Глава IV 1 страница

/Xandria — Forevermore/

Они жили некоторое время в деревне. Помогали отстраивать дома и налаживать быт. Естественно, они с Чунмёном не забыли свои военные обязанности. Каждый день верхом на Хитэ прочёсывали леса и уничтожали встреченную нечисть. Однажды, зайдя особенно далеко, наткнулись на людей в пещере, которые прятались там от демонов, что уничтожили их поселение. Они, конечно, испугались и Кёнсу, и тем более Хитэ. Но Чунмён и святая эмблема на его униформе убедили людей пойти с ними. Жители деревни приняли приблудившихся в свои ряды, и обездоленные люди плакали от благодарности.

Потерять дом, остаться голым, босым и без будущего. Это кого угодно сломает.

Кёнсу втайне от жителей чертил вокруг деревни защитные руны и накладывал заклинания. На них требовалось много сил и времени, благо Чунмён поддержал его идею, да и временем они располагали. Кёнсу хотел обезопасить этих людей настолько, насколько мог. Прежде чем его с Чунмёном призовут обратно.

В день, когда они были более свободны, чем прежде, решили наконец поехать и нормально осмотреть дом Кёнсу.

Хитэ неспешно взбирался по тропе, держа в зубах котомку с инструментами, которые Кёнсу попросил у жителей. Его дом тоже нужно было подлатать.

Чунмён снова крепко прижимался к нему, положив подбородок на плечо. Это в который раз за последние дни. Чунмён всё чаще касался его, смотрел пронизывающе. Не то чтобы Кёнсу был против. По правде говоря, от близости человека внутри Кёнсу что-то замирало. Но тепло от Чунмёна было очень приятным.

Кёнсу всё не решался спросить, в чём же дело. А Чунмён не спешил озвучивать, что у него на душе. Хитэ лишь поворачивал вопросительно голову, чувствуя периодические душевные метания Кёнсу.

— Как долго ты тут жил? — спросил неожиданно Чунмён, когда домик уже показался из-за холма.

— Хм. Дай подумать. Около двадцати ваших лет? До этого я жил в другом месте. Переезжал, чтобы не вызывать подозрения у людей.

— Так долго? Когда же вы попали в наш мир?

— Примерно пятьдесят лет назад, — ответил Кёнсу.

— Ого… Меня тогда даже на свете не было, — проговорил Чунмён. — Сколько же тебе?

— Если считать по-вашему, то очень много, — усмехнулся Кёнсу. — Демоны живут намного дольше человека.

— Вот как, — Кёнсу показалось, что в голосе Чунмёна он услышал горечь. Человек отстранился, и его тепло пропало. Кёнсу обернулся и увидел сосредоточенное лицо Чунмёна.

— Почему ты этим заинтересовался? — спросил Кёнсу.

Они остановились, Хитэ дошёл до нужного места.

— Да так, — Чунмён криво улыбнулся и слез с фамильяра, отходя к дому.

— Чего это он?..

«Чунмён вспомнил, как кратка жизнь человека. Видимо, он подумал о том, что постареет и умрёт, а ты всё ещё будешь полон жизни».

Кёнсу замер. Ведь правда. Почему он сам про это никогда не думал? Чунмён человек, чья жизнь скоротечна… Просто в боях не думаешь про это. На поле брани любая жизнь может оборваться в мгновение ока. Да и кто знает, как их жизни сложатся. Возможно, их пути, что сошлись однажды, более никогда не пересекутся?

Кёнсу почувствовал сильную горечь и тоску. Ему не хотелось терять Чунмёна. Но почему? Потому что тот стал его первым близким другом среди людей? Это было совсем не то, но правильный ответ Кёнсу найти не мог.

Он слез с Хитэ и забрал у него инструменты. Замер на полушаге, вспомнив Элаизу с Дейджусом. Что будет его сестра делать, когда её человека не станет? Наверное, это очень больно — терять того, кого любишь. В таком удручённом настроении он поплёлся к двери, где его ждал Чунмён.

— По-моему, дверь осела, она не открывается, — сообщил Чунмён.

— С дверью всё хорошо. На ней заклинание. Я же не мог уехать и оставить свой дом без защиты, — объяснил Кёнсу.

Он коснулся кольца, стукнул в дверь и произнёс про себя заклятие. Хитросплетения линий сверкнули на деревянных досках и рассыпались.

Теперь каждое утро он брал у Чунмёна немного Духа, чтобы пробуждать свою магию. Одной подпитки хватало на день, если не было особой нужды в перевоплощениях. Кёнсу думал, что же он будет делать со своей магией без Чунмёна, если она так и не вернётся.

Кёнсу откинул мрачные мысли и толкнул тяжёлую дверь.

— Добро пожаловать, — проговорил он и вошёл. Все было таким, каким Кёнсу его оставил. Только пыли да паутины много. Ещё и невесть откуда взявшиеся сухие листья на полу.

— Да уж, прежде чем чинить, тут не помешает как следует прибраться, — заключил Чунмён. — Если у тебя нет какого-то заклинания на этот случай, конечно.

— Я не увлекался бытовой магией, потому увы, — усмехнулся Кёнсу.

— Но такие всё равно есть, да? Удивительно.

— Максимум, что я знаю — это как застилать постель. Категорически не люблю это действо, — поделился Кёнсу. — А кое-кто постоянно заставлял меня это делать!

Чунмён громко засмеялся.

— Ну прости, наблюдать, как ты пыхтишь от усердия над лежаком, было очень забавно.

— Смешно ему… — Кёнсу прошёл к чулану, где у него стояли веники, вёдра и прочее для уборки. Многие инструменты всё ещё были пригодны к использованию. Надо попросить Хитэ наколдовать пару нарядов и извести их на тряпьё.

— На вот, теперь я посмеюсь над твоими потугами, господин храмовник, — сказал Кёнсу и всучил Чунмёну метлу с веником. — Подмети полы и двор.

— Слушаюсь, — Чунмён шуточно отдал честь и перехватил веник удобнее, отставляя метлу. Человек огляделся, прикидывая, откуда начать, и занялся порученным делом. Кёнсу лишь усмехнулся. Подхватив пару вёдер и коромысло, пошёл на улицу.

— Хитэ, — подозвал он фамильяра, что праздно развалился на солнце. Тот подскочил и сразу же оказался рядом.

— Вниз по склону вон в той стороне протекает ручей, сможешь набрать и принести воды?

«Я попробую».

Кёнсу показал, как управляться с коромыслом, и провёл Хитэ взглядом. Аргас — могучий и сильный демон, а Кёнсу его за водицей отослал. Вот умора. Решив не ждать фамильяра, Кёнсу прошёл в сад позади дома, где выращивал раньше разные травы и кое-какие овощи. Всё поросло сорняками и самосеем. Сажать что-то было поздновато, да и уже бессмысленно. Кёнсу решил оставить пока всё как есть.

Вернувшись назад, обнаружил полные вёдра воды, на дне которых были камни и сор. Погрызенное коромысло лежало у ног довольного собой фамильяра.

— Да-а-а уж… — выдохнул Кёнсу и усмехнулся. Хитэ тут же опустил уши, поняв, что сделал что-то не так. — Да не строй из себя нашкодившего щенка, — улыбнулся Кёнсу и почесал Хитэ по морде. — Для мытья и эта вода сойдёт. Просто в следующий раз постарайся набрать чистую.

Хитэ кивнул и высунул язык, часто дыша.

— Думаю, обедать мы будем тут. Но нам некогда охотиться…

Фамильяр тут же оживился.

«Я поймаю для покорителя кого угодно!»

— Не сомневаюсь, только постарайся не портить шкурку. Да и не слопать всё без нас.

«На кого охотиться? На рогатых бесов, что кричат мэ-э-э? Или длинноногих проворных?»

— Жуть, ты же не знаешь названий животных, — засмеялся Кёнсу. — Первое — это коза, второе олень или косуля, наверное. Не принципиально, кого поймаешь, тот и будет.

Фамильяр кивнул и побежал в ближайший лесок. Кёнсу же подобрал вёдра и пошёл в дом.

День будет хлопотным.

***

К обеду они управились с уборкой. Хитэ изловил нескольких косуль, притащив их за собой на сосновых ветках. Видимо, чтобы зубами не повредить шкуры, как было велено.

Одну Кёнсу разделал, остальные оставил селянам. Отрезав несколько лучших кусков мяса, разрешил остальное слопать фамильяру. Хотя тот явно насытился на охоте.

Кёнсу собрал на заросшем огороде несколько овощей, что выросли из семян прошлых посевов. Разжёг камин и принялся за жаркое.

— Впервые вижу, чтобы ты готовил. Даже не думал, что умеешь, — проговорил Чунмён, листая за столом какую-то книгу из библиотеки Кёнсу.

— Живя в уединении, приходиться многому учиться. Но готовить мне по нраву.

— Слушай, может, ремонт крыши отложить до завтра? Дождя вроде не предвидится, просто дело уже к вечеру, как только разойдёмся, начнёт смеркаться, — предложил Чунмён.

— Хорошо. Тогда пообедаем и вернёмся в деревню, я успею начитать ещё пару заклинаний в защите.

— Что? Э, а можем мы эту ночь перебыть тут? Как раз с утра приступили бы к работе, — сказал Чунмён. Он будто занервничал.

— Но у меня только одна кровать. И то неширокая.

— А я себе на полу постелю. У очага. Самое оно. Мне не привыкать же, — улыбнулся Чунмён как-то наиграно. Кёнсу прищурился, но согласился.

Когда всё было готово, Кёнсу с открытым ртом наблюдал, как храмовник за обе щеки уплетал его стряпню. Будто с голодного краю прибежал.

— Что? Я проголодался! — бубнел он с набитым ртом и продолжал. Кёнсу доел свою порцию и дал остатки попробовать Хитэ.

«Не думал, что мясо возможно сделать ещё вкуснее», — проговорил фамильяр, когда слизал всё с котла за один раз. Кёнсу сделал в уме заметку, что надо порою баловать Хитэ человеческой едой.

Вечерело. Они с Чунмёном сидели на холме и наблюдали, как солнце пряталось за склонами гор. Кёнсу отправил Хитэ в деревню с косулями и запиской, потому сейчас были только они вдвоём.

Хорошая возможность, чтобы поговорить, хотя фамильяр и так особой помехой не был. Кёнсу не знал, с чего начать и что спросить. А вдруг он просто надумал чего? Чунмён посчитает его дураком каким-то. Кёнсу наклонил голову и почесал себя у рога. Сёстры говорили, что он так делал, когда нервничал. Хорошо, что Чунмёну это неведомо.

— Я думал весь день… — выдохнул Чунмён, нарушая тишину между ними.

— О чём? — спросил тихо Кёнсу.

— О том, что ничто в нашем мире не вечно. Что время слишком быстротечно.

— В чём-то это действительно так.

— С другой стороны, если думать только о том, что всё когда-то закончится, то какой смысл жить в ожидании исхода? Я решил, что мне всё равно на то, что далеко впереди. Мне важно то, что сейчас. Даже если это «сейчас» скоротечно и не вечно. Оно стоит того, — голос Чунмёна был твёрдым и уверенным. Кёнсу обдумывал, что ответить, но запнулся на мысли, когда Чунмён взял его ладонь в свою и сжал. Кёнсу с лёгким шоком посмотрел на соединённые руки, на Чунмёна, который смотрел по-прежнему на солнце. Лицо его было напряжённым, а рука чуть ощутимо подрагивала.

Кёнсу судорожно пытался найти связные слова в голове, но мысли просто возвращались к ощущению от прикосновения человека. Он совсем не ожидал, что Чунмён резко поднимет их руки и потянет Кёнсу на себя.

Когда теплом согрело уже не руку, а губы, Кёнсу оторопел. Чунмён, однако, слишком быстро прервал касание и отстранился, быстро вскакивая и уходя в сторону дома. Кёнсу же так и остался сидеть с приоткрытым ртом и рукой на весу, моргая в непонимании. Прикосновение было настолько лёгким и быстрым, что Кёнсу даже понять ничего не успел. Что, Столбы его побери, сейчас было?!

Чунмён, он, он его… Целовал?!

Кёнсу сглотнул и коснулся рта ладонью, проводя по губам и опуская руку вниз. Но это значило. Что это, Святой Дух, значило? Все эти взгляды, прикосновения. Все эти перемены в Чунмёне. Они были из-за этого? Или стали причиной? Хотя какая вообще разница.

Кёнсу плохо разбирался в людях, однако, если правильно понял, для Чунмёна он далеко не просто напарник. И не совсем друг. Но озвучить нужное даже в мыслях не осмелился. Кёнсу подорвался и торопливо пошагал в ближайший лес. Ему нужно было проветрить голову.

Он бродил меж деревьев, пока совсем не стемнело. Наткнулся на кустарники черники. Решив хоть как-то оправдать свой побег, начал при свете вызванного им огня срывать ягоды в каменную чашу, которую создал тут же. Руки Кёнсу подрагивали, и ягоды выпадали с рук. Он оставил это занятие и присел на корточки. Как же ему сейчас бы пригодился совет Элаизы. Но он тут один. Как поступить — не знает.

Если он не ответит что-то Чунмёну, когда вернётся, тот может затаить обиду, или замкнуться, как было прежде. Кёнсу этого не хотелось.

Он был рад тому, насколько близкими они стали. Чунмён ему нравился как человек, как напарник. Но нравился ли Кёнсу Чунмён настолько, чтобы…

— А-а-а, — поныл он от отчаяния. Почему всё вдруг стало таким сложным?!

Со стороны послышался треск веток. Кёнсу резко обернулся, но расслабился, увидев Хитэ, что бежал к нему.

«Покоритель! Вот ты где! Меня послал на поиски Чунмён. Он сильно встревожен твоим исчезновением».

— А… Я отошёл ягод нарвать. Вспомнил, что на ужин нет ничего, — озвучил Кёнсу свою слабую отговорку.

«Асиль передала вам еды в благодарность за косуль».

— Правда? Вот чудесно, — сказал наигранно Кёнсу и помрачнел. Теперь не было смысла тут торчать.

«Ты встревожен, покоритель. Твоё сердце бьётся быстрее. Я это ещё в деревне ощутил, подумал, что что-то случилось».

— Случилось. Но ты мне в этом вряд ли поможешь, — проговорил с досадой Кёнсу. Он встал, подобрал каменный сосуд, что был на две трети наполнен ягодами, и сел на прилёгшего Хитэ. Фамильяр шёл медленно, будто чувствовал, что так надо.

— Хитэ, как ты понял, что хочешь мне покориться?

«Когда увидел твою силу».

— Всего-то?

«Наверное, мы по-разному понимаем понятие силы. Это не только физическая мощь или магическая. Сила покорителя — его душа. Его сущность. Естество. Твоя сила притягивает взгляд, и её хочется коснуться. Почувствовать в себе. Это не передать словами. Но ваша связь с Чунмёном чем-то похожа. Ты тоже касаешься его души. Скажи, она тебе нравится?»

— Я не думал про это в таком ключе. Но когда ты так сказал… Если подумать, душа Чунмёна очень яркая и завораживающая. Сияющая, будто звезда. Когда я касаюсь её, то чувствую, будто мне всё по силам.

«Это очень похоже на то, что чувствую я. Как вы пришли к такой связи?»

— Это разработала моя сестра. Как альтернативу нашей магии. Возможно, она черпала вдохновение в ритуале покорения фамильяров.

«Для меня потерять твою силу и её свет, огромное… Как это люди говорят? Горе? Несчастье? Будешь ли ты несчастен, если потеряешь Чунмёна?»

Кёнсу будет несчастен. Очень. Даже если тот просто уйдёт из его жизни. Пойдёт своей дорогой.

Но Чунмён сам первым потянулся к Кёнсу. Отбросив все предрассудки и сомнения. Захотел, чтобы их пути слились в один. Чего же Кёнсу боится?! Почему не может найти смелости признаться самому себе в том, чего отчаянно хочет.

Его пугает утрата, что будет ждать его в будущем? Но до той поры ещё десятки лет, возможно. Не рискнув — жалеть будет всю оставшуюся жизнь.

— В бездну всё! Хитэ, бегом домой!

Фамильяр довольно хмыкнул и ускорился, буквально за пару минут домчав Кёнсу до дома, где топтался храмовник с лампой в руках. Хитэ затормозил в десятке шагов от человека и присел, давая Кёнсу слезть.

«Хитэ… Погуляй где-то немного, ладно?»

«Дважды просить не нужно», — сказал аргас и упрыгал в неизвестном Кёнсу направлении.

Чунмён нерешительно подошёл ближе. Был весь напряжён, как струна.

— Пойдём в дом. Холодно, — сказал Кёнсу, прежде чем Чунмён начал говорить.

Они зашли. Кёнсу пересыпал ягоды в миску, подкинул дров в огонь. Начал распаковывать то, что передала Асиль. Он пытался занять себя чем-то, чтобы отсрочить разговор. В лесу он решился, но как увидел Чунмёна, к нему вернулись страх и сомнения.

— Я волновался, — очень тихо сказал Чунмён, стоя у него за спиной. От шелеста голоса человека у Кёнсу прошлись мурашки по затылку. Он собрал всю волю в кулак и развернулся к Чунмёну лицом. Тот смотрел в пол, лишь кратко поглядывая на Кёнсу.

— Прости меня, — проговорил Чунмён.

— За что?

— Я не должен был… Я не знаю, что на меня нашло. Это… Давай просто забудем, — прерывисто говорил человек. Вот только на лице у него было не сожаление, а будто горечь. — Если ты сердишься, можешь пнуть меня. Или ещё чего.

Кёнсу не выдержал, схватил несколько ягод и запихнул их Чунмёну в рот. Тот от шока даже нормально взглянул на Кёнсу, а не украдкой.

— Ты чего? — кинул Чунмён, прожёвывая.

— Твоя болтливость… Стань хоть на минутку своей молчаливой версией, которая действует, а не говорит.

Чунмён сначала нахмурился, потом в удивлении поднял брови, чуть приоткрыв рот. Кёнсу прерывисто выдохнул и стёр пальцами след ягод с губ Чунмёна. Решив, что терять больше нечего, прямо и открыто посмотрел человеку в глаза. Случайно позвал его душу, и Чунмён чуть засветился. Лёгкий, мягкий и почти незримый свет перетёк в Кёнсу, даря невиданное доселе ощущение трепета. Это не была обычная сила Духа. Это было что-то другое. Намного более ценное.

Чунмён, все ещё слабо сияя, протянул руку и положил её на щёку Кёнсу. Ощутив прикосновение, Кёнсу подался ему, чуть прикрывая веки. Тепло в груди превратилось в огненный вихрь, когда губ вновь коснулись поцелуем. В этот раз более ощутимым. Томительным. Кёнсу самую малость отстранился и ощутил чужой рваный выдох на губах. Первым подался вперёд уже сам Кёнсу, возобновляя головокружительное касание. Чунмён будто отмер, он притянул свободной рукой Кёнсу к себе за пояс, а вторую переместил на затылок. Движения Чунмёна стали быстрее и настойчивее. Он прихватывал губы Кёнсу своими и сжимал. Когда Кёнсу, ведомый бурей чувств, закинул свои руки Чунмёну на плечи и прижался сильнее, то ощутил мягкое прикосновение языка и поддался, размыкая губы.

Ничего подобного Кёнсу во всей своей жизни никогда не испытывал. Сердце было готово выскочить из груди, так оно стучало. Кёнсу окутало самыми разными эмоциями, и они пылали в нём, как настоящий огонь. Ему казалось, будто он сейчас летит где-то в небе с Чунмёном, а не стоит на своей кухне.

Если это то, что сулил будущий путь рука об руку с его человеком, то какой же Кёнсу идиот, что чуть не утратил свой шанс.

Он будет с Чунмёном. Будет так близко, как никогда прежде. И пусть хоть небо разверзнется… Кёнсу не отступит.

/Xandria — Eversleeping/

Кёнсу открыл глаза и увидел лицо спящего Чунмёна. Тот тихо сопел, приоткрыв рот. Кёнсу улыбнулся и невесомо провёл пальцем от его виска к подбородку. Тот поморщился, но не проснулся.

Вчера они долго просто лежали, смотря друг на друга. Прикасались. Целовались. Будто заново изучали. Осознавали их новые чувства и отношения. Так и заснули на узкой кровати Кёнсу, обнявшись.

— М-м-м… — протяжный стон заставил Кёнсу вынырнуть из воспоминаний. — Доброе утро, — прохрипел тихо Чунмён, щурясь.

— Доброе, — ответил Кёнсу, улыбнувшись.

— Выспался?

— Впервые за очень долгое время спал настолько умиротворённо, — поделился Кёнсу.

Чунмён прикрыл глаза и потянулся губами ко лбу Кёнсу, прикасаясь.

— Я тоже. Хотя ночью ты и пытался меня забодать, — послышался смешок.

— Эй! — возмутился шуточно Кёнсу и пихнул человека в грудь. Тот только громче рассмеялся.

— Ладно, надо вставать.

Кёнсу потянулся и размял мышцы. Чунмён поднялся и принялся надевать верхнюю одежду.

— Пойду принесу свежей воды из ручья, чтобы умыться, а ты просыпайся, лежебока, — сказал Чунмён и вышел из комнаты.

Кёнсу полежал ещё минуту и встал. В постели хорошо, но дело не ждёт. Одевшись, Кёнсу пошёл на кухню и щёлкнул пальцами, разжигая камин по привычке. Но потом застопорился и с удивлением уставился на огонь.

— Как это? Я же не брал силу…

Кёнсу прислушался к себе и обнаружил удивительную вещь. Тот необычный свет, что вчера перешёл от Чунмёна, никуда не делся и даже ничуть не уменьшился. А магия Кёнсу кружила вокруг этого света. При этом сила магии была почти такой же, как и до её утраты. Кёнсу сотворил на пробу ещё пару заклинаний, не веря произошедшему. За этим делом его застал вернувшийся Чунмён с вёдрами.

— Это было… Ты что, колдуешь? — удивился он.

— Да! Магия вернулась! Кажется.

— Кажется? — не понял Чунмён и поставил вёдра, подойдя ближе.

— Ты заметил вчера, до того, как ты меня… Э…

— Поцеловал? Чего ты, называй всё своими именами, — сказал приободряющее Чунмён.

— Я ещё не привык, прости. Так вот. Я случайно позвал твою душу, и в меня перетекло нечто.

— Нечто?

— Это похоже на силу Духа. Но оно ощущается по-другому. Более горячим и живым. Не знаю, как назвать.

— Странно, но интересно, может, это из-за того, что мы оба были на эмоциях? — предположил Чунмён.

— Возможно. Просто это «нечто» не рассеялось. Оно даже не уменьшилось. Потому магия моя никуда и не спряталась, а наоборот усилилась, — торопился объяснить Кёнсу. — Это невероятно. Но надо проследить, как оно поведёт себя дальше. И…

— Тише-тише, — прервал его Чунмён, положив руки на плечи. — Не волнуйся так и не тараторь, а то, кажется, ты сейчас закипишь, как чайник на огне.

— Я волнуюсь? Я волнуюсь! — осознал Кёнсу. — Магия вернулась почти полностью, но эмоции всё те же, что и без неё!

— Ты не рад?

— Я не знаю, я ещё не понял до конца произошедшее. Но скорее рад. Я бы не хотел, чтобы приглушилось то, что я чувствую сейчас, с тобой.

Чунмён улыбнулся, и в уголках его глаз собрались маленькие морщинки.

— Что же ты чувствуешь? — спросил Чунмён вкрадчиво и переместил свои руки Кёнсу на спину, обнимая.

— Это обязательно озвучивать? — Кёнсу опустил глаза, пытаясь уйти от пронзительного взгляда напротив.

— Я не настаиваю, скажешь, когда сам посчитаешь это нужным, — сказал мягко Чунмён и сделал объятия теснее. Кёнсу положил голову человеку на плечо и обнял в ответ.

Каждый такой момент. Каждый взгляд. Каждое слово Чунмёна хотелось увековечить в памяти на тысячи лет вперёд. Чтобы помнить, несмотря ни на что.

***

— Ой, тут записка… — проговорил Кёнсу. Он убирал всё со стола после завтрака. Ели они то, что вчера передала Асиль, но на дне свёртка было послание, а Кёнсу нашёл его только сейчас.

— Что пишут?

— Это от Асиль. Она благодарит за мясо и зовёт завтра, то есть уже сегодня, в деревню на Праздник Восхождения Духа… Что это?

— Что?! — Чунмён воскликнул и призадумался, что-то вспоминая. — Сегодня же двадцать пятое месяца Восхождения! Совсем счёт времени потерял.

— Я не совсем понимаю.

— Ты не слышал про него?

— Краем уха, но не знаю, в чем суть. Мне было не до того, — сказал Кёнсу.

— Просто деревенские празднуют, я думал… Впрочем, неважно. Это день, когда, по преданию, над нашим миром взошёл Святой Дух и осветил его своим светом. Из хаоса и разрухи восстали народы и потянулись к Духу, ну и всё такое подобное. В этот день каждый житель обращается к Святому Духу с самым сокровенным желанием и молится в святилище. Ещё производится очищающее омовение, а потом празднуют перерождение мира и славят святую благодать. Едят, веселятся и танцуют, короче говоря. Даже в приюте, в котором я рос, всегда пышно праздновали этот день. Мы со всей ребятнёй ждали его каждый год. Неужели ты действительно ни разу не видел этого праздника? — уточнил Чунмён, когда закончил рассказ.

— Да как-то не приходилось. Раньше я не был так близок с жителями деревни.

— Так, решено! — подорвался Чунмён. — Починка дома подождёт! Собирайся!

— Куда?

— Куда надо! Будем праздновать по всем правилам!

— Но я даже не человек! — возразил Кёнсу, когда его в спину потолкали к выходу.

— Но ты житель Земель Святого Духа, это твой дом, а кто ты по происхождению — совсем не важно. Так что вперёд!

***

В итоге Кёнсу притащили на склон, где они вчера провожали закат.

— Так, эм, ты можешь из камней наколдовать небольшой пьедестал и сделать укромное место для свечей, чтобы те не гасли? Кстати! А свечи у тебя есть? — Чунмён разошёлся не на шутку. Похоже, поставил себе за цель показать Кёнсу все прелести этого праздника.

— Были. В ящике стола на кухне, — ответил Кёнсу.

— Я схожу за ними, а ты делай святилище.

Чунмён опять побежал к дому, Кёнсу огляделся вокруг. Вдруг из леса неподалёку выскочил Хитэ и посеменил к нему.

— О! Ты вернулся! — Кёнсу был рад. Он потрепал фамильяра по мощной морде, когда тот наклонился к нему.

«Ты пахнешь Чунмёном», — послышался голос Хитэ.

— А… Мы просто уснули вместе, — сказал тихо Кёнсу.

«Нет. Не это. Запах не тела. Силы».

— Силы? То есть, души? — удивился Кёнсу.

«Да».

Кёнсу порывисто выдохнул и прижал руку к груди. Значит, в нём не просто сила Духа, которую он обычно черпал от души Чунмёна? Это буквально её часть?!

— Как это возможно? Как я её забрал? — прошептал Кёнсу.

«Такое нельзя отнять. Только даровать. Наверное, Чунмёну ты важнее, чем я предполагал», — говорил Хите, смотря Кёнсу за спину. Он проследил за взглядом фамильяра и заметил возвращающегося храмовника.

— О, ты ещё даже не начал? — кинул пришедший Чунмён. — О чём болтали?

— Да так. О чепухе, — рассказать Кёнсу не решился. Ему самому надо ещё это переварить. — Сейчас сделаю то, о чём ты просил.

Кёнсу взмахнул руками, и из-под грунта выступила гранитная порода, он обтесал её, сформировав пьедестал с незамкнутым кругом стенок для защиты от ветра. Так же сделал подсвечники. Посередине проявился знак Святого Духа, что носили на себе все церковники и набожные люди — солнце, объятое шестью крыльями.

— Такое подойдёт? — спросил Кёнсу, когда закончил.

— Оно вышло очень красивым, Духу бы точно понравилось.

— Можно спросить? Ты отринул Церковь и власть отца над тобой, но Святой Дух…

— Нет, верить в него я не перестал, если ты об этом. Дух не ответственен за действия глупых людей. Он бережёт эти земли и всех нас, я верю, что он всё ещё с нами.

— Прости, если обижу этими словами, но будь он реален и так могущественен, допустил бы он Делириум в свой мир?

— Мы не знаем, всемогущ ли он. Возможно, против созданий бездны он бессилен. А возможно, он сдерживал их как мог и лишь потому мы ещё живы. Он и вас, быть может, привёл к нам на помощь, или направил, по крайней мере. Ты не подумай, я не религиозный фанатик, — усмехнулся Чунмён, наверное, уловив скептицизм Кёнсу. — Я не полагаюсь лишь на милость Святого Духа. Знаю, что многое зависит от нас самих. Но я верю, что в самый отчаянный момент, когда совсем не будет выхода, помощь придёт.

— Хочется верить, но… — вздохнул Кёнсу.

— Не думай об этом сейчас. Мы вообще тут собрались погрузиться в атмосферу праздника! Смотри, — Чунмён поставил на землю корзину с цветами и свечами, — собрал за домом. Для святилища.

— Вот почему ты так долго, я подумал, что заблудился в трёх комнатах в поиске свечей, — засмеялся Кёнсу. Чунмён лишь снисходительно покачал головой и принялся украшать камни. Затем установил свечи и встал рядом на колени.

— Давай, иди сюда, — Чунмён потянул Кёнсу за руку к себе. Кёнсу принял аналогичную позу рядом.

— Что теперь?

— Надо зажечь свечи. Сложить руки — вот так — и закрыть глаза. Обратиться к Святому духу и рассказать о том, чего отчаянно желаешь. Если дух сочтёт твоё желание искренним и достойным исполнения — свеча потухнет, — объяснял Чунмён.

— Да ну, тут же ветер со всех сторон, это непрактично. Надо было святилище в доме организовать, — сказал Кёнсу.

— Этот холм… Он важен для меня. Потому захотелось здесь.

— Ох… — понял всё Кёнсу, вспомнив вчерашний поцелуй на закате. — Я, мне тоже, — ответил он запнувшись. — Тогда я сделаю вот так.

Он махнул рукой, и каменные стены соединились ровным куполом для большей защиты.

— Отлично. А теперь зажигай свечки.

Кёнсу поочерёдно коснулся фитилей, вызывая маленькие огоньки. Чунмён молча сложил руки и начал что-то шептать. Кёнсу повёл плечами в сомнении, но сдался и сделал то же самое.

«Святой Дух… Я не знаю, слышишь ли. Даже если ты есть, возможно, сочтёшь меня недостойным, чтобы обращаться, однако… Дух. Прошу. Береги этого человека, что сейчас рядом. Он предан тебе, как никто другой. Береги его сердце и душу. Избавь от любых страданий. Какие бы испытания ни выпали на его судьбу, пускай будет счастлив. Со мной или без меня. Это всё, чего я сейчас желаю…» — Кёнсу закончил и открыл глаза. Огонёк на его свечке задёргался и погас. И не было ни одного порыва ветра в тот момент. Кёнсу взволновано выдохнул и опустил руки.

— Невероятно… Он услышал тебя, — проговорил Чунмён полушёпотом. Его свечка всё ещё горела. Интересно, чего же такого он желал?

— Я не знаю… Может, я неосторожно дунул на неё?

— Я видел все, она погасла сама, — Чунмён улыбнулся и взял Кёнсу за руку. — А вот мне не повезло, эх.

— Что же ты просил?

— А вот желания рассказывать никому нельзя, даже если они не были услышаны. Потому это секрет.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒