Пространство триумфа

История, которая по своей сути есть история духа, протекает во времени. Но дух, идея выше времени. Дух или словесная сила — высшая способность человеческой души.

Он добился! Добился воплощения главных принципов свободы и права на жизнь.

В этой торжественной Декларации изложены естественные, неотчуждаемые и священные права человека.

Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах. Источником суверенной власти является нация. Свобода состоит в возможности делать все, что не наносит вреда другому…

Всем гражданам ввиду их равенства перед законом открыт в равной мере доступ ко всем общественным должностям, местам и службам сообразно их способностям и без каких-либо различий, кроме обусловливаемых их добродетелями…

Теперь доступно всеобщее избирательное право. Свободное выражение мыслей и мнений есть одно из драгоценнейших прав человека. Свобода религиозных взглядов. Свобода совести и вероисповеданий.

Декларация, принятая 26 августа 1789 года, предполагает образ нового человека. Человека и Гражданина. Свободного и добродетельного.

Текст Декларации прав человека и гражданина выгравирован золотыми буквами на каменных скрижалях в городской ратуше, в 1793-м она еще будет дописана.

Учредительное Собрание уничтожило сословное деление монархии и провозгласило социальное равенство. Но многие законы противоречат Декларации. Еще не достигнуто почти ничего.

Он выступает снова и снова. По аграрным вопросам, о свободе печати, о гражданском устройстве духовенства, против избирательного ценза, против закона о военном положении, против смертной казни. Все его речи обращены только на защиту прав человека.

Были основания у историка-социалиста Луи Блана в его обширной «Истории Французской революции» считать Робеспьера одним из великих апостолов гуманности.

Прощай, Версальский дворец с розовыми садами и соловьями. Ассамблея перемещается в Париж.

Незадолго до созыва Генеральных штатов в Версале революционно настроенными депутатами из буржуазии основан Бретонский клуб. Затем в Париже он расположился в библиотеке доминиканского монастыря святого Якова, недалеко от манежа, где заседало Учредительное собрание. В политических спорах принимали участие и некоторые монахи, поэтому роялисты прозвали участников клуба в насмешку якобинцами. Сами якобинцы стали называть себя «Общество друзей Конституции». После свержения монархии члены Якобинского клуба нареклись «Общество друзей свободы и равенства».

Все знают, что здесь собираются только настоящие граждане и патриоты, друзья и защитники бедноты. Им подражают в провинциях, их слушает и с них берет пример вся страна. Клуб, насчитывая все больше участников, становится чем-то вроде народного собрания. Он формирует общественное мнение.

С 1790 года лидером этой радикальной политической партии стал Максимилиан Робеспьер. А 28 ноября 1791 года официально избран председателем Якобинского клуба.

Народ выдвигает его на самые важные административные должности.

«Сила законов зависит от внушаемых ими любви и уважения, а эта любовь, это уважение зависят от внутреннего сознания, что эти законы справедливы и разумны. Загляните в историю всех народов, вы увидите, что мягкость уголовных законов у них всегда находится в соответствии со свободой, мудростью и мягкостью правительства», – скажет он в Национальном собрании 30 мая 1791 года.

По наблюдениям физиков, пространство – абстрактная множественность различаемых в нем точек. Пространство есть время, а время есть истина пространства.

21 июня 1791 года. Центр Парижа. Ветреное и пыльное утро. В парках, лавках, тавернах, на каждом углу люди переговариваются возбужденно.

Король вместе с семьей бежал из-под домашнего ареста и спустя сутки пойман в городке Варенн. Что это? Близость скорой победы или уловка, за которой последует ловушка для патриотов. А Национальное собрание толкует это событие, как похищение, будто бы всячески покрывает преступления монарха.

Вечером Максимилиан выступает в Обществе друзей Конституции. «Ясно, что король, имевший сорок миллионов ренты, располагавший всеми должностями, обладавший прекраснейшей в мире короной, все еще прочно сидевшей на его голове, не мог отречься от стольких преимуществ, не будучи уверенным в том, что он их вернет себе.

Я знаю, какую судьбу мне готовят... Я решил принести свою жизнь в жертву истине, свободе и родине и, когда одобрение моих сограждан, общее доброжелательство, крайняя снисходительность, благодарность и привязанность меня достаточно вознаградили за эту жертву, я приму почти за благодеяние смерть, которая не даст мне быть свидетелем неотвратимых бед».

Все члены клуба потрясены. Какая дерзость в высказываниях! Какое могущество духа! Какая сила слова! Собравшиеся восемьсот человек окружили его со словами: «Мы умрем вместе с тобой! »

Одни исследователи напишут, что эта речь принесла Робеспьеру славу и власть над сердцами якобинцев. Другие упрекнут в крайней противоречивости позиции, ведь он осмелился обвинить Национальное собрание, что оно предает интересы нации.

Что отличает его речи и статьи? Длинные витиеватые фразы, сложные словосочетания, чередование политических и юридических терминов с лирическими размышлениями. Глубокое знание истории своей страны и Древнего мира. Любовь к Родине всепоглощающая, даже ослепляющая. Неприязнь к тем, кто с ним не согласен. Абсолютное бесстрашие перед лицом опасности и самой смерти.

Когда 17 июля 1791 года произойдет следующее кровопролитие на Марсовом поле, Робеспьер сразу поймет, что это результат разногласий Третьего сословия. Большинство требует низложения монархии. Об этом трубит пресса, политические сообщества, народные массы. Подписывают петиции, обращенные к Учредительному собранию.

Народ отправился на поле провозглашать республику. Войска Национальной гвардии начали стрелять в мирных демонстрантов. Потом еще наказывали виновных, а участники названы мятежниками.

Но многие из членов Собрания стремились к монархии конституционной. «Национальная гвардия создана для защиты родины и свободы, а не для расстрела толпы мирных граждан! » - воззвал Максимилиан, собирая разбросанные силы демократов.

Он уже показал себя, как непоколебимого противника всякой несправедливости, настойчиво отстаивая принципы демократии. Идеи народного суверенитета и политического равенства. По его выражению, народ всегда прав. Кто против народа, те его враги.

30 сентября 1791 года закрылось последнее заседание Учредительного Собрания, народ Парижа устроил овацию своему любимому депутату. Робеспьеру надели дубовый венок и с пением патриотических песен проводили до его дома.

Популярность, глубокое уважение, авторитет в Якобинском клубе, в народе, по всей стране. Простые люди отметили его силу и мужество, бескорыстие, честность, чистоту его помыслов и дел. Ему не нужна слава, личные достижения, тем более почести и деньги.

«Он не юлил между политическими группировками, не страшился репрессий и не дорожил благами жизни: справедливый глас народа прозвал его Неподкупным… Этот человек смело смотрел в будущее. Он видел впереди не деньги и поместья, но равенство и добродетель освобожденных граждан», - напишет в 1965 году Левандовский.

Он постоянно получает письма со всей страны со словами восхищения и благодарности за его смелость, патриотизм, защиту интересов народа.

После этого ездил на месяц в родной Аррас, где так же был встречен с аплодисментами и криками восторга толпой почитателей, которые хотели распрячь лошадей и везти экипаж. Не лишним будет отметить, что Робеспьер за тридцать шесть лет своей жизни нигде больше не бывал кроме Арраса и Парижа.

Назревающая очередная беда не дает расслабиться ни на мгновение. Максимилиан чувствует, что война будет на руку двору и контрреволюции. Созревает «кощунственный союз наших внутренних врагов с нашими внешними врагами».

«Чтобы знать, какое решение будет самым полезным, надо рассмотреть, какого рода война может нам угрожать. Будет ли это война одной нации против других наций? Или это будет война одного короля против других королей? Нет, это будет война всех врагов французской конституции против французской революции. Кто эти враги? Они двоякого рода, внутренние враги и внешние враги.

Война — величайшее бедствие, которое может угрожать свободе в тех обстоятельствах, в которых мы находимся. Я знаю, что опасности возникают в обоих случаях, будем ли мы атаковать или не будем, в случае если будет война. Но если мы рассмотрим истинные мотивы войны, если мы лучше узнаем истинные намерения наших врагов, мы увидим, что единственное возможное решение, это — ждать», - произнесет он 12 декабря 1791 года.

20 апреля 1792 года Франция объявила войну Австрии. Раз война уже началась, она объективно оборонительная, справедливая, против реакционно-абсолютистских монархий, эту войну надо вести как революционную, народную войну.

Если солдатам хватало мужества и храбрости, но руководство армии было в руках генералов и офицеров, не желавших сражаться за революцию. 17 мая 1792 года Робеспьер начал издавать свою еженедельную газету «Защитник Конституции». Место битвы для него по-прежнему трибуна и орудия – перо и слово.

«Члены Учредительного Собрания, как и все деятели XVIII столетия, проникнутые идеями энциклопедистов, были пацифистами. В торжественной декларации они отвергли всякие завоевательные замыслы и искренно хотели бы уничтожить всякую войну», - писал крупнейший французский историк Альбер Матьез в книге «Как побеждала Великая Французская революция» в 1928 году.

За неделю до взятия Тюильри Робеспьер говорит: «Напрасно хотят увлечь горячие и малоосведомленные головы приманкой более свободного управления и именем республики: низвержение конституции не может в настоящий момент дать ничего кроме гражданской войны, которая приведет к анархии и деспотизму».

Предчувствие не обманывает его. Искренне ли король примирился с Революцией, когда надел красный колпак во время визита в столицу?

Отечество в опасности! Все сказано этими словами для пылких сердец, исполненных любви к родине и к свободе.

Матьез через 136 лет свидетельствует как очевидец: «Парижский муниципалитет организовал грандиозный по свое простоте церемониал. В воскресенье 22 июля отряды шести легионов национальной гвардии собрались со своими знаменами на Гревской площади. Набатная пушка, установленная на Новом мосту, ежечасно давала выстрелы, - орудия арсенала отвечали ей…

На трехцветных знаменах было написано «Граждане, Отечество в опасности! ». Во всех кварталах барабаны били сбор. Были разбиты палатки, где производилась запись в армию. Добровольцев нового призыва собралось пятнадцать тысяч.

Все граждане, способные носить оружие, были объявлены в «состоянии постоянной боевой готовности».

«Это – античная картина, где голос орудий приобретает новую мощь, где свобода, ставшая, наконец, достоянием всех людей, становится особо величественной. Революция взяла у Греции и Рима великое искусство придавать опасности строгое спокойствие и внушать к смерти, добровольно принятой за свободу и за родину, такой энтузиазм, что она была как бы высшей экзальтацией жизни», - рассуждал историк и философ Жан Жорес в конце ХIХ века.

Считаю, что только французские деятели исторической науки могут достоверно истолковать события прошлого своей страны.

10 августа 1792 года народ пошел на королевский дворец Тюильри, Людовик заключен в башню Тампль.

Федераты провинций полны боевого духа и решимости, они прибыли в Париж с девизом «Победить или умереть». «Надо спасти государство каким бы то ни было образом. Антиконституционно лишь то, что ведет к его гибели», - сказал Робеспьер в Якобинском клубе 29 июля 1792 года.

Неужели это возможно? Руками народа свергнуть монархию после тысячелетней власти! «Где же еще найти любовь к родине и верность общей воле, если не у самого народа? » - спрашивает лидер якобинцев.

Конечно, он сам там не участвует. Он идеолог и вдохновитель. Он все обдумывает, формулирует и пишет. Он как никто понимает, что это восстание приведет к образованию Республики.

Они неизменно действуют втроем. Максимилиан Робеспьер, Жан-Поль Марат и Жорж Дантон. Вожди демократии, вожди народа, вожди Республики. Они решают, как поднять народ на окончательное нападение на королевскую власть. Восстание – своеобразный итог деятельности триумвирата.

«Так началась прекраснейшая из всех революций, прославивших человечество, вернее, единственная, имевшая вполне достойную человека цель добиться, наконец, того, чтобы политические общества были построены на основе бессмертных принципов равенства, справедливости и разума. Разве какое-либо другое дело могло бы в один момент объединить этот огромный народ, это бесчисленное множество граждан всех состояний, и побудить их действовать согласованно, не имея ни начальников, ни сборного пункта! » - напишет Робеспьер в статье о восстании 10 августа.

Максимилиан снова говорит перед огромной аудиторией. Тысячи глаз сосредоточены на нем. Речь его риторически совершенна. В каждом слове, в каждой интонации невозмутимая логика и уверенность в своей правоте. Он умеет убеждать. Во время пауз он устремляет вдаль непроницаемый взгляд своих серо-голубых глаз. Рефреном звучат слова об очищении нравов, о совести, о честности, о принципах.

Земля наша всего лишь частица Млечного пути. Пространство бесконечно и многомерно.

Какая глубокая и необъятная тема. Долго не решалась начать писать. Что нового я могу открыть? Все изложенное здесь только личное осмысление и дань уважения великому человеку.

Какой же он? Бескомпромиссность и величие революции для него прекрасны.

Во дворе запах свежего дерева, неизменный шум работающей столярной мастерской. Деревянная пристройка на втором этаже. Просто обставленная комната с низким потолком. Стол, книжные полки, кровать.

К вечеру звуки инструментов стихают. На столе чашка кофе без сахара. Пламя свечи разгорается сильнее. Наконец-то можно начать писать. Серый лист бумаги, перо, чернила. Часы показывают полночь.

«Он жил на улице Сент-Оноре, против церкви Зачатия. Этот дом, низенький, с небольшим двориком, окруженный сараями с запасом досок, принадлежностями плотницкой работы и другими строительными материалами, принадлежал столяру Дюпле, который с энтузиазмом приветствовал принципы революции...

Жилище Робеспьера состояло из одной низкой комнатки на чердаке с одним окном, которое выходило на крышу. Эта комната служила ему и для работы, и для сна. Бумаги Робеспьера были аккуратно уложены на еловых полках у стены. Несколько избранных книг, в очень небольшом количестве, были расставлены там же. Почти всегда том Руссо или Расина лежал раскрытым на столе…», - записывал в 1847 году писатель Альфонс Ламартин.

Робеспьер высоко ценил внимание и заботу гражданина Дюпле и его семьи, но все равно платил из своего жалования за проживание, не желая быть нахлебником. Вся его жизнь была на виду.

Здесь предоставлена возможность иногда спокойно отдыхать. Если можно считать отдыхом то состояние непрестанной умственной работы, в котором он находился.

Трудно определить, какие отношения сложились у Максимилиана с Элеонорой, одной из дочерей Мориса Дюпле. Многие утверждают, что она была его невестой. Сестра Шарлотта считала, что с его стороны любви к Элеоноре не было и в помине. В любом случае их связывала нежная дружба.

В отношениях с женщинами Робеспьер осознанно не стал подражателем Руссо. Как выразился Левандовский, «его спартанская душа оставалась неуязвимой для стрел купидона».

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 Следующая ⇒