|
|||
Пантелеев Алексей Иванович (Пантелеев Л) 4 страницаКартинно красивый матрос в компании товарищей шагает с гармонью на ремне, наигрывает и поет: Три-четыре взгляда И будешь ты моя... За ним идут рядами, как на демонстрации. Песня, даже такая, облагораживает толпу. Здесь меньше похабщины, ругани и просто - тише. * * * Мальчиком я верил, что есть такая должность: - Замкомпоморде. То есть заместитель комиссара по морским делам. * * * Люблю бывать на кладбищах. Характеры людей и тут - в надписях, эпитафиях, в цветах, которые сажают на могиле, в самом надгробии. Еще в Старой Руссе, кажется, заметил, что больше всего надписей мистического характера не на крестах, а на столбиках и пирамидках. На могиле летчика витиеватая надпись: Мой милый комсомолец! Котик, я не выживу одна. Возьми меня с собой. Другой столбик: С.И.СИНЮХИН Воентехник 2 ранга 21 30 19 -- 12 - 19 -- 36 IX VIII И химическим карандашом вокруг этой скупой справки: "Сергей не забудь меня прими меня к себе твой любящий брат Вася Синюхин". * * * У дяди Коли болезнь, которая называется циклопия. Он то возбужден, неимоверно разговорчив, а то, наоборот, мрачен и угрюм, лежит часами с мокрым полотенцем на голове. - Циклопишка навалилась, - говорит он. Чаще же он все-таки в хорошем настроении. Тогда он говорит: - Вкуснянский супец! - Кислянское вино! Про хитрого человека не скажет "хитрый", а: - Хитрянский сорт! * * * В салоне гостиницы "Интернационал" необычное оживление. Там сегодня общее собрание служащих. Идет разговор о тушении капусты, о калькуляции третьих блюд, об охране труда судомоек. Позже прихожу в ресторан - зал разгорожен пополам большой скатертью. Заглянул туда. На маленькой эстраде, где обычно восседает убогий салонный оркестр, - детский самодеятельный концерт. Девочка танцует лезгинку, другая читает стихи о Чапаеве, два мальчика играют на мандолине и гитаре песенку Роберта. Под конец выступает даже "цыганский табор"... Зрители - официанты, повара, портье, горничные, судомойки, буфетчица, швейцар... Очень приятное проявление демократизма. Обедал я с опозданием, но детские голоса, доносившиеся из-за скатерти, поднимали и настроение и аппетит лучше всяких салонных оркестров. * * * В Петергофском дворце. - Это что?! Вот дворец Кшесинской - знаете? - на Петроградской, - вот это да! Вот это дворец действительно оборудован. Входите, например, в столовую. Столовая как столовая, а столов нет. Представляете? Нет столов. Чистенько. Стулья стоят в большом количестве, а стола нет. Гости садятся, кто-нибудь нажимает незаметным образом кнопку, и - представьте - стол сам вылезает. - Неужто сам? - Сам! Видел своими глазами... - А что на столе? - Вот этого нам не показали... * * * На даче дети трех-четырех лет играют в магазин. - Дайте мне, пожалуйста, сахарного песка. - У нас нет сахарного песка. - Тогда дайте - жирного. - У нас жирного нет. У нас только один сорт. - Дайте тогда один сорт. - Дайте килограмм блюдечков. * * * Добрая гегелевская старуха, которая говорила: - Ну, что ж, что плохая погода. Все лучше, чем если бы совсем никакой не было. * * * Что есть Бог? Алкоран{307} отвечает: - Бог есть Бог. * * * Иринке четыре года. Ее спрашивают: - Ты откуда? - На рынок ходила. - Что купила? - Капусту. - Много? - Два кило пять копеек. * * * Я рассказывал Иринке про какую-то девочку - какая она была добрая, умная, веселая. - А какого она была личика? * * * К А.Н.Толстому пришел переводчик Н. Говорит: - Что за страна, что за люди! Ехал сегодня в трамвае - унылые, испуганные физиономии, ни шутки, ни смеха, ни веселого слова! - Не знаю, - отвечает Алексей Николаевич. - Не замечал. Наоборот, всегда видел веселые, довольные лица, всюду смех, улыбки, оживление... Помолчал и добавил: - Так и передайте. * * * Суворов очень верно заметил: - Трусы жестокосерды. * * * - Война будет? - Боюсь, будет. Сену с огнем не улежаться. * * * Киноартистка Зоя Федорова приехала в Одессу лечиться. Принимала морские ванны. Ее соседкой по ванне оказалась полная молодая дама, потомственная одесситка. Она долго, прищурившись, смотрела на Федорову, наконец говорит: - Скажите, я не ошибаюсь, вы, кажется, актриса? - Да, актриса. - Я долго не могла вспомнить. А когда вы разделись, я мгновенно вас узнала. Потом говорит: - Можно вам задать вопрос? - Прошу вас. - Сколько вы имеете со своей профессии? - Достаточно. - Тысячу имеете? - Да. - Знаете, простите меня, но все-таки на вашем месте я бы не стала трудиться за такие деньги. Я знаю, что это за профессия. Я на ВУФКУ снималась. Вот еще: глаза портить! Мы с мужем сходим утром на колхозный базар, продадим немного яичек, немного молока и имеем ту же тысячу. Помолчала и говорит: - Я никому не сказала бы. Но вам, как актрисе, я могу сказать: мы не колхозники. Рассказывая о своем красавце муже, разоткровенничалась еще больше: - Тело у него гладкое, белое, как плюш. Вы представляете? Я часто лежу около него и говорю: "Беня! Кто из нас девушка - ты или я?" * * * - День лафовый. * * * - Автомобильное сопрано. * * * Одесса. Подрались детдомовцы. - Ты что горловишь, паразит советской власти?! * * * Рассказывают, будто одесский режиссер Билинский, поставив неважную картину "Казнь", признанную, однако, в местных кругах гениальной, послал телеграмму в Москву Эйзенштейну: "Поставил казнь иду на вы". Эйзенштейн будто бы ответил ему - тоже телеграммой: "Идите вы". * * * - Работаешь много? - Сморкнуться некогда. * * * - Во весь мах. * * * На Одесской кинофабрике работал легендарный администратор Исай Исаевич. Когда ему сказали, что для фильма "Медвежья свадьба" нужно достать живого медведя, он обиделся и ответил: - Я имел свою свадьбу еще в мирное время и, слава богу, никаких медведей не требовалось. Он же, составляя расходную смету по литературному сценарию, прочел: "Небо покрыто черными плащами туч..." - Черт подери, сколько же нужно плащей! - воскликнул он. - А в крайнем случае рогожными мешками обойтись нельзя? * * * Гнусноватая персидская поговорка: "Будь смелым, но не слишком". * * * На школьном вечере. На сцене маленькие девочки пляшут "русскую". Внезапно одна из балерин останавливается и, показав пальцем в зрительный зал, говорит: - Георгий Иванович, Ишимов все время дразнится! * * * Гостила у нас Иринка (4 г. 10 м.). Я спрашиваю: - Ты когда к нам опять приедешь? - Не знаю, дядя Ленечка. Может быть, я к вам совсем не приеду. - Почему? - Меня мама не берет. - Ну, хочешь, я приеду и возьму тебя. Кокетливо: - А я не возьмусь. - Ах, так?! - Возьмусь, возьмусь! * * * Ей же кто-то рассказал о двух девочках, сгоревших на школьной елке. Она пересказала мне эту историю и говорит: - Как жалко? Правда? Потом вздохнула и говорит: - Поживешь, поживешь и опять... - Что опять? - Опять не живешь. * * * Святой Алексий митрополит Московский, именем которого я окрещен, пришел, по преданию, в Нижний Новгород - больной, плохо одетый. Его нигде не приняли, не дали ночлега. И он будто бы сказал: - Город каменный, люди железные! * * * Купил на барахолке старый холмушинский "Толкователь снов". Слова там по алфавиту. Первое слово - "Авктор" (то есть автор, писатель): "Авктора видеть во сне худо". * * * Мама рассказывает, что у дедушки Василия был приказчик, который писал романы из великосветской жизни. В одном из этих романов давалось описание бала: "Комнаты были спрыснуты одеколоном". * * * Когда мы ругаем радио, звуковое кино (а я - еще и электрический локомотив), в нас говорит, во-первых, консерватизм, а во-вторых, несовершенство технической новинки. Пушкин неодобрительно относился к идее постройки железной дороги в России. А вот что писал в 1843 году Гейне: "Небесные силы подарили нам еще более ужасное художественное наслаждение. Я имею в виду фортепиано, от которого сейчас уже некуда скрыться, так как его звуки слышатся во всех домах, в любом обществе, днем и ночью... Распространение игры на фортепиано и триумфальные поездки пианистов-виртуозов весьма показательны для нашего времени и ясно свидетельствуют о победе машины над духом!" Как это чудовищно несправедливо, до смешного пристрастно и - как понятно! * * * В двадцатых годах директором Института сценических искусств, где учился покойный Жора Ионин, была некая Легран. Японец ее ненавидел, как до этого ненавидел нашего шкидского президента Викниксора, а позже своего театрального руководителя, режиссера Вивьена ("Вивьен оказался вторым Викниксором", - писал он мне). Язык у Японца был - не приведи бог. Он преследовал эту Легран, устраивал обструкции, издевался над ней как только мог. Легран читала у них обществоведение. Однажды во время лекции Ионин перебивает ее, просит разрешения задать вопрос. - Да, прошу вас. - Скажите, пожалуйста, такая-то и такая-то (скажем, Екатерина Степановна), не можете ли вы напомнить мне, что сказал Владимир Ильич Ленин о Легран? - Ионин, будьте любезны дурака не валять. Сядьте. - Нет, я вас прошу ответить. - А я вас прошу сесть. - Интересно! Значит, вы, преподаватель, не знаете Ленина! - Ионин... в конце концов... я буду ставить вопрос... - А я вам задаю тот же вопрос: что сказал Ленин о Легран? Не знаете? - Нет, не знаю. - А вы не можете не знать. Стыдно вам не знать. Несчастная багровеет, бледнеет, синеет, холодеет. - Хорошо. Напомните мне. Скажите, если вы знаете. - Ага! Забыли! Значит, вы хотите знать, что сказал Владимир Ильич Ленин о вас, о Легран? Владимир Ильич Ленин сказал: "Каждая кухарка должна научиться управлять государством"! * * * В царствование Павла I слово "отечество" было запрещено. Его заменило слово "государство". Полковник Тарасов, не зная об этом, в письме к императору написал "отечество наше", за что отсидел в крепости... Для меня, когда я сегодня прочел об этом, по-новому прозвучала пушкинская строка: Отечество нам Царское Село!.. Я услышал его как бы ушами мальчика Пушкина - это слово. Тогда оно звучало как совсем недавно вернувшееся в разговорный обиход - свежо и смело. * * * Латынь - мать языков. Неужели и блатного тоже? Fur - по-латыни вор. На блатном языке старый вор, вор-пенсионер - фурик. Старая хипесница - фуриха. Впрочем, и греческое влияние тоже есть: микренький - маленький. - Микренький фурик, микренький шкет, микренький пацаненок. * * * Разговор за спиной: - Я органически не перевариваю галоши. * * * Партизан времен гражданской войны вместо плаща носит старинный ковер или гобелен (с амурами и пастушками). Посередине прорезана дырка, в дырку просовывается голова. На голове смушковая шапка. * * * Дождливый осенний вечер в Одессе. Под мостом сидят два гопника, бродяги, нищие. Один из них гол и наг, у другого на плечах рваный мешок из-под картофеля. Кутаясь в эту рванину, наслаждаясь теплом, сибаритствуя, он говорит: - Подумать только!.. Ведь было время, когда я тоже не имел что надеть!.. * * * Детский голос в автобусе: - Бабушка, а Дед Мороз - он где работает? * * * Две русские женщины в отпускное время путешествовали по Кавказу. Шли по дороге. В каком-то ущелье их нагоняет всадник. Обогнал, натянул поводья, остановился. - Давай мешок подвезу. Женщина, к которой он обратился, думает: "Если вор - то и так возьмет, силой". Отдала. Он положил рюкзак на лошадиную холку и говорит: - У той не возьму - пускай сама несет. Я у тебя взял, потому что ты старуха, а та - молодая, пускай несет. Тридцатилетняя "старуха" от горского комплимента пришла в восторг. Но дальше восторгов было еще больше. Женщины разговорились с попутчиком. - Откуда вы так хорошо знаете русский язык? - Га! Я в Москве жил. - Долго? - Четыре года. - Учились? - Га! Я в тюрьме сидел. - За что? - Га! Я человека убил. * * * Вывески: "Продажа трикотажа по коммерческой цене". "Бытовая часовая мастерская ЖАКТа". Такие вывески хочется петь. * * * - Тебе сколько лет, Леня? - Еще пятёх нет. * * * Иринка: - Тетя Шурочка, положи мне, пожалуйста, в чай песочка. - Я тебе только что три куска сахара положила. - Так они уже растаяли. * * * Писатель, ездивший в Тбилиси на руставелиевские торжества, отчитывается перед собратьями: - Шота пили, шота ели, шота руставели... * * * - Он как-то говорит - не поймешь что. И присвистывает, и причмокивает, и носом еще в это время гудит. * * * Иринке пять лет. Учимся с нею читать. Никак не может запомнить букву "я". - Какая это буква? - Буква "ты". - Нарисовал яблоко. И написал: "яблоко". Читает: - Тыблоко. * * * Л.Н.Толстой, заканчивая одно из писем нововременцу А.С.Суворину{313}, желает ему "разориться материально и богатеть духовно". * * * За стеной молится старуха: - Батюшка ты наш! Иисус Христос! Долготерпеливый, многомилостивый! Дорогой ты наш! Золотой ты наш! Прости меня, батюшка, Иисус Христос, прости меня грешную, окаянную... Золотой ты наш... * * * В 1849 году был арестован молодой И.С.Аксаков{313}. На протоколе допроса - обращенная к графу Орлову{313} резолюция Николая I: "Призови. Прочти. Вразуми. Отпусти". * * * С.Я.Маршак рассказывал, что с ним в клинике лежал какой-то человек, выдававший себя за крупного работника, страшный врун и хвастун. Он говорил, что правительство наградило его орденом, но он будто бы, на что-то обидевшись, не захотел его получать. Тогда правительство прибегло к хитрости. Зная, что товарищ - знаток и болельщик автомобильного дела, его пригласили в Кремль - показать какую-то редкостную машину. И - раз! наградили орденом. * * * Заключительные слова письма князя Андрея Курбского{313} Иоанну: "Кладу перст на уста, изумляюсь и плачу". * * * Полтавский губернатор N жестоко преследовал толстовцев, считая, что "эти евангелики самые зловещие революционеры". Вот его доподлинные слова (обращенные к земскому врачу А.А.Волькенштейну): - Говорю вам, что если бы теперь в наши дни сюда, в Полтаву, прибыл Христос и начал бы свою проповедь о перемене жизни, я принужден был бы отдать приказ полицеймейстеру Иванову арестовать Христа. И он был бы арестован. * * * Эпиграф для "Кати"*: ______________ * Условное название ненаписанной семейной хроники. "Домби и сын часто имели дело с кожей, но никогда с сердцем". * * * Дзе читает сыну нотации, ставит ему в пример Юрочку Лихтенштейна: - Вот у моего друга Кости есть сын - Юрочка. Вот это мальчик! Твой ровесник, одиннадцать лет, а играет на виолончели, как артист. - Пхе! А что он еще умеет делать? - Играть на виолончели - это уже много. - Пхе. Пусть он лучше приедет ко мне играть в перышки. Пожалуй и виолончель свою проиграет. * * * Прошатанное время, прошатанные часы. * * * Бабушка Александра Ивановна, собираясь на вокзал, всегда выезжала на полчаса раньше. Эти полчаса, как она объясняла, были положены у нее "на войско", то есть на тот случай, если движение задержат проходящие войска. * * * - Работал я буквально, как трактор, а получил ломаный грош. * * * Вывеска: "Ателье моментальной реставрации обуви". Раньше это называлось несколько проще: холодный сапожник. * * * Сестры X. Деятельницы и поборницы художественного воспитания детей. Обе, как на подбор, не миловидны. Выступали на каком-то детском утреннике, устраивали "живые шарады". Выходят на эстраду, закрыв платочками лица, выделывают что-то ногами. Это должно обозначать: па. Потом быстро отбрасывают платки и, улыбаясь, вытягивают голову вперед. Разгадка шарады: па-лица. Но дети, на вопрос, что означает эта шарада, будто бы хором, в один голос закричали: - Пахари! Пахари!.. * * * В зоопарке. Иринка, 5 лет 2 месяца, увидев не в воде, а на суше бегемота, воскликнула: - Ой, какой хорошенький! Вообще, давно заметил, что бегемот - любимец детей. Чем же он привлекает к себе маленького человека? Несокрушимым добродушием? Комичностью? Беспомощностью? Огромностью своей? И огромностью тоже. Колоссальное и мизерное одинаково привлекает ребенка. Слон и медвежонок, бегемот и мартышки, жираф и мышата - вот где чаще всего и больше всего толпится несовершеннолетняя публика. * * * У вольера, где неподвижно стоит, распластав веером хвост, павлин, этот сказочный красивейшина, как нарек его Велемир Хлебников, накрашенная стерва лет 19-20 вцепилась наманикюренными когтями в проволочную сетку, вытаращила глаза и мечтает вслух: - Убить бы его и повесить над кроватью, вместо коврика! А? Вот красота-то! * * * Откуда в русском языке слово "вокзал"? Заимствование? Да, но ни в одной стране мира здание, куда прибывают и откуда отбывают поезда, так не называется. Воксал (Vauxhall) - пригород Лондона. С давних пор там устраивались всякие увеселительные гулянья. В начале XIX века так стали называть и в России подобные увеселительные сады. А нарицательным для станционных зданий на железной дороге слово "вокзал" стало потому, что в "Павловском музыкальном воксале" под Петербургом был устроен по совместительству и первый в России Bahnhof, то есть то, что сейчас называется вокзалом железнодорожным. Теперь для меня немного прояснился смысл идиотского романса, записанного мною восемь лет назад в новгородском колхозе от десятилетних девочек: Сидел я на балконе, Курил сигару И видел на вокзале Красоток пару... * * * Рассказывал маляр, бывший матрос ("восемь лет отгрохал на флоте"): - После Кронштадтского мятежа, - не помню, в двадцать первом или в двадцать втором году, - гуляли мы с товарищем по Конно-гвардейскому бульвару. Вот видим - идет мимо курсант, Шапочка-лодочка набок, сапоги блестят, масалка внакидку надета, - идет, на нас не глядит, а сам поет: Эх, вы, клёшники, Да что наделали, Были красные, Да стали белые... Я товарища толкнул, говорю: - А ну, давай, принимай его. Товарищ сбоку зашел, идет, нажимает. А я рукав засучил, ка-ак развернусь. Отволохали, одним словом, курсантика. - Вот тебе, говорим, за клешников, вот тебе за белых, вот тебе за красных... * * * Домработница Аня, финка, показала однажды необыкновенную, прямо-таки шерлок-холмсовскую наблюдательность. Они с мамой работали на кухне, а я был у себя в комнате. Вдруг Аня говорит: - Алексей Иванович уходит. - Почему вы думаете? - удивилась мама. - Он стал пистро-пистро ходить. Ведь приметила то, что я и сам не замечал: что перед уходом из дому я начинаю ходить быстрее. Объясняется это просто: засиживаюсь за столом дольше, чем можно, потом спохватываюсь: опаздываю! И, действительно, перехожу на другой темп. Собираюсь даже не на ходу, а на бегу. * * * Сказал как-то Маршаку, что в прекрасном громокипящем, органном "Обвале" Пушкина слабой кажется мне последняя рифма: купец - жилец, что это рифма для глаза, а не для уха. Самуил Яковлевич огорчился - и за Пушкина и еще больше - за меня: - Что ты говоришь?! Прекрасная рифма! А мне, грешному человеку, и сейчас она не кажется хорошей. В чем же дело? Ведь знаю, что там, где дело касается стихов, у С.Я. абсолютный слух. Думаю, тут - возраст. Я воспитывался не только на Пушкине, но и на Маяковском с его изощренно точной рифмовкой. На мое ухо "купец - купе" или "жилец - желе" лучше, чем "купец - небес жилец". Да простят мне и Маршак и Пушкин! * * * В коммунальной квартире живет похожая на ведьму бородатая старуха. Скандалит со всеми. Дети, заслышав ее шаги, прячутся по комнатам. Любимая прибаутка ее: - Всех убью, одна останусь! * * * Покойный Японец посоветовал мне как-то прочесть роман Стриндберга "Волосы Авессолома". Я записал название на бумажке, через неделю прихожу в библиотеку, мне говорят, что такого романа нет. И в других библиотеках тоже. Встречаю Жору Ионина, он говорит: - Не может быть! Может быть, ты неправильно название записал? Я показал ему записку, он взглядывает на нее и начинает дико хохотать. Название романа было записано у меня так: "Волосы, овес, солома". Подобное название меня не удивило. В те годы - у немецких экспрессионистов, например, - такие названия были в моде. У Эдшмида есть роман "Баски, быки, арабы". * * * Такой же невольный каламбур, игра созвучий. В тридцатом году Ляля спрашивает у меня: - Скажи, пожалуйста, я давно хотела тебя спросить. Что такое ит? - Какой ит? Что за ит? - А вот у Маяковского в предсмертных стихах сказано: любовная лодка разбилась об ит... * * * Медленно, с бесконечными томительными остановками тащится трамвай. Усатый мастеровой: - За такую дорогу можно пьяным напиться и выспаться. * * * Надпись на солнечных часах - где-то, кажется, в окрестностях Венеции: "Horas non numero serenas". (Считаю только светлые часы.) * * * "Катя". Старообрядческое великопостное угощение гостей: икра, балык, разное соленье, орехи, пряники, пастила, финики и винные ягоды. * * * До Николая I в России действовал "византийский" закон, записанный в Кормчую, по которому вступать в брак можно было мужчинам четырнадцати, а женщинам двенадцати лет. Старообрядцы и позже держались этого правила и венчали "по-византийски" мальчиков и девочек. Бабушка моя пошла под венец по шестнадцатому году. "Еще в куклы играла". * * * Петербургские финки (чухонки) любят яркие платья. Но это не цыганская и не испанская яркость. Все цвета у них: и желтый, и синий, и красный, и зеленый - как бы разбавлены молоком. * * * Часто за одно столетие диаметрально меняется смысл слова. И.Козлов{317}, посвящая стихи графине Потоцкой, писал, что стихи эти "нелестные" (сейчас сказали бы нельстивые). * * * Старая дама уверяет, что холода нынешнего лета стоят потому, что большевики открыли полюс. * * * Иринка (5 лет 7 месяцев): - У ней папа красноармеец. Он на войне работает. * * * Льюис Мумфорд в прекрасной книге "От блокгауза до небоскреба" пишет, что американская "вертикальная" (небоскребная) архитектура - это архитектура не для людей, а для ангелов и авиаторов. * * * Древние читали вслух (даже наедине). Первое упоминание о чтении про себя относится к концу IV века - у Блаженного Августина. * * * - Шакалы, шакалы вокруг... Давайте сохраним в себе чуточку - если не человеческого, то хоть собачьего, что ли!.. * * * Кладбище в Горской - за Лисьим Носом. Большой деревянный крест. Полустертая надпись: Помяни, Господи, в царствии Твоем души, убиенных раб Твоих Серафиму, Виктора, Германа, Михаила, Петра и 3-х воинов, погибших в Кронштадте Имен нет. Где погибли? На чьей стороне? * * * Там же - на одной могиле два деревянных креста, поставленные вплотную один к другому и вдобавок еще накрепко связанные проволокой. Никакой надписи нет. И не было. Муж и жена? Возлюбленные? Некому ответить на этот вопрос. А ведь кто-то связывал, вкапывал кресты, добывал проволоку. Кто-то знает. * * * - Превосходство арийской расы я могу признать только в отношении лошадей Арийские (или, как их называют, восточные) лошади, действительно, превосходны. Но лучшие из них находятся все же у арабов, у народа семитического племени. * * * Декарт{318} работал лежа в постели, закрывая окна занавесями и ставнями. Считал, что при свете лампы "ум имеет больше силы". В постели он пролеживал по 16 часов в сутки. А Шекспир говорил, что "светлые мысли рождаются только при солнечном свете". Вот и пойми! * * * Ночью возвращались из Пулкова. Над городом черное небо и только на севере - чуть заметная проседь, серебристая прядь. Не то отраженный на облаке электрический свет, не то северное сияние. * * * Иринка (5 лет 7 месяцев) до сих пор верит, что маленьких покупают в лавке. На днях спрашиваю у нее: - Приедешь к нам гостить? - Нет. - Почему? - У вас скучно. Потом обращается к моей маме - тете Шуре: - Если дядя Леня купит маленького, тогда приеду. И при этом ужасно смутилась, покраснела. Знает ведь, что просить, клянчить нехорошо. * * * Ночью в конце октября стоял на углу Литейного и Бассейной, ждал трамвая. Накрапывал дождь. Из-за угла, ослепив своими фарами, вынырнул автомобиль. Я отскочил с мостовой на тротуар. Одновременно со мной отшатнулся какой-то человек бездомного вида, в потертой кожаной тужурке, с забинтованными ногами, обутыми поверх бинтов в рваные галоши. Лицо обросло рыжеватой щетиной. Ему лет 35-36, может быть, чуть больше. Усмехнулся и говорит: - Смерти не боишься, а вот от машины все-таки отскакиваешь. Я говорю: - Так уж и не боитесь? - Чего ж ее бояться. И жизнь не такая уж отличная. От него как-то несильно, но очень грустно попахивало водкой. - Ночевать, - сказал он, - конечно, будем в каком-нибудь подъезде. Потом посмотрел мне в глаза. - Ты человек благородный? - Не знаю. - Гривенник есть? - Есть. Дал ему рубль. Он не сразу его взял. Как-то еще пристальнее вгляделся в меня. - Это зачем? Отошел на два шага, слегка приподнял мятую фуражечку. - Шапки ни перед кем не снимал, но спасибо! Кивнул и пошел. Потом обернулся и крикнул: - А ты там не очень гордись. Между прочим, так и надо!.. * * * Приехал известный дирижер, разучивает с оркестром Бетховена. Все ничего, только первая скрипка почему-то все время морщится. - Что с вами? - спрашивает у старика дирижер. - Вам не нравится эта вещь? - Почему не нравится? - уныло отвечает старик. - Бетховен! Как может не нравиться Бетховен? - Может быть, вас не устраивает моя трактовка? - Почему не устраивает? Устраивает. - Так в чем же дело? Почему вы морщитесь? - Ну, что вы, маэстро: почему да почему? Просто я не люблю музыку. Рассказывал Шостакович. * * * Фанерный плакат на строительстве моста: ТОВАРИЩ! ЗАГНИ ТОРЧАЩИЙ ГВОЗДЬ Трогает. * * * Были с Иринкой в Эрмитаже. Она там впервые. Вернулась, кинулась к тете: - Тетя Шура! Тетя Шура! А мы с дядей Леней ходили старые вещи смотреть! * * * Московский вокзал. Пришел севастопольский поезд. На дворе ноябрь, люди в теплых пальто, кашне, галошах. И вдруг - необыкновенная пара: он в светло-сиреневом летнем костюме, без шляпы, она - в белом платье. В руках у нее детский трехколесный велосипед. Говорит встречающему ее пятилетнему сыну: - На. Получи. Мама за своими тряпками не уследила, а уж твой велосипед сберегла. Где-то под Лозовой эту милую супружескую пару обокрали. * * * Судят Машу Шувалову, журналистку из "Смены". Обвиняют ее в клевете. Она напечатала в газете статью "Остерегайтесь проходимцев" - в мою защиту. Судья-женщина ведет опрос. - Сколько лет? - Тысяча девятьсот шестого года рождения. - Семейное положение: замужем, одинокая? - Сейчас одинокая. - Беспартийная? - Член группы сочувствующих. Судья (секретарю): - Беспартийная. (К Шуваловой.) Где работали в момент совершения преступления? - В редакции газеты. - После совершения преступления? - Там же. Покорно отвечает бедная Маша. "До совершения... после совершения". Покорно жду своей очереди и я - единственный свидетель защиты.
|
|||
|