Первый вздох 3 страница

По его телу пробегает дрожь.

– Вам холодно?

Она растирает его махровым халатом, который он набросил на плечи.

– Я думаю. Вы сказали, что шутка, которую искал Тристан Маньяр, появилась в Карнаке? Именно там нашли самый древний французский анекдот.

– Продолжайте.

Исидор закрывает глаза и потирает нос, чтобы сосредоточиться.

– Черт, не могу вспомнить. Они все перемешались у меня в голове.

– И что мы будем теперь делать?

Он встает и подходит к окну, из которого открывается вид на Париж.

– Наверное, поедем отдыхать в Бретань. Говорят, там в воздухе очень много йода. Это полезно для здоровья.

Человек приходит к директору большого универсального магазина и говорит:

– Возьмите меня на работу, я лучший в мире продавец.

– Увы, у нас нет свободных мест, – отвечает директор.

– Но я лучший в мире продавец!

– Я понимаю, но у нас нет мест.

– Мне кажется, вы не поняли, – говорит человек. – Ладно, вот что я предлагаю: возьмите меня на испытательный срок, и вы поймете, что такое лучший в мире продавец.

Директор соглашается.

На следующий день он из любопытства приходит взглянуть, как работает тот, кто считает себя «лучшим в мире продавцом», и слышит, как тот говорит покупателю:

– От всей души рекомендую вот эти крючки. Это самые лучшие. И они предназначены специально для этой удочки.

Человек покупает крючки и удочку.

– Вам также понадобится жилет с карманами, чтобы было куда положить крючки. У нас как раз скидка на очень удобные жилеты с огромным количеством карманов.

Человек покупает жилет.

– Еще вам нужны солнечные очки, чтобы глаза не болели от блеска воды.

Человек покупает солнечные очки.

– Если вы хотите поймать действительно большую рыбу, вам нужна лодка, чтобы отплыть подальше от берега.

Человек идет за продавцом в отдел лодок и покупает лодку.

– Чтобы перевозить лодку, нужен прицеп.

Человек покупает прицеп.

– Чтобы тянуть прицеп, нужна мощная машина. У вас мощная машина?

Продавец ведет покупателя в отдел автомобилей, и тот приобретает дорогой внедорожник.

Когда покупатель уходит, директор говорит продавцу:

– Да, вы меня убедили. Просто великолепно! Начать с крючков и закончить роскошным джипом! Но скажите, а пришел-то он за чем?

– За прокладками для жены. А я ему сказал: выходные все равно пропали, может, на рыбалку съездите?

Отрывок из скетча Дария Возняка «После меня хоть потоп»

Выстроившиеся в ряд менгиры словно часовые смотрят на проезжающие машины.

Исидор и Лукреция мчатся со скоростью сто пятьдесят километров в час.

Наклонившись вперед, чтобы уменьшить сопротивление ветра, Лукреция в шлеме и очках авиатора вросла в кожаное сиденье.

Сложив руки на груди, Исидор сидит в коляске, словно большой ребенок, которого вывезли полюбоваться красотами природы. Воздух меняется. Становится более легким, более соленым, более живительным.

В половине девятого утра они проезжают Шартр, затем минуют Манс, Ренн, Ванн, Орэ, Плуарнель. В половине первого они уже в центре Карнака.

Маленький бретонский городок застроен домиками с декоративными балками на фасаде и шиферными крышами. Пахнет устрицами и полевыми травами, которые ветер пригибает к земле.

Исидор и Лукреция входят в блинную «У Мари» на соборной площади. Единственными посетителями оказываются двое американских туристов. Конец марта – мертвый сезон.

Морщинистая беззубая старуха в национальном костюме – двуцветном платье и высоком чепце «бигуден» – подходит принять заказ.

Лукреция находит в меню рубленую говядину с томатами и луком, а Исидор – овощной салат без заправки. Они берут по кружке сидра: Исидор – сладкий, а Лукреция – брют.

– Вы не хотите блинчиков, Исидор? Это же фирменное бретонское блюдо.

– С сегодняшнего дня я на диете. Я все еще вешу больше, чем нужно. Девяносто пять килограммов. А должно быть семьдесят пять. Предстоит сбросить двадцать килограммов, и надеюсь, расследование поможет мне это сделать. Я начинаю прямо сейчас.

Лукреция пожимает плечами.

У этого парня все-таки очень много женского в характере.

— Извините, мадам…

– Мадемуазель, – поправляет официантка.

– Прошу прощения, мадемуазель. Скажите, вы случайно не встречали этого человека?

Лукреция показывает ей фотографию Тристана Маньяра. Старуха смотрит на снимок, качает головой и уходит на кухню.

– Интересно, как далеко заплыл наш лосось Тристан Маньяр? – спрашивает Исидор, разглядывая его фотографию.

– Я чувствую, что мы у цели. Следующей вехой на нашем пути станет местный житель. Некий Жислен Лефевр. Я видела его дом, это недалеко отсюда.

Журналисты осматриваются. На стене блинной висит лакированное чучело лосося с разинутым ртом.

– Образ лосося нас преследует, – констатирует Лукреция. – И мы, между прочим, находимся именно там, где разводят лососей. Я знала, что дети рождаются в капусте, но то, что шутки рождаются в Бретани, для меня новость.

Пара американских туристов, громко переговариваясь, изучает карту региона.

– Я никогда тут не была, – признается Лукреция. – Очаровательный городок. Вы что-нибудь о нем знаете?

Исидор закрывает глаза. Лукреция ждет, что он извлечет информацию из глубин памяти, но журналист достает айфон и нажимает на кнопки.

– Карнак. Название происходит от слова «Карн», что на кельтском языке означает «маленький холм». Люди в этом регионе появились за 450 тысяч лет до нашей эры. Вероятно, это было место языческого культа; 7 тысяч лет назад местные жители насыпали здесь курган высотой 12 метров, шириной 60 метров, длиной 125 метров. В нем хоронили вождей вместе с драгоценными предметами утвари. Спустя тысячу лет здесь появились ряды мегалитических сооружений. Сейчас насчитывается 2934 менгира. Двенадцать сходящихся рядов из больших обтесанных камней. Самые большие менгиры достигают 4 метров в высоту. Двигаясь с запада на восток, вы заметите, что их размеры постепенно уменьшаются. Самые маленькие камни всего 60 сантиметров в высоту.

– Мы их видели, когда подъезжали, – кивает Лукреция.

Исидор переворачивает несколько страниц и продолжает читать.

– Легенда гласит, что святой Корнелий, преследуемый римскими солдатами, обратил их в камни.

– Красивая легенда. А что-нибудь более современное?

– В 1900 году на местных болотах был построен курорт, и Карнак теперь предстает в двух ипостасях: со стороны суши Карнак-город, со стороны моря – Карнак-пляж.

– Так мы видели только одно лицо этого Януса!

– В 1974 году на осушенных соленых болотах открывают центр талассотерапии, который, вместе с казино, является основным источником доходов 4444 ныне зарегистрированных жителей.

– Спасибо за рекламу из туристического бюро.

На улице темнеет, собирается гроза. Исидор морщится:

– Странный в этом году март.

Старая официантка в чепце приносит дымящиеся блинчики и салат. Исидор и Лукреция приступают к еде. Официантка продолжает стоять у их столика. Когда американские туристы выходят, она оглядывается по сторонам, наклоняется к журналистам и шепчет:

– Они вас ждут.

Сначала Исидору и Лукреции кажется, что им послышалось.

– Мы не назначали никаких встреч, – говорит Лукреция. – Вы что-то перепутали.

Но Исидор залпом допивает сидр, кладет на стол деньги и встает. Лукреции ничего не остается, как отправиться за ним. Официантка вешает на дверь объявление «Закрыто» и быстро идет по улице.

Моросит мелкий дождик, от которого невозможно укрыться.

– Скажите, мадемуазель, а зонтика у вас нет? – спрашивает Лукреция, боясь, как бы ее волосы не начали завиваться.

– Дождь мочит только дураков, так у нас говорят, – бормочет старуха.

Они долго бредут по мокрому блестящему шоссе, которое постепенно переходит в проселочную дорогу. Поднимаются на холм, на вершине которого стоит белая часовня с плоской крышей, увенчанная маленькой остроконечной колокольней.

Небо становится совершенно черным.

Старуха толкает тяжелую скрипучую дверь. Внутри совершенно темно, в окна видно черное небо.

– Мадемуазель? Мадемуазель?

Старуха растворилась в темноте.

Вдруг молния, прочертившая небо, освещает четыре черных силуэта. Во время короткой вспышки Лукреция успевает заметить, что одна из фигур держит охотничье ружье, направленное в их сторону.

Она слышит глухой голос:

– Что вам нужно от Тристана Маньяра?

Италия, Рим

На невольничьем рынке столицы кипели страсти.

– Даю двести!

– Четыреста!

– Пятьсот!

– Пятьсот? Кто больше? Пятьсот динариев за юношу – это недорого!

Толпа окружила помост, на котором торговец рабами представлял публике последнюю партию товара из недавно побежденного Карфагена. Он вывел вперед тринадцатилетнего мальчика, показал его зубы, пощупал грудные мышцы, продемонстрировал невредимые локти и колени.

– Мой карфагенец здоровый, свежий, красивый. Кто хочет его купить? Посмотрите, это первый сорт: какие большие светлые глаза! Он может отлично чистить конюшню или подавать завтрак. Хороший, молодой раб – это надежное вложение денег. Он может носить тяжести, будет сексуальной игрушкой во время оргий, станет опорой в старости.

Юноша безучастно позволял себя осматривать.

– Пятьсот динариев! Торгую себе в убыток! Кто даст шестьсот? Никто? Не пропустите выгодную сделку, этот мальчик – необычный раб! Другие рабы говорят, что у него есть… Знаете что? Чувство юмора! Он смешил их в трюме корабля. Он будет развлекать вас во время пиров! В наши дни веселье бесценно! Шестьсот! Остроумный раб! Не скупитесь!

– Тысяча! – раздался чей-то голос.

Толпа притихла. Тысяча динариев за подростка – неслыханно!

И юношу, по-прежнему безучастного к происходящему, увел новый владелец. Когда они пришли домой, хозяин представился мальчику:

– Меня зовут Теренций Лукан, я – римский сенатор. Ты понимаешь язык, на котором я говорю?

Юноша покачал головой. Теренций Лукан не стал настаивать. Он всегда действовал по настроению. Слова «остроумный раб» показались ему такими нелепыми, что он расценил их как знак свыше.

Сенатор, как человек умный, знал, что раб станет тем, кем ты его воспитаешь. Его можно обучить мыть полы, и он превратится в прекрасного слугу. Теренций Лукан решил, что этого раба стоит просветить. Он решил дать мальчику то, о чем мечтали все: образование римского патриция.

Объясняя свой великодушный поступок удивленным приближенным, он процитировал слова работорговца: «Раб – это вложение денег, все потраченное вернется сторицей».

Молодой раб оказался способным учеником. Когда он получил образование, сенатор отпустил его на волю. Он дал ему свое имя – Теренций, к которому прибавил «Афр», что означает «пришедший из Африки».

Сенатор ввел Теренция Афра в высшее общество. Представил семье Сципионов, получившей богатство и славу благодаря генералу, победившему Ганнибала Карфагенского.

Генерал Сципион любил беседовать с Теренцием Афром о театре, и в особенности о своей страсти к комедии. Видимо, под влиянием Сципиона и приемного отца Теренция Лукана Теренций Афр написал в 166 году до нашей эры свою первую пьесу, «Девушка с острова Андрос».

Он подражал греческому автору Менандру, но изобрел при этом собственный стиль.

В отличие от модного в то время народного театра, использовавшего карикатурных персонажей и неожиданные повороты сюжета, Теренций Афр рисовал психологические портреты героев, играл оттенками настроений. Его комедии были лирическими, они вызывали и улыбку, и слезы. Часто смысл пьесы заключался в открытии истинного характера персонажей.

Теренций Афр убрал традиционно присутствовавшие в комедиях хор и музыкальные вставки, заменил быстрые диалоги с короткими репликами длинными философскими монологами. За первой пьесой последовали еще шесть. Бывший карфагенский раб быстро стал любимым драматургом образованных римских аристократов. Две его пьесы, «Евнух» и «Братья», были приписаны Менандру. А Юлий Цезарь прозвал Теренция полу-Менандром.

Теренций Афр, так же, как и его знаменитый учитель, приумножил свою славу потрясающими афоризмами.

Вот самые знаменитые из них.

«Лицемерие вознаграждается дружбой, искренность – ненавистью».

«Трудно добиться любви Венеры без участия Цереры и Бахуса».

«Что бы вы ни говорили, кто-то уже сказал это до вас».

Едва достигнув тридцати лет, Теренций Афр решил познать истинную суть комедии. В 160 году до нашей эры он поехал учиться в Грецию, чтобы понять то, что он называл «секретом комического искусства». Он прожил там год и перевел с греческого на латынь более ста пьес Менандра. Затем он продолжил углубленное изучение предмета. Он считал, что обогатит свои знания «секретами комического искусства» во время длительного путешествия в Иерусалим и Афины, а затем в Галлию.

В 159 году до нашей эры в возрасте тридцати одного года он таинственным образом исчез.

Его семья утверждала, что он погиб во время кораблекрушения в бухте Лекат у берегов Галлии.

Дуло охотничьего ружья приближается.

При новой вспышке молнии Лукреция ногой выбивает ружье из рук противника. Остальные не успевают ничего понять, и она успевает ударить одного ребром ладони по горлу, а второго мощным пинком отшвыривает прочь.

Исидор спокойно отходит к двери, щелкает выключателем, но тот не работает. Тогда он достает спичечный коробок и зажигает церковные свечи.

Тем временем противники Лукреции приходят в себя. Она вынуждена драться с четырьмя мужчинами. Она получает удар ногой в живот, который отбрасывает ее к стене. Она перекатывается на бок и, изловчившись, бьет противника в лоб согнутыми пальцами. Звук получается как от удара молотком по кокосовому ореху.

Противник падает как подкошенный.

– Вы не могли бы мне помочь, Исидор! Вы что, не видите, у меня неприятности!

– Вы отлично справитесь без меня, Лукреция. Я не хочу вмешиваться в вашу беседу.

Пользуясь тем, что Лукреция отвлеклась, один из мужчин подбирает ружье и стреляет, промахивается и снова стреляет. Лукреция едва успевает распластаться на полу. Прикладом, как дубинкой, противник бьет ее по спине. Лукреция перекатывается на бок, сильно ударяет мужчину ногой в пах, вскакивает, выхватывает ружье, приставляет дуло к подбородку противника и вынуждает его отступить к исповедальне.

– Ну-ну-ну, – укоризненно произносит Исидор. – Как говорил Мишель Одьяр Лино Вентуре, «это, может, и смешно, но нечестно».

Трое мужчин выведены из себя, они решают объединить усилия. Самому высокому удается схватить Лукрецию за локти, второй обхватывает ее рукой за шею, а третий, самый крепкий, бьет кулаком в живот, а затем – в подбородок. Лукреция тщетно пытается освободиться.

– Исидор, на помощь! – кричит Лукреция. – Я не могу с ними справиться!

– Держитесь, Лукреция. Я уверен, что вы одержите верх.

Она получает еще два удара. Пригнувшись, избегает третьего, и кулак нападающего с хрустом врезается в стену. Сила захвата немедленно слабеет, Лукреция прислоняется к стене, чтобы избежать нападения сзади. Она движется быстрее, чем ее соперники, уклоняется от ударов, пригибается, крутится на месте, пританцовывает и бьет точно в цель.

Вспышки молнии мелькают как стробоскоп над танцполом.

Наконец взмокшая, запыхавшаяся Лукреция укладывает на пол всех четверых злодеев.

– Ну что? Закончили? – нетерпеливо спрашивает Исидор. – Вы столько времени тратите на формальности!

Лукреция поднимает с пола мужчину, угрожавшего ружьем, и вытаскивает свой новенький пистолет «глок».

– Чего вы от нас хотите? Как вас зовут? Кто вы?

– Жислен Лефевр. Я школьный учитель.

Жислен Лефевр? Я не ослышалась?

Видя, что Лукреция онемела от удивления, Исидор вмешивается:

– Рядом с вами, судя по одежде, сельский священник и церковный сторож. Четвертый – видимо, друг господина Лефевра или родственник.

Так, надо быстро взять себя в руки.

— Зачем вы заманили нас в ловушку? – спрашивает Лукреция, описывая рукой с пистолетом несколько более широкий круг, чем следовало бы.

Ей отвечает Исидор:

– Вы показали фотографию Тристана Маньяра официантке, которая помнила о его визите и о последовавших за этим событиях. Я предполагаю, что Тристан познакомился с этими людьми. Сначала с Жисленом Лефевром, к которому его направили из Парижа. Тот рассказал, что услышал анекдот от кого-то другого…

– От меня. Меня зовут Франсуа Тильез, я шурин Жислена, – отзывается второй обезвреженный враг.

– Любитель анекдотов или что-нибудь в этом роде? Празднование крестин с вашим участием завершается незабываемыми шутками под возгласы: «Франсуа, анекдот! »

Тильез потирает подбородок, пострадавший от удара Лукреции.

– Так и есть. Как вы узнали?

– Дедукция и наблюдательность, только и всего. Немного интуиции. Тристан Маньяр спросил, откуда вы знаете анекдот, и вы ответили, что от священника.

– Это правда, – отвечает человек в темной одежде. – Мое имя – Паскаль Легерн, можете называть меня отец Легерн.

– … который сам услышал его от церковного сторожа.

– Да, – говорит самый молодой, самый высокий и самый сильный из присутствующих.

– Вот и ответ на ваш вопрос, Лукреция. Эти четыре человека – четыре порога, которые преодолел наш лосось Тристан на пути туда, «где рождаются шутки».

Исидор помогает всем подняться на ноги. Помирившихся противников освещает огонь свечей, зажженных Исидором.

Священник трогает рассеченную губу.

– Вы из них? – спрашивает он.

– Из каких это «из них»? – удивляется Лукреция.

– Из числа врагов. Вы же не принадлежите к «GLH»? Значит, вы из другого лагеря.

Лукреция бросается к нему.

– Здесь я задаю вопросы! – говорит она, хватая священника за шиворот. – Что такое «GLH»?

– Э-э-э… Хранители… «B. Q. T. ».

Разговор в сумасшедшем доме.

— Что такое «B. Q. T. »?

На сей раз удивленно переглядываются четверо мужчин.

Лукреция приставляет к груди священника пистолет.

– Несмотря на внешний вид и манеры некоторых из нас, мы – журналисты! – спешит вмешаться Исидор. – Репортеры из «Современного обозревателя». Мы расследуем смерть Дария Возняка.

Исидор роется в сумке Лукреции и достает синюю шкатулку с буквами «B. Q. T. » и надписью «Не читать! ».

На лицах четверых мужчин неожиданно появляется выражение ужаса.

– Vade retro Satanas! [10] – зажмурившись, восклицает священник и начинает креститься. Остальные испуганно отворачиваются.

– Да говорите же наконец! Что такое «GLM»и что такое «B. Q. T. »? – кричит, топнув ногой, Лукреция.

Неожиданно ее осеняет, она подносит коробку сторожу под нос.

– Говорите, или я ее открою!

Никогда она не видела такого страха в глазах человека.

– Не делайте этого! – умоляет священник. Он тут ни при чем. Он ни в чем не виноват. Он не заслужил этого наказания. – Я все расскажу.

На улице снова раздается раскат весеннего грома.

Лягушка-самец впал в депрессию и решил позвонить гадалке, чтобы она подняла ему настроение. Гадалка предсказывает ему будущее:

– Вы встретите девушку, которая захочет узнать о вас все.

– Отлично! А когда это будет? – спрашивает лягушка. – Во время праздника на болоте?

– Нет, через три месяца, на уроке биологии.

Отрывок из скетча Дария Возняка «Наши друзья животные»

Ботинки утопают в грязи, изо рта вырывается пар. Шестеро бредут по равнине под моросящим дождем к менгирам.

– Мы не знаем, как расшифровывается аббревиатура «B. Q. T. ». Нам лишь известно, что три буквы «GLH» обозначают секретную организацию, члены которой называют себя «хранителями „B. Q. T. “». А «B. Q. T. » – это «смертельный яд для разума».

– Расследование действительно становится интересным, – бормочет Исидор.

– А до сих пор вам было скучно? – говорит Лукреция.

Небо раскалывается от грома, снова начинается гроза. Они идут среди гигантских камней, и те словно оживают при свете молний.

– За кого вы нас приняли? – спрашивает Лукреция.

– За врагов «GLH», Лукреция. Вы что, уже забыли? Записывайте тогда. Нас приняли за тех, кто хочет узнать тайну «B. Q. T. ». Ваше агрессивное поведение укрепило их подозрения. Напоминаю, они помогают нам только из страха, что вы откроете ларец.

Лукреция с трудом удерживается, чтобы не огрызнуться.

Ненавижу, когда он отвечает вместо других. Он меня бесит. Он меня бесит.

Священник показывает на поле, заросшее высокими дикими травами.

– Вот здесь мы в последний раз видели Тристана Маньяра. Тогда мы не знали, кто он такой. Уже гораздо позже Жислен увидел статью в газете и сказал: «Это тот самый парень, который искал место, где рождаются шутки! »

– И где же «место, где рождаются шутки»?

Все поворачиваются к сторожу. Тот колеблется, бросает вопросительный взгляд на товарищей. Те, видимо, считают, что парижанам можно доверять. Заручившись их безмолвным одобрением, сторож наконец произносит:

– Там.

Он указывает на дольмен из трех огромных утесов, составленных в нечто вроде гигантского стола. В одном из камней видна расселина.

– Там, в ржавой жестяной коробке, каждую субботу утром появляется пластиковый пакетик, а в нем лежит листок бумаги с анекдотом.

– И давно это началось? – спрашивает Лукреция.

– Я стал забирать их оттуда с девяти лет. А раньше это делал мой отец. А еще раньше – дед.

– Кто же их пишет?

– Никто не знает. Это так, и все тут. «Шутки рождаются в дольменах, а детей находят в капусте», – говорила моя мать.

Он один смеется над своими словами.

– Отец говорил: «Сходи, возьми там кое-что и передай священнику». Я так и делал.

Лукреция со всех сторон снимает камни своим новеньким фотоаппаратом.

– Вы привели Тристана сюда?

– Да, и он остался здесь. Наблюдал день и ночь. А потом исчез.

– Куда же он делся? – спрашивает Лукреция.

Исидор отвечает вместо сторожа:

– Он увидел того, кто кладет в тайник шутки. И пошел за ним.

Франсуа Тильез энергично кивает.

– А потом? – говорит Лукреция нетерпеливо.

– Потом он исчез.

– Да, так оно и было. После исчезновения Тристана шутки продолжали появляться каждую субботу. Но кое-что изменилось. Начались проблемы.

Ветер усиливается.

– Какие проблемы? – спрашивает Лукреция.

Отец Легерн поднимает глаза к небу.

– Приехали люди из Парижа. Спрашивали про Тристана Маньяра. Хотели знать, что с ним случилось.

– И они сказали вам, что борются с «GLH». Что «GLH» – это тайное общество, члены которого являются хранителями «B. Q. T. », – продолжает Исидор.

– И что, если тайна «B. Q. T. » откроется, она взорвет людям мозг, как атомная бомба. Они хотели предотвратить эту угрозу.

– У них тоже были фотографии Тристана Маньяра. Поэтому вы настороженно относитесь ко всему, что с ним связано, так? – заключает Исидор.

– Именно так.

Дождь прекращается, но гром еще грохочет. Они идут дальше по топкой равнине.

– Куда же отправились эти люди? – спрашивает Лукреция.

– На Карнак-пляж, – отвечает Жислен Лефевр. – Ребята с лодочной станции сказали, что они взяли лодки.

– Потому что именно так поступил Тристан Маньяр, – продолжает Исидор.

– Вы бесите меня, Исидор! Прекратите отвечать вместо других!

Сторож натянуто смеется.

– Ваша подружка права, дайте мне договорить. А то мне начинает казаться, что я тут лишний. И мне обидно.

– Я экономлю ваше время, Лукреция. И ваши силы, месье Тильез. Я хоть раз ошибся?

– Что было дальше? – спрашивает Лукреция, поворачиваясь к Исидору спиной.

Развеселившийся Исидор снова отвечает вместо сторожа:

– Шутки перестали появляться.

– Верно, – подтверждает сторож. – Жестяная коробка опустела.

– И это случилось за несколько дней до смерти Дария, не так ли?

– Именно так, – отвечает сторож, с удивлением глядя на Исидора.

А тот смотрит на бескрайнюю равнину с рядами огромных камней. Гремит гром, молнии рассекают небо. Исидор шепчет:

– Только бы не опоздать!

140 год нашей эры

Нарбонская Галлия, Лекат

Римский корабль подошел к галльским берегам.

Галлия в ту пору делилась на три части. Кельтика занимала центральные районы, восток и запад страны, на юго-западе находилась небольшая Аквитания, а Нарбонская Галлия простиралась от Гаронны до Альп, покрывая все Средиземноморское побережье.

Корабль остановился в порту Леката, нарбонского приморского городка.

Заметив роскошно оснащенный корабль, все собравшиеся в порту галло-римляне решили, что он привез военачальника, сенатора или, по крайней мере, представителя высшей аристократии.

К их великому удивлению, на берег, играя на ходу на музыкальных инструментах, высадились загримированные актеры.

Галльскую землю посетил необычный человек. Это был высокопоставленный римский чиновник, который руководил театром и сочинял комедии. Глашатай объявил, что пьеса римского драматурга Лукиана из Самосаты (он взял себе имя сирийской провинции, в которой родился) будет исполнена в большом городском амфитеатре. Пьеса называется «Ода во славу плешивости» и пользуется огромной популярностью у римской публики.

В тот же вечер комедию сыграли перед зрителями, большинство которых составляли богатые и образованные галло-римляне. Она имела большой успех. В последующие дни состоялось представление комедий «Ода во славу мух» и «Беседы мертвецов», прославивших Лукиана в Риме.

Пока не привыкшая к гастролям столичных артистов галло-римская публика наслаждалась его произведениями, сам Лукиан отправился к мэру Леката, некоему Руфусу Жедемо.

Драматург объяснил мэру, что ищет имущество своего дяди, корабль которого потерпел крушение неподалеку от бухты Леката. Руфус Жедемо согласился помочь талантливому автору. Он открыл Лукиану доступ в городской архив.

Лукиан из Самосаты нашел в анналах города упоминание о крушении корабля «Калипсо» в 159 году до нашей эры. В списке жертв трагедии был римский гражданин по имени… Теренций Афр.

Находка очень взволновала Лукиана. Он спросил, сохранились ли какие-нибудь прибитые к берегу или найденные ныряльщиками предметы с погибшего корабля.

Руфус Жедемо ответил, что это маловероятно, но вообще подобные вещи хранятся в особом помещении, которое Лукиан может посетить. Лукиан решил задержаться в городе, столь благосклонно принимающем его.

Утром он написал странную пьесу о человеке, отправившемся в путешествие на Луну. Так появилось первое произведение в жанре научной фантастики.

После полудня он, надеясь найти что-нибудь с «Калипсо», в сопровождении двух рабов, осмотрел предметы, хранившиеся в особом зале.

Они искали очень долго.

Затем Лукиан пришел к Руфусу Жедемо и заявил, что нашел то, что искал. Дела уже требовали его возвращения в Рим, но Лукиан обещал, что на склоне лет обязательно переедет в этот очаровательный городок, удаленный от римской суеты.

Соскучившиеся за время отсутствия Лукиана римляне устроили ему прием еще более пышный, чем раньше. Ведь теперь он добился успеха и у галльских варваров.

Император Марк Аврелий пригласил его во дворец и сообщил, что дарует ему земли в знак признания его заслуг. «Лукиан сумел доказать варварам, что Рим силен не только военными, но и культурными достижениями», – сказал император.

Но затем император Марк Аврелий умер. А у его сына, Луция Элия Аврелия Коммода, «папин любимчик» оказался не в чести. Пьесы Лукиана из Самосаты были запрещены.

Император Коммод начал строительство огромного цирка Колизея, в котором можно будет «по-настоящему развлекать народ» боями гладиаторов и казнями преступников.

Лукиан не интересовался цирком. Герой одной из последних его пьес говорит: «Наслаждение смехом выше, чем наслаждение от вида человека, горящего на костре или пожираемого львами».

Императору Коммоду это не понравилось. Он приказал арестовать смутьяна и бросить на съедение львам, чтобы «проверить, что же смешит толпу больше: шутки комика или сам комик, которого рвут на части дикие звери».

Верные прежнему императору сенаторы предупредили Лукиана об опасности. Он едва успел сесть на корабль и покинуть Рим. Его парусник снова направился к Нарбонской Галлии, в бухту Леката. Он стал местной знаменитостью, был принят как герой и объявлен почетным гражданином города.

Вместе с несколькими друзьями, уроженцами тех мест, он свято хранил то, что называл «духовным наследием царя Соломона».

Тем временем секретные службы императора Коммода напали на его след. Переодевшись галлом, Лукиан из Самосаты сел на лошадь и поскакал на запад. В Кельтику, страну бретонцев.

Маленькая желтая яхта медленно удаляется от берега. Небо проясняется. Бретонский берег постепенно исчезает из виду. Лукреция следит за парусом на носу судна, а Исидор стоит у штурвала, не отрывая взгляда от навигатора в айфоне. На экране виден маршрут, посылаемый со спутника, и маленькая точка, обозначающая их местонахождение.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒