ГЛАВА 14. Месяц спустя

ГЛАВА 14

Месяц спустя

— Ты собираешься рассказать, что происходит, или мне придется стать детективом?

Орион оторвала взгляд от теста, которое месила. Она пекла булочки с голубикой и лавандой. Конечно, ей казалось, что добавлять лаванду было чертовски странно, но что она понимала? Она на десять лет отставала от всех остальных.

Эйприл переключала каналы на новом телевизоре Орион. После пары бокалов вина, к которому теперь она была неравнодушна, они решили, что телевизор был недостаточно велик. И недостаточно новомоден. Ведь Орион по привычке купила самый дешевый на рынке.

В ту же ночь они также решили, что Орион давно пора потратить деньги, которые прожигали дыру на ее банковском счете.

Судебный процесс прошел успешно. Это была не такая долгая и утомительная битва, которую предполагала Орион, поэтому теперь она ожидала подвоха. Когда кто-то выскочит из укрытия и, обнаружив, что она Дарби, запихнет ее в трейлер, опустошит ее банковский счет, и о ней все забудут.

Но, опять же, с ней уже приключился подвох десять лет назад.

Таким образом, юридические вопросы были решены без сучка и задоринки, поскольку огласка этого дела, каким-то образом, до сих пор оставалась в центре всеобщего внимания. Штат Миссури и вся страна в целом не могли позволить, чтобы девушки выглядели жертвами самого ужасного случая этого века.

Кто-то слил фотографии в общий доступ, отсюда и ярлык самого ужасного случая. Там оказались изображения приспособлений, которыми пользовались Твари, когда девушки плохо себя вели. Фото маски и цепей, кольев и кнутов с рыболовными крючками на концах.

А также фотографии самой Клетки. Пятен крови на полу. Потертых матрасов и могильной ямы на заднем дворе.

Для Орион все это выглядело таким… фальшивым. Нереальным, несмотря на то, что каждую ночь она видела это во сне, и вспоминала каждый раз, когда просто закрывала глаза, поэтому она слишком хорошо знала, что всё это было на самом деле. Но, увидев в новостях эти фото, которые были словно куски мяса, висящие перед бешеной, голодной толпой, это показалось каким-то чужим.

Мир превратил их страдания в источник прибыли. Может, чем больше это походило на кино, тем меньше люди задумывались о реальности того, что среди них живут монстры, которые могут похитить их детей прямо с улицы? Когда Жаклин умерла, и новости о ее смерти и похоронах просочились в массы, различные посты и обсуждения начали появляться в выгребной яме социальных сетей — места, которого Орион избегала любой ценой. В основном это были обсуждения прошлого похищенных девушек. «Некоторые из них были шлюхами», — писали они. Кто-то из них были «тусовщицами», как Жаклин. Другие «заслужили это». Орион изо всех сил старалась это игнорировать, чтобы сосредоточиться на предстоящей миссии. На монстрах, которые ее использовали.

Орион не сомневалась в том, что те самые монстры, которые пачкали матрасы своей грязью, все еще занимались подобными вещами. Их вечеринка сорвалась, но другая была всего в нескольких минутах езды.

Не было никакой надежды, что мужчины с такими потребностями, могли просто остановиться. Это был бизнес. Орион это поняла, когда одни и те же «клиенты» приходили снова и снова на протяжении многих лет. Те же запахи, насмешки и требования. Это были не просто двое бывших заключенных, которые похищали девушек с улиц. Это была целая гребаная система.

Орион планировала покончить с этим, начав с обожаемого доктора.

И деньги бы ей помогли. Месть была великолепна, когда ты была кровожадна, но, чтобы это могло сойти с рук, требовались финансы. Орион изучила все тонкости дел об убийствах в штате Миссури: что помогло поймать убийц, что они делали правильно, а что нет. Она знала, что для того, чтобы этот план сработал без ее разоблачения, и чтобы переиграть этот новый мир высокотехнологичных камер и точного анализа ДНК, ей придется быть умной, тщательно все спланировать, и ей понадобится куча денег. Беднякам не сходили с рук месть и убийства. Бедняков сажали за решетку, были они виновны или нет, и никто не обращал на них никакого внимания.

К счастью, Орион больше не была бедной.

Их адвокат не солгал о своих способностях.

Пять миллионов долларов.

Каждой.

Орион не могла представить себе таких денег. Она не потратила бы их и за десять жизней, а именно это у нее и отняли.

Эйприл, с другой стороны, вполне могла все потратить, так как именно она решила, что квартира Орион должна быть как у… Орион.

Не то, чтобы Орион сама понимала, кем она была, черт возьми.

Зато Эйприл, очевидно, точно была в курсе. Поэтому Орион сделала что-то нехарактерное. Она доверилась девушке, которая когда-то была ее лучшей подругой, чтобы та сказала, кем она является.

Когда прибыла первая доставка, Орион начала подозревать, что Эйприл знает ее лучше, чем она сама.

Если бы кто-то судил об Орион по внешности или прочитал о ней в газете, то решил бы, что ей больше подходят темные оттенки. Тяжелые. Холодные.

Но Эйприл видела глубже, поэтому повсюду были теплые тона, мягкие покрывала, уютные подушки, красивые картины и старинные ковры.

Квартира Орион быстро превратилась в уютное жилище. Конечно, у нее было более чем достаточно денег, чтобы переехать из комплекса в шикарный дом с участком и личным пространством. Эйприл так и сказала. Но одна мысль об этом пугала Орион. Ей нравилось делить стену с незнакомцем. Ей нравились жилища, нагроможденные друг на друга, ей нравилось, что она была чуть дальше по коридору от того места, где живет Жаклин; где раньше жила Жаклин. Кто-то другой быстро переехал в ту квартиру, все её вещи исчезли, как будто её никогда и не существовало.

Эйприл не настаивала, так как она уже приложила достаточно усилий, чтобы вернуться в жизнь Орион.

— Что? — спросила она, погрузившись в свои мысли.

Эйприл поставила телевизионное шоу на паузу, свернувшись калачиком в мягком белом кресле, которое поглотило ее миниатюрную фигуру.

— Я говорю, что работа официантки, не моя работа мечты в основном потому, что чаевые там отстой, и я хреново справляюсь, но стать детективом не просто, это тяжелый труд, и уверена, что у меня не было бы ни единого шанса сохранить свой идеальный маникюр. Конечно, тогда была бы возможность узнать много секретной информации, но я не хочу.

Орион моргнула, глядя на нее, ее руки были липкими от теста. Она забыла, что Эйприл задала ей вопрос.

— Хм?

Эйприл улыбнулась. Она дразнила ее и наслаждалась этим. Она больше не ходила, будто по яичной скорлупе, вокруг своей подруги. Больше не обращалась с ней, как с жертвой или неразорвавшейся бомбой.

— Я спрашиваю, что происходит между тобой и Мэддоксом? Я знаю, что он учит тебя водить. Знаю, что вы вместе ходите ужинать. И я в курсе, что на прошлой неделе вы смотрели фильм, — Эйприл ткнула в нее пальцем. — Чертов фильм, Орион? Я не раз умоляла тебя пойти со мной в кино, а ты каждый раз говорила, что не готова!

Орион ненавидела то, что Эйприл узнала об этом. У нее сложилось неверное впечатление. Или, возможно, наоборот?

— Я не была готова, но рядом с ним я чувствую себя в безопасности. Он всегда присматривает за мной, и, не знаю… ничего такого не происходит, — ответила Орион так быстро и резко, как только могла.

Она развивалась вместе с Эйприл, каждый вечер впускала ее в свою квартиру смотреть телевизор, готовила для нее, давала ей полную свободу действий в обстановке своего дома. Для Орион это был большой подвиг.

— Он просто очень хотел посмотреть «Человек – швейцарский нож».

— Фу, тот фильм, где Гарри Поттер играет дядю Берни?

— Кто такой дядя Берни? — Орион смутилась.

Эйприл приподняла бровь.

— Послушай, может, я и не детектив, но я распознаю ложь, когда слышу ее. Кино — это свидание, Орион.

— Какого черта тебя это волнует? — рявкнула Орион. — Ты всегда ненавидела, что мы были… кем бы мы ни были в прошлом. До произошедшего.

Глаза Эйприл смягчились, ее улыбка исчезла.

— Ну, многое изменилось.

Орион посмотрела вниз, потому что не смогла удержать свой стальной взгляд перед искренними эмоциями Эйприл.

— Это нормально, ну знаешь, — продолжила Эйприл, на этот раз тише. — Хотеть чего-то хорошего. Хотеть романтики. Иногда я могу ненавидеть Мэддокса, но он отличный парень, Орион. И он скучал по тебе. Он всегда скучал по тебе. И ничего страшного, если ты тоже по нему скучала.

Орион не подняла глаз.

— Это не нормально. Ты не знаешь, через что я прошла. У меня больше никогда не будет ничего хорошего в этой жизни, Эйприл. И я чертовски уверена, что у меня не будет никакой романтики, — в ее голосе не было борьбы, только смирение. — Романтика — это для живых, дышащих людей. А не ходячей беды.

— Ты права, — ответила Эйприл. — Я не знаю, через что тебе пришлось пройти. Если бы прожила сто жизней, я никогда бы этого не узнала. Не могу даже представить. Увидев фотографии… — она замолчала, втянув в себя воздух. — И почитав статьи. Это ужасно, Ри.

Орион нехотя подняла свой взгляд.

Глаза Эйприл были полны слез, но ее поразило не это. Они были полны печали. Печали, которая показала ей, что эта женщина несла на себе груз десяти лет гораздо тяжелее, чем Орион себе воображала. Она заботилась о ней больше, чем Орион думала. Она любила ее, и это было больно.

Любовь к Орион могла принести только боль.

— У тебя не должна быть такая жизнь, — сказала Эйприл со слезами на глазах. — Ты должна была любить Мэддокса. А я злиться из-за этого, вести себя как подросток, каковой я и была. Тогда я бы справилась с этим, открыла бы глаза и увидела, что происходит между вами двумя. Даже тогда это было что-то особенное. Я бы поняла это и была бы счастлива. Ты бы вышла за него замуж. Мои родители сначала не одобрили бы это, но они бы свыклись. И я была бы твоей подружкой невесты. Мэддокс не стал бы надевать значок, брать пистолет и выходить за дверь без гарантии, что снова вернется домой. Он бы работал на скучной работе с девяти до пяти и с нетерпением ждал конца рабочего дня, чтобы вернуться к тебе домой.

Она сделала глубокий вдох.

— А может и нет. Может, у вас был бы короткий школьный роман. И это тоже нормально. Но я в этом сильно сомневаюсь. Между вами что-то есть. Что-то, что должно было умереть за эти десять лет, Орион. Оно должно было сгнить и разложиться внутри тебя после того, через что ты прошла. И это должно было умереть внутри него, потому что он повзрослел и жил другой жизнью, — она сделала паузу. — Я знаю своего брата. И я не буду тебе лгать. Ему не следовало тосковать по потерянной подростковой любви. Было много девушек, которые проходили мимо него как в тумане. Никто не пустил корни, потому что каким-то образом ты все еще свернулась калачиком внутри него. И этим девушками он никогда ничего не позволял. Он хотел только тебя. Он всегда хотел только тебя.

Орион прикусила губу, пока не почувствовала вкус крови, все, что угодно, чтобы смягчить эти слова.

— Я не буду давить на тебя, — мягко сказала Эйприл. — Я так благодарна, что ты вернулась, что ты впустила меня в свою жизнь. Мне больше не четырнадцать лет. И какой бы дерзкой я ни была, я могу быть хорошим другом. Хотя у меня уже давно не было такой возможности. У меня есть друзья. Друзья, с которыми я пью и развлекаюсь. Хожу по магазинам. Поверхностные друзья. Но ты — моя семья, Орион. Я не буду давить на тебя, но и лгать тоже не собираюсь. Я вижу, какая ты с Мэддоксом. И вижу, что ты борешься, потому что считаешь, будто не заслуживаешь этого. Но знаешь, ты заслуживаешь всего, что может предложить эта жизнь. Ты заслуживаешь счастья. Это все, что я хотела сказать.

Она не дала Орион шанса ответить или поспорить, она развернулась, включая телевизор, и снова начала смотреть какое-то шоу, как будто только что не вскрыла рану, которая до сих пор не кровоточила, как притворялась Орион.

***

— Ты готова, — объявил Мэддокс, когда они припарковались на стоянке возле ее дома.

Он уже больше месяца учил ее водить. Иногда во время поездок они вообще не разговаривали, кроме обсуждения ошибок и других комментариев по поводу вождения Орион. Конечно, таких было немного. Не было никакого упоминания ни о кино-свидании, ни об ужине, ни о возможности совместного будущего. Он не стал относиться к ней по-другому. Не пытался давить на нее.

Она быстро научилась водить. Хотя, очень боялась. Каждый раз тонкая струйка пота собиралась у нее под мышками еще до того, как Мэддокс приходил на уроки. Половина ее успеха, конечно, была его заслугой, но для Орион это было также тяжело, как и выходить на улицу. Быть в дороге. Контролировать свою жизнь, жизнь Мэддокса и жизнь каждого, мимо кого она проезжала.

Если бы она захотела, то могла бы свернуть в движущийся поток. Она могла с легкостью уничтожить машины и жизни их владельцев. Жизнь каждого была всего лишь в одном решении невменяемого человека от полного опустошения.

Конечно, она этого не сделала.

Это была слишком жестокая и уродливая потребность — разрушить жизни невинных людей. Но в этом и была разница между ней и Тварями — она не причиняла вреда людям, которые этого не заслуживали.

Как бы то ни было, пока она не причинила вреда и тем, кто этого заслужил.

Она отстала от своего плана. Отвлекалась на присутствие Эйприл в своей квартире. На декор этой самой квартиры. На интернет-магазины. Чтение.

На езду с Мэддоксом.

Два раза в неделю, по часу. Иногда дольше, когда он мягко подталкивал ее к тому, чтобы они позже вместе перекусили. Иногда, она становилась храбрее. Или ее сила воли рушилась, и она нарушала все обещания, которые дала себе насчет него. Все это привело к большему количеству совместных ужинов, большему времени, проведенному вместе и кино, где он осмелился взять ее за руку, а она осмелилась держать его.

Она с нетерпением ждала этих часов. Уроков. И в то же время она их боялась. Она ненавидела то, с какой легкостью ей нравился Мэддокс. Как он был с ней терпелив, даже когда она вела себя как настоящая стерва. Он всё ей прощал. Он был отличным слушателем, никогда с ней не спорил и никогда не задавал вопросов, на которые, как он знал, она не хотела отвечать.

И теперь их уроки закончились. Это ведь было хорошо, верно? Как только она сдаст экзамен, она, наконец-то, сможет начать новый этап своей жизни.

Тот этап, где она причиняет боль людям, которые этого заслужили.

— Я записал тебя на экзамен. Могу отвезти, если хочешь, — предложил Мэддокс.

— Нет, — резко ответила она. — Меня отвезет Эйприл.

Было в нем что-то такое, чего она так чертовски боялась, и это было слишком для нее. В тоже время Мэддокс был все ближе к тому, чтобы стать ее защитником, каким, как знала Орион, он стремился быть.

Услышав ее ответ, он старательно сохранял невозмутимое выражение лица. Он пытался скрыть свою эмоциональную реакцию на ее закидоны, гнев, безразличие и жестокость. И ее честность, которая была во всех проявлениях эмоций.

Он пытался не снимать маску, потому что все еще хотел защитить ее от самого себя. Это приводило ее в ярость.

— Как хочешь, — дипломатично сказал он.

Она стиснула зубы, борясь с желанием схватить его за плечи и встряхнуть.

Сделать что-нибудь еще. Поцеловать его.

Но нет. У них уже был первый и единственный поцелуй.

— Я горжусь тобой, — сказал он, не сводя с нее глаз, не давая ей передышки. — И мне действительно понравились эти недели, проведенные с тобой.

Это единственное, чего не делал Мэддокс, чтобы защитить Орион. Он настойчиво продолжал смотреть ей в глаза, заставляя смотреть в ответ, общаться с ним. Она давно бросила все попытки избежать этого. Это было похоже на действие магнита. Он принуждал ее одновременно наблюдать за своим прошлым и ошибками, которые она совершала со своим недавно приобретенным будущим.

— Ты гордишься мной за то, что я научилась водить? — ответила она, вложив сарказм в свой тон. — Это не то, чем можно гордиться. Большинство шестнадцатилетних подростков могут это делать.

Его взгляд стал бушующим, печаль и гнев смешались, как тучи и молния.

— Да, ты прошла через то, с чем не смог бы справиться ни один шестнадцатилетний подросток, — прохрипел он. — Но я знаю, что это нечто важное. Люди, которые прошли через то тоже, что и ты, не смогли бы научиться водить так быстро. Так что я горжусь тобой, за то, что ты снова встала у руля собственной жизни.

Орион словно проглотила лезвие. Таким он был. Слишком много замечал, слишком много заботился. Он был полицейским, которому не суждено было поймать всех плохих людей. Иначе, в конечном счете, это означало бы охоту на нее.

Он был никем.

Она вцепилась потной ладонью в дверную ручку, как будто это был гребаный аварийный люк.

— Это больше не моя жизнь, Мэддокс, — сказала она. — Не вся целиком. Она всегда будет принадлежать им. Я лишь научилась водить машину. Я ценю, твое потраченное время. И теперь твои обязательства выполнены. Я была бы признательна, если бы с этого момента ты держался от меня на расстоянии. Больше никаких совместных ужинов или кино. Мне просто… мне нужно время, чтобы во всем разобраться.

Затем она сбежала, не оглядываясь. Со вкусом лжи на языке и ненависти в душе.

***

— Ура! — воскликнула Эйприл, чокаясь с Орион рюмками. — За то, что в один и тот же день ты, наконец-то, получила официальную возможность садиться за руль и приобрела офигенный аппарат!

Орион нахмурила брови. Она еще не знала, что на слэнге значит слово «Аппарат», но догадалась, что Эйприл имела в виду внедорожник, который она купила после сдачи экзамена по вождению.

Еле сдачи.

Она была в полном беспорядке. Вспотела, дрожала, едва могла говорить или слушать мужчину, сидящего на пассажирском сиденье и вежливо указывающего ей направление. Орион честно считала, что он дал ей права больше из жалости, чем из-за навыков вождения. Она не удивилась бы, если Мэддокс позвонил заранее и попросил об одолжении, чтобы убедиться в том, что все пройдет успешно.

Орион поняла, что инструктор узнал ее из новостей, так что это тоже могло быть причиной. Когда она появилась, он смотрел на нее с отвисшей челюстью целых десять секунд. Она считала. Он не задавал вопросов и не упоминал о ее жизни, но она все поняла. Она чувствовала жалость и болезненное восхищение, витающее в воздухе.

Но, в конце концов, это не имело значения, потому что она получила права. И сразу после этого она отправилась в автосалон и купила себе машину за сто тысяч долларов. Она почувствовала легкую тошноту от суммы денег, которую потратила, но оно того стоило. Помимо этого, «Range Rover» смог бы послужить более практичной цели… позже.

Сейчас они сидели в баре где-то в центре города и пили текилу, празднуя удачную сдачу экзамена.

Это был первый поход Орион в бар.

Она уже выходила в люди с Мэддоксом, но он был осторожен в своем выборе. Они посещали только небольшие семейные рестораны. А в кино ходили в два часа дня.

Эйприл определенно не была похожа на своего осторожного брата, который заранее бы подумал о том, каково будет знаменитой жертве похищения сидеть в ярко освещенном баре с грохочущей музыкой и липкими полами. Орион ненавидела это, и в тоже время любила.

— Ура, — слабо пробормотала она, опрокидывая рюмку.

Она никогда раньше не пробовала текилу.

Красное вино, с которым она познакомилась в итальянском ресторане, стало частью повседневной жизни Орион. Она находила удовольствие в поиске новых вин со всего мира и их приобретении простым нажатием кнопки. Она привыкла открывать бутылку к четырем часам дня. Каберне Совиньон было ее любимым. В большинстве дней, когда Эйприл не работала по ночам, она приходила на ужин, чтобы помочь ей со второй бутылкой.

С вином все становилось намного легче. Свободнее.

Конечно, случалось, что она перегибала палку в те ночи, когда хотела погнаться за чувством бесстрашия, забвения. Похмелье и головные боли были ужасными. Депрессия, которая их сопровождала, была еще хуже. Но ничто не было хуже того, что она уже пережила.

Орион не пробовала другие виды алкоголя, и определенно не баловалась косяками, которые Эйприл курила на балконе ее квартиры.

В общем, текила пошла неровно, обжигая горло Орион. Она была уверена, что если бы съела что-нибудь сегодня, то испачкала бы этим липкий пол.

Она едва смогла сдержать рвотный позыв.

Эйприл, с другой стороны, выглядела так, словно только что выпила апельсиновый сок. Честно говоря, казалось, что она не была новичком в вечеринках. Истории, которые она рассказывала Орион, укрепили эту теорию. Например, о том, как одна ее ночь могла начаться в Сент-Луисе, а закончится в совершенно другом городе, а иногда и в другом штате. О музыкальных группах, в след которых она путешествовала по всей стране, пока Мэддокс не притащил ее обратно. О парнях, которые были немного знамениты и брали ее на гламурные вечеринки.

Она прожила свои подростковые годы за них обеих.

Орион знала, сколько времени они сейчас проводили вместе. Сколько вечеринок, свиданий и других моментов нормальной жизни, от которых Эйприл, скорее всего, отказалась, чтобы тусоваться со своей сломленной подругой детства.

Орион бы больше боролось с ее присутствием в своей жизни, если бы вся энергия не уходила на то, чтобы оттолкнуть Мэддокса.

— Как думаешь, мы наследуем грехи наших родителей? — спросила Орион, текила больше не обжигала ей горло, вместо этого развязала язык.

Эйприл моргнула, услышав вопрос, вырванный из глубины темного разума подруги.

— Черт, какое-то глубокое дерьмо, подруга, — Эйприл усмехнулась. — Что именно ты имеешь в виду? — осторожно спросила она, макая чипсы в соус сальса, который ранее принес бармен.

Орион сделала глоток своей маргариты — гораздо вкуснее, чем просто текила, — прежде чем ответить. Она посмотрела на чипсы и сальсу, решив, что ее желудок был еще не готов к еде.

— У меня глаза матери. Волосы как у отца. Множество других, унаследованных от них качеств. Разве мы не можем также унаследовать и их грехи? Их жестокость, эгоизм? Это должно быть где-то внутри меня.

Ей было стыдно за то, как звучал ее голос. Как ничтожно и неуверенно. Но больше всего ей было стыдно за то, что она вообще произнесла эти слова.

Лицо Эйприл потемнело. Во всех смыслах этого слова. Она была в ярости.

Орион однажды видела такой же проблеск, когда они спорили несколько месяцев назад на счет того, что Эйприл утвердилась в своей жизни, но сейчас все было совсем по-другому. Добродушная, улыбчивая и нежная Эйприл исчезла. Сейчас она была похожа на Мэддокса больше, чем когда-либо.

Она постучала двумя пальцами по стойке, подняв брови на бармена, прежде чем снова перевести взгляд на Орион.

— Тебе нужно сейчас же заткнуть этот чертов голос в своей голове, — прошипела она, хватая Орион за руку.

Эйприл знала об отвращении Орион к прикосновениям. Она уважала это, никогда не пыталась обнять ее, взять за руку или прикоснуться к ней каким-либо другим образом.

Сейчас она на это наплевала и притянула Орион ближе к себе.

— Твои родители были такими не из-за крови, генетики или собственных родителей. У них был выбор, — продолжила она. — Они знали, каково это — чувствовать голод, получать побои и бояться. Но вместо того чтобы изменить это, они просто в этом погрязли, — Эйприл сделала паузу. — Как думаешь, Адам был жестоким или злым?

Орион вздрогнула. Эйприл никогда раньше не произносила его имя в присутствии подруги. Еще один способ, которым она защищала ее. Но не сейчас. Она обезумела, и Орион это нравилось. Нравилась боль, которую она ощущала, слыша его имя, произнесенное устами Эйприл. Ее душа начинала загнивать от того, как Эйприл сжимала ее руку.

— Конечно, нет, — сумела выдавить Орион.

Эйприл кивнула.

— Адам не был злым человеком. В нем не было ни капли жестокости. Мы появляемся на свет чистыми, невинными. Но некоторые люди становиться злыми с самого рождения, как те, кто похитил тебя.

Эйприл подняла две рюмки, которые рядом с ними поставил бармен, и протянула одну Орион.

Несмотря на то, что вкус текилы был противен Орион, ей также нравилось, как жидкость обжигает ее горло, как вызывает приступ тошноты и успокаивает одновременно.

В этот раз было лучше, чем в первый.

— Некоторые люди рождаются злыми, — повторила Эйприл, ставя пустую рюмку на стойку. — А некоторые рождаются хорошими, как Адам. Как ты. Как Мэддокс, — она прищурила глаза, проницательно и понимающе. — Ты не обманешь меня, Орион. Я знаю, ты воображаешь себя подлой, неправильной, грязной из-за того, через что ты прошла. Но это с тобой сделали они, а не ты. Грехи твоих родителей не текут по твоим венам. Грехи этих монстров — лишь отметины на твоей коже. Боевые шрамы. Напоминания о том, что ты их пережила. Победила их. Но они не определяют тебя, как личность.

Она потянулась еще за двумя рюмками.

— А теперь выпей эту чертову текилу, и давай поговорим о том, как здорово Эрик смотрелся бы в плавках.

И хотя это казалось абсолютно невозможным после всего, что сказала Эйприл, Орион выпила еще одну рюмку.

Она позволила Эйприл болтать о заднице Эрика, его прессе и о том, насколько ему повезло с причиндалами.

— Я заметила через штаны, — сказала она.

Она позволила этому случиться.

Но она не позволила словам Эйприл попасть в цель. Потому что она была не права. Орион не победила монстров. Они действительно ее определяли. Она была плохим, ненормальным и злым человеком. По крайней мере, теперь, когда получила права и возможность перевозить их тела, она планировала быть именно такой.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 101112 13 14 Следующая ⇒