ОТ АВТОРА И ОБ АВТОРЕ 1 страница

ГЛАВА 2

Сэму Винчестеру снился сон.

Ему снилось, что он стоит перед панорамным окном в роскошном номере «Белладжио», а внизу яркие огни Вегаса разбросаны, как пригоршня дешевой бижутерии. За его спиной ровный голос с плоского экрана плазменного телевизора вещал о правилах блэкджека[1]: по этому каналу обучающие передачи шли круглые сутки семь дней в неделю.

Сэм не слушал. Во сне он как-то понимал, что пришел сюда играть и выиграл – выиграл по-крупному. Обернувшись, он увидел фишки и купюры, грудой наваленные на разворошенной постели рядом с пустой бутылкой из-под шампанского, которая покоилась в металлическом ведерке, наполненном полурастаявшим льдом. Медовый голос из телевизора тек монотонной скороговоркой уличного фокусника:

– Если игрок решает идти ва-банк, ему всегда следует вначале посмотреть на карту крупье, а затем наего собственную.

Голос изменился, немного оживившись:

– А что ты, Сэм? Ты знаешь, какая карта у крупье?

Сэм перевел взгляд на экран и узнал на нем лицо, знакомое из других снов и кошмаров, преследующих его каждую ночь – лицо Люцифера.

– Сэм?

– Уходи, – сказал Сэм. – Оставь меня в покое.

Его голос прозвучал напряженно, шею горячо сжимало, сдавливая голосовые связки.

– Боюсь, не могу, – отозвался Люцифер. – Не сейчас. Никогда.

Сэм попытался сказать еще что-то, но обнаружил, что не может ни говорить, ни дышать.

– Посмотри на себя, – Люцифер возник рядом. – Хорошенько посмотри на себя в зеркало и скажи, что ты видишь.

Посмотреть на себя? Это было нетрудно: недостатком зеркал номер не страдал.

Сэм развернулся к ближайшему зеркалу, вцепившись взглядом в то, что пережимало горло, но разглядел лишь слегка продавленную кожу на шее.

Люцифер рассмеялся:

– Большую часть этого ты не вспомнишь, когда проснешься, – сказал он почти сочувственно. – Но ты будешь знать, что я приду за тобой.

Сэм все еще не мог говорить. На шее кольцом проявлялись фиолетовые синяки и темнели, принимая форму невидимых пальцев.

Страх – нет, паника – пронзила его ледяным копьем. Хотелось орать.

Откуда-то он знал: стоит выдавить хотя бы один звук, и все кончится: синяки исчезнут, и снова получится дышать.

Но он не мог. По-прежнему не мог. И…

– Эй! Эй, Сэм! Слюни утри! – чья-то рука не очень-то ласково трясла его. – Алло! Подъем!

Сэм всхрапнул, отшатнулся и открыл глаза, отлепляясь от окна. Дин с любопытством взглянул на него с водительского сиденья:

– Вытри морду, чувак, а то твой рот выглядит так, как будто ты им вытворял что-то непристойное.

Сэм молча потянулся к зеркалу заднего вида и опустил его, одновременно подняв подбородок, чтобы разглядеть шею. Кожа была абсолютно нетронутой. Сэм выдохнул и откинулся на сиденье, чувствуя скорее усталость, чем облегчение.

Дин смотрел на него с совершенно непроницаемым выражением лица:

– Плохой сон?

– Типа того.

Сэм понимал, что брат ждет более подробного ответа, но картинка в мозгу уже начала таять, оставив после себя смутное чувство страха. Попытка озвучить это чувство только даст Дину лишнюю пищу для подозрений.

– Точно? – Дина его ответ, кажется, не убедил.

– Точно.

– Отлично.

И все на этом.

Дин сделал погромче радио: «Lynyrd Skynyrd»[2] как раз исполняли один из проигрышей «Sweet Home Alabama». За последние полчаса песня играла уже дважды, но Дин все равно настраивал ее, заполняя тишину раскатами гитар и ударных. Сэм разыскал на полу сравнительно чистую салфетку и вытер рот, а салфетку скатал в шарик и выкинул в окно. За стеклом мелькали болотистые сосны и падуболистные дубы – густой лес. За деревьями тянулись мили заболоченных земель, прерываемые лишь случайным домом, речкой или холмами: тот же ландшафт бросил вызов солдатам Юга и Севера почти полторы сотни лет назад.

– Далеко еще?

– Тсс! Моя любимая часть, – на гитарном соло Дин сделал звук еще громче, потом отвлекся. – Прости, ты что-то сказал?

– Ты же в курсе, что мы не в Алабаме?

Дин пожал плечами:

– Ни один из участников «Skynyrd» там не родился. Но знаешь, где они записали эту песню?

– Сейчас угадаю… В Джорджии?

Через двадцать минут они прибыли на кладбище.

Полиция штата перекрыла ворота, чтобы удержать репортеров и добрую сотню зевак. Некоторые потрясали импровизированными плакатами «МАЛЬЧИК С КЛАДБИЩА, МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ! » и «ТОБИ, ВЕРНИСЬ ДОМОЙ! ». Минув толпу, Дин высунулся из окна и махнул удостоверением ФБР. Полицейский с выражением человека, давно и прочно замученного обязанностями, вялым жестом дал добро на проезд.

Сэм его не винил: вокруг творился натуральный зоопарк.

Кладбище представляло собой большой участок заболоченной земли, покрытый мхом и испещренный старыми надгробиями, многие из которых покосились либо вовсе упали, утопая в мягкой почве. С некоторых надгробий полностью стерлись имена, оставив девственно гладкий мрамор.

Дин припарковал Импалу под дубом, и братья вылезли из машины. Неважно сидящие костюмы от жары липли к телу. Винчестеры направились к полицейским автомобилям и людям в форме.

– Итак, – начал Дин. – Этот малыш, Мальчик-С-Кладбища…

– Тоби Гэмбл, – добавил Сэм.

– Четыре дня назад он пропал из дома…

– Точно.

– Никто не в курсе, что с ним.

– Насколько я знаю.

– А вчера утром…

Они остановились около усыпальницы, рядом с которой копы пили кофе. Большинство полицейских разглядывали накарябанные детским почерком прямо на камне темно-красные буквы: «ПАМАГИТЕ».

– Малыш не в ладах с грамотой, – заметил Дин.

– Ему только пять.

– Результат домашнего обучения, должно быть.

– Вот, – Сэм сверился с распечатками. – Его мать утверждает, что это его почерк.

– А кровь?

– Образец все еще в лаборатории.

– Получается, это все, что у нас есть?

– Это, – проговорил Сэм. – И вон то.

Он указал на холм, и Дин, окинув взглядом надгробия в западной части кладбища, охнул: все камни были исписаны теми же корявыми детскими буквами: «ПАМАГИТЕ, ПАМАГИТЕ, ПАМАГИТЕ, ПАМАГИТЕ…»

Дин покивал:

– Что тут скажешь, настойчивый паренек.

– Мать сказала, что в ночь исчезновения сына слышала в его комнате голоса.

– Что за голоса?

– Сейчас узнаем, – Сэм кивнул на светловолосую женщину, стоящую около полицейских.

Женщине было немного за двадцать, но худоба и изнеможение прибавляли ей еще столько же. Легко было представить, как она обслуживает столики субботним вечером, уносит подносы, уставленные пустыми бутылками, и терпит щипки пьяных посетителей, в то время как музыкальный автомат надрывается последним шедевром кантри.

Подойдя поближе, Сэм разглядел, что женщина мнет в руках и прижимает к груди какую-то голубую тряпочку. Через секунду он узнал в ней детскую футболку.

– Я просто хочу, чтобы он вернулся, – повторяла женщина хриплым от едва сдерживаемых эмоций голосом. – Я хочу, чтобы мой мальчик вернулся.

– Мэм? – Дин шагнул вперед.

Женщина резко подняла голову: у нее были встревоженные покрасневшие глаза. Полицейский, с которым она говорила, посмотрел на братьев настороженно.

– Да?

– Агенты Таунс и Ван Зандт[3], ФБР. Мы можем задать несколько вопросов о вашем сыне?

– Я уже все рассказала полиции.

– Нам нужна всего минутка.

– Я не… Простите… Я просто не знаю, смогу ли я…

– Голоса в комнате вашего сына, – настойчиво продолжил Дин. – Что они говорили?

– Слова… на каком-то незнакомом языке. Потом они просто повторяли его имя. Сначала… – ее глаза снова наполнились слезами. – Я сначала думала, что это телевизор. Потом услышала, как он кричит. Я побежала в комнату, но там уже никого не было.

Она покачала головой, обвела взглядом кладбище и покрепче прижала к груди футболку.

– Когда я услышала, что тут творится, то подумала…

Внезапно кто-то пронзительно вскрикнул, и братья рывком развернулись, отыскивая источник шума.

Из-за надгробий показался афро-американец с ребенком на руках. Мальчик, до пояса перепачканный алым, но вполне живой, выворачивался из рук мужчины.

– Эй, ты! – крикнул один из копов. – Стоять! Отпусти ребенка! Живо! – он выхватил пистолет и прицелился в незнакомца.

Сэм прищурился:

– Это что…

– Руфус? – заморгал Дин. – Какого черта?

Братья шагнули навстречу охотнику. Дерганый полицейский, озадаченный знакомством агентов и покрытого кровью пришельца, опустил пистолет.

Руфус Тернер остановился и отпустил мальчика, который немедленно бросился к матери.

– Все нормально, – Руфус оглядел свой пиджак. – Единственное, я с ног до головы в проклятом кукурузном сиропе.

– Кукурузном сиропе?

– У парня за деревьями целая бутылка заныкана.

Мальчик тем временем заговорил – тихо, но отчетливо:

– Мамочка, я больше не хочу играть! – он обнял мать, а та выглядела так, будто захотела немедленно оказаться подальше отсюда. – Я кушать хочу, у меня животик болит. – И его внезапно вырвало.

– Шикарно, – пробормотал Дин и перевел взгляд на Руфуса. – Не знал, что ты тоже здесь.

Руфус пожал плечами:

– Я проезжал мимо. Направлялся в городок Мишнс-Ридж и подумал, что сначала остановлюсь здесь и разберусь что к чему. А теперь моя последняя чистая рубашка выглядит, как хирургический халат после пересадки сердца.

– Сэр, у нас к вам несколько вопросов, – окликнул его один из детективов в штатском. – Не пройдете с нами?

– Хотите оплатить мне прачечную? – поинтересовался Руфус.

– А что случилось в Мишнс-Ридже? – вскинулся Сэм.

– Перестрелка на реконструкции Гражданской войны, – тихо ответил Руфус. – Погибло несколько человек.

– И что?

– Оружие было всего лишь макетом. И в крови.

– Хоть в настоящей, на этот раз?

– Так я слышал.

– Вот как? – переспросил Дин. – А откуда?

– Анонимная наводка по электронной почте. Скорее всего, из Мэриленда.

Дин нахмурился:

– Мэриленд?

– Местечко под названием Ильчестер. Что, вы слышали о нем?

Дин повернулся к брату, который уже смотрел на него:

– А твой источник?

– Я уже говорил – анонимный.

– Мы берем это дело, – сказал Дин. – Расскажи, что ты успел нарыть, и мы за него возьмемся.

– Уверен? – уточнил Руфус. – Чего ты так заинтересовался?

– Забей, – отозвался Дин. – Иди лучше пиджак почисти.

ГЛАВА 3

Часом позже Дин снял ладонь с руля и махнул на указатель на обочине: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ИСТОРИЧЕСКОЕ МЕСТО МИШНС-РИДЖ, ДЖОРДЖИЯ, САМЫЙ ДРУЖЕЛЮБНЫЙ ГОРОДОК ЮГА. МЫ ЧЕРТОВСКИ РАДЫ, ЧТО ВЫ ЗАГЛЯНУЛИ К НАМ! »

– Говорил я тебе, что идея была хороша, – сказал Дин. – Они чертовски рады.

Сэм вынырнул из-за ноутбука и сухо отозвался:

– Интересно, жертвы бойни тоже заценили знаменитое южное гостеприимство?

– Проехали. Так что там с Ильчестером?

Сэм покачал головой:

– Кто-то хочет, чтобы мы были здесь.

– Или не хочет.

– В любом случае…

– Сэмми, давай называть вещи своими именами. В монастыре Святой Марии, в Ильчестере, Мэриленд, ты выпустил из клетки Люцифера. Это не совпадение.

– Я знаю, – не желая развивать тему, Сэм уставился в окно.

Преодолев железнодорожные пути, Импала въехала в центр города. На взгляд братьев весь Мишнс-Риджс состоял из узкой главной улицы с витринами по обе стороны. Прохожие не спеша брели по тротуару. Перетяжка над дорогой сообщала о ежегодном историческом празднике и реконструкции битвы при Мишнс-Ридже. Целые семьи любителей экзотики бродили по антикварным магазинам, недорогим музеям, выставляющим реликты времен Гражданской войны, экскурсии с привидениями и фото в «настоящих исторических костюмах». Казалось, никто особо не обеспокоен недавними смертями. Братья ехали по центральной части города. Дин сбросил скорость и, наконец, совсем затормозил: впереди неспешно вышагивали две загорелые девушки в джинсовых шортах и топах, причем одна, остановившись, взглянула на Дина из-под солнечных очков.

– С другой стороны, – улыбнулся Дин, – я обожаю Юг.

Тут кто-то громко и заинтересованно присвистнул, и девушки отвлеклись. С другой стороны улицы к ним спешили два молодых солдата в пыльной униформе конфедератов и шляпах. Все четверо застряли на перекрестке, болтая, и одна из девушек потянулась потрогать мушкеты.

– Эй! – заорал Дин в окно. – Мэйсон и Диксон[1]! Война уже кончилась!

Солдаты не обратили на него никакого внимания. Тогда Дин посигналил, и один из парней продемонстрировал ему средний палец, что, как подумал Сэм, едва ли было исторически достоверным жестом. Вслед за тем четверка медленно удалилась.

– Поехали, – Сэм не сдержал улыбки. – Поле битвы на другом конце города.

– Ага, – но машина по-прежнему стояла.

– Дин.

– Ну чего тебе?

– Соберись.

– Уже-уже, – Дин провожал взглядом компанию в зеркале заднего вида. – Чувак, в поездках просто обязаны быть какие-то бонусы. – Он пожал плечами и повернулся к брату. – Эй, поправь галстук. Он у тебя сбился.

Дин потянулся помочь, но Сэм отшатнулся.

– Это еще что? – нахмурился Дин.

Сэм немного помялся перед тем, как ответить:

– Тот сон, который мне снился… Я мало что помню, но что-то обвилось тогда вокруг шеи. И я не мог дышать.

– И только?

– Вроде бы.

Дин не особо поверил, и Сэм не мог его за это упрекать. Но детали он не помнил, а попытки описать неясное чувство страха только взвинтят Дина. Если он вспомнит больше – например, что сказал ему тот голос – он расскажет. А пока лучше поиграть в молчанку.

«Пора сменить тему».

– Что хорошо, – проговорил Сэм, – это что здесь ловится вай-фай.

Сэм снова нырнул в ноутбук и принялся шерстить ссылки, выданные по запросу «Мишнс-Ридж» – многочисленные упоминания знаменитого сражения и ежегодной его инсценировки. Но все это затмевали сообщения о реконструкторе, который необъяснимым образом умудрился убить двоих людей и себя при помощи ненастоящего мушкета и штыка, который был не острее ножа для масла.

Все совпадало с тем, что рассказал на кладбище Руфус, за исключением одной детали: нигде ничего не упоминалось про кровь.

– Кажется, битва в основном происходила на склоне у реки, примерно в шести километрах от города, – Сэм сверился с картой на экране. – Там у них сейчас лагерь.

– Там и произошли убийства?

– Похоже на то.

Дин прибавил газу, снова включил радио и повел Импалу дальше по главной улице. Скоро он нашел «Midnight Rider» от «Allman Brothers» – хороший южный рок-н-ролл – и сделал звук погромче, опустив стекла, чтобы впустить в салон ветерок.

За окнами снова потянулась сельская местность, но пейзаж изменился: поля были очищены где огнем, где застройщиками, трава была зеленая, чуть ли не под гребенку причесанная. На вершине ближайшего холма Сэм рассмотрел изваяния, пушки и ряды автомобилей, припаркованных на площадке размером почти с сам город. Справа стоял коричневый щит, на котором жирным белым шрифтом значилось: «НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ПАМЯТНИК – ВЫНОСИТЬ СУВЕНИРЫ ЗАПРЕЩЕНО! ».

– Вот, вроде, и оно, – Дин покатался по парковке и отыскал свободное место около ряда «Харлеев». Все мотоциклы щеголяли флагами Конфедерации.

– Готов к бою?

Сэм кивнул и вышел из машины:

– В новостях говорят, что стрелка звали Дэйв Волвертон. Он работал официантом в ресторанчике фаст-фуда в аэропорту Атланты. Сюда приехал на выходные.

– Ну, – Дин махнул в сторону парковки. – Он был не одинок.

Взобравшись наверх, Сэм посмотрел на запад, и Дин заметил, как на его лице промелькнуло изумленное выражение. За толпой наблюдателей открывался вид, словно перенесенный из далекого прошлого: две армии в серой и синей форме стояли лагерем на обоих берегах реки; там были палатки и фургоны, лошади, оружие и пушки, флаги и фермерская утварь – и все это тянулось, сколько хватало глаз.

– Что скажешь? – поинтересовался Сэм.

Дин потряс головой:

– Такая Гражданская война мне ни шла, ни ехала.

Они протолкались через толпу, прошли мимо кабинок биотуалетов, к которым тянулись длинные очереди жаждущих воспользоваться удобствами, разряженных кто в шорты и футболки с Кид Роком[2], кто в исторические костюмы.

В лагере кипела жизнь: солдаты сновали между палатками и восхищались оружием и униформой товарищей, женщины и дети тоже оделись соответственно эпохе, а их речь пестрила оборотами, подобных которым Дин не слышал с той поры, как затащил брата пообедать в стилизованный под Средневековье ресторанчик. Откуда-то раздавались звуки труб и пушечных выстрелов.

– Слышишь?

– Это вон оттуда, – Сэм показал на громкоговорители, установленные по краю поля. – В интернете писали, они даже могут передавать звуки настоящего сражения.

– Ага, – отозвался Дин. – А где хворост[3]?

– Дин, это тебе не карнавал.

– Брось! Что за история такая, если даже съесть нечего?

Сэм только головой покачал и зашагал дальше:

– Волвертон был в тридцать втором подразделении.

Они пробирались сквозь толпы реконструкторов, пытаясь найти какой-нибудь знак, по которому можно было бы определить подразделение Волвертона. Было тут что поесть или нет, но Дин признал, что один из атрибутов истории точно имелся: было совершенно невозможно что-либо отыскать. Может, сверху и проглядывалась бы какая-нибудь система, но отсюда…

Внезапно Дина пнули в бок и рявкнули:

– Эй! Смотри куда прешь, идиотина!

Голос принадлежал грузному краснолицему солдату-южанину, который явно перебарщивал с хворостом (или что там они у себя едят).

– Прости? – ощетинился Дин, покрепче упираясь ногами в землю.

– Спокойно, – встрял Сэм и обратился к солдату. – Мы ищем тридцать второе подразделение. Не подскажете, куда идти?

– Дальше, – не отрывая взгляда отДина, отозвался солдат. – Еще пять-шесть палаток.

– Благодарю, – и Сэм потащил брата в указанном направлении.

– Идиотина, – повторил Дин. – Думаешь, в Гражданскую войну так выражались?

– Что-то сомневаюсь, – улыбнулся Сэм.

И они зашагали дальше – сквозь группы солдат, мимо палаток и фургонов. В одном месте Сэм услышал лязг и обнаружил мускулистого кузнеца, склонившегося над наковальней с горном и горячими угольями. Кузнец трудился над конскими подковами, а толпа любопытных провожала взглядами рассыпающиеся искры. Вдоль полосы деревьев проходили рельсы, а поодаль в импровизированном загоне лошади тыкались мордами в деревянную ограду. Восхищенные детишки протягивали животным морковь и яблоки. Побродив еще минут десять, братья наткнулись на дюжину солдат-конфедератов, стоящих под потрепанным тентом. На стене его значилось: «Подразделение 32 – Команчи».

Когда они подошли поближе, ветер переменился, и Дин учуял запахи пота и немытых волос, а еще едкий запашок аммиака, который у него обычно ассоциировался с вытрезвителями и домами престарелых.

«Кажется, эти парни относятся к достоверности чересчур серьезно…»

Сэм, судя по его виду, думал о том же.

Братья остановились около одной из опор тента.

– Парни! – позвал Дин.

Конфедераты оглянулись на него так равнодушно, будто были манекенами. Двое продолжали чистить мушкеты, один, скрючившись, плескал на голову и шею воду из фляги. Еще двое и вовсе отпрянули в сторону, и с головой ушли в пергаментную карту.

– Я федеральный агент Таунс, мой приятель – агент Ван Зандт. Вы, парни, сражались вместе с Дэйвом Волвертоном, так?

– Точно, – отозвался стоящий ближе всех солдат и закинул ружье на плечо.

Это был долговязый парень с густой копной растрепанных рыжих волос и куцей порослью на подбородке, сбегающей вниз по шее и только подчеркивающей сильно выступающий кадык.

– Вы были здесь вчера? – начал расспросы Дин.

Парень кивнул с таким лицом, что стало ясно: он бы предпочел не пускаться в воспоминания.

– Да, я был сзади. Может, шагах в десяти, – он таращился в пространство.

– Вы видели, что произошло?

– Да, видел, – он повернулся к Дину и окинул жестом всех присутствующих. – Мы все видели.

– И уже беседовали с шерифом, – к ним шагнул другой солдат. – Нам больше нечего рассказать.

Дин оценил второго собеседника: здоровый, как медведь, с широченными плечами и словно нарисованными жирным черным маркером бровями. Кажется, он играл свою роль слишком буквально – навис над Дином и выставил подбородок, будто вызов бросил. Дин покачал головой, не желая идти на конфликт.

– Остыньте, лейтенант, – спокойно проговорил он. – Я ничего такого не имел в виду. Просто спросил.

– Я рядовой, – прогромыхал великан. – Норволк Бенджамин Петтигрю, Конфедеративные Штаты Америки[4], прибыл для прохождения службы.

– Это ваше настоящее имя? – поинтересовался Сэм. – Или ваше?..

– Мое что?

– Ваше маскарадное имя, – завершил Дин.

– Это не маскарад, – возразил рыжий. – Мы исторические реконструкторы. Меня зовут Орен Генри Эшгроув. Мы…

– Мое настоящее имя Фил Ойлер.

Это снова вмешался громила. Теперь, признав правду, он выглядел не так угрожающе и даже как-то съежился, так что Дину даже стало его немного жалко.

– Я продаю страховые полисы в Атланте.

– Вы хорошо знали Дэйва?

– Очень хорошо, – ответил Эшгроув. – Он состоял в подразделении не один год. Поэтому то, что случилось, кажется действительно безумием. В смысле, он был увлеченный …

– В каком смысле увлеченный? – перебил Сэм.

– Во всех возможных, – отозвался Ойлер. – Например, сбросил уйму веса. Во время войны солдат-конфедерат весил в среднем шестьдесят один килограмм. Дэйв два года сидел на диете Аткинса[5], чтобы загнать свой вес в нужные рамки. Таскал камни в сапогах. Брился ржавым куском жести. А про форму его слышали?

– Удивите меня, – кивнул Дин.

– Он следовал истории во всем. Взять хотя бы пуговицы. Он их выдерживал в собственной моче, чтобы металл как следует окислился. Он-то все и начал…

– Погодите-ка, – доДина дошло, откуда взялся запах аммиака. – Хотите сказать, вы писаете на свою форму?

– Не в то время, когда мы ее носим. Но да, – на лице Ойлера появилось выражение восхищения, чуть ли не благоговения. – Это единственный способ достичь того, чтобы она правильно выглядела, – в его голосе на смену уважения пришло почти отвращение. – Когда вы сюда шли, то видели, наверное, парочку павлинов, проверяющих портфели акций по мобильникам. Они позорят свои мундиры, понимаете? Но Дэйв был не такой. Он был очень…

– Увлеченный, – закончил Сэм.

– На все сто.

– Такой увлеченный, что решил пронести на мероприятие настоящее ружье и острый нож?

Парни замотали головами, что выглядело скорее жестом недоверия, чем реальным ответом. Как будто предположение Сэма было таким кощунственным, что им аж слов не хватило

– Но вы видели, как Волвертон стрелял, – не сдавался Дин. – И что пострадали люди.

Эшгроув промолчал, но Ойлер неохотно кивнул.

– Значит, оружие действительно было настоящим. Должно быть, Волвертон как-то переделал мушкет.

Дин подождал немного:

– Правильно?

Ответом была тишина.

– А где оружие сейчас?

Эшгроув пожал плечами:

– В офисе шерифа, наверное. Все-таки улика.

– Кровь на оружии была? – спросил Сэм.

– Кровь везде была.

– В смысле, до того, как Волвертон выстрелил.

Эшгроув взглянул озадаченно:

– А с чего ей там быть?

Не успел Сэм придумать достойный ответ, как к беседе присоединился еще один солдат – высокий и лысый, который явно прислушивался к разговору, прикрывшись картой.

– Думаю, вся кровь появилась уже потом, – сказал он.

Дин шагнул к нему:

– А вы?..

Солдат протянул руку:

– Рядовой Трэвис Уопшот, приятно познакомиться.

– Тоже состоите в плохой компашке[6]?

– Команчи? Да, у нас довольно постоянный состав, – Трэвис передернул плечами. – Звучит, наверное, диковато. Черт, да так оно и есть. Но все-таки лучше, наверное, чем зависать в казино или оттягиваться с секретаршами, так? – он посмотрел на собственные чумазые ладони. – По крайней мере, нашу грязь можно смыть.

– Ну не знаю, – протянул Дин. – Часть про секретарш прозвучала неплохо.

– Простите? – нахмурился Трэвис.

– Не берите в голову. Я еще вот что хотел спросить: зачем вы этим вообще занимаетесь?

Солдаты обменялись короткими беспомощными взглядами, потом Трэвис все-таки ответил:

– Иногда современная жизнь кажется слишком уж легкой. Нам хочется знать, каково было этим ребятам в свое время. Незамутненный опыт, понимаете? Настоящий, – он подумал немного. – В нашем подразделении был трубопроводчик. Его звали Арт Эдвардс, он умер в прошлом году. У него была метастатическая опухоль мозга – затяжная кошмарная болезнь. Но он тусовался с нами, пока родные не отправили его в хоспис. Он говорил, раз будущее ему светит неважное, то лучше уж прошлое.

– Может, Дэйву Волвертону так наскучила легкая жизнь, что он решил с ней покончить раз и навсегда? – предположил Сэм.

Солдаты печально кивнули: разобрать по их лицам, что они думают, было сложно.

– Не знаете, с кем еще можно поговорить насчет Дэйва?

– С Уиллом Таннером, наверное, – отозвался Трэвис. – Он тоже в нашем подразделении. Они с Дэйвом были приятелями, общались даже в реале.

– Он здесь?

– Не видел. Посмотрим, может, смогу выведать его электронный адрес.

– И они должны увидеть новенького, – вмешался Эшгроув. – Ну, того врача.

– О да! – оживился Ойлер. – Вы просто обязаны поболтать с врачом. Он просто супер-увлеченный.

– Разумеется, – согласился Дин, который уже был сыт по горло «увлеченностью». – Слушайте…

– Кроме шуток! У него лазарет вооон за теми деревьями, – Ойлер нахмурился. – Он еще себе такое прикольное имя выбрал… доктор… как его там? – он вопросительно взглянул на товарищей.

Эшгроув немного подумал и прищелкнул пальцами:

– Точно! Доктор Кастиэль!

ГЛАВА 4

Полевой госпиталь оказался качающейся на ветру грязной брезентовой палаткой, пристроившейся метрах в сорока от бивака Команчей. Уже издали братья расслышали стоны и крики лежащих внутри людей.

– Док, у меня пуля в брюхе…

– Тропическая лихорадка… Ангелы зовут меня…

– Дайте мне зажать что-нибудь в зубах… Это гангрена… Боюсь, ногу придется отрезать…

Сэму, который перевидал более чем достаточно страданий и смертей, их игра показалась пугающе реалистичной. «Где они научились так правдоподобно изображать боль? – подумал он. – И главное, почему им это нравится? » Он приподнял полог и заглянул в палатку: люди лежали почти вплотную друг к другу на матрацах, а кое-кто и вовсе растянулся прямо на земле. Стоны и мольбы звучали практически непрерывно.

Среди «раненых», обряженный в потрепанный халат, свисающий до колен, стоял мужчина, который выглядел здесь еще более чужеродно, чем Винчестеры.

– Кас, – позвал Дин. – Что происходит? Чего ты тут топчешься?

Кастиэль даже не взглянул в его сторону. Он положил ладонь на голову одного из страдальцев и что-то шептал. Потом вздернул его вверх, поставив на ноги.

Реконструктор отшатнулся, чуть не наступив на тех, кто лежал сзади, и ошарашенно взглянул на Кастиэля

– Какого черта?

– Я вернул силу твоим ногам, – с каменным лицом отозвался Кастиэль и, отвернувшись, развел руки в приглашающем жесте. – Кто следующий?

– Кас… – заикнулся Дин.

Продолжая его игнорировать, Кастиэль склонился над человеком, чье лицо было замотано неряшливыми окровавленными бинтами.

Он снял марлю и опустил ладонь парню на глаза:

– Сейчас… Вот так. Теперь взгляни на меня.

Реконструктор, нахмурившись, захлопал глазами:

– Ты откуда такой взялся, братишка?

– С небес, – ответил Кастиэль и начал задирать на нем пропитанную алым рубашку. – Дай мне осмотреть твою рану в груди.

– Лапы убери! – заорал тот и рванулся в сторону.

Кастиэль застыл с приподнятыми руками, а Сэм взглянул на брата. В палатке началось движение: все «раненые» принялись расползаться по углам, хотя играть свои роли не бросили. Наконец, Кастиэль оглянулся, увидел наблюдающих за ним Винчестеров и слегка нахмурил лоб.

– Упс, – сказал Дин. – Неловко вышло.

– Что делаете вы здесь?

Дин поднял брови:

– У меня к тебе тот же вопрос.

– Сто шестьдесят лет тому назад я был на полях сражений Юга, – отозвался Кастиэль с отсутствующим видом. – Я шествовал среди погибших и забирал их души в райский сад. Сейчас же… – что-то промелькнуло на его лице так мимолетно, что Дин едва успел распознать выражение: то была надежда. – Сейчас же я исцеляю снова.

– Кас, – Дин покачал головой. – Ты же понимаешь, что все эти шуты здоровехоньки, правда?

Кастиэль помрачнел, но ничего не ответил.

– Видишь? – Дин пихнул носком ботинка ближайшего «раненого», и тот изобразил очень натуралистичный крик боли. – Это показуха. Их хобби. Ну, как у тех парочек, которые натягивают костюмчики пушистых зверушек[1] и…

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒