Последний альбом. 6 страница

На сегодня, пожалуй, копать пора было заканчивать. Он отряхнул штаны, взял лопату и посмотрел на лежащую возле завала бас - бочку с землей. Ее можно было оставить здесь, Кирилл сам заберет землю и отнесет в цех, чтобы пустить на нужды своего медленно, но верно разрастающегося производства.

Постояв и окинув взглядом результаты проделанной работы, Саша развернулся и пошел по коридору в сторону базы. Коридор был очень узким, в нем едва могли разойтись два человека, поэтому копать приходилось в одиночестве, они пробовали работать по двое, но места катастрофически не хватало и решено было трудиться по очереди. Освещался коридор редкими сорокаваттными лампочками, висящими на проволоке через каждые десять метров. Лампочки тускло и неровно тлели, света едва хватало, но для глаз обитателей базы такое освещение было большой радостью.

Вдалеке стало видно конец коридора, и через несколько минут Саша вышел в комнату, за которой начинался цех.

Комната была большой, ее освещала лишь яркая лампа, направленная куда-то вглубь, в сторону беспорядочно наваленных бетонных блоков. Возле лампы стояло три человека - администраторы Леша и Леня, а также один из панков, по прозвищу Макарон. Все держали в руках по длинной трубке от микрофонных стоек.

- Не шуми, Сань - обернувшись и увидев, кто идет, тихо проговорил Макарон. - У нас тут пари, - и заговорщицки подмигнул.

Они оба повернулись, глядя на подсвеченные развалины, и тут из-за плиты, лежащей ближе всего, высунулась серая морда крупной упитанной крысы. Секунду она как будто раздумывала, что ей делать, а затем кинулась к другому куску бетона, надеясь найти там укрытие, но тут Макарон вскинул трубку, и почти в это же мгновение тварь, задергав лапками, повалилась на цементный пол. В ее серой шкурке торчала небольшая игла с белым оперением из старых барабанных пластиков.

- Вот шельмец - удивленно сказал Леня. - Смотри, Леха, какая у нас молодежь шустрая пошла!

Макарон ухмыльнулся. Он выигрывал спор - подстрелил уже на пять крыс больше, чем Леня, и был этому явно рад. Весь улов парни отнесут на кухню, и дежурные по столовой, сегодня скорее всего это девчонки - эмо, как–нибудь приготовят крысиное мясо.

- Ну поздравляю - сказал Саша Макарону. - Завтра оценим за завтраком, что вы там наловили.

Макарон сделал важное лицо и вновь стал напряженно наблюдать за освещенным нагромождением плит, ожидая новую жертву.

Трубки эти появились на базе сравнительно недавно, их придумали и изготовили панки. Иглы смазывались специальным раствором, который научился делать в своей лаборатории Кирилл, в зависимости от рецептуры имевшим паралитическое или отравляющее действие – это было многократно проверено на снующих вокруг крысах. Впрочем, и использовалось это оружие только против них же. Основная масса крыс, идущих в пищу, конечно, ловилась в специально отведенной комнате, где им рассыпали приманку и периодически снимали улов маленьких серых зверков, попадавших в силки из гитарных струн. Трубки с ядовитыми иглами обитатели базы использовали только для охоты – одного из немногих развлечений, доступных жителям этого мрачного подземелья. Попасть в крысу из духовой трубки иглой было не так-то просто, поэтому забава это была азартная и увлекались ей многие. Соответственно, и трубки были почти у каждого. Леня с Лешей очень любят на крыс поохотиться, ну и панки-то вообще, понятно, просто асы этого занятия.

Посмотрев еще пару минут на процесс ловли крыс, Саша уже собрался идти дальше, как вдруг вспомнил, что собирался уточнить у Леши время следующего общего собрания в холле.

- Лех, когда у нас общая планерка-то следующая будет? – тихо спросил он, стараясь не шуметь.

- Завтра – негромко ответил тот. – Как всегда, в среду.

- Да? Странно, - удивленно ответил Саша. – Вроде последнее собрание было совсем недавно.

- Да это просто ты в последние дни прямо закопался в этой норе – вмешался в разговор Макарон. – Не жалеешь себя совсем.

- Ну может быть – сказал Саша задумчиво.

Собрания давным - давно проводились регулярно, раз в неделю, и Саше почему – то казалось что предыдущее было совсем недавно, хотя время на базе, из – за отсутствия ярких событий, тянулось обычно очень медленно. «Что – то я и впрямь заработался, пожалуй» - подумалось ему.

- Ну ладно, завтра так завтра. Я пойду, не буду вам мешать. – Саша пожал ребятам руки и направился в сторону выхода из комнаты. Миновав небольшой темный коридор, он оказался в самом начале цеха, где непрерывно горели лампы дневного света и стояли заводские ванны, переделанные в установки для гидропонного выращивания растений, а также большие вокальные порталы и множество других емкостей, превращенных в горшки с землей. В этих ваннах и горшках росли невысокие, бледные и чахлые помидоры, картофель и огурцы. Но даже в таком виде они тут, в этом подземном мире, где все было заковано в бетон и арматуру, смотрелись как явление с другой планеты. В каком-то смысле так оно и было – планета, на которой они произрастали, уже три года как лежала в руинах.

Первая часть была полностью превращена в теплицы, а из-за полуразрушенных руин посередине цеха был виден более яркий свет и доносились какие –то голоса.

Теперь там трудились над установками для выращивания растений и горшками с рассадой Кирилл и его музыканты. Миновав несколько ванн с растущими в них помидорами, Саша услышал знакомую мелодию, становившуюся все громче по мере того, как он подходил к углу, в котором обычно работал Кирилл, и остановился. Это же та самая Ванина песня! Ну, с той тусовки, что грянула в самом начале их заточения. Тогда, когда дали свет, всем вдруг показалось, что может, всё это ненадолго, легко можно было проникнуться иллюзией, что все просто остались на базе повеселиться, и у людей было совершенно непередаваемое настроение – наступающее понимание, что произошло нечто непоправимое и жизнь никогда уже не будет той, что прежде, но при этом надежда, что в очередной раз пронесет и все будет хорошо. Саша замер на месте и вспоминал, как стоял, сжимая в руке бутылку виски, в обнимку с одной из эмо-девчонок, пошатываясь от уже выпитого, и смотрел на безумные танцы людей, волей случая оставшихся в изоляции под землей, а потом и сам бросился к танцующим, забыв обо всем и предавшись бесноватому веселью … Вспомнил, как потом, совсем уже в беспамятстве, убежал в какую-то комнату, упал в ворох тряпья и пытался заснуть, борясь с подступающей тошнотой и пытаясь отогнать от себя прочь ощущение того, что это, наверное, последняя вечеринка в его жизни…

Дослушав песню до конца, Саша еще немного постоял, погрузившись в собственные мысли и воспоминания, а потом обогнул последние кусты и оказался в углу цеха, заставленном яркими лампами и кучей разнообразных формочек, горшков и кадок.

- Привет, Кирилл! – сказал Саша, подходя к щуплому парню, что-то сосредоточенно ковырявшему возле одного из «горшков». Рядом с ним стояли маленькие колонки от компьютера, к которым был подключен потертый мп3-плеер. Сейчас с него уже играла другая мелодия, какое-то регги. - Здорово тогда было, да?

Кирилл повернулся. Невысокого роста, худой и сутулый, с вечно красными глазами, он был в одет старые потрепанные джинсы и сшитую из нескольких маек многослойную телогрейку. То тут, то там на телогрейке проглядывали логотипы группы, в которой когда-то играл Саша и его друзья. По жестокой иронии судьбы теперь все жители базы носили такие телогрейки и сами майки, отчего, когда много человек оказывались вместе, например, на планерках в холле, разношерстная, по сути, публика становилась похожа на собрание какого-то бесноватого фан-клуба. На базе хранился весь запас фирменных маек группы, большой тираж которых был сделан незадолго до взрыва. «Да, мы добились, чего хотели – каждый носит майки с нашей символикой» - усмехнувшись, подумал Саша про себя. «Жаль только, что это произошло не совсем таким образом, как планировалось».

Другие вещи, конечно, были, и все их очень берегли и старались одевать нечасто, потому что для каждого своя одежда, оставшаяся еще с тех времени, была хоть и тонкой, но все же ниточкой к прошлому, когда все одевались, как хотели, стараясь как-то выделиться из толпы или произвести впечатление на девушек.

Впрочем, само понятие «толпа» уже давно перемещалось в разряд устаревших и лишенных смысла понятий.

- Ну да, здорово было…наша последняя вечеринка… задумчиво протянул Кирилл. – Привет, Сань. Это я трек у Лени скинул с телефона, вот слушаю иногда, вспоминаю… Ну что, много сегодня накопал? – меняя тему, спросил Кирилл.

- Да, как обычно - отмахнулся Саша.

- Все по старому? - продолжил свой расспрос Кирилл.

- Ну да, земля и земля. Хорошо хоть земля, а не цемент. – ответил Саша, рассматривая грязь под ногтями на правой руке.

- Давно надо оставить эту затею – сказал Кирилл. - В прошлый раз-то ничего хорошего не вышло. Да и потом, откуда нам знать, есть там люди или нет? Столько времени уже прошло, и ни слуху ни духу с тех пор.

Кирилл являлся ярким представителем людей, с головой ушедших в функционирование базы и потерявших интерес к коридору на Парк Победы.

Появление сталкера сильно взбудоражило обитателей базы, но потом он ушел, пообещав вернуться с подмогой, и вот уже на протяжении двух с лишним лет все остается по прежнему – со стороны ворот глухая тишина, и ничего не указывает на то, что все услышанное жителями базы от Валеры действительно правда.

А не красивый миф, придуманный чтобы обрести хоть какую-то надежду на то, что мир все таки не ограничен мрачными стенами этого, пусть и не маленького, подземного убежища и где-то остались еще люди, до которых реально добраться. Как после просмотра увлекательного фильма, показанного сталкером, все представляли себя какое-то время его героями, но потом рутина дней в полной изоляции подземелья вытеснила радостный настрой у многих. Одно время все даже по очереди несли вахту у входа, чтобы тут же встретить сталкера с подмогой, но эта инициатива быстро сошла на нет - подобные начинания, не касающиеся жизненно важных дел, почти невозможно заставить делать музыкантов, паталогически неорганизованных даже в подобных условиях. Силовик пытался на всех давить и заставлять выполнять его требования, но это было смешно – как и в большинстве подобных случаев, его никто не слушал.

Поэтому многие, как панки или Кирилл, уже почти забыли про метро, работая, занимаясь своими делами и находя для себя какие- то мелкие радости. Кирилл, например, не покладая рук копался в оранжерее.

Недавно, кстати, в одной из своих энциклопедий он обнаружил, что маленькие грибы которыми покрыт пол в одной из заброшенных комнат, являются сырьем для изготовления целой кучи разных средств, от ядов и галлюциногенов до сильного обезболивающего. Из них и делался раствор для трубок от микрофонных стоек, которые Саша видел в руках у парней в комнате для ловли крыс.

Саше нечего было ответить Кириллу. Настроения перестать расчищать этот глухой коридор давно уже назревали на базе. Но Саша относился к числу тех, кто считал совершенно необходимым продолжать копать и копать землю – несмотря ни на что, порой даже не думая, зачем это делается – копать, рыть, вгрызаться в этот завал, пока есть силы и электричество, чтобы освещать постепенно и неохотно углубляющуюся нору.

В том, что прошлая попытка закончилась неудачно, Кирилл был абсолютно прав. Похожий мрачный коридор, найденный ими после визита с Парка Победы, спустя несколько месяцев работы вывел копающих к лестнице, которая заканчивалась комнатой с тяжелой металлической дверью. Проход к этой комнате был завален, в отличие от нынешнего, не землей, а строительным мусором и кирпичной крошкой, поэтому копать его было трудней - мягкие и непрочные лопаты из цветного металла гнулись и ломались.

В комнате оказалось несколько, где то пятнадцать или двадцать, трупов людей, высушенных до состояния мумий. Они, по всей видимости, тоже искали убежище и пытались попасть под землю, но, к сожалению, выбрали не ту дверь. В помещении стояла довольно высокая температура, создавалось впечатление, что раньше она была еще выше, и вдумываться дальше в обстоятельства их явно мучительной гибели совсем не хотелось. На обитателей базы, многие из которых ни разу-то и мертвого человека не видели, а тут сразу несколько, да еще умершие вот так, ужасной смертью, это открытие произвело очень тягостное впечатление. Каждый понимал, что легко мог бы оказаться на месте этих несчастных, и свое собственное положение многим показалось ну чуть-ли не просто сказочным.

Поэтому некоторые уже тогда сказали, что искать ход на Парк Победы больше не будут и займутся делами поважнее. Найденный и расчищенный длинный коридор с комнатой, в которую он вел тут же получил название Кладбище, прочно закрепившееся в головах у людей. Новых обитателей на кладбище пока не появлялось, однако отныне и без того, слава богу, не сильно занимавший людей вопрос, куда девать отошедших в мир иной, считался решенным.

Но Саша с парнями, администраторы базы, и еще несколько человек все еще верили в слова сталкера и продолжали раскапывать проход. Саша торчал в этой мрачной кишке больше всех, и ему иногда казалось, что у него просто начинает съезжать крыша. Порой, в моменты отчаяния, он сам уже не мог с уверенностью сказать, для чего это делает и зачем – настолько привычным стали для него дни, одинаковые и тяжелые, как стальные шарики от подшипников, когда он с утра уходил в тоннель с лопатой и возвращался только поздно вечером.

- Землю в бочке оставил? – прервал Сашины размышления Кирилл. - Надо пойти забрать. Просеять, посмотреть, нет ли каких семян. Пойдем, я тебе кое - что покажу.

Они обошли журчащие устройства с кустами помидоров и огурцов и оказались в углу, где под большой лампой в горшке зеленел какой-то маленький кустик. Приглядевшись, Саша вздернул брови и посмотрел на Кирилла:

- Это то, что я думаю?

- Уверен. – у Кирилла горели глаза. - Одуванчик, Сань. Настоящий. Сам пророс под светом, прикинь? Вот выхаживаю теперь. Говорят, из них можно салаты неплохие делать. Вроде их и раньше, даже тогда кто–то любил есть, а сейчас наши-то оглоеды как обрадуются такой прибавке к рациону... - Кирилл мечтательно улыбнулся и напомнил Саше то ли хорька, то ли суслика из старого-старого мультика про ледниковый период. Что-то там с одуванчиками тоже было связано, правда, уже невозможно было вспомнить, что именно.

Кирилл заморгал и отошел ко столу, на котором лежало несколько инструментов, все из металла желтых оттенков. «Бронзовый век» - вдруг подумал Саша, разглядывая утварь, изготовленную из старых тарелок для ударных. «Такой вот извращенный постиндустриальный бронзовый век».

Когда стало налаживаться хозяйство, для него потребовались разнообразные инструменты. Самым простым способом изготовления различных металлических предметов – ножей, скребков, лопат, оказалось производство из ломаных и потрескавшихся тарелок для ударных, которых на базе было навалом. Потом в ход пошло и некоторое целое «железо». Особенно ценились тарелки райд, так как они толще остальных и были самыми большими и твердыми. Из райда можно было изготовить даже топор. Крэши и хеты уходили на предметы поменьше. У Саши самого был бледно желтой нож из Сэбиана, служивший ему верой и правдой уже полтора года.

Покопавшись, Кирилл взял какую-то лопатку и стал ковырять ей землю вокруг одуванчика.

- Я пожалуй, пойду домой. Устал сегодня что-то сильнее, чем обычно – сказал Саша.

- Давай – протянул Кирилл не оборачиваясь. – Я пока тут поковыряюсь, надо еще кое что сделать. – он часто любил задерживаться в оранжерее допоздна, его электрическое солнце не садилось круглые сутки, и Кирилл с удовольствием мог работать, пока не начинал валиться с ног от усталости, и только затем шел в комнату спать.

Взяв лопату, Саша развернулся и пошел в сторону темневшего вдалеке проема, за которым находился вход на территорию основной базы. Раньше там было несколько репетиционных комнат, а теперь находилась основная жилая часть. Деление на отдельные комнаты сохранилось, в них и обитали теперь, распределившись примерно так же, как репетировали в тот жуткий вторник, все музыканты, составляющие большую часть нынешнего населения базы. Спали на матрасах из поролона и ковролина, играли, растили растения, ловили крыс, по очереди готовили на всех еду в специально оборудованной столовой. Только Силовику так и не досталось комнаты на территории репбазы, и он по прежнему жил недалеко от лестницы наверх, около холла.

Впереди показались первые двери жилой части подземелья, а чуть подальше уже светился теплым желтым прямоугольником вход на базу. Саша прошел еще один пролет коридора и нос к носу столкнулся с Силовиком.

В правой части коридора к цеху, где уже начиналось фойе перед входом к основным помещениям и холлу, мимо которого Саша каждый день ходил домой, возле своей двери стоял Силовик и сосредоточенно приделывал к ней какую то ерунду.

Подойдя ближе, Саша посмотрел, чем это занят Силовик, и увидел табличку с гордой надписью «Участковый», обломанную с правой стороны и привинченную к фанерной двери двумя разными саморезами.

Силовик закончил ковыряться, залихватски сдвинул на затылок свою видавшую виды ушанку с кокардой и удовлетворенно оглядывал содеянное.

- Каково, а? - немного гнусаво, и как-то особенно, как могли делать только менты, растягивая гласные, сказал он. - Тут, правда, было написано «Участковый врач», а я укоротил. В одной из комнат нашел. Хоть видно, что за человек живет, какая должность. А не то, что вы – живете там в бедламе, как хиппи какие-то – сказал Силовик назидательно и уставился на Сашу своими рыбьими глазами, ожидая эффект.

Что такое хиппи, скорее всего, Силовик представлял себе очень отдаленно.

- Ну ты и псих - коротко сказал ему Саша и пошел дальше, в сторону остальных жилых помещений. Силовик ничего ему не ответил, и, постояв еще немного, нырнул обратно в свою нору.

В последнее время Силовик поуспокоился и только иногда по мелочам цеплялся к Саше и всем остальным, поэтому ребята уже совсем не обращали на него внимание.

Саша проходил последнюю часть коридора, от которого во все стороны ответвлялись где – то освещенные, где-то темные проходы, ведущие в разные комнаты базы. Сейчас уже были обследованы почти все помещения в этой части бомбоубежища, которые планомерно обустраивались жителями подземелья под разные хозяйственные нужды. Сегодня, по прошествии трех лет под землей, эти места казались Саше уже чуть ли не родным домом.

Оставив позади последний изгиб коридора, Саша зашел на территорию большой базы и поздоровался с отдыхавшими после работы металлистами. Они занимались обслуживанием той части хозяйственных помещений, где стояли силки на крыс и была рассыпана приманка, изготовленная из отходов Кирилловского производства. Эти помещения соприкасались с массой непроходимых для людей коммуникаций и шахт, но для маленьких серых зверьков они были, наверное, просто королевскими апартаментами - крыс тут всегда было больше, чем где бы-то ни было на базе.

Саша прошел ряд дверей, миновал еще несколько темных, нежилых помещений, и оказался почти дома – в принадлежавших ему и его друзьям комнатах.

Теперь эта часть базы представляла собой несколько так и не отремонтированных, но пестрых и живописных комнат бомбоубежища, стены которых были покрыты граффити, рисунками и обклеены плакатами и стикерами. По углам валялись куски разобранной аппаратуры, остовы от растасканных на детали велосипедов, и много другого разнообразного хлама. На полу то там, то тут были разбросаны разноцветные куски ковролина, а у стен стояли большие шкафы с различным строительным инструментом и хозяйственной утварью. Рядом валялась чья-то зимняя резина и стояли коробки с майками, изрядно подтаявшие, но все еще занимающие много места – в общем, база как всегда была завалена кучей разнообразного барахла, часть которого очень пригодилась в сложившейся ситуации.

В дальнем углу помещения, служившей ребятам прихожей, находилась дверь, которая вела в подвалы корпусов, уходящих туда, на север, а как раз рядом с ней и находился вход в комнату, где жил Саша и его друзья.

- Нет, ну почему я должен каждый раз таскать воду сам? - услышал Саша, подходя к завешенному ковролином проему между двумя колоннами, слабо светящемуся от горевшей внутри неяркой лампы - обиженный голос Максима нельзя было спутать ни с чем другим.

- Парни, ну что опять за склока? - прислоняя к стене свою неизменную лопату и откидывая в сторону кусок ткани, заменявший дверь, громко спросил Саша, проходя внутрь.

Их комната, как ни странно, не сильно изменилась с тех времен, когда в ней стояли всегда готовые для репетиции комбики, гитары, барабанная установка и вокальная линия, ныне давно уже разобранные и распиленные для хозяйственных нужд базы. Меньше всего изменился так называемая зона отдыха, где стояли два больших дивана и стол, вокруг которого Саша так любил сидеть с друзьями, обсуждая какие-нибудь важные вопросы или просто болтая о чем угодно. Диваны, и по сей день оставшиеся на своих местах, вот уже три года использовались еще и как кровати. Еще две тахты, уже сделанные впоследствии из деревянных паллетов, найденных в цеху, с матрасами из стекловаты, плотно обернутой несколькими слоями прозрачной пленки, стояли у противоположной стены, которая была полностью заклеена флаерами, плакатами, приглашениями и рекламами концертов группы, в которой Саша раньше играл. Эту своеобразную коллекцию ребята начали собирать, как только дела пошли в гору и их концертный график ощутимо уплотнился. На каждом плакате или флаере можно было прочитать названия клубов и городов, в которых всем им довелось выступать. Последний наклеенный стикер зазывал народ на выступление третьего июня в клубе «Матрица» в Нижнем Новгороде, ныне, скорее всего, так же, как и Москва, стертого с лица земли. По крайней мере, концерты и веселые молодежные вечеринки там уже не проводили, в этом Саша не сомневался.

Максим и Паша, сидя каждый на своей тахте, обиженно смотрели друг на друга. Ваня, поджав ноги, молча сидел на своей кровати в углу и, как обычно, копался в телефоне.

- Тебя, кстати, это тоже касается - сказал Максим. - Договаривались, что все по очереди носят, а тут началось – Саша не может, устал, видите ли, Паша руку повредил, и что? Все на мне. А я, может, хочу чем-то своим заняться, а не могу, и все из-за вас. - Максим, кажется, бухтел уже не первую минуту и успел основательно распалиться в процессе разборки.

Саша вздохнул. Подобные разговоры возникали не первый раз, их сценарий развития и итог, в общем-то, был всегда одним и тем же и все его давно знали, но ритуал ссоры предстояло пройти до конца. Более того, такие разборки существовали в группе всегда, они происходили и задолго до начала замкнутой жизни на базе. Сейчас лишь поменялись некоторые поводы для них, только и всего.

- Максим - примирительно сказал Саша, проходя в комнату и снимая через голову толстовку. - Ну что ты так нервничаешь? Сейчас все решим. Ну просто я то забуду, сам знаешь, закопаюсь там у себя, или еще чего... Ну и Паша тоже не может сейчас тебе помогать вроде, сам понимаешь, почему… Придумаем что-нибудь, все равно, уверяю тебя.

- Нет, ну как же так, мы же договаривались–то по другому. Если все будут динамить, ничего хорошего из этого не выйдет - не унимался Максим. Саша уже собрался начать успокаивать Максима какими-то другими аргументами, как внезапно Ваня оторвался от своего мобильного телефона и сказал:

- Парни, я написал новую песню.

Все сразу притихли. Саша замер, открыв рот, только собираясь что-то ответить Максу, но тут же забыв, что именно. Ваня написал новую песню? Эта новость потрясла, удивила и обрадовала Сашу одновременно.

Большую часть времени Ваня молчал, он стал очень немногословен и ушел в себя, когда стало окончательно понятно, что они замурованы в этом бетонном склепе и мира, в котором все жили раньше, больше не существует. Утрата, навалившаяся на каждого из живущих на базе людей, была ужасна, но Ваня, как человек очень впечатлительный и творческий, видимо, пострадал больше всех. Он толком ничего не умел делать руками, все у него разваливалось и не ладилось, поэтому работу ему доверяли, лишь бы хоть чем-то его занять – например, просеивать и перебирать землю, которую Саша и другие копающие приносили на Кириллову «ферму». Ваня мог задумчиво, медленно и безрезультатно копошиться в ней несколько часов подряд.

До взрыва группа, в которой играл Саша, была довольно известной, а Ваня являлся ее лидером и автором всех песен. Что происходит сейчас в его голове, даже Саша представлял себе отдаленно. Раньше - то, когда Иван показывал новую песню или делился какой- либо очередной своей идеей, Саша зачастую не понимал, как такое можно было придумать. А сейчас, когда многоликий мир, из которого Иван черпал вдохновение, сгорел в огне и ему на смену пришли эти унылые казематы, а люди, жадно внимавшие его словам с сотен сцен, на которых им всем довелось побывать, превратились в пепел, тем более трудно было представить, что творится в его голове и душе. Погруженный в свои мысли, он односложно отвечал на вопросы, попытки разговорить его не увенчивались успехом, и с некоторых пор Саша с ребятами старались его особо не трогать.

Некоторое время назад Ваня начал что-то периодически писать маленькими карандашиками из Икеи на белых листах из найденной на базе почти нетронутой пачки бумаги. Наверное, вел какой-то дневник, решил Саша, когда впервые застал его за этим занятием.

Все потеряли своих родных и близких, но большинство все же нашло в себе силы как-то преодолеть этот тяжелый момент. Кто-то успокоил себя мыслью, что, может быть, родным тоже чудом удалось спастись, кто-то просто пережил и заглушил душевные раны рутиной дней в подземелье… Кто-то - нашел для себя новые знакомства, как, например, эмо-девчонки и юные панки - борцы с системой, и начал строить новую жизнь.

Но Ване почему-то приспособиться к сложившейся ситуации оказалось труднее всего. Незадолго до взрыва женившись на девушке, которую он невероятно любил, Ваня по сей день явно не находил себе места и не мог перестроиться жить в новых условиях. Он перебирал землю, многократно перечитывал все сохранившиеся случайным образом на базе книги и статьи, набор которых был очень странным. Ведь публика собралась разная и литература была соответствующей. У Силовика, кстати, даже сохранилась конституция РФ, которой он, недоумок, иногда размахивал у кого-нибудь перед носом.

Сейчас Ванино внимание было приковано к научной статье по астрономии, кажется, что-то про Марс, которую читал один из музыкантов Кирилла во время подготовки к дипломной работе.

Недавно с Ваней приключилось весьма странное событие, неслабо напугавшее Сашу с парнями и двух старичков – рокеров, невольно ставших его свидетелями.

Около недели назад Саша проснулся посреди ночи от шума и какой- то возни, доносившейся со стороны входа в их комнату. Вскочив с постели, он увидел, что Ванина койка пустует, и бросился к выходу, не на шутку испугавшись. Он выскочил в коридор и почти налетел на старичков, Симыча и Саныча, которые вели Ваню под руки, почти спящего на ходу, с рассеченной бровью, из которой стекала маленькая струйка крови. Когда старики подвели его к кровати, он тут же рухнул в нее и через несколько мгновений уже безмятежно спал, ровно и глубоко дыша.

Переведя дух, Саша на дрожащих ногах вернулся к своей кровати, сел на нее и спросил у стариков, что произошло.

Оказывается, Иван умудрился, видимо, во сне, выйти из комнаты и пройти через все коридоры базы аж до площадки, на которой начиналась лестница наверх, к закрытому выходу из бомбоубежища. Там, скорее всего споткнувшись, он упал и стал что-то кричать, не приходя в себя, чем разбудил стариков-рокеров и Силовика, комнаты которых находились ближе всего к этому месту. Бровь себе Иван рассек, скорее всего, ударившись при падении.

Саныч и Симыч, до смерти перепуганные криками, выскочили из своей комнаты и бросились Ване на помощь - подняли его, все еще спящего, и привели через всю базу обратно в свою комнату.

Саша живо себе представил Ваню, с бледным лицом и полузакрытыми глазами бесшумно идущего по ночной базе, практически беззвучной и погрузившейся в темноту, и содрогнулся. Если бы он вдруг увидел такую картину, то испугался бы не на шутку, понятно, почему Симыча и Саныча так трясло.

На следующий день Ваня ничего не сказал, видимо, абсолютно не помня ночного происшествия, а приставать с расспросами к нему никто не стал. Поэтому подробности случившегося недавно странного события остались невыясненными. Больше Ваня по ночам не гулял, но этот приступ лунатизма все же насторожил Сашу – он очень беспокоился за Ваню и хотел ему как-то помочь, но совершенно не понимал, как это можно сделать.

В самом начале, еще когда оставалась какая-то надежда на спасение, и многие не падали духом, прямо в разгар хмельной вечеринки Ваня сочинил фристайл - песню, ставшую впоследствии своеобразным гимном для обитателей базы, которую Саша слышал у Кирилла в оранжерее.

Но потом наступили довольно тяжелые времена, надежда на спасение сверху у всех быстро иссякла, и начался тяжелый труд, в котором Ване не нашлось достойного применения. Он замкнулся в себе, потерял интерес к окружающему и бесшумно бродил по базе, как привидение, почти ни с кем не разговаривая и думая о чем-то своем.

Неудивительно, что услышанное от Вани несколько минут назад так удивило Сашу и, судя по выражению лиц, остальных ребят.

- О чем песня - то? – нарушил повисшую тишину Максим. Ваня встал, пересек комнату, взял стоявшую в углу гитару, сел обратно на кровать и начал наигрывать грустную мелодию. Пару минут подбирав более походящее разрешение аккордов и остановившись на одном варианте, он запел.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒