Волк у подножия Арилонни.

Волк у подножия Арилонни.

Если идти из Лунарры, поднимаясь по старой дороге Тита, придешь в деревню скорее, к закату второго дня уже будешь у Яркой реки, а к рассвету достигнешь нижних домов деревни. Это знал каждый человек, который бывал в горах.
Но вот беда, Титова дорога была очень стара, а снежень в том году выдался, как в стародавние времена - лютым, сечень обещал прийти льдом: именно поэтому женщины спешили спуститься в Лунарру с товаром – снег покрывал дороги, путая гордых людей. Титова дорога обманула: девушка с древним именем Агне спуталась и зашла прямо к подножию королевы гор. А, как известно, королева гор неприкосновенна. И Агне упала в ее глубокие снега, и осталась там навечно.

Чистые снега Арилонни не терпели грязи, а человек, даже самый гордый, есть грязь. И снега навсегда оставляли его в себе, забирая. И, это знал каждый из гордых людей: если Арилонни забрала тебя, остается только пожелать ветру удачи, а снегу еще больше холодности, и умереть в спокойствие, повторяя молитвы.

В деревню утром приходило новое лето. Минул еще один год, а другой, оставив следы на новом снегу, прошел по домам, зажигая звездный свет ярче. Агне помнила об этом, и плакала. Помнила и ясные огни по улицам, и птиц, что спускаются с гор только под новый год.

Агне знала это, знала и то, что дома ждет ее матушка, укутав голову шитым голубым платком, привезенным с юга отцом, ждет ее брат. Брат, любимый ее Ойше, собирался на первый день нового года зоревать на Эйтерваиль, а уже следующей ночью поймать свою первую звезду. И женщины понесут ее в город с первым месяцем весны, а то и лишь с приходом цветня, коли зима долго лютовать станет. А пока все в деревне праздновали: и взвивался раз за разом под небеса искристый дракон, каких делал старый дедушка Тома из крошки огненного чужеземного камня. Агне знала все это, и плакала.

Сейчас глаза ее сделались холодными и блестящими от мерзлых слез. Такие глаза бывают у мертвецов, когда они только-только умерли. У мертвецов и совсем маленьких младенцев: в глазах детей еще не отразилась жизнь. Агне знала это, но теперь ей казалось, что в ее глазах отразилась смерть. Хотелось поглядеть на звезды, и Агне беззвучно молилась мерзлыми губами всем богам: уговаривала пургу отступить, а звезды показаться, согреть ее их светом. Но Агне, как все люди, бывавшие в горах, знала, что времени теперь очень мало.
Времени для нее не было.

Времени нет у человека только дважды в жизни, лишь два раза в жизни горы позволяют человеку встать наравне с ними и не видеть, не чувствовать, не чуять уходящих секунд. При рождение и при смерти. Агне помнила об этом и знала, что умирает. И плакала над своей смертью, над маленьким Ойше и его первой звездой, над материным платком и белыми кистями.

Агне думала о том, как ей больно. Думала, а сама давно уже смотрела со стороны на слезы, текущие из глаз. Наверное, она знала даже, что так все и будет. Гордые люди горды, но не глупы, а Агне была глупа и самонадеянна перед лицом гор.

В деревне было тепло и хорошо. И большие костры сияли над склонами холоднее света звезд, но достаточно жарко, чтобы гордые люди плясали кругом них. И Ойше не спал до зари, следил за небом, пытаясь поймать тот момент, когда синева старого года сменялась нежным вересковым рассветом нового. Агне думала обо всем этом и уже не плакала.

Она стояла по-над утесом, зная, что умерла.

По ту сторону пропасти стоял волк, каких Агне не видывала. В детстве и ей, и Ойше бабушка рассказывала об огромных волках, что навсегда схоронили свет звезды на дне своих глаз. Эти волки жили у подножия Арилонни и стерегли чистоту королевы гор. И на звездный свет их глаз выходили все заплутавшие души. Агне помнила это, и ей было не страшно.

- Ты заберешь меня?
- Нет, Агне. Я позову тебя с собой.

Агне знала, что те, кто умирал на склонах Арилонни, получали милосердную участь: они становились снегом и облаками. Арилонни принимала всех заплутавших к себе в объятия, а Эйтерваиль, как самый лучший король, хохотал над добротой своей королевы и признавал все души, находя им место. Оба они заботились о том, чтобы души добрались до Мойноролли – матери гор. Агне знала это.

- Я не хочу возвращаться к матери гор.

Мойноролли была милосердна, Мойноролли, как истинная мать, забирала к себе все души, что когда-то вышли из нее. Все знали это, и ясная Агне знала. Знала это и боялась.

- Ты не вернешься, ясная Агне. – сказал волк. – Ты станешь тем, кем должна была стать. Волком.
- Я хочу быть волком.
- Тогда иди ко мне.

И Агне шагнула, и засвистело в ушах, замела кругом вьюга, а потом не стало Агне. И улыбнулась королева гор, вновь становясь чистой и нетронутой человеком. И расхохотался Эйтерваиль так, что Яркая река треснула льдом и не замерзала этой зимою даже в сечень. Только плакала Мойноролли, что так и не получила светлую душу в свои объятия.

В деревне жгли костры и праздновали. Праздновали новое лето, что скоро расцветет в лазоревой степи вереском, и праздновали рождение нового волка.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 Следующая ⇒