кушетку и кивком пригласил меня сделать то же самое. По местному обычаю, мы возлежали во время трапез точно так же, как это делали древние римляне, только, в отличие от них, мы не набивали себе брюхо, чтобы все отрыгнуть и набить заново. Наши ложа стояли вплотную, почти соприкасаясь изголовьями, а рядом, в пределах досягаемости,— один узкий столик на двоих. Я улыбнулась Клан-Финтану, испытывая небольшую неловкость оттого, что он так внимательно меня изучает.

Тут в зале все стихло. Я прокашлялась, прежде чем начать благословение, сделала глубокий вдох и расслабилась. Я не только привыкла публично выступать, обучать, отчитывать и тому подобное, но и получала от этого удовольствие.

— Мы благодарим тебя, Эпона, за благополучное возвращение наших храбрых воинов.

По залу пробежал шепот одобрения. Я закрыла глаза, вздернула подбородок и подняла руки над головой, будто направляла свои слова вверх и в то же самое время в зал.

—  Стоит мне закрыть глаза, как я вспоминаю невзгоды, которые мы преодолели за прошедший сезон,— продолжила я, давно поняв, что в Партолоне время измеряется не месяцами, а сезонами и лунными циклами,— Но наша Богиня, как и всегда, была рядом с нами. Мы и теперь слышим ее голос в шуме дождя, в пении птиц, в шелесте ветра. Мы смотрим на луну, вдыхаем сладостный живой аромат земли и думаем о Богине. Смена сезонов напоминает нам, что жизнь состоит не из одних только солнечных дней. Благословенные дары достаются нелегко — это драгоценные камни, которые нужно просеять от песка. Сегодня мы благодарим ее за наше богатство.— В стенах Большого зала прозвучало громкое эхо моих заключительных слов: — Да здравствует Эпона! — Я открыла глаза и улыбнулась моей чудесной аудитории, прежде чем опуститься на место,— Пожалуйста, принеси мне травяного чая и убери это вино,— прошептала я внимательной служанке.

Она как-то странно на меня посмотрела. Впрочем, кто бы стал ее винить? Я определенно вела себя не как всегда, но она все исполнила беспрекословно.

— Что случилось, Рия? — тихо спросил Клан-Финтан, но его обеспокоенность была очевидна настолько, что несколько гостей, людей и кентавров, сидящих поблизости, в том числе и Аланна с мужем-доктором, бросили на меня встревоженные вопросительные взгляды.

— Ерунда,— постаралась я изобразить беспечность,— Ко мне привязалось какое-то желудочное недомогание и никак не хочет проходить,— Я ответила на пристальный взгляд мужа своей обычной, слегка ироничной улыбкой,— Оно такое же упрямое, какой некогда была я.

Те, кто услышал мое замечание, захмыкали. Я заметила, что Аланна, Каролан и Клан-Финтан не присоединились к их веселью.

— Ты выглядишь бледной,— замялся он, вновь окидывая меня внимательным взглядом,— и худой.

— Ну и ладно. Все равно никогда не станешь слишком богатой или слишком худой,— отрезала я.

Он фыркнул через нос, совсем как лошадь.

— Аланна,— позвала я подругу,— Кажется, кто-то из служанок собирался музицировать во время пира.

— Да, Рия,— напряженно улыбнулась она, словно решила, что я нахожусь на грани нервного срыва.— Они, как всегда, ожидают твоего сигнала.

Подруга указала на возвышение, расположенное в углу зала. Шесть молодых женщин сидели там с различными инструментами на коленях, обтянутых шелком, и смотрели в мою сторону.

Я почувствовала себя по-идиотски.

«Да что, черт возьми, со мной такое? Опухоль мозга, не иначе».

Я подняла руки, дважды хлопнула в ладоши, и зал тут же наполнился первыми аккордами арфы. Вступили другие инструменты, и я в который раз покорилась музыке, своеобразной пьянящей смеси гаэльской мелодичности и партолонского волшебства. Глаза совершенно неожиданно наполнились слезами от проникновенной печальной песни. Я с трудом подавила желание свернуться калачиком и всласть наплакаться.

«Ладно, со мной действительно что-то не так. Я не плакса. Серьезно. Женщины, у которых глаза вечно на мокром месте, вызывают у меня оскомину».

Звон тарелок вернул мое рассеянное внимание к трапезе. Передо мной поставили блюдо с чем-то вроде цыпленка, щедро политого жирным чесночным соусом. Когда до меня дошел запах, я плотно сжала губы, с трудом сглотнула и схватила за руку перепугавшуюся служанку.

— Убери это и принеси взамен...— процедила я сквозь сжатые зубы, лихорадочно стараясь вспомнить хоть какое-то блюдо, с которым могла бы справиться.

Тут в памяти всплыло правило расстроенного желудка: банан, рис, яблочный соус, тост,— которое я знала со времен студенческой юности, когда недолго работала секретарем в больничном отделении.

— Рис! Принеси мне простого белого риса.

— Только рис, и все, миледи? — удивленно заморгала девушка.

— Э-э, и кусок теплого хлеба,— добавила я, пытаясь улыбнуться.

— Слушаюсь, миледи.

Она заспешила прочь, а я подняла глаза и перехватила встревоженный взгляд мужа.

Я засыпала его вопросами, изобразила веселость и постаралась сменить тему разговора, чтобы он не начат допрос.

— Итак, рассказывай. Я хочу услышать обо всем,— велела я, отхлебнув травяного чая и приказывая желудку успокоиться,— Как устроились люди в замках Стражи и Ларагон? Вам удалось выследить фоморианцев, оставшихся в живых?

— Рия, я каждую неделю посылал тебе отчеты, чтобы ты была в курсе всех наших действий.

— Знаю, любимый, но это было простое перечисление фактов. Я же хочу услышать подробности,— Я благодарно улыбнулась служанке, поставившей передо мной тарелку с теплым белым рисом.

— Как пожелаешь,— глубоко вздохнул он и, между делом поглощая лакомые до тошноты кусочки, начал рассказ о последних месяцах: — Рабочие команды успели очистить и восстановить оба замка, поэтому устройство новых обитателей прошло относительно просто.— Пока Клан-Финтан говорил, я сосредоточенно пропихивала в себя маленькие порции риса, не забывая прихлебывать чай,— С Ларагоном все получилось гладко. За это мы должны быть благодарны Талии и остальным воплощениям муз. Многие послушницы храма вызвались остаться в Ларагоне, чтобы помочь воинам и их семьям устроиться на новом месте,— Он улыбнулся,— Полагаю, несколько молоденьких служительниц муз не вернутся в храм к своим богиням.

Замок Ларагон располагался недалеко от храма Муз, являвшегося, по сути, партолонской версией женского университета. У девяти воплощений муз учились молодые избранницы, прибывшие со всей Партолоны. Женщины, получившие образование в храме Муз, пользовались самым большим почетом и уважением в стране. Неудивительно, что воины без труда обосновались в Ларагоне.

Клан-Финтан слегка нахмурился и продолжил свой рассказ:

— Но те женщины, которые должны были остаться в замке Стражи, поначалу не хотели этого делать, вот почему я решил отложить отъезд наших войск на несколько недель. Естественно, после всех ужасов, творившихся в этом замке, новые обитатели не чувствовали себя защищенными.

От его слов у меня дрожь пробежала по спине. Я слишком хорошо помнила те ужасы, о которых он говорил. Вскоре после моего появления в Партолоне племя вампироподобных человекообразных существ, называвшихся фоморианцами, предприняло попытку поработить и уничтожить людей этого мира. Наверное, самым отвратительным в этом завоевании было то, что мужские особи фоморианцев отлавливали, насиловали и оплодотворяли человеческих женщин. Те, в свою очередь, порождали тварей-мутантов, в которых было больше от дьявола, чем от человека. Я до сих пор вздрагивала, вспоминая сцену родов, свидетельницей которой мне пришлось стать по велению всесильной Эпоны, пославшей мою душу в путешествие. Достаточно сказать, что женщина не пережила родов. Фоморианцы считали человеческих женщин одноразовыми живыми инкубаторами для своего семени.

Эти монстры уничтожили замок Ларагон и всех его обитателей. Атака оказалась внезапной и быстрой. С замком Стражи дело обстояло еще хуже. Как раз там фоморианцы просочились в Партолону за несколько месяцев до вторжения. Именно в замке Стражи они устроили свой штаб. В этом месте многие женщины переживали ужасы бесконечного насилия, пока не происходило оплодотворение. Там они жили до наступления родов, когда созревший плод фоморианцев раздирал когтями распухшее тело матери.

— Я рада, что ты оставался там, пока новые обитательницы замка Стражи не почувствовали себя в безопасности,— В тысячный раз я мысленно поблагодарила Эпону за то, что фоморианцы были разгромлены, а еще, как ни странно, за эпидемию оспы, которая лишила тварей сил и привела к их полному уничтожению.

— Я знал, что с другим вариантом ты не смиришься,— Его глаза превратились в два теплых омута.

— Ты мой герой,— романтично вздохнула я.

— Другой тебе и не подошел бы,— парировал он, расслабившись оттого, что я стала больше походить на саму себя.

Жаль только, что это была игра. Я впихнула в себя очередную ложку горького риса.

Клан-Финтан продолжил:

— Выследить уцелевших фоморианцев оказалось более трудной задачей, чем обустроить замок Стражи,— Он помрачнел,— За время поисков мы часто натыкались на человеческих женщин. Их поработители, умирая или спасая свою шкуру, оставляли за собой целые колонии беременных,— Муж горестно покачал головой,— Некоторые, заразившись оспой, так ослабели, что быстро умирали. Тем, кто выжил и находился на первых месяцах беременности, Каролан давал зелье. Оно всегда срабатывало, вызывало у женщин выкидыш, но половина из них все равно погибла,— Он заскрежетал зубами,— Для тех, кто был на больших сроках беременности, Каролан почти ничего не мог сделать. Он был способен лишь притупить их боль и помочь тихо скончаться,— Клан-Финтан отыскал глазами лекаря и понизил голос: — Рия, Каролан очень тяжело все это переносил.

Я проследила за взглядом мужа и заметила новые морщинки вокруг выразительных глаз Каролана. Он то и дело почти с отчаянием дотрагивался до Аланны, словно боялся, что она от него ускользнет.

— Я сделаю так, что у Аланны будет достаточно свободного времени,— сказала я и многозначительно подмигнула.

— Это ему поможет.— Теплый взгляд Клан-Финтана встретился с моим.— Я тоже надеялся, что моя жена найдет немного свободного времени для нас,— подмигнул он, копируя меня.

— Что ж, я случайно знакома с вашей женой,— попыталась я соблазнительно промурлыкать, но приступ тошноты испортил весь эффект,— Она заверила меня... О черт!

Я перегнулась через спинку кресла — к счастью, не с той стороны, где находилась голова Клан-Финтана, и взорвалась как вулкан, загадив весь мраморный пол смесью белого риса и травяного чая. К сожалению, извержение задело и молодую служанку, которая недостаточно проворно отпрыгнула в сторону.

Пока я пыталась отдышаться и вытирала рот, в зале все замерло. Я почему-то никак не могла оторвать взгляд от собственной блевотины. Маленькие белые зернышки, разбрызганные по всему полу и служанке, выглядели как- то очень знакомо, словно... нет! Личинки!

Из меня вырвался новый фонтан и окатил с ног до головы Викторию и Каролана, как раз подбежавших в эту секунду.

— Ой! П-простите! — пролепетала я, трясясь и смаргивая слезы, градом катившиеся из глаз.

Потом я совершила глупость. Мне зачем-то понадобилось встать, и тут же все вокруг стало серым, душным. Я больше не владела собственным телом, колени начали подгибаться.

— Я здесь, Рия! — Голос Виктории пробился сквозь туман, и я поняла, что она раньше Клан-Финтана оказалась рядом.

Уже через секунду подруга осторожно укладывала меня в кресло. Глаза я открыла, но по-прежнему не могла отдышаться.

Я умирала. От рвоты. Перед всем светом. Боже, какая неприглядная смерть!

Потом я увидела Клан-Финтана. Он взял меня на руки, и я очень испугалась, заметив, как сильно побледнело его лицо, всегда такое загорелое.

— Нет, погоди, я должна сказать Виктории.— Мой голос звучал странно, словно чужой.

Я протянула руку, не видя куда, но кентаврийка тут же ее схватила.

— Просто люби его,— прошептала я, и ее глаза тут же округлились от удивления,— Наплевать, что скажут люди, к черту возраст.

Я вцепилась в руку охотницы, когда она попыталась отстраниться.

«Если я умираю, то она, черт возьми, обязана меня выслушать. У смертельно больных есть определенные неотъемлемые права. Хотя, возможно, смерть просто пугает большинство людей до полного оцепенения, вот они и слушают тех, кто вскоре отойдет в мир иной. Как бы там ни было, я хочу высказать все, что считаю нужным, а уж потом тихо и спокойно блевать до самой смерти».

— Он нужен тебе. Перестань бегать от него и прими тот поразительный дар, который тебе предлагают.

Виктория замерла, но в лице не изменилась. У нее всего лишь поникли плечи, словно эта гордая красавица больше не имела сил держать обычную осанку.

Я еще раз сжала ее руку, отпустила ее, а потом моя голова рухнула на грудь Клан-Финтана.

— Меня тошнит,— пробормотала я.

— Лекарь, за мной,— приказал он громовым голосом и направился из притихшего зала.

 

— С ней это творится уже больше двух семидневок,— Тут я решила, что Аланна закладывает меня, и бросила на нее уничтожающий взгляд, который она проигнорировала,— Разве что прежде ее не тошнило на людях.



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.