Оглавление 10 страница

Норайо хмыкнула. Мне показалось, одобрительно.

— А дальше? — попросила она. — Ты интересно рассуждаешь.

Я пожала плечами и продолжила.

— Девушек мне больше не доверяют. Боятся, что об инициации начну рассказывать. И подбивать, значит, на эмансипационный бунт. А я правда считаю, что это какое-то отклонение от нормы. Ну, то что дракониц здесь, мол, не бывает. Я же есть. Как-то слабо верится, что я исключение.

Норайо слушала меня внимательно. Даже очень внимательно. А мне как-то очень хотелось мыслями поделиться. Особенно, учитывая, что некоторые блондинистые и слушать меня не хотят…

— Опять же, — продолжала я. — Еще опасно мое влияние на молодые неокрепшие умы тем, что я об Альма-матер начну рассказывать… Сманивать, так сказать, из-под родительско-мужниной опеки. А вместе с тем, у себя, там, на родине, ну вы поняли, я студентка. Лучшей военной академии страны. И вот, несмотря на то, что заведение серьезное, куда уж серьезнее, оно в честь Александра Васильевича Колчака названо, потом расскажу, кто это, так вот, несмотря на всю серьезность, прям своим примером могу подтвердить, что студенческие годы — самые веселые. А здесь девчонок, получается, их лишают. Да ладно девчонок, тут все вроде как в рамках этих ваших традиций, а ведь даже меня лишают! Не имея на это никакого права! Потому как мне этот самый вызов в Альма-матер пришел, а мне не отдают…

Слушая меня, Норайо то улыбалась, то хмурила брови.

— Значит, ты хочешь попасть в Альма-матер, чтобы как следует повеселиться? — спросила она.

С ликующем воплем я вскочила с задранным вверх пальцем, и, попросив Норайо никуда не уходить, потому что я мигом, унеслась в дом.

Она как раз отпивала из крохотной чашечки, когда я вернулась с первым томом «Истории сотворения мира».

— Вот! — торжествующе объявила я, предъявляя магическую книгу благодарной слушательнице.

Та задумчиво прочитала надпись на синем томе и вопросительно посмотрела на меня.

— Драконы — первая раса, — пояснила я ей. — Они до перворожденных и тем более до первых людей появились. Даже до кицунэ.

Женщина задумчиво кивнула.

— И об этом не слова! — воскликнула я. — Ни слова о рождении самой могущественной расы мира. Я уже Исаму говорила, но меня не очень-то слушали, не то что вы… У меня такое ощущение, что несколько страниц вообще то ли отсутствуют, то ли заменены другими, с этими вашими легендами…

Я снова подняла палец.

— Не спорю: красивыми! Поучительными даже! Но меня не покидает ощущение, что в книге чего-то не хватает.

— И поэтому ты хочешь, — начала было Норайо, и я ее самым невоспитанным образом перебила (потому что на нервах была).

— И поэтому я хочу в эту самую Альма-матер, понимаете? Оттуда доступ к Хранилищу Знаний есть, Исам проболтался. А меня, если что, не покидает ощущение, что с этим миром что-то не так… И я не успокоюсь, пока не узнаю, что!

В общем, эта Норайо тоже какая-то нормальная оказалась. Мы дома сидеть не стали, посуду убрали и пошли гулять. На этот раз не вниз, а вверх по тропинке ходили. И даже на специальном подъемнике на самую верхушку поднимались, любовались окрестностями и вели прогрессивно-эмансипированные беседы. Скирон с нами летал. Я с собой специально для него несколько салфеток стянула и до вечера учила их в узелки завязывать. Дух ветра сначала не понимал, чего от него хотят, а может, просто придуривался. Но к вечеру научился. Завязывал крепкие такие. Прямо по щелчку пальцев.

К моменту, как Исам вернулся, мы с Норайо и Скироном расположились на небольшой полянке недалеко от дома. Притащили туда пару покрывал и сидели болтали в компании фосфоресцирующих цветочков, светлячков, что чертили дуги вокруг и мотыльков со светящимися крылышками.

Проступающий в небе месяц (один из трех) на миг заслонили кожистые крылья, раздался свист, затем огромный такой и невероятно красивый дракон перевернулся в воздухе и устремился вниз. Не долетая до земли, снова кувыркнулся, и на землю приземлился уже Исам. Тоже красивый до невозможности с развевающимися белоснежными волосами, в серебристом камзоле, распахнутом на груди, темно-серых брюках, обутый в черные башмаки.

Я ожидала, что он мне сразу какую-нибудь претензию предъявит, мол, почему не дома, почему без шапки, а где мой горячий ужин, женщина и все такое… Но вниманием Исама (как это ни уязвимо для самолюбия было наблюдать) сразу завладела наша гостья.

— Госпожа Норайо? — воскликнул Исам, приближаясь к нам. Мы с Норайо поднялись при его появлении. — Вы здесь? Но как?

— Приветствую, Ичиро Исами, — ответила Норайо и Исам тут же исправился.

— Приветствую, госпожа, — сказал он.

— Ты долго, Ичиро Исами, — сказала Норайо, и я уже прислушивалась к их разговору в открытым ртом, потому что поняла, для Исама эту женщину видеть здесь было сюрпризом, а вот она вроде как нарочно его здесь поджидала. — Что со вторжением инсектов?

— Последних выловили, — ответил Исам, причем стоял чуть ли не навытяжку, ни дать, ни взять, рапорт старшему по званию. — Вчера двадцать три насчитали, сегодня оставшихся семерых.

— Личинки уничтожены?

— Да, госпожа Норайо.

Только мне послышалось за этим «Так точно!»?

— Что по соображениям?

— Колебания магического фона, госпожа Норайо. Наблюдали подобное в Идзумо, когда перенеслись с принцессой Таши к священной горе. Также было в Огненном дракарате, и вот, здесь.

— Одна я вижу закономерность? — спросила госпожа Норайо, нахмурившись.

— Никак нет, — отрапортовал Исам, продолжая стоять «навытяжку».

— Если территория зачищена, можно повторно пройтись по магическим контурам? — спросила госпожа Норайо.

— Так точно, госпожа Норайо, — ответил Исам. — Мы все проверили, чисто. Я вас провожу.

Исам сделал какое-то едва уловимое движение, по которому я поняла, что он собирается перекинуться в дракона, и таким же неуловимым движением госпожа Норайо остановила его.

— Не стоит, Ичиро Исами, — сказала она. — Я попрошу Рио. Ты же знаешь, мы прибыли вместе с твоим кузеном. Тебе же следует поберечь силы. Они завтра понадобятся.

Сказав это, госпожа Норайо развернулась ко мне и сказала:

— Не прощаюсь, Александра.

А затем растворилась в воздухе.

Я в последний момент подавила визг, который готов был сорваться с языка.

— Эт-то, — пробормотала я, заикаясь, потому что видела такое впервые. — Эт-то чт-то это она? Куда? Как?

Исам был тут как тут. В следующий миг меня обняли и прижали к себе. В объятиях дракона было так уютно, что голова сама как-то легла ему на плечо.

— Госпожа Норайо — маг Совета, — пояснил мне непонятное непонятным Исам.

Я голову подняла и на дракона пристально посмотрела.

Тот вздохнул и пояснила:

— Совет Ковена магов. Они сильнейшие в нашем мире. Из магов, — пояснил он.

— А, — поняла я. — Так она и есть тот самый маг, которого тебе нужно было встретить, и который должен был обновить магические контуры земель?

Исам кивнул и поцеловал меня в висок. Поцелуй как-то плавно «съехал» на щеку, почти незаметно подобрался к губам. Время остановилось. Мы целовались долго, жарко, ненасытно и нежно одновременно. И снова подкашивались ослабшие колени, и снова плавилась воля, и, если бы не сильные руки Исама, рухнула бы прямо в сверкающую неоновым светом, траву.

Отстранившись от губ дракона и тяжело дыша, я спрятала лицо у него на груди. Меня прижали крепче и поцеловали в макушку.

— Я так соскучился, Саша, — выдохнул Исам мне в волосы.

И так приятно было это слышать… Потому что я тоже скучала! Хоть он и зараза белобрысая подвида тиранов… Но вслух я сказала:

— Значит, она маг, из Ковена, чья подшефная организация Альма-матер и есть! Черт! Черт! Черт! Надо было лучше жаловаться ей на то, что ты меня притесняешь, и документы из «волшебной школы» мне не отдаешь, как в Гарри Поттере! Ведешь себя, как магл!

Меня чуть отстранили, бережно держа за плечи, заглянули в лицо, а затем снова к себе привлекли и опять в макушку поцеловали.

— Я не знаю, что такое магл, Таша, но я в своем праве. И госпожа Норайо это знает.

— В каком еще праве, — попыталась отстраниться я.

Мне снова заглянули в глаза и пояснили:

— В праве дракона, Таша. Драконы — господа этого мира. Ни один маг, даже сильнейший, не будет противостоять традициям драконов. И госпожа Норайо это понимает. Я в своем праве, принцесса Таши.

Отпихнув от себя Исама, я пробормотала:

— В своем праве, в своем праве, заладил… Ты дракон или попугай?

Бровь Исама приподнялась.

— Я так надеялся, что сегодня обойдемся без ссор.

И вид при этом такой несчастный. И замученный. И даже несмотря на то, что спина прямая, взгляд уверенный, подбородок уверенно торчит вперед… Я же вижу. Тем более, что ссориться с драконом вообще не хотелось. Хоть он и зараза белобрысая… А все-таки сил злиться на него не было.

— Пойдем, — сказала я и потянула его за руку. — Ты голодный, наверное.

Исам так и замер.

— Ты ждала меня.

Я пожала плечами.

— Не сказать, чтобы прямо вот ждала… но… Черт побери, Исам, ты ужинать будешь, или нет?

Когда с ужином было покончено, мы с уютом расположились на той самой «взлетной площадке», на которой сегодня не задался наш завтрак. Исам притащил широкую кушетку со спинкой, покрывало, чтобы укутать меня. Хоть я и заверяла, что рядом с ним мне всегда жарко, но кто-то воспринял мою жалобу на отсутствие ухаживаний всерьез. Скирон где-то стащил скатерть и теперь с воодушевлением гонял ее кругами. Что-то мне подсказывает, если бы дух ветра умел говорить или хотя бы издавать звуки, сейчас ухал бы от удовольствия.

Он хотел было продемонстрировать нам, как здорово научился завязывать узлы, но я, пользуясь тем, что Исам отвлекся «на внутреннюю связь», по которой, как уже поняла, общаются драконы, я пригрозила Скирону отобрать скатерть и вообще запереть все салфетки на ключ, если он вздумает показать Исаму, как чудесно мы с ним научились вязать узлы.

Скирон явно не хотел, чтобы у него отобрали скатерть, а потому старался держаться от меня подальше.

Я бросила взгляд на Исама и облегчено выдохнула, когда убедилась, что он по-прежнему общается «по внутренней связи». Вид у дракона был хмурый.

Я вздохнула и устроилась поудобнее.

Вообще вечер получился настолько идеалистическим, насколько вообще это можно было представить. По-крайней мере, если бы ничего не смыслящей в отношениях меня спросили бы, как должны коротать вечера влюбленные пары, я бы предположила, что именно так. Вот так обниматься, обмениваться нежными поцелуями, говорить обо всем на свете, смотреть на звезды, которые здесь, в драконьем мире, были удивительно большие и яркие, а на парящих горах, казалось, совсем близко.

Я чувствовала себя в каком-то фантастическом фильме, самом красивом, что мне доводилось видеть и самом печальном, потому что знала, что наша идиллия скоро закончится. И не потому, что мне не нравилось с драконом. Наоборот. Сердце обливалось кровью, когда представляла, что оставлю свою истинную пару. Но я не потерплю посягательств на свою свободу и не позволю никому распоряжаться своей жизнью. Даже Исаму. А что касается отношений… У меня был пример перед глазами. Слишком яркий, чтобы пренебрегать им. Я знала, что пока мужчина не даст мне того, что отчим — мамуле, мне будет мало. Недостаточно. Потому что любовь, как говорит Виталий Владиленович, невозможна без уважения.

— Влюбленность да, любовь нет, — пояснил он мне как-то, когда мы обсуждали фильм, где уважением между героями и не пахло, и в то же время они позиционировали свои отношения, как любовь. Виталий Владиленович еще окрестил то, что между ними происходит, как болезнь.

— А как узнать, что встретила любовь? — спросила я тогда у него.

Отчим убедился, что мамочку поглотил чей-то видеоблог, и пояснил, улыбаясь:

— Я могу сказать с позиции мужчины, Таша.

— И? — поторопила я его, тоже почему-то покосившись на мамулю.

— Когда встретил женщину, которую тебе захочется терпеть, это любовь, — спокойно сказал отчим, явно наслаждаясь моим возмущенным видом.

— Терпеть? — шепотом переспросила я.

— Именно, — подтвердили мне и усмехнулись улыбкой Ходжи Насреддина.

— То есть как это, терпеть? — не сдавалась я. — А как же совместная радость, чувства, счастье, внутреннее ликование?

— Поверь, Сашенька, — сказал Виталий Владиленович. — Помимо этого всего, что ты перечислила, и многого другого, любой паре приходится друг друга терпеть. И счастлива та пара, где мужчине нравится терпеть свою женщину. Это говорит о том, что он хочет и может сделать ее счастливой. Если ему в женщине все нравится, но вот терпеть ее капризы, решать проблемы, выслушивать жалобы и страхи он не намерен, он не любит эту женщину.

Я поморгала и уточнила:

— А женщине тоже должно хотеться терпеть мужчину?

Виталий Владиленович хмыкнул.

— Женщине вредно терпеть в принципе.

Когда я непонимающе заморгала, он пояснил:

— Как раз-таки вам, Саша, терпеть не нужно. Где-то нужно, конечно, закрыть глаза на недостатки, с которыми человек не в силах справиться, но не терпеть его поведение, если он ведет себя недостойным образом.

— Недостатки — это как? — уточнила я на всякий случай. — Если у человека отвратительный характер и он дня прожит не может, чтобы не обидеть кого-то? У девчонок в школе родители то и дело ссорятся… У Аньки Быстровой. Ее отец то уходит от них, то возвращается, а мать, принимая его, говорит, что у каждого свои недостатки.

— Ох уж эти современные женщины, — невесело усмехнулся отчим. — Они терпят, когда мужчины курят им в лицо, и в то же время, как Анна Каренина, ненавидят, что у мужей большие уши.

— Я поняла! — воскликнула я. — Уши — недостаток, а курение в лицо — табу, недостойное поведение для мужчины.

Виталий Владиленович кивнул.

— А если женщина ведет себя недостойным образом? — не унималась я.

— Женщина делает это из страха и неуверенности в себе, в завтрашнем дне, — терпеливо пояснили мне. — А мы, мужчины, всегда в себе уверены. С нас и спрос.

И мне весело подмигнули.

Кажется, сейчас, именно когда сама влюбилась просто без памяти, когда не владею ни собой, ни телом, когда остатки разума то и дело норовят присоединиться к успевшим предать меня и здравый смысл эмоциям, я еще лучше понимаю отчима. Сила — она не в ее сиюминутной демонстрации. Благородство — тем более.

Вздохнув, я решила, что отчим одобрил бы то, что я задумала.

— Почему возишься? — спросил меня Исам. — Что-то не так?

— А почему тебе силы завтра понадобятся? — вопросом на вопрос ответила я. — Госпожа Норайо говорила.

Хоть и не видела лица Исама, поняла, что дракон нахмурился. Повернулась к нему, прижалась теснее к теплому боку. Переплетя пальцы, положила ладони на его широкую грудь и подбородок сверху поставила.

Лицо Исама казалось непроницаемым, только брови столкнулись у переносицы.

— Мичио Кинриу требует возвращения дочери в Огненный дракарат, — нехотя сообщил Исам.

От мысли что могу снова оказаться у папахена, внутри все сжалось.

Почувствовав, что задрожала, Исам обнял меня, прижимая еще сильнее и поцеловал в макушку.

— Ты в безопасности, Саша, — сказал он. — Ты не вернешься к отцу. Я обещаю.

— Я верю тебе, — сказала я. — Но как… как ты сможешь противостоять главе целого дракарата? А если отец соберет все кланы, чтобы идти на вас войной? Нет, я понимаю, самооценка у меня, что надо, Виталий Владиленович постарался… Но все же? Ведь сам говорил, вы, Ледяные, стоите обособленно? Один клан против целого дракарата? Даже я понимаю, что шансы… очень невелики.

— Если бы не обострение с Водными, Мичио Кинриу так бы и поступил, — не стал спорить Исам. — Но сейчас не станет. Учитывая, что отец поддержал Водных. Да, это один дракарат против трех, но самый многочисленный. Нет, Мичио Кинриу намного умнее.

— И что задумал отец? — чувствуя, как внутренности сжимает ледяной лапой, проговорила я.

— Твой отец потребовал поединок чести, — не стал юлить Исам.

Я так и подскочила.

— Но он… Но ты…

Я не могла подобрать слов, просто вспоминала силу… силищу, исходящую от отца, его жестокость и непримиримость.

— Исам, — прошептала я. — Ты не можешь биться с ним.

Меня притянули к себе и поцеловали в висок. Затем чуть отстранили, и, заглянули в глаза.

— Саша, — серьезно сказал Исам. — За тебя я бы вышел на поединок даже со всеми богами этого мира.

— Исам, — простонала я.

— Я нашел тебя, это главное, — перебил Исам. — И нашел бы снова. В тысяче миров. Ты — моя, принцесса Таши. Только моя.

Твоя, — хотела подтвердить я, но не стала. Зачем говорить вслух, что итак понятно? Но даже несмотря на это, несмотря на то, что нас с Исамом соединило нечто большее, чем влечение в человеческой ипостаси, я понимала, что это не то, о чем говорил отчим, когда рассуждал о любви. А на меньшее я была не согласна.

Глава 14

Я мерила шагами «взлетную» площадку. Второй час ходила по крыше дома Исама кругами, не в силах остановиться.

Он улетел на рассвете. Несмотря на то, что мои настоятельные советы взять меня с собой и прекратить, наконец, это шоу с подавлением моего дракона, которые, как всегда, остались без ответа, я не чувствовала злости. Почти…

Во-первых, потому, что стоило вспомнить папахена, могучего дракона, верховного предводителя Огненного дракарата… Мороз шел по коже…

А во-вторых, потому что бессильная ярость — это не совсем злость.

Из головы не шло заверение отца, что лучше мертвая дочь, чем непокорная. Я знала тогда и знаю сейчас, — он не шутил, и понимаю, что Исама он не пощадит. Я надеялась, что предводитель Ледяного клана не даст сыну погибнуть… и одновременно понимала, что никто не вмешается. Насколько я успела узнать драконов, понятие чести для них превыше всего. Тем более болезненными были упреки Исама в том, что я, как и мой отец, не ведаю чести. И я в упор не понимала, о чем он, а дракон не объяснял.

— Черт! Черт! Черт! Черт! — только и могла повторять я.

— Оставайся на территории дома, — попросил Исам, прежде, чем обернуться. — Пожалуйста, Таша. Пообещай, что будешь ждать меня.

— Обещаю, — сказала я, зная, что свое обещание сдержу.

— Если со мной что-то случиться, Ледяной клан защитит тебя.

— Зачем всему клану вставать на защиту твоей наложницы? Чтобы отдать меня другому? В качестве породистой самки, да? — не удержалась я.

Твердые пальцы Исама взяли меня за подбородок, поднимая лицо.

— Пожалуйста, Таша, — проговорил он. — Не говори так.

И я промолчала. Потому что что скажешь тому, кто идет биться за тебя?

Конечно, было бы просто феерично, если бы Исам бился за мою свободу… Но, видно, для драконов это чересчур. Единственная свобода, за которую они готовы сражаться до последнего — их собственная.

И все же Исам сражался за меня. Должно быть, на языке драконов это значило… любовь? Я не знала. Исам ни разу не говорил о любви.

Вчера я самым решительным образом пресекла его попытки домогательства. Это было легче обычного.

Потому что обычно я привыкла бороться со своим телом… и натиском дракона… Вчера же страх за него пересилил даже желание. Не хотелось думать, что эта ночь, которую мы проводили в одном доме, могла быть последней… Не хотелось, но думалось.

И все-таки удалось выставить его из комнаты. Мотивируя тем, что я все равно не соглашусь, а он не оставит попыток совратить меня с пути праведного, и в итоге не выспится перед боем, а Мичио Кинриу… Отец слишком серьезный противник, чтобы им можно было пренебречь.

На удивление, меня послушались. И даже ушли.

Стоило Исаму покинуть комнату, я без сил упала на кровать и разрыдалась. По-детски, с надрывом, потому что было страшно, было плохо, грустно и неправильно.

А потом кто-то спрыгнул с подоконника и тихо сказал:

— Саша… Пожалуйста, не надо. Я же тебя чувствую.

И это так волнительно прозвучало, так интимно, как тогда, когда он сказал мне: «Я в тебя верю» … И неважно, что между нами встало что-то, что превратило прежнего Исама, заботливого, понимающего в шовиниста-собственника… Хотя может и не превращало, сколько мы там знакомы… И да, это все неважно, потому что он был рядом и он меня чувствовал.

— Если действительно хочешь, чтобы я провел эту ночь спокойно, чтобы выспался, как следует, пожалуйста, не грусти. Не рви сердца ни мне, ни себе. Я справлюсь, Таша. Просто дождись меня.

И я тогда, устыдившись своей истерики по-быстрому в купальню сгоняла, а потом вернулась к Исаму, который в постели меня поджидал.

Дракон окинул меня, в халатик закутанную напряженным таким взглядом и поинтересовался, а нельзя ли мне еще платье надеть… Несколько. Все.

— Еще бы трусят, исключительно контрацепции ради, — буркнула я под нос, но меня не поняли. Должно быть, в мире драконом слова «контрацепция» нет.

А потом я свернулась калачиком под боком Исама, я — под одеялом, он — сверху. И меня обняли и в макушку нежно-нежно поцеловали, и заверили, что все будет хорошо. И я как-то сразу провалилась в сон, и спала спокойно до самого утра.

… И вот, он улетел, поцеловав на прощание, заверив, что все будет хорошо. И настала моя очередь сказать ему, что я в него верю…

Должно быть, какой-то гадости от папахена Исам все же опасался, потому что помимо Скирона меня охраняло еще четверо драконов. По-крайней мере, столько я насчитала. Драконы близко не подлетали, на площадку нашего дома тем более не приземлялись, но по тому, что держались поблизости, я поняла, что они здесь не просто так…

Шаги по площадке перемежались отжиманиями, потом снова возобновлялись шаги, потом я снова отжималась, снова шагала, снова вглядывалась вдаль. Когда поняла, что несмотря на небольшую площадь, намотала энное количество километров, уселась прямо на теплый камень.

Скирон пробовал развлечь меня, показывая, как здорово он научился не только завязывать узлы на салфетках, но и связывать их между собой. Я рассеянно понаблюдала это действо и похвалила духа ветра. А потом попробовала погладить его, точнее, представлять, что глажу твердую поверхность (в Скирона то и дело проваливалась рука).

Сосредоточившись, я стала водить ладонью над Скироном, и пытаться максимально сконцентрироваться на ощущениях в ладони. Дух ветра, который изображал воздушного дракончика, принялся довольно посвистывать и выгибаться под моими прикосновениями, как самая обычная кошка.

— Ты молодец, — бормотала я, радуясь, что могу отвлечься от тревожных мыслей. — Настоящий герой. Вон какие узлы научился вязать. Интересно, там в комнате Исама есть к чему привязать спасительную «соломинку»?

Скирон посмотрел на меня вопросительно, соскользнул с колен и, подхватив с поверхности площадки салфетку, завязал ее вокруг ножки стола.

— Ай, молодец! — обрадовалась я. — То есть ты все понимаешь?

В подтверждение того, что действительно понимает, Скирон подлетел к арке-выходу с площадки, а затем обернулся на меня, мол, долго тебя ждать?

— Какой же ты умница! — умилилась я и дух ветра пошел волнами от похвалы.

— Но сначала я дождусь Исама, — твердо сказала я. — Я обещала дождаться его, и слово свое сдержу. Что бы он там ни говорил про меня, папахена и честь, точнее ее отсутствие…

Дух ветра, который снова был тут как тут, потянулся, открывая воздушную пасть и снова принял прежние размеры, что должно быть означало, что он зевнул.

— Ты забавный, — сообщила я Скирону, улыбнувшись, и снова нахмурилась: — Исам…

Мысль о том, что где-то там, в хрустальной синеве небес сошлись в поединке моя истинная пара и деспот-отец, была почти невыносимой.

— Никогда ему не прощу того, что запер меня, — пожаловалась я Скирону, потому что общение с духом ветра успокаивало. А вот от общества джошу я попросила меня избавить. Исам хотел было поспорить, но, наверное, все же не до этого ему было, и на сегодня я осталась одна.

Я снова принялась гладить Скирона, концентрируясь на своих ощущениях и эта концентрация натолкнула на мысли:

— Что-то давно я не медитировала. Как-то не до этого было… А в Альма-матер за такую халатность вряд ли похвалят… Да и для дракона вредно…

С этими словами я выпрямила спину и сложила ноги в позу лотоса. Сидеть на нагретой солнцем площадке было удобно. Твердо, конечно, но к этому привыкаешь. Зато вид такой, что ни в одном фильме, ни в одной игре не увидишь. Парящие горы, кружащие над ними драконы, синева неба, белое, почти белоснежное солнце — этот момент был бы идеален, если бы не мысли об Исаме и об отце.

Глубоко вздохнув, я медленно закрыла глаза и попыталась сконцентрироваться на дыхании.

Словно поняв, что я пытаюсь медитировать, Скирон перестал носиться над головой, растрепывая волосы и насвистывая.

Вдох-выдох.

И концентрация на специальной точке под носом.

Вдох-выдох.

Тревожные мысли о воздушном поединке, который идет где-то прямо сейчас, хлынули будто со всех сторон, накрывая девятым валом! Участившееся сердцебиение и внутреннее сжатие красноречиво говорили о подступлении паники.

Вдох-выдох.

Перед мысленным взором понеслись страшные картинки, на которых неизменно присутствовал воздушный бой. Вот черный дракон со сверкающей золотом чешуей наносит смертельный удар серебристому, небеса окрашивает алой дугой, а сверкающее в солнечных лучах тело падает вниз, беспомощно трепыхая крыльями и лапами.

Вдох-выдох.

Все вокруг окрашивается в алый, но я напоминаю себе, что это не кровь Исама, это солнечный свет, который пробивается сквозь прикрытые веки. А еще я напоминаю себе дышать.

Когда страшные картинки готовы обрушиться снова, а паника уже почти взяла верх над разумом, нечеловеческим усилием заставляю себя сконцентрироваться на небе. Просто небе. Чистом. Синем. Прозрачном.

Где-то глубоко внутри раздался рев. А в следующий момент перед мысленным взором в синем-синем небе закружила золотая драконица.

Я впервые видела своего дракона со стороны. Огромный, как и все драконы, с широкими кожистыми плоскостями крыльев, золотая чешуя отсвечивает мириадами отблесков на солнце.

Почувствовав, что драконица внутри меня рада даже такому, мысленному полету, я полностью отдала власть ей. Сама же просто наблюдала ее полет, похожий на диковинный танец в хрустальной синеве небес.

Драконица кружила, переворачивалась в воздухе, делала виражи и кульбиты, ликуя оттого, что вырвалась на свободу. Ее полет был то хаотичным, то наоборот, исполненным какого-то королевского величия, она взмывала высоко-высоко и камнем бросалась вниз, распахивая крылья, когда до парящих гор оставалось совсем недалеко.

Победный рев огласил небесное пространство… а потом я посмотрела вниз и внутри екнуло, когда увидела далеко внизу, на одной из «взлетных площадок» крохотную фигурку в белом платье, застывшую с закрытыми глазами в позе лотоса.

В тот же миг я оказалась внизу, снова в своем теле, и в то же время как будто не совсем в нем, потому что несмотря на плотно закрытые веки отчетливо видела каждую деталь. Едва заметные выбоины в плите площадки… Воздушную чешую замершего рядом Скирона, который снова был в облике дракона… Деревья, растущие на склоне горы у подножия нашего дома. Парящие горы напротив. Виляющие тропинки, светлые дома с плоскими крышами…

Я подняла взгляд и с трудом сдержала возглас.

Прямо к моим стопам спустилась воздушная лестница. Хлипкая и эфемерная на первый взгляд, но что-то внутри подсказывало, она выдержит и дракона.

Скирон принялся летать вокруг кругами. Дух ветра пытался схватить воздушной пастью за платье, дул в спину, подталкивая к лестнице.

Пожав плечами, я поднялась, чувствуя свое тело непривычно легким и ступила на воздушную лестницу. Казалось, мир вокруг качается, плывет, перетекает из одного в другое, как будто вдруг расплылись границы между предметами и воздухом. Незыблемо прочной в этом новом мире оставалась только полупрозрачная лестница в небеса.

Не знаю, сколько я поднималась, помню только, что очень старалась не смотреть вниз. Где-то в уголке сознания я понимала, что все происходящее — нереально, что это образы, вызванные медитацией, и в то же время страшно было оступиться на этой странной лестнице без перил. Оступиться и сорваться вниз.

Когда ступени закончились, я оказалась на небольшой прозрачной, будто хрустальной, площадке. А когда оглянулась назад, лестницы уже не было. Вместо этого, там, где-то далеко-далеко внизу каким-то чудесным зрением я по-прежнему видела хрупкую фигурку в белом платье, которая застыла в медитативной позе.

В следующий миг небеса потряс рев и тут же моим вниманием завладел воздушный бой. Прямо как в самых страшных фантазиях в небе сошлись два дракона: черный, с золотой чешуей… и серебристый. Остальные кружили поодаль, наблюдая за боем. Я знала, что бы ни произошло, они не вмешаются.

Противники сходились и расходились… наносили друг другу сокрушительные удары лапами и крыльями! Уворачивались от зубов противника… и снова атаковали. По четким, выверенным движениям угадывалось, что оба сильные бойцы и достойные соперники. Но черный, больший по размеру, был опытнее, и, бесспорно, сильнее, но серебристый — подвижней и напористее.

Я не знаю, сколько длился этот страшный бой. Должно быть, долго, очень долго. От меня не укрылось, что оба дракона вымотаны, оба подгадывают неверное движение или выпал соперника. На черном теле не было видно отметин боя, серебристая чешуя не скрывала многочисленных порезов и рваных краев ран.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒