ОТ АВТОРА И ОБ АВТОРЕ 4 страница

– Слушайте, – проговорила девушка. – Если вы что-то знаете, то должны мне рассказать. Мне не безразлична судьба Дэйва, я хочу знать правду, – она потерла глаза. – Я подумала, может, вы… в смысле, вы сказали, что вы федеральные агенты, и…

Сэм тронул ее руку:

– Мы сделаем все возможное. А ты, если еще что-нибудь надумаешь, не говори шерифу, а обращайся сразу к нам, – он вручил девушке визитку с телефоном.

– Конечно, – Сара взглянула на свою шляпу, которую она все еще сжимала в руке. – В любом случае, мой секрет вы уже знаете.

– Утром, – пообещал Дин, – мы вернемся на поле боя и поговорим с Филом Ойлером про его свадьбу.

– Спасибо большое, – Сара протянула листок бумаги. – Вот мой номер.

– Созвонимся, – Дин схватил бумажку.

На обратном пути к машине старший Винчестер снова изучил номер телефона и длинно выдохнул, надув щеки:

– Ну и денек. Все, что я хочу, это вернуться в мотель, опрокинуть стаканчик на ночь и посмотреть порнушку.

Сэм покачал головой:

– Не сейчас, Дин.

– Что? Почему это?

– Я хочу, чтобы ты кое с кем познакомился.

ГЛАВА 9

По пути к дому МакКлейнов, Сэм позвонил Бобби, одновременно указывая брату, куда ехать. Он спросил про петлю Иуды и Моа, вслед за чем последовала долгая пауза, приправленная шелестом страниц.

– Кажется, петля Иуды с самого начала упоминалась в преданиях Гражданской войны, – наконец, ожил Бобби. – Даже песни про нее есть.

– А что с Моа?

– Могу сказать, что вы имеете дело с двумя сторонами одной медали. В этом конкретном регионе Юга Моа олицетворяет любой черномагический амулет. Вроде как топливо, которое заставляет его работать. Выходит, она и к вашему погибшему солдату попала, когда он надел петлю.

– Получается, даже если петлю снять… – начал Сэм.

– Моа все равно остается. Да.

– И как ее остановить?

– Пока никак. Держитесь от нее подальше, пока я не выясню наверняка. Как только нарою что-нибудь, сразу же перезвоню.

– Спасибо, Бобби, – Сэм выключил телефон и повернулся к Дину, тут же заметив, что Импала едет так медленно, что в свете фар можно ясно разглядеть камушки и травинки. – Что такое?

– Мы заблудились, – отозвался Дин. – Наверняка.

– Не может быть, – Сэм ткнул пальцем в лобовое стекло. – Томми рассказал мне, куда ехать. Сверни налево. Смотри, вон на холме.

– Томми, говоришь? Похоже, вы с ним неплохо сошлись.

– Ну… – проговорил Сэм. – Когда он узнал, что мы охотники…

Дин резко развернулся к нему.

– Постой-ка, – он повысил голос. – Ты сказал ему? Какой тогда смысл в легенде, если ты…

– Притормози, все нормально, – перебил Сэм. – Я ему не говорил – он сам догадался. Это он позвал сюда Руфуса.

– Разумеется. Это он так говорит…

Сэма бросило в жар:

– Ну, прости, Дин. Я сегодня портативный детектор лжи дома забыл.

– В том-то и дело. Ты не должен в нем нуждаться, – парировал Дин, не желая уступать. – Правило охотника на демонов номер один: не доверяй незнакомцам. Представь, что этот МакКлейн использовал имя Руфуса, чтобы до нас добраться. Теперь мы едем к нему вслепую, а он все про нас знает.

– Не все, – возразил Сэм.

– Что, еще не сподобился ему растрепать, что это ты начал Апокалипсис? Ну, так подожди немного – он и об этом догадается.

– Отлично, давай тогда сделаем так, – сказал Сэм. – Я еще раз позвоню Бобби и спрошу, знает ли он МакКлейна. Если да, то все в порядке.

– Поздно, – проворчал Дин. – Мы уже на месте.

Сэм сел прямо и вгляделся сквозь ветровое стекло: они проехали по кольцевой подъездной дороге, и их взорам открылся дом, почти скрытый из виду тополями и ивами, склонившимися над ним, как плакальщицы над гробом. Дом выглядел самой натуральной развалиной, но можно было представить, как он выглядел в свои лучшие дни, когда облупившаяся краска была свежей, а высокие дорические колонны[1] – прямыми и величественными. Но теперь флигели и башенки осели, сдавшись силе притяжения, и весь дом, казалось, медленно погружался в землю. Создавалось ощущение, что Томми МакКлейн с сыном отдавали всю энергию Историческому обществу, забросив собственную усадьбу.

В доме горел свет, едва заметный в широких окнах, а над крыльцом болталась лампа, мигая на свежем вечернем ветру. Братья припарковались около большого черного «Форд Рэнжера»[2], вышли из машины и окинули взглядом длинную террасу, которая тянулась вдоль всего фасада. Там сидели две фигуры, освещенные лишь тусклым светом лампы. Откуда-то тянуло насыщенным мшистым запахом болота.

– Мистер МакКлейн? – окликнул Сэм.

– Сэм, – отозвался Томми. – Я рад, что ты решил принять приглашение.

Винчестеры поднялись по скрипучим ступеням и приблизились к Томми и Нэйту, сидящим на стульях с плетеными спинками. У Томми в руках была книга «Конфедераты на чердаке»[3] Тони Гурвица, а Нэйт смотрел куда-то вниз – как понял Сэм, на электронный букридер, отбрасывающий на его лицо потусторонний свет.

– Малыш обожает читать, – объяснил МакКлейн. – Я в его возрасте читал только комиксы про Бэтмена. Попросил у меня электронную читалку на День рождения, и теперь его силой не оторвешь.

– Томми, это мой брат Дин, – проговорил Сэм.

– Очень приятно, – Томми протянул руку.

– Милое у вас тут местечко, – Дин принял рукопожатие.

– Здесь жили пять поколений моей семьи. Думали, будем продавать, но цены на недвижимость упали, так что, скорее всего, мы здесь застряли накрепко.

– Что читаешь? – обратился Дин к мальчику.

Нэйт смущенно улыбнулся и протянул ему ридер. «Молот Богов»[4], – разглядел Дин и приподнял брови:

– Любишь «Zeppelin»[5]?

– Я пытался заставить его слушать «Allmans»[6], «Skynyrd»… – Томми покачал головой. – Как горох об стенку.

– «Zeppelin» лучшие, – сказал мальчик. – Я сейчас читаю, как они тусуются в «Райэт Хауз»[7] в ЛА и швыряют мебель в бассейн.

Дин кивнул:

– Но ты же знаешь, что половина этой книжки – полный бред?

– Ага, но все равно интересно.

– Выпьете чаю со льдом? – Томми кивнул на банки Мейсона[8] на столике. – Или покрепче? В холодильнике есть пиво.

– Не отказался бы, – согласился Дин.

– Угощайся. В ту дверь, последняя комната справа.

Дин открыл дверь-ширму и, ступив в дом, поразился его размерам. Эта дряхлая, но все же величественная усадьба казалась слишком уж огромной для двоих человек. Комнаты, мимо которых он шел, были щедро заставлены обшарпанной мебелью, столами и лампами – антиквариатом, который на аукционе пошел бы за бешеные деньги. Дину подумалось, а сильно ли изменился дом с тех пор, как здесь жили предки МакКлейнов. Зайдя в сводчатую дверь кухни, он открыл холодильник и вытащил бутылку пива «Бекс». Обернувшись, он поднял глаза и наткнулся взглядом на веничек над дверью. И замер. «Какого черта? » Над дверным проемом, через который он только что вошел, висел маленький полотняный мешочек, над окном – еще один. А весь коридор был увешан небольшими малозаметными вещицами – несколько цыплячьих косточек, перевитых волосами; пучок перьев и зубов, обвязанный полоской шкуры…

«Идиот! Вперся прямо в логово и даже без ножа! »

Медленно и беззвучно Дин отставил нетронутое пиво на стол. Теперь он был настороже, в полной готовности и, не спеша, продвигаясь обратно, прикидывал пути отступления и что можно использовать как оружие. К тому времени, как Дин вернулся на террасу и услышал смех Томми МакКлея, его сердце уже колотилось, как ненормальное.

Как повернется дело дальше, будет зависеть от того, насколько МакКлейн хочет, чтобы было поего.

– Чего люди не понимают о битвах типа сражения при Бул-Ране[9], – вещал Томми, – это насколько очевидцы случившегося…

Едва Дин вышел на террасу, он умолк.

– Не двигайся, – тихо сказал старший Винчестер и бросил брату ключи от Импалы. – Бери машину и подгони сюда. Нож лежит, где обычно. Принеси его.

– Дин, притормози.

– Тут по всем долбанным углам ведьмовские мешочки. Натуральная ловушка.

– Дин, постой, – Сэм поднялся на ноги. – МакКлейны не одержимы. Это просто магия.

– То, что ты видел – амулеты для защиты дома, – удивительно спокойно проговорил Томми и, оглянувшись, скептически нахмурился: – Ты и вправду собирался заколоть меня моей собственной вилкой для барбекю?

– Не нашел ничего более подходящего, – пробормотал Дин, отложил вилку и обратился к Сэму. – Что еще ты запамятовал мне рассказать?

– Ты и так подозревал их во всем и вся. Я не хотел усугублять.

– Ну-ну, – обозлился Дин. – Пойду свое пиво принесу.

Уходя, он чувствовал, как взгляд МакКлейна буквально прожигает ему спину. «Показалось, наверное. Я слишком себя накрутил». Когда Дин вернулся, Сэм и Нэйт, отложивший ридер, уже слушали теорию Томми о том, почему на самом деле Юг проиграл войну.

– Петля, – объяснил МакКлейн. – Она там тоже замешана. К последнему году войны армии Ли[10] вконец отчаялись, и солдаты использовали на поле боя все виды луизианского вуду[11]. В итоге Конфедеративные Штаты Америки его практически узаконили, черт побери. Сначала всякие мелочи типа защитных амулетов и зелий, которые когда-то были завезены рабами и постепенно приняты местной культурой, включая белых мальчиков-фермеров, гибнущих на передовой, а потом уже конфедераты не гнушались ничем, чтобы заставить Союз отступить, – Томми покачал головой. – Только вот им это аукнулось. Например, здесь, в Мишнс-Ридже, Юг побеждал в той самой битве, которую на этой неделе инсценировали, а потом вдруг ни с того ни с сего конфедераты набросились друг на друга. В исторических книгах пишут, якобы произошла какая-то фатальная ошибка в командовании, но все было куда сложнее. Там случилась жуткая резня, и из-за этого город достался северянам.

– Сейчас угадаю, – сказал Дин. – Джубал Бошам был в самой гуще боя.

– С петлей на шее, – подтвердил МакКлейн. – Это уж наверняка.

– А где она сейчас? – поинтересовался Сэм.

– Где бы она ни была, – устало отозвался Томми, – скатертью дорожка. Вот поэтому я и держу защитные амулеты над всеми дверями и окнами.

– Ты когда-нибудь слышал про Моа? – спросил Дин.

МакКлейн явственно вздрогнул:

– Откуда ты про нее узнал?

– Скажем, я с одной чересчур близко познакомился.

– Быть не может. Если бы ты встретился с Моа, ты бы здесь не сидел.

– Ну, меня спасли.

– Думаешь, она и вправду так сильна? – вмешался Сэм.

– Она в петле, – с лица МакКлейна стерлись последние крупицы хорошего настроения. – А узлы эти вязали в самой преисподней.

ГЛАВА 10

Комната в мотеле была выкрашена в синий и серый. Половину ее украшали старые фото солдат Союза и рисунки янки, а вторую половину – флаги Конфедерации и макеты разнообразных музейных вещиц на ту же тему. Воображаемая линия Мэйсона-Диксона проходила аккурат между двумя продавленными кроватями.

– Ли или Шерман[1]? – поинтересовался Сэм.

– Чего?

– Юг берешь или Север?

Ничего не ответив, Дин обрушился на одну из кроватей, растянулся на спине, заложив руки за голову, и уставился на потолочный вентилятор, разгоняющий влажный ночной воздух. Не дождавшись реакции, Сэм устроился с ноутбуком за столом и принялся изучать разные виды петель. В полной тишине он чувствовал, как вокруг брата крепнет напряжение, и, в конце концов, не выдержал:

– Дин, ты ничего мне не хочешь сказать?

– Не-а, – Дин даже ухом не повел.

– Будешь всю ночь лежать и гипнотизировать вентилятор?

– Я подумываю встать и почистить зубы.

– Брось, если ты затолкаешь в себя еще одну мрачную мысль, то попросту взорвешься.

Дин быстро сел: из-за глубоких теней под глазами он казался одновременно вымотанным и лучащимся какой-то нервозной энергией:

– Этот твой дружок МакКлейн говорит про Ад так, будто он там был. А я бы мог, блин, провести ему обзорную экскурсию.

– Он знает про петлю, – возразил Сэм.

– Это другое дело. Что именно он на самом деле знает? Я не силен в истории, и мне лично пофиг, кто и почему проиграл войну. Я просто хочу замочить эту хрень, чем бы она ни оказалась, и смотаться.

– Не все так просто, – Сэм поднялся из-за стола. – В ком проблема, в МакКлейне или во мне?

Дин прекратил бегать из угла в угол и взглянул на брата через всю комнату:

– Раньше были только мы, Сэмми. Ты, я, Бобби, и все на этом. А теперь есть ты, я и кто угодно, кому тебе вздумается все выложить, как на духу. И я, если честно, от этого не в восторге.

– Ну, поздно уже скидывать его со счетов, – рассудил Сэм. – Так что давай сосредоточимся на деле.

Он вернулся за стол и позвал:

– Взгляни-ка.

Сэм навел курсор на увеличенный участок фото с петлей. Дин подошел поближе и, скрестив руки, вгляделся в монитор.

– На петле Бошама было шесть шлагов, стандартная практика. Правильно?

– Конечно.

– Тут написано, чем больше шлагов, тем больше трение на веревку.

– И?

– Но глянь на фото, – Сэм увеличил изображение, прищурившись от пикселизации, и присмотрелся. – Здесь есть и седьмой.

– Просто потрясающе, – Дин вернулся на кровать. – И что с того?

– Надо утром снова поговорить с Ойлером. Узнать наверняка, что он видел… что произошло на свадьбе. Он явно темнит.

– И на этот раз он сто процентов выложит правду-матку.

– Нет, – возразил Сэм. – Он будет увиливать, врать и замалчивать, как все делают. Но мы будем давить на него – только ты и я – пока он не расколется, – младший Винчестер повернулся к кровати. – Потому что меня уже достало довольствоваться всякими полуправдами.

Дин смотрел брату в глаза, видел там стальную решимость и хотел в нее верить.

– А потом?

– Потом мы найдем тварь, – ответил Сэм. – И разберемся с ней.

Дин промолчал. Сэм прикрыл глаза и услышал далекий гудок паровоза.

ГЛАВА 11

С усыпанного звездами неба на поле боя спустилась ночь. Склон холма испещряли походные костры; реконструкторы, притулившись перед тентами, пили из жестяных кружек, скребли ложками по тарелкам и разговаривали приглушенными голосами людей, которых занесло далеко от семьи и дома. При свете ламп они курили кукурузные трубки, разбирали и любовно чистили мушкеты – в очередной раз были возвращены к жизни и соблюдены старые ритуалы. Вместе с тем, среди деревьев то там, то тут синим светлячком мелькал огонек мобильного телефона – это тихонько звонили женам и подружкам.

Рядовой Терри Джонсон сидел у огня и перебирал струны банджо[1], извлекая из инструмента первые жалобные ноты песни «My Old Kentucky Home»[2]. Он играл негромко и задумчиво, почти сам себе, потому что было уже поздно, и большая часть подразделения улеглась спать, готовясь к долгому утреннему переходу. Кроме перебора струн, тишину нарушали только потрескивание костра да ржание из загона кавалерии, в котором нескольких десятков лошадей тоже устраивались на ночлег.

– Знаешь что-нибудь «Coldplay»[3]?

Джонсон вздрогнул от неожиданности. Фил Ойлер – он же рядовой Норволк Петтигрю – присел на бревнышко рядом с ним.

– О, привет, Фил.

– Зови меня Норри, – Ойлер прислонил мушкет к одному из больших камней, складывающих кострище, и принялся протирать штык замшей. – Это была кличка Норволка.

– Круто, – Джонсон хотел отложить банджо, но Ойлер остановил его:

– Нет, старик, играй дальше. В лагерях именно так поддерживали дух солдат, – он достал из-за пазухи помятую металлическую фляжку и скрутил колпачок. – Виски?

– Спасибо, – Джонсон сделал обжигающий глоток.

Виски было хорошее, с мягким вкусом – возможно, и не такое, какое пили парни полторы сотни лет назад, но как знать. Это Юг все-таки, может, оно тогда было еще лучше.

– Спасибо огромное.

– Кстати, самая натуральная военная фляжка, – заметил Ойлер. – Тысяча восемьсот шестидесятые.

– Здорово.

– Я немало заплатил за нее, но она того стоит, – он замолчал, разглядывая фляжку. – Ты знаешь еще какие-нибудь песни?

– Мало, если честно. «Foggy Mountain Breakdown» да первую часть «The Rainbow Connection»[4], вот и все.

Ойлер вздохнул, отложил штык на отрез ткани и снова присел к костру. Потом они молчали, а Джонсон бездумно перебирал струны и думал, о чем бы завести разговор. Он был новичком в подразделении – пришел сюда несколько месяцев назад, после того, как жена упорхнула к какому-то найденному на просторах интернета стоматологу. Одиночество заставило его искать людей со схожими интересами. Он плохо знал Ойлера – только то, что парень продает страховые полисы, и что у него есть семья в Атланте. А Ойлер совсем не возражал против тишины. Он, ободряюще кивнув, снова протянул фляжку, и Джонсон глотнул еще виски. Ночь вступала в свои права, и мрак продолжал сгущаться, пока все за пределами костра не утонуло в тенях.

– Будто на дворе в самом деле тысяча восемьсот шестьдесят третий, – заметил Ойлер. – Правда? Так тихо.

– Ага.

– Эй, я тебе сейчас покажу кое-что, – проговорил Ойлер переменившимся голосом, мягким и странным.

Пламя перед ними потрескивало и дрожало, завораживая.

– Что?

Ойлер не ответил. На секунду огонь притих, подпустив темноту совсем близко. Когда пламя ожило, Джонсону на мгновение показалось, что вокруг шеи собеседника что-то есть. Потом видение исчезло, превратившись в игру теней. Он протер глаза: «Наверное, все дело в виски. Уже мерещится всякое».

– Фил…

– Зови меня Норри, – Ойлер улыбнулся. – Ты видел?

– Что я должен был увидеть?

– Я знаю про Джубала Бошама больше, чем рассказываю, – проговорил Ойлер. – Гораздо больше.

– Ты про Дэйва?

Ойлер помотал головой и снова улыбнулся:

– Он дал мне померить… ну, знаешь, повесить себе на шею. И мне понравилось.

Терри, пошатнувшись, встал – кажется, он опьянел сильнее, чем думал. Определенно пора на боковую.

– И куда это ты собрался? – ласково спросил Ойлер.

– Я… я просто…

Внезапно сильная боль пронзила ногу. Джонсон посмотрел вниз и увидел, что Ойлер воткнул штык ему в сапог, буквально пригвоздив ступню к земле. Не успел Джонсон закричать или попытаться освободиться, как Ойлер выдернул лезвие и свалил Терри на землю, зажимая ему рот и вжимая в грязь всем весом. Джонсон хотел вырваться, но Ойлер оказался слишком силен. В ходе борьбы кто-то из них столкнул банджо в костер, и теперь инструмент тихо и зловеще потренькивал в огне. Лицо Ойлера оказалось рядом, так близко, что Джонсон щекой чувствовал щетину на его подбородке и дыхание, пахнущее виски. «У него на шее нет петли, – мысли путались. – У него на шее ничего нет…»

– Война – это Ад, – прошептали ему на ухо.

Ойлер казался невероятно сильным – живая машина, комок сплошных мускулов. Джонсон смутно ощущал запахи, волнами идущие от его тела – спиртное, табак и что-то еще, вонь заросшего плесенью погреба.

– Добро пожаловать в Ад.

– Пожалуйста, – пробормотал Терри в чужую ладонь.

– Бери в рот.

– Что?

– Что слышал.

Джонсон опустил взгляд и увидел лезвие штыка у своего подбородка.

– Пожалуйста. Не надо.

Ойлер вздернул штык вверх, Джонсону в зубы. Терри подавился, когда скользкий металл заполнил его рот, а боль прошила порезанные губы и язык. В носовых пазухах мигом заклокотало соленое тепло.

Джонсон иногда размышлял, о чем думают люди, когда оказываются на грани смерти. Теперь он знал наверняка. Мысли обратились к родителям, к гулящей жене, к сестре в Нью-Джерси, ко всем вещам, которые он не сделал и не сделает уже никогда. Он пытался заговорить, но не смог выдавить ничего, кроме нескольких отчаянных скулящих звуков. На глаза навернулись слезы и покатились по щекам. Звезды начали терять привычные очертания – задрожали и поплыли на край вселенной, и в этом уже не было ровно никакого смысла.

Не отпуская его, Ойлер начал бормотать что-то, выговаривая слова на непонятном языке. Потом он двинул штык глубже – и все исчезло.

ГЛАВА 12

Винчестеры проснулись от завывания полицейских сирен, оглашающего предрассветные городские улицы. Дин скатился с кровати и раздернул тяжелые занавески, впустив в номер бледный свет только-только занимающейся зари.

– Плохой знак, – он оглянулся на брата. – Мы ж, вроде, в маленьком спокойном городке.

– Кажется, они едут на запад.

– Поле битвы, – Дин кивнул в сторону ванной комнаты. – Пойдешь в душ?

– Иди первый.

Стараясь обернуться поскорее, братья влезли в костюмы, сели в Импалу и поехали на запад, остановившись только у магазина, чтобы купить кофе. Минут через двадцать они уже прибыли на парковку около поля боя. Небо было кроваво-красным с длинными полосами темного и бронзового, прочертившими его от горизонта до горизонта.

– Надо было еще вчера вечером приехать, – сказал Сэм.

Дин сделал большой обжигающий глоток кофе:

– И что бы это изменило?

Они вылезли и зашагали по мокрой от росы траве. Сквозь утренний туман Сэм разглядел желтую ленту, хлопающую около палаток тридцать второго подразделения. Реконструкторы обоих армий сгрудились за полицейскими заграждениями, пытаясь разглядеть место преступления. Пока младший Винчестер пытался из-за спин зевак рассмотреть, что происходит, Дин отвел в сторонку одного из солдат и вернулся, когда Сэм уже был готов сдаться.

– Один чувак нашел их около часа назад, когда вышел отлить, – поделился информацией Дин. – Они пролежали там почти всю ночь. Фил Ойлер и еще какой-то тип.

– Проклятье.

Пробившись сквозь толпу, братья помахали удостоверениями перед носом полицейского, который попытался их остановить, и прошли через ряд мигающих красным и синим автомобилей скорой помощи. Переступив ленту, они приблизились к двум длинным серым мешкам около почерневшего кострища. Над одним из мешков, застегивая его, склонилась шериф Дэниэлс, на ее лице было написано чистое и незамутненное отвращение.

– Шериф, – окликнул Сэм.

Она даже не оглянулась. Полицейские и медики призывали всех расступиться громкими безэмоциональными голосами людей, которые зарабатывают такими делами на жизнь. Потом что-то громко щелкнуло, и из расположенных по периметру поля динамиков раздался голос с сильным южным выговором:

– Внимание! Говорит сержант Эрл Рэй Харрис, полиция Джорджии. В связи с событиями прошедшей ночи инсценировка отменяется. Пожалуйста, организованно соберите свои вещи и немедленно покиньте территорию.

«Какого черта? – возмутился Сэм. – Это же место только что совершенного преступления! »

Из глоток собравшихся вырвался общий стон, и группки начали рассасываться. Оглянувшись, Сэм заметил, что шериф Дэниэлс с внушительной матерчатой сумкой направляется к нему.

– Шериф…

– Не сейчас, – она прошла между братьями, даже не сбавив шага.

Когда болтающаяся сумка задела ногу шерифа, Дину показалось, что в ее глубинах что-то звякнуло.

– Пошли, – старший Винчестер кивнул на тела. – Пока их не забрали.

Они подошли к медикам, которые как раз укладывали мешки на носилки, и Дин быстро и небрежно махнул удостоверением:

– Федеральные агенты Таунс и Ван Зандт. Мы глянем, если не возражаете?

Не дожидаясь разрешения, он потянул застежку на ближайшем мешке и расширил просвет, чтобы увидеть лицо трупа. Мужчине было немного за двадцать, засохшая кровь размазалась по его губам и подбородку, как пародия на клоунский грим, а пустые глаза были выпучены почти смехотворно.

– Знаешь этого парня? – спросил Дин у брата.

– Нет, – отозвался Сэм. – Зато второго знаю.

Дин взглянул на второе тело и немедленно опознал Ойлера, того самого здоровяка-реконструктора, с которым они беседовали накануне.

– Я думаю, – проговорил один из экспертов, – что Ойлер заколол Джонсона, а потом перерезал горло и себе. Сработал тихо, как профессионал. Никто в палатке не слышал никаких криков.

– Перчаток лишних не найдется? – спросил Сэм.

Получив пару перчаток, он натянул их и повернул Ойлеру голову набок.

– Дин?

– А?

– Взгляни.

Старший Винчестер присел на корточки рядом с братом и увидел на шее Ойлера красные ожоги веревкой.

– Когда вы его нашли, у него было что-нибудь на шее? Веревка или что-то вроде?

– Не видели, – отозвался медик. – Но мы только что прибыли, а шериф Дэниэлс была здесь за полчаса до нас. Попробуйте спросить у нее.

– Адская идейка, – Дин поднялся. – Готов?

Сэм кивнул, глядя, как группа парней в форме конфедератов заталкивает в багажник «Форд Бранко»[1] пушку на колесах. Оглядевшись, он подтолкнул ближайшего реконструктора:

– Что там эти ребята заталкивают в свою тачку?

Парень прищурился:

– Похоже на осадную гаубицу. Это такое нарезное орудие.

– И чем она стреляет?

– Настоящая? Чем зарядишь, тем и стреляет: снарядом, картечью, даже цепными ядрами – это когда два ядра соединяют цепью. Дьявольская штуковина, – в голосе парня прозвучала зависть, но он тут же потряс головой. – Эх, чего болтать, эта все равно ничем не выстрелит.

– Значит, это просто копия?

– Будем надеяться, – фыркнул реконструктор. – Потому что если нет, то они как раз сейчас вывозят настоящую военную реликвию. А это уже федеральное преступление… Впрочем, вам лучше знать, правда? – он махнул в сторону медиков, укладывающих носилки с телами в автомобили. – Нет, вы верите, что такое произошло?

– Поневоле поверишь, – отозвался Сэм. – Уезжаете?

– Никогда. Никто не уедет. Пока не выяснится, кто это сделал, – Сэм встретился с парнем взглядом и прочел в его глазах глубокую решимость, будто они были на самой настоящей войне. – Некоторые погибшие были моими друзьями.

– Сэм! – крикнул Дин, успевший преодолеть полпути до парковки. – Ты там идешь или как?

Сэм пошел, но оглянулся еще раз и увидел, как люди в сером подтягивают к машине еще одну гаубицу.

ГЛАВА 13

Когда Винчестеры вернулись в город, перед офисом шерифа уже толпились репортеры. Припарковаться удалось только двумя кварталами дальше, между двумя автомобилями с логотипами ТВ-новостей. Пристраивая Импалу к обочине, Дин посмотрел в зеркало заднего вида и увидел на заднем сиденье Кастиэля. Старший Винчестер подскочил и ударил по тормозам:

– Черт побери, Кас, сколько раз я тебе говорил не делать этого?!

На пассажирском круто развернулся Сэм.

– Вы должны уехать из города, – проговорил Кастиэль.

– Что? Почему это?

– Здесь нарастает невероятно мощная демоническая активность. Вам обоим необходимо оказаться как можно дальше отсюда.

– Разумеется, – прорычал Дин. – Побежим от демонов, потому что по жизни мы именно так и делаем.

– Ты не понимаешь, – Кастиэль подался вперед и сжал края сиденья обеими руками с такой силой, что Дин готов был поклясться, что слышит скрип пружин под обивкой; ангел говорил так напряженно, что каждое слово шипело, будто раскаленный металл, брошенный в холодную воду. – Я думал, что смогу узнать, откуда взялась Моа, но вас привели сюда, в ловушку. Свидетель ныне ближе, чем когда-либо.

– Иуда? – подал голос Сэм. – Мы про Иуду говорим?

– Да.

– А почему ты раньше не сказал?

Ангел покачал головой:

– Сперва не виделось смысла в том, что столь могущественный Свидетель может быть вовлечен в небольшую местную свару.

– А теперь увиделось?

– Иуда – страж петли. Он и его подчиненные вынуждены явиться в Мишнс-Ридж, ибо кто-то использует силу петли. И они тому не рады.

– Откуда ты вообще обо всем знаешь? – спросил Сэм.

– Знания эти поместили мне в голову.

– Кто?

Кастиэль убийственно серьезно взглянул на него:

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒