Заключение 1 страница

ГЛАВА III.

Проблема научности исторического знания и познания в контексте

различных типов рациональности.

Во второй главе были рассмотрены онтологические схемы истории и критерии исторического знания, выражающие динамику социальной реальности в различных типах рациональности. Динамика и состояния социальной реальности эксплицировались в историческом знании через различные пространственно-временные характеристики. Было показано, что каждый тип рациональности фундаментализировал ту или иную метрику пространства и времени. Выявленные характеристики исторического знания в различных типах рациональности обозначили переход исследования из области метафизики и онтологии истории в область эпистемологии – бытия и динамики самого исторического знания. Здесь проблематичным является вопрос об условиях и факторах его динамики. Каким образом историческая мысль может выражать динамику социальной реальности в ее смыслопорождающем содержании? Какие формы организации бытия она приобретает в состоянии смыслопорождения? Каков статус так понятой и организованной исторической мысли в системе научного знания и в системе мирообразующих связей? Эти вопросы определяют проблемное поле исследования в третьей главе диссертации. При этом решаются следующие задачи:

1. Предлагается классификационная матрица форм организации знания, через которое определяется собственно историческое знание.

2. Выявляются механизмы взаимодействия контекста исторического знания, в качестве текста которого выступают обобщенные схемы мироздания, культивируемые тем или иным типом рациональности и метаморфозами самого исторического знания.

3. Рассматриваются методические приемы исторического исследования через призму применяемых онтологических и эпистемологических процедур в различных типах рациональности.

4. Формулируются принципы организации современного научного знания, выполняющие эвристическую роль в развитии научной мысли и тем самым влияющие на изменение критериев научного знания.

5. Обосновывается принцип презентативности в исторической науке, согласно которому историческое познание и его «производные» суть не что иное как презентанты (представительство) социальных пре-образований в их ретро- и перспективе.

6. Выделяются критерии научности исторического знания в неклассической и постнеклассической рациональности.

III. 1. Формы организации исторического знания в различных типах рациональности.

Исследование исторического познания и знания в различных типах рациональности, произведенное во второй главе исследования показывает, что одновременное сосуществование различных онтологических схем истории и знаний произрастающих на их основе может быть понято как выражение полифонии реальных процессов жизнедеятельности людей. Жизнь социума и динамика структур жизнедеятельности в этом случае являют собой целостность в любой момент линейного времени. Именно реальные процессы находят выражение в онтологических схемах и каждая из них по своему презентирует целостность социальной реальности в ее динамике.

Доминирование тех или иных онтологических схем истории в различные культурные эпохи определяется доминантными отношениями и экзистенциалами характерными для конкретной эпохи и культуры обобщенно выраженных в принципах космоцентризма, теоцентризма, антропоцентризма, субъектоцентризма, техноцентризма и т. д.. Последние коррелируют с наличными в обществе объективированными формами знания и определяют способ их организации. Смена онтологических схем истории поэтому может быть понята как механизм изменения способов функционирования и преобразования знания в общественных формах жизнедеятельности. Бытие знания может иметь либо институциональное измерение и процессуально-функциональный способ применения (классическая рациональность), либо феноменолого - экзистенциальное измерение (неклассическая рациональность) и возникающе-образующую форму осуществляемости (постнеклассическая рациональность). Проблематичным оказывается вопрос о формах организации знания, обеспечивающих созидание пространства возможного и той роли, которую они играют в структурах жизнедеятельности общества. Еще раз подчеркну, что научность знания (в том, числе и исторического) связывается с теми его состояниями, в которых имеет место его постоянное обновление. Новизна определяется новой архитектоникой связей в знаниевых образованиях, иначе говоря новой его организацией и теми процедурами, которые обеспечивают эту архитектонику в пространстве возможного.

Формы организации знания, устанавливаются с помощью процедур, которые одновременно выступают в роли посредников во взаимодействии текста и контекста познания. В соответствии с этим задачами данного параграфа и являются во-первых, рассмотрение систематик и форм организации знания, складывающихся в различных типах рациональности; во-вторых, определение в их контексте собственно исторического знания; в-третьих, описание форм организации исторического знания и его динамики, выражающих его научность; в-четвертых выявление зависимости состояний жизнедеятельности общества от форм бытия знания явленных различными типами рациональности, в-пятых, рассматриваются методические приемы исторического исследования через призму применяемых онтологических и эпистемологических схем явленных различными формами организации знания, в-шестых, выявляется взаимодействие оформляющегося знания с контекстом его возникновения.

Классическая рациональность связана с институциональной формой и технико-технологическим способом функционирования знаний в обществе, где знания непосредственно обеспечивают целереализующую деятельность человека и выступают: а) как фактор жизнедеятельности, б) как идеальные формы и структуры деятельности, в) как идеальные схемы возможных миров, способные находить воплощение в реальной жизни. [1] Дифференциация знания и конструирование систематик знания в классической рациональности осуществляется с помощью процедур классификации и типологизации, распределяющих произведенное знание по сферам и областям деятельности, потребляющих и воспроизводящих знания в качестве инструмента для преобразования имеющихся реалий. Именно в этом качестве знание включено в жизнедеятельность и способно выполнять общественно значимые функции (так называемое прагматическое знание). Историческое знание при этом подчиняется критериям логичности, методологичности и технологичности, что подробно рассмотрено в разделе II. 2 диссертации.

Чтобы знание, сконструированное аналитическим мышлением, могло обеспечивать деятельность по достижению запланированного результата, организация знания должна неизбежно приобретать форму систематик оформляющих знания в гомогенные, локально-замкнутые системы. Методические приемы создания систематик знания обусловлены процедурами, носящими онтологический статус, (выбор метафизического основания, субстанциализация линейных пространственно-временных параметров его развертывания) и эпистемологическими процедурами (вовлечение в исследование объективированных форм знания; распредмечивание его содержания; новая объективация и опредмечивание для выведения нового знания). По сути дела - это организация логического мышления. Его предметное содержание задается объектно и однозначно. На этих основаниях получаемое знание фундаментализируется в качестве неизменного, внеисторического, вечного, всеобщего, необходимого, истинного, что выражает в классической рациональности его научность. Историческое знание также пытаются подогнать под сложившиеся нормы научности.

Взаимопредставленные процедуры с их различной функциональностью и методические приемы исследования придают относительную самостоятельность конструируемой систематике знания. При этом имеет место изоляция его от социокультурного контекста, а вместе с тем и автономизация относительно иных, как правило разнородных знаниевых образований. Связь между текстом конструируемого знания и его контекстуальностью оказывается скрытой. В результате подобных процедур и приемов интеллектуально-мыслительной деятельности сконструированное знание приобретает внеисторический характер. Тем не менее, историческое в систематиках знания представлено другим уровнем: а именно их сменой, в частности при создании новых систематик знания. Здесь имеет место постоянная актуализация и включение в процедурно и нормативно организованную мыслительную деятельность объективированных форм знания. Таким образом, смена систематик знания воспроизводит идею истории в ее классическом варианте. Динамика знания представлена процессом его производства на основе методов, а его историчность – сменой методологических оснований.

После изложения общих положений, об организации знания и ее роли (в экспликации историчности) какой она содержалась в классической рациональности следует более обстоятельно рассмотреть вопрос о систематиках исторического знания и его динамике, а также его месте среди других систематик знания.

Историческое знание в классическом типе рациональности организуется в дисциплинарные систематики знания и выступает как дисциплина среди других дисциплин. Историческое знание классифицируется по различным основаниям (в зависимости от объекта: 1. его географической или хронологической локализации; 2. отнесения его к определенным социальным институтам; 3. к отдельным видам специализированной деятельности и т. д. )*, отражающим специализацию научно-познавательной деятельности профессиональных историков, что позволяет установить его разветвленную внутридисциплинарную иерархию. ** Исследовательская деятельность продолжает усложнятся, специализироваться, типизироваться и как следствие дифференцироваться, что ведет к дальнейшему разветвлению структуры исторической науки. В результате удается создавать внутридисциплинарные систематики знания для решения изменяющихся и таймированных (требующих решения в определенные сроки) задач социальной прагматики.

Методология истории оформляется в особый тип теоретического знания, осуществляющую рефлексию над исследовательской деятельностью историка. Она исследует рациональные основания и принципы познавательной деятельности историка, исследовательские процедуры, приемы, методики, в том числе их специфику, вытекающую из особенностей изучаемого объекта, а также анализирует структуру произведенного знания и оценивает его, исходя из существующих критериев научности. Философия история представляет метаметодологический уровень исторического познания и знания, так как осуществляет рефлексию над деятельностью методологов истории. Таким образом, дисциплинарная структура исторического познания построена по принципу возведения рефлексивного мышления в степень. Роль методологического и философско-исторического знания, прежде всего понимается с позиций его прагматической, функциональной значимости в системе исторического научного познания. Результаты его оформляется в отдельное систематизированное знание. Его объективированные формы вырастают из доминирующей на данный момент дискурсивной практики научного исследования и выступают некой принудительной силой диктующей выбор метода исследования. Таким образом проявлялось стремление «обуздать другое измерение дискурса: его событийность и случайность»1 и обеспечить производство знания, соответствующего критериям научности.

Организация исторического знания на основе логических принципов отражала его динамику на макроуровне и была приспособленной для институционального функционирования в обществе. Однако выявляется ее ограниченность в осуществлении научного поиска и динамики знания на микроуровне, обеспечивающих обновление наукой своих оснований. Систематики исторического знания имели крен либо в сторону описательной истории (максимальное количество фактов установленных, проинтерпретированных и концептуализированных на основе простейших теоретических конструкций, заимствованных из неисторических дисциплин или из здравого смысла), либо склонялись к тереотизированной (логоцентристской) истории (максимум логических схем, перенесенных из других общественных дисциплин и минимум фактов). Проблемы возникают при конструировании систематик исторического знания синтезирующих эмпирический или описательно-историографический и теоретический уровни (философия истории, теоретическая история, социология) исследовательской деятельности, ибо здесь “историк в полной мере должен обладать качествами философа, способного распутать, если не решить, сложнейший клубок гносеологических и онтологических проблем”1 А поскольку “ соединение качеств историка и философа в одном лице – довольно редкий случай”2, к тому же эти качества в классической рациональности, относились к разным типам деятельности, тем самым и продукт этих типов деятельности, знание фактическое и знание теоретическое - скорее оказывался разведенным по разным дисциплинам (собственно исторические дисциплины и теоретические дисциплины: методология и философия истории), чем синтезированным. Поэтому классическая рациональность не может справится с дилеммой исторического познания, где, с одной стороны, нельзя без значительных уступок признать научность (“слабая” версия науки) описательных историографических трудов, в которых нет “ общих компактных мыслительных конструкций (собственно, концепций и теорий), способных служить для целостного представления, понимания и объяснения растущей, как снежный ком, громады разнородных данных и фактов”. 3 Там нет речи о “закономерностях исторического развития человеческого общества”4 и отсутствует соответствующий категориально-понятийный аппарат, но в чувственном переживании рождается яркий образ прошлого, возникает человеческое понимание смыслов прошлого в актах события. С другой стороны, в результате теоретизации и социологизации истории достигается научность истории, но “схема омертвляет реальную историческую действительность, стирает ее красочное многообразие, индивидуальную неповторимость ее конкретных проявлений”3, " место реальных людей с их реальными чувствами, мыслями, делами занимают мистифицированные социологические категории, выступавшие в одинаковом обличье в самых разнообразных исторических ситуациях”. 4 Абстрактное знание выражает вечное и непреходящее в жизни общества, но становится неспособным к экспликации многих содержательных моментов состояний социально-исторической реальности, создающих условия для событийности. Резюмировать вышесказанное можно перефразом Канта. Без теории история слепа и ненаучна, а без фактов история пуста и мертва.

Попытка осуществить интеграцию социальных и исторических наук, с позиций классической рациональности, предпринимается в теоретической истории (Н. С. Розов и др. ). Французская историческая школа «Анналов» в 60 –70 гг. прошлого века стремилась к осуществлению в историческом исследовании идеи глобальной или тотальной истории, новизна которой состояла в понимании объекта истории – изучении всех аспектов человеческой деятельности, их синтезу и обобщению. Позитивный результат этих усилий можно усмотреть в модернизации онтологических и гносеологических оснований исторического процесса на основе междисциплинарных систематик знания. Несмотря на то, что история благодаря им становится «богаче, живее, умнее» (А. Про), теоретическое обоснование проблемы междисциплинарного синтеза, требующей осмысления открытых форм организации знания (связанных не только с использованием аналитических процедур мышления), касающихся как научного исследования так и реорганизации дисциплинарного корпуса науки, нуждается в дальнейшей разработке.

На историческое познание и знание в прагматически ориентированной и структурированной по типологическому признаку науке, где знание выступает в качестве фактора жизнедеятельности людей или условия для деятельности, удовлетворяющей потребности общества, возлагаются социальные функции. Иначе говоря, та или иная функция связана со способом включенности исторического знания в жизнедеятельность общества. Социальные функции исторического знания* возникают и актуализируются в зависимости от потребностей и состояний общественной жизнедеятельности, а систематики исторического знания, выступавшего в качестве фактора жизнедеятельности создаются и перестраиваются в связи с изменениями социальных потребностей. Выполнение знанием той или иной функции (в контексте классической рациональности) не меняет технико - технологического способа включенности знания в жизнедеятельность, но отражается и выражается в некоторой специфике отбора организации и реорганизации систематик исторического знания. 1 Так, например, расширение масштабов социальной прагматики позволяет ставить более широкие задачи и более эффективно их решать с помощью междисциплинарных систематик знания.

Выполнение знанием определенных социальных функций является оправданием его институционализации в качестве дисциплины и легитимации деятельности обеспечивающей его производство от новейших научных исследований до системы преподавания. Несмотря на то, что статус истории как науки, был недостаточно прочен, по сравнению с точными науками, все же историческое знание, воспроизводившее специфику социального со стороны технико-технологического содержания широко применялось в социальной прагматике и в социально-гуманитарном познании, поэтому дисциплинарный статус истории не подвергался сомнению. Однако идеи постмодерна усилили релятивистские настроения в отношении классического варианта рациональности и исторического познания, но при этом внесли свой вклад в создание условий для приобретения историческим познанием нового более значимого социального статуса, по сравнению с традиционным, в большей степени ориентированного на обновление общества технико-технологическим способом. Основанием для него может стать концепция истории как самосотворяющейся социальной реальности. К сожалению осмысление изменений в историческом познании со стороны сообщества историков-профессионалов часто принимает негативный характер. Их внимание больше сосредоточено не на выявлении новых возможностей исторического познания и условий творческой активности пишущих историю, а на «негативных последствиях» стирания грани между историей и литературой, между объективной истиной (факты доказываются ссылками на источник) и субъективным вымыслом (вольной интерпретацией фактов не подкрепленными источниками). 1 Дело здесь не только в нежелании историков отказываться от привычного понимания своего «ремесла», но и в боязни потерять профессиональный суверенитет, лишиться власти со всеми вытекающими последствиями для занятия историей. На мой взгляд новая трактовка и понимание рациональности и историчности знания, наоборот, позволяют поднять статус исторического познания, да и научного познания в целом, хотя и предполагает трансформацию (и она уже проявила себя! ) профессии историка и реорганизацию дисциплинарной организации научного знания.

Утверждение смыслопорождающего понимания истории и научной рациональности невозможно без выяснения ограниченности и недостаточности чисто прагматического подхода к научному познанию. Постмодернисты критиковали использование исторического знания для решения утилитарных задач в эпоху, когда не только огромная польза и удобство, но вред от прагматически ориентированной науки становится уже очевидным. Вот еще один, всем хорошо известный пример на тему возможности использования опыта истории, относящийся к периоду, когда авторитет классической науки был еще непоколебим. Оказывается, что опыт истории, заключенный и выраженный в систематиках исторического знания, может быть использован только при определенном допущении, а именно если речь идет о линейном пространственно-временном воплощении идеи истории, единой для всего человечества. Написал об этом сам Г. Гегель, придавший идеи истории диалектический и всеобщий характер. По его мнению: “народы и правительства никогда ничему не научились из истории и не действовали согласно поучениям, которые можно было бы извлечь из нее”. 2 Далее следует очень интересное продолжение: “ В каждую эпоху оказываются такие особые обстоятельства (выделено иной – И. З. ), каждая эпоха является настолько индивидуальным состоянием (выделено мной – И. З. ), что в эту эпоху необходимо и возможно принимать такие решения, которые вытекают из самого состояния. В сутолоке мировых событий не помогает общий принцип или воспоминание о сходных обстоятельствах, потому что бледное воспоминание прошлого не имеет никакой силы по сравнению с жизненностью и свободой настоящего. ”2 Значит, по Гегелю, люди поступают ситуативно. Интерпретаций факта свободного поступка людей исходя из обстоятельств может быть много. Если последовательно придерживаться исторической теории Гегеля, то можно сказать, что возможность поступать свободно – проявление “хитрости мирового разума. ” Человеческая свобода ничего не меняет, так как история уже предопределена идеей истории. Таким образом действие данного “негатива” нейтрализуется. Тем не менее на основе цитируемого фрагмента можно сформулировать несколько тезисов выходящих за пределы классических представлений об экспликации исторического знания. Во-первых, уникальность исторического знания, характерная для различных эпох с “особыми обстоятельствами” и “индивидуальным состоянием”; во-вторых, нелинейная динамика исторического знания; в-третьих, динамика социальной реальности и исторического знания определяются настоящим временем; в-четвертых, люди включены в ситуацию на правах сотворяющейся реальности, а не как существа, включенные в процесс действия внеличностных и надличностных объективных законов; в-пятых, присутствие идеи самосотворяющейся истории через порождение смыслов в уникальных ситуациях настоящего; в-шестых, возможность поступать свободно в определенной исторической ситуации создает условия для рождения других идей истории, отличных от реализуемой, поэтому можно говорить о множественности идей истории; в-седьмых, организация исторического знания является открытой и осуществляется на основе смысла явленного ситуацией. Значит, в каждой конкретной ситуации одновременно имеются в наличии различные актуально-потенциальные и потенциально-актуальные трактовки истории и форм организации исторического знания эксплицируемых в различных типах рациональности.

Полностью формализовать историческое знание при использовании его непосредственно в целереализующей деятельности не удается в любом случае. Возьмем использование исторического знания в качестве идеальных форм и структур деятельности. Здесь оно носит программный, проектный характер, а история предстает в качестве проекта. Деятельность по осуществлению целенаправленных преобразований в природной, технической, социальной сферах есть проектная деятельность, где схемы мышления и схемы деятельности совпадают и реализуются технологическим способом. Проект выступает в качестве пред-посылки* исторического знания. В проекте будущее состояние какого-либо объекта выводится из его прошлого и настоящего состояния, но так как возникновение идеи проекта, предшествует его экспликации, то она сама является предпосылкой исторического знания. Исторические предпосылки – это ретроспектива проекта, трансформируемая в его историческую перспективу. Проект - это идеальный, теоретический конструкт, с помощью которого преобразуется объектно представленное сущее, взятое в его модельном представлении прошлого и настоящего, возможного и должного в будущем.

Вопрос о порождении идеи проекта сознанием, являющейся точкой отсчета для конструирующей мыслительной деятельности не возникал, так как внимание исследователей, работающих в контексте классической рациональности, сосредотачивалось на логико-исторической экспликации идеи, низведенной до определенной значимости, сущности, но благодаря этому приобретающей свойства технологичности. Интенции сознания, в соответствии с нормами и идеалами научного исследования концентрировались на опредмечивании идеи в сущности, а затем на переводе ее в проект. Идея проекта, порожденная актом сознания, только будучи редуцируемой к значимости становилась объектом рефлексии, где логическое развитие идеи, а иначе ее история осуществлялось в перевернутом линейном времени. Событийность, сопровождающая осуществление проекта также игнорируется, поэтому неизбежным сопровождающим моментом реализации проекта является побочный, незапланированный эффект (сама событийность и ее результат), вносимый человеческой активностью и всеми условиями ее осуществимости. Этот внерациональный момент не поддается предварительному точному расчету и значительно снижает эффективность проектно организованной деятельности.

Аналогичные выводы о проблемах формализации и открытости систематик знания можно сделать и при использовании знания как идеальных схем проектов возможных миров. В общественной жизнедеятельности часто возникают переломные моменты (в языке синергетики - неравновесные и неопределенные состояния), когда возможны ее качественные изменения. Неравновесное состояние общественной системы и неопределенность ее дальнейшего поведения связано с выбором, который зависит от всего спектра наличных в обществе социально-политических сил, умонастроений, психологии масс, интенций сознания, возглавляющих политические партии лидеров и т. д. В этот момент состояние социума носит вероятностный характер. Именно тогда историческое знание становится средством поиска возможных вариантов дальнейшего развертывания общественных процессов, а инструментом этого поиска в классической рациональности является мышление в его операционно-процедурном исполнении. Историческое знание организуется в систематики проекты, прогнозы, проекты в соответствии с возможными альтернативами развития ситуации на основании избранных приоритетов. Картина истории здесь будет выглядеть как веер возможностей в обратной перспективе. *

В традиции классической рациональности рассмотрение возможностей должно закончится выбором, во-первых, наиболее оптимальной и эффективной для общественной системы в целом, позволяющей ей вернуться в равновесное состояние, во-вторых, наиболее вероятной возможности из веера потенциальных возможностей, для реализации которой складываются наиболее благоприятные условия и обстоятельства, в-третьих, еще одной возможности (если наиболее вероятностная возможность оказывается нежелательной) ориентированной на идеальный вариант, нейтрализующий нежелательный сценарий развития исторических событий. Как показывает реальное развитие событий в ситуациях выбора, результат всех попыток оказать влияние на ход истории в русле одной из потенциальных возможностей, исходя из теоретически смоделированного и ситуативно неизменяемого сценария, как правило, не достигался. История, скорее, складывается из совокупности ситуаций, в каждой из которых нельзя учесть и предусмотреть все возможные факторы, предвидеть их изменчивость. Вся совокупность их определяет динамичность состояний социальной реальности и ее исторического измерения. Можно привести много примеров, показывающих, что именно факторы, которые при разработке сценариев хода событий исключаемые из рассмотрения, в определенный момент становились решающими и переворачивали ход логически сконструированной истории. Поэтому, хорошо обдумав и обосновав свой выбор, надо быть готовым к любым поворотам развития событий. Отсюда следует вывод, что ситуация «настоящего» или настоящая «ситуация» выступают исходным моментом изменений динамики социальной реальности. Линейная динамика исторического знания неизбежно дополняется его нелинейной реорганизацией.

Итак, историческое знание не удается формализовать и организовать в виде строгих теоретических схем в той мере, какая необходима для создания эффективно работающих закрытых систематик знания. Историки в научном исследовании, как правило, имеют дело с концепциями и с доконцептуальными формами организации знания, отличающихся от жестких схематик своей мобильностью и индивидуальностью, способностью эксплицировать содержательные моменты социального бытия. Их осмысление требует дополнить «картину» познания как процесса конструирования знания аналитическим мышлением (технологический способ осуществимости познания) и форм бытия знания его актуальным феноменолого – экзистенциальным измерением и нелинейной динамикой характерным для неклассической и постнеклассической рациональности. В них сознание мыслится со-бытийным. Отологическая трактовка сознания сама вводит его в историческое исследование, на правах содержательного момента состояний социальной реальности и ее (но уже нового) измерения. Само «историческое» в данном статусе мыслится по-новому. Акт события сознания в качестве внутреннего момента социального бытия есть образующий и творящий историю фактор, есть факт истории, вплетенный в ткань социума и культуры. Динамичность социальной реальности будет представлена не только через выявление инвариантного в состояниях социальной реальности и познавательной деятельности, но и через презентацию содержательных моментов уникальных состояний социума в актах события через процедурность и контекстуальность мышления, осуществляющегося «здесь и сейчас».

Особо отметим, что заслуга неклассической рациональности состоит в артикуляции события сознания, а также осмыслении и экспликации открытости сознания и возможности многомерных связей как необходимого условия событийности. Именно это позволяет по-новому трактовать «историчность», не связывая ее только с линейным временем, жестко детерминированными связями, однозначностью в последовательности состояний социальной реальности. Постнеклассическая рациональность позволяет осмысливать не только необходимые, но и достаточные условия события, как содержательного момента исторического, но и рассматривать его как целостность, трактуемую в терминах континуалистского миропонимания.

12 3 4 5 Следующая ⇒