Тайным голосованием первым Президентом СССР избран Михаил Сергеевич Горбачев. 4 страница

Отчеты членов Политбюро (по 20 минут.) В этот и на следующий день выступили: Н.И. Рыжков, В.А. Медведев, А.Н. Яковлев, Л.Н. Зайков, Е.К. Лигачев, Э.А. Шеварднадзе, Ю.Д. Маслюков.

Я не хочу комментировать их выступления. Они отличались в оценках итогов перестройки, в видении перспективы развития политических процессов, задач партии и др. Но в каждом выступлении было много общих, стандартных подходов. Чувствовалось, что ораторы не были готовы к серьезному анализу. Собственно, в таком же духе выступил и я. Было не просто точно определить, за что мы должны были отчитываться: за общую ситуацию в стране, за деятельность Политбюро и личный вклад в его работу или же за конкретно порученный тебе участок работы. Все это было перепутано в отчетах, тем более что пришлось выступать, по сути, с листа. Поэтому отчеты и слушались аудиторией без достаточного внимания. После меня выступили: В.А. Крючков, Г.П. Разумовский, Д.Т. Язов. Решили дальше отчеты не продолжать.

4 - 7 июля. Обсуждение доклада Генсека.

Мне представляются интересными ответы некоторых товарищей по Политбюро на заданные им вопросы.

Вопросы к Н.И. Рыжкову носили в основном хозяйственный, экономический характер. Спрашивали, почему по ходу перестройки претерпевали изменения принципиальные положения экономической реформы, критически оценивали решения о переходе к рынку. Серьезные претензии предъявлялись Правительству за недостаточное внимание к проблемам Агропрома.

Н.И.Рыжков отвечал обстоятельно. Аудитория реагировала на его ответы довольно спокойно. Не удовлетворило делегатов то, что он мало рассказал съезду о своей деятельности, как члена Политбюро. Говоря об обстановке в Политбюро, он заявил, что полностью разделяет и поддерживает стиль работы этого коллективного органа, созданного М.С. Горбачевым.

Сложнее было справиться с массой вопросов В.А. Медведеву. Многие ставили ему в вину то, что с его приходом в Политбюро идеологическая работа в партии развалилась, что сказалось и на авторитете КПСС. Готовы ли вы нести персональную ответственность за создавшийся политический кризис? Он отвечал, что ему такая хлесткая оценка неприятна и больна. Ряд вопросов носили теоретический характер. Например. Существует или нет идеология и концепция перестройки? Медведев ответил: А что такое сама перестройка? Это ведь и есть идеология. Его ответ вызвал гул возмущения в зале.

На вопрос, как он оценивает работу его идеологических предшественников Лигачева и Яковлева, он сказал, что воздержится от характеристик коллег. Но идеологический корабль, на который я вступил в 1988 году, сильно качало и вправо и влево. Я стремился выровнять курс. Его ответы не удовлетворяли аудиторию, сыпались новые вопросы, реплики, шум. Он покинул трибуну не без помощи председательствующего.

А.Н.Яковлев построил свои ответы на противопоставлении. Есть много вопросов негативного, критического характера, но и есть доброжелательные. На них я отвечать не буду. Я отвечу на первую группу вопросов. О Прибалтике. Прямые обвинения в мой адрес. Но в них не содержится указаний, ссылок на слова и выступления (и в оправдание стал зачитывать выдержки из своих там выступлений). Спросили, писал ли он записку в Политбюро по итогам поездки в Прибалтику. Нет, такой записки не было. Что касается предложений о расследовании моей деятельности в Прибалтике, то я согласен.

На вопросы об обстановке в Восточной Европе он отвечал: Если народы отворачиваются от партий, значит, политика этих партий не воспринимается ими, как свое, народное. Когда обвиняют ЦК КПСС в развале социалистической системы, то надо вспомнить, что происходило в 53 году в Берлине, в 56 году —в Венгрии, в 68 году — в Чехословакии. Я был там, и мне до сих пор неловко за эту миссию. Не надо торопиться хоронить социализм в Восточной Европе. Я встречался с Гизи, Могоритой, Миллером, Лиловым. Положение у них нелегкое. Но надежда есть. Я категорически не согласен, когда говорят, что мы развалили мировое коммунистическое движение, разрушили СЭВ и ОВД. Если СЭВ перестроит свою работу, он имеет будущее.

В зале шум, смех, выкрики. Все понимают, что происходит в Восточной Европе. А такой матерый политик, как Яковлев, прошедший школу ЦК КПСС, видный дипломат, политолог — надеется на победу социализма в ГДР, на сотрудничество в СЭВ. Ну и лукавит же!

Вопрос об объединении Германии. Этот вопрос все время выдвигали мы. В 1945, 1946 годах, в 50-е годы (это же надо!). И сейчас он выдвинут жизнью. Другое дело, что нужно, чтобы с территории Германии не было угрозы Союзу. Были еще записки о «европейском доме» и т.п. Есть записка о моей отставке. Я для себя этот вопрос решил (твердо и четко заявил Александр Николаевич), кто требует этого, я удовлетворю их запросы.

Здесь А.Н. Яковлева буквально забросали репликами, едкими замечаниями, стоял гул. Он «отбивался». Стал срываться, нервничать. Обычное спокойствие изменило ему. Задал вопрос генерал Лебедь о неопубликованной книге Яковлева «Мое видение марксизма». Вы говорили, что за ее публикацию вас повесят на первой сосне. Так ли это было? И вообще, сколько у вас лиц, Александр Николаевич? -Что, что, извините? Не расслышал. (Шум в зале.) Лебедь повторил. Яковлев: Я встречался с «Демократическим единством». Мы договорились, что встреча у нас откровенная, доверительная, закрытая. Да, я написал и когда-нибудь опубликую эту работу. Я говорил, что некоторые положения сегодня могут показаться не очень-то хорошими... но пройдет год-два, они будут нормальными. Таков динамизм жизни!

Опять посыпались вопросы. Он буквально горел на трибуне, но не поддавался. Весь напрягся, был зол и возбужден. Председательствовавший на съезде Ниязов «прекратил вопросы».

В перерыве в комнате Политбюро бурное возмущение: До чего дошло! Безобразие. Это хулиганство. Надо остановить и т.п.

После перерыва М.С. Горбачев начал заседание так: Давайте поговорим. Так вести съезд нельзя. Если вы хотите сейчас похоронить партию, расколоть партию, то давайте идти этим путем. Надо думать. Думать крепко, устали вы или нет. Эти реплики подстегнули зал. Опять пошел шум, аплодисменты, реплики, толпы у микрофона. Он не дал никому выступить.

Е.К.Лигачев подтвердил в ответах свою позицию против превращения КПСС в конфедерацию, за демократический централизм. Отверг попытки свалить вину за пробуксовку перестройки на консервативные силы в партии. На вопрос, касающийся позиции Политбюро по отношению к внедрению рыночных отношений, заявил, что оно не обсуждало конкретные меры перехода к рынку, речь шла лишь о концептуальном подходе. Подтвердил свое отрицательное отношение к частной собственности. Касаясь вопроса объединения Германии, заявил, что идет не объединение, а присоединение или, вернее, поглощение ГДР.

Много вопросов было к Э.А. Шеварднадзе. Он сразу заявил, что все крупные внешнеполитические акции разработаны МИДом с участием Министерства обороны, КГБ, соответствующих министерств и комиссий ЦК КПСС и при обязательном обсуждении на Политбюро. Это относится и к моему заявлению в Дании о ликвидации ядерного вооружения и в Вашингтоне-о переговорах по сокращению ядерного оружия в Центральной Европе.

Верит ли он в историческую перспективу социалистического пути развития? Шеварднадзе: Безусловно, верю в социалистическую идею, содержащую путь развития на базе основных принципов марксизма-ленинизма. Нужно освободить ее от чуждых ей тупиковых «моделей».

Не является ли экономическая реформа, которую предполагается провести в стране, предметом политического торга за предоставление нам помощи Запада? Он ответил так: Между кредитными соглашениями ипереговорами по другим вопросам —

германскому, сокращению вооруженийи др. —

нет никакой связи. Решительно отклонил любые намеки, что идет «торг» по германскому вопросу. Свою судьбу народ Германии решает сам.

Были вопросы о выводе наших войск из стран Восточной Европы и финансовых взаимоотношениях в этой связи. Он подчеркнул, что в итоге эта мера дает нам экономию нескольких миллиардов рублей в год. В конце егоспросили, как он оценивает свои выступления в отношении Сталина, Хрущева, Брежнева, где провозглашена неуемная хвала в их адрес. Шеварднадзе хитро ушел от прямого ответа, обратив все в шутку, и сказал с улыбкой: Ну, было такое, 11-летним ребенком писал хвалебные стихи Сталину.

М.С.Горбачев предложил прекратить ответы членов Политбюро на вопросы. Согласились.

9 июля. Приняли за основу проект резолюции по Политическому докладу XXVIII съезду.

Приняли резолюцию «В защиту демократических прав, против гонения на коммунистов».

В перерыве — совещание с секретарями ЦК КП, обкомов и крайкомов. М.С. Горбачев советовался о принципах формирования Политбюро и Секретариата. О совмещении постов Генсека и Президента. О введении поста заместителя Генсека. И сказал, что на этот пост будет рекомендовать В.А. Ивашко.

11 июля. Выдвижение кандидатур на пост заместителя Генерального секретаря. Предложения: Назарбаев, Гуренко, Дударев, Фролов, Купцов, Малофеев, Рубикс, Лигачев, Ивашко.

Выступили и ответили на вопросы: Ивашко, Лигачев, Дударев.

Остальные взяли самоотвод.

В перерыве в комнате Политбюро оживленный обмен мнениями. Особенно эмоционально вел себя академик Шаталин (всплескивал руками, хватался за голову, бросал возмущенные реплики — «Неужели пройдет Лигачев! Это же...»). Вслух высказывали свое отношение и некоторые другие. Горбачев потребовал «прекратить базар». Е.К. Лигачева в комнате не было.

Кандидатуру В.А. Ивашко внес на съезде М.С. Горбачев. Сказал, что именно с ним он намерен работать. Е.К. Лигачев свою кандидатуру не снял. И хотя у него было много сторонников, но по настрою делегатов было видно, что вряд ли Егор Кузьмич наберет необходимое число голосов. Поэтому была неоправданна такая «буря страстей» Шаталина, да и некоторых других, более сдержанная, но все же недопустимо пристрастная.

В.А.Медведев сделал сообщение о проекте программного Заявления XXVIII съезда КПСС «К гуманному, демократическому социализму». Тезис — к демократическому, гуманному социализму — так и не был четко и ясно понят многими делегатами. Каждый понимал его в той интерпретации, которая была ему ближе. В итоге — открытым голосованием приняли.

Заместителем Генерального секретаря ЦК избран В.А. Ивашко.

Председателем ЦКК КПСС — Б.К. Пуго.

В перерыве — совет представителей делегаций.

Обсуждение состава ЦК. Список составлен по квотам — 5 человек от каждой КП республик: 15x5 = 75 человек. Список по квотам от численного состава КПСС (1 от 100 тысяч) — 236 человек плюс список от Центра (опять уловка Генсека) - 75 человек.

После замечаний его увеличили до 86 человек. Итого = 397.

В сущности, Горбачев решил обновить Центральный Комитет почти полностью. Очиститься от консерваторов, вдохнуть «свежую струю». Что из этого вышло, станет ясно позже.

На съезде слово взял Б.Н. Ельцин. Сделал заявление о своем выходе из КПСС и сразу покинул съезд. Он выходил из зала по основному проходу между рядами, и его сопровождали возмущенные возгласы. (Поручили мандатной комиссии рассмотреть отношение к нему, как делегату съезда.)

10 июля. Заключительное слово М.С. Горбачева.

Дискуссия отразила обстановку в обществе. Шла она остро, эмоционально, порой даже озлобленно. Это относится ко всем нам. Драматизм нынешнего положения в стране во многом тому причина. Неоднозначны и оценки хода перестройки. Были попытки оценить ее результаты и роль Политбюро с помощью арифметики. Я такого подхода не приемлю. (Говорил он коротко. Рубил фразы.)

Выдвинули на съезде кандидатов на пост Генерального секретаря ЦК: М.С. Горбачев, Т.Г. Авалиани, О.И. Лобов, О.И. Сысуев, В.В. Бакатин, А.Н. Яковлев, Э.А. Шеварднадзе, H.С.Столяров.

Многие взяли самоотвод.

В список внесли М.С. Горбачева и Т.Г. Авалиани. Голосование.

Итоги: Генеральным секретарем ЦК КПСС избран М.С. Горбачев.

13 июля. Выборы состава ЦК. Принятие Устава КПСС. Резолюции по международным отношениям. О политической оценке Чернобыльской катастрофы. О средствах массовой информации КПСС. О молодежной политике и другие.

Образовали комиссию по подготовке новой Программы КПСС.

Доклад счетной комиссии.

В состав ЦК избрано: 75 + 236 + 99 = 410 человек.

То есть добавили из списка Центра еще 13 человек, так как каждый — обосновал Горбачев — получил более 1000 голосов. Всего 412.

Из старого состава членов ЦК (на начало съезда — 249 человек) в новом составе осталось 48. Из 108 кандидатов в члены ЦК прошлого состава в новый избрано 6 человек. Из 70 членов Ревизионной комиссии в ЦКК избрано 5 человек. Таким образом, состав обновился почти на 87 процентов.

Заключительное слово (буквально на 15 минут) Генерального секретаря М.С. Горбачева. Закрытие съезда.

Затем сразу из КДС вновь избранные члены ЦК направились в Зал пленумов на организационный Пленум ЦК.

Вышли и мы — бывшие и нынешние. Пошли по Кремлю из КДС к зданию палат Верховного Совета, где расположен Зал пленумов ЦК. Я решил не идти на Пленум. Ко мне подошел Е.М. Примаков: «Пойдемте. Наверное, Михаил Сергеевич захочет сказать несколько слов бывшим коллегам, поблагодарить...» Я пошел с ним.

Зашли не в зал, а туда, где обычно входят члены Политбюро (со стороны президиума). Там были Горбачев, Болдин, еще кто-то. Михаил Сергеевич суетился, торопился, бросил: «Мы еще встретимся, поговорим, будет время». Примаков остался, а я попрощался и уехал из Кремля. (Встречи он так и не организовал.)

Пленум ЦК продолжался и на следующий день 14 июля. Было избрано Политбюро ЦК из 24 человек: М.С. Горбачев, 15 первых секретарей ЦК КП союзных республик (вот тебе и «удельные князья», появления которых не хотел допустить Горбачев) — М.М. Бурокявичус, Г'.Г.Гумбаридзе, С.И. Гуренко, И.А. Каримов, П.К. Лучинский, А.М. Масалиев, К.Махкамов, В.М. Мовсесян, А.Н. Муталибов, Н.А. Назарбаев, С.А. Ниязов, И.К. Полозков, А.П. Рубикс, Э.-А.А.Силлари, Е.Е. Соколов, а также В.А. Ивашко, А.С. Дзасохов, О.С. Шенин, Г.В. Семенова, Ю.А. Прокофьев, И.Т. Фролов, Е.С. Строев и Г.И. Янаев.

Из старого состава Политбюро в новый вошли лишь двое — М.С. Горбачев и В.А. Ивашко.

Секретарями ЦК избраны: О.Д. Бакланов, Б.В. Гидаспов, A. Н.Гиренко, А.С. Дзасохов, В.А. Купцов, Ю.А. Манаенков, Г.В. Семенова, Е.С. Строев, В.М. Фалин, О.С. Шенин, Г.И. Янаев. Членами Секретариата избраны: В.В. Аникин, B. А.Гайворонский, И.И. Мельников, А.И. Тепленичев, Г.Тургунова.

Главным редактором газеты «Правда» избран И.Т. Фролов.

Итоги XXVIII съезда КПСС, как потом оказалось, последнего партийного съезда в истории Союза ССР, требуют тщательного, всестороннего анализа, и такой анализ наверняка будет сделан. Я хочу лишь кратко, сжато высказать личное впечатление сразу после завершения съезда.

Настроение у делегатов и руководства партии, после того как съезд был закрыт, неважное. У одних, правда, вздох облегчения — наконец этот трудный съезд завершился, у других — тяжелые раздумья. Что же все-таки произошло? Чем закончили? Да и пришли ли к какому-то желаемому результату? Ведь так и не удалось успокоить, сплотить съезд, сознательно выйти на согласованную, верную дорогу совместной созидательной работы. Программное Заявление, хотя в конечном итоге и принято, после многократных дополнений, уточнений, существа дела не меняет. Не только рядовые коммунисты, но и делегаты съезда явно придерживались различных точек зрения, разных позиций по принципиальным вопросам партийного строительства, жизни страны, содружеству ее республик, внешней и внутренней политике. Эти позиции не сблизились. Некоторые мои коллеги, сетуя на поведение тех или иных групп делегатов съезда, говорили, что это ведет к разрушению единства партии, что надо бороться, ставить на место и т.п. Другие отмалчивались, понимая безысходность положения.

Глубокое чувство неудовлетворенности испытывал и я. Но многие из нас не сознавали тогда до конца, что необходимость размежевания, звучавшая в прошлом году в речах Генсека, на Политбюро, назрела давно. Уже в 1988 и даже 1987 годах стали проявляться крайние радикальные — демократические и консервативные тенденции в партии. Нужно было определить четкую концепцию, линию поведения и роль КПСС в провозглашенной перестройке. И соответственно укрепить ряды партии, размежеваться, очиститься. Но этого, как ни парадоксально, сделано не было. Я и сам долго верил в незыблемость, монолитность, организационную силу, идейную убежденность партийного большинства. Понимал необходимость изменений демократического характера, но не допускал и мысли о возможном глубоком расколе и тем более распаде партии. Думалось, что и отказ от руководящей роли партии в обществе не поколеблет ее устоев. Этой самоуверенности, а она характерна была для большинства коммунистов, противопоставлялась иезуитская тактика постепенной раскачки основ партии, перерождения ее кадров. Это делала небольшая по численности, но сплоченная, организованная, умело игравшая на прошлых ошибках и нынешних недостатках группа радикал-демократов, к которой в конце концов примкнул и сам Генсек со своим окружением.

Все это, к сожалению, стало нам ясно позже. Но уже XXVIII съезд КПСС серьезно поколебал нашу, в частности мою, уверенность. На съезде стал очевиден полярный расклад сил в партии. Былого единства, убежденности, веры уже не стало.

Дальнейшая работа ЦК, его Политбюро, Генерального секретаря ЦК подтвердила послесъездовское негативное настроение. Их роль и значение в жизни партии и страны снижались, утрачивались. Не приблизился Президент и к Верховному Совету. Он практически устранился от его работы, появляясь там редко, от случая к случаю. Замкнулся Горбачев в рамках Президентского Совета и Совета Федерации. Там шла основная работа по выработке концепций и определению путей практической работы, по осуществлению «новой перестройки».

Пленумы ЦК, состоявшиеся после съезда, проходили возбужденно, резко критически по отношению к Генеральному секретарю — Президенту страны, к возглавлявшимся им структурам власти. Держал себя на этих партийных форумах Горбачев высокомерно, капризно, ультимативно давил на ЦК, пугал отставкой и т.п. Основной его опорой стали руководители республик. Но, как оказалось в дальнейшем, эта опора постепенно распадалась и окончательно развалилась после известных событий в августе и декабре 1991 года, оставив его в одиночестве. Но об этом мы обстоятельно поговорим позже. Сейчас же вернемся к середине 1990 года.

Итак, что же дальше? Более 47 лет занимался я различными сферами производственной, государственной и партийной деятельности. Нервная атмосфера последних месяцев так измотала меня, что я с удовольствием воспринял первые дни освобождения от забот и ответственности. У меня был оформлен полагающийся мне отпуск, и в августе месяце мы отправились с женой в санаторий «Валдай», в Новгородской области. Неброская природа северо-запада - лес, озера, тишина. Возможность побродить по окрестностям, поразмышлять о прошедшем, обдумать свои планы была весьма благоприятной.

Оставаясь народным депутатом РСФСР и членом Верховного Совета СССР, я решил более активно включиться в дела союзного органа, избрав местом приложения сил — Комитет по международным отношениям. Где и стал работать, как только начались 10 сентября заседания очередной, четвертой сессии Верховного Совета СССР.

Все, о чем я буду говорить в дальнейшем, это мое видение событий как члена Верховного Совета, да и просто гражданина России. Но не высказаться относительно этого сложнейшего периода жизни нашего народа просто не могу.

Президентская власть на протяжении четырех месяцев, прошедших после избрания, собственно, пока никак не ощущалась в стране. Горбачев перестал участвовать в большинстве заседаний сессии Верховного Совета, основное внимание уделял формированию президентских структур власти. Как я уже говорил, он отошел и от активной работы в самой партии. Сократились его контакты с республиканскими, областными партийными комитетами, о чем нелицеприятно говорилось на XXVIII съезде.

Сессия Верховного Совета еще в середине 1990 года одобрила концепцию перехода к регулируемым рыночным отношениям. Было дано поручение Совету Министров по подготовке целого ряда документов, которые должны раскрыть механизм реализации этой программы. Однако в августе стало известно, что с ведома Президента образована параллельная группа во главе с академиком Шаталиным, которая также разрабатывает свой вариант экономической программы вывода страны из кризиса. Впоследствии эта программа получила название «Программа 500 дней» Шаталина — Явлинского. Началось что-то вроде соревнования. Эта группа завершает в начале сентября свою работу и, хотя содержание их программы нигде не опубликовано, имеет благоприятную прессу. Но, как таковой, программы никто в Верховном Совете не видел.

10 сентября 1990 года, открывая сессию, А.И. Лукьянов в своем довольно пространном вступлении говорит оложной, предкризисной ситуации в стране. Отмечает большую работу, проделанную ВС, напоминает о поручении Совмину по доработке «Программы комплексной экономической реформы», подтверждает, что параллельно готовятся ряд альтернативных проектов, в том числе по поручению Президента СССР и Председателя ВС РСФСР работает группа ученых-экономистов, которые представят свой вариант. Все это предстоит рассмотреть на настоящей сессии.

Следует принять ряд важных документов в плане подготовки нового Союзного договора. Сейчас развернута большая подготовительная работа, в которой принимает участие рабочая группа Верховного Совета, Совета Министров и представителей 12 республик. (В его словах тогда звучала уверенность в том, что именно Верховный Совет, а затем Съезд народных депутатов будут играть основную роль в разработке и принятии окончательной редакции Союзного договора. Однако последующие события пошли по иному руслу.)

А.И.Лукьянову задали много вопросов, пошли выступления. Говорили, что завтра намечено заслушать доклад Н.И. Рыжкова о концепции перехода к рынку, а никаких материалов у депутатов нет! Вы рассказываете о какой-то бригаде ученых под руководством академика Шаталина, которая готовит свой вариант. У нас этих предложений также нет! Кто и как работает по подготовке проекта Союзного договора? Намерен ли Президент обсуждать Союзный договор в Верховном Совете и на съезде?

Ряд депутатов внесли предложение заслушать на сессии сообщение Президента СССР о текущем моменте. Выражали возмущение высказываниями в прессе в адрес съезда и Верховного Совета, в которых содержатся прямые призывы к свертыванию работы этих высших органов власти. Вновь в выступлениях остро поставили вопрос о разработке механизма перехода страны к рыночным отношениям. Материалы готовятся втихую. Президент манипулирует общественным мнением, решениями съезда. Ведь еще в декабре 1989 года программа Рыжкова была одобрена Вторым съездом народных депутатов. Прошло 10 месяцев, а результатов нет. Требуем, чтобы завтра программу стабилизации экономики и вывода страны из кризиса внес сам Президент. Чтобы был доклад Рыжкова, а также сообщение академика Шаталина. Так называемая «Программа 500 дней» уже обсуждается российским парламентом, а ВС СССР не в курсе. В общем, продискутировали весь день. Повестку так и не согласовали до конца. Но по основным вопросам договорились.

11 сентября. Совместное заседание палат ВС.

Доклад Н.И. Рыжкова «О подготовке единой Общесоюзной программы перехода к регулируемой рыночной экономике и выработке мер по стабилизации народного хозяйства страны».

Основные тезисы доклада. Народное хозяйство находится в глубоком кризисе. Отрицательное воздействие на экономику оказывает нестабильность политической обстановки. Подорвано уважение к органам власти и управления. На местах процветает самоуправство, закрываются союзные предприятия, нарушаются производственные связи, снижается производство продукции. Партийные комитеты отошли от народно-хозяйственных проблем, а Советы не владеют управлением.

Выход из создавшегося положения в экономической сфере Н.И. Рыжков видит в переходе к регулируемому и социально ориентированному рынку. Подтверждая цифрами тенденцию к ухудшению экономического положения страны в первые месяцы 1990 года и негативные прогнозы на 1991 год, он считает, что времени на раскачку нет. Именно ориентация на реалии жизни заставляет Правительство СССР упорно отстаивать радикально-умеренный переход к рынку. Он изложен в проекте Правительственной программы, которая в соответствии с Постановлением Верховного Совета СССР была разработана к 1 сентября с.г., и сегодня я смог бы доложить о ней. Но так как по поручению Президента группой ученых разработан альтернативный вариант концепции перехода к рынку и сейчас, по договоренности с Президентским Советом и Советом Федерации, ведется работа по их объединению, то в детальном изложении Правительственной программы нет смысла.

Подчеркивая совпадение многих позиций Правительственной и альтернативной программ, докладчик указывает и на ряд существенных различий. Это —

прогнозные оценки бюджетного дефицита и темпов его сокращения, реформа ценообразования. Мы не согласны со стихийным освобождением цен. Считаем, что необходимо контролируемое государством повышение цен по времени и размерам. Не согласны мы и с основной ставкой в сельскохозяйственном производстве на крестьянские хозяйства, противопоставление их колхозам и совхозам. Есть разные подходы к вопросу об иностранных инвестициях в наше народное хозяйство, а также о необходимости иметь гарантии защиты социальных прав населения( безработица, льготы, дотации и т.п.).

Начались вопросы. Многих не удовлетворило то обстоятельство, что суть программы была изложена фрагментарно. Спрашивали, почему нет необходимых материалов, текстов одной и другой программ. В чем дело? Потребовали объяснения у Лукьянова. Тот говорит, что Правительство передало ему свой вариант программы, но Президентский Совет и Совет Федерации приняли решение объединить оба варианта — и правительственный, и вариант Шаталина — Явлинского. Мы ждем документ от академика Шаталина. Когда получим, то раздадим.

Вновь — возмущения депутатов. Слово берет Горбачев. Объясняет ситуацию. Подтверждает, что программа Правительства есть и она представлена своевременно. Но так как подготовлен другой вариант и сейчас идет работа по их объединению, то целесообразно обсудить все три варианта завтра. Ни к чему сейчас митинговщина, крики и топот... (Но аудитория возмущена таким бесцеремонным отношением к ней, методами работы Президента с депутатами. Идут обвинения в адрес Лукьянова.)

На трибуне академик Шаталин. Говорит, что документы готовятся и завтра будут представлены Верховному Совету. Ему задают вопрос, как же так, Верховный Совет Российской Федерации уже обсуждает вашу программу, где же он ее взял? Академик отвечает: «Я не знаю, спросите Председателя Верховного Совета РСФСР, где он ее взял».

В общем, вопрос запутывается все больше и больше. Шум, возмущение нарастают. Некоторые депутаты из МДГ пытаются переложить ответственность за все на Правительство.

Вновь берет слово М.С. Горбачев. Выступает нервно, возбужденно. Да, ко мне, действительно, обратились академики с предложениями. Думаю, полезно выработать интегрирующее все мнения решение. Считаю, что, чем больше в этом сложном вопросе будет проявлено активности, тем лучше. Мне, говорит, больше импонирует проект, подготовленный группой академика Шаталина. Но есть в нем принципиальные расхождения с проектом Правительства. Давайте обсудим. Я призываю к единению и ответственному выбору.

В итоге дебатов решили рассмотреть три документа: правительственный, подготовленный группой Шаталина и объединенный вариант документа, который по предложению Президента поручили подготовить независимой группе во главе с академиком Аганбегяном.

17 сентября состоялось обсуждение вариантов экономических программ. Выступил М.С. Горбачев. Он заявил, что страх рынка, которым пугают некоторые, необоснован. Что это логика жизни и от нее никуда не уйдешь. Но следует учитывать и конкретное состояние общества. Надо еще пообсуждать и найти возможность объединения проектов. Решили заслушать представителей всех этих программ.

Под активным напором депутатов Верховного Совета Горбачев стал менять свою позицию. Его многословные выступления, неадекватная реакция на вопросы, на реплики депутатов показывали стремление занять центристскую позицию, которую можно было бы толковать двояко. Это, конечно, не способствовало укреплению авторитета Президента.

Выступления академиков Аганбегяна, Шаталина и Абалкина не вносят ясности в эту проблему. По существу, Аганбегян признает, что объединить два проекта невозможно. Он предлагает взять за основу проект Шаталина, с небольшими уточнениями.

Академик Абалкин напирает на то, что ни одну программу нельзя реализовать без крепкой государственной власти. Ее сейчас в стране нет. Суть экономической реформы прямо зависит от того, какое будет у нас государство. Программа Правительства исходит из федеративного устройства Союза.

Берут слово депутаты. Разгораются споры. Речь уже идет не только об экономических проблемах, но и о политических намерениях некоторых республик. За два дня выступило 50 человек!

21 сентября. На сессии Верховного Совета выступает Горбачев. Предлагает взять за основу проект, который внесен по его поручению академиком Аганбегяном (его называют Президентским). Считает необходимым обсудить проект еще с руководителями республик, затем рассмотреть в Верховном Совете. Но, говорит он, надо двигаться вперед, причем всем Союзом. Эйфория с декларациями о суверенитете должна пройти. Нам необходим Союз как обновленная федерация. Хватит перетряхивать структуры власти. Сессия согласилась с Президентом, однако с учетом и предложений, содержащихся в программе, представленной Правительством.

⇐ Предыдущая 51 52 53 54 555657 58 59 60 Следующая ⇒