Последний альбом. 3 страница

Складов было только два, не таких уж и маленьких, но всем было понятно, что рано или поздно запасы растворимого пюре в стаканчиках, лапша, тушенка и прочие лакомства закончатся, и надеяться на чудесное открытие еще одного склада просто глупо. По Лёниным подсчетам, запасов пищи, даже при при сверх-экономном расходовании, им хватит примерно на полтора года. Из которых как минимум половина была уже позади.

Поэтому и ворочали сейчас тут тяжелые электрощитовые шкафы парни, расчищая место для плантации грибов, и до изнеможения ковырялся в своих горшках под лампами в углу цеха Кирилл, пытаясь наладить рост растений. На складе столовой оказались запасы картошки, помидоров и огурцов, и Кирилл тут же предложил попытаться использовать их семена, а не тупо сожрать.

Но голод от этого не становился меньше, а люди - добрее. У всех, от слабости и тяжелого труда потихоньку сдавали нервы, у кого- то быстрее, у кого-то медленнее, поэтому в последнее время атмосфера на базе была взрывоопасной, как на вулкане.

Саша сидел и тупо смотрел в одну точку, чувствуя, как гудят натруженные руки.

Вдруг со стороны входа что-то загремело, и в проеме двери появился Силовик, катящий перед собой пустую тележку.

Саша повернулся и посмотрел на него.

Силовик был, как всегда, одет в свою унылую серую шкуру, слегка запыленную, но все же выглядевшую довольно прилично – он даже сейчас изо всех сил старался блюсти честь формы. На ногах у него были черные изношенные туфли и, конечно же, форменные штаны с лампасами. Кто – то говорил, что он даже умудрялся до сих пор гладить на них стрелки, но Саша думал, что это все-таки был уже какой-то стёб. Впрочем, с уверенностью утверждать никто ничего не мог, так как Силовик жил один, в одной из пустовавших до этого комнат завода неподалеку от цеха.

Как они потом выяснили, Силовик оказался ментом из отделения милиции, находившегося неподалеку от заводского комплекса. Если попытаться представить, сколько сотрудников оттуда могло бы набежать на базу и что бы тогда здесь происходило, на ум приходят картины одна печальней другой. Но, видимо, в момент бомбежки у них нашлись дела поважнее, чем стукать палочками по барабанам и дергать струны, и из всего этого адского милицейского улья в убежище оказался только этот щуплый нервный персонаж. «Впрочем, мог оказаться экземпляр и намного хуже» - вспомнив, каких ему доводилось раньше встречать ментов, подумал Саша.

Звали его то ли Костя, то ли Юра, никто точно даже не знал, потому что прозвище «Силовик», соскочившее с острого Сашиного языка еще в самом начале всех событий, намертво прилипло к сотруднику, и по другому его на базе никто не называл. Наверное, оно понравилось всем своей абсурдностью - Силовик был мелкий, тщедушный, плюгавый и с чем бы то ни было сильным никак не ассоциировался. Хоть ему и очень хотелось бы этого, без сомнений.

Раньше он работал какой-то мелкой милицейской сошкой и как-то пронюхал про базу, решив, почему-то, что это его персональный Клондайк. Вот он и ходил, постоянно что-то вынюхивая и цепляясь к музыкантам, которых он очень недолюбливал, по поводу и без.

Но его последний визит на базу, как это ни печально, сильно затянулся.

Жилось Силовику тут, конечно же, не особо уютно, но в этом, на самом деле, был виноват исключительно он сам. Музыканты ведь народ не особо конфликтный. Конечно, никто не любил милицию, но и испытывать к Силовику, тем более такому слабому и жалкому, ненависть на пустом месте никто не собирался.

Но этот рьяный мент умудрялся ювелирно подпитывать негативное отношение к себе почти у всех жителей базы - массой идиотских поступков, таких как постоянные подколы Раджаба и Карима, какие-то нелепые попытки поучать всех, кто встречался у него на пути, особенно молодых панков и их эмо-девчонок, подшучивание, брюзжание и идиотские идеи. Юмор у Силовика был солдафонский, тупой и предсказуемый, что еще больше всех раздражало, и каждый старался избавиться от его общества. Саша просто посылал его куда подальше, и все.

При этом Силовик постоянно пытался лезть в вопросы управления базой. Он делал массу дебильных предложений по организации рабочего процесса, командовал к месту и не к месту, считая, что он находится здесь как раз для того, чтобы следить за всеми и раздавать указания. Только от него то и дело можно было услышать такие термины, как «комендантский час» или «дружина», он то предлагал устроить специальный карцер для устрашения отлынивающих от работы, то назначать каких-то дежурных для слежения за порядком… в общем, веселил обитателей базы, чем мог. Силовик постоянно бродил и донимал всех, бормоча что-то про закон и порядок, совершенно игнорируя тот факт, что порядок на базе и так был, и никто в «органах внутренних дел» особо не нуждался.

Раньше, когда за ним стояла вся исполинская государственная махина, с такими как он приходилось вести себя осторожно, и как минимум вежливо слушать, на всякий случай поддакивая. Вот он, видимо, никак не мог забыть тех чудесных времен. Но сейчас, когда весь стоящий за ним аппарат бесследно исчез и Силовик, может быть, вообще был последним ментом на планете Земля, его поведение, пожалуй, было как минимум странным.

Вот и сейчас он закатил тележку внутрь, по- пацански сдвинул шапку на затылок и уставился на ребят своими рыбьими глазами.

- Чего сидим? – брезгливо спросил он.

Саша промолчал. Раджаб с Каримом переглянулись и тоже оставили вопрос Силовика без ответа.

- Работать только я, что ли, должен? – настырно продолжил он свой расспрос. – Жрать так всем подавай, а как отвернешься, сразу все сидят сложа руки. – он, видимо, почувствовав себя на коне, распалялся все больше и больше.

- Эй, вы, чурки! – окрикнул он Раджаба и Карима. – Вы чё, совсем русский язык понимать перестали? Отупели вконец, или чё? Я с кем разговариваю? Понаехали к нам сюда, в бомбоубежище еще пролезли, и че, вот так собираетесь без дела сидеть? Неплохо придумано! – он всплеснул руками и противно захихикал, доволный своей убогой и мерзкой шуткой.

Раджаб и Карим, так и не сумевшие преодолеть в себе свойственный приезжим гастарбайтерам трепет перед людьми в форме, молча встали и пошли к следующему шкафу, выдирать из него платы и провода, чтобы потом положить к остальным. Силовик, отлично чувствовавший, что из всех жителей базы только для этих миролюбивых и неприхотливых ребят имеет значение его должность и форма, старался использовать это изо всех сил при малейшей возможности.

Саша порой поражался их терпению, ему казалось, что рано или поздно один из них таки придушит Силовика где-нибудь в темной комнате.

- Я… - снова начал говорить мент.

Саше надоело это слушать.

- Ты заткнешься или нет, урод? – угрожающе сказал он и встал. – Ты у нас коренной москвич, наверное? Ну так и п…. дуй наверх в свою Москву, если такой умный. Туда, откуда ты приполз. – Саша стоял, сжав кулаки, и чувствовал, что теряет самообладание.

Мент почувствовал это и понял, что перегнул палку.

- Я и так в Москве – буркнул он, еще раз покосился на азиатов, нагрузил телегу платами и мотками проводов и вновь скрылся в проеме двери.

Саша встал и пошел к Раджабу и Кариму.

Они продолжили работать, изредка переговариваясь, но в основном все же молча, остервенело выдирая из шкафов начинку и с грохотом, разлетавшимся по бетонным коридорам подвала, опрокидывая очередной шкаф на землю.

Лампа давала мало света, и работать приходилось почти в темноте, но за полгода, проведенные под землей, глаза успели привыкнуть к такому положению дел.

На самом деле то, что освещение вообще было, а следовательно, был ток, уже являлось фантастическим, необъяснимым и судьбоносным явлением. Сейчас прошло слишком много времени, чтобы факт наличия электричества в сети базы перестал быть предметом общего обсуждения, поводом для разговоров и причиной страхов. Ток бежал по проводам, его напряжение было относительно стабильным, и, что самое важное, непрерывным.

Как загорелись тогда каким-то волшебным образом, на исходе первого дня в заточении, лапочки под потолком, так с тех пор свет был, и все – и никто до сих пор точно так и не знал, откуда приходят в распределительный щиток, находящийся в углу цеха, толстые силовые провода и где они берут свое начало, да сейчас уже многих и не интересовал этот вопрос. Главное, что невидимый генератор исправно работал, снабжая электричеством всех немногочисленных обитателей базы.

О том, что случится, если электричество возьмет и исчезнет, говорить было не принято. Слишком очевидным был ответ на этот вопрос, и вдаваться в нюансы и подробности, пусть и умозрительно, никому особо не хотелось.

- Все, на сегодня хорош, мне кажется – сказал Саша устало, привалился к стене и оглядел комнату. Почти все шкафы ровными рядами лежали на полу, завтра можно будет начинать наполнять их опилками и землей.

Они выключили лампу и пошли обратно в сторону базы. Раджаб с Каримом шли впереди, а Саша замыкал процессию, освещая фонариком дорогу и бегло проглядывая помещения, встречавшиеся у них на пути.

Вдруг, в одной из нежилых, заваленных заводским хламом комнат, где сверху капала вода, луч фонаря выхватил из кромешной темноты силуэт человека, сидящего спиной на стуле прямо в центре.

Сашу будто бы ударило током, он замер как вкопанный, не в силах вымолвить ни слова и пытаясь подавить страх, обхвативший грудь холодным обручем.

Человек повернулся, и Саша шумно выдохнул, чувствуя, как продолжают дрожать ноги.

Ваня. Это был Ваня.

Раджаб и Карим, успевшие отойти на несколько метров, остановились, развернулись и встревожено смотрели на Сашу. Он помахал им рукой и крикнул:

- Идите, я вас догоню.

Раджаб кивнул, и они с Каримом пошли дальше по коридору. Через минуту они свернули за угол и их голоса стихли

Саша зашел в комнату, обошел большую лужу на полу и подошел к Ивану.

- Ну и местечко ты себе нашел – сказал он, поежившись. – Я чуть в штаны не навалил, когда тебя увидел.

Ваня, не поворачивая головы медленно ответил:

- Послушай, как капли на пол капают красиво… кап…кап…кап…. Тут акустика такая, можно сидеть и слушать часами… - в последнее время у него всегда был какой-то пугающий, бесцветный голос, и Саша поежился. Он не видел в этой сырой, грязной и темной комнате ничего красивого и хотел поскорей вернуться на базу.

- Ну на фиг, я лучше пойду домой, там все же повеселей. Ты пойдешь?

Ваня молча, не поворачиваясь, мотнул головой.

- Ну как хочешь – сказал Саша. – Я пошел.

Он направился в сторону двери, возле выхода он еще раз повернулся и задумчиво посмотрел на Ивана.

Тот так и сидел на стуле, сгорбившись над экранчиком мобилы, которую он сжимал в руках.

В последнее время Ваня вообще почти не выпускал из рук телефон.

Он и раньше он проводил уйму времени, прижав к уху трубку и разговаривая со своей женщиной, порой совершенно не обращая внимание на то, что происходит вокруг. Поэтому телефон, всегда значивший для Вани очень много, теперь приобрел для него просто болезненное значение.

Вообще мобильные телефоны стали очень удивительным элементом этой необычной подземной жизни. Маленькие разноцветные коробочки, которым никогда уже не суждено было оказаться в зоне уверенного приема, и возле нарисованных антеннок в маленьких экранчиках которых уже никак не могло появиться ни одного деления, стали для выживших людей своеобразными волшебными шкатулками, в которых каждый хранил частичку мира, яркие образы которого уже начали постепенно стираться из памяти. Смски от друзей и любимых, фотографии, коротенькие видео с дружеских тусовок или каких-то интересных событий на улице, где за кадром шумели машины и слышно было многоголосый гул города, а также масса иного, по большому счету, мультимедийного мусора, превратились для людей в поистине бесценные сокровища. Телефоны подзаряжались и бережно хранились, используемые в повседневной жизни в основном в качестве часов и фонариков – у кого- то фонарики были встроены в аппарат, кому-то приходилось светить синим холодным светом экрана. Только Силовик как-то попытался ввести на базе нормирование пользования током, и предлагал запретить зарядку телефонов как ненужных нынче вещей, в целях экономии электричества. У него самого была только безликая и бездушная казенная рация, которая давным - давно села. Зарядки к ней у него не оказалось, но он все равно гордо таскал ее как необходимый элемент своего унылого дизайна на форменном ремне.

Ваня же свой телефон очень оберегал, у него была одна из самых продвинутых моделей, с большим объемом памяти, в которой, наверное, сохранилось очень много разной информации. Его часто можно было увидеть в совершенно неожиданном месте, например, одного сидящим в темном углу какой-нибудь вот такой дыры, с окаменевшим лицом, казавшимся мертвенно - синим в холодном свете экрана телефона, или сидящим на полу в одной из дальних нежилых комнат и с отрешенным видом рассматривающим какую-нибудь лужицу, которую образовывали капающие с потолка мутные капли.

Саша, кстати, свой мобильник давно, еще на той самой последней вечеринке, умудрился где – то потерять.

Он в последний раз посмотрел на Ванька, вздохнул и пошел дальше. Что- то неладное с ним творится, подумал Саша. В последний раз он видел его более-менее нормальным только на том вертепе после того, как ворота закрылись. С тех пор Ваня ходил по базе, мрачный, как могила, не особо общаясь даже со своими близкими друзьями.

Саша вышел из коридора тридцать восьмого корпуса и оказался в сорок первом, можно сказать, «родном» углу заводского комплекса. Он прошел насквозь курилку, где они сидели, когда вырубило свет, и зашел в администраторскую к Лёне.

Лёня сидел за своим столом и заматывал бинтом запястье правой руки. Услышав шум, он резко повернулся к двери и посмотрел на Сашу. У него был изможденный вид, он сильно похудел и осунулся за последнее время. Ему, как человеку, фактически взявшему на себя руководство репетиционной базой, сейчас было особенно тяжело, это было видно по его вымученному взгляду.

Саша подошел ближе и спросил:

- Что с рукой?

Леня завязал бинт узелком и отмахнулся.

- А, ерунда. Кругом железо это сраное, каждый день где-нибудь да поранишься. – он поморщился и спросил:

- У вас как дела?

- Нормально – ответил Саша, сидя с закрытыми глазами на диване. – Почти разгребли все, завтра во второй половине дня можно будет начать засевать спорами все.

- Это хорошо – сказал Лёня и добавил тихим голосом: - Наверное.

Саша нахмурился и посмотрел на него:

- Что значит наверное?

Леня отвел взгляд. Его глаза, обычно живые и лучащиеся энергией, сейчас были тусклыми и безжизненными, как перегоревшие лампочки.

- Устал я от всей этой возни, Сань. П…ц как устал – горько добавил он и замолчал.

Саша хотел было что-то возразить, но тут он продолжил:

- Зачем это все, а? Ну че мы тут копошимся, как муравьи, в этом индустриальном аду? Я, как только после первого шока отошел, плюс когда мы склад нашли, про грибы вспомнили, то да се, подумал, вот же повезло нам, пипец. Сидели тут на базе и так считай безвылазно, да и пересидели всю жесть сверху. Счастливчики, блин. А сейчас вот думаю, какие же мы на хер счастливчики? Все держатся из последних сил, постоянно грызня и возня эта… - его лицо исказилось гримасой, он помедлил и тихо добавил:. – Я уже иногда думаю забить на все, сказать, делайте что хотите, всё всем отдать, пусть люди обожрутся этими гавеными пюре и перегрызут друг другу глотки из-за тушенки, а потом дохнут тут, в этих подвалах – он уронил голову на стол и замолчал.

- Ну ты чё это так расклеился, дружище – начал говорить Саша, и тут дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился один из молодых панков, по имени Олег.

Леня разом встрепенулся. От слабости, охватившей его буквально несколько секунд назад, не осталось и следа.

Олег, бледный, с вытаращенными глазами, с вызовом затараторил:

- Вы не имеете права так поступать! Мы, в конце концов, не обязаны вообще вас слушаться, кто вы такой?

Леня холодным голосом, не терпящим возражений, сказал:

- Заткнись на секунду, а потом объясни конкретно, чё тебе надо.

Олег раскрыл было рот, чтобы сказать что-то явно очень серьёзное, но потом просто выпалил:

- Дайте еды. Я просил у вашего напарника, Алексея, но он сказал нет, а у меня девушка заболела, ей нужно есть, нужны силы… - он промямлил последние слова и замолк, глядя на Лёню.

Лёня с шумом выдохнул воздух и спокойно сказал:

- Пойди возьми два супа. Скажи, что я разрешил.

Олег тут же развернулся и исчез, хлопнув дверью.

Лёня перевел глаза на Сашу.

- Ну вот, что я тебе говорил, а? Даже спасибо не сказал… – он задумался, а потом, усмехнувшись, добавил, кивнув подбородком в сторону двери, за которой скрылся Олег.

- Слышал это? Как заговорил! У моей девушки! Это он про одну из этих эмо девочек, не помню как её зовут. А раньше эти же панки сопливые ходили после репетиций тут и подъебывали их на чем свет стоит, не раз видел. Они же «тру» – добавил Леня и устало рассмеялся.

Сашу тоже позабавила эта подробность. Вот как, оказывается, подземелье расставило все по своим местам.

- Сейчас общий сбор будет – сказал Лёня. – Чувствую, опять пройдет все сурово. Ну да ладно – он встал и прошелся по комнате, разминая ноги. – Чему быть, того не миновать.

Они еще немного посидели в комнате, отдыхая и изредка переговариваясь, и отправились на встречу.

Когда они вошли впомещение неподалеку от входа на базу, где в последнее время стали проводить общие собрания, там уже находились почти все жители, за исключением, разве что, Кирилла с его товарищами, которые остались в цеху.

В помещении было шумно, все разом что-то говорили, и толпа напоминала разбуженный пчелиный улей.

Когда Лёня с Сашей вошли внутрь, все на какое- то время замолчали, но в воздухе все равно осталось висеть тяжкое ощущение затишья перед бурей.

Леня прошел вглубь и встал к стене с таким видом, будто пришел на собственный расстрел.

- Надо обсудить ряд моментов – сказал он, мрачно обводя взглядом людей, внимательно следивших за ним со своих мест. Лица у всех были осунувшиеся и бледные, у кого-то печальные, у кого –то злые и набыченные.

- Я хочу, чтобы все рассказали о положении дел на своих рабочих объектах, чтобы мы могли…

Тут, не дав ему договорить, один из юнцов - панков встал и громко заявил:

- А почему это мы вообще должны вас слушать? Что вы тут командуете всеми? Устроили какой-то коммунизм, заставляете всех работать до изнеможения непонятно для чего, пайки эти придумали мизерные!! Склад никому не показываете, может сами жрете с него вовсю – выпалил он и замолк, с вызовом глядя на Лёню.

Леня, широко расставив ноги и чуть наклонившись вперед, оперся на спинку стула и тяжело, исподлобья, посмотрел на говорившего сопляка.

- Слов- то каких понахвататься в школе успел. Коммунизм, говоришь? Не нравится тебе? Хочешь, капитализм установим? В российском, так сказать, виде? Я тогда официально буду считать, что все запасы на складе мои лично, вас кормить только по праздникам и бегать тут по коридорам с мигалкой и в сопровождении милиции – он посмотрел на Силовика и криво улыбнулся. Тот, кажется, не понял иронии и сделал важное лицо.

- Ваши шутки сейчас… начал было говорить панк, но тут Лёня резко выпрямился, рукой отшвырнув в сторону стул. Тот с оглушительным грохотом отлетел в сторону, и все разом смолкли.

- Хватит! – рявкнул Лёня так, что у Саши зазвенело в ушах.

Он грозно навис во всю высоту своего немаленького роста, и медленно, зловеще и издевательским тоном заговорил:

- Ты самый умный у нас, да? Знаешь, как все должно быть устроено, наверное? У тебя что на футболке намалевано? Анархия, да? То есть ты у нас революционер, видимо, система на тебя давит, и ты, как и положено юному борцу с системой, с ней борешься? Знаешь, что такое анархия? Или нет, энтропия? Это еще круче, чем анархия. Совсем хаос. Как наверху, наверное. Хочешь туда, может быть? Если тебе так плохо здесь? Мы тебя держать не будем, вали куда угодно. Ваше репетиционное время закончилось давно – зло добавил Лёня и замолчал, сверкая глазами.

Панк, ошарашенный этой тирадой, стоял и напугано озирался по сторонам.

Тут неожиданно подал голос Силовик:

- А че это вы на молодежь давите? – сказал он Лёне своим голосом, особенно противно прозвучавшим в повисшей тишине. - Вон, заставьте лучше чурок больше пахать, хоть какая-то от них польза будет, а ребята вас слушать не обязаны, вы им вообще кто?

Саша, с трудом сдерживая злобу, посмотрел на мента. Тому явно было насрать на молодежь, это было абсолютно понятно, но ради того, чтобы обзавестись хоть какими-то союзниками в своем противостоянии с администраторами базы, он был готов на все. «Какое же ты всё таки ничтожество» - подумал Саша, глядя на это щуплое существо в грязной серой форме.

Панк, ошарашено наблюдавший за разгоревшейся перепалкой, встрепенулся и вдруг выбежал из комнаты. Было видно, что ему просто плохо, что он слабый пятнадцати или семнадцалетний сопляк, психика которого попросту не выдерживает нечеловеческого испытания, которое обрушилось на них. Саше стало его жалко.

- Че гевара, тоже мне – грустно сказал ему вдогонку Лёня и усмехнулся. – А ты – повернулся он к Силовику, и в его голосе снова зазвучала сталь. – Ты успокойся, и люди к тебе потянутся. Пойми, никто не будет тебя слушать, как бы ты не пыжился. Не в то место ты попал, чтобы напугать кого-то своей шкурой серой и засаленной шапкой с кокардой.

Силовик стоял и сверлил Лёню ненавидящим взглядом.

- Успокойся – сказал тот еще раз, глядя менту прямо в глаза. – И жизнь станет намного легче, вот увидишь.

Но мент не унимался. Несколько секунд подумав, он выпалил:

- Мне нужна комната на территории базы. Вы должны мне её дать.

Лёня удивленно вскинул брови:

- С какой это стати? Ничего я тебе не должен. И потом, я говорил, что у нас нету больше свободных комнат, все заняты. А что тебе, там, ближе к цеху, неуютно?

- Там холодно – процедил мент. – А у вас еще осталась комната, не ври мне. Та, в которой все эти ваши гитары и барабаны стоят. На хер они нужны? И так толку от них никакого, а сейчас и подавно.

- На хер ты тут нужен, скажи лучше мне – злобно ответил Лёня, явно терявший терпение. – Скажи вообще спасибо, что мы тут с тобой возимся, со всеми твоими выходками. – А инструменты мы не будем трогать. Ты уж извини, такая у меня прихоть. Не ты их покупал, не ты сюда приносил, не тебе и решать, что с ними делать. А что холодно – так ничего страшного. Возьми и сделай что-нибудь. Вон Раджаб с Каримом живут же в соседней комнате, и ничего. Нормально себе все устроили, сами, молча, и не жалуются. Может, тебе поучиться у них надо? – язвительно добавил Лёня, зная, что этим заденет Силовика.

Мент упрямо продолжал стоять и смотреть на Лёню. Его ноздри раздувались, он злился, но при этом был абсолютно бессилен что либо изменить и оттого злился ещё больше.

- Я вот возьму как-нибудь и спалю на хер весь этот ваш музыкальный хлам – злобно прошипел Силовик себе под нос.

- Что ты сказал? – грозно спросил Лёнин напарник, Алексей.

- Ничего – буркнул мент и пошел в сторону выхода.

По дороге он, проходя мимо Миланы с Димой, сидевших рядом на стульях и державшихся за руки, повернулся и послал Милане воздушный поцелуй, и тут случилось неожиданное.

Дима, до этого с каким-то потерянным, окаменевшим лицом сидевший рядом со своей девушкой, вдруг вскочил, прыжком преодолел отделявшее его от Силовика пространство и два раза изо всей силы ударил милиционера кулаком по лицу. Удары, с противным чавкающим звуком прозвучавшие в повисшей в комнате тишине, попали в цель, и мент, взвизгнув, закрыв лицо одной рукой, бросился на Диму и повалил его на пол.

Саша, для которого развернувшаяся перед глазами сцена стала полной неожиданностью, кинулся к катающимся на полу менту и Диме, по дороге наступив на шапку милиционера, слетевшую с головы в момент падения.

- Дима! – закричала срывающимся в плач голосом Милана, вскочила и бросилась к Диме, сопевшему и пытающемуся скинуть с себя Силовика. – Ну зачем ты, зачем?

Саша, в то же мгновение оказавшись возле дерущихся, схватил в охапку Диму и начал вытаскивать его из объятий мента, мертвой хваткой вцепившегося в обидчика, чтобы не получить новых ударов. Силовик пыхтел и пытался пнуть Диму ногой.

Тут же подоспели Лёня с Лёшей, и совместными усилиями им удалось разнять дерущихся. Дима, оказавшись в Сашиных объятиях, мрачно молчал, тяжело дыша и как-то механически вырываясь, Силовик же, которого Лёня оттеснил в сторону, начал материться и орать. Под глазом у него уже наливался синяк, а из носа бежала неслабая струя крови, которой он уже успел измазать Лёнину одежду и пол вокруг.

- Ах ты сучонок вонючий, падла – шипел мент, барахтаясь в Лёниных объятиях. – Я тебе… псих е…ный… тебе это с рук не сойдет – он забормотал что-то совсем невнятное.

- Ты что, Дим – спросил Саша, чувствуя, что его приятель обмяк и больше не пытается вырваться.

- Пусти – мрачным голосом сказал Дима, повиснув у Саши в руках.

- Дима – опять сказала Милана, всхлипывая. – Ну зачем ты…зачем? – она, разрыдавшись, кинулась прочь из комнаты.

- Больше сюрпризов не ждать? – спросил Саша у Димы, по прежнему крепко сжимая того в руках.

- Нет – буркнул тот. – Пусти меня. Мне нужно к Милане!

- Э, нет, брат. Ты пока выпусти пар, посиди, и так вон дел натворил. А я пока Милану найду и успокою – сказал Саша, не убирая рук.

Дима вспыхнул, но потом, видимо, понимая, что и впрямь дал лишку, понуро кивнул головой.

Саша отпустил руки. Дима обмяк и просто сел на пол, глядя в одну точку.

- Я схожу за Миланой. А вы следите за ним – сказал Саша Алексею и бросился к двери, на ходу пытаясь осмыслить произошедшее.

Вообще у Миланы с Силовиком установились весьма странные отношения. Она явно нравилась ему, и этот лишенный изящества персонаж обрушивал на неё массу сомнительного внимания. Он плотоядно прицокивал и причмокивал, когда она проходила мимо, громко, милицейским голосом окрикивал «Девушка! Проверка документов! » и лез к ней с поводом и без – то предлагал жениться, то стать его любовницей, ну и другие скудные варианты всё на ту же тему, которые мог породить его примитивный милицейский мозг. Милану все это от души веселило, она подшучивала над Силовиком, заигрывала и огрызалась, порой доводя его чуть ли не до истерики.

На базе же были и другие женщины, но эмо–девчонки со своими безумными прическами, которые они старались сохранять даже сейчас, пирсингом и татуировками, видимо, находились за гранью его понимания и с трудом воспринимались как представители человеческой расы в принципе.

Но Милана была совсем другой, красивой, необычной и привлекательной девушкой, поэтому Силовику ничего не оставалось, как облизываться в сторонке – такую, как она, представить «телкой» этого нелепого и жалкого мента совершенно не представлялось возможным, тем более что она давно и окончательно определилась со своим спутником жизни.

Диму всегда бесили выходки Силовика, но обычно он только недовольно косился на свою подругу, когда та со смехом парировала очередную топорную шутку в свой адрес. Ведь всем всегда было и так понятно, что ей не интересен этот примитивный субъект в форме, безуспешно пытавшийся обратить на себя внимание.

«Какая муха его укусила? » - думал Саша, пробегая освещенные комнаты базы. - «Ну послал воздушный поцелуй, подумаешь, бывали у него выходки и пожестче. Все таки с нервами у людей совсем плохо стало, не случилось бы беды». Он пробежал почти всю базу, и уже подходил к комнате Миланы с Димой, решив начать поиск девушки именно отсюда – вряд ли она побежала в сырой и холодный цех или мрачные комнаты, заваленные хламом.

Он не ошибся – из-за двери комнаты послышался какой-то звук, и Саша, толкнув плечом незапертую дверь, прошел внутрь и увидел Милану, сидевшую на своей тахте с заплаканным лицом.

Саша подошел и сел рядом на пол, взяв Милану за руку.

Так они, молча, просидели несколько минут.

- Все хорошо? – спросил он Саша.

Милана молча кивнула, продолжая смотреть в одну точку остекленевшими глазами, в которых только-только высохли слёзы.

- И чего это Димка такое выкинул? – задумчиво спросил Саша в никуда. Давно же известно, что Силовик дибил, надо просто не обращать на него внимания, и все. Какая разница, что он там несёт? Он уже всех своим трёпом ублюдским достал – сказал Саша, легонько пожимая руку Миланы.

- Ну да – сказала Милана слабым голосом.

-А Димка чё-то вскрылся… - начал говорить Саша, как вдруг Милана перебила его.

- Беременна я, Саша – медленно произнесла она, и Саша на миг потерял дар речи, наповал сражённый этой новостью. Ну и денек, подумал он, уткнувшись взглядом в пол, совершенно не зная, что ответить своей подруге.

- И что сейчас делать надо? – растерянно спросил Саша, не придумав ничего лучше.

- Радоваться, конечно – сказала Милана, улыбнулась и внезапно горько заплакала.

Саша совсем опешил от этой резкой перемены и молча сидел.

Милана несколько раз всхлипнула и взяла себя в руки.

- Да нет, я рада, правда. Мы же вроде хотели… Просто страшно мне, Саш, что уж лукавить. Я, знаешь ли, рождение своего ребенка немного по другому представляла – она закрыла лицо руками.

Саша сел рядом и осторожно обнял её.

- Все будет хорошо – сказал он, похлопывая ее по плечу и обшаривая глазами комнату, будто бы подыскивая нужные слова и не находя их. – Все будет хорошо.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒