ЧАСТЬ ВТОРАЯ 7 страница

Она подняла на него глаза. Во всех вариантах ее плана побега Дэнни находился рядом. Крепкий. Надежный. Что бы она делала, если бы его не было?

– Ты ведь не исчезнешь без меня, да?

– Пойдем со мной. – Его глаза молили ее. – Ты и твой брат. Но ты должна пойти сейчас.

Сейчас?!

Ее шок поразил его.

– Разве не поэтому ты хотела, чтобы я приехал? Чтобы помочь тебе сбежать?

«Ты не можешь их спасти».

Да, она хотела уйти. Но теперь смятение и сомнения взяли верх.

Иезекииль может пойти добровольно. Но Бет… она поднимет тревогу, если Агнес хоть раз упомянет о побеге. Без нее она не сможет справиться с другими детьми.

Агнес представила себе бункер, этот люк в земле, и увидела свою сестру, живущую в темноте, с крысами, зловонным воздухом и Мэттью Джеймсоном. Она увидела Мэри и Фейт, слишком маленьких, чтобы понять, что с ними случилось. А Сэм все еще играл в Апокалипсис – только это уже не было весело, потому что на этот раз все было по‑ настоящему.

«Я должна попробовать еще раз. Или я никогда себе этого не прощу».

Но что, если ее время уже вышло, а песочные часы опустели? Что, если Пророк и патриархи уже ждут ее в трейлере, чтобы изгнать её Извне в одиночку?

– Только одна женщина сбежала из Ред‑ Крика, – сказала она. – Моя прабабушка Сара. Но она должна была оставить своего маленького сына.

Дэнни был потрясен до глубины души.

– Я не могу пойти с тобой сейчас, – тяжело сказала она. – Мне нужно поговорить с сестрой. Я должна попытаться спасти своих братьев и сестер.

Его лицо вытянулось.

– Я читал о вашем Пророке. Он опасен, Агнес.

Она прикусила губу.

– Я не могу просто оставить детей умирать.

– Ты действительно думаешь, что этот бункер – смерть?

Собака на цепи. Кровь на полу церкви. И Пророк, размахивающий пистолетом с перламутровой рукояткой.

Она потерла глаза, вспомнив о трех сотнях людей Ред‑ Крика.

– Я ужасно боюсь за них.

– Чем я могу помочь? – спросил Дэнни. – Зачем я здесь?

Он не рассердился, но в его голосе прозвучала печаль, похожая на прощание.

Она посмотрела сквозь деревья в направлении своего трейлера. Раньше она думала, что они с Иезекиилем уйдут до того, как все вернутся из церкви. Но сердце подсказывало ей, что она должна попытаться спасти Бет и ее братьев и сестер. В последний раз.

Она посмотрела на Дэнни.

В его глазах отражалось разбитое сердце. Он знал, как она измучена.

И снова она почувствовала, как что‑ то таинственное внутри нее тянется к нему, словно цепкая рука.

У нее была последняя просьба к нему. Она шокировала саму себя, коснувшись его руки.

– Дэнни, мне нужно, чтобы ты научил меня водить машину. Сможешь?

На его лице медленно расцвела улыбка.

– Механику или автомат?

– Понятия не имею, о чём ты говоришь.

Он провел ладонью по ее руке.

– Тогда нам лучше начать.

Путь до машины был недолгим. Автомобиль Дэнни был меньше, чем грузовик Джеймсонов, серый и спрятанный на поляне.

– Давай начнем с самого начала, – сказал Дэнни, открывая пассажирскую дверцу. – Извини, что здесь так тесно. Я собирал медикаменты везде, где мог их найти. Марля, одноразовые пакеты со льдом, полупустые коробки пластырей… надеюсь, ты не возражаешь.

Агнес не возражала, но была удивлена, увидев, что заднее сиденье завалено посторонними вещами. Некоторые вещи выглядели острыми, как шприцы Иезекииля, но более сложными.

– Не трогай набор для забора крови. Ты заметила, что моя рука покрыта шрамами? Я пытался научиться по учебникам и видео на YouTube делать то, что мама, вероятно, может делать во сне.

Агнес передвинула стопку листов, чтобы сесть, заметив при этом название на упаковке. «Практический курс СЛР».

– Что такое СЛР?

Он скользнул на водительское сиденье.

– Сердечно‑ легочная реанимация. У меня уже есть сертификат, но я хотел бы освежить его в памяти. Теперь нельзя просто позвонить в 911. – Он помолчал, словно решая, стоит ли ему что‑ то рассказывать. – Мне все время снится один и тот же кошмар: кто‑ то ранен и умирает, и я должен сам придумать, как спасти ему жизнь.

Агнес щелкнула пряжкой ремня безопасности.

– А ты можешь? Я имею в виду, спасти их?

– Нет, – процедил он сквозь зубы. – Всегда оказывается, что я недостаточно тренировался.

– Но ты же тренируешься, – заметила она, и он заметно оживился, поправляя зеркало заднего вида.

– Ты права. – Он благодарно улыбнулся, и ее сердце перевернулось в груди.

– А теперь смотри, как я завожу машину. Потом попробуешь ты.

Позже Агнес будет думать о двух вещах: о том, что тот день, когда она училась водить машину с Дэнни, был одним из самых счастливых в ее жизни, и о том, что она должна была поехать с ним.

Но она слишком долго ждала, а солнце тем временем опускалось, и беда надвигалась, как буря.

– 19‑

АГНЕС

Во сне Бог открыл мне:

мерзость для женщин – водить машины любого вида.

Отцы не должны учить их.

– ПРОРОК ДЖЕЙКОБ РОЛЛИНЗ

Шагая по лугу, Агнес чувствовала себя легче, чем имела на это право, учитывая наказание, которое, несомненно, ее ожидало. Она все время видела, как Дэнни поправляет очки. Она продолжала слышать его энтузиазм, пока училась управлять машиной. Когда она резко повернула, его учебные наборы покатились по заднему сидению, и она бросила виноватый взгляд в его сторону.

Она привыкла к мужскому гневу. Но чарующий смех Дэнни – это было что‑ то новенькое. Все ее тело расслабилось от этого звука, и, несмотря на серьезную опасность, она почувствовала себя счастливой.

Его глаза расширились, как будто он наткнулся на что‑ то неожиданное и восхитительное.

– Знаешь, – задумчиво произнес он, – мне кажется, я впервые вижу, как ты улыбаешься.

– Уверена, что это неправда.

– Нет, – настаивал он с трогательной уверенностью. – Я в этом не сомневаюсь. Мне было интересно, на что это будет похоже.

Затем он покраснел, снова поправил очки и пустился в подробное объяснение сигналов поворотников.

Ее кожу все еще покалывало от воспоминаний, когда она поднялась на вершину холма.

Отец стоял в саду, скрестив руки на груди. Все его тело было напряжено от ярости, но даже это не могло умерить радость Агнес.

Потому что теперь у нее была тайная сила.

Она умела водить машину.

– Агнес, иди в дом. Сейчас же.

– Отец, я…

– Сегодня в церкви ты открыла свое истинное «я». – Его лицо было белым. – Я отрекаюсь от тебя. Ты меня понимаешь? Ты будешь жить в моем доме и подчиняться моим правилам, но наши духовные узы разорваны. Мне больше никогда не будет стыдно за тебя. Даже на небесах.

Девушка ожидала, что будет больно, и это случилось. Но ей нужно было думать не только о потере его любви.

– Я понимаю, отец.

Он моргнул, пораженный тем, что она не заплакала и не закричала.

– Твоя учительница воскресной школы умерла час назад.

Его слова пронзили Агнес, и она покачнулась. Кажется, все происходит слишком быстро.

– Похороны должны состояться сегодня в церкви. И свадьба твоей сестры тоже.

«О Боже, они пытаются обрубить концы».

Отец коротко кивнул, подтверждая ее опасения. Все еще было воскресенье – святой день… и в то утро Пророк показал им демона. Красного дьявола, чтобы укрепить веру.

Мэттью Джеймсон хотел получить шестую жену до Вознесения, а миссис Кинг должна быть похоронена до конца света.

Они пойдут в Храм. И не в каком‑ то далеком будущем… Сегодня вечером.

– Помоги Бет одеться, – отрывисто сказал отец. – У нас мало времени.

Ей нужно было написать Дэнни – умолять его вернуться. Ей нужно было откопать инсулин Иезекииля, взять отцовские ключи от грузовика и упаковать сумку. Столько всего нужно сделать, а она не знает, с чего начать. Ее мысли путались и скользили, как по тонкому льду.

Она поспешила внутрь.

– Сэм? А где Бет?

Он указал в сторону ванной комнаты, его глаза были усталыми и растерянными. Иезекииль и близнецы тоже выглядели потрясенными. Малиновый пес и бунт в церкви, затем проповедь Вознесения – это был самый долгий день в их жизни.

Они должны были поспать.

Но, конечно же, сегодня ночью спать не придется.

У нее еще оставался шанс спасти их. Ее семья не заслуживает того, чтобы быть похороненной заживо. Но все зависело от того, что Бет сделает дальше.

Если Бет станет на её сторону, все будет хорошо.

В конце концов, разве они, будучи ещё маленькими девочками, не смотрели вместе на светлячков, танцующих над лугом, и не наслаждались бесконечной любовью?

Дверь ванной приоткрылась на дюйм.

– Агнес, я не могу застегнуть эти петли. Ты можешь мне помочь, пожалуйста?

На сестре было выцветшее свадебное платье их матери цвета слоновой кости, расшитое искусственным жемчугом. Она дрожала как осиновый лист, зубы стучали, будто она замерзла в эту теплую летнюю ночь. Но она храбро улыбнулась, протянув свой мизинец, и надежда сжала грудь Агнес, когда их пальцы сомкнулись.

Агнес молча и горячо молилась.

Господи, дай ей наконец увидеть правду.

Аминь.

– 20‑

БЕТ

Время близится.

– ПРОРОК ДЖЕЙКОБ РОЛЛИНЗ

Бет увлекла Агнес в ванную, а затем притянула ее к себе, прижав их лбы друг к другу. Дыхание сестры пахло затхлостью и усталостью.

Где она была весь день? Где она была, когда мистер Джеймсон – Мэттью – пришел сказать ей, что они поженятся всего через несколько часов, и ее охватил ужас, словно она умирала?

Это не имеет значения. Теперь она здесь.

– Наконец‑ то это случилось, Агнес. После свадьбы мы уйдем в бункер.

Агнес посмотрела на нее с недоумением и мольбой в глазах.

– Я никуда не пойду, Бет. И ты тоже не должна. Ты не обязана выходить за него замуж. И тебе не обязательно идти в бункер. Мы можем бежать.

– Мы не можем избежать апокалипсиса, глупышка. – Но на самом деле Бет охватила паника.

«Я буду шестой матерью Кори», – вдруг подумала она.

Женой его отца.

А что такое жена? Знаю ли я на самом деле, что это означает?

– Раньше ты задавала так много вопросов, – прошептала Агнес. – Раньше ты интересовалась внешним миром. Что случилось?

Бет вспомнила, как сырое яйцо стекало по ее лицу.

– Все меня ненавидят. Они все меня ненавидят.

Она посмотрела в зеркало в ванной. Лицо у нее было отвратительное, зеленоватое. Как объяснить Агнес, что ненависть верующих она ощущает физически – как оковы на шее, запястьях и лодыжках?

– Мы можем сбежать сегодня вечером, – сказала Агнес. – Ты, я и дети.

Бет бросила взгляд на дверь. С другой стороны она услышала бормотание отца.

Конечно, ее сестра не могла говорить серьезно.

– Агнес, о чем ты говоришь? Я выхожу замуж.

Агнес схватила ее за плечи.

– Пророк хочет похоронить нас на четыреста дней. Ты понимаешь, что это значит? Четыреста дней, Бет! А Магда и Тоби заражены. Они распространят болезнь. Там внизу будет ад, настоящий ад.

Бет заткнула уши. Девушка, стоявшая перед ней с горящими глазами, говорила как незнакомка. Как страшный, требовательный Чужак Извне.

– Агнес, перестань!

– Люди умрут, а ты станешь рабыней этого старика. – Она говорила резким шепотом. – А как насчет Кори? Ты когда‑ нибудь любила его вообще? Ты действительно хочешь быть его матерью?

Бет закрыла лицо руками, чувствуя, как по щекам текут слезы.

Почему Агнес не видит, что она уже решила вырвать свое сердце и заменить его другим, более подходящим для жизни в Ред‑ Крике?

А Мэттью Джеймсон был честным человеком. Может быть, с ним она, наконец, будет в безопасности. Может быть, даже в темноте бункера у нее будет что‑ то, ради чего стоит жить.

Это была слабая надежда. Но она будет цепляться за нее. Это все, что у нее было.

Она указала на свое свадебное платье, все еще наполовину застегнутое.

– Разве ты не видишь, что уже слишком поздно?

Ужас наполнил глаза Агнес, и на секунду Бет захотелось взять свои слова обратно. Хотел сказать: «Да, я сбегу с тобой, конечно, сбегу! »

Но ее платье было очень тяжелым. Оно придавливало её к земле.

– Я люблю тебя, Бет, – сказала Агнес. – И я сожалею… ужасно сожалею… о том, что случилось с тобой.

Эти слова эхом отдались в тесной ванной комнате. Сестра отступила на шаг, и Бет почувствовала, как между ними зияет пропасть. Она смутно сознавала, что отказалась от своего последнего шанса… но только смутно. Ее разум был затуманен свадебным кружевом и страхом получить то, что, как девушка думала, она хотела.

Куда же ей уходить, как не вглубь этого оцепенения, которое она называла раскаянием?

– Иезекииль не выживет в бункере. Я тайком давала ему лекарства. Встречалась с Чужачкой, которая его приносила.

Бет кивнула, едва заметив, что ей открылся секрет, который она так хотела узнать.

– Я не пойду в храм, – упрямо продолжала Агнес. – Сегодня вечером я ухожу с Иезекиилем. Если ты пойдешь со мной, мы сможем забрать детей. Мы можем вытащить их отсюда. Дать им жизнь Извне. Но я не могу спасти их в одиночку.

Бет дотронулась до запястья Агнес.

– Наверное, я всегда знала, что именно ты уйдешь. Ты сильная, Агнес. Та, у которой есть…, ‑ ее горло сжалось при слове «судьба». – Это всегда была ты. Но я ничем не могу тебе помочь. Я сделала свой выбор. Моя жизнь здесь.

В глазах Агнес мелькнули растерянность и печаль.

Как они потеряли друг друга? Когда они успели так отдалиться?

Бет верила, что у нее не осталось никаких желаний, что она выплакала их все в этой самой ванной, но это было неправдой.

Внезапно ей стало невыносимо думать о том, что она выйдет замуж без Агнес. Без сестры церковь казалась бы пустой.

– Приходи на мою свадьбу, – попросила она. – Я хочу, чтобы там был кто‑ то, кто действительно знает меня.

Агнес поколебалась, потом покачала головой.

Сердце Бет забилось от ужаса.

«Боже мой, она собирается отказать мне даже в этом».

– Я не могу, мне нужно идти, пока не поздно.

Бет взмолилась:

– Я позабочусь, чтобы у тебя был шанс ускользнуть. В конце концов, это моя свадьба. – Она понизила голос. – Агнес, пожалуйста. Мне так страшно.

Агнес не сводила с нее глаз. Наконец она кивнула.

– Повернись. Я застегну тебя на все пуговицы.

– Значит, ты там будешь? – Она вытянула шею, чтобы встретиться взглядом с сестрой.

Агнес поморщилась.

– Конечно, буду. И ещё, Бет… – Её руки замерли.

Бет встретилась в зеркале взглядом с Агнес. Ее глаза были круглыми и черными – сплошь зрачки, а голова склонилась набок, словно она прислушивалась к какому‑ то звуку, которого больше никто не слышал. Воздух вокруг нее, казалось, почти мерцал, как жар над церковной дорогой в полдень.

«Нет. – Сердце Бет бешено колотилось в груди. – Ты все выдумываешь».

– Благословляю тебя, Бет Энн, – прошептала Агнес, вспоминая ее второе имя, имя их матери. – Да благословит тебя Бог в трудную минуту.

От этих слов у нее по спине побежали мурашки.

А затем Агнес – глаза ее все еще были мутными и странными, голова склонена вбок – поцеловала сестру в щеку.

Это было похоже на жгучий, электрический удар. Бет сделала дрожащий шаг назад, будто губы сестры обожгли ее.

Когда она снова посмотрела на Агнес, ее глаза прояснились.

– Что это было? – в панике спросила она. – Что ты сделала?

Агнес зажмурилась.

– О чем ты? У меня нет свадебного подарка. Но я хотела тебе кое‑ что подарить. Мне жаль, что это не… ну, ткань или фарфор, или что‑ то в этом роде. – Ее голос сорвался. – Но, пожалуйста, знай, что твоё имя всегда будет в моих молитвах.

Эти слова были такими искренними, что у Бет растаяли любые воспоминания о какой‑ то странности.

У Агнес всегда была забавная привычка наклонять голову, как будто она слушала какую‑ то таинственную песню. Потрясение, которое испытала Бет, когда сестра поцеловала ее, должно быть, было вызвано статическим электричеством, а ее темные, черные глаза, заполненные, казалось, лишь зрачками – всего лишь игрой света.

Все петли и пуговицы были застёгнуты.

Колокола пробили полночь, и Бет глубоко вздохнула, полная решимости встретить все, что может принести будущее.

Еще до рассвета она станет женой патриарха.

– 21‑

АГНЕС

Благодать в Вознесении. Благодать в очах Божьих.

– ПРОРОК ДЖЕЙКОБ РОЛЛИНЗ

Свадьба была проведена в какие‑ то десять минут.

Больше всего Агнес беспокоило то, что в церкви не было ни одного цветка… даже для гроба миссис Кинг. Бет ослепительно сияла в белом, она была вдвое красивее любой девушки, когда‑ либо выходившей замуж в Дед‑ Крике, но никто не заботился об этом, и никто не плакал, когда отец отдавал ее.

На этот раз их мать тоже была в церкви, но ее лицо было опухшим, а взгляд рассеянным. Узнала ли она вообще свое свадебное платье?

Не было даже торта.

Бет заслуживала лучшего. Гораздо лучше, чем это.

Но она хорошо держалась. Если бы Агнес не была так убита горем, она бы гордилась ей. Глядя на то, как Бет, подняв голову к алтарю, встретилась взглядом с Мэттью, едва заметно дрожа, она поняла, что у нее никогда не было причин скрывать свои секреты. Агнес готова была на все, лишь бы вернуться в ту ночь, когда сестра попросила рассказать ей правду, а она отказала.

«Как может ошибаться человек, Боже? Как я могла так ошибаться? »

После церемонии Пророк кратко произнес надгробную речь миссис Кинг, а затем, наконец, свое великое заявление. Вытянув руки под черной мантией, он походил на стервятника, объявляющего:

– Наконец‑ то Вознесение пришло!

Агнес ухватилась за деревянный край скамьи, готовясь.

Она поцелует детей на прощание, пряча слезы, и ускользнет вместе с Иезекиилем. Они побегут к трейлеру, схватят одежду и холодильник, а потом забирутся грузовик. Если повезет, они будут уже на полпути к Холдену, когда их хватятся.

Когда Вознесение грядет, кому какое дело, куда она ушла?

Она еще раз взглянула на своих братьев и сестер, пытаясь запомнить их лица.

Сэм напоминал ей стручковую фасоль, балансирующую на грани рывка роста. На висках у него уже появились прыщи. Он был полон взволнованной надежды. Он криво улыбнулся ей, затем игриво дернул Мэри за белокурую косу.

Близнецы, полуспавшие на скамьях, навалились друг на друга. Они были похожи на фарфоровые миниатюры – маленькие спящие фигурки. Она склонилась над их головами и с внезапным замиранием сердца поняла, что позже они даже не вспомнят ее последнего поцелуя… они просто слишком устали.

Отец крепко держал мать за руку, плечи его были напряжены. Он заставит свою жену войти в Храм, если понадобится.

Но Агнес не думала, что ему придется ее принуждать. Мать выглядела измученной. Потерянной. Ее волосы разметались. Она встретилась взглядом с Агнес. Может быть, в ее оцепеневшем лице таилась крохотная искорка интереса? Агнес никогда этого не узнает – если действительно хочет выжить.

Что же касается остальных верующих, то она оплакивала женщин и детей… особенно детей. Маленькие Херны, Джеймсоны и Кинги, которых она знала с рождения. Вскоре их будет тошнить от гнилостного воздуха, они изголодаются по свету и свежей пище. Но больше всего она боялась Магды, которая опиралась на плечо старшего брата, тяжело дыша даже в прохладном церковном воздухе.

Агнес сглотнула. Магда скоро заболеет и превратиться в окаменевшее и злобное создание, как та собака. Но верующие не знали этого, потому что не верили в болезнь. Только в добро и зло, демонов и ангелов.

Они были легкой добычей.

Она взяла Иезекииля за руку – не оглядывайся! – и они вместе направились к двери.

Она была заперта на засов. Заперта.

У Агнес беспомощно опустились руки.

– Что случилось? – спросил Иезекииль.

У Агнес не было слов. Только ужасное, замирающее чувство.

– Мы уходим сейчас, сегодня вечером. – Голос Пророка зазвенел, как тяжелый колокол. – Отцы присматривают за детьми, а мужья – за женами. Смотрите, чтобы они достигли Подземного Храма, ибо дьявол не дремлет…

Агнес медленно, со страхом обернулась. Пророк жестом привлек их внимание, но она могла думать только об Иезекииле. Как он выглядел в детстве, когда тянулся к ней из своей кроватки. Как она обещала всегда защищать его.

Как из‑ за ее глупости они встретятся лицом к лицу с гниющей тьмой.

– 22‑

АГНЕС

Для этого нас и выбрали. Жить,

в то время как грязные и окровавленные должны умереть.

– ПРОРОК ИЕРЕМИЯ РОЛЛИНЗ

Посреди ночи Агнес и Иезекииль стояли на поросшем травой холме на вершине лестницы, ведущей глубоко под землю. Их было двое в шеренге из трехсот человек, медленно спускающихся в Подземный Храм.

Агнес хотелось броситься бежать, но ноги налились свинцом, а мышцы стали невероятно тяжелыми и бесполезными. Она слышала, как дыхание Иезекииля отдавалось у нее в ушах, вместе со своим собственным.

Надежды на спасение больше не было.

Один за другим прихожане спускались по лестнице. Верные. Спокойные. Послушные.

Как бы она ни хотела, чтобы они открыли глаза, чтобы хоть раз увидеть все ясно, пока не стало слишком поздно, их взгляды были зеркально пустыми, зеркально яркими. Они были воспитаны, чтобы верить, что это их судьба, и что Бог защищает их, несмотря ни на что. Они были взращены, как скот, для этой бойни.

Несколько недель назад Агнес спустилась бы по этой лестнице, не задумываясь. Сегодня она была в ужасе.

Херны, Сайлсы и Кинги – за исключением уже умершей миссис Кинг – все хоронили себя заживо в общей могиле.

Семья Агнес была следующей в очереди, а Роллинсы и Джеймсоны замыкали шествие.

Она не нашла ни единого шанса убежать. Отец внимательно следил за своими детьми, когда они выходили из церкви, потому что Пророк предупреждал:

– Следите за маленькими, чтобы они не поддались слабости.

Неужели именно так закончится ее жизнь? А Иезекииль… без своего инсулина…

Дверь бункера была открыта прямо перед ней.

Отец спустился вниз, держа жену за шишковатый локоть и направляя ее вперед. Уже много лет Агнес не видела, чтобы они касались друг друга.

В тусклых, блуждающих глазах матери застыла покорность судьбе, но когда она заметила Агнес, то, казалось, проснулась.

– Бет, – прошипела она, путаясь в собственных дочерях. – Бет, что ты все еще здесь делаешь? – Она оттолкнула ее своими исхудалыми руками. – Убирайся, убирайся!

– Милая, – прошептал отец ей в волосы. – Успокойся.

И вместе они исчезли в темноте.

А потом Сэм…

– Ох, Сэм! – простонала она, глядя, как он храбро начинает свое долгожданное приключение, разрывая при этом душу Агнес. Ей хотелось сказать ему что‑ нибудь напоследок, но она не знала, что сказать.

Будь храбрым? Он уже был храбр. Прости? Он не поймет.

Она не могла смотреть, как уходят близнецы. Она могла только смотреть на луну и сосредоточиться на том, чтобы не кричать. Луна светила холодно и равнодушно. Она не знала, Боже милостивый, сколько горя может вынести тело.

Затем настала очередь Агнес и Иезекииля.

Она посмотрела вниз на извилистую узкую лестницу. Подземный Храм пах цементом и затхлым воздухом. Она услышала голоса – скрежещущие, загнанные в ловушку.

Иезекииль заартачился, цепляясь за ноги Агнес.

– Я не хочу туда идти!

Ее глаза заметались по сторонам. Она чувствовала людей позади себя – поток тел, готовых толкать и загонять силком, если она будет сопротивляться.

Чуть раньше она заметила в толпе Магду – больную, дрожащую от лихорадки девушку. Скоро она будет рваться, чтобы схватить, коснуться, укусить. Заболеет один, потом другой, потом третий, а потом они сольются воедино, образуя грозное подземное Гнездо.

Верующие думали, что они укрываются от апокалипсиса Чужаков.

Но они так сильно ошибались.

Она вспомнила псалом: «Обрушились народы в яму, которую выкопали; в сети, которую скрыли они, запуталась нога их».

– Идите. Ваша очередь. – Мистер Джеймсон нетерпеливо заговорил позади нее; рядом с ним стояла Бет, его прекрасная невеста. Борода у него была густая и белая, а глаза в лунном свете казались стальными.

«Пространство молитвы. Оно поможет мне».

Агнес ушла глубоко внутрь себя и попыталась отыскать его. Но ее охватил ужас. Она ничего не слышала. Никакого гудения. Только глубокую тишину.

В смятении она открыла глаза.

Она должна была пойти с Дэнни, когда у нее была такая возможность. Нельзя было позволять Бет уговаривать ее пойти на свадьбу. А теперь она подвела и себя, и Иезекииля.

Дрожащая и бессильная, она чувствовала себя жестоко покинутой Богом.

И вообще, для чего все это было? Телефон, Чужаки? Ее медленное, болезненное пробуждение ото сна? Где же ее сила, когда она больше всего в ней нуждалась?

Внезапно у нее за спиной раздался дикий вопль.

У Бет был припадок: она каталась по траве, пачкая свое свадебное платье.

– Я не пойду! Я не пойду!

Она брыкалась и кричала, как истеричный малыш или обезумевшая женщина.

Но Агнес знала, что это не так.

«Я позабочусь, чтобы у тебя был шанс ускользнуть», – сказала она.

Слезы защипали Агнес глаза.

«Ох, Бет. Моя милая сестра».

Патриархи бросились к ней.

– Дьявол заразил ее! Держите ее!

Мужчины образовали круг, а оставшиеся женщины и дети испуганно и смущённо уставились на них. Мистер Джеймсон подхватил Бет на руки и потащил к люку, грубо отшвырнув Агнес в сторону. Бет вцепилась в стену, отказываясь подчиняться.

– Что они с ней делают? – простонал Иезекииль. – Что они делают?

– Черт возьми, она меня укусила! – взвыл Мэттью Джеймсон.

Все взгляды были устремлены на Бет, и у Агнес появилась возможность.

Это её шанс.

Сначала она медленно попятилась, заставляя себя и Иезекииля глубже погрузиться в темноту. Один шаг. Другой. Ее руки дрожали, когда она скользнула в круг деревьев, обхватив руками маленькую, вздымающуюся грудь Иезекииля.

– Только тихо, – прошептала она. – Не издавай ни звука.

Они растворились в темноте. Она молилась, чтобы смерть не заметила их, чтобы люди с факелами не повернулись в их сторону.

Мистер Джеймсон оторовал руки Бет от люка. Он заставил ее спуститься по лестнице, и мрачная процессия возобновилась. Крики Бет стихли.

Агнес застыла на месте, уставившись на то место, где только что была ее сестра.

«Я всегда буду помнить это, – поклялась она Бет. – Я никогда не забуду, чем ты пожертвовала».

Семья Джеймсонов, один за другим спустилась в бункер. Двадцать один ребенок Пророка, ведомый одиннадцатью послушными женами, спустились в бункер.

Никто не оглянулся.

Последним ушел сам Пророк. Агнес гадала, о чем он думает, глядя на залитые лунным светом поля. Может быть, он слышал в своем сознании какую‑ то искаженную версию голоса Бога? Или гадал, куда подевался его Бог?

Затем он тоже спустился по лестнице и закрыл за собой тяжелый люк.

Запечатал триста человек из Ред‑ Крика во мраке Вознесения.

– 23‑

АГНЕС

Когда Вознесение наконец придет,

не будет никакого безопасного убежища в измученном мире Извне.

– ПРОРОК ДЖЕЙКОБ РОЛЛИНЗ

Инсулин. Свежие овощи. Хлеб, сыр, сменная одежда. Овечка Иезекииля – не забыть бы ее – и цветные карандаши. Фонарик, лопата. Все секреты зарыты в ее саду – запасной глюкометр, шприцы, батарейки. Носки, ключи от машины, мыло для мытья посуды (кто знает, зачем? ), и галлон молока, которое испортится, если она его оставит; испортится, как и сам Ред‑ Крик, потому что никто сюда не вернется.

Тарелки, гниющие в раковине, и игрушечный грузовик Сэма, забытый на полу…

«Не думай об этом, не нужно».

Телефон в кармане платья. Но она что‑ то забыла. Нечто важное. Что?

– Агнес? – Иезекииль стоял растерянный и испуганный.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒