Когда все слезы пролиты 8 страница

— Хороший ты зверь, настоятель, но дурак дураком. Ну скажи, что ты со мной носишься? Ведь ежу понятно, что мое дело — табак. Ты лучше о себе подумай: поешь, согрейся…

Дьюррал сел рядом с нею и, поддерживая голову Ром‑ ски одной лапой, другой стал, ложка за ложкой, кормить ее горячим супом.

— К сожалению, похлебочка вышла ненаваристой, — сказал он. — Но это все‑ таки лучше, чем ничего. Я постараюсь как могу помочь тебе, дружище. Да, ты мой друг. Ведь ты спасла мне жизнь и по‑ доброму отнеслась к Фиалке. Если бы не ты, мы оба давно были бы съедены этими кошмарными ящерицами. Ну, поешь еще немного. Ромска отвернулась и сквозь зубы произнесла:

— Воды. Дай просто холодной воды. Я умираю от жажды, а есть не могу.

Аббат заботливо поднес к ее губам кружку с водой, и Ромска мгновенно выпила все до дна. Затем она чуть улыбнулась и снова строго посмотрела на Дьюррала.

— Послушай меня внимательно, — сказала она. — Тебе ни за что на свете не удастся одному провести корабль обратно к берегам Страны Цветущих Мхов. Сделай по‑ другому: сейчас «Морской Змей» плывет на запад, и, если тебе повезет, он окажется поблизости от острова Сампетра. Там у меня много друзей. Расскажешь им, что и как со мной произошло и почему я погибла. Это твой единственный шанс. Может быть, они послушают тебя и даже согласятся помочь. Хотя… в последнее я верю с трудом.

Дьюррал ласково погладил покрытую татуировками лапу хорьчихи:

— Ну‑ ну, не надо так говорить, дитя мое. Ты еще увидишь своих друзей и сама расскажешь им все, что с тобой произошло, а выслушав тебя, они помогут нам обоим.

Глаза Ромски закрылись, и в полубреду она пробормотала:

— Дитя? Мне нравится, когда ты меня так называешь. Спасибо тебе, отец.

Ее голова бессильно упала на лапу отца‑ настоятеля аббатства Рэдволл. Дьюррал до самой темноты просидел на палубе, баюкая уже мертвую капитаншу пиратского корабля. Он не обращал внимания ни на ветер, ни на промочивший его до костей дождь, а «Морской Змей» тем временем безмолвно скользил по волнам на запад, унося на борту свой единственный груз и своего единственного пассажира — одинокую старую мышь.

Книга 3

Когда все слезы пролиты

ГЛАВА 41

Фиалку разбудили голоса Мартина и Грат. Она открыла глаза и обнаружила, что челнок уже не несется вслед за тюленями по морю, а спокойно покачивается на легкой волне. Водорослевые канаты спокойно повисли вдоль бортов долбленки, а морского народа и след простыл.

Мартин стоял на носу лодки, внимательно разглядывая возвышающуюся посреди океана огромную гору.

— Да, островок не маленький, — заметил Мартин, — но, судя по всему, нам вряд ли удастся на него высадиться. Берег слишком уж крутой. Только зачем морской народ притащил нас сюда, а сам исчез без следа? Неужели они не понимают, что это просто огромная глыба камня, торчащая из воды?

Грат была не меньше обескуражена, чем Мартин. Почесав в затылке, она предположила:

— Может быть, они считали, что мы здесь с кем‑ то встретимся? Я предлагаю воспользоваться остатками весел и обогнуть этот странный остров.

Из‑ под парусинового навеса высунулся Плогг и, зевнув, сказал:

— Ну и укачало же меня во время этой гонки! И где мы теперь?

Следом из‑ за его спины показалась голова Велко, который, улыбнувшись, ответил:

— По крайней мере, там, где мы оказались, тепло и солнечно. Единственное, что меня волнует на данный момент, — это мой пустой желудок. Где там наш кок недоделанный? Все еще дрыхнет?

Появившаяся из‑ под полога заячья лапа подкралась к уху землеройки и ощутимо дернула его.

— Не кок недоделанный, а многоуважаемый метрдотель и кулинар этого океанского лайнера. К тому же позвольте представиться: Звездохват Горнозайцевый из далекого племени горных зайцев. Между прочим, мы, благородные звери, не потерпим больше, чтобы какая‑ то мелюзга землеройная храпела в наши изящные ушки всю ночь напролет. А что касается завтрака, то готовить все равно нечего. Для особо непонятливых повторяю: еды у нас не осталось.

Фиалка вздрогнула, поняв серьезность их положения.

— Ну и дела, — вздохнула она. — Сначала айсберги, потом киты по соседству, гонки на тюленьих упряжках, и всё для чего? Чтобы оказаться возле неизвестной горы, торчащей посреди моря, без еды и без воды?

Грат поспешила пресечь вредные разговоры.

— Так, хватит болтать, — объявила она. — Все взяли по веслу или по подходящей доске и начали грести. Будем огибать остров с правой стороны.

Грести пришлось долго. Почти весь день ушел на то, чтобы обогнуть остров, но места, подходящего для высадки, обнаружить не удалось. Уставшие, измученные жарой, они сложили весла и решили передохнуть. Хват с тоской смотрел в синюю глубину моря.

— На вид просто очаровательная водичка, — сказал он. — Если в самое ближайшее время мои губы не освежит живительная влага, мне придется пить прямо из моря.

— Я бы не советовала вам этого делать, потому что морская вода может вызвать солевое отравление и к тому же несварение желудка.

От неожиданности Хват чуть не выпал за борт. Удивляться действительно было чему. Молодая изящная выдра ловко скользнула в челнок через борт и уселась на дно лодки рядом с зайцем.

— Позвольте‑ ка узнать, любезная, кто вы такая и где вас учили хорошим манерам? — Растерявшись, заяц решил сам перейти в наступление. — Хорошенькое дело — пугать почтенного, пусть даже и не убеленного сединами зайца, выныривая перед ним прямо из морской пучины.

Молодая выдра приветливо улыбнулась всем присутствующим на борту и столь же радушно подергала усиками.

— Прошу прощения, — сказала она. — Я не хотела вас напугать. А еще, если это не будет слишком нескромным с моей стороны, я хотела бы заметить, что вы ведь не выдра?

— Да уж конечно нет, — фыркнул Хват. — Разрешите представиться: я самый настоящий заяц. Честное слово. А зовут меня Хватом.

— Рада познакомиться, уважаемый Хват. Меня зовут Золотинка. Я из выдриного рода Валлиума Веслохвоста. Насколько я понимаю, «дза‑ ар» тюленей и его подданные притащили вас сюда?

— Конечно, приволокли сюда и бросили. Лучше бы этот… как его… «дза‑ ар» сказал пару слов насчет того, куда они нас тащат, вместо того чтобы завывать на все море.

— Прошу прощения, что перебиваю столь милую беседу, — сказал Мартин, — но давайте вы поговорите после того, как уважаемая гостья покажет нам дорогу туда, где обитает почтенный род Валлиума Веслохвоста.

Под руководством Золотинки челнок приблизился к отвесной скале, и только теперь его пассажиры заметили толстый канат, сплетенный из водорослей, висевший на специально вделанном в скалу крюке и, словно огромная змея, уходивший в глубину моря. Выдра сняла канат с крюка и передала его Грат, попутно объясняя его назначение:

— Приглядитесь к воде. Видите?

Грат пристально всмотрелась в прозрачную воду:

— Да! Там, оказывается, в склоне горы есть отверстие, и канат уходит туда.

Золотинка оглянулась и почти шепотом, словно выдавая большой секрет, сказала:

— Если мы дождемся отлива, вход в туннель несколько мгновений будет открыт. Отец говорит, что так происходит между каждой девятнадцатой и двадцатой волнами. Нужно только лечь на дно лодки и посильнее тянуть за канат, тогда протащим сами себя внутрь горы — туда, где во внутреннем кратере и живет род Валлиума Весло‑ хвоста.

Фиалка, недоверчиво слушавшая весь этот разговор, еще раз взглянула за борт, опустив мордочку в воду, и испуганно воскликнула:

— Но это же под водой! Мы ведь утонем! Я боюсь! Золотинка улыбнулась и попыталась успокоить робкую полевку:

— Бояться совершенно нечего, сама увидишь. Мы всегда пользуемся этим туннелем. Так, а теперь, хоть я волны и не считала, но, по‑ моему, пора ложиться на дно и готовиться хорошенько тянуть за канат.

И в самом деле, вскоре очередная волна сначала высоко подбросила лодку, а затем опустила ее настолько низко, что та действительно оказалась напротив входа в широкий туннель.

— Тащи, ребята! — скомандовала Золотинка и добавила: — Головы не поднимать!

Вместе с Грат они первыми рванули канат на себя, и челнок стремительно нырнул в туннель, словно маленькая рыбка в открытую пасть кита.

Нельзя сказать, чтобы в туннеле было очень темно. Проникавший с обеих сторон солнечный свет превращался в узком коридоре в неяркое, но вполне ощутимое зеленоватое сияние. Впрочем, разглядывать здесь было особо нечего, да и некогда. Все, кто был на борту, стали помогать выдрам тянуть канат на себя. Время от времени им на глаза попадались висевшие на стенах крабы, с не меньшим удивлением разглядывавшие невиданных пришельцев.

Неожиданно вдруг снова стало светло. Отпустив канат, друзья встали и огляделись. Лодка остановилась на берегу довольно большого озера, неподалеку от устья впадавшей в него речушки. Конец каната был крепко привязан к стволу большого дерева, росшего у самой кромки воды. По окрестным склонам, будто по краям огромной чаши, расходились во все стороны лужайки, перемежавшиеся зарослями кустарника и небольшими рощицами.

Оглядевшись, Мартин удивленно присвистнул и сказал:

— Вот, оказывается, как выглядит кратер изнутри! Словно кто‑ то взял и вынул из горы всю сердцевину.

Тем временем Золотинка, приложив ко рту обе лапы, во весь голос закричала:

— Веслохво‑ ост!

По всему кратеру понеслось эхо.

Не прошло и нескольких секунд, как лодку со всех сторон окружили сородичи Золотинки. Выдры молча разглядывали незнакомцев. Выяснилось, что в роду Веслохвоста оружие носили при себе все, включая только‑ только подрастающих малышей: каждая пара лап держала копье, пращу или по крайней мере увесистую дубинку. Вскоре по толпе зрителей пробежал шепот, и выдры расступились, пропуская вперед своего высокого и величественного предводителя. Грат не без любопытства разглядывала его лук, практически не обращая внимания на то, что к его туго натянутой тетиве была уже прилажена стрела. В свою очередь, предводитель местных выдр тоже заметил оружие Грат и бросил на него заинтересованный взгляд. Неожиданно большая выдра сделала шаг в сторону, и из‑ за ее спины показался еще один ее соплеменник — весьма пожилой, уже седой и словно излучавший спокойствие и умиротворенность. Опиравшийся на дубовый посох старик обратился к пришельцам:

— Кто вы и зачем пришли на наш остров, в наше Выдриное Кольцо? Друзья ли вы или враги?

Мартин сообразил, кто обращается к нему, и, шагнув с борта челнока на берег, низко поклонился выдриному патриарху, а затем положил свой меч на землю перед его лапами.

— Мир тебе, Валлиум Веслохвост, — поприветствовал старика Мартин, — тебе и всему твоему роду. Меня зовут Мартин‑ воин, и родом я из аббатства Рэдволл. К выдриному острову нас привезли тюлени по приказу царя морского народа. Мы — друзья.

Седоусый патриарх улыбнулся и, поклонившись в ответ, обратился к Грат:

— А ты откуда, из какого рода?

Грат наклонила голову набок, подняла хвост и, изящно изогнув его, поднесла кончик к самому подбородку — сделала, таким образом, старомодный, но чрезвычайно вежливый реверанс.

— Меня зовут Грат Длинная Стрела, и я из рода Лутры.

Валлиуму пришлась по душе вежливость Грат.

— Хорошо ведешь себя, девочка, — похвалил он ее. — Давно я не видел таких хороших манер у молодых выдр. Впрочем, любой разговор гораздо лучше клеится за хорошо накрытым столом. Инбар, сынок, не поможешь ли ты Грат отнести к дому ее лук и стрелы?

Огромный темношкурый сын патриарха шагнул вперед и несколько неуклюже принял из лап Грат ее оружие. Валлиум и Мартин тем временем обменялись за его спиной понимающими улыбками. Веслохвост сам взял в лапы меч Мартина и сказал:

— Я лично занесу его в дом. Таков наш обычай. Хороший меч, такой я видел лишь однажды. Настоящее оружие истинного воина.

Сопровождаемые целой толпой выдр, друзья направились вдоль ручья вверх по берегу к дому рода Веслохвостов.

ГЛАВА 42

Род Веслохвостов обитал в просторной, удобной пешере. Неподалеку от входа бил источник, дававший начало большому ручью, стекавшему в озеро. Обстановка в пещере была достаточно скромная: толстые плетеные циновки и плоские куски камня, использовавшиеся в качестве столов. В очаге, сложенном из камней и обмазанном глиной, горел огонь.

Местные выдры оказались — что неудивительно — большими любителями супов и похлебок из водорослей, креветок и других даров моря. За едой Мартин рассказал свою историю Валлиуму и его жене — растолстевшей бабушке‑ выдре по имени Доруми. Ее постоянно окружала целая толпа внуков, карабкавшихся ей на колени и дергавших ее за передник. Валлиум вместе с остальными старейшинами рода внимательно слушал рассказ Мартина.

Хват, в свою очередь, был в центре внимания остальных выдр, в особенности молодежи. Его аппетит и невероятная способность поглощать еду в самых гигантских количествах просто поразили их. Печенные на костре мидии — вот единственное блюдо, которое было им решительно отвергнуто. Зато всему остальному заяц воздал должное.

— Терпеть не могу всю эту склизкую гадость, — заявил Хват. — Посмотришь на то, что внутри этих ракушек, и аппетит пропадает. Кстати, ребята, вот этот здоровенный желтый мячик весьма приятен на вкус.

Выдры от души рассмеялись:

— Это же дыня, а не мячик! Между прочим, семечки есть вообще‑ то не следовало бы.

Тем временем Инбар уважительно разглядывал лук и стрелы Грат.

— Хорошая вещь, — похвалил он. — Тетива отлично натянута и правильно скручена. Даже не знаю, чей лук посильнее будет. Стрелы у нас почти одинаковой длины…

Грат, прищурив один глаз, проверила на ровность стрелу из колчана Инбара:

— Хм, неплохо. Если правильно прицелиться, то такой стрелой можно стрелять очень метко.

Инбар, смущенно ковыряя наконечником стрелы в земле, сказал:

— Вообще‑ то мое полное имя Инбар Меткий Стрелок. Если хочешь, можем пойти туда, где я обычно тренируюсь, и постреляем вместе.

Глаза Грат загорелись. Она почувствовала в приглашении скрытый вызов.

— С удовольствием, — сказала она. — Посмотрим, чьи стрелы окажутся точнее. Но с одним условием — только после обеда.

Старый Веслохвост повел маленьких выдрят посмотреть на диковинного зверя — зайца. Тем временем его жена Доруми продолжала говорить с Мартином:

— Наш род живет на этом острове с незапамятных времен. Говорят, что четыре выдриные семьи, спасаясь от набега пиратов, нашли это место совершенно случайно. Здесь им пришлось вступить в бой с обитавшими на острове раньше огромными ящерицами. Ящерицы проиграли эту войну, и уцелевшие сбежали на какой‑ то другой остров, на запад. Может быть, это и есть тот самый Сампетра. Сколько сезонов назад это произошло, никто уже и не вспомнит. Теперь этот остров, который мы называем Выдриным Кольцом, стал нашим родовым домом. Никто не знает, что мы здесь живем, никто, если не считать тюленей, а теперь и тебя с твоими друзьями. Мартин, пообещай: когда уедешь отсюда, не расскажешь никому о нашем острове.

Воин положил свою лапу на лапу Доруми и сказал:

— Я клянусь никому не рассказывать о том, что видел здесь. Больше всего на свете мне бы не хотелось, чтобы из‑ за меня на острове появились незваные гости.

Выдры рода Веслохвостов оказались очень гостеприимными хозяевами. Они пели, плясали, ели и веселились вместе со своими первыми за всю историю острова гостями до самой ночи. Устав, и гости, и хозяева улеглись спать где придется, по всей пещере.

Наступила ночь. Лишь двое из всей большой компании не стали ложиться спать. Мартин и Валлиум сидели у костра и глядели в огонь. Старый патриарх выдр время от времени искоса поглядывал на Мартина, и тот вдруг понял, что настала пора поговорить:

— Валлиум, скажи мне, как твой род познакомился с морским народом?

Веслохвост оторвал взгляд от огня и пожал плечами:

— Мы их знали давно, очень давно, почти всегда. Мой отец, его отец, его отец и все наши предки лечили тюленей от ран и болезней. Теперь этим занимаюсь я. Они называют меня «лекарь морского народа». Все тюлени, включая «дза‑ ара», очень любят и уважают нас. Ради рода Веслохвостов они готовы на любые жертвы. С вами была выдра, только поэтому они показали этот остров.

Судя по всему, Валлиуму больше нечего было сказать гостю. В пещере снова воцарилась тишина тропической ночи, нарушаемая лишь шелестом теплого ветра да потрескиванием дров в костре.

Мартин почувствовал какое‑ то смутное беспокойство. Краем глаза он заметил, что Веслохвост украдкой теребит усы, явно не решаясь что‑ то сказать. Отбросив нерешительность, Мартин быстро повернулся к выдре и спросил:

— Скажи, друг, ты что‑ то скрываешь от меня? Хочешь сказать, но колеблешься?

На ночном небе светила полная и яркая, как начищенная монета, луна. В ее свете были ясно видны два силуэта, неспешно удалявшиеся от пещеры к берегу ручья. Когда они отошли на достаточное расстояние от входа в выдриный дом, Валлиум Веслохвост заговорил:

— Послушай меня, Мартин из Рэдволла. Я должен тебе кое‑ что сказать. Никому, кроме тебя, я не могу это доверить. Даже мои сородичи решат, что я просто ослабел на голову. Тебя, наверное, это удивит, но мне знакомо твое лицо, будто я видел тебя очень давно, задолго до того, как ты появился на нашем острове.

Мартин присел на удобную кочку на берегу ручья.

— Это действительно звучит странно и загадочно, и было бы интересно узнать, откуда у тебя это ощущение. Я внимательно тебя слушаю.

Опершись на плечо Мартина, старик Веслохвост, кряхтя, присел рядом с ним. Он помолчал, повертел в лапах какой‑ то прутик, а затем бросил его в весело журчащий поток, бежавший вниз, к озеру.

— Три дня назад мне приснился сон, — спокойно, не отрывая взгляда от ручья, сказал Валлиум. — Вот тогда‑ то я и увидел тебя. Или, может быть, не тебя, но кого‑ то, кто очень похож на тебя. Тоже мышь‑ воин. Хотя, может быть, это ты похож на него. Когда вы сегодня оказались у нас на острове, я сразу узнал тебя. Да, на тебе нет доспехов, как на том воине, которого я видел во сне, но лицо, голос… нет, я не мог ошибиться. А кроме того, я прекрасно запомнил этот меч. Да‑ да, во сне я видел этот самый прекрасный клинок, что покоится в ножнах на твоей перевязи. Потому я и вызвался сам донести его до пещеры: мне хотелось убедиться в правоте своих ощущений, и я понял, что не ошибся.

Мартин кивнул. Ему стало ясно, что во сне Валлиума посетил Мартин Воитель Первый.

— Скажи, тот воин говорил с тобой? Просил ли он что‑ нибудь передать мне или кому‑ то еще?

Валлиум Веслохвост удивился, но согласно закивал:

— Да‑ да, он говорил. Его голос был таким спокойным. Вот что он сказал мне: «Меня зовут Мартин из Рэдволла. Я обращаюсь к тебе, добрый зверь Валлиум Веслохвост. Помоги моим друзьям победить зло и вернуть счастье и радость в наше аббатство. Сделай это ради добра и ради меня, и имя выдриного рода Веслохвостов будет навеки начертано на каменных стенах Большого Зала аббатства». — Потом предводитель рода Веслохвостов взял Мартина за лапу и произнес: — Мартин из Рэдволла, что я могу для тебя сделать? Скажи, и я выполню любую твою просьбу.

ГЛАВА 43

Аума, Командор выдр и Кротоначальник сидели в Большом Зале и с улыбками на лицах наблюдали за тем, как Арвин и еще несколько малышей накрывают на стол. Сидевшая чуть поодаль сестра Цецилия бубнила себе под нос:

— Малышам, между прочим, давным‑ давно пора спать.

Посмотрев в ее сторону, Командор ткнул Ауму локтем в бок и спросил:

— Раздери мои паруса, что случилось с сестрой Цецилией? У нее такое лицо, словно она только что хлебнула своего любимого крапивного супчика.

Кивком Аума привлекла внимание Командора к Копуше и Гурбал, которые вкатили в зал большую тележку, уставленную кастрюлями, кувшинами и тарелками.

— Не обращай внимания на Цецилию, — сказала барсучиха. — У нее того и гляди хвост узлом завяжется оттого, что все ее пациенты сбежали из лазарета и некого лечить и не о ком заботиться.

В этот момент дверь распахнулась и в Большой Зал вбежали Краклин и Пижма, хором крича:

— Гобелен! Гобелен! Секрет в гобелене!

Все повскакивали со своих мест и плотным кольцом окружили белочку и ежиху. Перекрикивая общий шум, Кротоначальник задал интересовавший всех вопрос:

— Хур‑ р! Что там в вашем гобелене, какой еще секрет?

В этот момент до Большого Зала добрался и Ролло, который, переступив порог, поспешил ответить:

— Какой‑ какой секрет! Конечно, там где‑ то спрятана пятая жемчужина! По крайней мере, мы так поняли указание Фермальды.

Арвин сумел‑ таки пробиться сквозь толпу и дернул Пижму за рукав.

— Ну, где твоя жемчужина, Пижма‑ фижма? Ежиха в ответ дернула назойливого бельчонка за хвост.

— Вот когда найдем, тогда и скажем тебе.

Тут под сводами зала раздался грозный бас А умы:

— А ну‑ ка все отойдите! Освободите место для Ролло и его помощниц. Пусть они спокойно занимаются своим делом. Отойдите все, кому сказала!

Обитатели Рэдволла без особой охоты сделали пару шагов назад. Протиснувшись между ними, Аума сказала летописцу:

— Не хотела бы мешать, но, если кто‑ то из нас может чем‑ нибудь вам помочь, мы будем только рады сделать доброе дело. А кстати, как вы узнали, что жемчужина спрятана в гобелене?

Ролло развернул пергамент и в общих чертах рассказал, как им удалось расшифровать цифровой ключ к стихотворению.

— Это все, что мы сейчас знаем. Но я почти уверен в том, что пятая «Слеза Всех Океанов» спрятана где‑ то здесь.

Взоры всех присутствующих обратились к великолепному гобелену, висевшему на стене зала.

В правом верхнем углу искусно вытканной картины был изображен Мартин Воитель. Облаченный в доспехи, он стоял, опершись обеими лапами на воткнутый в землю меч. На лице воина застыла суровая, мужественная улыбка. Остальную часть картины занимали изображения пиратов и разбойников, большей частью уже сраженных героем Рэд‑ волла. Лишь немногим из злодеев удалось избежать этой участи, и их разбегающиеся силуэты были запечатлены по периметру картины.

Аума громко, так, чтобы слышали все, перечитала послание Фермальды:

С пятой слезой ‑

Доблестный воин,

Что великой славы достоин.

Мозгами раскинь

И ушами своими:

Искомое спрятано вымя.

Кротоначальник задумчиво почесал голову когтистой лапой:

— Хур‑ р! Ну и загадочка! Пусть даже вы почему‑ то р‑ решили, что жемчужина спр‑ рятана в гобелене, но я ума не пр‑ риложу, как вы собир‑ раетесь дальше ее искать.

Краклин отобрала у Аумы пергамент и стала ходить взад‑ вперед перед гобеленом.

— Ничего, найдем, — успокоила присутствующих, да и саму себя, белочка. — Разложим стихотворение по кусочкам, как мы всегда делаем, выберем самое важное. Так, посмотрим… Все дело портит это непонятное «вымя»! И как это — «раскинуть ушами своими»? Кто умеет раскидывать ушами? Разве что зайцы…

Аума еще раз прочитала последнюю строчку:

— …Искомое спрятано вымя.

— Ой! — вскрикнула Краклин. — В имя! Искомое спрятано в имя!

Арвин первым подбежал к гобелену, провел лапой по вытканному на нижней кайме имени «Мартин» и, нащупав что‑ то, засунул вторую лапу под гобелен.

— Это жемчужина! — завопил бельчонок.

И действительно, выскочив из ладошки Арвина, на пол упала и звонко подпрыгнула большая розовая жемчужина. Когда красивый шарик подкатился к Ауме, барсучиха подняла его и протянула Пижме, не забыв заметить:

— Я полагаю, что Сноп заслуживает пары слов благодарности за его помощь.

Пижма смущенно пожала когтистую лапу совы.

— Извини, дружище, — сказала она. — Я была не права, когда посмеялась над тобой.

Снова поморгав глазами, Сноп сказал:

— Ну ладно. Отрежь мне кусочек вот того фруктового пирога и считай, что прощение получено.

Краклин схватила со стола половину остававшегося на тарелке пирога и немедленно передала его Снопу.

— Ты такой молодец, — сказала она. — Ты не только этот пирог заслужил, но еще с десяток других. И столько же я с удовольствием испекла бы для твоей мудрой старой матушки.

Пока шел этот разговор, Арвин шаг за шагом выскользнул из толпы наблюдавших и направился к лестнице. Тут Пижма заметила его и взволнованно закричала:

— Последнее послание Фермальды! Арвин, немедленно верни то, что ты взял из‑ за гобелена!

Бельчонок в ответ рассмеялся и передразнил походку ежихи.

— Пижма‑ фижма, хи‑ хи‑ хи! — верещал он. — Я нашел, а значит, бумажка моя! — С этими словами он взлетел по лестнице, сжимая в лапе вытащенный из‑ за гобелена кусочек пергамента.

Ролло всплеснул лапами:

— Да поймайте же его, пока он не попортил послание! Давайте скорее, как там у вас принято: кто последним поймает Арвина, тот… ну, как бы его назвать… тот криволапый толстопузый жук!

Впрочем, и Пижма, и Краклин, не дослушав правила игры, со всех лап бросились в погоню за бельчонком.

Арвин спрятался в спальне на подоконнике, встав за занавеской. Он услышал, как, скрипнув, открылась дверь и в спальню вошла Пижма, чей на редкость сладенький голосок пропел:

— Арви‑ ин! Ты здесь?

Шевельнувшаяся занавеска и хихиканье выдали Арвина прежде, чем тот произнес:

— Ха‑ ха‑ ха! Никакого Арвина здесь не‑ ет!

Пижма отдернула занавеску и с самым суровым выражением лица потребовала:

— Верни мне пергамент немедленно!

— Ни за что! — отчеканил Арвин. — Он мой. Я нашел. Краклин бросилась на него, но Арвин со свойственной ему ловкостью чуть было не вырвался на свободу. Однако совместными усилиями ежиха и белочка сумели наконец загнать его в угол. Понимая, что поражение неизбежно, Арвин вдруг смял пергамент и запихнул его себе в рот. Пижма, не на шутку рассердившись, схватила расшалившегося малыша обеими лапами и потрясла его:

— Открой рот сейчас же! Нам очень нужен этот пергамент. Отдай его нам!

Арвин мрачно и сурово покачал головой. На помощь Пижме пришла Краклин.

— Ну все, — строго сказала она. — Ты сам напросился. Теперь берегись.

Поймав болтавшиеся в воздухе лапы Арвина, белочка стала безжалостно щекотать его пятки.

— Ай‑ яй‑ яй‑ яй‑ яй‑ яй‑ яй! Переста‑ ань! — Арвин терпеть не мог щекотки и орал изо всех сил.

Наконец обслюнявленный комок пергамента оказался в лапах Пижмы.

— Есть! — довольно воскликнула она.

Тем же вечером трое искателей жемчужин сидели в Большом Зале, где для них был накрыт отдельный поздний ужин. Перед ними на столе стояла шкатулка, сделанная из морской раковины, в пяти из шести углублений которой уже лежали на своих местах розовые жемчужины. Незанятой оставалась лишь одна, последняя лунка. Ролло дожевал кусок запеканки, вытер усы салфеткой и лишь затем стал разворачивать помятый пергамент.

— Ну что ж, посмотрим‑ посмотрим, — бормотал летописец. — Надеюсь, этот маленький негодник не слишком зажевал ценный документ.

Пижма первой склонилась над расправленным клочком пергамента.

— Нет, к счастью, сама записка не пострадала. Не зря мы подсушили ее над плитой, но в любом случае обращаться с ней теперь придется очень осторожно.

Друзья медленно, вдумчиво прочитали ключ, оставленный Фермальдой для поисков последней из шести жемчужин:

Шестую я, когда все спят,

Для вас приберегла:

Укажет в полную луну

Пурпурная стрела.

До вечной розы на восток Полдюжины хлыстов пути. На ягоду нажми, дружок, — И ты на полпути.

Ролло отодвинул от себя тарелку с остатками еды и, устало положив голову на стол, с отчаянием в голосе произнес:

— Ну вот, а мы‑ то жаловались, что предыдущие пять загадок были трудными.

У Краклин тоже был разочарованный вид.

— Да уж, — вздохнула она, — я думаю, что и Пинким едва ли выудила бы из этих строчек хоть какой‑ то смысл, а уж она в этом деле понимала гораздо больше, чем я.

Пижма зевнула, потянулась и вдруг решительно встала из‑ за стола:

— Я согласна с вами обоими, но считаю, что на сегодня хватит. Я намерена присоединиться ко всем обитателям аббатства, которые, как и сказано в стихотворении, «все спят».

Последнее, что услышала Пижма перед тем, как провалиться в глубокий сон, был голос обращавшегося к ней Мартина:

— Настоятельница найдет ее ради Пинким на том же самом месте, где была найдена пятая.

ГЛАВА 44

Ублаз стоял на огромной груде строевого леса, сваленного у дальней стены его дворца, и обдумывал свой план встречи с Расконсой. Никаких случайностей, все должно быть просчитано до мелочей. По условному сигналу Сагитар нападет на бунтовщиков с тыла, опрокинет противника и заставит его спуститься к стенам дворца. Таким образом, пираты попадут в ловушку: они будут окружены с трех сторон, а с четвертой — поставленные на стене надзиратели, действуя длинными пиками и сбрасывая им на головы горящие доски, не позволят пиратам штурмовать дворец.

Расконса не без оснований полагал, что только полный дурак может пойти на встречу с Безумным Глазом безоружным. Хитрый лис спрятал остро отточенный кинжал под туникой. Потирая лапы и зловеще улыбаясь, он направился вниз по склону, поначалу сопровождаемый своими капитанами.

— Ребята, сегодня последний день, который император Сампетры встречает, сидя на своем троне. Надеюсь, вы не забыли, сколько он над нами издевался, как попытался утопить меня и сумел отправить на дно весь мой экипаж. Но ничего, настал и наш час, и полагаю, что весьма скоро император Ублаз сам отправится кормить рыб. А мы, ребята, еще попируем во дворце. Ну всё, приготовились! Всем быть начеку. Я пошел.

Лис решительным шагом направился к тому месту, где накануне вонзилась в землю стрела Ублаза.

Ублаз отдал последние распоряжения четырем надзирателям, стоявшим рядом с ним. В их лапах была длинная толстая веревка с большими узлами, завязанными на равном расстоянии друг от друга по всей ее длине.

— Опустите веревку вниз и оставите висеть на стене, — еще раз повторил император. — Я вернусь очень скоро, так что будьте наготове. Когда я схвачусь за веревку, тащите меня что есть силы. Все понятно?

— Так точ‑ чно, ваш‑ ше велич‑ чес‑ ство!

Через мгновение Ублаз спустился на землю с наружной стороны дворца и один, безоружный, направился к тому месту, где Расконса уже поджидал его.

Противники остановились шагах в трех друг от друга. На этот раз император не воспользовался подарком Расконсы и не стал заматывать глаза шарфом, так что лис старательно избегал встречаться с ним взглядом. Он первым нарушил молчание:

— Итак, ваше, с позволения сказать, величество, я так понимаю, что вы решились на мирные переговоры. Впрочем, полагаю, что до сего дня одерживать победы вам было несложно. Вам доставались в основном весьма неумные противники. Правда, это можно сказать и о вашем окружении…

Не в силах больше терпеть издевательский тон Расконсы, Ублаз перебил его:

— Ты, конечно, очень умный лис, но ты совершил большую ошибку в тот день, когда решил стать у меня на пути. А теперь смотри! — Император поднял лапы вверх, развел их в стороны и, набрав воздуху в легкие, закричал во весь голос: — В атаку!

Расконса спокойно сорвал с земли какой‑ то цветочек и стал нюхать его, словно тонкий ценитель ароматов.

— Побереги голос, Безумный Глаз, — не отрываясь от цветка, бросил Расконса. — Сегодня в атаку пойду только я. Погляди вокруг: что ты видишь?

Ублазу стало не по себе. Что‑ то явно шло не по плану.

От толпы мятежников вдруг отделился силуэт в черном плаще с надвинутым на глаза капюшоном. Таинственный незнакомец пошел вниз по склону. Обернувшись, Расконса крикнул в его сторону:

— Можешь снять капюшон! Покажи свое лицо великому императору!

Капюшон был сброшен, и… под ним оказалась Сагитар! Сразу же в толпе пиратов заблестели трезубцы стражников. Лапа Расконсы тихонько скользнула к разрезу на тунике, в котором прятался кинжал.

— Твои стражники перешли на нашу сторону, — усмехаясь, пояснил лис. — Теперь их командир — я. Сагитар просила передать, что ей вовсе не улыбается предоставить свою голову для украшения причала. В общем, Ублаз, тебе конец. — Выхватив кинжал, Расконса бросился на противника.

Куницы не зря считаются очень проворными животными. Ублаз отпрыгнул в сторону и одновременно ухитрился нанести врагу два удара — сначала по шее, а затем коленом по обращенной к земле морде. В завершение он дал основательный пинок под ребра упавшему лису, от которого у того перехватило дыхание.

Выиграв таким образом несколько драгоценных секунд, Ублаз бросился бежать ко дворцу со всех лап. Преодолев боль, лис вскочил на ноги и кинулся вдогонку за противником. Услышав за собой шаги Расконсы, Ублаз понял, что опасность приближается с каждой секундой. Лис бегал гораздо быстрее куницы.

Много лет изнеженной жизни во дворце ослабили Ублаза. Он мчался изо всех сил, но лис на глазах сокращал расстояние между ними. Вот уже осталось всего несколько шагов, вот Расконса уже занес кинжал для удара…

Ублаз из последних сил подбежал к стене, схватился за веревку и крикнул:

— Тащи! Живее!

Четверо надзирателей рванули веревку изо всех сил, и Ублаз взлетел на стену, словно стрела, пущенная из лука. Кинжал Расконсы свистнул в воздухе, напоследок глубоко поранив заднюю лапу Ублаза.

Приземлившись в объятия чешуйчатых лап, Ублаз скомандовал надзирателям:

— Все на стену! Защищать дворец!

Первые ряды морской братии попытались влезть на стену, но были встречены смертоносными ударами копий специально натренированных надзирателей. Сев на какое‑ то бревно, лежавшее посреди двора, Ублаз наскоро перевязал рану полосой ткани, оторванной от собственного плаща. Подозвав старшего из оставшихся в его распоряжении надзирателей, он сказал:

— Зургат, нужно держаться. Если этот сброд перелезет через стену, можешь считать себя и всех своих сородичей покойниками. А когда подойдет Ласк Фрилдор, мы сбросим этих бунтовщиков в море.

Огромная ящерица облизнула губы и кивнула:

— Так точ‑ но, ваш‑ ше всемогущ‑ щес‑ ство. Пираты не любят надз‑ зирателей и будут к нам безж‑ жалос‑ стны. Но пока мы защ‑ щищ‑ щаем с‑ стены, им с‑ сюда не по‑ пас‑ сть.

Ближе к вечеру пираты прекратили штурм и разбили лагерь неподалеку от дворца. Расконса решил организовать осаду. Общее мнение было таково: лучше уморить Ублаза и его надзирателей голодом, чем встречаться с ними в открытом бою.

Тем временем у себя в тронном зале Ублаз стоял у окна и приводил свои мысли В порядок. В конце концов, у пиратов был только один годный для плавания корабль: с остальных были сняты рули, а с двух из них к тому же еще и мачты. Таким образом, атаки с моря можно пока не ждать. Порт был пуст и на данный момент не представлял никакой опасности.

Неожиданно зоркие глаза императора заметили далеко в море какую‑ то точку. Постепенно она принимала форму корабля… «Морской Змей»! А значит, на борту Ласк Фрилдор, надзиратели, Ромска, ее экипаж, а кроме того, заложник — настоятель аббатства Рэдволл. Сам того не ожидая, Ублаз, оказывается, говорил правду, успокаивая Зургата.

Знаменитые безумные глаза императора загорелись, когда в его голове родился новый спасительный план. «Морской Змей» должен был вот‑ вот зайти в порт. Нужно было пробраться к нему и провести Ласка с его надзирателями, а также Ромску и ее матросов во дворец. С этими силами можно будет отразить любой штурм, а если хорошенько подготовиться, то и совершить успешную боевую вылазку за пределы дворца.

Поскрипывая зубами, Ублаз напряженно глядел на приближающийся корабль. Ему уже не раз приходилось вступать в игру, не имея на лапах ни единого козыря, и тем не менее победа оставалась за ним. Больше он не допустит ошибок, потому что вокруг него либо лжецы, либо глупцы. Он, правитель всех океанов и повелитель Сампетры, император Ублаз, сам восстановит свою власть! Если доверять только себе, то удача неминуемо окажется на твоей стороне.

Настоятель Дьюррал смертельно устал за время долгого путешествия по морю. Несколько дней ему пришлось потратить на то, чтобы очистить корабль от трупов пиратов и ящериц. Опуская их одного за другим за борт, он молча провожал мертвецов в последний путь. Ослабев от недостатка еды, заболев от одиночества и отчаяния, старик настоятель сидел, свернувшись калачиком, в носовой каюте. Почти в бреду, едва не потеряв сознание, он даже не заметил, как киль «Морского Змея» вонзился в прибрежный песок, когда неуправляемое судно, проскочив мимо порта, ткнулось в берег пиратского острова Сампетра.

Через потайной ход Ублаз выбрался из дворца и бесшумной тенью проскользнул мимо портовых таверн к тому месту, где на берегу виднелся корабль. Императора немало удивило то, что «Морской Змей» миновал порт и, словно раненый кит, выбросился на песчаный берег. Так и стоял он теперь, накренившись, не отдав якоря, без единого швартового каната. В другое время Ублаз рассвирепел бы, увидев такое пренебрежение нормами безопасности, но сейчас он был бы просто рад обнаружить экипаж в целости и сохранности, с вахтенными матросами, заснувшими прямо на посту.

Первое, что поразило Ублаза, когда он взобрался наконец на палубу, — тишина. Не было слышно даже храпа матросов. Ублаз начал осмотр с капитанской каюты, дверь в которую была изрублена каким‑ то оружием и сорвана с петель. В каюте было пусто, лишь у порога засохла лужа крови. Двигаясь вдоль корабля, император открывал дверь за дверью, люк за люком, все более удивляясь пустоте.

На корме он обратил внимание на жестко привязанный к борту руль. На обратном пути к носу корабля Ублаз заметил множество кровавых пятен на досках палубы. В этот момент ему стало ясно, что смерть собрала на борту «Морского Змея» большой урожай. В носовой каюте он неожиданно заметил какой‑ то огонек. Протянув вперед лапу, Ублаз почувствовал тепло. По всей видимости, кто‑ то сумел поддерживать огонь в жаровне.

Когда император осторожно просунул голову в приоткрытую дверь каюты, из дальнего угла до него донесся незнакомый голос.

— Нужно взять побольше ежевики, если мы хотим приготовить такой большой пирог, — шептал незнакомец. — Брат Хиггли, а где Тизель? Она наверняка знает, где у нас лежат заготовленные впрок ягоды…

Подойдя на цыпочках к койке, Ублаз аккуратно приподнял старое одеяло. Перед ним, дрожа в лихорадке и бессвязно бормоча в бреду какие‑ то фразы, лежал настоятель аббатства Рэдволл.

ГЛАВА 45

Умелые лапы выдр из рода Веслохвостов не только привели в порядок челнок, но и наполнили все свободное место в лодке мешками с едой и флягами с пресной водой. Мартин и его экипаж через грот‑ туннель в мгновение ока выскочили в открытое море. Валлиум Веслохвост, его сын Инбар вместе с несколькими выдрами тоже выплыли за пределы родного озера в кратере. На шее предводителя выдр висел деревянный свисток. Вытряхнув из него воду, Веслохвост несколько раз дунул в него.

— Скажи, какого горностая он дудит в эту штуковину? — шепотом спросил Хват у Мартина. — Этот, с позволения сказать, свисток не издает ни звука. Может, он сломался, а старик оглох и не чувствует разницы?

— Ты, может быть, и не слышишь, как звучит этот свисток, зато его прекрасно слышит морской народ, — объяснил Мартин зайцу.

Выудив из ближайшей корзины сочный персик, Хват впился в него зубами, а затем пробурчал:

— Веселенькое путешествие у нас получилось. Как бы умом не тронуться. Туннели под водой и под горами, свистки, которые не свистят, и, если вам интересно мое мнение…

Грат резко перебила его:

— Твоего мнения никто не спрашивает, так что сиди молча и жди.

Еще один беззвучный свист — и на поверхности воды с громким всплеском появилась тюленья голова. Осмотревшись, тюлень кивнул Валлиуму и снова ушел под воду. Опять наступила тишина, лишь время от времени слышался плеск воды под ударами выдриного хвоста.

Прошел почти час. Неожиданно вода вокруг лодки забурлила, и со всех сторон стали выныривать тюлени. Вождь морского народа тотчас же подплыл к вождю выдр и поздоровался с ним:

— До‑ о‑ о‑ обр де‑ е‑ ен, Ва‑ а‑ а‑ алли‑ и‑ у‑ у‑ умм. Предводитель рода Веслохвостов сложил передние лапы на груди и уважительно ответил:

— Мммно‑ о‑ ого до‑ о‑ о‑ обр де‑ е‑ ен, Дза‑ а‑ а‑ а‑ ар.

— Отец говорит, что желает морскому царю, чтобы все дни в его жизни были добрыми, — тихонько пояснил Инбар, обращаясь к Грат.

Вождь тюленей и вождь выдр заговорили о чем‑ то на морском языке. Мартин внимательно следил за разговором, хотя практически ничего не понимал. Иногда он слышал свое имя — что‑ то вроде «Ма‑ а‑ а‑ ар‑ та‑ а‑ ан» — и другое слово, похожее на «Са‑ а‑ ампа‑ а‑ атр», что, по мнению Мартина, и было тюленьим названием острова Сампетра. Экипаж лодки терпеливо ждал, пока беседа закончится. Затем Валлиум махнул лапой сыну и сказал:

— Ну‑ ка, сынок, помоги мне забраться в лодку. Мне нужно поговорить с нашим другом Мартином.

Инбар и Грат легко подняли старую выдру на борт. Обращаясь к Мартину, Валлиум сказал:

— Дза‑ ар говорит, что он знает, где находится остров Сампетра. Это к юго‑ западу отсюда. Никто так не знает океан, все его течения и тайны, как король морского народа. Он очень быстро доставит вас туда, но пробудет там не долго. Оказавшись на острове, ты останешься там один со своим экипажем. Будь исключительно осторожен, потому что, повторяю, там очень, очень опасно. Береги себя, и пусть судьба и удача помогут тебе и пятерым твоим спутникам, доблестный Мартин из Рэдволла.

— Отец, — вступил в разговор Инбар, — с твоего разрешения я хотел бы увеличить отряд Мартина еще на одного неплохого бойца.

Валлиум от души хлопнул сына но плечу:

— Я знал, что ты так поступишь, Инбар Меткий Стрелок, с того самого момента, как эта лодка появилась у нас на острове и ты встретился взглядом с одним зверем из ее экипажа. Счастливой дороги, сынок, и пусть твои сезоны будут наполнены радостью.

По щеке Инбара скатилась непрошеная слеза. Он пожал отцу лапу и сказал:

— Благодарю тебя. Пусть роду Веслохвостов еще долго не потребуется новый предводитель. А теперь все‑ таки повремените немного, пока я сплаваю за луком и стрелами. Я оставил их у берега озера.

Прежде чем Инбар успел прыгнуть в воду, Грат отдернула кусок парусины и показала ему знакомые колчан и лук.

— Твое оружие здесь, — виновато улыбнувшись, сказала она. — Твой отец был не единственным, кто понял, что ты хочешь отправиться в путь с нами. Возвращаться назад перед дальней дорогой — недобрый знак.

Валлиум улыбнулся и ласково кивнул Грат Длинной Стреле.

— Берегите друг друга, — сказал он.

Затем предводитель рода Веслохвостов нырнул в воду и вместе с другими провожавшими выдрами скрылся в тайном туннеле, ведущем в их мир. Перед тем как нырнуть, он обернулся и обратился к царю морского народа:

— Ре‑ е‑ е‑ еж влна‑ а‑ а‑ а, дза‑ а‑ а‑ а‑ ар.

— Что он сказал? — спросила Фиалка, тронув за лапу Инбара.

Тот улыбнулся и объяснил:

— Отец попросил морского «дза‑ а‑ ара», как ты поняла, доставить нас как можно быстрее. «Реж влна» — это значит «плыви, вспарывая волны».

Хват, к тому времени уже занявшийся разбором съестных припасов, фыркнул себе в усы:

— Тоже мне секрет. По‑ моему, я уже вполне сносно понимаю морской язык. Еще бы: я ведь тоже своего рода «дза‑ а‑ ар» — дза‑ а‑ а‑ ар Хват, ясно?

Грат и Инбар перешли на корму, откуда долго смотрели на все уменьшавшийся и уходивший за горизонт остров Выдриное Кольцо.

Тюленья упряжка то выныривала на поверхность, то снова скрывалась под водой, легко неся за собой деревянный челнок, а остров Выдриное Кольцо постепенно исчезал за горизонтом.

ГЛАВА 46

Арвин таскал ореховое печенье прямо из‑ под носа у Пижмы. Та все видела, но даже не побеспокоилась о том, чтобы остановить его. Бельчонок осмелел и перетащил к себе поближе Пижмино блюдце с кремом, в которое было так удобно макать «трофейное» печенье. Доев все до крошки, он вскарабкался на стол и, скорчив физиономию, стал дразниться:

— Пижма‑ фижма! Пижма‑ фижма!

Не обращая внимания на его выходки, Пижма взяла бельчонка на передние лапы и опустила на пол.

— Слушай, ты, приставучий звереныш, — сказала она, — иди поиграй с остальными малышами. У меня голова другим занята.

Распушив хвост, Арвин с уверенностью в голосе заявил:

— Не смей так разговаривать с Арвином. Я теперь воин‑ выдра, вот. Все, Пижма, с тобой больше неинтересно. Я пойду играть.

Проводив бельчонка до порога Большого Зала, Пижма с тоской посмотрела на синее небо, на залитую солнцем лужайку, вздохнула и поплелась через двор по направлению к воротам.

Уже на подходе к башне она услышала голос Краклин, устало повторяющей, наверное, в сотый раз послание Фермальды.

Шестую я, когда все спят,

Для вас приберегла:

Укажет в полную луну

Пурпурная стрела.

До вечной розы на восток

Полдюжины хлыстов пути.

На ягоду нажми, дружок, ‑

И ты на полпути.

Вздохнув, Пижма зашла в башню, в ту комнату, где хранились летописи аббатства. Ролло сидел за столом, заваленным древними рукописями, и с тоской глядел на очередной свиток, лежавший перед ним.

Краклин устало развалилась в кресле и, когда Пижма вошла, пожаловалась ей:

— Всё без толку. Ролло просмотрел вдоль и поперек все старинные летописи — и ничего, ни единой зацепки.

Старый летописец с досадой бросил свиток на стол. В воздух поднялось облачко пыли.

— Ап‑ чхи!

— Ой, простите, — извинился Ролло. — Краклин абсолютно права. Ни одного воспоминания о пурпурных наконечниках для стрел! Должен признать, мои уважаемые коллеги, что на этот раз мы зашли в тупик: ни единой зацепочки, ни одного намека. К тому же время работает не на нас. Шесть жемчужин в обмен на наших друзей могут потребоваться в любой момент. А кроме того, помните, что мы обещали друг другу найти эти жемчужины ради памяти Пинким.

Неожиданно Пижма вспомнила свой сон:

— Вчера, когда я уснула… или нет, я, наверное, еще не спала. А впрочем, это не важно. Я снова слышала голос Мартина Воителя. Он сказал мне, что «настоятельница найдет ее ради Пинким на том же самом месте, где была найдена пятая».

Краклин отреагировала на эти слова весьма бурно.

— Ах ты, вредина! — воскликнула она и запустила в Пижму подушкой с кресла. — Значит, Мартин Воитель сказал тебе что‑ то важное еще вчера ночью, а ты только сейчас сподобилась сказать нам об этом.

Пижма перехватила подушку и запустила ею обратно в обидчицу:

— Ну и что? Я только сейчас об этом вспомнила. Ролло, скажите этой, которая с кисточками на ушах, пусть перестанет кидаться.

Старый летописец положил лапу на подушку, которою Краклин собиралась вновь бросить в Пижму. Посмотрев на обеих подруг поверх очков, он строго сказал:

— Ну вот, нам только драки не хватало. Краклин, Пижма не виновата. Сны порой прячутся в нашей памяти, и вспомнить о них помогает случайно брошенная фраза или какой‑ то предмет, неожиданно попавшийся нам на глаза. Сейчас меня волнует другое. Мартин говорил о какой‑ то настоятельнице, которой суждено найти жемчужину ради Пинким. Но у нас в Рэдволле настоятель, он же аббат, и надеюсь, что Великие Сезоны благословят его на то, чтобы быть настоятелем еще долго.

— Вы, конечно, правы, — подтвердила Пижма, — но у нас наконец появился хоть какой‑ то ключ. Как там сказано:

Аббатиса отыщет искомое Там, где пятая ваша знакомая.

Пятую жемчужину мы нашли в Большом Зале. Пойдемте туда.

В Большом Зале творилось что‑ то необыкновенное. Брат Хиггли и Аума перетаскивали столы, скамейки и табуретки к выходу, чтобы затем перенести все это к рэдволльскому пруду. Пижма поспешила рассказать барсучихе о своих догадках и о сне с Мартином Воителем. Аума кивнула, оглядела потолок, стены и пол зала и сказала:

— Твой сон наверняка полон какого‑ то тайного смысла. Но, честно говоря, я пока не понимаю, что вы собираетесь искать здесь, в Большом Зале.

Ролло протянул ей обрывок пергамента и ткнул пальцем в нужную строчку:

— «Пурпурная стрела» — все, как здесь сказано. Брат Хиггли, в свою очередь, взял пергамент и сказал:

— Ну‑ ка дайте я посмотрю… Так‑ так… Все правильно. Пурпурная стрела, но… тут сказано, что искать ее следует, когда обитатели аббатства спят, — при полной луне. Вам, кстати, повезло: сегодня действительно полнолуние. Я давно планировал устроить такой вечерний пикник именно в лунную безоблачную ночь.

Гурбал, Копуша и Арвин назначили себя главными распорядителями в подготовке пикника. Копуша следила за тем, чтобы Пижма не ходила к пруду без должной загрузки.

— Давай‑ давай, берри еще, — подбадривала она ежиху. — Ты зверрь сильный, я думаю, еще головка сырра и парра булочек вполне поместятся у тебя в лапах.

— Да сколько ж можно? — запротестовала Пижма. — Я уже и так несу пудинг с кремом, грушевый флан и целую кучу мятных вафель. Если на меня нагрузить еще что‑ нибудь, я могу уронить все.

Кротишка прицелилась и ловко водрузила буханку хлеба на колючую голову Пижмы.

— Вот так, — довольно сказала она, — а теперь иди спокойно и не беги, а то, глядишь, и в самом деле что‑ нибудь уронишь.

С трудом скрывая улыбку, ежиха скорчила жалобную гримасу и взмолилась:

— Что ж ты делаешь‑ то? Это уже издевательство! Ты просто жестокий рабовладелец.

Тут кто‑ то достаточно бесцеремонно хлестнул ее по спине. Пижма обернулась, стараясь двигаться так, чтобы буханка не слетела у нее с головы, и увидела Арвина, стоявшего позади с длинной гибкой палкой в лапах.

— Эт‑ то еще что? — возмущенно спросила ежиха. — Откуда ты взял эту штуковину?

Арвин грозно потряс у нее перед носом своим «орудием пыток».

— Это розга! — с достоинством объявил бельчонок. — А еще специальная удочка, чтобы выуживать непослушных, а потом наказывать их.

Пижма быстро сложила на стол всю свою ношу, а потом быстро выхватила из лап Арвина его прут.

— Да это же удочка старой Фермальды! — воскликнула она. — Хлыст!

Ролло отложил большую головку сыра, которую катил к выходу, и переспросил:

— Какая еще удочка?

Пижма гордо предъявила ему отнятое у Арвина «орудие наказания».

— Это та самая любимая удочка старой Фермальды. Вспомните загадку: когда придется «на восток идти», я уверена, что «полдюжины хлыстов» нужно будет отмерять именно этой удочкой.

Летописец живо вернулся к сыру и, покатив его дальше к выходу из зала, довольно сказал:

— Неплохо! Ловко подмечено, должен признать. И вообще, похоже, кое‑ что начинает проясняться.

Полная луна и отблески костра отражались в пруду аббатства Рэдволл. Все обитатели аббатства сидели на песчаном берегу и, не притрагиваясь к еде, слушали речь Аумы:

— Друзья! Обитатели Рэдволла и гости аббатства! В эту прекрасную лунную ночь за праздничным столом я обращаюсь к вам и прошу не забывать наших близких, оказавшихся в беде. Пусть Великие Сезоны защитят настоятеля Дьюррала и полевку Фиалку. Пожелаем им избавления из ужасного плена и не забудем также Мартина — верного воина нашего аббатства, отправившегося им на помощь. Он, храбрый заяц Хват, мужественные сыновья Лог‑ а‑ Лога и героическая выдра Грат, может быть, уже находятся в пути за тридевять земель и за три моря, чтобы спасти аббата Дьюррала. Пусть удача сопутствует и Длинной Лапе, и ее храброму выдриному отряду, который до сих пор ведет поиски бедной Фиалки. Удачи им всем в их благородом деле. — Сделав паузу, барсучиха набрала в грудь воздуха и еще громче произнесла: — Храбрые сердца и верные друзья!

Хор голосов эхом откликнулся на ее слова:

— Храбрые сердца и верные друзья!

Арвин отломил кусок фруктового пирога и бросил его в пруд.

— А это маленький ужин для той большой рыбы, что живет там, на дне.

Серебристая вспышка и слабый всплеск стали свидетельством того, что большая рыба приняла подношение маленького бельчонка. Рэдволльцы восприняли это как доброе предзнаменование.

Сноп сел за стол рядом с Командором, Кротоначальником и братом Хиггли. Предварительно он передвинул поближе к себе испорченный Арвином фруктовый пирог. Бельчонку он пояснил:

— Хватит кидаться пирогами. Не вздумай больше кормить рыбу, мучное ей вредно, а то растолстеет и не сможет плавать.

А сам он тут же запустил когти в ближайшее оказавшееся перед ним блюдо — орехово‑ грибной флан. Брат Хиггли невольно рассмеялся, а Сноп возмущенно заморгал, глядя на брата Хиггли в упор.

Словом, веселая вечеринка шла своим чередом. Когда пришла пора танцевать, Пижма и Краклин заметили, что Ролло задремал. Они растолкали его и сказали:

— Пойдемте! Сейчас не время спать, у нас есть важное дело в Большом Зале. Постараемся выбраться незаметно.

Трое друзей бесшумно вошли в главное помещение аббатства. В пустом зале было так тихо, что им волей‑ неволей захотелось говорить шепотом. Ролло зажег принесенную с собой лампу, но и без того лунный свет достаточно свободно проникал в зал через высокие стрельчатые окна с разноцветными стеклами витражей.

Разложив на столе рядом с лампой пергамент с загадкой, Ролло спросил:

— Ну что, готовы? Кстати, Пижма, а где удочка Фермальды?

Ежиха подбежала к гобелену и вытащила удочку из‑ за нижней планки рамы.

— Я ее здесь припрятала, — объяснила она, — будто сам Мартин бережет ее для меня.

Водрузив на нос очки, Ролло склонился было над обрывком пергамента, но Краклин без запинки стала читать стихи наизусть:

— Шестую я, когда все спят, Для вас приберегла…

…Я полагаю, что это относится к нам — тем, кто ищет эти жемчужины. Пожалуй, в любой другой день все обитатели аббатства уже давно спали бы в это время. Иное дело — пир в летнее полнолуние. Смотрим дальше. Со следующих двух строчек и начинается самое непонятное:

Укажет в полную лупу Пурпурная стрела.

Ролло потряс головой:

— Ну‑ ка прочти еще раз. Что за пурпурная стрела? Где нам ее искать?

Пижма сделала вполне логичное предложение:

— Давайте разделимся и обыщем весь зал. Я начну от двери, Краклин, ты иди к дальней стене и двигайся мне навстречу. А вы, Ролло, можете обыскать центральную часть. Договорились?

Пижма шаг за шагом исследовала доставшуюся ей часть зала, заглядывая за все колонны, ощупывая все неровности стен, просматривая каждый подоконник. Все ее усилия были напрасны. В какой‑ то момент ей в голову пришла идея взять лампу и посмотреть в самых темных углах. Подойдя к центру зала, Пижма бросила взгляд на Ролло, который в этот момент осматривал дверь, ведущую в коридор, к винному погребу. Летописец стоял к Пижме спиной и вздрогнул, когда по залу разнесся ее пронзительный возглас:

— Ролло, стойте там, где стоите, и не двигайтесь! Летописец замер, полагая, что ежиха таким образом предупредила его о какой‑ то опасности. Между тем Пижма тотчас же позвала свою подругу:

— Краклин, иди, иди сюда скорее! Смотри!

Белочка в два прыжка оказалась рядом и вопросительно посмотрела на Пижму, не зная, чего ждать. Пижма показала пальцем в сторону спины Ролло и замирающим голосом спросила:

— Ну, что скажешь?

Краклин аж взвизгнула от удивления. В полумраке на плаще летописца прямо под капюшоном светилась пурпурным пятном стрела. Не выдержав напряжения и таинственных разговоров за своей спиной, Ролло развернулся.

— Ну и что? Чего вы так разволновались? — осведомился он, поглядев на замерших с изумленными лицами • Пижму и Краклин.

Ежиха вновь охнула и сказала:

— Посмотрите на вашем плаще — он теперь здесь. Ролло опустил глаза и тоже увидел пурпурную стрелу.

— Ага, понятно! Раз так, то он должен отражаться на стене даже тогда, когда я не загораживаю путь лунному свету, падающему через окно. Вот, смотрите…

Он отступил на шаг в сторону, и пурпурное пятно действительно четко легло на стену.

— Да, хитро придумано, ничего не скажешь, — с уважением в голосе сказал Ролло. — Когда солнце пробивается через этот витраж днем, то в его ярком свете этот треугольничек бледно‑ розовый. В безлунную и пасмурную ночь мы тоже едва ли увидим тут хоть что‑ то. А вот в полнолуние… Результат перед вами.

— Итак, первый шаг сделан, — заявила Пижма. Затем она взяла в лапы удочку Фермальды и сказала:

До вечной розы на восток

Полдюжины хлыстов пути.

Вот что нам предлагается. Двигаться на восток мы можем только по этому коридору.

Ролло заглянул в темный коридор и сказал:

— Вообще‑ то он ведет в погреб, но посмотрим, как далеко окажется место на расстоянии шести длин этой удочки.

Шесть удочек привели их туда, где в стену коридора была вделана большая каменная плита с вырезанным на ней рельефным украшением — изображением огромной, от самого пола до середины стены, розы.

Ощупав розу лапой, Краклин сказала:

— Ну вот, все правильно: та «вечная роза».

Краклин на память повторила две последние строчки стихотворения‑ загадки:

На ягоду нажми, дружок, ‑

И ты на полпути.

Ролло кивнул:

— Ну да, конечно, — шиповник. Ты же помнишь эти маленькие ягодки, которые остаются на диких розовых кустах после того, как цветы отцветут. Мы еще делаем из них настойки и вкусный сироп.

Краклин нащупала каменную ягоду на правой стороне стебля.

— Ну что? — задыхаясь от волнения, спросила она. — Если я нажму — что случится?

Ролло улыбнулся и предложил:

— Попробуй, а там видно будет.

Краклин нажала на каменную ягоду. Она слегка сдвинулась, но ничего не произошло.

— Ну и что теперь делать? — спросила белочка у Пижмы.

Ежиха подошла к ней и сказала:

— Нажимай как можно сильнее, а я постараюсь подтолкнуть всю эту картинку.

Так они и поступили: Пижма налегла всем телом на каменную плиту, и та вдруг подалась. Еще одно усилие — и с громким скрипом давным‑ давно не смазывавшихся петель потайная дверца распахнулась.

Прихватив лампу, трое друзей осторожно переступили порог и оказались в маленькой темной комнате. Единственной мебелью в этом помещении был легкий складной стул, сделанный из парусины и тонких деревянных планочек. На его сиденье в свете лампы оказалась видна маленькая шкатулка, сделанная из тисового дерева.

Ролло взял шкатулку в лапы и аккуратно открыл ее.

ГЛАВА 47

Влажная, безветренная ночь окутывала лодку. Предводитель тюленей снял с себя и своих товарищей упряжь и забросил веревки в челнок. На борту давно никто не спал. С тех пор как Сампетра появилась на горизонте, Мартин и все остальные члены экипажа не могли и глаз сомкнуть.

Хват перегнулся через борт и сказал:

— И глазом моргнуть не успели! Молодцы, ребята, хорошо тянули. Домчали как на крыльях.

Лапа Мартина крепко зажала рот зайцу.

— Потише, приятель, — негромко, но строго потребовал он. — Ни к чему оповещать всю округу о нашем прибытии.

Инбар Меткий Стрелок поговорил о чем‑ то с предводителем тюленей и перевел разговор Мартину:

— Дза‑ ар морского народа больше не может нам помогать. Он очень волнуется за малышей из своего рода, потому что окрестности этого острова необычайно опасны. Поэтому они уплывают.

Мартин и все члены его команды сердечно поблагодарили тюленей. Тюлени в ответ попрощались и, взмахнув напоследок ластами, скрылись в ночном море.

Забравшись на ближайший холмик, Мартин осмотрелся и отдал боевой приказ:

— До рассвета у нас еще несколько часов. Нужно будет разведать ближайшие окрестности. Встречаемся снова здесь в полдень. Мы высадились, как я полагаю, на восточной оконечности острова. Грат и Инбар, берете с собой Фиалку и идете отсюда на северо‑ запад. Посмотрим, что у нас в той стороне. Хват, Плогг и Велко пойдут со мной на юго‑ запад. Обратно оба отряда возвращаются вдоль берега. Таким образом, к полудню мы будем более или менее представлять себе большую часть этого острова. Будьте предельно осторожны. Вопросы есть?

— А как же! Ты забыл уточнить, когда у нас завтрак. Заяц был неисправим. Мартину оставалось только улыбнуться и покачать головой:

— Хват, перестань думать о том, как набить себе брюхо. Сейчас куда важнее, чтобы из тебя самого не набили чучело.

Вытянув уши по стойке «смирно» и отдав честь, заяц доложил:

— Есть забыть о набивании брюха, а сэкономленные мозги направить на то, чтобы спасти собственную шкуру.

Через минуту два маленьких отряда направились в глубь острова.

Безумный Глаз не на шутку обеспокоился. Все его надежды на то, что придет помощь с «Морского Змея», рухнули в один миг. Теперь его силы насчитывали всего три неполных взвода надзирателей. Несколько ящериц уже пали на стенах, сраженные либо во время штурма, либо пущенной издалека стрелой. Время переговоров кончилось. Началась открытая война, и ничто не предвещало ее мирного исхода. А он, Ублаз, оказался в осаде, запертый в собственном дворце.

Император подошел к углу тронного зала, где лежал прикованный к вделанному в стену кольцу настоятель Дьюррал. Он по‑ прежнему был тяжело болен и не приходил в себя, продолжая бредить в полубессознательном состоянии.

Ублаз покачал головой и отошел к окну.

— Меньше трех взводов надзирателей и старая, выжившая из ума мышь, — пробормотал он себе под нос. — Еще есть корабль, но, правда, пустой. Ну Расконса, ну хитер! Ничего‑ ничего, лис! Дай мне только потянуть время, и я что‑ нибудь придумаю. Я еще спляшу на твоей могиле — это я тебе обещаю.

Постучавшись, в тронный зал вошел исполняющий обязанности генерала надзирателей Зургат:

— Ваш‑ ше Всемогущ‑ щес‑ ство, они с‑ собираютс‑ ся опять идти на ш‑ штурм. Разреш‑ шите ис‑ спользовать горящ‑ щие ветки и щ‑ щепки для отраж‑ жения атаки.

Ублаз зашагал из угла в угол перед следящей немигающим взглядом за каждым его движением ящерицей.

— Опять штурм? Нет, подожди. Огонь пока не использовать. Закидывайте их камнями и отбивайтесь копьями.

Зургат помолчал, а затем, поколебавшись, позволил себе возразить:

— Камнями и копьями мы не с‑ смож‑ жем долго с‑ сдерживать их‑ х. Их‑ х с‑ слиш‑ шком много.

Император схватил стоявшую около настоятеля миску с водой и швырнул ее в Зургата.

— Будете отбиваться столько, сколько потребуется! — закричал он. — Да если бы не стены моего дворца, которые защищают тебя и всех ящериц, вы бы давно уже рыб кормили! Все понял? А теперь пошел вон!

Разбив лагерь у подножия холма, Расконса чувствовал себя превосходно. Навес из парусины защищал его от палящего солнца, а еды на острове всегда было предостаточно. Он сидел вместе со своими капитанами, наблюдая за очередным штурмом дворцовых стен. Гух протянул лису кубок с грогом, прихваченным из одной разграбленной портовой таверны.

— На, обмакни усы, друг, — сказал он Расконсе. — День предстоит долгий и жаркий.

Отхлебнув пиратского напитка, Расконса подмигнул товарищам:

— А что? Торопиться нам некуда, времени у нас навалом.

Пряжка, отбросив в сторону недоеденную рыбу, рассмеялся:

— Торопиться нам некуда, как особо и пойти тоже некуда, потому что там, куда мы хотели бы попасть, нас почему‑ то не очень жалуют.

Горностай Оскал ткнул ржавой саблей в сторону дворцовых стен.

— Действительно, обитатели этого скромного домика почему‑ то не отличаются гостеприимством. Может быть, стоит подождать, пока старина Безумный Глаз выйдет из ворот и пригласит нас к себе в гости? А то как‑ то невежливо получается: гость на порог, а хозяева — дверь на замок.

Командиры мятежных пиратов довольно наблюдали за тем, как их подчиненные обрушивали целый град стрел, камней и копий на обороняющихся надзирателей. Стоило ящерицам занять оборону в месте очередного штурма, как пираты отступали, перегруппировывали силы и начинали атаку с другой стороны. Защищающимся одними камнями да копьями надзирателям приходилось несладко.

Самые меткие стрелки обстреливали из луков защитников дворца. Связные Сагитар немедленно докладывали Расконсе о малейшем изменении или любом подозрительном движении за стенами, что удавалось разглядеть с вершин некоторых холмов.

Расконса оказался не только хитрым и коварным зверем, но и неплохим командиром. Его стратегия начала давать результаты. Заметив, что очередная попытка штурма начинает захлебываться, он распорядился нападающий отряд перебросить на другой участок стены.

— Можно, конечно, усилить натиск и здесь, но тогда победа достанется слишком дорогой ценой. Обороняющиеся перебьют слишком много наших товарищей. А так мы их измотаем и рано или поздно прорвемся за стены.

Сидевшие рядом с Расконсой Балтур и Ганчо стали наперебой расписывать прекрасное будущее, открывавшееся перед пиратским флотом, если они захватят склад строевого леса. Пиратам грезился не только срочный ремонт их кораблей, но и постройка новых судов.

— Ты представляешь себе, — обратился Балтур к лису, — увеличим наш флот вдвое!

— Да, — вторил ему Ганчо, — с таким количеством кораблей мы сможем полмира держать в страхе. У нас будут свой пиратский флот и свой пиратский остров.

Расконса расплылся в довольной улыбке:

— Точно, ребята. Все так и будет. Все, как я говорил… А это еще что? Кто все это устроил?

Хват притаился за пиратским командным пунктом. Лежа на самом гребне песчаной дюны, он слышал все, о чем шла речь в разговоре лиса и его капитанов. Но коварный непрочный песчаный гребень не выдержал веса зайца, и тот, не в силах остановиться, скатился по склону и плюхнулся прямо на тент, прикрывавший пиратских командиров от солнца.

Услышав крики Расконсы, Хват тотчас же решил, что выбрал не лучшее место для катания с песчаных горок.

Заяц несколькими ударами сильных задних лап свалил оставшиеся шесты, подпиравшие тент, и, описав дугу по склону, бросился бежать на запад. За его спиной раздался возглас Расконсы:

— Ребята, смотрите, какой здоровенный кролик! А ну хватай его!

Возмущенный заяц даже на миг остановился на вершине холма и крикнул в ответ:

— Большой кролик? Это кто у вас здесь большой кролик? Протри глаза! Если бы не твой лисий хвост, я бы точно решил, что ты приходишься родственником самому слепому из кротов.

Свистнув в воздухе, в песок рядом с зайцем воткнулась стрела. Хват отскочил в сторону.

Капитан Оскал и шесть его приятелей бросились догонять его, но Хвата не слишком беспокоила эта погоня. Преследователи были чересчур медлительны и неуклюжи. Весело пританцовывая, он убегал с холма на холм, понимая, что таким образом ему удается отвлечь внимание от Мартина, Плогга и Велко, направившихся в сторону порта.

Пыхтя и задыхаясь, пираты упорно гнались за наглым зверем. Горностай Оскал потер заболевший бок и сказал:

— Ну и что, ребята? Куда подевалась эта ушастая швабра?

Выскочив из‑ за ближайшего куста, Хват возмущенно заявил:

— Ты хоть думаешь, кого шваброй обзываешь? Если я — швабра, то ты просто грязь трюмная, которую только и надо вымести вот этой самой шваброй да за борт вышвырнуть. — Подумав, он добавил еще одно страшное оскорбление: — И нос у тебя как морковка!

Одна из морских крыс метнула в зайца кинжал, но клинок вонзился в землю. Зайца опять и след простыл. Впрочем, через пару мгновений он вновь объявился, уже на левом фланге у пиратов.

— Эй, толстобрюхая! Твоя мамочка очень заругалась бы, узнав, что ты на ходу теряешь свои ножички!

Тут заяц снова исчез. Вконец разозленный Оскал крикнул:

— Кровь и шкура! Куда опять провалился этот поганый кролик?

На этот раз Хват материализовался на правом фланге, осуждающе поведя ушами.

— Потише, приятель, — обратился он к горностаю. — Нельзя же так ругаться! Я тебе одно скажу: грог, отсутствие физических упражнений, праздная жизнь — вот что довело тебя до такого состояния. Вперед, ребята, за мной! Организуем оздоровительную пробежку!

Так, то исчезая, то появляясь из ниоткуда, изводя противников обидными шутками, Хват уводил погоню туда, куда ему хотелось.

ГЛАВА 48

Опаленный солнцем порт Сампетры был пуст. Лишь один корабль был пришвартован к его длинному причалу. Мартин, Плогг и Велко с оружием в руках, постоянно оглядываясь по сторонам и то и дело оборачиваясь на огромный дворец, нависавший над гаванью, прошли весь порт, выбрались на причал и быстрым шагом направились к одинокому кораблю.

— Все точно, это он, — сказал Мартин. — Я помню это название — «Морской Змей». Значит, наш настоятель либо на борту, либо где‑ нибудь здесь, в городе. А скорее всего, что вон в том дворце. Стойте здесь, а я поднимусь на палубу и осмотрю судно.

Зажав меч зубами, Мартин быстро вскарабкался на борт по швартовому канату. Тем временем Плогг и Велко, стоя на страже, внимательно прислушивались к шуму, доносившемуся со стороны дворца.

— Похоже на бой, — предположил Плогг. Велко кивнул и согласился:

— Видимо, кто‑ то пытается штурмовать дворец, но, по‑ моему, не слишком успешно.

— Эй, ребята, поднимайтесь на борт. Корабль пуст. Землеройки мгновенно забрались на корабль. Мартин же внимательно смотрел в сторону замка и вдруг, что‑ то заметив, скомандовал:

— Руби канаты, быстро! Хватай шесты! Надо срочно отогнать корабль подальше от причала.

Ублаз заметил Мартина и землероек из окна тронного зала. Некоторое время он гадал, откуда взялись эти странные звери на его острове, но вскоре не на шутку забеспокоился. Увидев, как незнакомцы поднялись на борт «Морского Змея», император немедленно вызвал четверых надзирателей. Корабль был его тайным резервом на тот случай, если ему придется срочно покидать дворец. И вот Ублаз с минуты на минуту мог потерять свой последний козырь. Вместе с четырьмя ящерицами он выскочил из потайной двери дворца, и как раз в этот момент Мартин заметил преследователей.

Управляемый немногочисленным, но умелым экипажем, большой корабль развернулся и стал носом в открытое море. Мартин встал на корме и что было сил отталкивался шестом. Плогг и Велко помогали ему с двух бортов. Когда полоса воды между берегом и «Морским Змеем» стала достаточно широкой, Мартин скомандовал:

— Отставить шесты, ребята! Ставь паруса! Похоже, ветерок попутный.

Задыхаясь от гнева, Ублаз добежал до конца пирса, откуда бессильно смотрел на уплывающий корабль. Император был взбешен собственной неосмотрительностью:

в этот момент он был готов отдать все что угодно за лук с колчаном стрел. Скрежеща зубами, он следил за тем, как ловко и сноровисто управляется с кормовым шестом мышь с мечом на перекинутой через плечо перевязи. Этот странный зверь поднял голову и без тени страха посмотрел в глаза кунице.

Чувство, до сих пор неведомое императору, нахлынуло на него. Он обнаружил, что его гипнотический взгляд не оказывает никакого воздействия на этого храбреца. Отложив шест, незнакомый воин облокотился на кормовой леер, и его холодные, напряженные, но нисколько не испуганные глаза встретились с глазами Ублаза. Эта безмолвная дуэль продолжалась несколько секунд, и император первым опустил глаза, чего с ним не было еще никогда в жизни. Мартин же все смотрел на уменьшающуюся фигуру противника, понимая, что только что встретился с тем зверем, с которым ему рано или поздно придется сойтись в смертельном поединке.

Предвечерние тени накрыли крохотную бухточку на восточном побережье Сампетры. Грат и Инбар прилегли отдохнуть на поросшем травой склоне холма, но вскоре оставленная дежурить Фиалка подбежала к ним с криками:

— Там корабль! Он идет сюда, смотрите!

Не прошло и нескольких минут, как с бушприта «Морского Змея» друзей поприветствовал Велко:

— Ну что, ребята, как вам нравится наш новый корабль? Долой шлюпки и челноки, да здравствуют большие корабли!

Грат и Инбар сноровисто помогли экипажу спустить швартовые канаты и привязать их к прибрежным камням. Едва сойдя на берег, Мартин спросил:

— Хват вернулся? Мы разошлись с ним еще на том берегу острова.

В ответ Фиалка позволила себе пошутить:

— Я думаю, о нашем зайце беспокоиться не стоит. Скорее всего он нашел где‑ нибудь еду и, прежде чем поделиться с нами, решил округлить в свою пользу нежданную добычу.

К удивлению всей компании, заяц вернулся не один. К костру он подошел, подталкивая плетущегося перед ним, связанного собственным ремнем морскую крысу‑ пирата.

— Всем привет, — поздоровался Хват. — Вкусно у вас тут пахнет. Да, кстати, позвольте представить моего нового приятеля. Лично взял его в плен. Пока что он раскрыл мне только одну военную тайну: говорит, что зовут его Гоуджа, и то это еще надо проверить.

Пират, у которого после встречи с Хватом отчего‑ то образовалась на голове здоровенная шишка, не издал ни звука и молча глядел на незнакомцев. Заяц подтолкнул его к костру и, нажав на плечо, заставил сесть.

— Наш Гоуджа — парень немногословный, — объявил Хват. — Ну брось, старина, не упрямься, скажи всем «здрасте». И не хмурься ты так, а то мои друзья подумают, что я тебя чем‑ то обидел.

Мартин протянул зайцу миску с похлебкой и сказал:

— Отвяжись от него. Давай сначала спокойно пообедаем, а потом поговорим с ним. Надеюсь, наш новый приятель Гоуджа расскажет нам все об острове и о дворце у порта.

Пират презрительно сплюнул на песок и заявил:

— Ничего я вам говорить не буду, и заставить меня у вас не получится.

Стремительным прыжком перескочив костер, Грат приземлилась прямо перед ошарашенным пиратом и, глядя ему в глаза, грозным, как раскаты далекого грома, голосом сказала:

— Смотри на меня и не вздумай даже моргнуть. Я — Грат Длинная Стрела, единственная оставшаяся в живых из всего рода Лутры. Остальных моих родственников перебили такие же мерзавцы, как ты. Так что рекомендую тебе рассказать все, о чем тебя спросят. Иначе выбор у тебя будет небогатый: или быть зажаренным на костре, или сидеть привязанным к камню у берега и ждать, пока прилив зальет твою пасть морской водой.

Пират с круглыми от ужаса глазами попытался передвинуться поближе к Мартину.

— Я все вам расскажу, я обещаю ответить на все вопросы, только, пожалуйста, уберите от меня эту выдру. Я боюсь ее. Прошу вас! Заяц ласково погладил пленного пирата по голове:

— Ну вот и договорились.

За едой Инбар рассказал Мартину о том, что он с Грат и Фиалкой выяснили за прошедший день.

— Двигаясь на северо‑ запад, мы дошли до побережья и уперлись в большую — намного больше этой — бухту. Там стоят на якорях шесть кораблей размером примерно с тот, что ты сумел захватить. И хотя охраняют их всего с полдюжины морских разбойников, можно предположить, что на острове хватает этих подонков для экипажей на эти суда.

Тут в разговор вступил Хват:

— Ага, видел я эту толпу. Они как‑ то вяло штурмуют дворец. Насколько я понял, воюют они против какого‑ то Безумного Глаза. Этот тип присвоил себе не только дворец, что составляло бы еще полбеды, но и склад строевого леса, нужного для ремонта кораблей, а этого морская братия стерпеть уже не могла. Впрочем, Безумный Глаз не слишком‑ то ждет их к себе в гости. Вот пираты и завязли около дворца — и войти не могут, и бросить жалко.

У Мартина тоже были кое‑ какие наблюдения.

— Я видел фасад этого дворца, обращенный к морю. Он выходит на порт с большим причалом. Видел я и этого Безумного Глаза. То есть мы оба друг друга видели. Теперь я знаю точно — он держит настоятеля Дьюррала где‑ то в плену, наверное в своем дворце. Ладно, пойду я потолкую с нашим пленным, а потом придумаем спасательный план.

Пока Мартин допрашивал пирата, остальные члены его отряда наслаждались короткой передышкой. Фиалка легла на спину и глядела в темнеющее на глазах тропическое небо, на котором уже стали появляться самые яркие звезды и лунный полумесяц. Инбар и Грат пошли прогуляться по берегу и заодно проверить крепления канатов «Морского Змея». Инбар мялся, не решаясь обратиться к Грат, но затем все же набрался смелости и сказал ей то, что его так поразило:

— Знаешь, я никогда не видел в чьем‑ либо взгляде столько ненависти, сколько было у тебя, когда ты налетела на этого пирата. Мне никогда не приходилось воевать или убивать. Выдриное Кольцо — это мирный, спокойный остров, на котором никогда не было войн. Ты сама видела, я неплохо стреляю, но мне еще ни разу не приходилось наводить стрелу на живую цель.

Грат провела лапой по торчавшим из колчана стрелам.

— Я была такой же, пока пираты не напали на наш дом на далеком северном побережье, — сказала она. — Я получила жестокий урок и навеки заучила: если ты протянешь разбойнику лапу мира, он не задумываясь отрубит ее тебе мечом. Придется и тебе, друг, привыкать к стрельбе не только по живой, но и смертельно опасной для тебя мишени. Надеюсь, эти уроки будут не столь тяжки и трагичны, как те, что пришлось выучить мне.

Грат направилась обратно к костру, а Инбар еще долго сидел на берегу моря, думая над словами отца, провожавшего его в путешествие в дальние страны. Инбар уже начинал сомневаться в том, что этот новый большой мир отличается от его родного острова в лучшую сторону.

Вернувшись в лагерь, Грат привычно окинула его хозяйским взглядом и вдруг подняла тревогу:

— Подъем! Пленный исчез! Сбежал, наверное! Велко поспешил успокоить ее:

— Не волнуйся. Старина Гоуджа в надежном месте. Мы с Плоггом не могли спокойно отдыхать, глядя на его кислую физиономию, и решили отвести его на борт корабля. Там, у основания главной мачты, мы нашли цепь и кольцо. Куда он денется, прикованный к мачте! Мартин улыбнулся и подмигнул землеройкам:

— Неплохо придумано. Готов побиться об заклад, что это та же самая цепь, на которой они держали настоятеля во время морского перехода.

После завтрака Мартин созвал всех на военный совет. Выбрав на песчаном берегу место поровнее, он кончиком меча стал чертить план.

— Смотрите, мы находимся здесь, а вот здесь — дворец, который штурмуют бунтующие пираты, и там же находится настоятель Дьюррал. Вот что я предлагаю: для начала нужно как‑ то отвлечь ящериц, да и всех тех, кто может оказаться внутри здания. Их там слишком много, и нам не выстоять против них в открытом бою. Теперь внимание! Каждому из вас отведена роль в моем плане, и все они главные. Если кто‑ то не чувствует в себе сил для такого опасного дела, пусть скажет сразу и останется дожидаться нас здесь. Я не буду осуждать.

Все посмотрели на самую младшую и слабенькую из всех присутствующих — полевку. Фиалка вспыхнула и гордо заявила:

— Мы прибыли сюда, чтобы освободить отца‑ настоятеля и вернуться с ним домой, в Рэдволл. Если бы врагов было еще в десять раз больше, мы бы все равно не отступили. Так что давай, Мартин, рассказывай, что ты задумал, мы с тобой.

Солнце давно взошло над бухтой, где стоял на якоре «Морской Змей», а военный совет все продолжался. Не раз и не два Мартин перечерчивал свой план на песке, внося в него предложения и поправки своих товарищей.

Наконец‑ то самый смелый и неожиданный план был принят.

ГЛАВА 49

Ролло раскрыл тисовую шкатулку и осторожно перевернул ее над сиденьем складного стула. Краклин поднесла лампу поближе. На парусиновом сиденье, легкая как пылинка, лежала высохшая мертвая пчела.

Пижма посмотрела на нее, а затем дрожащим и разочарованным голосом произнесла:

— Мертвая пчела — и всё? Внимательно осмотрев шкатулку изнутри, Ролло подтвердил худшие опасения:

— Больше ничего нет. Впрочем, если честно, чего‑ нибудь вроде этого я и ожидал. Краклин, напомни‑ ка мне, чем заканчивается стихотворение?

Белочка тотчас же, не задумываясь, оттараторила:

На ягоду нажми, дружок, ‑

И ты на полпути.

Взяв в лапы мертвую пчелу, Ролло сел на стул сам.

— На полпути, говоришь? Я так и знал. Старая Фермальда не отдала бы нам последнюю жемчужину так легко. Это несчастное мертвое создание — всего лишь половина ключа.

Пижму чуть не трясло от злости.

— Но другого здесь ничего нет: ни бумаги, ни пергамента — никакой записки. Только эта дурацкая штуковина, которая когда‑ то, неизвестно сколько сезонов назад, называлась пчелой.

Возвращаясь по коридору к Большому Залу, Краклин предположила:

— Может быть, это что‑ нибудь, что начинается с буквы «п»?

Ролло оглядел залитый лунным светом зал и демонстративно зевнул:

— Что вы скажете насчет подушки или постели? Лично я, например, не против вздремнуть.

Пижма чуть не насильно отобрала у него мертвую пчелу.

— Это просто прелестно, уважаемый летописец! «Прелестно» — тоже, кстати, на «п» начинается!

Краклин ласково погладила Пижму по лапе:

— А еще плохое воспитание и плохое настроение. Между прочим, я думаю, Ролло прав. Уже поздно, и мы очень устали. Пойдем, подруга, самое время поспать. Утро вечера мудренее. Глядишь, завтра и придумаем что‑ нибудь.

Пижма смущенно вернула пчелу Ролло:

— Я прошу прощения. Конечно, ведь не вы виноваты в том, что мы нашли всего лишь пчелу. Извините меня.

Старый летописец улыбнулся и со смехом заявил:

— Прощение заслужит лишь тот, кто дотащит меня вверх по лестнице к моей спальне. Староват я стал, чтобы самому перебирать лапами по ступенькам.

Пижма, смеясь, приняла игру:

— Да, Ролло, вы действительно слишком постарели, чтобы ходить по лестницам. Ладно, мы попросим Фарло Стампа сделать вам из старой бочки что‑ то вроде кроватки прямо здесь, внизу.

С неожиданной для его сезонов живостью Ролло подобрал полы халата и лихо взбежал вверх по лестнице.

— Что? Я слишком стар? А ну посмотрим! Кто последним добежит до своей спальни, тот — сушеная лягушка!

Наутро, через три часа после рассвета, солнце уже вовсю било в окна аббатства и золотило верхушки деревьев. Лес шелестел под порывами легкого ветра. Крепкий сон Пижмы безжалостно нарушили малыши.

— А ну вставай! Подъем! Все проспишь! — вопил Арвин, подкрепляя свои слова серией ударов подушкой.

— Хур‑ р! — донеслось откуда‑ то из‑ под пяток. — Если ты сейчас не прроснешься, останешься без завтррака, бррат Хиггли сказал, что отдаст твой завтррак пррожор‑ рливой сове. Вот так!

Это сообщение подействовало на Пижму лучше любого будильника. Она вскочила на ноги и бросилась умываться. Кротишки старательно поливали ей из кувшина, держа наготове полотенце.

— Ни за что! Мой завтрак никогда в жизни не достанется обжоре Снопу! Прочь с дороги! Я иду есть! — решительно заявила Пижма.

Весело смеясь, малыши проводили ее вниз по лестнице в зал, где сидели за столом Ролло и Краклин. Белочка любезно подвинула к столу табуретку и поставила Пижме тарелку.

— Доброе утро. Вот, пожалуйста: лепешки, черничное варенье, клубничный морс — насколько я помню, твой любимый завтрак.

Пижма села рядом с друзьями и, улыбаясь, сказала:

— Малыши предупредили меня, что брат Хиггли собирался отдать мой завтрак Снопу. Пришлось бежать скорее, пока не осталась без завтрака. Ну что, Ролло, есть новости от нашей мертвой пчелки? Надеюсь, ей не вздумалось ночью полетать?

Летописец протер очки.

— Очень смешно, просто обхохочешься. А если серьезно, то предлагаю сходить к брату Дормалу и показать ему эту пчелу. По‑ моему, в Рэдволле никто лучше него не разбирается не только в растениях, но и в насекомых.

Залпом выпив кружку морса и прихватив с собой еще одну лепешку с вареньем, Пижма выскочила из‑ за стола:

— Отлично придумано! Пойдемте, чего ждать‑ то? Брат Дормал, естественно, возился в саду. Он приводил в порядок смородиновые кусты, а Сноп, якобы помогая, в основном занимался тем, что клевал ягоды как на глазах садовника, так и за его спиной. Протянув вперед лапу с лежащей на ладони пчелой, Ролло обратился к Дормалу:

— Скажи, дружище, какие выводы ты бы мог сделать, глядя на… Ой, что это?

Шальной порыв ветра легко подхватил почти невесомое насекомое и поднял его высоко в воздух. Краклин заверещала:

— Поймайте, поймайте эту пчелу! Она не должна летать, она же мертвая!

Превратившись в маленькую точку, пчела тем временем оказалась на высоте кроны ближайшей яблони. Пижма бегала вокруг дерева, расставив лапы, готовая поймать пчелу, если та вдруг упадет на землю.

— Если мы ее потеряем, нам никогда не найти шестую жемчужину! Ну пожалуйста, кто‑ нибудь, помогите!

Не особо веря в успех, Сноп на всякий случай похлопал крыльями, подпрыгнул и вдруг поднялся в воздух. Повисев несколько секунд над самой землей, он лихо поднялся выше дерева, красиво обогнул крону и, почти не взмахнув крыльями, спикировал ко все еще державшейся в воздухе пчеле. Через мгновение он уже снова стоял на траве, и злосчастное насекомое выпало из его клюва в протянутую лапу Пижмы. Довольная улыбка расплылась по лицу ежихи.

— Ах ты, чучело в перьях! Мы ведь все думали, будто твои крылья изранены настолько сильно, что ты уже не сможешь летать.

Склевав очередную смородинку, Сноп задумчиво пожевал, проглотил ее и сказал:

— Ты права. Я и сам так думал буквально минуту назад. Но, посмотрев, как вы сокрушаетесь из‑ за этой пчелы, я, сам не понимаю как, забыл, что уже летать и не умею.

Когда пчела была спасена, брат Дормал внимательно выслушал все, что ему рассказали, затем тщательно посмотрел на засушенное насекомое и сказал:

— Ну что ж, это давно умершая пчела. Пожалуй, ничего больше я по этому поводу сказать не могу. Может быть, вы сами подскажете мне, чем я мог бы быть вам полезен?

Хитрая Краклин медовым голоском польстила Дор‑ малу:

— Понимаете, уважаемый Дормал, это я так сказала: пойдем спросим брата Дормала, который лучше всех в Рэдволле разбирается в насекомых и в растениях. Он очень хорошо образован, и он что‑ нибудь придумает и сумеет выручить нас.

Дормал довольно и слегка смущенно улыбнулся:

— Благодарю за столь приятные слова, и, пожалуй, мне стоит подумать над этой задачкой. А пока не будете ли вы столь любезны отогнать эту ненасытную сову подальше от смородиновых кустов, а то, боюсь, склевав все ягоды, он так набьет себе брюхо, что опять не сможет летать.

Сноп был безжалостно вытолкан из сада. Удаляясь, он жаловался во весь голос:

— Какие горькие, жестокие времена настали! Представьте себе: в этот трагический день несчастная пташка пытается помочь друзьям, а они пинками вознаграждают израненное создание. Остается только удалиться и направить свои стопы в кухню, чтоб пожаловаться верной подруге, сестре Тизель, которая, может быть, сжалится и выдаст мне пару сладких орешков.

Под общий смех он направился к кухне, по пути время от времени взлетая, чтобы ощутить силу излечившихся крыльев. Дормал сорвал смородиновый лист и завернул в него мертвую пчелу, чтобы ту вновь не унесло ветром. Отдав сверточек Краклин, он сказал:

— Вот что я по этому поводу думаю: всему есть свое место, и ничего из ничего не бывает. Надеюсь, понятно? А если нет, то вот вам пример: наткнись я на мертвую рыбу, я бы тотчас же подумал о речке или пруде; попадись мне на глаза разбитое яйцо, я бы вспомнил птичье гнездо; пустая скорлупа от желудя навела бы меня на мысль о дубе. Так что, если вы приносите мне мертвую пчелу, мне на ум тотчас же приходит одно слово — улей!

Ролло хлопнул себя ладонью по лбу:

— Ну конечно! Улей! Уважаемый Дормал, к вашей логике не подкопаешься. Даже не знаю, как вас благодарить.

Дормал в ответ многозначительно улыбнулся:

— Сдается мне, до благодарности дело еще не дошло. И если уж быть совсем откровенным, я вынужден признать, что Фарло Стампу удается лучше ладить с пчелиным народом. Как‑ то он умудряется с ними договориться, так что лучше обратиться к нему и спросить его мнение.

ГЛАВА 50

Фарло Стамп и Кротоначальник сидели в винном погребе на маленьких бочонках. Столом им служила большая бочка. Хранитель погреба искренне обрадовался гостям:

— Заходите, заходите! Очень рад видеть вас.

Вошедшие с удивлением воззрились на неимоверное множество кувшинов, стоявших на импровизированном столе, и не меньшее количество головок самого разного сыра.

Фарло, увидев изумление гостей, объяснил:

— Мы занялись пробой сыров в сочетании с разными напитками. Сами понимаете: наливки, морсы, сидр, разные вина, настойки — все это следует закусывать разными сырами. Видите, у нас есть сыр с миндалем, с лесными орехами, с арахисом, с разными добавками вроде овощей, перца, других специй. Вот и надо выбрать, что из них лучше подходит к разным напиткам. И нам бы очень хотелось, чтобы вы помогли в этом нелегком деле.

Вся компания с удовольствием принялась выполнять важное и вместе с тем столь приятное задание. Каждый хотел выразить свое мнение, поэтому шум стоял невероятный.

— Ну что ж, чем, в свою очередь, могу помочь вам я? — спросил Фарло, когда дегустация была закончена.

Пижма выложила перед ним завернутую в смородиновый лист пчелу. Развернув и отложив листик, Фарло Стамп внимательно посмотрел на мертвое насекомое, аккуратным прикосновением перевернул его с брюшка на спинку и обратно, а затем с уверенностью в голосе заявил:

— Это не наша пчела. У нас в аббатстве отличные медоносные пчелы, и у них не такое мохнатое брюшко, как у этой.

Брат Дормал согласно кивнул:

— Я так и подумал, Фарло. А не кажется ли тебе, что перед нами не кто иной, как краснохвостый шмель? Что скажешь?

Фарло поднес засушенное насекомое поближе к глазам и с сомнением покачал головой:

— Краснохвостый шмель, говоришь? Нет, я тебя уверяю: это вовсе не шмель, хотя и похож. Это совсем другое насекомое, очень редкое в наших местах, и лично я видел их всего несколько раз в жизни. Называется оно «каменная пчела».

Краклин, еще раз с любопытством оглядев мертвое насекомое, переспросила:

— Каменная пчела? А в каком улье живут такие пчелы? Фарло сел на своего конька:

— У каменных пчел не бывает ульев. Не живут они и целым роем, предпочитая одиночество. Жилище они строят в стенах домов, в трещинах между кирпичами или каменными блоками. Иногда они роют норки в плотном песке, например в сухом речном береге. Впрочем, больше всего им нравятся каменные стены. Они откладывают всего по одному яйцу, заливают его медом и нектаром, чтобы личинка могла вырасти, закупоривают вход в свою норку грязью и улетают, чтобы построить новое гнездо. Ролло в отчаянии схватился за голову:

— Страшно представить, что нам предстоит. Между прочим, у нас все аббатство сложено из камня, и нужная нам трещина может оказаться где угодно.

Фарло снял свой рабочий фартук и похлопал Ролло по плечу:

— Да не расстраивайся ты так. В конце концов, нас вместе уже шестеро. Мы с Кротоначальником с удовольствием поможем вам в этом важном деле.

Подбадривая друг друга, друзья гуськом потянулись по ступенькам из погреба.

Пижма остановилась на середине лужайки и обвела взглядом аббатство.

— Ну что, откуда начнем? Кто‑ нибудь может предложить что‑ то дельное? — спросила она.

У Кротоначальника тут же появилась разумная идея:

— Ты, Пижма, пойдешь со мной и с Фаррло. Мы будем искать на внешних стенах, а Крраклин вместе с Ррол‑ ло и с Доррмалом пусть ищут на стенах самого здания аббатства. Таким обрразом, в каждой группе будет по одной пape молодых и зорких глаз, хур‑ хур.

Предложение действительно оказалось дельным. Разделившись на две группы, друзья принялись осматривать выделенные им участки.

День стал клониться к вечеру, и тени становились все длиннее. Ролло сел на землю, прислонившись к восточной стене аббатства, и устало протер очки.

— У меня уже в глазах рябит, — пожаловался он. — Не думал, что отыскать гнездо каменной пчелы такое трудоемкое дело.

Пижма и ее группа осмотрели западную наружную стену аббатства, обошли ворота и, усталые и обескураженные, сели передохнуть на ступеньках. Заметив, что в их сторону направляется сестра Цецилия, ежиха вздохнула и сказала:

— Ну вот, опять она со своим ворчанием. Интересно, что на этот раз испортило ее настроение?

Сердито раздувая щеки на серьезном, как ей казалось, лице, сестра Цецилия ворчливым голосом сообщила:

— Опять эти три малыша! Они снова пропали! Сколько с ними мороки и беспокойства! Поверьте, большая часть седых волосков на моей шкурке появилась не от возраста, а от шалостей этого хулигана Арвина и двух повсюду следующих за ним подружек‑ кротишек.

Пижма изо всех сил старалась сохранять спокойствие, общаясь с рассерженной Цецилией.

— Я уверяю вас, они где‑ нибудь неподалеку, — сказала она. — Мы очень заняты, у нас важное дело, но если мы вдруг найдем этих пропавших, то обязательно скажем вам, чтобы вы не волновались.

Цецилия некоторое время молча постояла рядом, сердито поджав губы, а затем резко развернулась и пошла прочь, бормоча себе под нос:

— Ох, если они найдутся в таком виде, в каком они обычно возвращаются из своих путешествий — грязные, в разодранной одежде, в синяках и ссадинах, — то я им не завидую.

Фарло подмигнул Пижме и сказал:

— Она по‑ своему очень хорошая мышь, но с годами ее характер не становится лучше. Я действительно не позавидовал бы этим малышам, попадись они ей на глаза.

Пижма дождалась, пока сестра Цецилия войдет в здание аббатства, и сказала:

— Абсолютно с вами согласна. Иногда мне кажется, что цель ее жизни — выследить Арвина и его подружек. Вот, например, сейчас я знаю, где они прячутся, но не хочу говорить об этом сестре Цецилии, потому что стоит ей разыскать эту троицу, как она тотчас же безжалостно запрет их в лазарете и уложит спать без ужина. Про крапивную похлебку я уже и не говорю.

Кротоначальник рассмеялся и вопросительно посмотрел на Пижму:

— Ну и где же прячутся эти шалунишки, хотелось бы знать? Если, конечно, ты не считаешь, что место их укрытия нужно хранить в секрете и от меня.

Пижма кивнула в направлении восточного угла стены:

— Да вон там они, за кустами. Как забрались туда с обеда, так и не вылезают. Вон, видите, где ветки покачиваются. Может быть, прогуляемся туда, посмотрим, что они на этот раз придумали?

Арвин, Копуша и Гурбал сидели в шалаше, который они соорудили в гуще кустов. От неожиданности они даже взвизгнули, когда Фарло Стамп просунул свою колючую голову в их убежище. Широко и добродушно улыбаясь, еж спросил у малышей:

— Ну и что мы здесь делаем?

Арвин поднес палец к губам и таинственным шепотом сказал:

— Во‑ первых, мы прячемся от сестры Цецилии, а еще танцуем пчелиные танцы. Только вы не говорите ей, а не то она нам хвосты оторвет.

Следом за Стампом к малышам присоединились Пижма с Кротоначальником. В шалаше было прохладно и тихо. Малыши переглянулись и разрешили старшим посмотреть на их пчелиный танец, но с одним условием: не смеяться громко.

Бельчонок и две кротишки начали так комично отплясывать старинный детский танец аббатства, что зрители просто давились и икали, чтобы не расхохотаться во весь голос. Фарло погладил Арвина по голове и сказал:

— Отличный танец. Честно говоря, я даже на минуту подумал, что передо мной настоящие пчелы. А теперь покажите, как вы полетите домой в улей.

Арвин презрительно‑ жалостливо посмотрел на хранителя погреба:

— Какой еще улей? Мы, между прочим, не простые пчелы. Мы не в улье живем. Мы живем в дырках в стене и в норках в земле. Сами их выкапываем и строим свой дом.

Переглянувшись с друзьями, Фарло продолжал расспрашивать малышей:

— Пчелы, у которых нет улья? Да ну, что за ерунда! Какие же пчелы могут жить в стене? Им нужен домик с полочками, чтобы строить соты и делать гнезда для своих личинок.

Арвин покачал лапой перед носом Фарло:

— Ну вот, такой взрослый зверь, и ничего не знает! А вот мы знаем пчел, которые живут в стене. Правда, Копуша?

Маленькая кротишка с серьезным видом покивала головой:

— Эти пчелы — наши дррузья. Они подаррили Арр‑ вину такой подар‑ рок…

Арвин бросил в сторону подружки грозный взгляд:

— Ну, Копуша, ты как всегда! Обещала же никому не рассказывать.

Пижма наклонилась к Фарло и прошептала ему на ухо:

— Слышали? Копуша говорит, что каменные пчелы что‑ то подарили Арвину. Занятное дело. Ладно, давайте я попытаюсь выудить правду из этого сорванца.

Схватив Арвина сначала за хвост, а затем за лапу, Пижма подтащила его к себе и строго спросила:

— Не хочешь ли ты, маленький хулиган, рассказать нам, какой такой подарок ты получил от пчел?

Арвин обеими лапами зажал уши, плотно сжал губы и зажмурил глаза, всем своим видом показывая, что он не скажет ни слова ни за что. Кротоначальник подмигнул Пижме и решил применить безотказный прием.

— Эй, Гурбал, — сказал он, — я знаю, ты любишь ре‑ веневый пирог. Я прредлагаю тебе показать нам эту дырр‑ ку в стене, где живет каменная пчела, а я тебе обещаю большой‑ большой кусок р‑ ревеневого пир‑ рога. Даю слово: кусок будет больше тебя рростом!

Бросив на Арвина извиняющийся взгляд и смущенно разведя лапами, Гурбал повела взрослых к юго‑ восточному углу стены и показала на стык между большими блоками красного песчаника — совсем невысоко от земли, там, где от сырости частично выкрошился цементный раствор.

— Хур‑ р! Вот здесь живет наш пчелиный др‑ руг.

Фарло сломал тоненький прутик и осторожно поковырял им в трещине. Раздраженно жужжа, из нее в облачке пыли появилась рассерженная пчела. Еж подул на нее, и та взвилась в воздух, словно камень, выпущенный из пращи. Поковыряв в трещине еще немного, Фарло извлек оттуда пыльный, скатанный в шарик клочок пергамента. Он протянул найденный комочек Пижме.

Ежиха аккуратно развернула находку и прочитала вслух написанные на пергаменте стихи:

Наконец‑ то обнаружены

До единой, все жемчужины,

Круглых, розовых — полдюжины,

Тщательно запрятанные,

Кровью запятнанные.

Пижма удивленно посмотрела на Фарло.

— Ну и что вы по этому поводу думаете? — спросила она.

Снова потыкав в трещину прутиком, еж почесал в затылке и предположил:

— Наверное, пчела случайно наткнулась на эту трещину и решила хорошенько вычистить ее, перед тем как устраивать тут гнездо. Для этого ей пришлось вытолкнуть наружу мешавшую ей жемчужину, не представлявшую для насекомого никакой ценности. По всей видимости, малыши играли здесь, у стены, и жемчужина упала Арвину прямо в лапы. Гурбал, я правильно говорю? Кротишка утвердительно закивала:

— Все так, но это подар‑ рок — подар‑ рок от пчел Ар‑ рвину.

Тем временем Кротоначальник сходил за Ролло, Краклин и братом Дормалом и рассказал им о находке. Фарло, любимец малышей, одновременно продолжал свои попытки разговорить Арвина:

— Слушай, приятель, я бы тебе посоветовал на некоторое время опустить лапы и во все уши послушать то, что я собираюсь сказать.

Бельчонок только крепче прижал лапы к ушам, но тем не менее приоткрыл один глаз.

— Ничего не вижу, ничего не слышу, — объявил он. Хранитель погреба улыбнулся в ответ:

— Ну что ж, видимо, придется оставить тебя здесь, а мы с Копушей и Гурбал пойдем ко мне в погреб и устроим там настоящий праздник. Будем резвиться и оппиваться морсом, а может быть, малышам дадут клубничного крюшона.

Разумеется, Арвин не мог устоять. Открыв глаза и перестав разыгрывать из себя глухого, он взволнованно спросил:

— А как же я? Я тоже хочу на праздник! Ролло, невозмутимо протирая очки, возразил:

— На праздник? С какой стати? Ты заслуживаешь только одного — помещения в лазарет и крапивной похлебки на ужин.

Бельчонок молнией метнулся в кусты и через мгновение с той же скоростью выскочил обратно. Сунув в подставленную Пижмой лапу жемчужину, он запрыгал вокруг, целуя всех подряд и весело выкрикивая:

— Я больше не буду плохим малышом! Я буду хорошим! Арвин хочет пойти со всеми вместе на праздник к Фарло!

ГЛАВА 51

Грат Длинная Стрела нетерпеливо постучала хвостом по земле, внимательно оглядывая окрестности бухты. — Сезоны Великой Битвы! — воскликнула она. — Все уже давно собрались, а этого длинноухого зайца, как всегда, и след простыл. Ну куда он мог подеваться?

— Эй, ребята, свистать всех наверх! — послышался знакомый голос. — Я тут кое‑ что подыскал, чтоб принарядиться. Нельзя же выглядеть хуже, чем твой противник. Это несолидно. Фиалка просто покатилась со смеху, увидев Хвата, который гордо вышел на корму «Морского Змея». Заяц действительно обыскал весь корабль, чтобы приодеться и пополнить свой арсенал. В конце концов он вырядился в ярко‑ красные широченные шаровары и безвкусную, кричащую тунику ядовито‑ желтого цвета с синей шелковой оторочкой. Оба длинных заячьих уха сгибались под весом тяжеленных медных серег.

Из оружия Хвату приглянулись длинный абордажный крюк и копье. Кроме того, за ярко‑ зеленый пояс он засунул коротенький топорик, три кинжала с изогнутыми лезвиями и прицепил сбоку внушительного вида морской палаш.

— Прошу всех на борт моего плавучего сундучка! — завопил заяц. — Время и прилив ждать не будут. Что, не слышали такой старой морской пословицы? Мартин обратился к Грат:

— Все взяла, что нужно? Ничего не забыла?

Выдра похлопала по мешочку, висевшему у нее на поясе:

— Трут, огниво, холст, фляжка с ламповым маслом — всё на месте. А больше, кроме лука и стрел, мне ничего не нужно. Значит, как договорились — за два часа до захода солнца.

Мартин и Инбар по очереди пожали ей лапу:

— Удачи тебе и хорошей охоты.

Лапопожатие двух выдр длилось чуть дольше, чем обычно.

— Запомни, что я тебе говорила, — повторила Грат. — Ни в коем случае не сдаваться им, не убегать и ничего не рассказывать. Если они найдут остров твоего отца, они, как стая акул или стервятников, перебьют весь твой род и будут смеяться, убивая малышей. Не забывай об этом, Инбар Меткий Стрелок. — С этими словами Грат отпустила лапу друга и, развернувшись, быстрым шагом направилась на юг.

Мартин и его друзья поднялись на борт «Морского Змея» и, развернув парус, повели корабль вдоль берега на север — туда, где стоял в бухте пиратский флот.

Шестеро пиратов на берегу караулили корабли. Грога и еды у них было предостаточно, делать им было нечего, и с тоски они решили поиграть в ракушки. Смысл игры заключался в том, что горсть ракушек подбрасывалась в воздух, а играющие заранее загадывали, сколько из них упадет на землю выпуклой или вогнутой стороной вверх. Разумеется, при этом все пытались обмануть друг друга, отчего между игроками то и дело вспыхивали ссоры.

— Эй, Клешнекраб, ставлю свой кинжал, что вогнутой стороной кверху упадут шесть штук.

— Принято. Клиджа, ставлю свой браслет против твоего кинжала.

Ракушки взлетели в воздух и упали на песок. Ласка Клиджа, победно ухмыляясь, обернулась к крысе Клеш‑ некрабу:

— Все, я выиграла! У тебя только пять ракушек. Гони браслет!

— Какой браслет? Их было шесть! Так что выкладывай свой кинжал.

— А я говорю — пять. Шестую ты сам перевернул задней лапой, я видела. Ты шулер!

— Я шулер? Да это ты юлишь и извиваешься, как какой‑ нибудь угорь! Кинжала хочешь? Сейчас получишь! Воткну тебе его в твою брехливую глотку!

Пираты уже почти сцепились друг с другом, когда внезапно, совершенно неожиданно для них, из‑ за ближайшего камня показался заяц.

— Все, братцы, сдавайтесь, — потребовал Хват. — Отдаете мне корабли — и, может быть, уйдете отсюда живыми. А если нет — я вас быстро порублю в капусту этим вот жаборезом.

Обменявшись ухмылками, шестеро пиратов стали медленно подходить к одинокому зайцу с оружием наперевес.

— Раздери мое брюхо! Ребята, это еще что за попугай?

Хват сделал неожиданный выпад, его палаш просвистел в воздухе, и обозвавший его попугаем пират рухнул на землю со вспоротым животом.

— Хочешь, чтоб тебе брюхо разодрали? Вопросов нет! С удовольствием исполню любое твое пожелание. Ну что, еще просьбы будут? Кто следующий?

Оставшиеся пятеро пиратов бросились на зайца, даже не оглянувшись вокруг и потому не увидев, что за их спинами по склону к ним стремительно приближается вооруженный мечом Мартин.

На другой стороне бухты Инбар услышал крики и, схватив лук, собрался мчаться на помощь друзьям. В последний момент Плогг успел остановить его.

— Лучше оставайся здесь. Мартин и Хват скоро вернутся. Во всей Стране Цветущих Мхов нет лучшего воина, чем наш Мартин.

Инбар присел на палубу, но волнение не покидало его.

— А как же Хват? Там ведь целых шестеро часовых, я сам сосчитал.

Плогг, облокотившись на борт, спокойно возразил ему:

— Сколько, говоришь? Всего‑ то шесть? Да Хват и один с ними справится. Ты не смотри, что он вечно дурака валяет да всякую чушь несет. Мой отец всегда говорил, что зайцы — очень сильные и опасные животные, особенно если их разозлить.

Землеройка оказалась права. Очень скоро Мартин и Хват показались на берегу бухты. Заяц при этом увлеченно рассказывал:

— Понимаешь, этот пират на самом деле жульничал. Я же сам видел! Он довольно удачно, надо признать, перевернул шестую ракушку задней лапой. Это ж надо — так обманывать товарища! Не хотел бы я оказаться с ним за одним столом, потому что не успеешь отвернуться, а он уже весь твой салат съел.

Мартин вымыл меч в морской воде и аккуратно вытер клинок рукавом, прежде чем опустить его в ножны.

— Скажешь тоже! Да где это видано, чтобы ты повернулся к тарелке с салатом спиной?

Поднявшись на борт, Мартин дал указания Велко и Фиалке:

— Натаскайте парусины, всяких деревяшек, лампового масла в трюмы и в каюты каждого из кораблей. Если надо, добавляйте грог: эта жидкость не столько хороша на вкус, как замечательно горит. Огниво и трут у вас есть. Думаю, что с этим заданием вы легко справитесь. Только обязательно дождитесь сигнала. Мы вас заберем, как только сможем вырваться оттуда. Так что один из вас пусть заберется куда‑ нибудь повыше и высматривает наш корабль. Все, счастливо вам, удачи!

«Морской Змей» поплыл дальше — все так же вдоль береговой линии острова. Велко и Фиалка, забравшись на ближайший пиратский корабль, долго махали друзьям на прощание.

Грат Длинная Стрела заняла позицию на вершине холма, с которой прекрасно просматривался дворец Ублаза. Чуть поодаль лежали трупы двух крыс‑ стражников, на свою беду оказавшихся на пути выдры. Жаждущая отмщения Грат налетела на них беззвучно, как и подобает вестнице смерти. Теперь она разожгла в выкопанной яме небольшой костерок, в котором горели только сухие ветки, практически не дававшие дыма. Из колчана были вынуты четыре заранее приготовленные стрелы. Их древки около самого наконечника были обмотаны полосками промасленного холста. Мишени Грат для себя давно определила.

Император Ублаз внимательно смотрел со стены на лагерь бунтовщиков. То, что он увидел, ему совсем не понравилось.

— Зургат! — крикнул он, вызывая главного надзирателя. — Приготовь огненные бревна на вечер. Наверняка они сегодня нам понадобятся. Подчиненные Расконсы не беспокоят нас с самого утра. Наверное, они набираются сил перед решающей атакой. Зургат кивнул и сказал:

— Так точ‑ чно, Ваш‑ ше Вс‑ семогущ‑ щество. Они экономят с‑ силы и с‑ окорее вс‑ сего пойдут на ш‑ штурм уж‑ же в темноте. Огненные бревна будут нам оч‑ чень кс‑ стати.

Ублаз лично проверил готовность огненных снарядов и еще раз осмотрел вражеский лагерь. Потом император дал распоряжение надзирателю:

— Поджигать только по моей команде, не раньше. По приказу поднимете бревна на стену и сбросите их на наступающих мятежников. Трава на подступах ко дворцу давно пересохла и превратилась, считай, в сено. Искры достаточно, чтобы поджечь ее, а тут целые огненные бревна. Надеюсь, что пожар заставит понервничать Расконсу и, самое главное, покажет, где раки зимуют, его пиратскому сброду. В любом случае, Зургат, жди моих приказов.

Возвратившись на борт «Морского Змея», Мартин следил за медленным закатом солнца.

Инбар еще раз проверил тетиву своего лука и сказал:

— Грат, по‑ моему, вот‑ вот начнет.

Длинная стрела с зеленым оперением легла на тетиву лука Грат. Упругая тисовая дуга согнулась в ее сильных лапах, стягиваемая крепкой провощенной тетивой. Сунув наконечник стрелы в костер, Грат проследила, чтобы та хорошенько занялась огнем, и, резко развернувшись, отпустила тетиву, послав стрелу в цель.

Словно маленькая комета, стрела рванулась сначала вверх, затем описала дугу и, влетев во дворцовый двор, воткнулась прямо в первый зажигательный снаряд, приготовленный к подъему на стену. С гулким хлопком бревно превратилось в сплошную полосу огня.

Первая стрела была еще в воздухе, когда Грат уже наводила вторую. Следом полетели третья и четвертая. Огненные гонцы понеслись к своим целям.

Один из надзирателей, тыкая в сторону огненного бревна своим копьем, шипел:

— Лучш‑ шее с‑ средс‑ ство обороны — это…

В этот момент следующая, пятая зеленая стрела вонзилась ему в грудь.

Грат приступила к выполнению второй части плана. Теперь стрелы она отправляла в сторону дворца, целясь в надзирателей. Она добилась, чего хотела: во дворце не только запылал пожар, но и среди его защитников воцарились паника и хаос. Бегая среди перепуганных ящериц, Ублаз лупил их древком копья и кричал:

— Оттащите огненные бревна! Немедленно сбросьте их со стены! Спасайте склад леса!

Огромный штабель строевого леса, пролежавший под тропическим солнцем долгие сезоны, вспыхнул как спичка. Ящерицы постарались отбежать подальше от этого ада, разверзшегося прямо перед ними, и отступили к зданию дворца. Ублаз носился между ними как безумный, пытаясь спасти драгоценный лес от всепожирающих языков пламени.

— Сделайте что‑ нибудь! Тащите воду! Оттаскивайте бревна, которые еще не горят! Несите парусину и сбивайте пламя!

Он набросился на оторопевших надзирателей и, срывая злость и собственное бессилие, стал колотить ящериц копьем до тех пор, пока древко не сломалось об их чешуйчатые спины.

Расконса высунулся из палатки и приказал сидевшей неподалеку Пряжке:

— Пошли часть крысиной стражи на поиски этого мерзавца, который пускает в нашу сторону зеленые стрелы. И поживее, а то, того и гляди, он еще кого‑ нибудь подстрелит.

Балтур и Ганчо подбежали к палатке, низко пригнувшись и стараясь держаться между песчаными дюнами. Ганчо показал на зарево, поднявшееся над задней стеной дворца:

— Смотри, смотри! Там пожар! Все, больше у нас не будет возможности восстановить корабли!

Расконса оставался абсолютно спокойным.

— Ребята, нам нечего бояться. По крайней мере один корабль у нас на плаву и с полным снаряжением. А значит, мы всегда сможем доставить на Сампетру нужное нам дерево. Еще немного, и эта стена обрушится, не выдержав такого огня. Вот тогда‑ то мы ворвемся во дворец и Безумный Глаз от нас никуда не денется. Проследите за тем, чтобы наши морские братья были наготове.

«Морской Змей» вошел в портовую гавань, и вскоре Плогг уже спрыгнул на причал, швартуя корабль. Мартин подвел судно к пирсу таким образом, чтобы оно смотрело носом в открытое море, готовое в любой момент покинуть остров. На Сампетру опускался вечер. Темнело. Силуэт дворца четко вырисовывался на фоне зарева пожара. В порту по‑ прежнему не было ни души.

Плогг с завистью смотрел, как его друзья спускаются на причал и собираются идти ко дворцу.

— Мартин, я хочу идти с тобой. Я хороший боец и… Мартин строго посмотрел на него и показал на корабль:

— Извини, но приказ есть приказ. Возвращайся на борт и жди. Держи судно наготове так, чтобы, когда потребуется, оно словно стрела унеслось прочь из гавани.

Расстроенный Плогг отправился выполнять приказ.

Мартин, Хват и Инбар прошли до начала пирса, и вдруг из‑ за ближайшей таверны им навстречу выскочила Грат.

— Все идет по плану, ребята, — сказала она, кивнув в сторону пылающего дворца. — По‑ моему, я устроила им легкую суматоху. В общем, как раз время пробираться во дворец.

Друзья побежали к двойным деревянным дверям в дворцовой стене. Смерив преграду взглядом, Хват озадаченно заявил:

— Ну и как прикажете туда пробираться? А не кажется ли вам, что мы кое в чем просчитались?

Мартин уверенно просунул меч между створками дверей.

— Инбар, иди сюда, помоги мне. Там, с той стороны, дверь заперта на здоровенную деревянную балку‑ засов — от одного косяка до другого. По моей команде поможешь мне поднять меч, чтобы с той стороны поднялся и вышел из пазов подпирающий брус.

Высоченный и широкоплечий Инбар вежливо, но настойчиво оттеснил Мартина от меча и взялся за рукоятку обеими лапами.

— Для двоих тут маловато места, — пояснил он. — Дай я попробую один.

Упершись плечом в каменный косяк, Инбар напрягся всем телом, меч дрогнул, и за дверью раздался звук падающего на камни увесистого деревянного предмета. Инбар навалился на дверь, она скрипнула и распахнулась. Хват восхищенно присвистнул, но поспешил добавить:

— Отличная была мысль. Я как раз собирался предложить сделать именно так.

Войдя в пустынную в этот момент парадную часть дворца, Грат прошептала Хвату в обвешанное серьгами ухо:

— Не забудь: мы здесь ищем настоятеля, а не кухню, не столовую и не кладовую с продуктами.

Ублаз наконец смирился с мыслью, что лес спасти не удастся. Кроме того, ему все более очевидным становилось и то, что стена за пылающим штабелем вот‑ вот начнет разрушаться. От невыносимой жары камни начнут трескаться, а связывающий их раствор рассыплется в пыль и песок. Выбора у него не оставалось.

— Отступить во дворец! — скомандовал он надзирателям. — Как только стена рухнет, толпа бунтовщиков ринется во двор. Будем держать оборону в самом здании дворца.

ГЛАВА 52

Аббат Дьюррал все не приходил в тебя, В бреду ему казалось, что он дома, в родном аббатстве, помогает сестре Цецилии вытащить большой тяжелый стол из здания на лужайку, чтобы организовать Пир Осеннего Урожая. Во сне он даже время от времени позволял себе поворчать на неуклюжую Цецилию.

— Давай‑ давай, заноси! Поднимай выше! — распоряжался настоятель. — Так мы его никогда не вытащим. Какой тяжелый стол! И куда все подевались?

Откуда‑ то сквозь туманную пелену бреда до него донесся знакомый голос:

— Отец‑ настоятель, это я, Мартин. Я помогу вам.

Аббат с огромным усилием чуть‑ чуть приоткрыл глаза:

— А, Мартин! А какой Мартин?

Со слезами на глазах Мартин погладил настоятеля по голове:

— Ну как какой? Это я, Мартин.

Аббат чуть заметно улыбнулся и уточнил:

— Я понимаю, сынок, но мне не разобраться, какой Мартин: тот, что с гобелена, или тот, что живет вместе с нами в Рэдволле сейчас?

Только сейчас воин по‑ настоящему понял, как тяжело болен старый настоятель.

— Я Мартин‑ младший, тот, который живет вместе с вами в аббатстве. Я пришел, чтобы помочь вам.

— Вот спасибо, сынок. Очень вовремя. Тут такой тяжелый стол, а у Цецилии не хватает сил поднять его. Поможешь мне?

Из дверей зала донесся тревожный свист Грат. Затем она воскликнула:

— Мартин, тревога! Сюда кто‑ то идет!

Фиалка первой заметила взвившееся на юго‑ востоке зарево на фоне вечереющего неба.

— Велко, это сигнал! Поджигай корабли! — закричала она.

На борту «Флибустьера» давно горела надежно укрытая от ветра жаровня. Рядом лежали наготове пять факелов.

— Поднимайся на борт! — крикнул Велко полевке.

Фиалка выполнила его просьбу, взяла в лапы зажженные факелы и, удивленная тем, что Велко явно намерен покинуть «Флибустьер» вслед за нею, спросила:

— Разве ты не собираешься поджигать это судно? Что ты задумал?

Воин племени Гуосим показал ей на остальные корабли:

— Смотри: все они — старые посудины вроде нашего «Морского Змея». Все, кроме одного корабля, этого самого «Флибустьера». Ты погляди, какой здесь корпус, какие снасти, такелаж, какие замечательные паруса. Это настоящий океанский корабль. Мало найдется в мире судов, способных догнать его, если поднять на этих мачтах все паруса. Мы сожжем остальные пять, поднимемся на борт этого корабля и будем ждать. Грат в кораблях разбирается — я уверен, она бы согласилась со мной.

— Звучит убедительно, — кивнула Фиалка. — Хотя Мартин этого не приказывал, давай подожжем самое дальнее судно, а потом по очереди остальные.

Мартин бросился к дверям тронного зала, чтобы помочь Грат. По лестнице к ним навстречу поднимался Ублаз, за спиной которого маршировал взвод надзирателей. Император явно не ожидал увидеть кого‑ либо постороннего у себя во дворце. Сначала он очень удивился, увидев в дверях две незнакомые фигуры, а затем, поняв, что перед ним тот самый воин, резко развернулся, протолкался сквозь толпу ящериц и крикнул:

— Это всего лишь мышь и выдра! Разделайтесь с ними! В атаку!

Мартин знал, что для захвата дворца ему придется сперва расправиться с его владельцем. Он бы предпочел вступить в личный поединок с Ублазом, но, бросившись с боевым кличем вниз по лестнице, обнаружил, что император скрылся за спинами надзирателей, столпившихся на узкой лестничной клетке. К счастью для Мартина, теснота не позволила ящерицам быстро пустить в ход их длинные копья. Легендарный меч взвился в воздух и обрушился на ненавистного противника.

Из‑ за спины до Мартина донесся крик Грат:

— Отходи! Поднимайся наверх, тогда я смогу прикрыть тебя стрелами!

Стоя бок о бок, два храбрых и умелых воина спокойно и уверенно отходили вверх по лестнице, нанося существенный урон противнику. Сквозь шум боя Мартин услышал рассудительные слова Инбара:

— Выбирайся сюда, помоги своему настоятелю! Мы тебя прикроем!

С другого конца лестницы послышался крик Ублаза, подгонявшего ящериц.

— Вперед, вперед! — кричал он. — Убейте их, изрубите на куски! Вперед!

Ощетинившись шеренгой копий, плотная стена надзирателей стала накатываться на Мартина и Хвата. Те быстро отступили на верхнюю площадку, где противника уже поджидала Грат с натянутым луком. Подмигнув Ин‑ бару, она зловеще‑ весело сказала:

— Ну что, Меткий Стрелок? Давай потренируемся. Да ты не волнуйся — экзамен не из сложных. Видишь, как плотно они стоят? Тут как ни целься — все равно в кого‑ нибудь да попадешь.

Инбару было очень, очень страшно, но он удивился, когда понял, что его лапы сами по себе одну за другой достают стрелы из колчана, натягивают лук и посылают смерть в ряды неприятеля.

Тем временем в тронном зале Хват безуспешно пытался оторвать от стены цепь, которой был прикован отец‑ настоятель.

— Да что ж ты будешь делать! — бормотал заяц. — Ни ключа, ни инструмента какого‑ нибудь.

Мартин мгновенно принял решение.

— Подвинься, — скомандовал он, — натяни цепь. Теперь убери лапы подальше.

Меч Мартина в очередной раз просвистел в воздухе и с лязгом обрушился на натянутую цепь, разрубив ее б такой же легкостью, как какой‑ нибудь пеньковый канат. От неожиданности Хват чуть не упал на спину. Разглядывая оставшийся в его лапах обрывок цепи, он восхищенно присвистнул:

— Великие Сезоны! Голод и жажда! Лихо ты ее! Позволю себе на этот раз обойтись без лишних шуток, да и место не располагает. Просто признаюсь: такого удара я еще в жизни не видел.

Расконса собрал свою армию у подножия пологого холма. Пиратские сабли, палаши и пики колыхались вокруг него, словно диковинное, поросшее стальной травой поле на ветру.

— Приготовились, ребята! — скомандовал лис. — Безумный Глаз уже поджарился, осталось только насадить его на вертел.

В этот момент с вершины холма донесся встревоженный крик Ганчо:

— Огонь! Там, в нашей гавани, огонь! Кто‑ то поджег корабли!

Пираты одной сплошной волной взлетели на гребень холма. Отовсюду послышались испуганные возгласы:

— Ганчо прав. Там что‑ то горит!

— А чему там гореть? Только наши корабли и могут! Расконса тоже увидел пламя и все понял. Тем не менее он попытался восстановить спокойствие и подчинить пиратов своему замыслу:

— Ребята, не бойтесь! Это, наверное, трава горит. Готов поклясться, что Клешнекраб и остальные часовые прилегли вздремнуть, а в костер опрокинулась фляга с грогом — вот трава и занялась.

Выхватив кинжал, Балтур подскочил к лису и, глядя ему в глаза, прошипел:

— Да за кого ты нас держишь? Тут даже глухая и полуслепая жаба разберется, что это не травка горит, а пылают факелами наши корабли!

Не менее злобно на лиса накинулась и Пряжка:

— Надоел ты со своими войнами и планами! Без кораблей мы не моряки и не пираты. Хватит врать! Всё, мы идем спасать наш флот. Кто с нами?

Расконса попытался было что‑ то возразить, но могучий рев пиратской толпы заглушил его слова. Вслед за Балтуром, Ганчо и Пряжкой морские разбойники бросились бежать в гавань, где поднималось багровое пламя. Расконса размахивал кинжалом и бессильно кричал им вслед:

— Куда вы, вернитесь! Неужели вы не понимаете, что мы загнали Безумного Глаза в угол? А пожар в гавани — это он специально придумал, чтобы отвлечь наше внимание от дворца. Последнее усилие — и этот негодяй своей кровью рассчитается за наши корабли.

Но Расконса зря старался. Рядом с ним осталась стоять только Сагитар Пилозуб, которую горящие корабли мало волновали. По‑ своему истолковав ее спокойствие и желая хоть на ком‑ нибудь сорвать свою злобу, Расконса обрушился на командира крысиной стражи с упреками:

— Почему ты не предупредила меня об этой уловке Ублаза? Ты же командир его главной боевой силы — крысиной стражи. Он должен был сказать тебе!

От неожиданности Сагитар даже попятилась, отрицательно качая головой:

— Я ничего об этом не знаю, можешь мне поверить. Расконса продолжал наступать на нее, выхватив из‑ за пояса кинжал.

— Ты врешь! Я никогда не доверял крысам Безумного Глаза, и надо же было такому случиться, чтобы я поверил тебе. Ты — предательница и оборотень! Ты предала меня точно так же, как предала своего императора!

Понимая, что доказывать что‑ либо обезумевшему от злобы лису бесполезно, Сагитар Пилозуб перехватила трезубец поудобнее и направила его на лиса.

— Расконса, держись от меня подальше! Никто лучше меня не умеет обращаться с боевым трезубцем. Одно лишнее движение — и ты будешь трепыхаться на нем, как рыба на остроге.

Расконса замер, а затем отвернулся, словно собираясь пойти прочь. При этом он даже ухитрился изобразить на лице разочарование и отчаянную печаль из‑ за коварства этого мира. Сделав шаг в сторону, он вдруг с неожиданным проворством развернулся и отработанным движением метнул кинжал.

Сагитар ошарашенно смотрела на торчавшую у нее из живота рукоятку кинжала, словно отказываясь поверить в то, что произошло. Постояв так несколько секунд, она рухнула на колени и вот‑ вот готова была повалиться на землю.

Расконса подошел к ней, злорадно посмеиваясь:

— Может быть, ты и умеешь орудовать своей вилкой, но никто на свете не метает ножи лучше меня. Я никогда не промахиваюсь.

Губы Сагитар шевельнулись. Расконса наклонился над ней и спросил:

— Что ты сказала?

Собрав в кулак всю волю, Сагитар вложила последние силы в резкий колющий удар трезубцем. Уже задыхаясь, она повторила свои последние слова лису, рухнувшему на землю рядом с ней:

— Я сказала, что никогда не складываю оружия и буду сражаться даже с самым коварным противником до последнего вздоха.

Впрочем, этих слов командира крысиной стражи Расконса уже не услышал.

Мартин сорвал со стены бархатную драпировку и завернул аббата в мягкую ткань. Похоже, старый настоятель так и не приходил в себя с тех пор, как в его бреду появился образ Мартина‑ воина.

Несмотря на все понукания Ублаза, ящерицы в какой‑ то момент дрогнули и отступили за угол лестничной площадки — туда, куда не долетали пущенные меткими выдрами стрелы. Только сейчас, получив короткую передышку, Инбар понял, что его бьет крупная дрожь. Грат похлопала его по плечу:

— Ты отлично держался, и, по‑ моему, вдвоем мы немало потрепали их.

Инбар с изумлением смотрел на свои трясущиеся лапы:

— Надеюсь, они меньше дрожали, когда я стрелял. Видимо, не получится из меня воина. Я жутко испугался.

Грат сказала:

— Прикрой меня. — Она спустилась вниз по лестнице, чтобы подобрать часть стрел. При этом выдра успела возразить своему другу: — Испугался, говоришь? У меня самой зуб на зуб не попадал, а лапы повисли как плети. Уверяю тебя: уж что‑ что, а испугаться мы имели полное право.

К выдрам подошли Хват и Мартин. Не переставая вести наблюдение за противником, друзья провели краткий военный совет. Положение представлялось весьма сложным, и даже заяц растерял большую часть своего оптимизма.

— Что воду‑ то в ступе толочь, ребята? — вздохнул заяц. — Дело ясное: эта лестница — единственный путь к выходу из дворца, и, чтобы вытащить отсюда нашего настоятеля, нам придется с боем пробиваться вниз. Затея, по‑ моему, безнадежная…

Грат передала часть стрел Инбару и, укладывая в колчан свою долю, сказала:

— Сколько этих ящериц поджидает нас внизу, нам неизвестно. Своему императору они подчиняются беспрекословно, а он по‑ прежнему командует ими. Честно говоря, и я не верю, что мы выберемся из этого дворца живыми.

Тут Мартин бросился к стене и сорвал с нее еще одно драпировочное полотно.

— По‑ моему, есть выход. Если нам удастся добраться до Ублаза и убить его, эти ящерицы наверняка растеряются. Смотрите: этого бархата здесь полно. Вполне можно сделать длинную надежную веревку, связав эти полотнища. Я возьму с собой Хвата, и мы, спустившись по веревке из окна, зайдем противнику в тыл. Грат и Инбар останутся здесь, на лестнице. Таким образом мы возьмем противника в кольцо. Смешно звучит, учитывая, что их раз в десять больше, чем нас. Может, нам повезет и мы выберемся отсюда.

У Инбара было другое предложение:

— Мартин, а почему бы нам всем не выбраться через окно?

Воин покачал головой:

— За пределами стены идет крутой обрывистый склон. Это слишком опасно. А кроме того, куда мы денем настоятеля Дьюррала?

Посмотрев на несчастного настоятеля, закутанного в кусок ткани, Инбар сказал:

— Я из вас самый сильный, предоставьте его мне. Мартин придумал хороший план, давайте так и сделаем. Когда мы с Грат будем пробиваться вниз по лестнице, я потащу настоятеля на спине.

Хват тем временем уже взялся за очередную драпировку, готовясь вязать узлы и делать из бархатных занавесок длинную веревку.

— Всё, ребята. Всё обсудили, теперь за дело! — скомандовал заяц.

Фиалка и Велко отвели «Флибустьера» подальше от горящих кораблей и встали на якорь. Хозяйственная полевка наскоро осмотрела судно и вынырнула из трюма с довольной улыбкой на лице.

— По крайней мере, еды здесь полным‑ полно! Взмахнув лапой, Велко призвал ее к молчанию, а сам негромко произнес:

— Тихо! Прислушайся! Ну что, слышно что‑ нибудь?

Напрягать слух долго им не пришлось. Вскоре опасность стала не только слышимой, но и видимой. Перевалив через гребень холма, вниз, к бухте, стремительно накатывалась лавина морских разбойников. Отчаянно крича и извергая проклятия, пираты смотрели на пылающие корабли, не в силах что‑ либо сделать. Под легким вечерним бризом пламя мгновенно охватило суда от трюмов до мачт и парусов. К небу поднимались столбы дыма, а в воду летели снопы искр и капли кипящей смолы. Еще большей жути наводило отражение пылающих кораблей в водной глади бухты.

Ганчо выл, словно раненый:

— Корабли! Наши корабли сгорели! Что теперь делать? Подбежав к краю берега, он стал пинать и бить воду, а затем упал и покатился по песку, словно избалованный, истеричный ребенок.

Пряжка отошла чуть в сторону, чтобы огонь не бил ей в глаза, и стала всматриваться в темное пространство бухты позади стены пожара.

— Ура! — неожиданно закричала она. — Смотрите! Там «Флибустьер» — бывший корабль Барранки! В целости и сохранности посреди бухты! Только бы его не унесло дальше.

Скинув с себя одежду и снаряжение, матросы бросились в воду. Заветный «Флибустьер» — единственный остававшийся на плаву и к тому же вполне исправный корабль — покачивался на волнах совсем недалеко от берега.

Фиалка и Велко спрятались за кормовым леером и внимательно следили за происходящим. Полевка испуганно посмотрела на своего друга и спросила:

— Ну и что мы теперь будем делать?

ГЛАВА 53

Ублаз вооружился длинной кривой саблей. Стоя в парадном приемном зале дворца, он потрясал оружием, отдавая приказы примерно четырем десяткам надзирателей, оставшимся в его распоряжении. Со стороны заднего двора в зал вбежал взволнованный Зургат:

— Ваш‑ ше Вс‑ семогущ‑ щество, Рас‑ сконс‑ са и его бунтовщ‑ щики ис‑ счез‑ зли. С‑ стена рух‑ хнула, но з‑ за ней никого нет.

Вздохнув с облегчением, Ублаз стал подгонять надзирателей, не торопившихся высовываться из‑ за поворота лестницы под стрелы выдр. Император приказал Зургату возглавить атаку. Тот отсалютовал копьем и, пробившись через толпу ящериц, выскочил на лестничную площадку.

— 3‑ за мной! — прошипел он. — Мы их‑ х у… Пущенные практически одновременно, две стрелы — с красным и зеленым оперением — вонзились в грудь командира ящериц.

— Веслохвоост! Род Лутры! — раздалось над лестницей.

К огромному удивлению надзирателей, противник сам вышел им навстречу. На площадке показались Инбар и Грат. Грат двигалась чуть впереди, словно прикрывая друга и его драгоценную ношу. На оторопевших ящериц обрушился град смертоносных стрел.

Ублаз стал подыскивать себе более безопасное место, как вдруг увидел Мартина и Хвата, ворвавшихся в приемный зал через главные двери. Уйти наверх, к тронному залу, было невозможно. Помимо врагов путь преграждал плотный строй надзирателей. Быстро оценив ситуацию, Ублаз со всех лап бросился вниз по лестнице, ведшей к пещерам.

Потрясая палашом, зажатым в одной лапе, и копьем в другой, Хват крикнул Мартину:

— Давай за ним! А я помогу нашим здесь!

И через секунду своды дворца огласились боевым заячьим кличем:

— Еула‑ лиа‑ а!

Орудуя одновременно клинком и копьем, Хват налетел на не ожидавших такого поворота событий ящериц:

— А ну разбегайся, ужасный зверь! В бой вступил я, горный заяц Звездохват! Мы, горные зайцы, — грозные звери! Смерть настигнет всякого, кто окажется передо мной, особенно в очереди за обедом. Вперед, белохвостые!

Схватив укрепленный на стене горящий факел, Мартин бросился за преследуемым противником вниз по лестнице. Пробежав несколько пролетов, он оказался в большой темной комнате, в дальнем конце которой виднелась чуть приоткрытая дверь. Из‑ под нее пробивалась тонкая полоска неровного света. Крепко сжимая меч в руке, воин стал подходить к таинственной двери и, приблизившись к ней вплотную, резко распахнул ее. Глазам Мартина предстало жуткое, зловещее зрелище.

Император в золотой короне склонился над грозного вида змеей. При этом он читал какое‑ то заклинание, а змея покорно все ниже опускала голову на каменный пол. Наконец рептилия совсем сдалась перед превосходящей волей куницы и, свернувшись плотной пружиной на полу, будто уснула. Ублаз демонстративно прикоснулся к голове змеи и, обернувшись, обратился к своему преследователю:

— Коралловая змея — одно из самых ядовитых созданий как на земле, так и на море. Смотри, какова моя сила. Передо мной змея сдается и становится беспомощной, как новорожденный уж. Такой фокус удается только мне — Ублазу, императору Сампетры, правителю всех надзирателей и пиратов. Конечно, я знаю, что меня называют Безумный Глаз, но в лицо мне это сказать никто не осмелится. А как зовут тебя?

— Я — Мартин, воин‑ хранитель аббатства Рэдволл.

— Ну конечно, мне следовало бы раньше догадаться. Ты пришел освободить своего настоятеля. А принес ли ты принадлежащие мне жемчужины? Шесть крупных розовых жемчужин, которые называют «Слезами Всех Океанов».

Стальной голос мыши‑ воина прокатился под сводами пещеры:

— Я принес с собой только мой меч.

В свою очередь, в голосе императора послышались слащавые интонации:

— Меч, как и любое оружие, — опасная штука для торговли. Единственное, что можно выторговать с его помощью, — это смерть. А что если я скажу тебе, что собираюсь отпустить тебя и твоих друзей живыми и здоровыми со своего острова?

— Я отвечу, что ты лжешь и попытаешься убить нас еще до того, как мы покинем твой дворец.

Продолжая разговор, Ублаз стал незаметно, скрывая движения под широким плащом, вынимать саблю из‑ за пояса.

— Я ведь не всегда был императором, — доверительным тоном сообщил он. — Когда‑ то я был известен как непревзойденный мастер боя на мечах и саблях. Я собственным клинком прорубил себе дорогу к трону.

От внимания Мартина не ускользнуло скрытое движение куницы. Он молча сделал шаг в сторону и встал в боевую стойку. Ублаз же, выхватив наконец саблю, закричал во весь голос:

— Мое имя — вот последнее слово, которое ты услышишь в своей жизни! Убла‑ аз!

Зазвенела сталь, Мартин отразил первый удар, и поединок начался. Два опытных мастера боя сошлись не на жизнь, а на смерть. Для кого‑ то из них эта схватка должна была стать роковой.

Казалось, поединок длится вечность. Клинки без устали сталкивались в воздухе, противники даже успели обменяться парой незначительных уколов, но чаша весов не спешила склониться на чью‑ либо сторону. В какой‑ то момент, когда рукоять меча вплотную столкнулась с гардой сабли, противники замерли, не имея возможности сдвинуться без смертельного риска для жизни. Неожиданно Ублаз решился на отчаянный шаг. Резко дернув головой в сторону, он наклонился и вонзил зубы в шею Мартина. Взвыв от боли, тот, не отпуская сжатой в кулаке рукоятки меча, не менее резким и сильным движением ударил этим самым кулаком в глаз противнику. В глазах у куницы потемнело, а затем поплыли разноцветные круги. Император разжал зубы, помотал головой, чтобы восстановить зрение, и, желая выиграть спасительные мгновения, сделал шаг назад.

Этот шаг стал его последней, роковой ошибкой.

Он наступил на спящую змею! Взбешенная рептилия была подобна молнии. Мгновение — и в ногу куницы впились ядовитые зубы.

Сабля Ублаза со звоном упала на пол. Он зашатался и сделал несколько неуверенных шагов. Подойдя к стене и уцепившись за нее, он сел и мутнеющим взглядом проводил уползшую в свой бассейн коралловую змею.

Все это время Мартин стоял на месте, зажимая лапой рану на шее. Затем он подошел к Ублазу и кончиком меча снял с его головы корону. Золотой обруч соскользнул к рукоятке клинка. Ублаз, все еще отказываясь верить в происходящее, смотрел на противника и чуть слышно шептал:

— Никто… никто не мог противостоять мне… Император… Я… Импера…

Мартин прицепил корону к своему поясу и, наклонившись к умирающей кунице, сказал:

— Как видишь, не твое имя будет последним услышанным мной звуком. Зато ты сейчас услышишь последние слова в своей жизни. Я произнесу их за своего друга, всю семью которого ты погубил из‑ за полудюжины жемчужин.

Наклонившись еще ниже, вплотную к морде Ублаза, Мартин во весь голос прокричал:

— Род Лутры‑ ы‑ ы!

ГЛАВА 54

Хвату удалось прорваться к лестнице сквозь строй надзирателей. Он мгновенно передал Грат копье, а Инбару сунул в лапы припасенный на всякий случай топор. Выдры закинули луки и колчаны за спину, затем Хват и Грат встали по обе стороны от Инбара, на спине которого по‑ прежнему беспомощно висел настоятель Дьюррал.

Они сумели пройти примерно половину лестницы, но тут ящерицы восстановили строй, и драться стало гораздо сложнее. К счастью, в этот момент на ступенях лестницы, шедшей из пещер, появился Мартин. Прежде чем броситься к друзьям с оружием в руках, он прокричал: — Безумный Глаз мертв! Я победил Ублаза!

Это известие привело надзирателей в замешательство. Ящерицы опустили копья и некоторое время удивленно переглядывались между собой. Воспользовавшись этой паузой, Мартин подскочил к друзьям, встал за спину Инбара, чтобы защищать настоятеля, и сказал:

— Уходим отсюда к кораблю! Быстро!

Плогг внимательно вглядывался в темноту и, заслышав топот нескольких пар лап по доскам причала, выхватил шпагу и грозно прокричал:

— Стой! Кто идет?

Хват тотчас же поспешил доложить:

— Да так, сброд всякий! Одноухий заяц, подраненный воин, дрыхнущий, как дитя малое, аббат и парочка плос‑ кохвостых водяных собак.

А Плогг добавил:

— Сюда направляются примерно десятка два обескураженных надзирателей. Похоже, они сами не знают, что нужно делать.

Мартин подтолкнул Хвата к кормовому рулю и поторопился обрубить канаты, удерживавшие «Морского Змея» у причала.

— Не собираюсь ждать, пока они придут в себя, — заметил Мартин, кивнув в сторону приближавшихся ящериц. — Поднимаем парус и поскорее уходим из этого места.

Фиалка и Велко бегали взад‑ вперед по палубе «Флибустьера» с длинными веслами в лапах. Оказалось, что они вполне успевали врезать веслом по каждой лапе или голове, появляющейся над бортом. Наступила минутная передышка. Дрожа от страха и усталости, полевка прислонилась к борту корабля.

— Да что же это творится! — пожаловалась она. — Долго мы так не продержимся. Ну и загоняли они нас… Ой!

Присмотревшись к догорающим кораблям, они вдруг обратили внимание на то, что пираты выловили из воды часть несгоревших досок и спешно сооружают из них пару плотов. Это зрелище не на шутку встревожило землеройку из племени Гуосим. Стало ясно, что если Мартин не появится в самое ближайшее время, то дела защитников «Флибустьера» будут совсем плохи.

Стоя на берегу, Пряжка почесывала здоровенную шишку на голове.

— Я лично загрызу эту землеройку за то, что она огрела меня веслом, — зловеще произнесла Пряжка. — Вяжи плоты крепче! Не хватало еще снова оказаться в воде. Ганчо, у тебя все готово?

— Давно уже! Только вас дожидаемся, — отозвался Ганчо. — Весел, правда, нет, но ничего, догребем лапами.

Пиратов на плоты набилось столько, что те едва держались на плаву. Балтур зловеще лизнул лезвие своего кинжала.

— Землеройку брать живьем. Пусть ответит за все, что мы здесь пережили. Мало того, что у нас сожжены все корабли, так он еще и веслами драться надумал! Прежде чем отправиться кормить рыб, он у меня еще сто раз пожалеет, что его не убили при штурме.

Пираты стали грести всем, чем только можно было. Оба плота довольно бодро продвигались к цели до середины пути. Неожиданно черная ночная вода словно расступилась перед ними, и над бухтой раздалось:

— Ну‑ у тру‑ у‑ гу‑ ура‑ а‑ а ма‑ а‑ а да‑ а‑ арразу‑ у‑ у‑ умм! Пу‑ у‑ рро‑ о‑ о‑ о чо‑ о‑ ор! Не сметь трогать наших друзей! Пошли прочь отсюда!

Грозный предводитель морского народа и небольшая стая взрослых тюленей разнесли плоты в щепки за считанные секунды. Попавшим под горячие ласты пиратам хватало звонкого шлепка, чтобы лишиться чувств. Часть из них повылетали прямо на берег, выброшенные так далеко ударами тюленьих хвостов. Велко и Фиалка перегнулись через борт и хохотали до упаду.

— Ты видел, видел, как король тюленей огрел вон ту морскую крысу?

— А ты посмотри на того хорька: какое сальто в воздухе и какое приземление прямо на песок! Молодцы тюлени! Врежьте им еще!

— Да‑ да, пожалуйста! И пусть обязательно достанется вон тому хорьку — за меня!

Тюлений король подплыл к борту корабля, похлопал ластами себя по груди, улыбнулся и изящно поклонился зрителям.

Велко и Фиалка сложили лапы перед собой и в один голос прокричали:

— Дза‑ а‑ а‑ а‑ а‑ а‑ ар! Дза‑ а‑ а‑ а‑ а‑ а‑ ар!

Тюлень помахал ластами и показал головой в ту сторону, откуда, огибая мыс, в бухту заходил «Морской Змей».

— Ма‑ а‑ арта‑ ан! Ма‑ а‑ арта‑ ан! — повторил на всякий случай предводитель морского народа.

Рассветный час друзья встретили на палубе «Флибустьера» за плотным завтраком. Грат все не могла нарадоваться новому кораблю, постоянно повторяя:

— Какие вы молодцы, что не сожгли его! Такой корабль, такой красавец! Мартин, а кстати, что будем делать с «Морским Змеем»?

Не говоря ни слова, Мартин сунул факел в жаровню, на которой грелся завтрак. Затем он перебрался на соседний корабль и вынул из ножен меч. Пленный пират Го‑ уджа застонал от страха, когда огромный клинок просвистел прямо над его головой. Перерубив цепь, привязывавшую пленника к мачте, Мартин подогнал пирата к борту и заставил спрыгнуть в воду.

— Я дарю тебе жизнь! — крикнул он напоследок. — Плыви к берегу, крыса!

Хват передал Мартину факел, и тот, прежде чем бросить его в трюм, поджег ярко вспыхнувшие паруса. С берега донесся отчаянный вопль пиратов, зализывавших раны после ночного боя. Грат потянулась к своему луку, но Мартин остановил ее.

— Пусть живут! Они обречены оставаться здесь всю жизнь. У них нет ни кораблей, ни подходящих для их постройки материалов. Лес на этом острове не растет, так что этим ребятам не удастся построить даже игрушечной лодочки.

Фиалка сидела рядом с пришедшим в себя настоятелем. По‑ прежнему завернувшийся в черный бархат, он молча отхлебывал горячий суп. Время от времени полевка вытирала ему подбородок салфеткой.

— Пираты получили даже больше, чем они заслуживают, — сказала Фиалка. — Фрукты, рыба, пресная вода… Пускай учатся обрабатывать землю, как мы в Рэдволле. Я считаю, им вообще повезло, что они остались живы.

Настоятель внимательно посмотрел на полевку и улыбнулся:

— Я скорее готов сказать, что это нам повезло остаться в живых.

Тут в разговор вступил заяц, который к тому времени дохлебывал уже четвертую миску супа:

— А я вот скажу, что несказанно повезло всем тем, у кого после такой заварухи осталось по два уха. Лично я одно свое потерял во время боя с ящерицами. Кстати, кто‑ нибудь может мне сказать, вырастет ли оно заново, если, конечно, я буду хорошо питаться?

Осмотрев остаток уха, Фиалка с сомнением покачала головой:

— Не думаю. Но не расстраивайся: я постараюсь сделать тебе красивое ухо из красного бархата с подкладкой из парусины.

Хват тем временем стянул кусок сухаря прямо из‑ под носа Плогга.

— Боюсь, я буду несколько выделяться среди своих собратьев.

Мартин уже с трудом сдерживался от хохота.

— А ты знаешь, по‑ моему, даже хорошо, что тебя будет издалека заметно. Ты будешь надевать это ухо только в торжественных случаях. Это у тебя будет что‑ то вроде знака отличия, орден за храбрость.

Заяц подвигал сохранившимся ухом, приложил ложку к тому месту, где должно было оказаться искусственное, и задумчиво сказал:

— А что? Почему бы и нет? Представьте себе: встречаюсь я с очаровательной зайчихой, и она так, будто невзначай, спрашивает: «Ах, мне так нравится ваше красное ушко! Оно так живописно! Где вы его раздобыли? » А я ей отвечаю: «Ах, о чем вы спрашиваете? Ах, это? Так это старая рана! Передайте мне, пожалуйста, вон тот салатик, а я пока расскажу, как я ее заработал. Дело было так: окружили меня сотен пять чудовищных ящеров, а я, вооруженный лишь легким завтраком, после которого с меня штаны сваливались…»

Тут уже весь экипаж «Флибустьера» расхохотался от души. Неожиданно эхо разнесло над бухтой знакомый голос:

— Дза‑ а‑ ар Ма‑ а‑ арта‑ ан!

Через мгновение над бортом показалась тюленья голова, а вскоре и сам тюлений король пожаловал на палубу «Флибустьера». Он тотчас же заговорил о чем‑ то с Инбаром, и через некоторое время тот перевел:

— Король говорит, что друзья не должны бросать друг друга в беде. Поэтому он решил вернуться и помочь нам. Он очень рад узнать, что ваш настоятель цел и невредим, и теперь он и его подданные почтут за честь доставить ваш корабль к Выдриному Кольцу.

— Я очень тронут и благодарен, — сказал Мартин, — но мы направляемся в Рэдволл.

Тут Грат подошла к Мартину и, смущенно теребя свой колчан, проговорила:

— Просто Инбар уже сказал королю, а тебе еще нет: дело в том, что Инбар и я… ну, в общем, мы решили вместе вернуться на его остров и жить там. Прости, что не успела предупредить тебя об этом раньше.

Мартин радостно пожал обеим выдрам лапы:

— Это же самая замечательная новость! Пусть сезоны, которые вы проживете вместе, будут полны счастья и удачи.

После этого Мартин попросил Инбара перевести для короля морского народа его слова:

— Скажи его величеству, что мы будем очень признательны ему и его подданным за то, что они доставят наш корабль к Выдриному Кольцу.

Король морского народа благосклонно выслушал перевод Инбара, а затем снова что‑ то сказал.

— Мартин, — обернувшись к воину, с довольной улыбкой произнес Инбар, — наш друг, король морского народа, говорит, что с удовольствием доставит ваше судно по тайным маршрутам в Страну Цветущих Мхов после того, как довезет нас до Выдриного Кольца.

Мартину снова потребовался переводчик.

— Дза‑ а‑ а‑ а‑ а‑ ар, — прокричал Мартин, — ты действительно великий король всего морского народа! Прими же от отца‑ настоятеля аббатства Рэдволл этот дар.

Отцепив корону Ублаза от своего пояса, Мартин передал ее Дьюрралу, который, в свою очередь, неторопливо и с достоинством водрузил ее на голову тюленьего короля. Тот осторожно покачал головой, проверил, что корона не слетает при первом же движении, и гордо и величественно направился к борту, где его приветствовали плававшие вокруг корабля подданные.

Настало время браться за дело. Сначала к бортам корабля были прикреплены канаты, за которые тюленям предстояло тянуть его, а потом Мартин одним ударом меча разрубил канат, удерживавший судно на якоре. Хват выскочил на нос корабля и во все горло заорал:

— Я переименовываю это судно в «Морского Короля»! И пусть огонь на камбузе этой посудины будет всегда зажжен, и пусть весь ее экипаж, от капитана до последнего матроса, будет вкусно и сытно накормлен! Вперед, к Выдриному Кольцу, а затем домой, в Рэдволл!

Мартин, Фиалка и настоятель стояли на корме и смотрели, как Сампетра постепенно тает в дали. Обитатели этого острова — чудовищные ящерицы, жестокие морские крысы и пираты — были обречены учиться жить заново, и можно было не сомневаться в том, что на острове прольется еще немало крови. Недавний повелитель Сампет‑ ры император Ублаз спал вечным сном в темной пещере. Над догорающим дворцом и бухтой, где был сожжен пиратский флот, все еще поднимались столбы черного дыма.

ГЛАВА 55

Солнце так же ярко светило над Страной Цветущих Мхов, но уже не припекало. Подошло время уборки урожая. Деревья стали менять уборы своих крон с зеленых на золотисто‑ багровые, обещая вскоре усыпать землю свежим ковром из палой листвы. В один из таких предосенних дней Пижму опять посетил во сне Мартин Воитель. Проснувшись, Пижма без труда вспомнила и повторила переданное ей послание:

Бери шесть слез, и к морю

Ступай, и жди у вод,

И ты увидишь вскоре ‑

Морской король идет.

Недолго думая, Пижма стала собираться в экспедицию на побережье. В течение трех дней она организовала свой небольшой отряд.

Аума настояла на том, чтобы Командор с его выдриным отрядом, включая Длинную Лапу и ее разведчиков, проводили ежиху до побережья. Кроме того, сопровождать Пижму вызвался и Лог‑ а‑ Лог со своими землеройками.

Гуосим проводили отряд к тому месту, где «Морской Змей» покинул берега Страны Цветущих Мхов. Там‑ то и был разбит лагерь. Пижма взяла с собой Краклин, Ролло, Снопа и брата Хиггли, а кроме того, несмотря на все возможные отговоры старших, ей удалось выклянчить у барсучихи Аумы позволение взять в отряд троих малышей: все тех же Арвина, Копушу и Гурбал. Пораженные такой честью, малыши даже пытались некоторое время вести себя с подобающей степенностью, но вскоре опять принялись за свои привычные шалости.

Ролло, Пижма и Краклин сидели на большой прибрежной скале неподалеку от палатки. За три дня непрестанного наблюдения за морем их глаза устали и начали слезиться. Старый летописец в очередной раз протер очки, запотевшие во влажном вечернем воздухе.

— Ты уверена, что Мартин сказал тебе ждать морского царя именно здесь? — спросил он. — И кто такой этот морской царь?

— Понятия не имею, — со вздохом отвечала Пижма, сжимая в лапах шкатулку с шестью жемчужинами.

— А я думаю, что это какое‑ нибудь жуткое чудовище вроде тех ящериц, которые приходили к аббатству вместе с пиратами. И наверное, этот морской царь и держит в плену настоятеля Дьюррала и Фиалку. Вот почему Мартин и сказал взять с собой жемчужины, чтобы обменять их на наших пленных, — предположила Краклин.

Командор, помешивавший еду в котелке, висевшем над костром, пробормотал:

— Будем надеяться, что никому из наших друзей не пришлось отправиться к воротам Темного Леса.

Почтительное молчание было ответом на его слова.

Наступил вечер, а вскоре и ночная тьма опустилась на лагерь. Командор вместе с дежурными из отрядов выдр и землероек убрали остатки ужина, навели порядок, а затем сам Командор отнес троих уснувших прямо у костра малышей в палатку, где уже крепко спал Ролло. Краклин же осталась сидеть у костра с землеройками и выдрами, поочередно певшими песни то разных выдриных родов, то разных племен землероек, входящих в союз Гуосим.

Командор поднялся на скалу, где по‑ прежнему неподвижно сидела и смотрела в море Пижма.

— По‑ моему, нет смысла так изводить себя, портить глаза и нервы, глядя целыми днями на море, — негромко сказал Командор. — От этого морской царь не появится ни на секунду раньше, чем он того захочет.

— Я все понимаю, — ответила Пижма, все так же крепко сжимая в лапах шкатулку с жемчужинами. — Но почему‑ то я ощущаю это своим долгом. Понимаешь, вдруг настоятель и Фиалка окажутся здесь, на берегу, в клешнях какого‑ нибудь морского чудовища, и, если мы хотя бы ненадолго отойдем от берега, они могут хоть на минуту подумать, что их никто не ждет. По‑ моему, ожидание стоит того, чтобы не доставлять друзьям еще одного огорчения.

Командир выдриного отряда кивнул:

— Я понимаю, о чем ты говоришь, но предлагаю сменить часовых.

Поблагодарив выдру, Пижма спустилась в палатку и, укрыв получше малышей, легла спать рядом с ними.

Во сне Пижме опять явился Мартин Воитель. На этот раз он сказал ей только одну фразу:

— Настоятельница сама решит, как быть с жемчужинами.

Следующее утро было безветренным и туманным. Все встали рано и принялись помогать дежурным в ежедневных работах по лагерю. Пижма и Краклин взяли малышей и пошли прогуляться вдоль берега, чтобы заодно пособирать дров для костра.

День был неярким, но каким‑ то странным и необыкновенным. Даже малыши вели себя тише и спокойнее, чем обычно.

Неожиданно Пижма почувствовала, как в груди ее что‑ то не сильно, но настойчиво кольнуло. Она обернулась к морю, подбежала к самой воде и даже замахала перед собой лапами, словно пытаясь разогнать туманную пелену, скрывавшую горизонт. Краклин и малыши подошли к ней и встали рядом. Арвин испуганно потянул Пижму за рукав и спросил:

— Пижма, а что случилось? Там что‑ то…

В этот момент из волн на поверхности воды показалось огромное черное блестящее чудовище с золотой короной на голове. Выбравшись на прибрежный песок, великан продолжал неуклюже, но настойчиво двигаться вперед, сжимая в зубах толстую веревку. Добравшись до первых камней, он выплюнул веревку, поднял голову и закричал, огласив, казалось, все побережье:

— Дза‑ а‑ а‑ а‑ а‑ а‑ ар!

Малыши молча спрятались за спинами Краклин и Пижмы, и в наступившей тишине раздался пронзительный возглас ежихи:

— На помощь! Морской царь! Помогите! Помогите!

А меж тем полоса прибоя словно ожила. Одно за другим выползали на берег такие же странные существа самых разных размеров — от малышей до почти равных тому, что в золотой короне. Выбравшись на песок, они взмахивали в воздухе своими странными лапами, отбрасывали веревки и кричали:

— Дза‑ а‑ а‑ а‑ ар! Дза‑ а‑ а‑ а‑ ар!

Из тумана со стороны берега показались землеройки и выдры. Неустрашимые воины, они тем не менее на миг замерли, не зная, как вести себя с этими незнакомцами, но тут из туманной пелены к берегу скользнуло что‑ то, напоминающее плавучую скалу. С мягким шелестом эта гигантская глыба вонзилась в песок и замерла.

С неизвестного предмета были сброшены две веревки, по которым проворно спустились два каких‑ то зверя.

— Эй, отец, извини! Костыль для тебя прихватить забыли!

Услышав знакомые голоса, Лог‑ а‑ Лог бросился к своим сыновьям и, поудобнее перехватив, легко поднял в воздух обоих.

— Ах вы, хулиганье малолетнее! Значит, путешествия не отучили вас смеяться над старшими? Ну, я вас тут лично перевоспитывать буду. Добро пожаловать, молокососы! Как же вы высмотрели нас в тумане? Держу пари, что унюхали по запаху готовящегося завтрака.

«Морской Король» прибыл в Страну Цветущих Мхов.

ГЛАВА 56

Поднявшееся из‑ за горизонта солнце разогнало туман. К этому времени все, кто был в лагере, уже перебрались на корабль, мирно покачивавшийся на легких волнах прибоя. Мартин, Фиалка и настоятель Дьюррал обнялись с Пижмой, Ролло, Краклин и братом Хиггли. Послышались радостные голоса:

— Ролло, дружище, как я рад снова тебя видеть!

— Отец‑ настоятель, вы вернулись! И Фиалка с вами! Как я рад! А мы так переживали! Про Фиалку мы подумали, что она просто заблудилась в лесу.

— Брат Хиггли, не соскучились ли вы по мне у себя на кухне?

— Соскучился? Да мы с Тизель все глаза выплакали! Иногда мне казалось, что я вас больше никогда не увижу.

— Пижма, Краклин, это вы? Дайте я обниму вас, подружки!

— Да, Фиалка, мы твои друзья и всегда будем дружить с тобой!

— Мартин, мое старое сердце колотится от радости за нашего воина, вернувшегося в аббатство целым и невредимым. Как ты, приятель?

— Неплохо. По крайней мере, у меня вполне хватит сил, чтобы пожать лапу мудрому летописцу Ролло. А вы, я смотрю, за время моего отсутствия только помолодели.

— Мартин, Мартин! — послышался писклявый голосок. — А что, все чудовища уплыли или они утонули?

Мышь‑ воин оторвал Арвина от своей задней лапы и посадил к себе на плечо.

— Это не чудовища. Это тюлени. Говоришь, уплыли вместе с царем?

Хват и Сноп посмотрели за борт. Арвин оказался прав: нигде вокруг не было видно ни единого тюленя. Машинально жуя горбушку свежеиспеченного хлеба, заяц почесал в затылке и сказал:

— Не попрощались… Странно. Даже мне странно, хотя, по‑ моему, я понимал их лучше всех, учитывая, что я единственный, кто в два счета овладел их забавным языком. Но все равно странно это как‑ то.

Сноп попытался скрыть смех, замаскировав его под кашель.

— Да уж не более странно, чем видеть тебя с красным бархатным ухом. Как сказала бы моя старая матушка… впрочем, даже не знаю, что она сказала бы, увидев такое красноухое чучело.

Мартин, глядя на море, печально покачал головой:

— Жаль, что морской народ не задержался у нас подольше. Они настоящие друзья, преданные и надежные.

Наверное, у них были свои причины уплыть. Эй, Командор, что ты на меня так уставился?

— Да смотрю, у тебя на шее появился новый шрам. Мартин провел лапой по еще не залеченной ране:

— Есть такое дело. Ну да ничего. Видел бы ты, что стало с тем, кто посмел расцарапать меня! Вернемся в Рэдволл — я тебе все расскажу.

Плогг и Велко сообщили отцу о том, что Грат осталась жить с морской выдрой Инбаром на острове Выдриное Кольцо. Велко хлопнул отца по плечу и сказал:

— А на прощание Грат попросила передать, что она никогда не забудет своего верного друга — предводителя землероек Гуосим Лог‑ а‑ Лога. Эй, отец, да ты что, плачешь, что ли?

Лог‑ а‑ Лог даже не пытался скрыть слезы, которые потекли у него из глаз.

— Конечно, реву, как дитя малое. И ничего стыдного в этом не вижу. Эта выдра была мне как дочка, а дочки у меня, к сожалению, никогда не было. Только вы, оболтусы. Я очень рад тому, что она нашла свое счастье, но мне будет очень ее не хватать.

Плогг сходил в трюм и принес оттуда какую‑ то длинную вещь, завернутую в кусок парусины.

— Папа, Грат просила передать тебе это на память о ней. Лог‑ а‑ Лог развернул сверток и взял в руки длинную стрелу с зеленым оперением.

На носу корабля стоял настоятель Дьюррал вместе с Пижмой, Ролло и Краклин.

— Ну что, удалось разгадать загадку? — спросил настоятель.

Ролло кивнул:

— Нелегкое это оказалось дело, но мы сумели найти решения для всех шести загадок. Шесть загадок — шесть жемчужин. Мы думали тебя за них выкупить.

— Вот как? — покачал головой аббат. — Теперь все понятно. Хорошо, а у кого они сейчас?

Пижма протянула ему шкатулку, в которой на бархатном ложе покоились шесть прекрасных, идеальной формы, розовых жемчужин.

— Вот они. Мартин рассказал, что раньше они принадлежали семье Грат, но из всего рода в живых осталась только она. Сама Грат решила не возвращаться в Страну Цветущих Мхов, так что я даже не знаю, как теперь вернуть жемчужины тому, кому они принадлежат.

Настоятель Дьюррал долго смотрел на Пижму, а потом сказал:

— Мне кажется, что теперь они принадлежат тебе. Пижма с сомнением и удивлением на лице заглянула в шкатулку.

— А как же Ролло и Краклин? Я без них не смогла бы найти эти драгоценности.

Голос настоятеля аббатства Рэдволл звучал негромко, но убедительно и строго:

— Они все равно принадлежат тебе, потому что именно ты обнаружила останки того пирата, благодаря которому мы пришли к нашей первой загадке. Воин из наших снов сказал мне, что жемчужины твои. А теперь, девочка, ответь мне: что ты будешь с ними делать?

На палубе корабля воцарилось молчание. Все смотрели на Пижму, державшую в лапах шкатулку с жемчужинами. Она поглядела на друзей и мысленно перенеслась в тот день, когда они с Арвином наткнулись на скелет пирата. Она вспоминала дни, проведенные в поисках жемчужин, в страхе не найти хоть одну из них. И вот они — полдюжины жемчужин — лежали у нее на ладони в прекрасной раковине.

Громкий и уверенный голос Пижмы разнесся над морским берегом:

— Говорят, что эти жемчужины очень редкие и дорогие. К тому же они действительно красивы. И тем не менее, когда я смотрю на них, я вижу только кровь, которая тянется за ними, ощущаю чью‑ то жадность и вспоминаю многочисленные смерти — начиная с семьи Грат и заканчивая бесчисленными морскими крысами и пиратами. Но одна из этих смертей коснулась лично каждого из нас: наша подруга Пинким погибла, пытаясь разыскать одну из этих драгоценностей. Не зря их назвали «Слезами Всех Океанов». Нам в аббатстве Рэдволл слезы не нужны. Наша жизнь куда дороже и прекраснее, чем все драгоценности мира. Я хочу вернуть эти слезы обратно в океан, чтобы они никогда больше не приносили горя никому на земле.

Пижма вскарабкалась на кормовой леер корабля и, размахнувшись, бросила горсть жемчужин в морские волны. Как шесть розовых дождевых капель, они сверкнули на солнце, а затем почти беззвучно упали в море и тотчас же скрылись из виду. Навсегда.

Краклин, задумчиво поглядев куда‑ то в небо, сказала:

— Сдается мне, что старая Фермальда пришла бы в ярость, увидев, как одним движением ты спрятала жемчужины гораздо лучше, чем она со всеми ее тайниками и загадками.

Ролло тоже восхитился поступком Пижмы:

— Молодец! Решительности тебе не занимать. Сказано — сделано. А вы что скажете по этому поводу, отец‑ настоятель?

Дьюррал улыбнулся и ответил:

— С того дня, как мы отплыли с Самнетры, мне все время снился один и тот же сон. Ко мне приходил Мартин Воитель, покровитель нашего аббатства, и каждый раз повторял одни и те же слова:

Та, что жемчуг держит,

Должна аббатисой в Рэдволле быть.

Ту, что за жемчуг держится,

Едва ли будут любить.

Лишь аббатиса с чистой душой

Отдаст их волнам, чтоб забыть.

Взяв Пижму за лапу, настоятель сказал:

— Вплоть до сегодняшнего дня я терялся в догадках о том, что могут значить эти слова. Теперь я все понял. Рад вас приветствовать, настоятельница Пижма.

Пижма смотрела в небо, не замечая, что происходит вокруг нее, и не видела ни моря, ни берега, ни солнца, все выше встававшего над горизонтом и заливавшего своими лучами все вокруг. На корабле стояла полная тишина.

Мартин молча подошел к Пижме, вынул древний меч Рэдволла и положил его перед нею. Затем, поклонившись, он произнес:

— Присягаю вам на верность, мать‑ настоятельница, и готов исполнить любой ваш приказ.

Пижма подняла меч. Раньше ей даже в голову не приходило, что он такой тяжелый. Она торжественно вручила оружие Мартину, а затем, еще не до конца осознав, какая огромная честь была оказана ей, обернулась к друзьям. Всячески пытаясь сдержать дрожь в лапах и в голосе, она сказала:

— Я обращаюсь к вам, друзья мои, и хочу сказать, что… это… В общем, давайте вернемся домой, а там первым делом закатим пир, чтобы отметить счастливое возвращение из опасного похода.

Поздравления следовали одно за другим, но едва ли не больше всего Пижму тронули простые слова Ролло:

— Если бы мне пришлось назначать настоятельницу, мой выбор совпал бы с выбором Дьюррала. Такого везения у нашего аббатства не было уже много сезонов. И пусть твое правление будет счастливым и справедливым, юная настоятельница.

Отрывок из записок Краклин, летописицы аббатства Рэдволл:

Урожай собран. Пусть наступает зима. С полными погребами и кладовыми мы ее не боимся. Матушка‑ настоятельница мудро отложила все текущие праздники и выходные до тех пор, пока все плоды осени не были заботливо подготовлены к долгому хранению. Зато потом у нас был Большой Пир, который продолжался семь дней и ночей кряду.

Рэдволл превзошел сам себя! Даже самые маленькие и несмышленые будут вспоминать этот пир, когда состарятся и поседеют.

Каждый вечер праздник перемещался из Большого Зала в Пещерный Зал, где все пели, танцевали, читали стихи, исполняли музыку, к удовольствию ушей и глаз всех присутствующих. Особо следует отметить балладу, написанную Хватом. Ее сорок семь строк подробно описывают героическую эпопею спасения старого настоятеля Дъюррала.

Я все еще учусь правильно вести летописи. Мой добрый друг, летописец Ролло, постоянно помогает мне, а все свободное время он проводит с братом Дормалом. Ролло очень понравилось копаться в саду и на огороде, где ему никто не мешает вздремнуть сколько заблагорассудится. Кстати, Пижма считает, что ей еще нужно многому научиться, чтобы стать хорошей настоятельницей. Ей, всегда готовы помочь Аума, Дьюррал, Вальджер и другие старейшины Рэдволла, с каким бы вопросом она к ним ни обратилась.

Ах да, пока не забыла: важная новость! Полевка, Фиалка, победила сестру Цецилию в споре за лучшие методы лечения. Нашему счастью не было предела, когда мы узнали, что в результате горячего спора двух сестер крапивная похлебка была, навеки вычеркнута из списка лекарств. Но радость наша была недолгой. Опыт морских путешествий для Фиалки не прошел даром. Теперь нам приходится, преодолевая отвращение, глотать отвар водорослей на ракушечном бульоне. Сестра. Цецилия и сестра Фиалка, сходятся в одном: они клятвенно заверяют нас, что это лучшее средство от всех болезней.

Лог‑ а‑ Лог вместе со своими землеройками, а также Командор и его выдры собираются перезимовать в Рэдволле. Хват планирует выйти в открытое море, чтобы разыскать тюленей, потому что ему, видите ли, невтерпеж хорошенько потолковать с ними о том о сем. Как он утверждает, язык морского народа, не представляет для него никаких трудностей. Да, Сноп тоже отправляется в эту экспедицию в качестве кока и требует переименовать себя из амбарной совы в камбузную.

Кротоначальник и Фарло Стамп взяли Арвина, Копушу и Гурбал в учение, с тем чтобы впоследствии передать им почетную обязанность хранителей погребов. Только сегодня настоятельница Пижма сказала мне, что она не завидует тем, кто взял на себя труд чему‑ либо научить эту троицу.

Матушка Аума, похоже, совсем не стареет. Теперь у нее появился новый план. Барсучиха решила вычистить и хорошенько перестроить чердак, где в свое время жила старая Фермальда, и устроить там своего рода уютную нору, где можно отдыхать в тишине и спокойствии.

Пираты не появлялись у берегов Страны Цветущих Мхов уже долгое время. Я хотела узнать побольше об императоре Ублазе, прозванном Безумным Глазом, но Дьюррал говорит, что о нем лучше забыть. Пусть он останется в прошлом и постепенно сотрется из нашей памяти.

Никак не могу привыкнуть к перу. Все лапы постоянно заляпаны чернилами. В общем, на сегодня хватит писать. Мне еще надо успеть прикрепить к воротам аббатства с наружной стороны вот это объявление:

Всех, кто к нам явился с миром,

В гости мы зовем всем миром.

Кто бы в гости ни пришел,

Приглашаем всех за стол,

Где за доброю едою,

За беседою простою

Славно время проведем,

Хором песни попоем.

Всяк у нас найдет приют.

Знайте:

В РЭДВОЛЛЕ ВАС ЖДУТ.

Белка Краклин,

летописеца аббатства Рэдволл,

что в Стране Цветущих Мхов

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒