Елена Викторовна Никитина 17 страница

Когда же мои ноги наконец ступили на твердую землю, я была уже почти без сил.

— Дальше выбирайся сама, — недовольно проворчал болотник. — И больше в моем болоте не появляйся, у меня теперь долго будет плохое настроение.

— Я постараюсь, — честно пообещала я, падая на влажную от ночной росы траву. — И спасибо…

— Спасибо в карман не положишь, — перебило меня вредное существо, не торопясь сразу уходить.

Намек я поняла, несмотря на то что голова совсем отказывалась со мной дружить, и полезла во внутренний карман за алмазами. Опять непредвиденные расходы! Хотя моя жизнь стоила гораздо больше, чем все имеющиеся у меня драгоценные камни, но если можно выкупить ее по дешевке, почему бы и не сэкономить? Мои финансы тоже небезграничны, между прочим, а мне еще жить и жить.

Болотник брезгливо посмотрел на протянутую ему ладонь с несколькими крупными изумрудами и медленно покачал головой.

— Что? Не нравится? — удивилась я и, дождавшись очередного отрицательного мотания много веков не чесанной шевелюры, спросила: — Что же тебе тогда надо? Тут на покупку всего твоего болота хватит, еще и на осушение останется.

— Ты… это… не хами. — В голосе волосатого хозяина гостеприимной топи послышались далекие от дружелюбия нотки. — А стекляшки твои мне без надобности.

— Но у меня больше ничего нет. — Я растерялась. Чем еще можно отблагодарить столь странное существо, на ум совершенно не приходило.

— Волосы, — любезно подсказали мне.

— Что «волосы»?

— В качестве оплаты отдай свои волосы.

Не поняла. Он с меня скальп снять собирается, что ли?

— Не бойся, голова при тебе останется, — видимо угадав мои мысли, совершенно серьезно ответил болотник. — Это вещь в хозяйстве нужная.

— А… Ну ладно… — все еще не веря в реальность происходящего, протянула я и не успела даже пискнуть, как болотник схватил меня за изрядно растрепавшуюся косу. Что-то противно клацнуло у самого уха, и голова стала непривычно легкой, практически невесомой, а в руке болотного вымогателя болталась бывшая моя девичья гордость. Я судорожно сглотнула, пытаясь сдержать непрошеные слезы отчаянного сожаления, что не удержало меня от любопытства:

— Но зачем они тебе? Что ты с ними делать будешь?

— Я их коллекционирую, — гордо ответил он, повернулся ко мне спиной и пошел топиться. Домой то есть.

Вот чудак. Интересно, а если он лысого путника из трясины выводить будет, какую плату потребует? Вот только спросить об этом уже не у кого.

Я лежала на траве и таращилась в звездное ночное небо. Зачем темным эльфам понадобилось мое обручальное кольцо и моя смерть? Как вернуть это самое кольцо? Куда бежать от неугомонного мужа, уже почти добравшегося до меня? Эх, Фен, Фен, братик мой любимый, и что занесло тебя в такую дальнюю даль, что за помощью к тебе приходится добираться с такими… трудностями. Если так и дальше дело пойдет, то кто знает, удастся ли нам еще свидеться. Я, конечно, не законченный пессимист, который видит стакан полупустым, а не наполовину полным, но убийство меня, единственной, несколько… выбивает из колеи. Сейчас нужно как можно быстрее добраться до Капитара, Фен обязательно придумает что-нибудь. Глядишь, и с поисками кольца поможет.

Мне было плохо. Сильный яд наемницы давал о себе знать. Нет, он, конечно, подействовал, но не совсем так, как она рассчитывала. Отсюда можно сделать еще один «утешительный» вывод — отравиться при случае я тоже по-человечески не смогу. Надо же, какие интересные вещи я начинаю о себе узнавать. Правда, если учесть, что до сегодняшнего дня меня никто не топил и не травил (историю со сливным бачком я в расчет не беру), то убедиться в этом раньше просто не представлялось возможным. И ведь отец никогда не говорил, какие преимущества дает его дочери живущий внутри меня дух огня, кроме способности превращаться в симпатичную зверушку и не сгорать в огне. Ладно, подумаю об этом позже, когда немного приду в себя.

Я приподнялась на локте и, порывшись в сумке, вытащила огниво. Да, этим отсыревшим огрызком только ворон смешить, а мне огонь сейчас позарез нужен, иначе мой хладный трупик все-таки будет иметь место. Только энергия и сила огня поможет мне сейчас восстановиться в предельно быстрые сроки.

Почиркав огнивом, я лишний раз убедилась, что даже маленькой искорки оно давать не собирается, и с досадой бросила его обратно в сумку. Да, положеньице! Придется вставать и идти хоть куда-нибудь, несмотря на почти полное отсутствие сил и жуткое головокружение. Я с трудом приняла вертикальное положение и побрела прочь от болота, шатаясь и постоянно цепляясь за стволы деревьев, чтобы не упасть. Куда именно идти — вопрос передо мной не стоял, мне было все равно. О хищных животных и прочей кровожадной нечисти я старалась не думать. Просто очень хотелось надеяться, что они вряд ли позарятся на ядовитое существо, которое к тому же пребывает не совсем в нормальном психическом состоянии.

Эх, попадись мне эта проклятая Эмма, или как ее там зовут на самом деле! Наемница большеротая! Я же ей глаза с ушами повырываю и местами поменяю, чтоб в следующий раз неповадно было! А я ее найду! Вот только выберусь из этого дивова леса, восстановлю силы и обязательно найду! Нечего моему кольцу у темных эльфов делать, и уж тем более служить им. Не знаю, какими уникальными свойствами оно обладает, но это кольцо мое, и только мое! Пусть оно хоть трижды… нет, четырежды обручальное.

Луна снова спряталась среди туч, и лес погрузился в полную темноту.

— Вот только шею свернуть не хватает для полного счастья, — мрачно предположила я вслух и со всего маху врезалась лбом в дерево. — Епишкин молоток и кувалда стоеросовая! Понаставили тут деревьев!

Подняться с земли мне стоило больших трудов. Мало того что я и так уже была на грани обморока, набила себе нехилую шишку, так еще и свалилась в какие-то колючие заросли, которые вцепились в мою одежду мертвой хваткой. Что же мне не везет-то так с недавнего времени?

С боем выкарабкавшись из кустов и чуть не оставив на них часть рубашки и штанов, я вдруг заметила невдалеке слабое свечение. Не думаю, что это упавшая звезда запуталась в паутине. Густая листва не давала толком ничего рассмотреть, но ветви теперь не являлись такой уж непреодолимой преградой. По мере моего продвижения свечение постепенно становилось все ярче и ближе, я ломилась вперед, как бешеный медведь сквозь малинник. Теперь у меня уже не осталось ни малейших сомнений, что совсем рядом горит ОГОНЬ — настоящий, яркий, живой. От него сейчас зависела моя жизнь, и мне не было дела до того, кто его зажег. Все мое сознание было пронизано этим огнем, жаждало его, стремилось к нему.

Чуть ли не в прямом смысле вывалившись на поляну, я увидела горящий на ней костер и несколько человек, сидящих вокруг. Это были мужчины в количестве трех штук, и они не обратили на меня никакого внимания. Просто не заметили моего появления. Что ж, тем лучше. Для всех. Бросаться на глазах у людей в костер мне даже в таком плачевном состоянии не хотелось.

Я обессиленно прислонилась к дереву и перевела дух. После отравления и утопления менять ипостась было очень трудно, слишком много энергии отдано в борьбе за жизнь, но непосредственная близость моей внутренней стихии вселяла уверенность, что все будет хорошо.

Мужчины у костра были похожи на самых обычных путников, которых ночь застала в лесу, ну или на интеллигентных разбойников в крайнем случае. Они сидели кружком, о чем-то тихо переговариваясь и помешивая в котелке пахнущее кашей на воде варево. Из оружия я заметила только мечи и никаких арбалетов, но это еще не факт. В стороне паслись стреноженные лошади. Прямо идиллия, хоть картину пиши «Ночь на привале». Я еще раз обвела мутным взглядом это зрелище и тут увидела висящий на дереве недалеко от меня мешок, который почему-то дергался и слабо попискивал. Один из мужчин, чернявый бородач, встал, вальяжно подошел к мешку и довольно грубо ткнул в него кулаком.

— А ну заткнись, упыриный выродок! Скорей бы избавиться от тебя! Если бы не обещанные бешеные деньги, ни за что не связался бы с этим делом! — Он плюнул и так же не торопясь вернулся к костру.

Мешок зашипел и задергался с новой силой. Я проводила бородача мрачным взглядом. Не знаю, какую неведомую зверушку и куда везут эти горе-охотнички, но она может сослужить мне неплохую службу. Не люблю тех, кто жестоко обращается с животными.

Закинув сумку и меч в ближайшие кусты, я выхватила из-за пояса нож и, осторожно подкравшись, резким движением перерезала веревку, на которой висел мешок. Разбираться, кто сидит внутри, у меня не было ни желания, ни времени, ни сил — я перекинулась в ящерку и со всех лап бросилась к костру, по дороге уворачиваясь от тяжелых башмаков мужчин, бегущих к неожиданно освободившемуся пленнику.

Огонь принял меня как родную. О, Силы Вершителя, какое блаженство! Какое чудо! Как же здорово! Огненная стихия наполняла все мое существо жизнью и энергией, мне становилось все легче и легче, силы постепенно возвращались. Вот много ли мне, оказывается, надо? Всего-то погореть несколько минут, и я в полном порядке.

Наверное, я еще долго просидела бы в костре, нежась в его ласковом пламени, просто так, ради удовольствия, но меня стали отвлекать громкие крики извне. Не дадут бедной больной саламандре спокойно выздороветь, изверги! Можно подумать, они жар-птицу отлавливают. Хотя назвать жар-птицу упыриным выродком вряд ли у кого язык повернется, тем более в таких выражениях.

Поняв, что покоя мне все равно не дадут, я высунула нос из костра и с любопытством уставилась на разворачивающееся действо, которое вызвало у меня сначала недоумение, потом удивление, а напоследок я по-настоящему разозлилась.

Трое здоровенных вооруженных мужиков с самыми зверскими рожами гонялись по кустам за… ребенком. Так вот кто сидел в мешке, оказывается! Ничего себе! В кустах было достаточно темно, свет от костра почти не доходил туда, и мне не удалось разглядеть, мальчик это был или девочка, но сам факт того, что в мешке сидело невинное дитя, возмущал до глубины души. Нет, надо это дело срочно прекращать.

Выбравшись из огня, я бодренько прошмыгнула к своим вещичкам, превратилась обратно в человека и схватила эльфийский меч. Эх, сейчас у меня точно кто-то получит хороший урок нравственного воспитания психически здорового молодого поколения! Силы мои восстановились почти полностью, рука твердо сжимала удобную рукоять, а голова была ясной и холодной. То, что надо.

Я прыгнула в самую гущу нападающих, один из которых уже успел ухватить истошно вопящего ребятенка за шкирку, но мое эффектное и более чем неожиданное появление несколько расстроило их планы. Мужики растерялись.

— Фу, какое невежество! — очаровательно улыбнулась я сразу всем троим, не обольщаясь, однако, что моя улыбка будет оценена по достоинству. — Трое сильных представителей одной из самых высших рас — и занимаются таким гнусным делом, как похищение детей. Вряд ли власть предержащие погладят вас за это по головке.

Ребенок (я успела разглядеть, что это был мальчишка лет двенадцати-тринадцати от силы), воспользовавшись всеобщим замешательством, рванул к ближайшему дереву и вскарабкался на него с ловкостью белки. Молодец, быстро просек, что убежать эти громилы ему не дадут, быстрее на мелкие кусочки порубают.

Мужики таращились на меня, словно на луну, неожиданно свалившуюся с неба им на головы, и не знали, как правильно реагировать. Драться со мной, кажется, они считали ниже своего достоинства, несмотря на поблескивающий эльфийский меч, но и отпускать свидетеля их преступной деятельности тоже не собирались. Дилемму разрешил сам объект похищения, с азартом крикнув сверху:

— Сейчас вам покажут, черви смердящие, как нужно правильно воздавать почести таким, как я. Ты ведь покажешь им, правда?

Последняя фраза была адресована, естественно, мне и произнесена чуть ли не со слезами в голосе. Что ж, мальчишка уже понял, что я на его стороне, но в пользу моего присутствия не сильно верил. Я подняла глаза вверх, но увидела лишь размазанную среди листвы тень.

— Слушайте, так это ведь всего лишь юнец безусый! — вдруг радостно «догадался» чернявый бородач и заметно расслабился. Какая удивительная сообразительность! — Деточка, вот этот ножичек, — он непочтительно ткнул пальцем в мой меч, — не игрушка для такого милого красавчика, как ты, им можно обрезаться.

— Я далеко не безусый юнец, — возмущенно поправила я. — А этим ножичком, как ты выразился, можно обрезать и кого-нибудь другого. Не боишься, что я тебя им побрею? Налысо.

Улыбка не сходила с моего лица, но внутри вулканом кипела злость. Если эти мужланы позволяют себе со мной так фамильярничать, то и я могу им со спокойной совестью «потыкать», хоть они и намного старше меня выглядят.

— А мальчик хамить изволит, — рыкнул тот, кто чуть не поймал мальчишку. — Наверное, следует поучить его, как нужно обращаться со взрослыми мужчинами.

И нагло протянул ко мне свою огромную ручищу. Вот это он уже, конечно, зря! Я легко увернулась, и ладонь нахала схватила острие меча. Рукоять ту же нагрелась, почувствовав кровь.

— Ах ты дрянь! Ты за это поплатишься!

Перед моим носом блеснул огроменный меч грубой работы. Не помню уже, кто из них первым нанес удар, но мое тело действовало независимо от сознания и с легкостью ушло в сторону. На мгновение я готова была поддаться панике и составить компанию мальчишке, желательно на пару веток повыше, но тут наткнулась взглядом на глаза одного из нападавших. В них не было ни грамма жалости или сострадания к противнику, а только слепая ярость и жажда мести. Или я их, или они меня, третьего не дано. Кажется, я сильно подпортила им планы, а себе ставшее таким зыбким в последнее время существование.

— Ну что же, поборемся за правое дело и свободу личности! Подходи по одному! — решила подбодрить я сама себя и приняла боевую стойку, вспомнив многочисленные уроки отца. Это была единственная наука, которая вызывала у меня живейший интерес.

В реальность происходящего верилось с трудом, но если учесть, что меня накануне уже пытались убить, то эти трое верзил почему-то не воспринимались мной с должной серьезностью. Мужики, похоже, тоже видели во мне лишь легкое досадное недоразумение, что-то вроде гусеницы на листке капусты — раздавил и порядок, что и собирались сделать, состроив самые зверские рожи. Если они надеялись, что я испугаюсь и свалюсь в глубокий обморок, чем сильно облегчу им работу по устранению самой себя, то они глубоко ошиблись. У меня хоть и тряслись поджилки, но голова оставалась на удивление ясной. Только теперь я поняла, какого дурака сваляла, ввязавшись в это сомнительное дело. Но отступать было уже поздно.

Быстро просчитав позиции и силы противников, я сместилась немного вправо, чтобы за спиной оказалось толстое дерево. Незачем оставлять спину открытой.

Мужики наступали.

— Вам не кажется, что трое на одного — это не совсем по-джентельменски? — поинтересовалась я, стараясь следить за всеми тремя сразу. — Нет? Вижу уже, вижу… А давайте мы просто поговорим за жизнь? Тоже нет? Ну зачем вам чужой ребенок, посудите сами? Что вы с ним делать будете? Своих, что ли, нет?

Заговаривание зубов бессовестно проигнорировали. Чернявый бородач (я поняла, что он тут за главного) сплюнул в сторону и бросился на меня первым. Скорее всего, он хотел подавить меня своей мощью и весом, но вместо этого сам каким-то непостижимым образом напоролся на мой меч и грузно осел под дерево. Видимо, не рассчитывал, что я не только знаю, для чего эта узкая железка предназначена, но еще и умею ею неплохо пользоваться. На его лице застыло удивленное выражение. Честное слово, я не хотела его убивать! Он сам напросился! Кто же виноват, что я оказалась более расторопной и проворной? Никогда нельзя недооценивать противника, каким бы безобидным он ни выглядел. Правда, это знание ему уже мало чем поможет, хотя я так и не поняла, как у меня это получилось.

Оставшиеся немного струхнули, но с храбростью перепуганных зайцев поперли на меня сразу вдвоем. Наверное, убегать от хрупкой особы женского пола, пусть и вооруженной, считалось у них чем-то сродни паданию в обморок у слабонервных девиц при виде мыши, но мне от этого было не легче. Хотя они же меня за парня вроде как приняли. Но от этого легче тоже не становилось.

Дальше все происходило как во сне. Они напали одновременно, пытаясь произвести на меня неизгладимое впечатление громогласным ревом и жуткой руганью, из которой я узнала столько нового о своих почивших родственниках, чего они, наверное, и сами о себе не подозревали. Столь глубокое познание моей родословной просто поражало. Отец за такое спалил бы, не раздумывая.

Сама схватка мне плохо запомнилась. Длилась она всего несколько минут, но ее конец, печальный для похитителей невинных детенышей, поразил меня до глубины души наличием трупов в количестве трех штук. И это были первые в жизни собственноручно убитые мною создания!

Я потрясенно смотрела на распростертые вокруг дерева тела и не могла поверить, что только что своими руками убила троих человек. Эльфийский меч приятным теплом отзывался в ладони и даже немного пульсировал, будто требуя продолжения столь приятного для него развлечения, но продолжать лунную пляску было уже не с кем. Как ни странно, но ни ужаса, ни сожаления от содеянного я не испытывала. Мне было абсолютно все равно, и это немного пугало.

С ближайшего дерева неожиданно посыпались листья и послышалось подозрительное сопение. А я и забыла уже об истинной причине моего неоцененного подвига!

Мальчишка проворно ползал по не очень толстой ветке туда-сюда, опасно свешиваясь, и пытался в потемках рассмотреть место битвы. Это было достаточно проблематично — костер к тому времени почти потух и был достаточно далеко, а луна в очередной раз дезертировала.

— Ух, как ты их! Бац! Бац! Хрясь! Кирдык! А они — брык! А ты — бум! Бах! Я в восторге и падаю к твоим ногам! Ой!

Сверху раздался подозрительный хруст, писк, ветка, на которой сидел паренек, обломилась, и он мешком рухнул прямо мне под ноги. Вот это, я понимаю, почтение. Мелочь, да еще и в густом дремучем лесу, а приятно.

— Не ушибся? — любезно поинтересовалась я, глядя на неподвижное тельце.

— Да не, нормально. — Парнишка, кряхтя и охая, приподнялся на колени и вытащил из-под себя несколько щепок размером с палец. — Уважение, оказываемое воинам с таким потрясающим оружием и столь сногсшибательными способностями, требует жертв.

М-да, везет же мне с поклонниками… Один другого краше.

— А теперь давай быстренько определимся, кто ты такой, зачем ты был нужен этим невоспитанным мордам, и я отведу тебя домой, — заявила я, в потемках вытирая меч обо что-то мягкое.

— А ты правда отведешь меня домой?! — с неприкрытой надеждой в голосе воскликнул мальчишка. — Ух ты!

Мне даже показалось, что он сейчас с визгом бросится мне на шею, и на всякий случай отошла подальше.

— Нет, ну если ты очень хочешь, то я могу оставить тебя здесь. Будешь…

— Не хочу! — слишком поспешно перебил он. — Поклянись, что ты меня не бросишь. Поклянись! Поклянись! Поклянись! — Пацан чуть ли не топал ногами.

А мальчик, по всей видимости, не так прост. Скорее всего, сынок кого-то из местных вельмож, которого выкрали с целью сорвать неплохой выкуп.

— Слушай, нечего играть тут во всякие рыцарские игры, — возмутилась я. Не люблю подобной демонстрации избалованности. Он бы еще на землю упал и в конвульсиях забился. — Мы в глухом лесу, а не в великосветских палатах. А тебе будет урок на будущее — надо всегда слушаться родителей!

Последнее замечание было мною сказано только для усовещевания уже начавшего мне порядком надоедать мальчишки, сама я в него ни на грамм не верила. Если б я всегда слушалась своего папашку, то сейчас сладко спала бы в замке Полоза, а не бродила неизвестно где, да еще и неизвестно с кем.

— Нет, ты поклянись! — пристал ко мне пацан. — Поклянись, поклянись, поклянись…

— Вот зануда какая! — раздраженно пробормотала я себе под нос и уже громче добавила: — Если тебе от этого станет легче, хорошо — клянусь. Доволен?

— Нет! Поклянись кровью!

Наглость мелкого нахаленка набирала обороты с невероятной скоростью, от которой я просто обалдевала.

— Для меня это слишком важно. И потом — тебе жалко, что ли? — Последние слова были сказаны с характерными всхлипываниями, и я, тяжко вздохнув, раздраженно полоснула себя по запястью мечом. Не понимаю я этих членовредительских обрядов, но ревущие или только готовящиеся к этому дети действуют на меня отупляюще.

— Я, случайно оказавшаяся свидетелем несправедливости, карающейся гневом Вершителя, собственной кровью клянусь, что обещаю проводить домой невинное дитя, оказавшееся без защиты и поддержки, — и слизнула несколько скупых капелек крови, выступивших из раны. Меч сделал свое дело, лишь слегка надрезал кожу, а не оттяпал мне полруки, как могло бы случиться, примени я обычный остро отточенный клинок.

Мальчишка стер с моего запястья скупые остатки крови пальцем и торжественно облизал его.

Вообще-то по всем правилам кровь приносящего подобную клятву должна течь из раны, пока сама не остановится; ее требуется тщательно собрать в серебряный ритуальный сосуд, и уже над этим сосудом произносить клятвенную речь с полным набором имен и титулов. Если же такая клятва по каким-то причинам нарушится, бессовестного отступника будут мучить такие жуткие ощущения, что захочется самому повеситься. Или вспомнить о справедливости. Но это по правилам. Сейчас же подходящей емкости поблизости не было, ситуация сама по себе не располагала к долгим разглагольствованиям, своего полного имени я называть совершенно не хотела, а имени пацана просто не знала. Поэтому пришлось не только импровизировать на ходу, но и изрядно сократить ритуал, что мальчишку, похоже, совершенно не смущало. Или же он просто-напросто не знал многих тонкостей. Любопытно, а откуда такая мелочь вообще знает об этих вещах? Подобное обычно практикуют только среди высших караванов власти.

— Надеюсь, ты живешь не очень далеко? — решив оставить некоторые щепетильные вопросы на потом, поинтересовалась я. Отделаться по-быстренькому от внезапно свалившейся обузы, и дело с концом. — И еще хотелось бы мне знать — как тебя зовут? Обращение «эй, ты» мне никогда не нравилось.

— Сначала представься ты!

— Тебе не кажется, что ты немного задаешься, мелочь пузатая? — не выдержала я, все-таки выплескивая наружу свое раздражение. — Еще немного, и я начну жалеть, что ввязалась в эту спасательную операцию!

Кажется, затолкать в мешок это еще неразумное, но уже чересчур надменное существо было не такой уж и плохой идеей. Может, я поторопилась с выводами относительно жестокости?

— Ты не пожалеешь! — Самоуверенности парня мог позавидовать даже мой муженек. — Ладно, так и быть, я сделаю для тебя исключение, и то лишь потому, что ты — мой спаситель, а это в наше время большая редкость! — Слышать от ребенка столь высокопарные речи было смешно, и я усмехнулась. — Мирабэль Арилаэн Ромиан Кавальтариэн Вальмароль Леесмаинаэль к вашим услугам.

— Офигеть! — только и смогла выдавить я. — Долго учил?

— Это мое полное родовое имя, которое я знаю с пеленок, — обиженно сопя, выдал мальчишка. — Не удивлюсь, если твое состоит всего лишь из трех букв.

Вот нахал какой! Возникло мстительное желание гордо ткнуть его носом в мое царское происхождение, чтобы не задавался, но я вовремя одумалась. С какого рожна я должна перед малолеткой оправдываться? Перебьется. И скромно представилась:

— Сатия.

— Как, как? Сатия? — удивленно переспросил мальчуган и подался вперед, видимо желая получше рассмотреть своего неожиданного спасителя. Хотя в темноте это было несколько проблематично.

— А что тебе так удивляет? — непроизвольно отступая назад, спросила я.

— Так ты — женщина? — Последнее слово было произнесено таким тоном, словно принадлежность к слабому, с точки зрения мужчин, полу являлась жуткой диковинкой. — Я думал — ты благородный рыцарь… — Уже немного разочарованно.

— Еще чего не хватало! — Я вогнала все еще обнаженный меч в ножны и с чувством выдала: — Да будет тебе известно, глупый ребенок, не всякий мужчина с оружием — рыцарь, как и не всякий рыцарь — благородный. Посмотри хотя бы вот на этих троих…

— Так, значит, тебя зовут Сатия… — будто не слыша, повторил мое выдуманное имя пацан.

— Да.

— И это все? — не поверил мне так неосторожно спасенный. — А как же принадлежность к роду, социальный статус?..

— Для тебя достаточно, — отрезала я. — В отличие от некоторых, я не мучаю окружающих труднопроизносимыми именами, которые не то что запомнить, произнести практически невозможно.

Мальчишка снова засопел. То ли мысль какую думал, то ли обиделся.

— А меня можно просто Мираб, — наконец изрек он. — Но это только для избранных.

Судя по всему, мне выпала такая сомнительная честь попасть в число этих самых избранных. Знать бы еще, чем это грозит… Как нарочно, почти ничего не видно, посмотреть бы на него повнимательнее, имечко-то у него то еще.

— Имя твое очень на эльфийское смахивает, — задумчиво произнесла я. — Ты не из Лазурного Царства случаем?

— Вот еще! Я с Пара-Эльталя! — с пафосом выдал маленький выскочка.

— А это где?

Но тут очень кстати (или совсем некстати, это с какой стороны посмотреть) выглянула полная луна и осветила лес серебристым светом. Я тут же воспользовалась этим и с интересом уставилась на своего несовершеннолетнего нового знакомого. Ребенок тоже уставился на меня во все глаза. Ну что я могу про него сказать? Честно? Лучше бы меня отравили и утопили еще раз. Даже встреча с мужем меня теперь не так пугала.

Передо мной стоял мальчуган лет двенадцати плюс-минус, если брать человеческие критерии возраста, ростом мне по плечо, в разорванной местами одежде. Светлые спутанные волосы разметались в творческом беспорядке, длинные острые ушки настороженно торчали, невероятно красивое лицо с тонкими чертами и удивительными глазами, в которых хотелось утонуть, озарялось робкой улыбкой. Не ребенок, а прямо картинка! Если бы за его спиной не маячили слегка опушенные крылышки, очень похожие на малооперившиеся птичьи, да не поблескивающие в лунном свете жуткие длинные клыки… В общем, описание люди мне давали вполне конкретное.

— Ты — эльфырь?! — сдавленным шепотом спросила я, в ужасе пятясь назад и безуспешно стараясь отогнать от себя все знания об этих коварных и страшных созданиях, которых успела нахвататься за последнее время. Не получалось. Страсти всякие так и стояли у меня перед глазами.

— Допустим, не эльфырь, а лиебе, — с умным видом поправил Мираб. — А что такое?

И он еще спрашивает?! Да меня сейчас от одного страха не только сам кондратий хватит, но и все его семейство в полном составе вплоть до десятого колена. А что такое? Что такое?.. Передо мной самая кровожадная тварь мира стоит, и она же так невинно спрашивает: «Что такое? » Или у них принято мнение еды спрашивать?

Пятясь, я, естественно, назад не смотрела, а потому обо что-то споткнулась и медленно осела на коленки к одному из трупиков, нашедшему свою кончину сидя под деревом. Трупик не возражал.

— Прикинь, а? Вот теперь я точно влипла! — пожаловалась я мертвяку, повернув к нему голову. — Как думаешь, за что меня сегодня так судьба невзлюбила?

Трупик многозначительно промолчал, и я снова повернулась к Мирабэлю. Эльфыреныш смотрел на меня удивленно, даже улыбаться перестал, спрятав ужасные загнутые клыки. Его и так не маленькие глаза распахнулись почти на пол-лица.

Какое-то время мы буравили друг друга взглядами. Он — ничего непонимающим, я — испуганно-обреченным. Ну не может мне везти постоянно! Всего за один день удрать от почти нагнавшего меня мужа, чудом не погибнуть от яда наемницы, не утонуть в болотной трясине, победить трех здоровых мужиков… И все ради чего? Чтобы быть заживо обглоданной каким-то мальчишкой?!

— С тобой все в порядке? — осторожно спросил Мираб и сделал шаг ко мне. Моя странная реакция его, кажется, расстроила.

— Не приближайся! — истерично взвизгнула я, вскакивая на ноги и снова выхватывая меч. — Только попробуй подойти, и ты поплатишься за свои кровожадные наклонности! К тому же во мне смертельная доза яда — ты можешь отравиться!

Парень обалдело остановился и быстро-быстро захлопал глазами.

— Эй, ты чего, убить и меня собираешься, что ли? — В голосе эльфыря послышалась неприкрытая обида. — Что я тебе плохого сделал?

— Еще скажи, что я должна тебе в подробностях описать, как ты будешь кромсать мое еще живое тело и лакомиться моими внутренностями?!

Абсурдность ситуации вызвала у меня истерический смешок.

— Нет, не надо, но…

— Тогда давай разойдемся по-хорошему, и ты поищешь себе другой обед. — Я зорко следила за каждым его движением, готовая в любой момент отразить нападение.

Мирабэль задумался, нервно (или от голода? ) покусывая нижнюю губу левым верхним клыком и поглядывая на меня исподлобья.

— Ты поклялась, что отведешь меня домой, — нагло напомнил он.

— Ага, а сама буду в качестве ужина для всей семьи. — Я нервно тряхнула короткими волосами. — И хватит мне зубы заговаривать, наслышана уже про ваши коварные штучки. Сначала вы милые и хорошие, а потом — кусь! — и свежее мясо готово к употреблению!

После моих слов куцые крылышки Мираба жалобно обвисли, как морковная ботва на грядке после месячной засухи. Он понурил голову, опустил плечи и медленно побрел в сторону поляны, где еще слабо теплились угли костра.

— Все ясно… Теперь меня точно убьют, — прошептал он еле слышно и нарочито громко всхлипнул.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒