Annotation 18 страница

В исследованиях, посвященных анализу переговорных процессов, значительное внимание уделяется воздействию и соответствующим структурным элементам переговоров. К ним относятся: техника, тактика, методы, приемы, стратегия переговоров. Содержание многих из них составляют, по сути, психологические манипуляции и приемы манипулятивного воздействия.

Одним из этапов переговорного процесса, в ходе которого наиболее рельефно проявляются разные способы скрытого принуждения личности, выступает обсуждение. Анализ опыта обсуждения дает многочисленные примеры разнообразных способов и приемов психологического воздействия на людей с целью их принуждения.

Основные уловки обсуждения. К ним относятся приемы, связанные с созданием определенных условий для ведения переговоров, а также предварительной организацией и специфическим осуществлением процедуры межличностного взаимодействия. Назовем некоторые из них.

Дозирование исходной информационной базы. Материалы, необходимые для обсуждения, не предоставляются участникам вовремя или даются выборочно. Некоторым участникам обсуждений «как бы случайно» раздают неполный комплект материалов, а по ходу выясняется, что кто-то, к сожалению, оказался не в курсе всей имеющейся информации. Обратный вариант – избыточное информирование, заключающееся в том, что готовится очень много проектов, предложений, решений и т. п., сопоставление которых в процессе обсуждения оказывается практически невозможным.

Формирование установок (мнений) путем целенаправленного подбора выступающих. Слово предоставляется сначала тем, чье мнение известно и импонирует организатору манипулятивного воздействия.

Двойной стандарт в нормах оценивания поведения участников дискуссий. Одних выступающих жестко ограничивают в соблюдении регламента и правил взаимоотношений во время обсуждения, другим позволяют отходить от них и нарушать установленные правила.

«Маневрирование» повесткой обсуждения. Для того чтобы легче прошел «нужный» вопрос, сначала «выпускается пар» на малозначительных и несущественных вопросах, а затем, когда все устали или находятся под впечатлением предыдущей перепалки, выносится вопрос, который хотят обсудить без усиленной критики.

Управление процессом обсуждения. В публичных дискуссиях слово поочередно предоставляется наиболее агрессивно настроенным представителям оппозиционных группировок, допускающим взаимные оскорбления либо увод от темы.

Ограничения в технике (процедуре) проведения обсуждения. При использовании этого приема игнорируются предложения, касающиеся процедуры обсуждения; обходятся нежелательные факты, вопросы, доводы.

Реферирование – краткое изложение вопросов, предложений, доводов, в ходе которого происходит смещение акцентов в желаемую сторону.

Для своевременного распознания приемов скрытого манипулирования в ходе переговоров специалисты предлагают следующие направления анализа:

1. Имеются ли противоречия в аргументации оппонентов?

2. Можно ли оспорить приводимые факты и положения?

3. Есть ли неудачные примеры и сравнения?

4. Есть ли у оппонентов ошибочные или неудачные заключения?

5. Не слишком ли оппоненты упростили проблему и можно ли, показав ее другие стороны, усилить доказательность собственного тезиса?

6. Есть ли у оппонентов неверные оценки?

7. Если сразу нельзя оспорить контраргументацию в целом, возможно ли поставить вопросы к отдельным частям (элементам)?

8. Можно ли показать противоречия в контраргументации оппонентов уточнениями и вопросами?

9. Не пользуются ли оппоненты спекулятивными (непозволительными) приемами и уловками и каким образом это можно использовать для усиления собственной аргументации?

Нейтрализация конкретных уловок может осуществляться путем требования равных условий и раскрытия сути уловок с соответствующими пояснениями.

Разоблачение уловки может быть дипломатично построено на ответе, который ее прямо не вскрывает, но показывает ущербность и неправильность рассуждения на каком-либо ином ярком примере, подчеркивающем суть уловки.

Полезен для выявления уловок и так называемый «метод Сократа», заключающийся в постановке серии вопросов, на которые требуется быстро и без комментариев дать однозначные ответы.

В случаях «злостного» использования оппонентом манипулятивных уловок возможен ответ на его уловку аналогичной уловкой, парализующей первую и сам ход переговоров. Это нежелательный прием, применяемый тогда, когда другие способы нейтрализации манипуляций оппонентов были использованы и не дали результата.

Ложь – основа любой манипуляции. В обыденном сознании ложь обычно ассоциируется с негативным, социально не одобряемым действием – обманом. Однако в словарях русского языка ложь трактуется не только как неправда, обман, но и как выдумка, вымысел и даже шутка, розыгрыш. Кроме того, истину можно исказить ненамеренно, и это будет не ложь, а заблуждение.

Однако когда речь идет о корыстном манипулятивном воздействии, дезинформации, тогда ссылки на «шутки» и «розыгрыши» неуместны. Здесь имеет место сознательное создание ложного представления о тех или иных обстоятельствах в сознании другого человека (группы людей). Манипулятор умышленно передает ложную информацию, скрывает свои истинные намерения ради достижения определенной цели, чаще всего корыстной.

Известный российский психолог В. В. Зеньковский выделяет три признака ложного высказывания:

оно искажает объективное представление о действительности;

его автор заведомо знает, что данное высказывание ложно;

желая придать ложной мысли вид истины, он осознанно стремится ввести кого-либо в заблуждение.

Очевидно, что все названные признаки в полной мере характеризуют манипулятивное воздействие.

В психологии известно, что внушающее влияние может осуществляться не только в словесной форме, но также с помощью невербальных средств общения. Зачастую люди еще более эффективно, чем словами, вводят в заблуждение собеседников с помощью жеста, позы, мимики или косметики, грима, одежды и других средств перевоплощения и маскировки, создавая ложное представление о себе или действительности. Этот факт подчеркивает глубинное родство лжи со всеми методами манипуляции сознанием и поведением человека.

Еще с древних времен определились два основных подхода к допустимости лжи. Платон, Гегель, Макиавелли считали ложь во благо общества допустимой и даже необходимой.

«Уж кому-кому, – писал Платон, – а правителям государства надлежит применять ложь, как против неприятеля, так и ради своих граждан – для пользы своего государства, но всем остальным к ней нельзя прибегать». В своей книге «Республика», следуя принципу «стремления к наибольшей выгоде государства», Платон предоставляет врачам и судьям право извращать истину для блага граждан. Платон полагает, «что судьи имеют право лгать, чтобы обманывать неприятеля или граждан в видах общего интереса, подобно докторам, которые имеют право лгать в интересах своих пациентов».

О допустимости лжи писал в XVIII веке Вольтер, считая, что ложь является высшей добродетелью, если она творит добро. А Шопенгауэр называл отрицание необходимой лжи «жалкой заплатой на одежде убогой морали». Русский философ В. С. Соловьев считал возможной нравственную ложь «во спасение».

Другая позиция уходит корнями в христианскую мораль и рассматривает ложь с точки зрения наносимого ею вреда, а не принимается как форма поведения человека. Епископ Аврелий Августин отрицал любую форму лжи, считая, что она подрывает доверие между людьми. Кант не допускал права на ложь, даже когда надо дать ответ на вопрос злоумышленника «дома ли тот, кого он задумал убить? ». Таким образом, мнения по этой проблеме достаточно разнообразны и современные исследования показывают, что существует достаточно большой диапазон оценок людьми допустимости лжи в различных сферах жизнедеятельности человека.

И все же в истории человечества ложь, хотя и осталась формально осуждаемой, на практике оказалась неискоренимой, даже стала привычным фактором повседневных отношений. Современная цивилизация начиналась с признания допустимости лжи (во времена Платона) и, в конечном счете, оказалась ее пленницей. В нынешней государственности многих стран заметен принцип, сформулированный еще Макиавелли и широко используемый иезуитами: насилие для тела и ложь для души. Отсюда – обвальное нарастание разного рода манипуляций и информационных противостояний, а также пресловутых «двойных стандартов» (в повседневной жизни и высокой политике), имеющих своим фундаментом ложь и только ложь.

Как распознать ложь? Во-первых, для этого существует полиграф, или «детектор лжи». Но он – не для бытового общения и, к тому же, сам «не прочь солгать». Остается ориентироваться на поддающиеся внешнему контролю более или менее выраженные психофизиологические сдвиги в организме, а также более тщательный сравнительный анализ получаемой информации.

Специальная литература отмечает следующие наиболее характерные признаки неискренности говорящего:

непроизвольное изменение интонации;

изменение темпа речи;

изменение тембра голоса;

появление дрожи в голосе;

появление пауз при ответах на вопросы, которые не должны были вызывать затруднения;

слишком быстрые ответы на вопросы, которые должны заставить задуматься;

появление в речи выражений, не типичных для данного человека в обычном общении, или исчезновение типичных для него слов и оборотов;

демонстративное подчеркивание (выделение) с помощью речевых средств – интонацией, паузами и др. – каких-либо фрагментов передаваемой информации, маскирующее или искажающее истинное отношение к ней.

Кроме того, ориентируясь на лицо партнера по общению, можно заметить бегающий взгляд, неадекватную легкую улыбку, микронапряжение лицевых мышц, особые движения зрачков глаз, нетипичные вегетативные реакции, покраснение ушей, шеи, почесывание.

При анализе содержания информации на предмет выявления неискренности целесообразно обращать внимание на следующее:

1. Наличие противоречий внутри самой информации и с имеющимися объективными данными.

2. Неопределенность, неконкретность сведений, содержащихся в информации.

3. Чрезмерная, нарочитая точность описания событий.

4. Исключительно позитивная информация о самом себе и отсутствие малейших сомнений в трактовке событий.

5. Неуместные, неоднократные ссылки на свою порядочность и незаинтересованность.

6. Уклонение от ответа на прямые вопросы, требующие однозначных ответов и др.

Учитывая косвенный характер перечисленных признаков, в качестве дополнительной проверки наличия неискренности, дезинформации и манипулятивных приемов необходимы, во-первых, комплексная оценка всех наблюдаемых параметров, во-вторых, обязательная перепроверка сделанных по ним выводов по другим каналам и по фактам, с другой стороны характеризующим как личность оппонента, так и конкретную ситуацию взаимоотношений с ним.

Вопросы для обсуждения

1. Может ли человек обезопасить себя в современной жизни от манипуляций?

2. В какой мере вы лично чувствуете себя свободным в мыслях, решениях, проявлении эмоций, поступках?

3. Как относятся лично к вам слова Пушкина: «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман»?

4. Способны ли вы говорить только правду? Хотя бы в течение одного дня?

5. Какие признаки могут свидетельствовать о неискренности вашего собеседника, партнера?

6. 5. Защита русского языка – важное условие информационной безопасности России

Общение – краеугольный камень современной цивилизации. Через него – путь к семье, друзьям, учебному и производственному коллективу, к обществу в целом. Собственно, без общения и общество невозможно. Не случайно эти понятия – одного корня. «Устрани общительность, и ты разорвешь единство человеческого рода, на котором покоится жизнь человека», – утверждал римский философ Сенека почти две тысячи лет назад. Основным, присущим только человеку, механизмом установления и поддержания связей между людьми и, следовательно, обеспечения единства человеческого рода является язык.

Согласно современной психологии, язык, в самом общем смысле, есть система словесных знаков, служащая средством человеческого общения и мышления. В реальной жизни он выступает как бы в трех ипостасях, будучи одновременно:

средством передачи и усвоения общественно-исторического опыта;

средством коммуникации (общения) в повседневной жизни; средством интеллектуальной деятельности человека и познания мира.

Однако язык (устный и письменный) – это не только механизм передачи информации между поколениями и современниками, но и специфически человеческое средство управления поведением индивида и преобразования этого поведения в нужном направлении, в том числе в безопасном.

В психологии хорошо известно воздействие речи на развитие всех высших психологических функций человека. Это – многогранный психический фактор, организующий структуру и направленность восприятия, формирующий архитектонику памяти в ее специфически человеческой (опосредованной) форме, определяющий избирательность внимания и эмоциональное поведение человека. Наконец, речь самым непосредственным образом связана с мышлением человека, его интересами и убеждениями, всей системой отношений к окружающей действительности. Можно сказать, что, участвуя в осуществлении практически всех высших психологических функций человека, язык, наряду с практической деятельностью, определяет общую структуру безопасного или опасного индивидуального сознания и поведения.

Манипулятивные возможности языка

Словом можно убить, словом можно спасти, Словом можно полки за собой повести, Словом можно продать, и предать, и купить, Слово можно в разящий свинец перелить.

В. Шефнер

Речь – важнейшая сущностная характеристика человека. Она формируется в раннем детстве и отражает в себе особенности той социальной среды, в которой это детство прошло. Известно, что дети, выросшие среди животных, речь не приобретают и овладеть ею на более поздних этапах развития не могут. Отсутствует у них и необходимое для жизни в обществе мышление, как и другие, собственно человеческие, качества. Все это говорит о повышенном влиянии речи на общее развитие человека и, следовательно, особых возможностях манипулирования его сознанием и поведением через речь. Овладение новым языком и новым уровнем его использования – не формальный процесс, связанный лишь с изменением в механизме передачи информации. Чаще всего он влечет за собой качественное изменение мышления и принятой ранее системы жизненных оценок и отношений человека.

Поэтому Доктрина информационной безопасности РФ к числу основных объектов обеспечения информационной безопасности России в сфере духовной жизни относит русский язык, рассматривая его и как фактор духовного единения народов многонациональной России, язык межгосударственного общения народов Содружества Независимых Государств.

Язык в большей степени, чем какая-либо другая психологическая характеристика человека, определяет его национальную принадлежность. Это – важнейший критерий национальной идентификации людей. Еще Н. Г. Чернышевский писал: «Человек, говорящий нашим языком, – наш человек».

Отсюда – та исключительная роль, которая отводится воздействию на язык и его использованию во всех программах манипулирования человеком. Информационная агрессия против языка – это атака на личность в целом, ее сознание и основные гражданские качества: патриотизм, установку на отождествление себя с определенным народом и его традициями. Не случайно так настойчиво, и порою неадекватными методами, борются сегодня за внедрение своего языка и отторжение другого, признанного вдруг чуждым, элиты стран, только что получивших национальную самостоятельность, – например, Украина, Латвия, Эстония. Столь же не случайно сторонники создания глобального общества на планете пытаются навязать человечеству обратную тенденцию – перейти на использование единого языка, в частности английского. Показательно в этом ряду и то, что на языковом материале строится сегодня большинство новейших психологических методов воздействия на человека и управления его сознанием. Например, нейро-лингвистическое программирование (см. п. 2. 5) уже в самом названии содержит слово «лингвистическое» (от лат. lingua – язык). Высока роль слова в логотерапии (от гр. logos – слово; therapeja – лечение), как, впрочем, и в любом виде психотерапии и психоанализа, в различных вариантах внушения и самовнушения, во многих других методах скрытого управления человеком. В не меньшей мере речевые методы популярны при обработке людей в религиозных сектах или в ходе любых политических, в частности избирательных, кампаний. Язык может лечить человека, может радикально изменить его внутренний мир, сформировать как представителя конкретной нации, общественной группы, носителя определенных духовно-нравственных ценностей. Но может и погубить в нем любое из этих качеств.

ХХ век можно назвать столетием языкового (или речевого) манипулирования людьми. Достаточно вспомнить пропагандистское мастерство большевиков, Гитлера и Геббельса, западных специалистов информационной («холодной») войны второй половины прошлого века. И, как показал опыт, такое манипулирование – не только самый распространенный, но и один из самых глубинных вариантов воздействия на психику человека. По словам известного немецкого специалиста по проблемам пропаганды Иринги Фечер, «господство посредством языка представляется нам последней формой порабощения человека… Оно обеспечивает такую степень господства над человеком, по сравнению с которой физическое насилие является безобидным и устаревшим».

В большинстве жизненных случаев люди реагируют не на реальные факты, а на представляющие их символы, центральное место среди которых занимают слова, язык в целом. Наиболее распространенные в реальной жизни слова, обороты речи невольно внедряются в сознание человека, особенно молодого, вместе с тем смыслом, который они несут, и начинают во многом определять его мысли, решения, поведение. Поэтому, например, гражданам СССР приходилось постоянно слушать «читалки» о руководящей роли КПСС, единстве партии и народа, «научно обоснованных» преимуществах социализма и т. п.

Существует множество специальных приемов языкового манипулирования, предполагающих использование для обозначения одних и тех же явлений слов, несущих разный оценочный оттенок. Например, человека, ведущего вооруженную борьбу, в зависимости от целей манипуляции, можно назвать либо «борцом за свободу», либо «сепаратистом», «боевиком», «террористом».

Российский историк Е. В. Тарле приводит классический вариант смены оценочных смыслов в публикациях парижской прессы, описыващей продвижение Наполеона в сторону Парижа. Первая публикация: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан»; вторая – «Людоед идет к Грассу»; третья – «Узурпатор вошел в Греноболь»; четвертая – «Бонапарт взял Лион»; пятая – «Наполеон приближается к Фонтебло»; шестая – «Его императорское величество ожидается сегодня в своем верном Париже».

Основные угрозы русскому языку

Русский язык является одним из важнейших и наиболее ярких проявлений некоего глубинного, связанного с духовностью, преимущества нашего народа. Поэтому на современном этапе информационного противостояния существуют достаточно серьезные угрозы «великому и могучему» языку, этому уникальному фактору национального самосознания и обеспечения национальной безопасности.

В числе этих угроз можно назвать:

вытеснение русского слова фотографиями и рисунками, кадрами телевизионных и рекламных сюжетов;

«вестернизацию» русского языка, засорение его терминами и словесными оборотами иностранного, прежде всего западного, происхождения;

широкое внедрение в русскую речь слов и оборотов жаргонного характера.

Речевые и образные отношения человека с миром. Нарастающее преобладание в СМИ и массовой культуре в целом образных вариантов информации над речевыми можно назвать первой угрозой русскому языку и богатству внутреннего мира человека, который имеет возможность этим языком пользоваться. Сегодня наиболее популярные среди молодежи издания максимально заполнены красочными фотографиями и рисунками. Слово на разукрашенных страницах уступило место образу и, как следствие, образное (более примитивное) мышление начинает доминировать над вербальным. Человек невольно опускается в своем развитии на более раннюю стадию. Когда-то именно речевая (вербальная) форма мышления обеспечила выделение человека из животного мира. Тогда как «мыслить» образами, картинками могут высокоразвитые животные. Речевая форма мышления – это главный базис становления и развития человеческого интеллекта. С ней связано формирование аналитического склада ума и способности к восприятию абстрактных понятий. Наконец, с речевой формой мышления тесно связаны понимание и усвоение духовно-нравственных истин человеческой жизни.

Можно утверждать, что сегодня под влиянием упрощенных образных вариантов информационного воздействия подрастающее поколение невольно уходит от сложных и высоких возможностей психики, приобретенных на эволюционном пути, к более простым, примитивным. Это – путь к стереотипному мышлению и ограниченному рядом неизменных стандартов сознанию. Всесильный Интернет с его картинками-иконками, чрезмерное увлечение телевидением (вплоть до телемании), иллюстрированные журналы и реклама во всех ее видах неуклонно ведут к снижению интеллектуального и нравственного начала у молодежи, подавляют в ней нечто подлинно человеческое и делают ее удобным объектом для по следующего зомбирования.

По данным специалистов, за последние годы умение детей культурно общаться значительно ухудшилось. Подрастающее поколение все хуже владеет родной речью: дети затрудняются объединять слова в предложения, правильно строить фразы, точно, ярко и интересно выражать свои мысли. Причина в том, что их «собеседником» все чаще становится компьютер, телевизор, видеоплеер. Живое общение заменяется односторонним восприятием происходящего на экране. В результате, как показали исследования японских нейрофизиологов, у завзятых «телеманов» невостребованными оказываются некоторые участки мозга, а у любителей видеоигр тренируются реакции и действия, практически не применимые в реальной жизни.

Заменяя речевое мышление образным, мы невольно снижаем аналитические возможности человека и делаем его более управляемым извне, более подчиняющимся информационному манипулированию.

По мнению ряда авторов, мы повторяем путь, пройденный американцами. В США расплатой за массовую телеманию и всеобщую компьютеризацию последних десятилетий уже стали сужение общих представлений молодых людей о реальной жизни, своей стране и мире в целом, зацикленность мышления и сознания в рамках навязываемых стереотипов.

В этом же направлении работает информационная операция, направленная на вытеснение с книжного рынка серьезной литературы, требующей от читателя, как писал Пушкин, «мыслей, и мыслей истинных». Нынешнему читателю навязывается малосодержательная, одноразовая книжная продукция, в которой красочная обложка дороже содержания. Страна, в высшей мере склонная, по общему признанию, к серьезному чтению, теперь «подпитывает» внутренний мир своих граждан детективами, состоящими из иллюстраций журналами и, в лучшем случае, книгами, экранизация которых была представлена на телевидении. А для ребенка, привыкшего без усилий развлекаться игрой образов на экране, восприятие информации из книг и на слух становится все более сложным. Негативные последствия подобных тенденций неизбежны. Людьми, разучившимися серьезно читать и, следовательно, глубоко мыслить, потерявшими интерес к родному слову и подлинной русской литературе, легче манипулировать, но с ними труднее воплотить в жизнь достойные России национальные проекты.

«Вестернизация» русского языка. Не менее острая проблема русского языка связана со все большей засоренностью его словами и речевыми оборотами иностранного происхождения. Меру этой угрозы нетрудно оценить, послушав, на каком «диалекте» говорят сегодня юноши и девушки России, какую речь мы слышим по каналам российского радио и телевидения. По мнению специалистов, сегодня русский язык находится в состоянии, которое следует характеризовать не иначе, как глубокий кризис. Лингвистическая проблема уже перерастает в проблему информационной безопасности России, а значит, ее национальной безопасности.

Одним из главных факторов, содействующих широкому распространению в современном русском языке терминов иностранного происхождения и слов, являющихся производными от этих терминов, является процесс все более активного воздействия на российское общество западной культуры и технологий. Основные сферы этого воздействия – массовая культура, экономическая деятельность (или «сфера бизнеса»), политика и информатика.

В сфере массовой культуры процессу «вестернизации» русского языка активно содействуют российские СМИ и, в первую очередь, газеты, журналы, каналы радио и телевидения, предназначенные для молодежи – наиболее активной и чувствительной к внешнему влиянию части населения России. Любой из современных молодежных журналов буквально наполнен западной терминологией. В подавляющем большинстве это слова американского происхождения, причем характерные не столько для литературного языка, сколько для американской массовой культуры.

Мы начинаем привыкать к американизмам типа «имидж», «имиджмейкер», «спичрайтер», «массмедиа», «шоумен», «спонсор» «рейтинг» и т. п. Некоторые из этих слов уже успешно конкурируют по частоте использования с самыми ходовыми русскими словами. А свои аналоги в русском языке они вытеснили полностью. К тому же большинство из них извращенно переведено и истолковано, а по сути приспособлено лишь к вольному использованию в нужное время и при удобном случае. Нет пользы от подобной игры словами ни английскому, ни русскому языку. Изучение иностранного языка может, безусловно, содействовать повышению культуры родной речи, способствовать более тонкому восприятию оттенков мысли на родном языке – но все это только при наличии адекватно расставленных приоритетов.

Поражает готовность (на высоком политическом и культурном уровне) сознательно искажать свой язык, вносить в него чуждые традициям и правилам изменения. Мы стали говорить Кыр-гыстан, «в Украину», вместо естественного и соответствующего нормам русского языка «на Украину»; называть прибалтийские республики «странами Балтии». Надуманная политкорректность оказывается сильнее элементарного уважения к правилам и традициям родной речи.

Обладая самым богатым в мире языком, мы, будто комплексуя от своего языкового превосходства над другими народами, готовы раз за разом приносить жертвы другому языку, заведомо более слабому и бедному. При Петре I и его ближайших преемниках россиян приучали говорить по-немецки; при Александре I вся российская элита перешла на французский. Может быть, как раз этот языковый коллаборационизм стал одним из факторов, породивших, в качестве протеста, произведения Пушкина, Гоголя, Достоевского, Тютчева, Толстого, сумевших показать всему миру величие русского языка. Нынче мы вновь – во главе с новой элитой – готовы перейти на другой язык. С детства приучаем россиян к «правильному» английскому, гордимся их успехами в освоении чужого языка и позволяем любое кощунство по отношению к своему. Не понимаем при этом, что речь идет не столько о приобретении дополнительного средства общения, сколько о трансформации внутреннего мира ребенка, его менталитета, характера и судьбы.

Не случайно, по данным социологов, желание эммигрировать из России высказывали в середине 90-х годов – на пике увлечения западной терминологией – до 60 % студенческой молодежи. Тогда же стало модным – особенно среди российской элиты – дать образование детям на Западе.

Состояние языка и культуры речи всегда являлось индикатором общей культуры человека и национальной культуры общества в целом. Это лишь кажется, что мы овладеваем все новыми и новыми словами. Слова, из которых складывается наша речь, тоже овладевают нами. Ибо из сочетания слов образуется не только предложение, но и мысль; далее – мышление – мировоззрение – сознание – человек в целом. Вместе с чужими словами приходят и соответствующие мысли, и иной взгляд на жизнь, ее смысл и главные ценности в ней. Как сказал основатель Берлинского университета В. Гумбольдт, «не люди овладевают языком, а язык овладевает людьми».

Заметно усиливается влияние западной терминологии в сфере финансово-экономической деятельности. Причины этому – обращение к западным методам ведения деловых операций, а также появление в России большого числа учебных центров, факультетов и институтов, имеющих соответствующую ориентацию в научно-методическом обеспечении своей деятельности. В выступлениях российских экономистов и их газетно-телевизионных интерпретаторов мы все чаще встречаем не свойственные русскому языку термины типа «прайс-лист», «бизнес-план», «менеджер», «консалтинг», «мониторинг», «кастинг» и т. п. Опасно, что этот переход на новый язык, следовательно, новый образ мышления, стал уже почти обыденным и привычным делом.

Информационная сфера также богата англоязычными терминами. Особенно много их в публикациях по информатике и вычислительной технике, в области программного обеспечения. По мнению профессора К. К. Колина, можно выделить две группы причин этого явления. Первую из них составляют причины объективного характера, обусловленные спецификой самого процесса развития средств вычислительной техники и информатики. Общеизвестно, что по целому ряду направлений лидерство здесь в последние двадцать лет удерживают американские компании, контролирующие большую часть мирового рынка средств информации. Именно они задают сегодня тон в формировании и распространении новых терминов и профессиональной лексики в данной области. Эти термины становятся сначала стандартами «де-факто», а затем в ряде случаев – и стандартами «де-юре», получая свое закрепление в рекомендациях международных организаций по вычислительной технике и информатике.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒