Перевёл Бережный Б.Д. 1 страница

Юлиуш Мальчевский

Перевёл Бережный Б. Д.

Бригада “ Волков”

С той стороны Нисы

Ужасный вой, грохот и гром тысяч взрывов заглушает все прочие звуки. Гул болезненно вбивается в уши, земля дрожит под ногами. Не слышно рокота танковых двигателей, хотя из выхлопных труб вырываются голубоватые клубы. Солдаты смотрят на запад, куда летят гудящие над головой снаряды, но не могут ничего увидеть. Мир сер от огромных клубов дыма, который несётся ветром, а на его фоне видны только отблески, как от мощных грозовых разрядов. Невыносимый гул продолжается и продолжается без минуты перерыва.

16 апреля 1945 года. Артиллерийская подготовка на направлении деятельности 2 Армии Войска Польского продолжается уже второй час. Сотни польских и советских орудий обстреливают территорию за Нисой, где находятся немецкие позиции. Экипажи уже в машинах, командиры танков в открытых верхних люках. Снаружи суетятся солдаты технического обслуживания, общающиеся между собой жестами, самый громкий крик тонет в ужасном грохоте, который их оглушил и придавил. Даже обстрелянные в Ленинградских боях советские командиры находятся под большим впечатлением от этого массированного огня.

Дымят выхлопные трубы, экипажи ждут сигнала к началу атаки. Вот – вот двинутся к, невидимой отсюда, реке, форсируют её вброд, в след за пехотой и со всей силой ворвутся на немецкие позиции. Очевидно, что после такой лавины огня, там мало что останется.

Стоящие в лесу под Прендочицами новые Т-34 с 85 мм орудиями – последнее слово военной техники – составляют первый батальон, ранее советской, а теперь польской 16 Дновской Танковой бригады под командованием полковника Михаила Кудрявцева. Бригада необычная, одна в своём роде во 2 Армии, а может и во всём Войске Польском. Когда приступили к формированию 2 Армии, оказалось что труднее всего будет с танковыми подразделениями. Была потребность в большом количестве офицеров, младших командиров и рядовых, умеющих обслуживать современное вооружение в такой степени, чтобы одолеть всё ещё сильную и опытную гитлеровскую армию. На создание ещё одной танковой бригады (крупное танковое соединение - корпус – уже формировался и поглотил все резервы) требовалось много времени и людей. Учились, правда, подхорунжие – танкисты в Холме – Люблинском, много других училось в советских училищах. Это были будущие командиры танков и, может быть, даже танковых взводов. Откуда однако взять командиров рот и батальонов, офицеров штабов? Это должны быть люди с большими знаниями и умениями. Тогда Верховное Командование Красной Армии передало в состав армии одну из своих танковых бригад, прославленную в боях под Ленинградом 16 Дновскую Танковую Бригаду, вместе с личным составом и снаряжением. Младших офицеров, сержантов и рядовых должна была предоставить Польская сторона. Первые польские курсанты, 25 кандидатов в командиры танков, появились в бригаде во второй половине февраля 1945 года. Потом прибыли подхорунжие и рядовые: механики-водители, радисты, заряжающие, ремонтники. С этого момента началась погоня за временем. Следовало сколотить экипажи, научить их всему, что должен знать и уметь современный танкист. Минули почти два месяца, наполненные солдатским трудом, проведенные под опекой требовательных советских офицеров. Теперь экипажи сформированы, имеют за собой много километров дорог, десятки боевых стрельб. Экипажи притёрты, командиры знают возможности своих подчинённых, - словом всё застёгнуто на последнюю пуговицу. Однако, несмотря на всё это в бригаде чувствуется волнение. Советские офицеры, хоть высоко оценили навыки польских танкистов, задумываются – как поведут себя в бою союзники. Не потеряют ли голову, не дрогнут ли под огнём гитлеровских орудий? Сумеют ли поддержать славные традиции бригады?

Поляки тоже имели повод для беспокойства. Они были уверены в своём умении, но ни один из них не имел фронтового опыта. Как там будет? Не подведут ли? Оправдают ли те надежды, которые на них возлагают советские офицеры с таким большим боевым опытом? Сумеют противостоять гитлеровцам? Все сомнения должны разрешиться в ближайшие несколько часов. Артподготовка продолжалась с неослабевающей силой. Уши болели от продолжительного грохота, глаза разъедал дым, приносимый из-за Нисы. Едва видное солнце выглядело хмурым. Пришло 8 утра, а сигнала к атаке не поступало. Командир первого батальона майор Всеволод Горчаков, высунувшийся до половины из люка башни танка с нарисованным номером 1000 и силуэтом белого орла, как раз смотрел на часы, когда десятки огненных стрел пронзили небо. Катюши! Их мощный залп, это сигнал артиллерии для перенесения огня внутрь обороны противника – на его штабы, резервы, узлы дорог. Одновременно это сигнал для пехоты и, продвигающимся за ней, танкам. Первый батальон должен поддерживать своим мощным огнём 28 пехотный полк 9 пехотной дивизии. Остальные батальоны должны поддерживать полки 8 пехотной дивизии, наступающие на главном направлении Армии. Десять сотен – ваше время – прохрипело радио. “Десять сотен” – это их первый батальон, в котором все номера танков начинаются с единицы. Сильнее загудели моторы, боевые машины первой роты поручника Каратаева выкатились из леса и, набирая скорость, двинулись через открытое пространство в сторону Нисы. Нужно было пройти около двух километром прибрежных лугов, чтобы достичь воды. За это время пехота должна форсировать реку (ширина её в этом месте – 40м) и овладеть первой траншеей врага. Танки должны были поддерживать пехоту огнём с этого берега, а потом когда саперы проделают проходы в минных полях - перейти в атаку. Командир танка №1112, поручник Тадеуш Беляк, сидел в открытом верхнем люке, поглощая глазами невиданную картину. Вот уже видна затянутая дымом река, а на ней в просветы между клубами дыма видны лодки и плоты, заполненные солдатами. Между лодками поднимаются вверх фонтаны воды. Сквозь шум двигателя слышны взрывы и треск пулеметов. Значит, вот так выглядит передовая, атака. Берег всё ближе, но пехота отступает, укрываясь от огня, и отходит к берегу Нисы. Неужели артиллерия не уничтожила противника в первой траншее?

Выяснилось уже позднее, что гитлеровцы, при начале артподготовки отошли во вторую траншею и в укрытия, и хоть понесли значительные потери, не были полностью уничтожены. Затем вернулись в оставленные окопы и оказали сопротивление форсирующим подразделениям. Ожила немецкая артиллерия, ведя по реке, всё более прицельный огонь. – Десять сотен, входите в воду – прозвучало по радио. Итак роли поменялись. Вместо пехоты танкам, танки будут пехоте прокладывать дорогу. Крутой берег не даёт возможности выйти к воде. Танк командира батальона поворачивает влево и двигается вдоль Нисы, за ним остальные. Ещё 50 метров и Беляк видит разведчика из роты управления с сигнальными флажками в руках, указывающего спуск к воде. Это полевая дорога, пересекающая наискось береговой склон и выходящая к броду. Около головы усиливаются свистящие звуки. Беляк ещё не понимает, что это пули, пока пулемётная очередь, полоснувшая по броне, не напомнила об опасности. Первым к воде спустился командир батальона, здесь его опередила машина с номером 1101 – танк командира роты. Едва вошли в мелкую воду, окружили их взрывы артиллерийских снарядов. Из-за завесы дыма и фонтанов воды вышла только одна – поручника Каратаева. Командир, несмотря на огонь, наполовину высунулся из башни и нетерпеливым движением руки показывает: вперёд! Только теперь Беляк закрыл люк и приник к перископу. Машина гладко вошла в воду и сильно раскачивалась на неровном и каменистом, в этом месте, дне. Осколки стучали по броне, в перископ был виден то берег, то небо, то вода. Звуки боя потонули в гуле мотора, работающего на наибольших оборотах. Преодолевая сопротивление воды, машина достигла западного берега, который в этом месте более пологий и его удалось преодолеть с ходу. Экипаж видит разбитые вражеские окопы и убегающую в спешке вражескую пехоту. Капрал Александр Шмех стреляет из танкового пулемета, быстро двигающиеся цели исчезают из поля зрения и остаются сзади.

- Заряжай осколочным – Беляк командует, как на учениях на полигоне, поскольку в перископе замаячил силуэт орудия с гренадёрами, укрывающимися за орудийным щитом. Точный поворот башни в том направлении.

– Готов!

-Тормози. Хорошо. Теперь полный газ. Кажется, попали, возьми немного влево, тараним!

Орудие увеличивается как в кино. Удар, сотрясение. Машину подбросило на препятствии, вдавливая в грунт исковерканное железо. Теперь перед танком ничего не видно. Зато по радио слышны разные голоса, какие - то крики и команды – невозможно что – либо понять. Может это приказ возвращаться? Беляка охватил страх, что они остались одни на вражеском берегу, окруженные противником, и сейчас их подобьют фаустпатроном. Длилось это едва минуту, так как в перископе появилась машина командира роты, а за ней следующие. Идут в атаку в вспышках выстрелов. Перед и между танками вставали столбы земли и огня, как будто вся гитлеровская артиллерия стреляла только в них. Каким - то чудом все были целы, только осколки стучали по броне. Капрал Шмех густо строчит из пулемёта, Беляк стреляет из орудия в сторону второй траншеи, из которой выскакивают согнувшиеся силуэты. В окоп въезжает танк Каратаева – вспышка на броне, дым и огонь. Машину заносит и она останавливается. Прежде чем его миновать Беляк увидел открывающийся люк и выкарабкивающийся экипаж. Нельзя сейчас задерживаться, они должны помочь себе сами. Подбросило на каком то бугре, механик –водитель уменьшает скорость, лавирует влево и вправо. Машина раскачивается на неровностях. Разрушенные траншеи остались сзади. – Гражданин(*1) поручник – слева пушки! – Вижу. Осколочным заряжай! Быстрей! Пушки хорошо замаскированы, но их выдали вспышки выстрелов. Беляк даёт три быстрых выстрела, неизвестно попал или нет, но вражеские пушки смолкают. Ведь в ту сторону стреляют уже другие танки. Местность становится более влажной и вязкой. – Вода! Опять река, чёрт возьми! – Рукав Нисы. Форсируем с ходу, не задерживайся. Сейчас больше грязи, лишь бы машина не увязла. Мотор воет на наивысших оборотах, выскочили на несколько более твёрдую песчаную отмель и вошли в воду. Здесь более мелко, чем в Нисе, едва половина метра, но дно илистое. Другие танки двинулись за Беляком. Близкий разрыв залил перископ водой, на мгновение нет видимости. А вот и берег, более крутой, чем предыдущий. В какой- то момент едва не опрокинулись. Машина гребёт под себя грунт и сползает боком с всё большим креном. Механик-водитель манипулирует газом и рычагами, блокирует одну гусеницу. Машина выправляется и уже всё в порядке. Гусеницы цепляют более твёрдый грунт и танк успешно форсирует препятствие. Ломая кусты и небольшие деревца, танк продвигается вверх по склону берега. Снова траншеи, разбитые блиндажи и поспешно убегающий противник.

Выбив с предполья остатки гитлеровцев, 17 танков первого батальона достигают шоссе Ротенбург – Нидер Ноендорф. Было ровно 10ч 30мин. Оказалось, что только первому батальону удалось лихо форсировать Нису через оба её рукава и немецкие линии обороны. Но досталось это тяжёлыми потерями. Командир батальона майор Горчаков, получивший тяжёлое ранение на берегу Нисы, вскоре скончался. Командир роты поручник Каратаев, погиб в танке, подбитом фаустпатроном. Погиб так же командир взвода второй роты подпоручник Владимир Таранов. Если бы наступали вместе с пехотой, наверняка потерь было бы меньше. Но 28 полк застрял в тылу и только что завершил переправу через Нису.

Дела у двух других батальонов пошли не так хорошо как у первого. Третий батальон наступал южнее первого. Майор Виктор Федорченко, выведший свой батальон к реке, в своей полосе не нашёл спуска с крутого берега к воде. Съезды, разведанные перед наступлением малоквалифицированными разведчиками, оказались непригодными. “Тридцать сотен, почему не входите в воду? ” – нервничали на командном пункте. ( “Тридцать сотен” – так как танки третьего батальона имели номера, начинающиеся на “3”) – Сойти с берега не можем, слишком высоко, побьёмся – отвечал Федорченко. Его танки вели огонь с места. Им было приказано повернуть на север и использовать переправу первого батальона. Ещё южнее вышел к Нисе второй батальон Всеволода Карпенко, поддерживавший 36 пехотный полк. Проблем схода к зеркалу воды не имели. Нашли несколько удобных спусков. Но высокий (20м) и крутой западный берег был недоступен для танков. Только в одном месте, береговой обрыв наискось пересекала полевая дорога, узкая и крутая. Поместиться на ней мог только один танк. Гитлеровцы ещё удерживали берег и, несмотря на дымовую завесу, хорошо видели реку. Форсирование только началось и противник прицельно обстреливал лодки и подразделения, подходившие к реке. Нужно было как можно быстрее выбить гитлеровцев с берега. Проклиная разведчиков, которые уверяли, что берег доступен для танков, майор Карпенко приказал расположиться вдоль берега Нисы и открыть огонь по огневым точкам противника. В это время три танка второго взвода должны форсировать реку и по очереди подняться по единственному подъёму и обеспечить переправу всему батальону. Пойти первым вызвался экипаж подпоручника Михаила Лучиньского на танке №2212. Он на полном ходу преодолел реку, выехал к началу дороги и начал трудный подъём. Был уже почти на самой кромке, когда прицельный выстрел фаустпатрона попал ему прямо под ствол. Танк скрыла стена огня и дыма. Сорванная башня скатилась по крутому откосу в воду, как не нужная никому скорлупа гигантского ореха, танк замер. Единственная дорога на крутой западный берег была заблокирована. Майор Карпенко не хотел сдаваться. Выбрали место, где берег был менее крут и по команде, переданной по рации, направили туда огонь всех танковых пушек. Однако, когда осела земля, поднятая вверх и рассеялся дым, результаты оказались мизерные. Нужно было много снарядов и ещё больше времени, чтобы этим способом проложить дорогу. Тем временем пехота сумела зацепиться за противоположный берег. Разгорался бой за первую траншею, а танки стояли в бездействии. С командного пункта приказали обойти фатальный участок: первая рота должна была переправиться южнее, в полосе советской 254 пехотной дивизии, остальные севернее через уже опробованный первым батальоном брод, а затем вернуться в свои полосы наступления. В результате, обход и переправа продолжались слишком долго, и танки вышли в назначенные места действий только к полудню.

Первый батальон мы оставили на шоссе с Ротенбурга на Нидер-Ноендорф, после успешной атаки без пехотной поддержки. Командование батальоном взял на себя командир второй роты поручник Мирошниченко, опытный танкист. Когда подходящие к шоссе танки встретил сильный артиллерийский огонь с фланга, командир остановил дальнейшее продвижение, приказал отойти в ближайшие заросли и занять там оборону. До подхода пехоты запретил покидать машины и велел внимательно наблюдать за местностью. Открытое пространство до дороги держалось под огнём танковых пулемётов, не позволяя, таким образом, гитлеровцам вернуться на покинутые позиции. Вскоре подошла пехота и окопалась вдоль шоссе, охраняя батальон от истребителей танков. Наконец можно было выйти из машин, распрямить кости, хотя бой продолжался. Немецкая артиллерия обстреливала берег реки, им отвечала из-за Нисы польская артиллерия, долетали сюда снаряды малокалиберной артиллерии. Разгорячённые боем и одержанным успехом танкисты не обращали внимания на немецкие снаряды, громко делились впечатлениями от боя, подшучивали над пехотинцами, которые пробегали мимо, низко согнувшись. Мирошниченко призвал их к порядку. – Укрыться за танки, вы герои! Если кто схлопочет пулю, кто в бой машину поведёт? Досталось им и за нарушение тишины в эфире во время стычки, не помогли их оправдания. Наконец командир смягчился: - Спасибо танкисты, для первого раза было неплохо. Командир бригады так же передал вам благодарность.

Наступление продолжалось, согласно плана. Сапёры завершили постройку двух понтонных мостов, начатую ещё до окончания артподготовки. Через один из них добрался до батальона полугрузовой “Додж”, привёзший термосы с горячим супом. Встречен он был с энтузиазмом, тем более, что к супу прилагалась чарка водки. Время подходило к 14-00, когда после короткого обсуждения задания прозвучала команда “По машинам”. Почти одновременно на севере, где виднелись строения Ротенбурга, разгорелась стрельба. Танки широкой лавиной подошли к шоссе и открыли огонь по немецким позициям, расположенным перед виднеющейся на горизонте деревней Гехеге. Развернувшаяся в цепь пехота 23 полка бодро двинулась вперёд. Огонь спереди усилился. Машины замедлили ход, прикрывая наступление пехоты. Теперь нужно выполнить следующую часть задачи. 16 бригада должна обойти Гехеге с трёх сторон и атаковать с фронта и флангов. Правый фланг достался первому батальону

– Десять сотен, в разомкнутом строе за мной! Совершив поворот, танки вышли на фланг наступающей пехоте и, раскачиваясь, двинулись направо наискось, обходя Гехеге и оставляя за собой Ротенбург, из которого доносились звуки боя. Противник этому не препятствовал. Перед ними опять обсаженное деревьями шоссе, которое на всякий случай обстреливается из танковых пулемётов. На этом рубеже пусто. А мины? Шоссе может быть заминировано! Притормозили без команды, но вот танк подпоручника Маньковского осторожно выполз на дорогу, пересёк её без ущерба, перескочил неглубокий кювет и оказался на противоположной стороне. За ним пошли остальные. Теперь горящая деревня видна как на ладони. Это за неё идёт бой. Она чуть левее, до неё с километр. В них пока не стреляют. Входят в небольшой перелесок и по команде командира останавливаются. Стучат открывающиеся люки. – Командиры взводов ко мне! Собрались за машиной №1201. Коренастый хорунжий Зубрилов и выпускники школы в Холме: подпоручники Маньковский, Ткачук, Ландебурский и Махай.

- Вот вышли на фланг без боя. Видать тут у фрицев дыра в обороне. А теперь внимание! Со стороны Ротенбурга немцы могут зайти нам в тыл. Поэтому подпоручик Маньковский с тремя танками останется здесь и будет прикрывать наш тыл. Остальные пойдут в атаку на деревню. Не стрелять, пока не заметят, ясно? Неожиданно среди деревьев появились польские пехотинцы, задыхающиеся от быстрого бега. – Где командир танкистов? - Здесь, в чём дело? – Подпоручник Романовский …. Прислал меня командир батальона, приказал за вами… Ну и несётесь, еле догнали – вытер вспотевшее лицо, тяжело дыша.

– Вот хорошо, есть пехота, сколько вас? - Восьмая рота, гражданин поручник. За нами идет рота пулеметчиков, отстали немного. – Ещё и пулемёты? Совсем хорошо, подождём их. В самый раз вы подошли. Идём в атаку на деревню. Чтобы не отстать, залезайте на броню. Здесь оставьте для прикрытия пару солдат и пулемёт, мы оставляем три танка, вместе им будет надёжно. Остальные пулемёты на танки. И не стрелять, пока танки не начнут, ясно?

– Хлопцы, по отделениям на танки и держитесь крепче! Подошли запыхавшиеся пулемётчики и сразу стали устанавливать пулемёты на бортах машин. Наконец всё было готово.

– Я Волк десять сотен, как меня слышно? Приступаю к выполнению задания – рапортовал Мирошниченко. Двинулись сразу полным ходом прямо на затянутую дымом деревню, вокруг которой продолжался упорный бой. В перископах прицелов росли постройки, в основном каменные, с остатками красных крыш. Были почти в ста метрах от первых строений, когда в их сторону потянулись полосы трассирующих пуль. Солдаты десанта прижались к броне. – Осколочным заряжай! – скомандовал Беляк. Больше вправо! – Заметил точку, откуда вылетали строчки трассеров. Выстрелил и гитлеровский пулемёт замолчал. Между построек вошли широким фронтом, ломая ограды и давя укрытия гитлеровцев. Строчили пулемёты и ППШ десанта. Гренадёры выскакивали из окопов, пытаясь укрыться в постройках и падали скошенные огнём. Вдруг взрыв потряс танк Беляка, сметая десант с брони. Машина повернулась и на полном ходу врезалась в угол каменного дома и остановилась вся в огне. Никто не открывал люки, никто не пробовал подойти к горящей машине. Остальные танки двигались дальше через деревню, сея панику среди её защитников. Новый взрыв потряс танк Беляка, срывая башню. Огненное облако взвилось высоко в небо. Это взорвался боезапас. Бой подходил к концу, остатки гитлеровского гарнизона, преследуемые танками, отходили в сторону леса. Некоторые сбивались в группы и поднимали руки. Победа была полной. Заплатил за неё смертью в огне экипаж танка №1112, поражённый с близкого расстояния фаустпатроном. Погибли в огне: механик-водитель капрал Рудольф Джинкевич, стрелок-радист капрал Тадеуш Янковский, наводчик орудия - капрал Александр Шмех, и их командир подпоручник Тадеуш Беляк. Никитченко (*2)собрал танки, разошедшиеся в разные стороны в погоне за гитлеровцами, высадив перед лесом роту десанта, вернулся в полностью занятую деревню, торопясь приступить к выполнение следующего задания. Тринадцать танков роты последний раз прошли мимо догорающего остова танка. Горел и разбитый дом.

В перелеске соединились с охранявшими тылы тремя танками и, получив по радио приказ командира бригады, двинулись на северо-запад. На пути лежала маленькая деревенька Алсир, с небольшим гарнизоном из Фольксштурма. Достаточно было пары выстрелов, чтобы гарнизон вывесил белые флаги. Пленным было указано куда идти на пункт сбора и машины двинулись дальше по дороге. Время подходило к 17-00, шёл одиннадцатый час боя. Но время отдыха ещё не настало, нужно было развивать достигнутый успех. Повернув на запад, танки осторожно въехали в лес. Сейчас очень пригодились бы пехотинцы. За каждым деревом мог укрываться истребитель танков с фаустпатроном. На счастье немецких позиций в лесу не было. Видимо немцы не ожидали атаки с этой стороны. Фольсштурмовцы и гренадёры 1 полка отступили на вторую линию обороны. Лес кончился неожиданно и батальон выехал на открытую местность, слегка волнистую равнину с возделанными полями. Направо вдали строения посёлка Якобсхаусер, а прямо с запада заходящее солнце слепило глаза. Это не позволило сразу заметить гитлеровские штурмовые орудия, выкрашенные в болотный цвет. Три таких орудия установленных на окраине посёлка могли нанести полякам немалый урон. Гитлеровцы, при виде выходящих из леса танков, занервничали и, дав несколько неточных выстрелов, отступили. Послали им с хода несколько подкалиберных. Мирошниченко не собирался ввязываться в стычки в этом районе. Поэтому, приказав третьему взводу прикрывать фланг, полным ходом двинулся на запад, прямо на посёлок Нидер Хорка. Это была северная часть большого посёлка Хорка, протягивавшегося далеко на юг. Через него проходила вторая линия обороны гитлеровцев. Сначала танкистов встретила полевая артиллерия. Снова как над Нисой застучали по броне осколки, поднимались вверх огонь и земля, дым закрывал обзор. На счастье огонь был неточным. Когда подошли ближе, огонь открыли немецкие противотанковые орудия. Танк подхорунжего Анкутовича получил попадание в лобовую броню. Отделались только испугом, броня выдержала. Машина поручника Русецкого получила удар в гусеницу. Экипаж вынужден был менять два звена. Под огнём вражеской артиллерии это было малоприятным делом, однако с этим справились. Мирошниченко всё это время ломал голову, как поступить в данной ситуации. Посёлок выглядел хорошо укреплённым. Атаковать его без пехоты было очень рискованно. Правда действия молодых танкистов до этого времени не вызывали нареканий. Однако нельзя было предвидеть, как они будут справляться с трудными условиями боя в укреплённом населённом пункте. К тому же заканчивались топливо и боеприпасы. Но и приказ был предельно ясный, продвинуться как можно дальше на запад, взломать оборону на реке Вейсер Шопс. Всё же решил выйти из зоны артиллерийского огня и поговорить с командным пунктом.

– Десять сотен, всем. Возвращаемся на исходные позиции – приказ он по радио. Затем его танк развернулся и двинулся по своим следам. Все слышали и поняли. Вскоре скрылись за небольшим подъёмом местности. Не доезжая до леса, Мирошниченко дал знак к остановке в зарослях кустов и деревьев. Танкисты без команды расположились в позиции для круговой обороны. – Отбой, можно выходить из машин! Постепенно замолкли двигатели. Парни выскакивали из танков, сбрасывали с вспотевших голов шлемофоны, с облегчением расстёгивали комбинезоны. От леса веяло свежим запахом весны. – У фрицев радость, думают, что отбили атаку танков – сказал Франек Юрченко, командир танка №1233, подставляя лицо солнцу. Временно имеем только одного тяжело напуганного – Гленя Анкутовича. Не было времени на страх, а врезало со страшным треском… Боюсь будем иметь больше хлопот когда наши пехота выйдет из леса и примет нас за фрицев. Могут нам приложить. – Спокойно голова, Старый по радио предупредил кого следует. Тем более ещё светло. А вот как стемнеет, может сюда проберётся какой-нибудь фриц с фаустпатроном. И те самоходки могут сюда подойти – говорил поручник Галонска. – Будь спокоен, начальство знает. К ним подошёл Мирошниченко, который только сейчас вылез из танка. – Есть братцы вести из бригады. С противоположной стороны на Гехеге наступал батальон Федорченко. Попали прямо под орудийный огонь и огонь самоходок. – Там и самоходки были – удивился подпоручник – ни одной не видел. – Были, конечно были. Однако всё их внимание было направлено на танки Федорченко и потому нам было легче. Минуту помолчал и тихо добавил – Федорченко убит.. и Драган тоже. Замолчали, глядя на командира. Знали, что он давно дружил с Федорченко. Вместе воевали под Ленинградом. – И Зигмунд Драган погиб? – как бы с удивлением спросил Галонска. – Война. Подумать только, парень три раза горел в танке и уцелел, а тут сразу… Со стороны леса ветер донёс какие-то голоса и шум моторов. Через мгновение увидели солдат выходивших из зарослей с оружием наизготовку. – Наши – вздохнули радостно. – зайцы пришли! Эй, вы там! Идите, идите - мы свои. Пехотинцы подходили всё большими группами. Все усталые, покрытые пылью. - Салют! Привет “гробовщики”, фрицы далеко? – Ну что стоите как в столбняке? Обступили боевые машины, расспрашивали экипажи о подробностях боя. Не скапливаться, фрицы могут заметить. Двигаться дальше! Мирошниченко разговаривал с пехотным офицером. Показывая рукой на запад, что - то ему объяснял. За проходящей мимо них пехотой, с просеки появились кони, тянувшие противотанковые пушки. Медленно темнело, только на западе небо горело оранжевым заревом. На его фоне отчетливо виднелись силуэты пехотинцев. Вскоре должны подъехать автомашины с топливом и боеприпасами, тогда снова будем поддерживать наш полк. Мирошниченко, не смотря на уверенность с которой произнес эти слова, не мог скрыть беспокойства, что может не подъедут, что может быть что – то непредвиденное. – Только бы смогли – добавил. – Что - то мне говорит, что снабжение придёт глубокой ночью. – Значит на сегодня конец забавам? Так хоть бы поесть подкинули – вздохнул кто – то из темноты. Ты Повала только о жратве думаешь – поручник Ландебурский по голосу узнал своего механика-водителя. Со стороны, куда ушла пехота, глухо загудела артиллерия. Видимо противник заметил подходивших. Машины с топливом всё не появлялись. Всматривались усталыми глазами в темноту, когда неожиданно из-за пригорка появился конный ездок. Осадил лошадь у танковых стоянок, искал газами офицера. – Прислал меня командир батальона, просил о помощи. Прицепились к нам три самоходки. А мы с нашими мухобойками с ними не справляемся. – А я не говорил? – торжествовал Галонска. – сразу нужно было их прикончить. – Ладно! Теперь их уничтожим. Взводы Ландебурского и Ткачука по машинам! Остальные ждут снабжения, командир - младший лейтенант Зубрилов. Будьте на связи. Зашумели моторы, темные туши выползли из под деревьев и двинулись на запад. Оттуда доносился орудийный гул. На фоне зарева заметны три тёмных пятна. Бинокли развеяли все сомнения. Это были немецкие самоходные орудия, они обстреливали польскую пехоту. – Один – Два – Два – Один – заходите справа – приказал Мирошниченко взводу Ландебурского. Три танка повернули на север и двинулись полным ходом. Остальные три шли прямо на гитлеровцев. У них было временное преимущество, так как были незаметны для врага на фоне темного леса. – Медленней, стрелять по команде – снова прохрипело радио. Гитлеровские машины находились на расстоянии прицельного огня, а танки подходили всё ближе и ближе. Танкисты отчетливо видели стволы орудий раз за разом выбрасывающие на юг красный огонь. В его отблесках, как вспышках магния, видны были нарисованные на их броне кресты. Подпоручник Жултыцки тщательно наводил, стараясь поймать в перекрестие силуэт вражеской машины. Сколько раз тренировали это в школе на таблицах с рисунками вражеских танков и самоходок разных типов. Учились распознавать наиболее уязвимые места. Сейчас имел в прицеле настоящее немецкое самоходное орудие. И больше шансов, так как его танк продвинулся вперёд дальше других. Стиснул ручки наведения так, что побелели суставы. Уже видел его точное положение – немного наискосок с тыла. Нужно целить под башню. В противном случае снаряд срикошетит, так говорили преподаватели в школе. – Огонь! – как выстрел прозвучало в наушниках и одновременно огненные трассы прочертили воздух. Самоходка на дальнем плане получила удар в броню, но снаряд дал рикошет, выбив необычную искру. Через минуту гитлеровские машины двинулись с места, поворачиваясь на одной гусенице направляясь на север. Через мгновение одна из них – цель Жултицкого, перекрещенная ниткой прицела, идеально была видна сзади. В этот самый момент нажал педаль пуска. Вспышка выстрела заслонила всё. Стоп – бросил водителю. Краем глаза заметил огонь. – Попал, попал в мотор – голос капрала Маевского был полон эмоций. Объятая пламенем самоходка закончила поворот, дёрнулась вперёд и тогда попал в неё вторым выстрелом. Гусеницы застыли, ствол опустился. – Готов! – Жултыцкий сказал это спокойно, хотя кровь стучала в висках. В это время два других орудия удирали полным ходом. Водители крутыми поворотами бросали машины влево, вправо, затрудняя прицеливание. Польские танки вели непрерывный огонь, но снаряды не достигали цели. Гитлеровцы уходили безнаказанно. В этот момент дорогу им перекрыл Ландебурский. Несколько прицельных выстрелов и одна самоходка зарылась в песок, задымилась, покрываясь языками огня. Гитлеровский экипаж в панике покидает горящую машину, бросается в темноту. Поляки, однако, были уже совсем рядом. Несколько пулемётных очередей пресекли попытку скрыться. Немцы остановились, поднимая руки вверх. В это время последняя вражеская самоходка вышла из зоны уверенного поражения огнём. К танку Ландебурского, рядом с которым стоял, с поднятыми руками взятый в плен немецкий экипаж, подъезжали польские машины, с лязгом открывались люки. Все, участвовавшие в бою, хотели своими глазами увидеть швабов. Первых пленных, да ещё и танкистов. Осветили бы их фарами, но боевая обстановка нее позволяла. Пленных было пятеро, в обгоревших комбинезонах, двое без шлемов. Все имели черные от сажи лица, в глазах стоял страх. Рука одного была окровавлена. Теперь, когда покорно стояли в свете горевшей машины, были совсем не похожи на тех грозных немецких танкистов, встречи с которыми, что теперь скрывать, побаивались все. Жалкие и напуганные вызывали скорее жалость. – По машинам - рявкнул Мирошниченко, высунувшись из люка. - С ума сошли что ли? Сбились как гуси в стаю. Видать вас за километр. Старался придать своему голосу грозности, но в нём слышались нотки радости. – По машинам, Ландебурский, забирай пленных и отъезжай. Поляки подошли к сбившимся в кучку, напуганным пленным. Они не имели на ремнях оружия, однако поляки хорошо знали, где искать. Повытаскивали у немцев пистолеты из-за голенищ, а у самого младшего, судя по детскому худому лицу, из-за пазухи комбинезона. Гитлеровцы, поглядывая на оружие в руках поляков, послушно вскарабкались на танк, подсаживая друг – друга. Танк Ландебурского, с пленными на крышке моторного отсека, двинулся первым, за ним два других. Их экипажи держали пленных на мушках своих пулемётов. Сердца танкистов наполняли радость и гордость. Помогли товарищам, уничтожили самоходки и взяли пленных. У леса, где расположились оставшиеся танки, движение и суета как в глубоком тылу. Собралось все батальонное командование: “политрук” капитан Столяров, “помпотех“ капитан Симонов со своим замом маленьким, писклявым и подвижным лейтенантом Немтиновым. Рядом с ними стоял танк №1000, в котором утром погиб майор Горчаков. Рядом с танком крутился его штатный командир подхорунжий Ежи Качорек или популярный в батальоне Юрчик. Личность наиболее информированная, так как постоянно находился рядом с командиром. Постоянно сыпавший шутками, весельчак, теперь бродил подавленный, с перевязанной головой. Он всё ещё находился под впечатлением смерти командира, к которому был искренне привязан и которого уважал за знания и умения и доброе отношение к окружающим. – Привет братья поляки – говорил капитан Рогачёв, старший адъютант батальона. (*3) - Ну и навоевали вы, навоевали. Давайте сюда пленных, в бригаде их ждут. Из сообщений по радио уже знали о ходе боя и о первых пленных. Командование батальоном принял от Мирошниченко заместитель командира батальона по строевой части старший лейтенант Овечкин. По его команде экипажи приступили к заправке топливом и укладке боекомплектов. Синим цветом светили фонари со светомаскировочными стёклами, звенели ключи и стучали молотки. На сегодня всё – информировал Овечкин Мирошниченко – остаёмся здесь до утра. В бригаде опасаются потерь в ночном бою. Потеряли 17 машин, не считая тех четырёх, что завязли у реки. Весь день пытались их вытащить. – Аж 17 за один день! – Больше всего потерял третий батальон – десять машин. Двадцать один человек погиб. Восемь раненых отправили в санбат. О Федорченко уже знаешь...

12 3 4 5 6 Следующая ⇒