Сказания Высокогорья. Имя королевы Бесс.

Сказания Высокогорья

Вечна погоня, вечно над морем лететь нашей вере;
Бледные норны шепчут: на север, вы в сером, вы звери...

Имя королевы Бесс.

Гордое племя жило среди гор. И горы те были горды, подобно своим обитателям. Выше звезд, задевая косой верхушкой кончик новой луны, поднялся там Эйтерваиль – король гор, что когда-то первый из земли вырос в этих краях. А рядом с королем, как и положено, нашла свое место королева: пик Арилонни был лишь настолько ниже короля своего, что до луны не дотягивался, но касался раздвоенной макушкой созвездия Лиры, играя на ней долгими ночами. Меж королевских пиков и нашла свое место Яркая река, а вдоль ее отвесного потока дома свои поставило гордое племя, о котором и пойдет рассказ. Были те люди светлыми и ясными, как воды реки, из которой пили. Не было в них степной красоты холодной и льдистой, прямой, как лезвие меча и такой же острой опасной; не было в них и южной жаркой красоты пряной и краткой, как цветение шафрана, огненной и мимолетной, как всполох спички. Но все они были красивы: красота их не была сродни ни одно из известных мне, но были в ней и монистовый звон серебра, и свет, не огненный, но бесконечно сильный и теплый, и ладанная свежесть. И не было среди них других, все были они красивы и прекрасны, а как известно, все, кто красив, добры к миру и к другим. И было так долго-долго, и жили гордые люди меж гор, не зная горя и бедствий, напиваясь водой из реки, что берет свое начало под небесами, строя свои дома из холодных камней, грел которые свет звезд.

Самые отважные мужчины испокон веков становились ловцами. И каждую ночь поднимались они выше и выше по склону Эйтерваиль, и каждую ночь останавливались лишь над облаками, и каждым утром возвращались домой со стеклянными сосудами, в каждом из которых бился звездный луч: вечно теплый, вечно живой, вечно прекрасный. И тогда женщины клали сосуды в большие плетеные корзинки, взваливали их на спины и спускались с гор в город Лунарру, где продавали свет всем, кто хотел согреть свой дом на долгие годы вперед.

Эйтерваиль, хоть и были его склоны опасны и хитры к путникам, весь был испещрен тонкими тропками, горками каменных курганов. Лишь на королеву гор Арилонни не ступал человек, а коли и ступал, то находил только беды. Говорят, снега там были столь высоки, что коли упадешь в них, никогда тебе уже не встать, там и останешься на века, замерзнешь и превратишься в облако пушистое над башнями Лунарры, в крошеную снежинку, что станет частью того снежного покрова, что погубит еще не одну жизнь. Гордые люди были горды, но чтили Арилонни свято, чтили ее глубокие снега и непреступные склоны. Лишь порой смелые женщины отправлялись к склонам королевы-горы просить о счастье.

И была в ту пору в деревне красавица одна. Отец ее и мать ее боялись отпустить девушку из деревни, страшась любви Эйтерваиль. Король гор, полюбив кого, никогда не возвращал возлюбленную людям, на века оставляя ее у себя на склонах. И была та девушка звонка, как тысяча бубенцов, и были ее волосы цветом, как осенняя листва, а глаза холодны, как лёд. И было имя ей под стать: Вольга. Волею звали ее в деревне. И знал ее в деревне каждый, и любил каждый, и каждого любила она. Но более всех любила она своего старшого брата – сильного молодца и ловкого ловца звезд, что приносил света боле прочих, что рожден был прямо на склонах Эйтерваиль. И было имя его Бар.

И был Бар хорош собою: темным золотом вились тугие кольца волос на висках, сияли теплым голубым, так не похожим на сестрин, огнем глаза. Был Бар силен и ловок: ходил в горы чаще других, свой тонкий и легкий стяг поставил он выше на кручах Эйтерваиль, нежели его друзья, и звезды он приносил самые яркие, свет от которых играет лишь на самых крутых ледяных склонах. И был он весел и легок нравом: песни пел он лучше всех на обоих берегах Яркой реки, а улыбка его была теплой и живой. И было у него много женщин, и многие женщины любили отважного Бара, но ни одна не стала ему женой и не родила ребёнка. И хуже, чем от жаркой хвори, страдал Бар от одиночества: сколько бы ни было женщин с ним, ни одна не оставалась законной хозяйкой в холодном доме.

Прекрасная Вольга – любимая сестра и единственное счастье Бара пропала в снегах королевы гор. И лишь тогда решился оставить все гордый молодец: крикнул он горько и надрывно, как кричат северные птицы, кружа над мертвым телом подбитой подруги. Крикнул и, не затворив дома, ушел напрямик к Арилонни. Встал прямо у подножия гордой горной королевы и сказал так:

- Королева гор! Отняла ты у меня сестру, отняла последнюю женщину жизни моей, так дай жену в замен! Дай такую, чтобы не было похожих на нее даже среди наших гордых девушек; дай такую, чтобы не ушла от меня, чтобы любила меня и осталась в доме моем, как не оставались там другие девушки! Помоги мне, королева Арилонни, не оставь одного, или же прими мою жизнь бесполезную в свои объятия!

Так сказал храбрый Бар. Сказал и шагнул прямо в снега горные. Но не смерть ждала его там.

Сквозь буран ветров, кружащих кругом пика королевы гор, шагнула к нему не женщина, но огня живой сгусток. И таял снег в полете кругом ее рук, а ветры ластились кошками к ногам. Были волосы девы этой черны, как небо в самую середку сечня; была кожа ее золотиста, как чешуя южных звонких змей, что жалят, больнее любви нераздельной; а глаза ее были алы, словно ртутной киноварью выкрашенные, словно вплели кругом зрачка огненные языки. И прикосновения девы этой были такими же горячими, как взгляды и бесстыдные, голодные улыбки. Тысяча юбок и платков, шитых нездешним узором, опадали с нее кленовыми листьями, звеня золотом монет.

- Как зовут тебя, прекрасное видение? – спросил Бар, поводя руками перед помутившимися глазами.
- Королева Бесс я. И сегодня ты будешь мне королем.

И долго любила королева Бесс прекрасного Бара, смеясь, искусала ему губы в кровь зверино острыми зубами. И до рассвета Бар не мог выпустить из рук прекрасную женщину. А снег кругом их растаял, обнажив беззащитный камень склона Арилонни.

А вместе с солнцем пришла тянущая боль под ребра Бара. И спросил он прекрасную Бесс:

- Ты уйдешь?

И ответила она:

- Уйду. Уйду, но оставлю тебе дочь. И вот тебе мой наказ: назови ее именем, что на языке севера значит «смерть», а на языке юга – «мечта». И когда найдешь ты такое имя, сможешь жениться на лучшей из женщин среди гордых людей.
- Не нужно мне другой женщины, кроме тебя, моя золотая Бесс. – сказал Бар. – И кем же будет наша дочь?
- Она будет той, в излучине чьих ключиц станут ютиться ветра, а на кольях ресниц замрут последние вздохи тысячи воинов. И на костяном корабле будет она увозить в закат исхудавшие одинокие души.
- Но где же мне сыскать указанное тобою имя? – спросил снова Бар.
- Сыщешь.

И вернулся Бар в деревню и зажил прежней жизнью, и забыл уже свою Бесс. А на рассвет долгого дня, в самый травень, когда отзвенели уже самые ярые капели, нашел он на своем пороге маленького ребенка. И была та девочка черноглаза, а сквозь черные бездны глаз глядели на гордого человека и смерть, и мечта.

И тринадцать лет не мог Бар отыскать такое имя, чтобы на языке севера значило «смерть», а на языке юга – «мечта». И тринадцать лет росла маленькая дочь человека и королевы Бесс без имени, чужая среди людей, чужая среди гор. А на четырнадцатый год, когда Сарра Новая Заря встала над гордыми людьми, нашлось такое имя. Принес его старец, шедший из степи, видавший, говорят, даже Ту, что творит. И имя то было Сваёне. И не хотел слышать это имя никто из гордых людей, потому что значило оно «смерть»; и тянулись к этому имени все, приходившие от Санакайна, так как значило оно на их языке «мечта».

И тогда вспомнил Бар прекрасную королеву Бесс, ее горячие глаза и руки, и заболели искусанные губы. И ходил Бар искать к подножию Арилонни ту тропу, что когда-то привела его к любимой, но не нашел ее.

А вскоре пришла со склонов матери гор Мойноролли прекрасная девушка, и вошла она в дом Бара, и была ему верная жена и хозяйка, и не было краше и лучше ее среди гордых людей. И имя ей было Беста.

12 3 4 5 6 7 8 Следующая ⇒