Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Часть первая 1 страница



Тьма сбоку колыхнулась, словно подернутая рябью, отчего у меня по коже пробежали мурашки. Какого черта? Я вперилась в тень. Ничего. Обычная беззвездная ночь, холодная и ветреная.

Видимо, я теряла последние остатки умишка.

Война с фоморианцами закончилась несколько месяцев тому назад. Нет больше крылатых дьяволов, только и ждущих, как бы наброситься на меня. Да что там, сами подумайте, я находилась в собственном храме, не только красивом, но и надежном, как крепость. Даже если предположить, что где-то в этом мире еще бродил оголтелый монстр — в Партолоне всякое случается,— то мне ничто не грозило. Нет, серьезно, я скорее могла погибнуть от чрезмерного обожания и ласк, чем от лап чудовища. Но неприятное ощущение не отступало уже не в первый раз.

Я шла по вымощенной мрамором дорожке, ведущей к памятнику, а сама думала о странном предчувствии, которое давно меня донимало. Неужели несколько недель? Проклятие! Точно, по меньшей мере две или три недели я никак не могла от него отделаться. Да и от еды меня воротило, что само по себе странно, потому что поесть я большая любительница. Наверное, мне довелось подхватить какой-нибудь желудочный вирус, да и стресс мог бы все объяснить. Но самое странное — это то, что я начала шарахаться от теней. В каждом темном закоулке мне мерещилось что-то черное, густое и определенно зловещее.

Ну да, я только что пережила поистине ужасную войну, в которой хорошие парни, естественно, те что сражались на моей стороне, давали отпор отвратительным демонам, чтобы спасти мир от порабощения и уничтожения. В буквальном смысле. От такого у любой девушки слегка разыграются нервы. Особенно если эта девушка на самом деле учитель английского из штата Оклахома. Ее случайно поменяли местами с Возлюбленной Богини и ее наместницей в мире, больше похожем на помесь древней Шотландии с мифологической Грецией, нежели на Броукн-Эрроу, штат Оклахома, чудесное предместье Талсы. Все правда. Но война закончилась. Демонов истребили, и с миром все стало более-менее в порядке. Так отчего же меня бил мандраж, словно из темноты вот-вот выскочит презренное чудовище?

Тьфу, блин, опять голова разболелась.

Дойдя до памятника Маккаллану, я попыталась усмирить досадные мысли — начала глубоко дышать и наслаждаться безмятежным покоем, который окутывал меня каждый раз, когда я сюда приходила. Высокие изящные колонны окружали кольцом трехступенчатое мраморное возвышение. На этом постаменте, украшенном богатой резьбой, покоилась массивная урна с незатухающим огнем, источающим сладостный аромат. Горело масло, запас которого не иссякал.

Сегодня серебристо-серый дым лениво клубился, поднимаясь к куполу крыши и уходя сквозь круглое отверстие. Я медленно подошла к сосуду и стала любоваться желтым пламенем, ярко выделявшимся на фоне беззвездного ночного неба. Это по моему распоряжению памятник не окружили стенами — только колонны с куполом и вечный огонь. Думаю, человек, в память о котором воздвигли мемориал, оценил бы по достоинству этот символ свободы.

Легкий ветерок растрепал мне волосы, и я поежилась. В прохладном воздухе ощущалась сырость. Хорошо, что я позволила Аланне напялить на меня накидку, подбитую горностаем, хотя от моих личных покоев до мемориала — рукой подать.

— Леди Рианнон! — Из-за колонн выскочила молодая служанка, остановилась и поклонилась чуть ли не до пола,— Принести вам теплого вина? Похолодало.

— Нет,— ответила я, едва взглянув на девушку, и рассеянно попыталась вспомнить, как ее зовут,— Мне ничего не нужно, Маура. Можешь идти спать.

— Слушаюсь, миледи,— робко улыбнулась она и тут же выпалила: — Но вы позовете меня, если что-нибудь понадобится?

— Обязательно,— устало улыбнулась я ей в ответ.

Барышня унеслась вприпрыжку.

Я перевела взгляд на урну, закатила глаза и пробормотала дымящемуся пламени:

— Непоседливая молодость. Впрочем, кому я говорю. Ты мог бы обвинить меня в том же самом,— Не получив ответа и, разумеется, не ожидая его получить, я забралась на верхнюю ступень постамента, со вздохом присела, завернула колени толстой накидкой, а потом подперла подбородок рукой,— Хотя на самом деле я не знаю, что бы ты подумал. Мы ведь с тобой так и не успели познакомиться,— Я снова вздохнула и раздраженно дернула непослушный локон, щекотавший щеку.

Отправляясь к памятнику, я надеялась, что он, как всегда, развеет мое дурное настроение, но сегодня ничего не вышло. Я продолжала кукситься. Правый висок кололо иголкой при каждом ударе сердца.

Резкий порыв ветра взъерошил мех моей накидки и приподнял волосы на затылке. Как-то зловеще у него это получилось. Я повернула голову, чтобы проверить, крепко ли держит кожаный шнурок густые пряди, и тут мой взгляд уловил какое-то движение. Что-то вязкое и темное проскользнуло мимо и пропало из поля зрения.

Позабыв о волосах, я выпрямилась, готовая отчитать любого, посмевшего посягнуть на мое уединение, и властно спросила:

— Кто там?

Молчание.

Я огляделась. По ночному небу плыли низкие облака. Свет шел только от пламени, ровно горящего передо мной. Ничего необычного я не заметила, разве что ночная тьма была под стать моему настроению. Мрак не был зловещим, ничего не шевелилось, не затаилось и не подкрадывалось.

«Какой стыд, Шаннон. Возьми себя в руки, девочка!»

Скорее всего, просто ветер зашелестел листвой ближайших деревьев плюс здоровая доза моего неизменно активного воображения. Да, вероятно, так. На самом деле все в порядке.

Тут я снова уловила краем глаза какое-то движение, быстро повернула голову, но разглядела лишь темноту в темноте. Словно чернила разлились по листу черной бумаги. Я опять поежилась, зато память всколыхнулась. О чем говорила Аланна вскоре после моего появления в Партолоне? Что-то насчет темных богов, имена которых лучше не поминать. Внутри все сжалось от страха.

«Да что со мной такое? С темными богами я никак не пересекалась и дел с ними не имела. Черт возьми, я даже ничего о них не знаю. Так с чего вдруг одна мысль об этих существах вызывает у меня страх? Что-то здесь определенно не так».

Уже какую неделю подряд чувство, слишком глубокое, чтобы считаться печалью, и слишком сильное, чтобы называться одиночеством, терзало мою душу. Я закрыла лицо руками и подавила стон.

— Был бы ты жив, отец, мы бы обсудили с тобой все то, что сейчас со мной творится.

«На самом деле он вовсе не твой отец,— мелькнула в голове шальная мысль,— И это не твой мир. Самозванка. Захватчица. Мошенница».

— Теперь это мой мир! — крикнула я и залилась слезами.

Мой вопль расколол ночную тишину и зловеще отразился эхом, словно похоронный звон. Я даже вздрогнула. Неожиданная реакция заставила меня громко рассмеяться над собственной глупостью.

— Какого черта я здесь сижу и ору на саму себя, воображая чудище в ночной тьме? — Ирония помогла мне справиться с мрачным настроением.

Я вытирала глаза от слез и глубоко дышала, а сама наблюдала, как сквозь облака на небе неожиданно прорвалась почти полная луна и зависла над деревьями. Я улыбнулась от радости за то, что могу полюбоваться эфемерной красотой небесного тела.

— Мне наплевать, что я родилась не в этом мире. Я полюбила его всей душой и хочу здесь остаться,— решительно заявила я.

Все так и было. Рианнон, настоящая Избранная и Возлюбленная древней кельтской богини лошадей Эпоны, вырвала меня из двадцать первого века, из Америки — городок Броукн-Эрроу, штат Оклахома, если вдаваться в детали,— где я, Шаннон Паркер, невероятно привлекательная и остроумная особа, довольствовалась безденежной жизнью учителя английского языка старших классов. С помощью заклинания Рианнон удалось поменяться со мной местами. Почти полгода тому назад я очнулась после ужасной автомобильной аварии — так я тогда решила — в Партолоне, параллельном мире, где мифология сплелась с волшебством. Мое смятение усугубил тот факт, что некоторые обитатели Партолоны оказались зеркальными двойниками моих знакомых из прежнего мира. Иными словами, лица, голоса и поступки были узнаваемы, но на самом деле я разговаривала с совершенно другими людьми. Отсюда и этот памятник Маккаллану — моему отцу, который таковым вовсе не являлся.

На секунду меня накрыло волной печали, но не потому, что мой любимый отец остался в прежнем мире, а потому, что его зеркальный двойник в этом мире, отец Рианнон, был зверски убит вскоре после моего прибытия в Парто- лону. Могущество богини Эпоны позволило мне быть свидетелем его смерти, чтобы я затем предупредила этот мир о грядущем зле. Умом я понимала, что человек, гибнущий у меня на глазах, лорд Маккаллан, вождь своего клана, на самом деле вовсе не мой отец, но сердце шептало совсем другое. Маккаллан был вожаком и воином. Мой отец тоже по-своему был вожаком — руководил в основном молодыми людьми. Свои бои он вел на футбольном поле. Я невольно чувствовала связь с погибшим храбрецом, который так сильно напоминал моего отца.

— Временами это чертовски сбивает с толку,— сказала я, поднялась и погладила на прощанье урну.

Тело Маккаллана было погребено в другом месте. Его прах вместе с останками других воинов покоился среди обугленных руин замка Маккаллан. Я посчитала необходимым воздвигнуть этот памятник, чтобы оказать ему уважение, которое когда-нибудь проявили бы люди к памяти Ричарда Паркера.

Я успела узнать о Рианнон много такого, что ужасало и смущало меня, но ее любовь к отцу являлась исключением. Сейчас я наслаждалась вместо нее статусом верховной жрицы Партолоны, Возлюбленной Эпоны и Воплощения Богини на земле. Видимо, она в то же самое время «наслаждалась» в Оклахоме ролью школьной учительницы с низкой зарплатой.

Эта мысль меня насмешила, пока я возвращалась по тропе к замку Эпоны.

— Ну да,— язвительно прошептала я,— Несколько месяцев тому назад, когда она попыталась вновь поменяться со мной местами, стало очевидным, насколько сильно ей понравилась смена статуса.

Воспоминание о той неудавшейся попытке настроило меня на серьезный лад. Пусть я и не родилась в этом мире, но успела его полюбить. Партолона стала моим домом, ее люди — моими людьми, а Эпона — моей Богиней.

Я закрыла глаза и вознесла ей краткую молитву: «Эпона, прошу тебя, помоги мне остаться».

Меня замутило, я с трудом сглотнула. Наверное, в этом все и дело. Видимо, Рианнон снова взялась за старое и пытается вернуть меня в Оклахому, чтобы самой перебраться сюда, в Партолону, а эта проклятая тошнота — предостережение Эпоны, мол, гляди в оба. Уф! Только я подумала о том, что могу потерять Партолону, а заодно и мужа, и людей, которых здесь полюбила, как снова подступила тошнота.

«Проклятье! Как я устала от этого!»

Я снова поежилась оттого, что холодный ветер коснулся щек и пробрался под накидку. А тут еще как назло мне везде стали мерещиться какие-то темные ускользающие пятна. Как видно, начались глюки.

«Отлично! Стоило мужу уехать на месяц, чтобы проверить, приходит ли в себя страна после битв, как я окончательно сбрендила».

Я расправила плечи и велела себе отбросить глупые мысли. Рианнон сейчас в Оклахоме. А я здесь, в Партолоне, и так оно будет и впредь. Просто мне нужно быть начеку и внимательно примечать любые странности. Это легче сказать, чем сделать, но все-таки. Что же касается тошноты — ничего страшного. Скорее всего, я подхватила какой-нибудь вирус. Он и усугубил мою хандру под названием «Я новобрачная, а мой муж уехал странствовать». В любом случае Клан-Финтан на днях должен вернуться домой. Вот тогда все встанет на свои места.

По крайней мере, так я себя успокаивала, стараясь не замечать крадущихся ночных теней. Огни храма ласково манили. Я ускорила шаги и стала громко напевать тему из «Шоу Энди Гриффита»[1].

 

К сожалению, следующий день был не лучше предыдущего.

— Тьфу, гадость! — воскликнула я, выплюнув на ладошку кусочек клубники в шоколадной глазури,— Какая противная!

Я с подозрением обнюхала полупрожеванный комочек, неприятно напоминавший кусок плоти, и скорчила гримаску своей подруге, которая в этом мире состояла при мне кем-то вроде Пятницы. Другими словами, Аланна знала все и всех в Партолоне, так что я не выглядела как рыба на дереве и более или менее напоминала настоящую наместницу Богини.

— По-моему, ягода гнилая.

После очередной бессонной ночи мне только не хватало пищевого отравления в придачу к затянувшемуся желудочному расстройству.

Аланна выбрала ягодку из композиции, искусно выложенной на блюде, понюхала ее и осторожно надкусила.

— Ммм...— облизнулась она и послала мне довольную улыбку, как котенок, наевшийся сливок,— Наверное, одна попалась испорченная. У моей превосходный вкус,— Подруга сунула в рот целую ягоду.

— Логично,— проворчала я,— Целое блюдо клубники, но именно мне достается гнилая,— Я долго выбирала следующую, наконец нашла чудесную округлую ягодку в шоколадном панцире и с опасением откусила кусочек,— Тьфу! — Откушенный бочок присоединился к первому куску дряни на ладони,— Просто смешно! Эта тоже отвратительная,— Я протянула Аланне оставшуюся часть ягоды,— Пожалуйста, попробуй и скажи, что я не сошла с ума.

Аланна, верная подруга, к тому же лицо, отвечавшее за проведение предстоящего торжества, ловко забрала у меня клубничину, понюхала и надкусила аппетитный бочок. Я ждала, что она сейчас скривится и выплюнет кусочек на ладонь, поэтому на всякий случай вывела свою собственную, на которой лежала эта дрянь, за линию огня.

Я ждала.

И ждала.

Она проглотила и посмотрела на меня глазами оленихи.

— Только не говори, что клубника нормальная.

— Рия, на вкус она превосходна,— сказала Аланна, вернув мне опробованную клубничину.

— Едва я ощутила густой запах шоколада и ягоды, как сразу сморщилась. Нет, оставь себе.

— Очевидно, вы по-прежнему нездоровы,— Взгляд Аланны наполнился тревогой,— Хорошо, что Каролан возвращается сегодня вечером вместе с Клан-Финтаном. Это ваше желудочное недомогание длится слишком долго.

Ну да, жду не дождусь, когда наш доктор меня осмотрит, не имея в своем распоряжении ни рентгена, ни анализов крови, ни пенициллина и т. д. и т. п. Разумеется, я не могла поделиться с Аланной своими сомнениями, ведь Каролан был не только главным врачевателем в этом мире, но и ее мужем.

Ко мне подскочила маленькая нимфетка-служанка.

— Миледи!.. — присела она в восхитительном поклоне,— Позвольте мне очистить вам руку!

— Благодарю, — сказала я, отобрав у нее влажную салфетку,— но думаю, что сама справлюсь,— Прежде чем она успела посмотреть на меня говорящим взглядом, мол, я разрушила ее маленькое эго, поспешила добавить: — Я была бы тебе очень признательна, если бы ты сбегала и принесла мне что-нибудь попить.

— Слушаюсь, миледи! — расцвела от удовольствия девчушка.

— Захвати кубок для Аланны,— прокричала я ей вслед, пока она буквально неслась к дверям, чтобы исполнить мое поручение.

— Разумеется, миледи! — бросила нимфетка через плечо, прежде чем исчезнуть за створкой арочных дверей, ведущих на кухню.

Иногда мне было чертовски приятно ощущать себя Возлюбленной Эпоны. Ладно, признаюсь — это случалось чаще, чем иногда. Поймите правильно: я купалась в роскоши и народной любви. Мне прислуживала целая толпа расторопных девушек, чьей единственной целью в жизни было предугадывать мое малейшее желание, не говоря уже о шкафах с изумительными нарядами и шкатулках, доверху набитых — уймись, сердце! — драгоценностями. Множеством драгоценностей.

Скажу прямо, я жила далеко не по средствам оклахомской учительницы старших классов. Неудивительно.

Я оттерла руку, развернулась к столу и заметила, что Аланна внимательно за мной наблюдает.

— Что?..— По моему тону сразу стало понятно, что я возмущена.

— В последнее время вы какая-то бледненькая.

— Как чувствую себя, так и выгляжу,— буркнула я, но попыталась загладить неприятное впечатление, улыбнулась и перешла на миролюбивый тон: — Не волнуйся, у меня просто легкий приступ Э...Э...— думай, училка! — лихорадки,— наконец договорила я, довольная своей сообразительностью.

— В течение семи дней? — Клянусь, сейчас она напоминала скорее мать, чем лучшую подругу,— Я наблюдала за вами, Рия. Вы питаетесь не так, как раньше, и, по- моему, худеете.

— Ну и что?.. Обыкновенная простуда. Тем более в такую погоду.

— Рия, скоро наступит зима.

— Подумать только, когда я впервые здесь оказалась, то решила, что в Партолоне никогда не бывает зимы.

Я многозначительно посмотрела на ближайшую стену, фреска на которой запечатлела особу, поразительно похожую на меня, верхом на серебристо-белой кобыле, с выставленной на весь свет обнаженной грудью — моей, а не кобылы. При этом с десяток едва прикрытых дев — по крайней мере, предполагалось, что они девы,— резвились вокруг, разбрасывая повсюду цветы.

— Рианнон предпочитала, чтобы фрески изображали сцены из весенних и летних ритуалов,— звонко рассмеялась Аланна,— Она получала удовольствие от легких одежд.

— Она получала удовольствие не только от этого,— пробормотала я.

Попав в Партолону, я почти сразу заметила, что многие из здешних обитателей оказались точной копией моих знакомых из прежнего мира не только внешне, но и по характеру. Например, Аланна и моя лучшая подруга Сюзанна. При этом Рианнон, откровенно говоря, не была приятным человеком. Мы с Аланной предположили, что одной из причин, почему она и я такие разные, могло быть воспитание. Рианнон с детства баловали, потакали во всем, готовя из нее верховную жрицу, тогда как меня наставлял на путь истинный отец, который мигом выбил бы из меня всю оклахомскую дурь, вздумай я выпендриваться. Поэтому я выросла, обладая элементарной самодисциплиной и довольно крепкими моральными устоями. А из Рианнон, говоря языком двадцать первого века, получилась стопроцентная стерва. Все, кто знал эту особу, либо ненавидели ее, либо боялись, либо и то и другое. Это была капризная и аморальная дрянь.

Да, и еще одно. Мне отнюдь не доставило удовольствия идти по ее стопам.

О том, что я не настоящая Рианнон, в Партолоне знали всего трое: Аланна, ее муж Каролан и Клан-Финтан, мой муж. Все остальные решили, что я поразительно переменилась несколько месяцев тому назад. Примерно в то же самое время я взяла себе укороченный вариант ее имени — Рия. Разумеется, народные массы не должны были знать, что предмет их поклонения перенесся в Партолону из двадцать первого века. Но это еще не все. К моему полнейшему удивлению, богиня этого мира, Эпона, дала ясно понять, что именно я и была ее Возлюбленной. Уф!

Деликатное покашливание вывело меня из задумчивости.

— Служанки говорят, что прошлой ночью вы снова были у памятника Маккаллану и провели там больше времени, чем обычно,— с тревогой проговорила Аланна.

— Я люблю там бывать. Сама знаешь,— Я вспомнила о скользящем черном пятне, поэтому избегала смотреть ей в глаза.— Аланна, помнишь, ты рассказывала мне о лакее Рианнон?.. Кажется, его имя начиналось с буквы «Б».

— Брес,— с отвращением подсказала Аланна.

— Точно, Брес. Кажется, ты говорила, что он поклоняется темным богам?

— Да, говорила,— озабоченно прищурилась Аланна,— Брес был наделен злобной и темной силой. Почему вдруг вы вспомнили о нем?

Я пожала плечами и постаралась говорить невозмутимо:

— Не знаю. Наверное, холодная темная ночь навеяла на меня страх.

— Рия, в последнее время меня тревожит то, что вы...

К счастью, Аланну прервал звук приближающихся шагов. Кто-то резво шлепал по мрамору.

— Ваше вино, миледи,— произнесла нимфетка, вернувшаяся с подносом, на котором стояли два хрустальных кубка, наполненных, видимо, моим любимым мерло.

— Спасибо...— Я пошарила в памяти, вспоминая ее имя, пока брала кубок и передавала второй Аланне,— Норин.

— Не стоит благодарности, Возлюбленная Эпоны! — Девчонка, быстрая как ветер, тряхнула рыжей гривой и заспешила прочь.

Очень бойкая девушка.

— За возвращение наших мужей,— предложила я тост, надеясь сменить предмет разговора.

Мы с Аланной звонко сдвинули кубки, и она неожиданно покраснела как маков цвет.

— За наших мужей,— нежно улыбнулась подруга и глотнула из кубка.

— Тьфу! Ну и бурда! — возмутилась я, едва не сплюнув вино, нюхнула край кубка и поежилась от мерзкого запаха, ударившего в нос,— Неужели звание Возлюбленной Эпоны больше ничего не значит? Почему мне все время достается всякая гниль?

Я поняла, что говорю с несвойственным мне раздражением, и ужаснулась. К тому же у меня глаза все время на мокром месте. Какого черта?

— Рия, позвольте мне попробовать.

Аланна забрала у меня кубок, понюхала вино, сделала большой глоток, потом еще один.

— Ну? — не скрывала я огорчения.

— Вино отличное,— посмотрела Аланна мне в глаза.— С ним все в порядке.

— Вот черт! — Я рухнула в кресло, стоявшее у накрытого банкетного стола— Значит, я умираю. У меня рак, опухоль мозга, аневризма или еще что.

В горле у меня защипало — верный признак того, что сейчас я снова разревусь.

— Рия!..— произнесла Аланна, сев рядом и ласково взяв меня за руку,— Возможно, вы стали раздражительны после всего, что вам пришлось пережить в нашем мире.

«Ну да, конечно, раздражительна. Что, черт возьми, она имеет в виду? Того и гляди, ей захочется пустить мне кровь или просверлить дырки в черепе для выхода вредных ков или сотворить надо мной нечто столь же средневековое».

Я принялась лихорадочно вспоминать, как из хлебной плесени готовят пенициллин.

— Каролан сможет вам помочь,— утешила она, похлопав меня по руке.

— Да, твой муж разберется, что со мной не так.

«Черта лысого. В этом мире не существует никаких технологий и медицинских учреждений. Скорее всего, он решит пропеть надо мной какую-нибудь немелодичную песенку и заставит выпить отвар из лягушечьих соплей. Я обречена, разрази меня гром».

— Теплая ванна всегда вам помогает,— сказала Аланна. Она поднялась и потянула меня за собой,— Идемте выберем прелестный наряд и подходящие украшения,— Она подождала, пока я неохотно встала, и добавила: — Сегодня утром, пока вы занимались с Эпи, приходил ювелир. Я заставила его оставить все новинки. Кажется, среди них была прелестная пара бриллиантовых серег и роскошная золотая брошь.

— Ну, если ты настаиваешь.

Улыбаясь друг другу, мы покинули банкетный зал. Аланна знала о моей слабости к драгоценностям, способным почти всегда излечить меня от дурного настроения так же легко, как и время, проведенное с Эпи, моей необычной кобылой, которую я не без оснований назвала в честь богини Эпоны. Эпи была лошадиным воплощением меня самой. Она тоже считалась Возлюбленной Богини. Между нами установилась прочнейшая связь, которую можно было считать волшебной.

— Эй! — осенило меня на полпути к купальне.— Возможно, я так странно реагирую на то, что происходит с Эпи.

Накануне первого дня ноября, в Самайн[2], кобылу сводили с жеребцом, что происходило традиционно каждый третий год. Число три в Партолоне считалось магическим, как объяснила мне Аланна. Когда приходил срок, лошадиная инкарнация Эпоны должна была зачать, дабы обеспечить плодородие земли для будущих урожаев. Первое ноября наступало через пару дней. Неделю назад доставили жеребца, и с тех пор Эпи потеряла покой, проявляла характер, что было совершенно ей не свойственно.

— Рианнон никогда не реагировала на циклы Эпи.

— Не знаю, то ли так полагалось для Избранной Эпоны, то ли Рианнон была такой эгоистичной дрянью, что оставалась бесчувственной к настроениям кобылки? — Не успела Аланна ответить, как я продолжила: — Или, возможно, Рианнон сама всегда была в охоте, поэтому не замечала особой разницы.

Мы обе расхохотались, и я почувствовала, что напряжение немного спало. Двери в купальню охраняли двое моих восхитительных воинов. В служении Эпоне я нашла несколько положительных моментов. Тот факт, что она оказалась богиней воинов и имела «в своем штате» сотню мужественных красавцев, был одним из преимуществ моей новой работы. Я отметила, что охранники надели кожаные туники поверх своей летней униформы, состоявшей, по сути, из одной набедренной повязки, и не удержалась от вздоха разочарования при мысли, что все эти горы мускулов теперь прикрыты.

Да, я замужем, но ведь еще не труп, черт возьми.

Меня окутал запах теплой минеральной воды и горящих свечей. Из глубокой водной глади маняще поднимался пар. Журчание воды, непрерывно наполнявшей бассейн, и тихий шум водопада — это излишки стекали во второй бассейн, поменьше,— так и звали расслабиться во влажном тепле. Мне захотелось погрузить ноющее тело в воду по самое горло и как следует отмокнуть.

Я вынырнула из капюшона, который защищал меня от сырого холода, с благодарностью подмигнула Аланне, помогавшей мне освободиться от шелковых одежд, медленно опустилась в теплую минеральную воду и откинулась на гладкие стенки выступа на краю бассейна, где всегда купалась. Прикрыв глаза, я слушала, как Аланна приказывала другой служанке-нимфетке принести чашку травяного чая. Я невольно поморщилась, недовольная сама собой. Откуда взялось, скажите на милость, это неожиданное отвращение к вину, тогда как до недавнего времени бокал густого красного вина неизменно доставлял мне несказанное удовольствие?

Наверное, старею.

Нет, тридцать пять с хвостиком — не такая уж это старость. Я всегда рассчитывала превратиться в одну из тех эксцентричных пожилых дамочек, что увешаны драгоценностями, носят немыслимо шикарные прически, со знанием дела выбирают вина и внезапно умирают от какой-нибудь вполне достойной болезни, предпочтительно от аневризмы после особенно роскошного обеда. Мне нравится мысль о грядущих золотых годочках.

Я в тысячный раз попыталась убедить себя, что это привязчивый грипп, и ничего больше. Оттого-то я такая удрученная и мнительная. Конечно, сейчас, при свете дня, вчерашние ночные страхи казались мне далекими, беспочвенными и даже смешными. Сегодня, ближе к вечеру, вернется Клан-Финтан. От одной только мысли о том, что мы снова будем вместе, мне стало лучше. По крайней мере, так я себе внушала. Он отсутствовал почти месяц, а в мире, где нет телефонов и электронной почты, ожидание может превратиться в настоящую муку. Мы с ним поженились меньше чем полгода назад, но с его отъездом я почему-то ощущала странную пустоту, словно колокол без языка. Это довольно неприятно для того, кто совсем недавно сменил мир обитания. Я словно застряла в каком- то другом измерении, как в сериале «Звездный путь», только без Кирка и очередной красотки-инопланетянки, которую он обхаживал.

— Попробуйте,— протянула мне Аланна толстую кружку с душистым чаем,— Это успокоит ваш желудок.

Я настороженно понюхала, ожидая, что чай в моих руках сразу протухнет, как у царя Мидаса[3], только наоборот, но чудесный запах трав и меда, к счастью, не потерял для меня своей привлекательности. Я сделала маленький глоток, и он успокоил мое бунтующее чрево.

— Спасибо, подруга, мне уже лучше.

«Если я произнесла это, то так оно и будет. Если я произнесла это, то так оно и будет. Если...»

— Служанка сообщила, что часовые заметили воинов Клан-Финтана,— щебетала Аланна, и ее голос умиротворял меня,— Скоро они прибудут. Я так и знала, что не опоздают. Каролан обещал вернуться за несколько дней до Самайна. Осталось двое суток, так что сегодня они будут дома,— В ее голосе звучала радость новобрачной.

Я отлично понимала подругу. Отмокая в воде, я представляла сильный мужественный торс моего кентавра.

— Боже, как я по нему соскучилась.

— Не больше, чем я по Каролану.

Мы улыбнулись, как лучшие подружки.

— Подай-ка мне губку. Хочу быть хорошо пахнущей и прилично одетой, когда они появятся.— Если честно, одетой я собиралась пробыть недолго.

Я вылила из изящного флакончика на толстую губку немного мыла с орехово-ванильным запахом, моим любимым, и принялась растираться. Аланна тем временем рылась в моих переполненных гардеробах.

— Как приятно будет снова увидеть Викторию.

Последние пару месяцев мне жутко не хватало верховной охотницы. Долг кочевницы заставлял ее почти постоянно переезжать с места на место. Я обрадовалась, когда с помощью гонца-кентавра — почти как «Пони-экс-пресс»[4], только со встроенным всадником — узнала, что она присоединилась к отряду воинов моего мужа и собирается вернуться вместе с ними. Мы успели подружиться, и я надеялась, что храм Эпоны станет для нее вторым домом.

— Возможно, мы снова увидим улыбку на лице Дугала,— озорно сверкнула глазами Аланна.

— Да он и так улыбается, негодница.

— Вот, значит, как это называется? — Голос ее звучал еще мелодичнее, когда она пыталась надо мной подтрунивать,— А то я было поверила, что он заразился от вас желудочным недомоганием.

— Бедный Дугал! Вы с Клан-Финтаном все время подшучиваете над ним насчет Вик, так что даже удивительно, как его лицо постоянно не горит румянцем.

— Раз уж мы заговорили об этом, как вы думаете, что между ними произошло?

— Поначалу я решила, что он попросту в нее втюрился, но незадолго до ее отъезда заметила, что они оба отлучились из храма — причем одновременно. Вот такое совпадение. Прибавь к этому тот факт, что с тех пор он хандрит и краснеет при любом упоминании Вик. В общем, я полагаю, у нас образовалась новая пара возлюбленных.

— Он так мило краснеет, не правда ли? — захихикала Аланна.

— Ой, кто бы говорил! — брызнула в нее водой я, но она ловко увернулась.

— Я не краснею.

— Ну да, а я не сквернословлю,— Мы посмеялись друг над другом,— Перекинь то полотенце, пожалуйста,— Я принялась энергично вытираться, решив, что сегодня вечером в компании мужа и друзей снова буду себя хорошо чувствовать,— Я рада, что Клан-Финтан приказал Дугалу остаться и руководить строительством казарм для кентавров. Так у него останется меньше времени на хандру.



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.