Annotation 46 страница

Генерал А.П. Ермолов весьма конкретно обозначил судьбоносный, стратегический смысл и значение предстоящего генерального боя: «Здесь, величественная Москва, участь твоя вверяется жребию. Еще несколько часов, и если твердою грудью русских не будет отвращена грозящая тебе опасность, развалины укажут место, где во времена благоденствия ты горделиво воздымалась!»240

Нерадивой писательнице Ивченко для повышения образовательного уровня заглянуть хотя бы в законодателя военной теории наполеоновской эпохи — в монументальный труд Карла фон Клаузевица. Вот что он постулирует: «Конечно, уничтожение неприятельских сил составляет цель каждого боя: однако с ним могут быть связаны и другие цели, причем последние могут даже преобладать в отдельных случаях… Помимо уничтожения неприятельских сил, общим назначением боев может быть обладание каким-либо пунктом или предметом; одновременно может иметь место одно из этих назначений или же несколько сразу; в последнем случае, однако, одно из них будет первенствующим». И далее: «Теперь о влиянии поражения на народ и правительство. Это — внезапная гибель напряженнейших надежд, полное сокрушение чувства собственного достоинства. На место этих уничтоженных сил в образовавшуюся таким образом пустоту вливается страх с его пагубной способностью распространения, завершающий общий паралич. Подлинный нервный удар получает один из двух борцов от электрической искры, произведенной генеральным сражением. И это воздействие, в какой бы различной степени оно ни проявлялось тут и там, никогда не отсутствует полностью».241 Эти тезисы военного теоретика буквально иллюстрируют цели и итоги сражения при Бородине: уничтожение почти половины русской регулярной армии, обладание (захват) укрепленной позиции на поле боя и затем захват Москвы (и удручающее психологическое впечатление — о котором мы узнаем чуть позже).

Всякий раз, когда я вынужден тратить энергию на опровержение заведомо бредовых теорий и пропагандистских мифов, я вспоминаю элегантно точные строки автора стихотворений о Наполеоне и Бородине М.Ю. Лермонтова:

Стыдить лжеца, шутить над дураком

И спорить с женщиной — всё то же,

Что черпать воду решетом:

От сих троих избавь нас, боже!..

Кстати, о божественном. «Бог» историка — первоисточник. В последние годы активизации темных «ряженых» сил, я часто задавался вопросом: почему молебен, проведенный генералом Кутузовым перед сражением, не помог русской армии победить и прогнать «супостата», сберечь «матушку-Москву»? Ведь это не менее ста пятидесяти тысяч верующих (не считая жителей окрестных деревень) могли объединить свое желание в едином истовом порыве! Более того, если исходить из данных «первоисточника» (Евангелие от Матфея, глава 17, стих 20), то участвовавшие в молебне, вероятно, имели возможность изменять и сам ландшафт (!): «Иисус же сказал им: по неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: „перейди отсюда туда“, и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас». Уж если речь идет о горах, то небольшой холм вроде батареи Раевского можно было бы оперативно-тактически переместить в ходе боя в тыл армии Наполеона, а сам командный пункт императора французов (Шевардинский редут) легко можно было бы просто полонить, передвинув в центр русских порядок, отрезав его, таким образом, от Императорской гвардии. Представляете, как подобное эффектное и молниеносное обновление ландшафтного «дизайна» подействовало бы на атеистически настроенных солдат армии Наполеона?! Они бы побросали оружие — и понесли бы десятину куда следует! Не подумайте, что данным абзацем я позволил себе отступить от академического стиля: после того, как недавно Высшая аттестационная комиссия признала (конъюнктура — штука опасная…) теологию научной специальностью, у меня появилась масса возможностей для подобных «научных» рассуждений вслух. Да, много еще вопросов остается у ученых к религии…

Мои предшественники так никогда не формулировали, но неудача Бородинского сражения для русской армии была видна уже в его «прологе». Объясню. У деревни Шевардино был построен весьма солидный редут, своим господствующим положением он был бы очень неудобен противнику. Когда утром 5-го сентября его заметил Наполеон, он приказал его взять — что вскоре и было исполнено. Понеся больше потери (около 6 тыс. человек!), русские войска оставили важнейшее только что созданное укрепление.242 Потери атакующих укрепленное место французов (напоминаю: это наименование нами используется лишь для удобства: армия Наполеона включала контингенты многих стран) были значительно меньше: максимально 4–5 тыс. человек (некоторые из которых могли вернуться в строй к генеральному сражению).243 Возможно, другой бы полководец после этого события догадался, что Наполеон собирается сосредоточить удар на левом фланге — но только не Кутузов. Он лишь написал жене: «Вчерась на моем левом фланге было дело адское».244

В итоге Наполеон командовал боем 7-го сентября УЖЕ с первого опорного укрепления русских.

Главной ошибкой русского командования стало неверное расположение войск: основные силы были поставлены на излишне вытянутый правый фланг (против которого практически не было неприятельских солдат, а на значительном участке этого фланга — и вообще ни одного французского армейца!). Чуть ли не половина армии была противопоставлена пустыне, а орудия могли стрелять лишь «по березам». Эту трагическую ошибку пришлось исправлять уж в ходе боя, срочно перебрасывая корпуса на левый фланг и в центр — куда Наполеон направил свой основной удар. Следует подчеркнуть, что направление этого его стремления было уже совершенно очевидно после захвата Шевардинского редута 5-го сентября. Кроме того, если бы М.И. Кутузов озаботил себя близкой и верховой рекогносцировкой, он бы мог точнее понять сосредоточение армии французов. Но русский генерал этого не сделал…

Я бы назвал подобное — настоящим профессиональным преступлением (или бездарностью). Вообще же лень главнокомандующего даже в такой критический момент была феноменальной. Расположением войск на поле перед боем ведал в большей мере генерал-квартирмейстер, немец по происхождению Карл Толь (Карл Вильгельм фон Толль), а уже в ходе сражения старался распоряжаться передвижением корпусов с правого фланга ганноверец, подданный английского короля и одновременно исполняющий обязанности начальника Главного штаба русской армии Л.Л. Беннигсен (Левин Август Готлиб Теофиль фон Беннигсени) и потомок ганзейских бюргеров Барклай де Толли (при рождении: Michael Andreas Barclay de Tolly). Это все — опять же к теме «деды воевали».

Отмечу, что еще в 1829 г. русский военный историк эпохи Николая I генерал-майор Николай Александрович Окунев (в чине штаб капитана, командуя седьмой ротой лейб-гвардии Семеновского полка, он участвовал в Бородинском сражении) сделал однозначный вывод: «Несомненно то, что четыре Корпусы, мною названные, стояли бесполезно на правом крыле, и положение неприятеля очевидно сие доказывало».245

Одновременно, возвращаясь к нашей магистральной теме выяснения характера войны, я замечу, что до распоряжения Николая I сочинять в конце 1830-х гг. сказку об «отечественной» войне, никто из авторов трудов о событиях 1812 года этот термин не использовал. Так и участник кампании Н.А. Окунев назвал свое сочинение «Рассуждения о больших военных действиях, битвах и сражениях, происходивших при вторжении в Россию в 1812 году» (причем изначально он его написал, как водится, на языке «врага» — по-французски: «Considérations sur les grandes opérations, les batailleset les combats de la campagne de 1812 en Russie», издано: Paris, 1829).

Описывать в рамках обобщающей монографии подробности боевых действий не принято (и это обосновано), кроме того, уже существует ряд специальных работ, которые касаются исключительно уточненных передвижений всех подразделений обеих армий.246 Наша задача сейчас — это проследить основные события битвы, выяснить суть произошедшего и на основе фактов и документов оценить его итоги. Кроме того, как вы уже могли заметить, мне представляется важным потрудиться и сколь можно подробно сообщать годы жизни и точные полные инициалы участников войны. Это важно для первичного анализа их возраста, физических возможностей и социального положения. Инициалы же необходимы, чтобы избежать путаницы с многочисленными однофамильцами (этим грешит большинство моих ленивых коллег).

Ординарец Кутузова (опять-таки немец…) Иоганн Рейнгольд (Иван Романович) фон Дрейлинг (1793–1869) так описывал начало героической баталии: «Одно из первых ядер пролетело над нашими головами и попало прямо в крышу того дома, где находился Кутузов. Все бросились на лошадей…»247

Итак, примерно в 5.30 утра более 100 французских орудий начали артобстрел левого фланга. В это же время части дивизии из корпуса Эжена (Евгения) де Богарне (1781–1824) под командованием генерала А.Ж. Дельзона (1775–1812) атаковали и захватили село Бородино, которое оборонял лейб-гвардии Егерский полк. Но основной удар Наполеон обрушил на плохо защищенный (это ошибка Кутузова и привела в итоге к поражению русских) левый фланг. С.И. Маевский записал: «26 августа (7 сентября — по новому стилю — прим. мое. Е.П.) разверзнулся весь ад! Бедный наш угол, или левый фланг, составивши треугольник позиции, более смешной, нежели ошибочной, сосредоточил на себя все выстрелы французской армии».248 Приготовленные накануне флеши (названные потом Багратионовыми) были заняты 2-й сводно-гренадерской дивизией под командованием генерала М.С. Воронцова (1782–1856). Сами эти укрепления были весьма серьезными и труднопреодолимыми для наступающей стороны: вначале ров шириной 3 метра и глубиной в два, затем парапет высотой 2,4 метра (в ширину — 4). С них велся плотный артиллерийский и ружейный огонь (то есть к ним было еще весьма сложно приблизиться!).249

В шестом часу утра после перестрелки началась атака. Дивизии генералов Ж.М. Дессе (1764–1834) и Ж.Д. Компана из 1-го армейского корпуса маршала Л.Н. Даву, прогнав егерей, пробились через Утицкий лес, но попали под картечный огонь и отошли. Л.Н. Даву продолжил атаки — и вскоре французы захватили южную флешь! На помощь 2-й сводно-гренадерской дивизии П.И. Багратион направил 27-ю пехотную дивизию генерала Д.П. Неверовского (1771–1813), Ахтырский гусарский и Новороссийский драгунские полки. Наполеоновские бойцы сражались храбро. Даже сам П.И. Багратион кричал «браво!», «смотря, как хладнокровно шли неприятели на батарею его, осыпаемые картечью и пулями. Маршалы Наполеона не щадили себя, как последние рядовые».250

Наполеон усилил атакующие части еще тремя пехотными дивизиями из корпуса маршала М. Нея, тремя кавалерийскими корпусами маршала И. Мюрата и артиллерией, доведя ее численность до 160 орудий. Багратион, понимая опасность своего положения, приказал Н.Н. Раевскому, занимавшему центральную батарею, немедленно передвинуть к флешам всю вторую линию войск его 7-го пехотного корпуса. С крайнего правого на левый флаг по приказу Главнокомандующего 1-й армией М.Б. Барклая де Толли начал перемещение 2-й пехотный корпус генерал-лейтенанта К.Ф. Багговута (Карл Густав фон Баггехуфвудт: 1761–1812). Но все это было уже поздно и бессмысленно. В штыковом бою были ранены и унесены с поля боя командиры дивизий, генералы Д.П. Неверовский и М.С. Воронцов. Сам Багратион получил опасное и тяжелое ранение (которое в итоге оказалось смертельным). То, что его увезли с поля боя, оказало деморализующее воздействие на солдат. Что касается старого беспринципного интригана М.И. Кутузова, то сложно сказать: был ли он огорчен — или, наоборот, лениво обрадован тому, что презирающий его генерал П.И. Багратион выбыл из строя (если бы не лень и отсутствие значительных талантов, можно было бы аккуратно предположить, что 2-я армия была нарочито подставлена под главный удар…). Принципиально важно отметить: основные укрепления левого фланга русских пали уже в самом начале боя — между 9 и 10 часами утра!251 Это означает полный провал изначального расположения армии. Фактически поражение русских было предрешено. По свидетельству Барклая де Толли 2-я армия «была опрокинута и в величайшем расстройстве». Подобное отметил и генерал Д.С. Дохтуров (1756–1816): «По прибытии туда нашел я все в большом смятении». Аналогичную ситуацию засвидетельствовал А.П. Ермолов (1777–1861).252

То была катастрофа. П.П. Коновницын (1764–1822) вскоре констатирует: «Дивизии моей почти нет…» М.С. Воронцов сообщает, что его дивизия «совершенно уничтожена»: из 4 тысяч человек осталось «менее 300».253 В своих «Записках» генерал А.П. Ермолов озвучил страшную реальность: «После сражения при Бородине осталось одно наименование 2-й армии: войска присоединены к 1-й армии, главные штабы составляли один; я остался в прежнем звании».254

Наблюдая картину сражения, Наполеон даже заявил маршалу Л.А. Бертье (1753–1815) и генералу А. де Коленкуру, что русские «позволяют себя убивать так, как будто они — машины».255 Все сие стало прямым следствием преступно ошибочного расположения армии перед боем и апатии М.И. Кутузова во время битвы.

Но сейчас мы ненадолго прервемся — и обратим внимание на происходящее одновременно с этим адом: ведь в пространственно-временном континууме 1812 года было много реальностей. К примеру, в Петербурге в это время продолжалась вполне мирная жизнь: царь Александр (по прозвищу «Луиза»), по своему обыкновению, легкомысленно насвистывал и душился духами, привезенными из Франции, причем в кабинете, обставленном в стиле французского ампира; жена М.И. Кутузова вздыхала по артисту французской труппы Андриё, жена П.И. Багратиона крутила новые романы и т. д. (подробнее — см. главу о России перед войной 1812 года). В то же самое время в России продолжалась гражданская война: и русские солдаты уничтожали взбунтовавшихся русских крестьян, а литовцы (в недавно созданном Великом княжестве Литовским) продолжали формировать полки для армии Наполеона. За что умирали русские солдаты при Бородине? За то, чтобы вскоре их раненные товарищи сгорели в подожженной собственными властями Москве, за восстановления на французском троне ненавистных большинству французов Бурбонов, за удовлетворение завистливой мании царя (немецкого происхождения), за еще многие десятилетия крепостного права, за репрессии уже в двадцатом веке? Многие участники Бородина станут «декабристами» и пожелают убить Александра — но пока они ни о чем этом не знают (зато знаем мы)… А теперь — снова в Бородинский бой!

Направление главного удара наполеоновской армии сместилось в сторону батареи Раевского. Но одновременно с этими событиями (даже чуть раньше) 5-й армейский корпус, состоявший из поляков под командованием генерала Ю. Понятовского (1763–1813), двинулся в обход крайнего левого фланга русских. Генерал Н.А. Тучков 1-й (1765–1812) попытался защитить Утицкий курган, но получил смертельное ранение (его брат Александр Алексеевич Тучков 4-й погиб на Семеновских /Багратионовых/ флешах). Его заменил генерал-лейтенант Багговут, который в итоге был вынужден отступить.

Ситуация была критическая. На многих советских пропагандистских картинах, написанных в 1950–1960-е годы (об этом подробнее — в следующей главе), мы видим эффектную сцену, как М.И. Кутузов отдает приказ атаману М.И. Платову (1753–1818) к рейду во фланг французов, эту же сказку рассказывают и экскурсоводы в музее-панораме «Бородинская битва». На самом деле, документальные свидетельства говорят об обратном: Платова в ставке Кутузова тогда не было, а идею предпринять демонстрацию легкой конницы на фланге Наполеона привез немецкий офицер, находившийся при русском штабе добровольцем (занимался квартирмейстерской службой) — принц Эрнст Константин Гессен-Филипстальский /Филиппштадский/ (1771–1849). Он обратился (естественно, по-немецки) к генералу-квартирмейстеру всей русской армии, полковнику Карлу Толю (Карл Вильгельм фон Толль, 1777–1842), а тот уже получил простое согласие Кутузова. Надо подчеркнуть, что сам «главнокомандующий» вообще ничего за весь день не предпринимал, ни одной идеи не подавал. Даже вынужденное срочное перемещение русских корпусов с непомерно вытянутого правого фланга (против которого не было практически никого из неприятельской армии…) — и то было делом Л.Л. Беннигсена (говорившего лишь по-немецки и по-французски), который снова лишь получил согласие Михаила Илларионовича (последний находился далеко от линии огня и плохо понимал, что происходит).256 Понимая, сколь велик был процент немцев в русском штабе и командовании в 1812 году, так и напрашивается парафраз известного пропагандистского слогана: «деды будущих служащих Вермахта и СС воевали»…

Итак, Кутузов дал согласие на рейд силами казаков М.И. Платова и кавалерийского резерва Ф.П. Уварова (1769–1824). Надо отметить, что еще утром атамана Платова не могли разбудить, потому что он был мертвецки пьян. Уже в ходе операции командиры действовали несогласованно и недостаточно эффективно. В итоге рейд не произвел необходимого действия. Когда Уваров вернулся, Кутузов злобно заявил: «Я все знаю — Бог тебя простит». Обоих — и Платова, и Уварова — к награде после боя не представили, а на запрос от самого царя Кутузов открыто ответил, что они сего не заслужили.257

Здесь стоит вспомнить народную песню «Платов у французов», сложившуюся после войны 1812 года:

Ты, Рассея, ты, Рассея,

Ты, Рассейская земля,

Много крови пролила,

Много силы забрала!

Платов-казак воин был,

Себе бороду не брил.

Когда бороду побрил,

У француза в гостях был.

Француз его не узнал,

За купчину признавал…

И сравним с авторским, личностным стилем, заимствованным из «бездуховной» Европы:

Хвала!.. Он русскому народу

Высокий жребий указал

И миру вечную свободу

Из мрака ссылки завещал.

А.С. Пушкин

По синим волнам океана,

Лишь звезды блеснут в небесах,

Корабль одинокий несется,

Несется на всех парусах.

М.Ю. Лермонтов

Продолжим. Подчеркну: одной из главных причин катастрофы русской армии было то, что ей практически не командовал Кутузов. Его главная квартира размещалась в деревне Татариново — а это около километра за второй (!) линией центра, но большую часть времени он провел возле деревни Горки на правом фланге, где битвы практически не происходило! Из обоих пунктов боевые действия была фактически не видны! Знаменитый военный теоретик, бывший в 1812 году при штабе русской армии, Карл Клаузевиц, свидетельствовал: роль Кутузова в руководстве битвой равнялась «почти нулю».258Граф Жозеф де Местр (1753–1821) это прокомментировал так: «Кутузов находился в трех верстах от поля боя. Конечно, главнокомандующий — это не простой гренадер, но все-таки надобно знать меру. На самом деле всем распоряжался Барклай, который искал смерти, и князь Багратион, которого она нашла».259 «Нами никто не командовал» — авторитетно заключил Н.Н. Раевский.260

Следует согласиться с известным современным русским историком Н.А. Троицким: «Наполеон диктовал ход сражения, атакуя все, что хотел и как хотел, а Кутузов только отбивался от его атак, перебрасывая свои воска из тех мест, где пока не было прямой опасности…»261

Итак, вернемся к тому, о чем я уже сказал: после захвата Багратионовых флешей, основной удар император Наполеон обратил на Курганную высоту («батарея Раевского»). Значительный по высоте курган, находившийся в центре русской позиции, господствовал над местностью, установленная на нем батарея насчитывала 18 орудий. Ее оборонял 7-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского (1771–1829). Еще утром Наполеон начал первую атаку на батарею силами 4-го корпуса вице-короля Италии Евгения (Эжена) де Богарне, а также дивизиями генералов Ш.А.Л.А. Морана (1771–1835) и Э.-М. Жерара (1773–1852) из 1-го армейского корпуса Л.Н. Даву. Несмотря на плотный артиллерийский огонь, французы 30-го полка бригадного генерала Шарля Огюста Жана Батиста Луи Жозефа Бонами де Бельфонтена (1764–1830) сумели ворваться в редут!

М.Б. Барклай де Толли. С гравюры Соломона (Шломо) Карделли, 1810-е гг. Советская открытка 1968 г. (в моем частном собрании).

В этот тяжелый момент около Курганной высоты оказался начальник штаба 1-й армии Ермолов и начальник артиллерии А.И. Кутайсов (1784–1812). Напомню: это сын любимца Павла I Ивана Кутайсова (1759–1834) — пленного 10 лет от роду турка, взятого в Бендерах и подаренного цесаревичу. Возглавив батальон Уфимского пехотного полка (и присоединив к нему 18-й егерский полк), Ермолов и Кутайсов направились в контратаку. Одновременно с флангов ударили полки генерал-майоров И.Ф. Паскевича (1782–1856) и И.В. Васильчикова (1776–1847). Атака удалась, но А.И. Кутайсов погиб. Кутузов, наконец, заметив фактическое уничтожение корпуса Раевского, отвел его остатки во вторую линию, а Барклай-де-Толли для обороны батареи направил на батарею 24-ю пехотную дивизию генерал-майора П.Г. Лихачева (1758–1813).

Атаман войска Донского, генерал М.И. Платов. Почтовая открытка, Россия начало XX в., из личного собрания Е. Понасенкова.

Но вскоре французы открыли по батарее Раевского перекрестный огонь из примерно 150 орудий с фронта и с захваченных флешей. Для новой атаки были сосредоточены 29 кавалерийских полков. Им противостояли большие силы русских: 24-я дивизия, защищавшая саму батарею, из того же 6-го пехотного корпуса 7-я пехотная дивизия П.М. Капцевича (1772–1840), стоявшая к северо-востоку от Курганной высоты, 1-я бригада 4-й пехотной дивизии (из 2-го пехотного корпуса), располагавшая к югу от батареи Раевского, и обе дивизии 4-го пехотного корпуса генерал-лейтенант А.И. Остермана-Толстого (1770 / 1772–1857) — частью южнее Курганной высоты, а частью позади нее, за оврагом. Первым пошел в атаку 2-й кавалерийский корпус под командованием дивизионного генерала Огюста Жана-Габриеля де Коленкура (1777–1812) — брата дипломата, бывшего посланника при русском дворе, также участника Русской кампании Армана Огюстена Луи де Коленкура (1773–1827). Коленкур прорвался сквозь буквально «адский» огонь врага, обошел слева Курганную высоту и бросился на батарею Раевского. Встреченные с фронта, флангов и тыла упорным огнем оборонявшихся, кирасиры были отброшены, а сам Коленкур героически погиб. Но он сделал главное: войска вице-короля Италии Евгения Богарне, воспользовавшись атакой Коленкура, сковавшей действия 24-й дивизии, ворвались на батарею с фронта и фланга! Теперь началась рубка на самой батарее. Генерал-лейтенант А.И. Остерман-Толстой был ранен пулей в плечо, а раненый генерал П.Г. Лихачев был взят в плен и отправлен предстать перед Наполеоном. В 4-м часу дня батарея Раевского пала.262 Н.Н. Раевский из двух дивизий корпуса после битвы «едва мог насчитать 700 человек».263

Итак, все укрепления русских были взяты, они начали отводить свои войска, а после захвата батареи Раевского битва стала стихать. Армия М.И. Кутузова (ее также можно именовать и армией Александра I) была разбита и отступала в полном беспорядке. Заведующий канцелярией Кутузова Сергей Иванович Маевский (1779–1848), исполнявший в тот день обязанности дежурного генерала и сам принимавший участие в бою свидетельствует: «В 3–4 часа так все изменилось, что я почти не нашел уже на месте ни одного знакомого лица. Князя (Кутузова — прим. мое, Е.П.) отвезли назад; свита его отправилась вслед за ним. А в бою все так было перепутано, что я не знал, к какому и как приютиться».264 Характерный нюанс: «князя отвезли» — будто бы это неодушевленный предмет без воли или тот, кто сам не принимает решений.

Французы начали преследование разбитой русской армии. В подтверждение этого тезиса я даже не буду цитировать французские источники, но специально обращусь к собственноручному признанию генерала А.П. Ермолова: «27-го числа августа (по старому стилю — прим. мое, Е.П.) армия имела ночлег: недалеко от Можайска. Занявший город арриергард атамана Платова был из него вытеснен неприятелем, но в сей день он не преследовал далее.

28-го числа армия продолжала отступление, неприятель преследовал сильнее, и в арриергарде была схватка довольно горячая».265

Это была безусловная победа Наполеона. Он решил поставленную задачу: нанес огромный урон (возможно, даже больший, чем рассчитывал) русской армии и открыл дорогу на Москву — именно занятие Москвы было его главной целью на данном этапе кампании (войскам категорически был необходим отдых, провиант). Некоторые авторы пытаются называть итоги Бородина «неполной победой», «не такой, как под Аустерлицем, когда австрийский император и русский царь даже сбежали с поля битвы». Но все сражения — разные, и Александр I не мог сбежать с Бородинского поля, потому что он УЖЕ предусмотрительно сбежал с фронта в начале кампании, в то время как император Австрии Франц I (1768–1835) к 1812 году уже стал тестем Наполеона (его дочь Мария-Луиза /1791–1847/ вышла замуж за императора французов в 1810 году). Кстати, если уж вы хотите сравнивать, то я напомню: под Аустерлицем армия под командованием все того же «выдающегося полководца» Кутузова потеряла 27 000 (около 32 % состава, причем значительная часть не убитыми или раненными, а пленными) — что в процентном соотношении (по регулярной армии) даже меньше, чем в Бородинском бою.266Причем в обоих сражения Наполеон имел меньше войск, нежели противник! Об этом не задумываются мои коллеги, но ведь и после разгрома русских под Аустерлицем настроенный лишь на агрессию Александр I мир заключать не стал.

У русских не осталось резервов. Сам М.И. Кутузов свидетельствует: «Все резервы были уже в деле».267 А Наполеон даже не задействовал отборную часть своего воска — Императорскую гвардию (18 862 человека! /по упомянутой сводной ведомости от 2-го сентября/). Во-первых, он справедливо полагал, что на таком удалении от тылов нельзя использовать столь важный резерв (и период зимнего похода подтвердил его правоту), во-вторых, русские армейцы и так были в полном беспорядке. Но я бы даже поставил вопрос иначе! Ведь историки говорят о том, что гвардия могла бы «довершить разгром русских», но соединяя с этим возможность заключения долгожданного мира с Александром I. А это в корне неверно: мы знаем, что Александр не сопрягал потерю армии с заключением мира. Он был в абсолютно неадекватном ментальном состоянии. И в ту эпоху «рабов и господ» самодержец мог себе позволить самодурство: и просто не заключать мир с победившей стороной, а собственный народ он не жалел. Населенье же местами бунтовало, но в силу невежества не могло оценить суть происходящего (при наличии, к примеру, интернета, при сравнении крепостного рабства и свобод наполеоновской Франции, режим царя не продержался бы и нескольких дней, да и без интернета Российская империя через некоторое время, по выражению В.В. Розанова, «слиняет в два дня. Самое большее — в три»).

И все же я повторю и уточню: после боя у Наполеона оставались нетронутыми Императорская гвардия (кроме лишь передвинутого ближе к линии огня небольшого по численности ее подразделения), Эскорт Главной квартиры — около 900 человек (без учета двух эскадронов отборных жандармов Императорской гвардии, чья численность учтена в составе Гвардейской кавалерийской дивизии). Кроме того, в любой момент могли присоединиться несколько батальонов пехоты I армейского корпуса, охранявшие корпусные парки — т. е. еще 2 784 человека. Всего — около 22,5 тыс. чел.

Эффектные слова и демагогическая спекуляция на нематериальных категориях — первое и последнее прибежище большинства отечественных авторов, пытающихся оправдать поражение армии под командованием М.И. Кутузова в Бородинском сражении. Чаще всего говорят о «героизме», о «нравственной победе» и «силе духа». Героизм, действительно, был: а что еще оставалось делать солдатам, которым командующий дал ошибочное расположение, как не умирать под шквальным огнем? Как говорится, мне жаль ту страну, которой необходимы герои. Итак, я повторяю: героическая гибель и стойкость отдельных армейцев и частей были — и тому свидетельства не только реляции-сказки, выпускаемые Кутузовым, но и некоторые мемуары противника. Однако теперь я позволю себе на несколько строчек выйти из строго академического стиля (после стольких глав перенасыщенных сухими архивными данными и цифрами — незазорно…): и, подобно «доброму самаритянину», дать совет авторам-пропагандистам. Если вы говорите о «героизме и силе духа» как о критерии победы при Бородине, то есть великая опасность того, что однажды найдется охальник со здоровым мозгом и, так сказать, схватит вас за руку. Он задаст всего один вопрос: если уставшие, измученные инфекционными болезнями, голодом и атеизмом солдаты армии Наполеона сумели захватить все укрепления защищавших свою Родину, только что участвовавших в православном молебне, сытых и превосходивших неприятеля своим числом русских — то из этого однозначно следует, что «сила духа и нравственная победа» была на стороне армии Наполеона! То есть русские не просто не прогнали «супостата», а не удержали и того, что выкопали. Но, я повторяю, это только, если найдется такой талантливый человек — возможно, что и дальше подобной вопиющей очевидности никто и не заметит…

Итак, демонстрация доминантности (о которой хорошо знают эволюционисты) и залихватское поведение отдельных офицеров армии Кутузова оказались несостоятельными перед более высоким уровнем профессионализма армии-оппонента. Не помогла и икона, которую носили перед русским строем (до этого она не помогла в Смоленске…). Были и ярко негативные примеры трусости русских армейцев.

⇐ Предыдущая 119 120 121 122 123124125 126 127 128 Следующая ⇒