Перевёл Бережный Б.Д. 4 страница

- Медленней! Туда к сараю. Хорошо. Теперь разворачивай в сторону посёлка. Сдирая дёрн, танк развернулся на месте. В перископ увидели две следующие машины, Щербановича и Вейссенблатта, идущие вслед за ними. Те тоже затормозили и сошли с шоссе. Михалевски через перископ осмотрел ближайшие постройки и опушку леса по правой стороне шоссе. Ни чего подозрительного не заметил. Открыл люк, подставляя залитое потом лицо порывам ветерка. В окончании улицы появились остальные танки. Первый танк №3200 Огудина, за ним дальше второго и третьего взводов. Проскочили мимо, не задерживаясь, и скрылись за поворотом. Теперь и нам пора, идём за ними – Михалевски дал сигнал красным сигнальным флажком (использование радио было запрещено) и наблюдал, как танк Щербановича выбирается на шоссе. Тогда услышал вой снарядов над головой и звон очереди по броне, а потом звуки выстрелов доносившихся слева, от леса. Места, с которого стреляли, уже не увидел. Почувствовал удар в шею и глаза закрыла красная пелена. Не надолго пережила командира его боевая машина. Пораженная с близкого расстояния снарядом из пушки, была быстро охвачена пламенем. Спасся только механик-водитель капрал Кужняр. Раненый, он лесами добрался до советских позиций. Командиры танков подхорунжие Збигнев Щербанович и Станислав Вейссенблатт пропали без вести, вместе со своими экипажами, никто не знает, какова была их судьба. К сожалению ни командир головной группы танков поручник Огудин, ни один экипаж его роты не видели, что произошло со взводом Михалевского. Поэтому, выйдя на разветвление дорог в направлен6ии на Обер Прауске, Огудин сообщил по радио, что дорога свободна. После того как головной дозор миновал посёлок, гитлеровцы быстро его заняли. Батареи противотанковых орудий заняли позиции для стрельбы прямой наводкой. Немецкие наблюдатели, скрытые на лесистых склонах горы хорошо видели маршевую колонну бригады и направление её движения. Голова польской колонны, смело приближавшаяся к Вейгерсдорфу, была встречена орудийными залпами и многочисленными пулемётами. Разгорался смертельный бой.

- Волки, вперёд! Это наш единственный шанс! – командует по радио полковник Кудрявцев. Головные танки, несмотря на сплошные разрывы, врываются в посёлок. На вражеский огонь отвечают танковые пушки и пулемёты. Но Вейгерсдорф устоял. Горит первый танк, следом загорается второй. Гитлеровские противотанковые орудия бьют не переставая. Но танки рвутся вперёд. Ближайшие дома могут стать укрытием от убийственного огня. Польский десант врывается в дома и ликвидирует огневые точки. Однако на улицах появляются новые группы немцев, из-за построек выползают танки и самоходные орудия, а за ними перебежками появляется пехота, численностью не менее роты.

- Решётка ноль один, Решётка ноль один, со стороны Даубан нас атакуют танки – сообщил поручник Овечкин, прикрывавший с первым батальоном тыл бригады. А через пару минут ещё сообщение – Танки со стороны Форстген.

Теперь бой разгорелся вдоль всей колонны. По приказу полковника Кудрявцева танки и все исправные машины сошли с шоссе на правую сторону и укрылись в небольшом леске, поспешно занимая там оборону. В наиболее опасной ситуации оказались машины, которые вошли в Вейгерсдорф и теперь отбивали непрерывные атаки противника. Отступить они уже не могли, так как отрезок шоссе, от деревни до леска в котором заняли оборону подразделения бригады, находился под сильным огнём гитлеровских самоходных орудий. Они укрывались за стенами построек и были недосягаемы для польской артиллерии. Оттуда, своим огнём, они сметали всё, что появлялось на шоссе. Тут неожиданно появились две батареи противотанковых орудий 14-й бригады, которые ранее пытались своими силами пробиться на запад в районе Даубан. Теперь выбитые оттуда наступающим противником, они присоединились к танкистам, что бы разделить их судьбу. Артиллеристы умело расположили орудия и, имея отличный сектор обстрела, поочерёдно, почти безнаказанно, уничтожали гитлеровские самоходки. Прежде чем немцы поняли, откуда ведётся этот неожиданный огонь, как четыре самоходки были подожжены, а уцелевшие отступили.

Поляки получили небольшую передышку, два неповреждённых танка смогли отступить к своим. Временно ослабел натиск с юга, зато усилился с запада и севера. Со стороны Даубан появилась новая колонна танков и, хотя головной танк был подбит из противотанкового орудия, остальные продолжали движение вперёд. Их нужно было остановить любой ценой. На встречу, им двинулся танк №3000 командира бригады, открыли огонь польские противотанковые орудия. В горячке нарастающего обмена огнём танк Кудрявцева был подбит и загорелся. Весь экипаж во главе с командиром сумел покинуть танк. Кудрявцев попытался отойти, однако через мгновение залп гитлеровской артиллерии накрыл это место валом огня. Когда развеялся дым, на месте где только что находились комбриг, его заместитель и командир 3-го батальона, виднелись только дымящиеся воронки.

Теперь, над сражающимися в окружении, командование на себя принял начальник штаба майор Макаров. До этого времени ему сопутствовала удача. Когда в танк №3121 подпоручика Чеслава Яскульского попал снаряд, угодивший в крышку верхнего люка, Макаров не получил ни царапины, хотя Яскульский погиб на месте. Теперь майор Макаров командовал из танка №3131 подпоручика Флиса.

Прежде всего, Макаров опять попробовал прорваться через Вейгерсдорф, используя противотанковые пушки и зенитное подразделение. В пользу этого говорило то, что натиск гитлеровцев со стороны посёлка заметно ослабел. Однако это была только видимость. Когда отгремели залпы шести зенитных и шести противотанковых орудий и на Вейгерсдорф двинулись танки, их встретил густой артиллерийский огонь с тех позиций, откуда ранее огонь не вёлся. Два первых танка были сразу поражены и как раз в том месте, которое обойти было невозможно. По обе стороны узкого шоссе находились болота. Дорога на юг была окончательно закрыта. С одного из горящих танков радист капрал Кржижановский, смертельно рискуя, успел вытащить рацию и пулемёт. Ожесточённый бой продолжался уже второй час, но солнце было ещё высоко. Нужно было продержаться до темноты, только ночь давала шанс на выживание. Понимали это Макаров и его товарищи. Окруженная бригада, штаб 5 пехотной дивизии и две батареи противотанковых орудий занимали примерно три квадратных километра территории. Под непрерывным огнём, среди разрывов снарядов и мин солдаты рыли окопы. Генерал Вашкевич и офицеры его штаба, несмотря на опасность, пытались навести порядок среди дезорганизованных и напуганных пехотинцев. Офицеры артиллеристы руководили размещением орудий. Что в тех условиях было очень трудно. Гитлеровцы буквально охотились на них, накрывая плотным артиллерийско-миномётным огнём артиллерийские позиции. Два противотанковых орудия были уже разбиты, их расчёты погибли. Однако даже их остовы, в этой тяжёлой ситуации пригодились, отвлекая вражеский огонь на себя. Три орудия, установленные в наскоро отрытых орудийных окопах, закрыли направление от Вейгерсдорфа. Остальные перетащили на север и запад, для обороны дороги с направлений на которых шла наиболее ожесточённая схватка. Орудия перетащили по канаве, тянувшейся вдоль шоссе и дававшей некоторую защиту от пуль и осколков. Однако среди тащивших орудия солдат, постоянно падали убитые и раненые. Их заменяли другие, а раненых переносили в тянувшийся через лес ров глубиной полтора метра. Там их перевязывали телефонистки из подразделений связи. Переброска артиллерии на север и запад оказалась очень своевременной. Танки первого батальона с невероятным трудом сдерживали усиливавшийся напор врага. То, что танкисты до сих пор не понесли серьёзных потерь, было заслугой поручника Овечкина, показавшего незаурядные способности опытного танкиста. Девять танков, бывших на ходу, постоянно перемещались. Они курсировали в лесу у развилки дорог с Форстгена на Даубан и Стейдолса, выскакивая из зарослей каждый раз в другом месте. Делали насколько выстрелов, обычно точных, снова скрывались среди деревьев. Гитлеровцы, потеряв несколько танков и самоходок, не могли определить силы противника и опасались предпринять решающий штурм. Этот манёвр невозможно применять бесконечно. К тому же закончился боезапас. Солдаты из подразделений снабжения сумели частично разгрузить уже горевшие машины со снарядами для танковых пушек. Однако для пополнения боезапаса нужно было оставить позиции, что грозило катастрофой. Поэтому Овечкин встретил подтащенную артиллерию с радостью. Выбравшись из танка, показывал канонирам их позиции. Приказал стрелять только при стопроцентной уверенности попадания. Теперь часть танков могла отправиться за снарядами. Тем временем гитлеровцы, разозлённые понесёнными потерями, решили покончить с упорным противником, который находился на пути их движения. Перед решающим ударом одновременно от Форстген и Даубан, противник усилил артиллерийский и миномётный огонь по польским позициям. На местности занятой окружённой бригадой не было ни одного безопасного участка. При каждом залпе гитлеровской артиллерии падали новые раненые и убитые. Несмотря на это, все живые, благодаря энергии командиров, знали своё место и задание. Не было суматохи и паники, никто не пытался сбежать или уклониться от выполнения задачи. Когда под свист осколков загружали боеприпасы, послышались выстрелы польских орудий, сначала от Даубан, потом с севера, минутой позже послышались пулемётные очереди. Это гитлеровцы двинулись в очередную атаку. Из леса под Даубаном выползли двенадцать танков и шесть самоходных орудий, густо облепленных десантом. Развернувшись широкой цепью, двинулись к польским позициям. Артиллеристы, следуя указанию Овечкина, позволили им подойти на триста метров и только тогда открыли огонь. После первого польского залпа казалось, что немецкие танки нечувствительны к снарядам и продолжали упрямо продвигаться. После второго залпа одна самоходка загорелась, а один танк, потеряв перебитую гусеницу, закрутился на месте, как гигантский жук. В ответ на позиции артиллеристов обрушилась лавина немецких снарядов. Теперь победит тот, кто метче стреляет, у кого крепче нервы. Со стороны Даубан оборонялись шесть польских противотанковых пушек. Одно из них получило попадание при первом немецком залпе и не могло вести огонь. Другие орудийные расчёты стреляли с максимальной скоростью. Численное превосходство врага было подавляющим, гибель артиллеристов казалась неизбежной. Спасла их выдержка и хладнокровие Овечкина, который контролировал ход боя. Четыре танка, которые успели пополнить запас снарядов, он двинул через лес, чтобы атаковать гитлеровцев с фланга. Подпоручник Ткачук и подхорунжий Верещиньский, используя выгодное положение, уничтожили по одному T -1Y первыми выстрелами. Затем быстро отошли в лес, прежде чем в место, откуда они стреляли, ударили немецкие снаряды. Из чащи вышли теперь машины Маньковского и Падуха и совместно подожгли одну самоходку. Огня с фронта и фланга немцы не выдержали. Польские Т-34 быстро вернулись в лес. Одновременно с атакой от Даубан, из-за построек Форстгена двинулись в атаку танки. Это направление обороняли три зенитных орудия, одна противотанковая пушка и пять танков с остатками боезапаса. Местность, в этом месте, благоприятствовала обороняющимся. Лес, по обе стороны дороги, не позволил гитлеровцам развернуться в боевой порядок. Поэтому они, надеясь на мощность танковой брони, поставили по два танка в каждом ряду. Просчитались позорно! Залп из девяти стволов зажёг первые машины, блокируя узкую дорогу. Следующие стали обходить преграду, ломая деревья. Когда первый из них вырулил на дорогу, грохнул второй залп. Перебитая гусеница металлической змеёй соскользнула с катков, машина развернулась и стала боком на шоссе. Это сразу использовал поручник Русецки, посылая снаряд из танковой пушки прямо под башню обездвиженной машины. Гитлеровцы через открытые люки покинули танк и бросились в лес. Оставшиеся танки отступили, скрываясь за дымом горящих машин. После отражения атаки наступила минута передышки. Вражеская артиллерия продолжала ожесточённый огонь. Но угроза быть раздавленными танками была ликвидирована.

Лесной овраг занимали раненые. Рядом собрались на короткий совет командиры.

- Мы должны посмотреть правде в глаза товарищ майор – обратился к Макарову генерал Вашкевич. – Не выйдите из окружения со своими танками, не имеете никаких шансов. Даже если преодолеете артиллерийский заслон, добьют истребители танков.

- Что предлагаете в таком случае? - спросил Макаров.

- Капитуляция не входит в расчёт. Немцев разозлил наш отпор и понесённые потери, перебили бы нас без сомнения. Предлагаю, пока есть время отступить в пешем порядке. Здесь ничего не сделать, несём только напрасные потери. Разделимся на группы, двинемся по зарослям вдоль озера, потом по склонам той горы. Отдельными группами будем стараться пробиться на юго-восток, в направлении Ниски, к советским частям. Это единственный шанс, оставаясь здесь, не имеем ни одного…

- Мы остаёмся и будем биться до конца, пока хоть один танк будет способен стрелять. Не имеем права отсюда уйти. Пехота – другое дело. Пусть идёт. Только, что делать с ранеными? Нельзя их тут оставлять!

- Беря с собой раненых, теряем все шансы пробиться. Уж лучше оставить их здесь. Не имею права обрекать на смерть солдат годных к сражению.

- В таком случае, идите. Пусть вам повезёт. Ранеными займёмся сами. Заберите мои хозяйственные подразделения. Здесь они не понадобятся…. И передайте кому следует, что мы выполнили свой долг до конца.

Сердечно пожали друг другу руки и генерал, со своими офицерами, быстро покинул безопасный ров. Кусок обороняемой земли стонал, разрываемый снарядами. Артиллерийские снаряды, миномётные мины, снаряды танковых орудий перепахивали, метр за метром шоссе, перелесок, болота вдоль озера, край леса. Осколки секли кроны, сбивали ветки, которые падали на головы солдат, лежавших в мелких окопах. Машины снабжения, стоявшие на шоссе или втиснутые в лес в том порядке, в котором их застала немецкая атака, горели, превращаясь в груды обгорелого железа. Немногие уцелевшие от огня повреждены осколками и не годны к использованию. Смрад от сгоревшей резины и масел, казалось, навечно пропитал эту местность. На обороняемом, непрерывно обстреливаемом участке, казалось не было ни чего живого, ни какого движения. Те, кто каким-то чудом уцелел, втиснулись в спасительную землю, вжались в мелкие ямки. Только иногда на крик “Санитар! ” выбегала из леса согнутая фигура и, не обращая внимания на разрывы, бежала вперёд.

Когда интенсивность немецкого огня несколько ослабла, через шоссе стали перебегать небольшие группы солдат и скрываться в зарослях у озера. Это были солдаты учебного батальона 5-й пехотной дивизии, артиллеристы, пушки которых были разбиты, солдаты технической роты и хозяйственных подразделений бригады, связисты. Генерал Вашкевич формировал из них небольшие группы и назначал командиров. Забирайте оружие, боеприпасы и хлеб. Остальное оставить. Каждая группа, добравшись до леса, пойдёт своим путём.

- Старайтесь не ввязываться в бой, уйти из этого района как можно дальше. Идите, удачи!

Группы солдат поочерёдно исчезали в прибрежных кустах. Осталось только несколько офицеров из штаба генерала и группа солдат роты охраны. Наконец и они ушли. Майор Макаров вернулся в овраг, где его ждали замполиты – капитаны Столяров и Лимонов и несколько офицеров.

- Будем биться! – сказал – передайте лейтенанту Багрову приказ: сжечь все документы. Затем обратился к капитану Тимченко.

- Соберите всех раненых, которые могут передвигаться и, если в течении полу часа с той стороны куда ушла пехота не будет выстрелов, двигайтесь следом за ними.

- Что делать с тяжелоранеными?

- Останутся на месте, под опекой врача майора Крупина, он сам мне это предложил. Другого выхода не вижу.

- Гражданин майор, гражданин майор!

Оглянулись, в нескольких шагах от них на дне рва сидел солдат с нашивками капрала. Его вытянутые ноги с наложенными шинами были забинтованы.

- Гражданин майор, слышал ваш разговор. С простреленными ногами отсюда не уйду, но руки у меня целы. Прикажите перенести меня к пулемёту, буду стрелять.

- Ещё много здоровых, сами справимся без вас, не беспокойтесь. Майор был заметно взволнован, но не находил слов, что бы утешить раненого.

- Осталось ещё одно дело – проговорил наконец. – Начальник охраны, где капитан Деменев?

- На позиции, вместе со своей ротой.

Отзовите его сюда и взвод управления движением.

- Товарищ майор документы бригады сожжены. Сохранил только журнал боевых действий и знамя - рапортовал лейтенант Багров.

- Хорошо – Макаров, глядя в лица офицеров, сказал - Лейтенант Веремеев, просились на передовую в боевые порядки. Теперь вам поручается очень ответственное и трудное задание. Вручаю вам покрытое славой знамя нашей бригады. Головой отвечаете, чтобы оно не попало в руки врага. Пойдёте вслед за пехотой.

- Есть! Веремеев взял из рук Багрова древко, с закрытым чехлом знаменем. Осторожно снял полотнище и, сняв куртку, обернул грудь полотнищем знамени, затянув его ремнём.

- Готов. Идти одному?

- Нет. Пойдёт с вами Деменев и взвод регулировщиков. По мере возможности, будете помогать колонне раненых, взаимодействуйте с Тимченко.

Лейтенант Веремеев- худощавый, симпатичный офицер, с вьющимися волосами и необыкновенно живым характером, отвечал в штабе за делопроизводство. Считал себя обиженным. Не был склонен к бумажной работе и надоедал начальнику штаба просьбами перевести его на строевую должность. Свои обязанности выполнял хорошо, а желающих на его место не находилось. Он был горд полученным заданием. Майор Макаров посмотрел на часы и сказал – прошло полчаса, в лесу на востоке тихо. Притихли немцы, видимо скоро возобновят атаки. Вам пора, забирайте раненых и идите. Чтобы отвлечь внимание от вас, будем держаться как можно дольше. Постараемся продержаться до ночи. Если уцелеем, пойдём за вами…

Небо частично закрылось облаками и хоть солнце ещё стояло высоко, стало постепенно смеркаться. Огонь немецких орудий стал менее чувствительным. Тимченко выводил раненых из оврага и в зарослях за дорогой формировал колонну. Перед майором проходили люди с посеревшими, искажёнными болью лицами, хромающие, с перебинтованными головами и руками. Вот они ушли и вслед за ними двинулись солдаты взвода регулировки движения. Через несколько минут гитлеровцы начали очередную атаку. И снова волна танков, самоходок и пехоты двинулась со стороны Даубана. Теперь огонь окрыли все огневые точки поляков. Танки, маневрируя в зарослях, вели огонь из пушек и пулемётов. В самый горячий момент гитлеровцы атаковали со стороны Вейгерсдорфа. Часть польских орудий развернулась на юг. Снятые с подбитых танков пулемёты прижали гитлеровскую пехоту к земле. Звуки боя доносились и с севера со стороны Форстген. Там немцы тоже возобновили атаку. Зажитые с трёх сторон поляки упорно оборонялись. Убитых заменяли раненые, а иногда и тяжелораненые. На юге немцам удалось выйти за остовы сгоревших польских танков перегородивших дорогу. С запада приблизились на расстояние ста метров до польских позиций, но и здесь, понеся тяжёлые потери, отступили. Хуже было в первом батальоне Овечкина, который оборонял лес со стороны Форстген. К позициям танков, лишённых пехотной защиты, подошли истребители танков с фауспатронами и подбили два танка. Одна машина загорелась и спасти её не удалось. Экипажи, к счастью уцелели. Остальные танкисты, стремясь сохранить танки, вынуждены были отступить. С ними отошли артиллеристы и горстка мотострелков. Тем самым, пространство, занимаемое обороняющейся бригадой, сократилось до двух квадратных километров. Была утрачена возможность манёвра с выходом на фланг немцам, наступающим от Даубана. Гитлеровцы больше не атаковали, видимо понесли чувствительные потери в прошедших атаках. Они подтянули вплотную противотанковую артиллерию, стараясь сокрушить оборону поляков. Небольшой лесок, в котором оборонялась бригада, превратился в скопление разбитых стволов и не давал танкам укрытия. На счастье совсем стемнело и гитлеровский огонь был мало результативен. Однако ряды обороняющихся таяли с каждой минутой. Погиб подхорунжий Шафран, командир танка №1101, погиб подпоручник Голонска в танке №1223, погиб опытный танкист командир роты лейтенант Мирошниченко, который над Ниссой командовал первым батальоном. Он сгорел в танке №1201 вместе с его командиром подхорунжим Завадским и экипажем.

Используя темноту, гитлеровцы пытались поползти к польским позициям. Могли это сделать, только с флангов, предполье освещалось горящими танками. Обороняющиеся были на стороже и отогнали подбиравшихся гитлеровцев гранатами и автоматным огнём. В танках находилось много ракет. Макаров приказал их собрать и выслал на оба конца леска солдат с ракетницами, что бы они освещали подходы. Стали подходить к концу боеприпасы. Доставали их из подбитых танков, искали на поле боя, забирали у раненых. Так прошёл ещё один час боя. К этому времени немцы подтянули тяжёлые миномёты и стали методично прочёсывать огнём весь занимаемый поляками участок местности. Лесной овраг вновь наполнился ранеными, которых нечем было перевязывать. Наконец у обороняющихся осталось только три танка и одна зенитная пушка. Макаров собрал около себя горстку офицеров, каким - то чудом ещё не раненых.

- Мы выполнили свою задачу, можем отходить – сказал он.

- Соберите всех, кто может двигаться у выхода из оврага. Должны сделать это так, чтобы немцы не поняли, что мы уходим. Будем имитировать попытку прорваться на Вейгерсдорф. Сколько у нас осталось снарядов?

- Примерно десять штук на ствол – ответил кто-то из офицеров. Танки и орудие подойдут к Вейгерсдорф и выстрелят все снаряды. Остальные отойдут в юго-восточном направлении. Пулеметчики пусть израсходуют остатки патронов.

- Майор Крупин, не изменили своё решение? Остаётесь или идёте с нами?

- Остаюсь.

- В таком случае после нашего ухода, как фрицы снова двинут в атаку, поднимешь кусок белой материи, подсветишь фонариком и будешь махать и кричать, что сдаётесь. Может уцелеете. А теперь друг прощай! Обнялись и разошлись готовиться к последнему бою. Танки выбрались из леска и встали вдоль дороги, ожидая сигнала к атаке. Наконец двинулись, вышли на шоссе и открыли огонь. Атака поляков, почти мгновенно вызвала лавину огня. Вели огонь несколько десятков орудий. Снаряды с воем пролетали над шоссе и взрывались, попадая в деревья. Одна машина уже горела, экипаж спешно покидал танк. Загорелся третий в ряду танк, поражённый в моторный отсек. Уцелевшая машина отошла под завесу деревьев. Но уже не стреляла – видимо закончились снаряды и патроны. На освещённой горящими танками местности, появились гитлеровская пехота, идущая в атаку. Знали, что их уже никто не остановит. Неожиданно на опушке леса застрочил танковый пулемёт. Долгими очередями прошивал ряды наступающих. Среди немцев началась суета. Падали раненые и убитые, другие стремились выскочить из освещённого пространства. А очереди безжалостно выкашивали ряды, хорошо видных гитлеровцев. Стрелок имел меткий глаз. Пулемёт замолк, когда последние гитлеровцы исчезли в черноте ночи. Теперь уже не установить, кем был этот герой, который задержал вражескую атаку, давая своим товарищам возможность безопасно покинуть поле боя. Стрельба постепенно угасла. Однако гитлеровцы ещё долгое время не решались на возобновление атаки. На месте боя остались только убитые и раненые вместе с геройским майором Крупиным, который добровольно решился разделить участь раненых.

ЗНАМЯ, ПОКРЫТОЕ СЛАВОЙ

Бежали вдоль края озера, местами по пояс в воде и грязи, спотыкаясь о корни и кусты. Болоту казалось, не будет конца, а они собирали последние силы, чтобы преодолеть топь.

- Быстрей, быстрей – подгонял их сдавленным от бега голосом Макаров. И без того знали, что нужно спешить, нужно уйти как можно дальше пока враг не поймёт, что они ушли и не организует поиск, блокирует дороги. У Вейгерсдорфа всё ещё стрелял танковый пулемёт, ухали пушки и миномёты, даже можно было увидеть горящие высоким пламенем танки. Однако не хотели смотреть, не хотели видеть. Были слишком измучены боем и темпом бега. Наконец добрались до леса. Макаров остановил группу, позволяя солдатам немного отдохнуть. Назначил головной дозор.

-Шумите как стадо слонов. Теперь абсолютная тишина, никаких разговоров – сказал в полголоса.

В темноте трудно было оценить численность группы. Ему показалось, что солдат значительно больше, чем он рассчитывал. Не было времени выяснять кто с ним, а кто отстал.

- Лимонов, ко мне! Пойдёшь в головном дозоре. Компас есть? Пойдём в сторону вершины той горы. Лесом и по склону горы шли наши предшественники и немцы могут быть насторожены. Двигаемся точно на юго-восток, через километр поворачиваем под прямым углом на северо-восток. Должны пройти к шоссе западнее Штейнольс, всё время лесом. Сигнал опасности короткие синие вспышки фонариком. Идём! Шли гуськом в абсолютной темноте, держа впереди идущего за пояс. Образовалась большая змея из молчащих фигур, осторожно и медленно двигающихся. Только время от времени хрустела сломанная ветка или трещал надломанный сук. Капитан Сличенко шёл первым, следом за ним шёл его вестовой рядовой Зюлковски. Метров через десять двигался головной дозор капитана Лимонова, далее основная группа с майором Макаровым. Замыкал группу арьергард, который должен был прикрыть группу при неожиданной атаке немцев. Больше часа двигались в гору, петляя между деревьями. Минуя заросли. Вокруг царила тишина. А ведь здесь проходил штаб 5-й пехотной дивизии и группа раненых. В этом лесу должно быть много людей. Не встретили однако никого. Отзвуки боя под Вейгерсдорф затихли, глухой орудийный гул доносился с востока и севера. В какой-то момент поблизости щелкнул выстрел из карабина. Остановились, вслушиваясь, однако ничего не происходило. Двинулись дальше, меняя направление движения на северо-восточное. Осторожно пересекли одну и другую просеки, прошли мимо густого молодняка и вошли в старый древостой. Двигаться здесь было легче и быстрее. Теперь местность понижалась. Макаров подгонял свою группу, скоро рассветёт, а шоссе Даубан – Штейнольс нужно перейти в темноте. Подошли к нему через два часа. Ещё до того как дозор дал сигнал тревоги, услышали шум моторов и какие – то крики. Остановились в молчании. Макаров осторожно подошёл к придорожным кустам, где притаился капитан Сличенко. Перед ними белело шоссе, по которому двигалась в сторону Даубана немецкая колонна. Проезжали автомашины и тягачи, по обочине шли пешие подразделения. Немцы вели себя шумно, но было видно, что они не чувствуют себя в безопасности. Через каждые несколько метров в придорожном кювете стоял солдат лицом к лесу. Ближайший находился в нескольких шагах. Был слышен шум его движений. Колонна прошла, ушли солдаты бокового охранения. Наступила тишина. На противоположной стороне чернел лес, который мог таить неприятные неожиданности. Может там притаились гитлеровцы, стерегущие дорогу? Однако нужно было рисковать. Макаров вернулся к основной группе, выслал несколько солдат в обе стороны по шоссе. И обратился к Сличенко – Иди! Сличенко, с неотлучным вестовым, перебежали шоссе и вошли в лес. Через минуту замигал синий огонёк – дорога свободна. Макаров стоял в кювете, наблюдая за переходом своих солдат. Их было несколько десятков. Снова углубились в лес, более густой и менее проходимый. Постепенно с людей спало напряжение. Стала сказываться усталость, накопленная за бессонные ночи и дни боёв. Передвигались не так тихо как вначале. Трещали под ногами сучья, шумели кусты, сквозь которые продирались танкисты. Местность становилась всё более трудная для движения – вязкая и кочковатая. Солдаты спотыкались и падали. Продвижение становилось всё более шумным. Командир стал задумываться над тем, чтобы разделиться на более мелкие группы, когда где-то казалось, совсем рядом треснула очередь из шмайсера(*9). Раздались выстрелы из карабина, снова автоматная очередь, похоже, из ППШ. Совсем рядом. Может на шоссе, которое недавно спокойно перешли, подобная группа ведёт в одиночестве бой с врагом? Близкая опасность мобилизовала солдат. Увеличилась скорость движения, затихли голоса, вновь шли тихо и осторожно. Когда затихли звуки стычки, всё вернулось в прежнее состояние. Тем временем деревья расступились и справой стороны, появилось широкое озеро, сереющее в предрассветном полумраке. Путь им преградила речка, небольшая, но с топкими берегами. Переправились через неё и около часа тащились вдоль берега. Их скрывал туман, надвигавшийся с воды. На сухое место вышли уже при полном свете дня. Мокрые, грязные, с обросшими лицами, едва шевелили ногами. Сильно давал себя знать голод. Не помнили уже, когда ели последний раз. Макаров понимал, что дальнейшее движение невозможно и опасно. Наткнулись на небольшой перелесок и остановились в нём на днёвку. Все были одинаково измучены, однако нужно было выставить посты. Кто-то должен был охранять группу. Следовало выслать на разведку местности дозор. Неутомимым оказался капитан Сличенко, который без колебаний согласился провести разведку местности. Макаров давал себе отчёт, что солдаты на постах, измученные тяжелым боем, заснут через несколько минут, не смотря на грозящую опасность. Не мог, однако оставить группу без охраны. Это практически обрекало её на гибель. Несмотря на налившиеся свинцом веки, майор двинулся на обход постов. Его предположения оказались верны. Солдаты спали в самых чудных позах, равнодушные ко всему, что могло произойти. Нужно было пробиться к их рассудку и чувству ответственности, чтобы они могли встряхнуться. Но уговоры и даже угрозы полевым судом не давали нужного результата. Они дошли до предела выносливости и слова командира доходили до них как из другого мира. Макаров понял, что только счастливый случай может спасти группу. Лес не давал безопасного укрытия. Борясь с собственной усталостью, обошел половину постов и находился на северном фланге стоянки группы. Неожиданно зашелестели ветви кустарника и из гущи вынырнул вестовой капитана Сличенко.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 Следующая ⇒