Глава 15. Вендетта

Глава 15. Вендетта

Утром 19 февраля Виталий прилетел в Цюрих. Он был одержим планом вендетты и, чего бы ему ни стоило, он жаждал найти диспетчера. Местные порядки играли ему на руку. Узнать, где живёт диспетчер, ему не составило труда. Ему достаточно было всего лишь позвонить в местную справочную службу, те, в свою очередь, могли назвать место проживания, место работы и другую необходимую информацию нужного человека. Позвонив в справочную и узнав, где живёт диспетчер Петер Нильсен, Виталий в тот же вечер отправился к нему домой. С собой он взял семейную фотографию и складной нож. Дойдя до его дома, он постучал в дверь. Тишина. Он постучал еще несколько раз. Затем ещё и ещё, но дверь никто так и не открыл. Затем он отошёл на некоторое расстояние и занял наблюдательную позицию. Долго он так простоял, но никто у порога двери так и не появился. Устав ждать, он решил, что вернётся завтра, и ушёл. Поселившись в ближайшей гостинице, он на следующий день опять пошёл к Петеру, но дверь снова никто не открыл. Тогда Виталий сел на лавочку и принялся ждать. Так он просидел несколько часов, вплоть до самого вечера, но Петер так и не появлялся. Его твёрдая, как камень, решимость, вдруг начала колебаться из стороны в сторону, словно маяк.

— Может, я не заметил, как Петер вошёл в дом? — подумал Виталий. — Но нет! Я ведь тщательно наблюдал. Никто не заходил и не выходил из этого дома. А уверен ли я, что тщательно наблюдал?! Чёрт побери, да о чём это я? Конечно, уверен! А вдруг всё-таки нет? — тогда Виталий встал и, подойдя к двери, снова постучал. Как и стоило ожидать, никто дверь не открыл. Тогда Виталий вдруг начал сомневаться в своём поведении...

— А с чего я взял, что я орудие для кары, что я провидение, что я должен наказать виновного? Та-а-ак! А ну, прочь все сомнения! Тряпка ты этакая! А вдруг всё-таки нет? — принялся размышлять Виталий. Твёрдое основание его решимости уже серьёзно пошатнулось. Он решил вернуться в гостиницу. Вернувшись в гостиницу, он поужинал и прилёг отдохнуть. С одной стороны, Виталия терзали сомнения. С другой — он был полон решимости. Эти два совершенно противоречивых чувства, эти две дороги, исключавшие одна другую, боролись внутри Виталия за право обладать сознанием. Но постепенно всё вдруг начало расплываться и смешиваться. Эти два чувства всё еще боролись, но казалось, что это происходило очень далеко, где-то в дебрях его отуманенного сознания. Усталость всё больше и больше овладевала им. Наконец всё вдруг окончательно расплылось и потеряло какую-либо значимость и Виталий забылся тяжёлым сном.

Проснувшись ещё до наступления сумерек, Виталий полминуты не мог понять, где он находится и что он тут делает. Его память словно не успевала за его сознанием. Опомнившись, он снова принялся вспоминать Диану, Костю и Светлану. Сердце его сжималось и колотилось при этих воспоминаниях, но не думать о них он просто не мог. Тут он вспомнил, как жестоко их у него отняли. Как гнусно с ним обошлись. План вендетты наступал в его сознании, безжалостно оттесняя все сомнения. Тогда он вдруг вскочил с кровати, быстро оделся, захватил фотографию и нож, и побежал в сторону дома Нильсена. Он словно решил воспользоваться этой минутой, когда был полон решимости. Но, подобно капитану Ахаву, возвратившемуся в просторы океана в поисках Моби Дика без одной ноги, Виталий шёл к Нильсену без половины надежды. Вполне могло случиться так, что Петер был лишь прописан в этом пустующем доме, а фактически жил в другом, как это часто бывает на его родине. Другая половина надежды заключалась в том, что Виталий мог найти Нильсена на работе, но так как Виталий не знал, как выглядит Петер, ему пришлось бы справляться о нём у других людей, тем самым навлекая на себя подозрения, поэтому этот план был крайним. Сначала он решил пойти к нему домой. И тут, дойдя почти до его дома, он увидел, как машина подъехала и остановилась у самого дома Петера. Из машины вышел высокий, среднего телосложения мужчина. Он достал из багажника портфель, затем закрыл багажник и машину, достал ключи и вошёл в дом. Тут-то Виталий и вспомнил, что Петер работает в ночную смену. Но не прошло и пятнадцати минут, как Петер снова вышел, и с ним вместе вышли женщина, по-видимому, жена Петера, и трое детей, два мальчика и одна девочка. У детей за плечами висели рюкзаки, а женщина была в деловом костюме и с сумочкой в руках. Тут Виталий сообразил, что дети днём уходят в школу, а жена на работу. Сам Петер после ночной смены спал днём, поэтому ему никто и не открыл дверь. Выйдя на улицу, мальчишки сразу сели в машину. Женщина, то была жена Петера, искала ключи в своей сумке и, не обнаружив их там, вернулась домой. Маленькая девочка стояла у порога двери и ждала маму. Сам же Петер вытащил сигарету и закурил. Он заметил Виталия только после того, как тот приблизился почти вплотную, но не выразил никакого недовольства.

— Здравствуйте! — сказал, подойдя, Виталий.

— Здравствуйте! — ответил, окинув взглядом Виталия, Петер.

— Вас зовут Петер Нильсен? — спросил Виталий. Его выдавал акцент, Петер сразу понял, что перед ним иностранец.

— Да, а что случилось? — ответил пока еще ни о чём не догадывавшийся Петер.

— Вы ведь диспетчер? — спросил снова Виталий.

При этом вопросе Петер вдруг вздрогнул.

— Да, а что, собственно, случилось? — спросил он настороженно.

— Кажется, это ваша дочь? — спросил Виталий, глядя на девочку.

В эту минуту вышла жена Петера с ключами в руках и, увидев Виталия, спросила:

— Петер? Всё хорошо?

— Да, дорогая, всё хорошо, — ответил Петер, затем, повернувшись к Виталию, ответил:

— Да! Это моя дочь! Но что вам нужно? — недовольно спросил Петер.

— У вас замечательная дочь! А теперь взгляните на мою дочь, которую вы безжалостно убили, — сказал Виталий и протянул Петеру фотографию.

— Я никого не убивал! — вскрикнул яростно Петер и небрежно оттолкнул руку Виталия, при этом помяв фотографию так, что не ожидавший такой дерзости Виталий не удержал фотографию, и та упала на землю.

Если бы Петер знал, что значила для Виталия эта фотография, эта икона, перед которой он склонял колени, то, возможно, не случилось бы того, что произошло тогда. Но Петер этого не знал, и, выбив из руки Виталия фотографию, он пролил последнюю каплю терпения. Взбесившийся такой дерзостью, Виталий потерял всякое чувство самообладания. Он достал складной нож, раскрыл его и со словами: «Ах ты, негодяй! Как ты смел!» — ударил Петера ножом по самую рукоять. Удар пришёлся в область груди. Виталий выдернул нож и ударил ещё раз, а затем ещё и ещё. После третьего удара Петер не мог уже держаться на ногах, но Виталий, придерживая одной рукой Петера, другой колотил его ножом. Страшное это было зрелище. Стальной клинок, блеснувший сначала на солнце, стал алым от крови и, вонзаясь в грудь снова и снова, напоминал качающийся из стороны в сторону маятник Эдгара По. Вдруг дочь Петера с неописуемым ужасом на лице, с воплем закричала: «Па-а-па-а! Па-а-па-а!». Жена Петера, сначала оцепеневшая от ужаса происходящего, вдруг вскрикнула и, подбежав, с силой оттолкнула Виталия. Но всё произошло так мгновенно, что оттолкнув Виталия, она уже ничем не могла помочь Петеру. Как только она оттолкнула Виталия, лишённый опоры, Петер сразу же упал. Упал, чтобы больше никогда не встать. У него было несколько ножевых ранений в области груди, так что смерть наступила почти мгновенно. Виталий уронил нож, когда его оттолкнули. Выплеснув всю свою злость, он подобрал фотографию и быстро ушёл. Мальчишки выскочили из машины и вместе с матерью и сестрой склонились над бездыханным телом отца. Все четверо принялись неистово плакать.

— Па-а-па-а! Па-а-а-па-а-а! — кричали дети.

— Пе-е-те-ер! Пе-е-те-е-ер, очнись! — причитала жена.

На эти душераздирающие вопли сбежались и соседи. Женщины принялись тоже плакать, мужчины схватили детей и завели в дом. Кто-то из соседей оказал первую медицинскую помощь Петеру, перевязывая кровоточившие раны. Кто-то вызвал полицию и скорую помощь. Некоторые принялись успокаивать жену несчастного Петера.

— Успокойтесь! Всё нормально! Он будет жить! С ним всё будет хорошо! Он поправится! — говорили они.

Но она ничего не слышала и плакала неутешно. Кто-то тщетно пытался дома успокоить детей, которые тоже рыдали. Сердце сжималось от жалости у того, кто видел этих рыдающих детей, и тот, кто хотел утешить их, сам невольно вдруг нуждался в утешении.

— Будь ты проклят! Будь ты проклят! Слышишь? Будь ты проклят! — кричала жена, но Виталий уже был далеко и не мог ничего расслышать.

То было утро 21 февраля 2004 года. Убив Петера, Виталий вернулся в гостиницу и повалился на кровать, словно без чувств. Испытывал ли он угрызения совести или чувствовал облегчение, сделав то, что было предначертано? Наверное, и ни то, и ни другое, ибо он был слишком опустошён, чтобы размышлять о чём-либо. Уже на следующий день полиция ворвалась в номер Виталия. Он всё так же лежал на кровати и при задержании даже не пытался оказывать сопротивление. Его тут же доставили в следственный изолятор.

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 202122 23 24 25 Следующая ⇒