Олег Дубровский. 5 страница

«Европейская практика»? Троцкий продолжил свою демагогию: «Почему т. Киселев не приводит другого примера, когда раскассирован был завод, причем раскассирование происходило через профсоюзы и совнархоз или того примера, когда мы ставили комиссаров на железные дороги? Нет, т. Киселев потребовал дополнительного времени для того, чтобы рассказать, как ЦК святотатственно поднял руку на такое учреждение, как Президиум ВЦИК, т.е. на верхушку советского парламента. По этому вопросу(?!) шла борьба по всей Европе(?!) и здесь, под видом орабочения, хотят провести освобождение некоторых высоких советских учреждений, вроде Президиума ВЦИК, из-под контроля ЦК.» Совершенно непонятно, при чем тут «европейская практика» и как «по этому вопросу» могла идти «борьба по всей Европе». Ведь «советский строй» был, как известно, принципиальным отрицанием буржуазного парламентаризма и большевистская тоталитарная система «партия-государство» была на 1920г. беспрецедентным социально-политическим явлением. Никакие аналогии с парламентской борьбой в рамках европейских буржуазных демократий здесь не уместны. «Орабочение» в декларативных заявлениях большевистских лидеров всегда трактовалось как привлечение «рабочих от станка» в те или иные партийно-государственные учреждения для нейтрализации процесса их бюрократизации. «Орабочение» Президиума ВЦИК? Никто, ни Киселев, ни «децисты» не говорили о необходимости такой операции. Да и как можно, в принципе, «под видом орабочения провести освобождение Президиума ВЦИК из-под контроля ЦК»?! Сама постановка вопроса о контроле ЦК над Президиумом ВЦИК вновь являлась покушением на «советскую» Конституцию, согласно которой ВЦИК был подотчетен только Съезду Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Когда в своем выступлении в прениях по отчетному докладу ЦК, на съезде монопольно правящей партии, один из ее высших руководителей позволяет себе такие, не встречающие возражений, антиконституционные высказывания – это показатель доминировавшего в большевистской среде уже в 1920г. нигилистического отношения к «власти Советов рабочих и крестьян». Считая, что Президиум ВЦИК «выражает нашу Коммунистическую партию», Троцкий также бросает Киселеву совершенно демагогический упрек в том, что тот не упоминает большевистских мер подавления по отношению к выступлениям рабочих: «когда раскассирован был завод», «когда мы ставили комиссаров на железные дороги», но жалуется, что ЦК РКП(б) покушается на прерогативы Президиума ВЦИК. «Раскассирование завода», – это локаут, – когда предприятие закрывается и все рабочие увольняются, – известный радикальный метод борьбы владельцев капиталистических предприятий против забастовок наемных рабочих, который был быстро освоен «рабочей властью» для подавления забастовочного движения рабочих в «стране Советов». Большевистские комиссары на железных дорогах, как известно, не останавливались ни перед какими методами принуждения, чтобы заставить работать железнодорожников. Но мог ли ВЦИК, этот, по «советской» Конституции высший орган государственной власти в РСФСР, опротестовывать те или иные большевистские репрессивные меры по отношению к рабочим в условиях, когда все или почти все члены ВЦИК были большевиками? Конечно, нет. По уже упоминавшимся объективным причинам, местные Советы рабочих и крестьянских депутатов были беспомощны как органы власти, что неизбежно превращало ВЦИК в декорацию, в формальный, не обладающий реальной властью орган. Но была еще конкретная политическая причина, делавшая органы Советской власти заложниками большевистской политики, – это когда ВЦИК летом 1918г. своим решением исключил из своего состава и из состава местных Советов избранных рабочими и крестьянами социал-демократов и социалистов-революционеров. Свои выпады против «советского» конституционного строя Троцкий закончил следующим пассажем: «А я вам говорю: вы можете нынешний ЦК разогнать, но новому ЦК скажите: «Глядите в оба за всякими рабочими группами и за самыми высокими учреждениями, в том числе и за ВЦИК».

Обвинения Юренева в том, что ЦК РКП(б) превратился в «безответственное правительство», Троцкий отвергает, жонглируя большевистскими уставными нормами и переходит к предложению Преображенского «произвести некоторую децентрализацию партийной власти». Как Ленин в вопросе о коллегиальности и единоначалии защищал интересы партийно-государственной бюрократии ( на основе которой складывался новый господствующий класс), так и Троцкий в вопросе о децентрализации партийного аппарата защищал интересы того же самого социального слоя: «Тов. Преображенский говорил, что нужны какие-то гибкие органы и, как он сказал, партийный децентрализованный аппарат. Это в корне ошибочно и неверно. Децентрализовать партийную власть, это значит растащить ее, сделать ее достоянием областной стихии, это значит уничтожить всякое руководство. (…) Я считал бы вредным создание областных комитетов на основе избрания от местных комитетов.»

И снова демагогия, теперь уже по адресу «децистов». Во время прений по отчетам ЦК делегаты съезда не аплодировали ни одному из выступивших до Троцкого ораторов. Но демагогические выпады Троцкого против «децистов» дважды срывают аплодисменты: «…Я думаю, при формировании нового ЦК, который вам все же придется формировать из материалов, которые имеются в нашей партии, нужно … обеспечить определенную политическую линию и я надеюсь, что это будет не та линия, бессознательным выражением которой является т. Сапронов, ибо, т. Сапронов, наибольшее количество сторонников ваших не в Петрограде, Москве и на Урале, а на Украине. (Аплодисменты) Что такое Украина, Украина, разъединенная десятком режимов – меньшевиков, социалистов-революционеров и всеми остальными болезнями болевшая? Мы знаем хорошо, что наши партийные организации на Украине, в худшей своей части, отражают те же самые болезни. В этом я слишком хорошо убедился на Украине, когда в каком-нибудь городе встречал сколько угодно критики, брюзжания и болтовни, а когда приходилось мобилизовать на фронт работников, шло 5 человек, а дезертировало 95(Аплодисменты). Делать такого рода уступки этим элементам не приходится и было бы недопустимо». Троцкий не утруждает себя аргументированной критикой «линии Сапронова», т.е. «децистской» идейно-политической платформы. Его логика в данном случае такова: опора «децистов» – это украинские парторганизации РКП(б), но Украина, - это гнилая социальная основа по сравнению с Уралом, Москвой и Петроградом. Украинские парторганизации РКП(б) «в худшей своей части» отражают эту гнилость и Сапронов является проводником идейно-политического влияния именно этих гнилых элементов украинского большевизма. Поэтому нельзя допустить, чтобы «децисты» смогли навязать большевистской партии свою политическую линию. Надо отметить, что это самая разнузданная демагогия, которая прозвучала в прениях по отчетному докладу ЦК на Девятом съезде РКП(б)…

Сергей Сырцов (1893 – 1937) (Недоучившийся студент. Член РСДРП(б) с 1913г. Профессиональный революционер. В 1917г., после Февральской революции, по возвращению из ссылки, большевистским ЦК направляется в Ростов-на-Дону. В октябре 1917г. – председатель Ростовско-Нахичеваньского Совета и большевистского Военно-революционного комитета. Организатор захвата власти большевиками в Ростове. Способствовал соглашению с социал-демократами-меньшевиками и социалистами-революционерами по созданию вместе с ними «Военно-революционного комитета объединенной демократии», на основе большевистского ВРК, для борьбы с белогвардейцами и донскими белоказаками.В ноябре 1917 – феврале 1918 – председатель Донского областного Военревкома. В марте – сентябре 1918г. – заместитель председателя Совнаркома Донской Советской республики, член Донбюро ЦК РКП(б). В январе-апреле 1919г. начальник отдела гражданского управления при Реввоенсовете Южного фронта. Инициатор и организатор «расказачивания» т.н. «Всевеликого войска Донского» и административного раздела его территории. К Девятому съезду РКП(б) – секретарь Одесского губкома РКП(б) и член Реввоенсовета 12-й Красной армии. В 1930г., будучи кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б) и председателем Совнаркома РСФСР, явился последним открытым оппонентом социально-экономической политике Сталина в среде высшей партийно-государственной бюрократии («право-левацкий блок Сырцова-Ломинадзе»). Снятый со всех своих партийно-государственных постов и работавший директором завода, арестован и расстрелян сталинистами во время «большого террора». Выдающееся личное мужество Сырцова в застенках НКВД, сорвало замыслы Сталина по организации показательного публичного процесса по делу т.н. «резервного центра правых».)

Сырцов указывает на «недостаточно внимательное отношение к тому эмпирическому материалу, который местные организации, даже при оторванности и отсутствии связей с ЦК пытаются доставлять» и затем развивает эту тему:

«… необходимо, чтобы Оргбюро, которое является центральным органом, нашло возможность уделять больше времени тем вопросам, которые выдвигаются местными организациями. Слишком часто в разрешении этих вопросов не только не принимаются во внимание материалы, которые пытаются доставлять организации, но нет возможности даже поставить тот или иной вопрос. Вы сами знаете, как много и долго приходится ходить, чтобы настоять на постановке того или иного вопроса. Это объясняется не только тем, что у ЦК нет времени или сил, но в значительной мере и некоторым самомнением, которое несколько грубо выражается формулой: «Начальство лучше знает». Это самомнение неизбежно приводит к бюрократизму; вследствие этого устанавливается неправильное отношение к местным организациям. Это необходимо устранить». Сырцов путает причину со следствием. Как мы знаем, причины бюрократизации партийно-государственных институтов «пролетарской диктатуры» были гораздо более существенными и лежали гораздо глубже. Недостатки, на которые указывал Сырцов, были лишь следствием бюрократизации и неизбежной при этом чрезвычайной централизации, на необходимость некоторого ослабления которой уже указывал Преображенский. В своем выступлении Сырцов также указал на «систему превращения наших партийных организаций в органы, аналогичные политотделам», что по его мнению, не способствует идейно-политическому «перевариванию» той массы молодого пополнения, которое хлынуло в большевистскую партию в 1919–1920г.г. Он настаивал: «Безусловно необходимо этой великолепной тенденции положить предел, ограничить систему политотдела исключительно областью военною и не пытаться проводить ее в главных партийных организациях. Эта система приводит к тому, что масса партийных организаций остается не орабоченными и не поднимается на тот уровень, который позволил бы относиться без боязни, без опаски к новым членам партии». Неорабоченная масса партийных организаций – это, конечно, хорошее замечание по поводу классового состава и социальной ориентации молодого большевистского пополнения…

После выступления Сырцова предпринимается новая попытка свернуть прения по отчетным докладам ЦК и она достигает своей цели. Прения прекращены, несмотря на то, что из 39 ораторов выступило всего 12. Протоколы съезда умалчивают о том, каким большинством голосов делегаты решили прения прекратить. Председатель объявляет: «Прения прекращены. Заключительное слово имеет т. Крестинский.»

В заключительном слове Николая Крестинского есть несколько моментов, на которых стоит остановиться в контексте данной статьи.

1. О ссылках «ответственных товарищей»: «…был разговор о том, что Украина – место ссылки и вообще о ссылке товарищей. Тов. Лутовинов, упомянувший о ссылках, опроверг себя оговоркой, что Шляпникова за границу посла не ЦК, а Бюро фракции ВЦСПС с согласия данного им самим. Дело действительно происходило так: мысль о посылке т. Шляпникова возникла в Бюро фракции ВЦСПС, когда бюро обратилось в ЦК за утверждением его кандидатуры, мы предложили запросить согласие т. Шляпникова. Тов. Лутовинов спросил Шляпникова по проводу о его желании. Он ответил: «выезжаю с первым поездом». Только после этого мы выдвинули т. Шляпникова». Но Лутовинов не опроверг себя своей оговоркой, что Шляпников был послан в Норвегию по инициативе, исходившее от профсоюзного руководства, а не выслан туда накануне Девятого съезда РКП(б) по решению ЦК. Оговорившись относительно Шляпникова в данном конкретном случае, Лутовинов утверждал, что ссылка применялась «в самых широких размерах к товарищам вообще» инеоднократно персонально по отношению к Шляпникову. Обращает на себя внимание и тот факт, что руководство «советских» профсоюзов в 1920г. уже не могло самостоятельно, без санкции ЦК РКП(б), решить, кого посылать в качестве своего представителя на съезд одного из западноевропейских профсоюзов.

Выступая в прениях по отчетам ЦК, Яковлев, не называя имен, говорил, что ЦК в Украину ссылал товарищей, чем-то неугодных Москве и ссылал так неудачно, что, желая создать ядро украинской большевистской организации, потом был вынужден это ядро разгонять. Крестинский понял намек и сказал, что Яковлев «имел в виду, в частности, т. Сапронова». Однако Крестинский был не согласен с тем, что Сапронова ссылали в Украину, подальше от Москвы: «На самом деле история о ссылке т. Сапронова в Харьков такова. Еще во время продвижения Деникина Московский губком предложил ЦК мобилизовать на выбор одного из трех товарищей: Сапронова, Сорина и Минкова. Мы выбрали т. Сапронова. И когда после ликвидации деникинского наступления был упразднен Военный совет Московского укрепрайона, членом которого был т. Сапронов и он оказался свободным, тогда с его согласия, еще до партийной конференции, было решено отправить его, как опытного работника на Украину, в надежде, что там он использует этот опыт и сумеет справиться с теми тенденциями бандитизма и махновщины, которых много на Украине. После конференции и VII cъезда (Советов) это решение было оставлено в силе, опять-таки с согласия т. Сапронова, определенно подчеркнувшего, что он считает свою отправку деловой, а не способом удаления его из Москвы».

2. Крестинский не обошел своим вниманием и выступление Киселева: «Киселев говорил, что он получил из Иваново-Вознесенска императивный мандат голосовать за мнение ЦК и утверждал, что товарищ, защищавший на губернской конференции в Иваново-Вознесенске тезисы ЦК, говорил о расстрелах инакомыслящих». Что это был за эпизод с расстрелами инакомыслящих или кто кому угрожал расстрелами за инакомыслие, – протоколы съезда не дают возможности ответить на эти вопросы. Но это уже второй момент, показывающий, что выступление Киселева в опубликованных протоколах Девятого съезда РКП(б) приведено с купюрами. Так, атакуя Киселева в своем выступлении в прениях по отчетам ЦК, Троцкий упомянул, что Киселев просил о продлении времени своего выступления и «во время этого продления читал плохую статью из Роста», т.е. из газеты, по поводу судьбы которой возник конфликт между ЦК РКП(б) и Президиумом ВЦИК. Это место в выступлении Киселева в протоколах съезда отсутствует, как и отсутствуют его слова о «расстрелах инакомыслящих». Крестинский сказал, что «тов. Бумажный, … вероятно ответит ему (Киселеву) на это сам, взяв слово по личному вопросу». Однако, когда в конце третьего, вечернего заседания съезда, после доклада Троцкого о хозяйственном строительстве и содокладов Осинского и Рыкова, были оглашены заявления Е.О. Бумажного и Бубнова, имевшие отношение к прениям по отчетам ЦК, то в заявлении Бумажного об этих расстрелах или об угрозах расстрелом, не было ни слова. Все свелось к препирательствам на тему о том, давались или не давались на партийной губконференции императивные мандаты делегатам голосовать на съезде за линию ЦК. Крестинский, ссылаясь на Бумажного, говорил, что «когда на конференции прошли экономические тезисы ЦК, то вопреки его (Бумажного) указаниям на недопустимость императивных мандатов, конференция постановила указать в резолюции, что она обязывает своих делегатов, в том числе и Киселева, поддержать линию ЦК». Крестинский продолжил, «передергивая»: «Тов. Киселев сказал, что не считается с этим. Тов. Киселев своим выступлением прекрасно показал, что резолюция ивановских рабочих его нисколько не связала», - но резолюция, императивный характер которой был отвергнут Киселевым, была резолюцией губернской большевистской партконференции, но не «резолюцией ивановских рабочих». Мнения и настроения рабочих никогда не были идентичны мнениям большевистского партаппарата, тем более в 1920г., когда нарастал кризис доверия большинства рабочих к «генеральной линии». Это вынуждало большевистское руководство делать ставку на милитаризацию труда, т.е. на принуждение и привело к образованию «рабочей оппозиции» и к самому тяжелому кризису режима весной 1921г., когда большевизм лишился поддержки остатков промышленного пролетариата на фоне восстания мелкой буржуазии против «военного коммунизма».

3. «Наконец, вопрос о профессиональных союзах или, вернее, о товарищах профессионалистах» – как выразился Крестинский под конец своего выступления. Оказывается, что«Перед съездом во всей России, и особенно в Москве, шла определенная борьба, были определенные выступления, были тезисы органов одного из крупных профессиональных союзов. Они были разосланы по России, были и на Украине, на Урале, и хотя в Москве от них официально открещивались, за исключением, быть может, т. Киселева, который в своих выступлениях защищал их, они имели определенное влияние. (Речь идет об уже упоминавшихся тезисах будущего лидера «рабочей оппозиции» Шляпникова «К вопросу о взаимоотношениях РКП, Советов и производственных союзов», которым позднейшие сталинистские комментаторы протоколов Девятого съезда РКП(б) давали следующую оценку: «В них извращались основные ленинские положения о профсоюзах, профсоюзы противопоставлялись Советской власти, искажалась роль партии, Советской власти и профсоюзов. Тезисы Шляпникова выражали анархо-синдикалистскую точку зрения») (…)Между партией и значительной частью товарищей, работающих, в профессиональных союзах, наметились некоторые разногласия (Это известный прием в большевистской внутрипартийной борьбе, многократно опробованный сталинистами в 20-е годы, – когда высшая партийная бюрократия присваивала себе монопольное право говорить от имени всей партии, когда партия – это мы, члены «ленинского ЦК», а наши внутрипартийные оппоненты, – это уже как бы и не-партия). Наши профессиональные союзы были обескровлены военными, партийными и другими мобилизациями. В них поэтому начали проявляться тенденции цеховые, тред-юнионистские; появилось противопоставление союзов Советам и нашей партии; даже у многих(!) рядовых товарищей-коммунистов появилась известная психология урвать что-нибудь у партии для профессиональных союзов, - провести свою профессиональную линию. С этим надо было вести решительную борьбу. (Этот прием также потом будет самым широким образом использован как большевистской пропагандой, так и позднейшей КПССовской историографией для дискредитации Кронштадского восстания; будет основным мотивом в попытках объяснить, почему балтийские матросы, – эта гвардия большевистской «Октябрьской революции», восстали против большевистского режима: они, мол, были уже не те, что в 1917г. – обескровлены всяческими мобилизациями, а в Кронштадте остались только «шкурники» и «анархо-клешники».) Продолжая, Крестинский приводит один пример борьбы ЦК с профсоюзной «Фрондой», которая через полгода оформится в «рабочую оппозицию»: профсоюзные функционеры наметили провести Всероссийский съезд профессиональных союзов перед Девятым съездом РКП(б) и у большевистской «партийной олигархии» были серьезные опасения, что профсоюзный съезд примет резолюции, которые будут противоречить тем резолюциям, которые примет съезд партии (Это означает, что «олигархия» заранее знала, какие резолюции она проведет на съезде!). Этого допустить было нельзя и под давлением ЦК РКП(б) профсоюзный съезд «был отложен на время после партийного съезда». Этот принудительный перенос сроков созыва профсоюзного съезда вызвал, по словам Крестинского, «возбуждение и разговоры против ЦК». Но, по его утверждению, «Теперь же будет определенная партийная линия. Профессиональный съезд проведет решения нашего партийного съезда и тем аннулирует противоречащие нашей линии решения съездов отдельных профессиональных союзов, проводившихся на этих съездах товарищами профессионалистами вразрез с тезисами ЦК. … на голову ЦК за это отложение посыпалась масса упреков со стороны товарищей профессионалистов, которые хотели поставить партийный съезд перед фактом определенных резолюций профессионального съезда и авторитетным решением непартийного съезда оказать давление на высший суверенный орган нашей партии. Эта страница в истории нашей партии – период некоторого расхождения с товарищами коммунистами из профсоюзов – может считаться почти законченной. Та непримиримая борьба, которую мы повели в печати и на собраниях перед съездом против их уклонения, оказала на них совершенно определенно отрезвляющее действие». Но оптимизм Крестинского был явно преждевременным: борьба складывающейся «рабочей оппозиции» только начиналась, своего апогея она достигнет только через год – в марте 1921г.

Заключительное слово Ленина. Свое выступление Ленин начинает с атаки на оппонентов (профсоюзных функционеров и «децистов»), обвиняя их в «теоретической путанице», т.е. вновь применяя свой ходовой полемический прием и на этот раз совершенно бездоказательно, без каких-либо аргументов:

«Товарищи, главные нападки вызвала та сторона политического отчета ЦК, которую т. Сапронов назвал руганью. Тов. Сапронов придал чрезвычайно определенный характер и привкус той позиции, которую он защищал…»

Ленин напоминает делегатам съезда, что 2.03.1920 г. «мы (т.е. сам Ленин) печатаем от имени ЦК письмо к организациям РКП по вопросу об организации съезда». И что получается в ответ? Напрасно Ленин, по его словам, думал, что время теоретизирования прошло. «… в течение 15 лет до революции теоретизировали, два года управляли государством, надо теперь проявить деловитость и практичность и вот мы обращаемся 2 марта к товарищам, имеющим деловой опыт…» В ответ получаются тезисы Томского, тезисы Сапронова, Осинского, Максимовского и тезисы Московского губкома. «И во всех этих тезисах вопрос поставлен теоретически неверно». Ленин зачитывает параграфы 7-й и 8-й тезисов Томского, где отстаивается принцип коллегиального управления промышленностью и не приводя никаких контраргументов, объявляет, что это «страшная путаница элементарных теоретических вопросов». Далее он обрушивается на «децистов»: «В тезисах тт. Осинского, Максимовского и Сапронова … все – сплошное теоретическое искажение. Они пишут, что коллегиальность в той или другой форме составляет необходимую основу демократизма. Я утверждаю, что за 15 лет предреволюционной истории социал-демократии ничего похожего вы не найдете. Демократический централизм значит только то, что представители с мест собираются т выбирают ответственный орган, который и должен управлять. Но как? Это зависит от того, сколько есть годных людей, сколько там есть хороших администраторов. Демократический централизм заключается в том, что съезд проверяет ЦК, смещает его и назначает новый. Но если бы мы вздумали проверять те теоретические неверности, которые написаны в этих тезисах, мы бы никогда не кончили. Я, собственно, не буду больше этого и касаться и скажу лишь, что ЦК занял ту линию в этом вопросе, которую нельзя было не занять. Я прекрасно знаю, что т. Осинский и другие махновских и махаевских взглядов не разделяют, но за их аргументы махновцы не могут не цепляться. Они с ними связаны.» Вот каков, оказывается, «привкус» у защищаемой Сапроновым позиции – махновский…

«Децисты» боролись за демократизацию «пролетарской диктатуры»; за то, чтобы онадействительно была самой широкой демократией для трудящихся; за то, чтобы Советская власть была действительно властью рабочих советов, а не декорацией, за которой скрывается власть «гениальной олигархии», но пристегивать махновцев к аргументации «децистов» и заявлять о связи «децистов» с махновцами – это злостная демагогия, на уровне демагогического выступления Троцкого в прениях по отчетам ЦК. Растолковывая, что такое демократический централизм, Ленин почему-то не упоминает о таких его основополагающих принципах, как подчинение меньшинства большинству и свобода обсуждения до принятия решения, а также обходит молчанием указания «децистов» на то, что большевистский демократический централизм уже выродился в бюрократический централизм. По этому поводу в содокладе Осинского (по докладу Троцкого о хозяйственном строительстве – ключевому, самому важному докладу на Девятом съезде РКП(б)) имеется чрезвычайно яркое место: «… у т. Троцкого в неопубликованной части тезисов стоял вопрос, что делать с демократическим централизмом в области партийной, и ответ был: заменить партийные организации политотделами не только на железных дорогах, но и во всех основных отраслях промышленности. Тов. Сталин, которого я глубоко уважаю, но с которым не схожусь в этом вопросе, уже предвосхитил идею т. Троцкого и в донецкой угольной промышленности создал угольный политотдел. Все это надо нам учесть в общей связи как проявление известных тенденций. Вспомним также, как в первый день съезда т. Ленин говоря о демократическом централизме, объявил идиотами всех, кто говорит о демократическом централизме, а самый демократический централизм – допотопным и устарелым и т.д. Если связать отдельные факты, то для меня тенденция ясна. Конечная тенденция идет к тому, чтобы ввести единоличное управление во всех звеньях советского аппарата. Поставим же себе серьезный вопрос, что это означает? Это означает, что раз ставши на этот путь и зайдя по нему достаточно далеко, мы рухнем под тяжестью бюрократии…».

Ленин продолжает: «Возьмите тезисы Московского губкома партии, которые были нам розданы. Здесь говорится, что в развитом социалистическом обществе, где исчезнет общественное разделение труда и прикрепление людей к профессиям, периодическая смена людей, выполняющих по очереди функцию управления, возможна только на основе широкой коллегиальности и т.д. и т.д. Все это сплошная путаница!»

И дальше: «Те тезисы, которые после 2 марта вынесены, содержат чудовищные принципиальные неверности. Это я утверждаю. Давайте об этом говорить и спорить. Нечего от этого отделываться! Тут нечего ссылаться, что вы не теоретики. Извините, т. Сапронов, ваши тезисы есть тезисы теоретика. (…) Отношение класса к устройству государства я считаю в корне неверным и тащащим нас назад. За это, понятно, стоят все те элементы, которые остаются назади, которые еще не пережили всего этого. И надо винить авторов этих тезисов не в том, что они сознательно шли на разгильдяйство, но в том, что они своей теоретической ошибкой … дают некоторое знамя, некоторое оправдание худшим элементам». Вот и все. Никаких контраргументов, только развешивание на оппонентов ярлыков в теоретической несостоятельности и обвинение их в том, что их борьба за демократизацию режима есть знамя для неких «худших элементов».

Затем Ленин останавливается на перипетиях отправки Шляпникова в Норвегию и переходит к организационному вопросу. Он отрицает ссылки оппозиционеров, называя их просто распределением работников и показывает, как распределяются в ЦК дела между Политбюро и Оргбюро, резко отрицательно отзываясь при этом об организационной критике Максимовского: «…мы получили только беспредметную критику, фальшивые утверждения».

Наиболее интересным моментом в заключительном слове Ленина является его обращение к теме разгона Всеукраинской партконфенеции и выбранных ею органов вопреки всем уставным нормам, формально регулировавшим внутрипартийную жизнь в РКП(б).

«Тов. Сапронов много говорил об олигархии и самодеятельности. Жаль, что не проиллюстрировал примерами Украины. Там мы видим, какие нападки на олигархию возводили местные конференции. Этот вопрос съезд будет разбирать, либо поручит ЦК. Но мы об Украинской конференции, на которой большинство с Сапроновым во главе высказалось против т. Раковского и вело совершенно недопустимую травлю, мы скажем, что мы не признаем этого постановления областной конференции. Это есть решение ЦК. Если оно было неправильно – тяните нас к ответу, но не отделывайтесь фразами, ибо здесь есть люди грамотные и они скажут – это есть демагогия. Если мы неправы в оценке украинского раскола, приведите факты, что ЦК сделал ошибку. Мы скажем, что мы этой конференции т. Сапронова не признаем, а назначаем двух старых и двух новых товарищей, т Ж… и боротьбистов. Я не слышал ни одного протеста ни от т. Сапронова, ни от других и ни одного делового довода. Если мы разогнали и раскассировали целую Украинскую конференцию, то нужно было бить в набат и сказать, что мы преступники. Между тем, все молчат, потому что чувствуют, что за этими фразами о самодеятельности и т.д. скрылись и спрятались все элементы дезорганизаторские, элементы мещанства и атаманщины, которые на Украине очень сильны».(И опять антиукраинский демагогический выпад, как и в случае выступления Троцкого, вызывает аплодисменты делегатов съезда)

В этом случае Ленин демонстрирует тот политический цинизм, ту нелояльность по отношению к своим «партайгеноссе», которые вскоре возьмет на вооружение Сталин в своей борьбе за собственное «единоначалие» в тоталитарной системе «партия- государство». Ведь Ленин прекрасно знал, почему «все молчат». Накануне съезда, Ленин и Сапронов, как лидер оппозиции и как глава украинской делегации, заключили, так сказать, келейное соглашение не поднимать на съезде вопрос о разгоне Всеукраинской партконференции, но обсудить его на пленуме ЦК после съезда. Сапронов лояльно соблюдал это соглашение, а Ленин в свою очередь, не только поднял этот вопрос на съезде, облекая его к тому же в демагогические формы, но и обвинил «децистов» в том, что они заключенное с ним соглашение соблюдают. Подобное нелояльное поведение «вождя мирового пролетариата» вызвало такое сильное непонимание украинской делегации (в составе которой были как сапроновцы, так и «верные ленинцы»), что она выступила с общим от всей делегации заявлением, где раскрыла всю механику соглашения не поднимать на съезде украинский вопрос и выразила свое недоумение поступком Ленина. Заявление от имени украинской делегации огласил ленинец Волин в конце пятого, вечернего заседания съезда, 31.03.1920г. Протоколы съезда ничего не говорят о реакции Ленина на этот, публично оглашенный ему выговор в политической нечистоплотности.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 Следующая ⇒