РАБОЛОВЕЦ 4 страница

— Отовсюду, — ответил он. — Снимаем со старый машина, плавим, железо вынимаем и делаем колеса из резины. Трудновато, за-то на века.

Цыган явно гордился этими плодами тяжелого труда.

— Цепь на него надень — везде проедет! Хочешь, дам поводить? — неожиданно спросил он.

Кейтлин улыбнулась и кивнула.

— Тогда пошли греть машину.

В кабине у водительского сиденья стоял какой-то странный агрегат, на который Кейтлин уставилась в полном изумлении.

— Что это? — спросила она, разглядывая котел, трубки и колеса.

— Не видала раньше паровой двигатель?

— Это паровой двигатель?!

— А то что же? Вот эти руки делали!

— Очуметь!

— Ага, и топливо повсюду! — Джорди расплылся в улыбке.

— Почему же все остальные так не делают?

— Боятся высунуть нос из норы, — с насмешкой ответил цыган. Потом встал на колени и начал возиться с котлом, разжигая огонь.

Когда дрова в топке занялись, мрачная и холодная кабина озарилась отблесками танцующего пламени. Джорди подул на пламя, чтобы оно равномерно охватило все дрова под котлом, и Кейтлин села на водительское место.

— Что теперь делать?

— Пока ничего. Час будем ждать, пока поднимется пар, — Джорди улыбнулся. — Сегодня тепло будет, и вода для бани согреется.

— Ого! — воскликнула Кейтлин. — У вас и баня есть?

— Ты спрашиваешь! Но мы моемся, только когда котел запущен.

— А мне можно с вами? — обрадованно спросила она.

Джорди кивнул.

— Только снега в бак натаскай.

Закрыв топку, он вынул из-за водительского сиденья широкую лопату и бросил ее в снег.

Кейтлин вылезла наружу и с удивлением увидела, что внутри круга из фургонов кипит бурная деятельность. Шестеро детей помогали родителям наполнять снегом баки на крыше фургонов. Другие рыли подкопы под фургоны, где хранились запасы еды и дров. Старший, долговязый юноша, застенчиво ухмыльнулся девушке, неся ведра снега в свое вардо. Кейтлин вежливо улыбнулась в ответ, а затем повернулась к Джорди.

— Заберись на крышу и вывали в бак снег из ведра, — приказал цыган. Он подсадил девушку, и через минуту Кейтлин уже стояла на крыше фургона. Не удержавшись, она огляделась вокруг, на панораму полей. На севере виднелась деревня, от которой они бежали ночью, а еще ближе, к югу, — другая.

— Дэррингтон, — произнес Джорди, протягивая ей еще одно ведро.

— Что?

— Ты на Дэррингтон смотришь. Говорят, славное было место. А теперь там полно темных псов.

— Экая досада.

Пока грелись двигатели, прошел почти час. Все это время в баки кидали снег, и к тому времени, как над фургонами образовалось целое облако пара, баки были наполовину полны растаявшей водой.

Затем все пообедали густым супом. Ели снаружи, рассевшись на ступеньках у своих вардо. Потом снова взялись за лопаты, и еще час кидали в баки снег.

Кейтлин увидела Юэна, который помогал Цуре управляться с фургоном, и помахала ему рукой. Мужчина махнул в ответ. Казалось, труд приносит ему только радость.

Когда двигатели как следует разогрелись и водители расселись по кабинам, Джорди пропустил вперед Кейтлин. Сев на водительское место, девушка поняла, что управлять фургонами необычайно просто: скоростей было всего три, включая задний ход, и переключались они рычагом. Кроме него имелся еще огромный руль и ручной тормоз, встроенный в пол.

— Не спеши. Поверни руль направо и толкни рычаг вперед, — сказал Джорди, затем высунулся из люка в крыше кабины, вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул.

Вардо, накренившись, вгрызалось в снег большими, затянутыми в цепи колесами.

— Тихо, тихо. Мы не едем далеко, только выберемся из завала, — сказал цыган.

— Столько трудов, чтобы проехать несколько метров! — разочарованно сказала Кейтлин.

— Будет больше трудов, если нас занесет. Я понимаю, редко встретишь машина на ходу. Покатаемся завтра, — ободряюще сказал Джорди. — Про тормоз не забудь.

Кейтлин потянула на себя тугой ручник, но не смогла сдвинуть его с места. Она взялась двумя руками — тоже никакого эффекта. Джорди, наблюдавший за ее мучениями, без малейших усилий дернул рычаг и помог девушке вылезти из кабины.

Снегопад прекратился, но с севера дул сильный ветер, и на горизонте собирались, словно перед атакой, грозные тяжелые облака.

— Может, зайдем внутрь? — предложила Кейтлин, которую уже слегка потряхивало от холода.

— Не, вы вдвоем ночуете у Цуры. Цура говорит, что ей скучно одной.

— Все в порядке, — ответила Кейтлин. — И потом, у нее места больше.

— Да, — согласился цыган. — Ну, хватит стоять, приближается буря.

* * *

Юэн уже сидел у печки в штанах и рубашке и казался слегка смущенным.

— Не хотите принять душ на ночь? — спросила Цура.

— Я хочу, — сказала Кейтлин.

— Одну минуту, сейчас все устроим, — захлопотала старуха. — Хочешь раздеться — возьми полотенце из шкафа.

Одевшись потеплее, хозяйка исчезла за дверью. Кейтлин стала раздеваться и заметила, что Юэн покраснел.

— Что такое? — спросила она.

Мужчина привстал и забормотал:

— Да я просто… Ну, то есть… Я не привык так…

— Привыкай, — сказала девушка и озорно усмехнулась.

Само собой, Юэн уже повидал на своем веку голых женщин, но эта девушка как-то странно и необъяснимо влияла на него. Он изо всех сил старался смотреть в другую сторону, пока она закутывалась в полотенце.

— Юэн, — Кейтлин взяла его за подбородок и повернула к себе лицом. — Если девушка хочет, чтобы на нее смотрели, воспитанный дядя не будет сидеть сычом. А то она решит, что с ней что-то не так.

— Прости, с тобой все так. Ты — само совершенство… — замялся Юэн. — То есть, нет… Ты очень красивая…

Она улыбнулась ему знакомой таинственной улыбкой, и в этот момент дверь открылась, и на пороге появилась Цура.

— Душ готов, доча. Юэн, дай полотенце. Я ополоснусь по быстрому, а потом и ты выходи.

Юэн бросил старухе второе полотенце, и женщины вышли.

Душ был оборудован в одном из вардо и представлял собой конструкцию из деревянных перегородок, медных труб и ведер с продырявленным дном, свисающих с труб. Снизу лежал потрескавшийся резиновый коврик. Кейтлин повесила полотенце на загородку и встала под ведро, в ожидании воды.

Цура покрутила рычажки на стене, и из ведер полилась горячая вода. Стоять в облаке горячего пара среди белоснежных просторов было неописуемым блаженством.

* * *

Моясь, Юэн очень старался соблюсти приличия, хотя он заметил, что, кроме него, никто не парится на эту тему. Но он все равно все норовил отвернуться лицом к стене. В душевом вардо было тесновато, а народу туда набилось порядком: банный день касался не только Юэна и Кейтлин. Мылись сменами, и Юэн с Кейтлин. Семьи из соседних фургонов весело махали друг дружке, болтали между собой, и он своей стыдливостью только веселил женщин.

Потом, когда они сели ужинать за стол Цуры, травница не упустила случая поддеть гостя.

— Мы давно не стыдимся друг друга, Юэн, — с улыбкой сказала она. — Какой тут стыд? Тела у всех одинаковые, и видимся мы каждый день.

— Просто я не привык к такому, — смущенно пробормотал мужчина.

— Ничего страшного. Это так старомодно, что даже трогательно.

Кейтлин хихикнула.

— Тихо! — укоризненно сказала Цура девушке. — Веди себя прилично, доча.

Цура ничуть не удивилась, узнав о том, что произошло в Йорке, и даже сказала, что открытая война между общинами — лишь последняя глава в длинной и очень скучной книге их отношений. Она согласилась с мнением имама насчет того, что Донкастер — опасное место, и сказала, что в Шеффилде давно никто не живет. Потом хотела еще что-то добавить, но вдруг подошла к двери и посмотрела в глазок.

— Стемнело, голуби мои, — кротко сказала она, после чего исчезла за занавеской. Вновь появившись, старуха несла два помповых ружья, одно из которых отдала Кейтлин, а Юэну кивнула на его автомат, стоящий в углу. Мужчина взял свое оружие и убедился, что оно заряжено и готово к бою.

— Псы скоро явятся, — сказала Цура.

— Они смогут сюда пробиться? — занервничала Кейтлин.

— Нет, вряд ли. И не такие пытались. Да мы их и не подпустим, — успокоила старуха. — Кейтлин, доча, иди со мной в первую смену, потом пойдет Юэн, а я вернусь под утро, хорошо?

Юэн и Кейтлин кивнули, после чего Цура и девушка оделись и вышли из вардо. Юэн остался один. До него доносились голоса из-за стены: судя по всему, Цура и Кейтлин забрались в кабину и завели какой-то тихий разговор.

В фургоне было тепло. В маленькой кованой печке потрескивали угли. Юэн прошелся взад-вперед, изучая книжную полку Цуры, но тут были только специальные книги о химических и целебных свойствах всяких растений, и ему стало скучно. Мужчина присел на кровать и сам не заметил, как уснул.

Тем временем Цура и Кейтлин присоединились к другим цыганам, собравшимся в круг в самом центре лагеря. Джорди всех распределял по местам и сменам.

В центре круга стоял старый дизельный генератор, от которого тянулись провода к большим прожекторам, установленным на столбах у каждого вардо. Кейтлин вопросительно посмотрела на старуху.

— Темные псы боятся света, — объяснила Цура. — Мы от них отбиваемся, потому что бережем наш старый генератор: в такие ночи он очень помогает.

— Только посвети, и они убегут?

— Далеко не убегут, но и близко не сунутся. Беда в том, что техника старая, может сломаться, вот мы и дежурим посменно — вдруг генератор полетит…

— И часто он ломается? — спросила Кейтлин, нервно закусив губу.

— Нам и одного раза хватит, — мрачно ответила старуха, но, увидев тревогу в глазах девушки, добавила: — Да ты не волнуйся. Наши вардо крепко сбиты, их так просто не возьмешь. До сих пор никто не прорывался внутрь, даже в темноте.

Кейтлин покрепче вцепилась в ружье, и это ее слегка успокоило.

— В Йорке их называют адскими псами, — сказала она.

— С них станется! — презрительно ответила старуха, и было непонятно, кого она имеет в виду.

* * *

Первая смена прошла без происшествий. Прожекторы зажглись только один раз, когда Джорди боковым зрением заметил какую-то тень. Но это оказалась лишь снежная кошка — одна из тех, что гнались за Юэном и Кейтлин накануне. При виде ее Цура сплюнула на снег.

— Кто это такие? — спросила Кейтлин.

— У нас даже имени для них нет. «Уроды» — только так и зовем.

Девушка была явно разочарована ответом, и, заметив это, старуха пояснила:

— В конце войны много всякой гадости выползло из лабораторий. Тут все сработало: и генетические опыты, и вирусы, и радиация… А может быть, и все сразу. Всех называть — фантазии не хватит. Не жди от них добра и обходи стороной — вот и все, что нужно знать.

— Они за нами гнались.

— На крупную добычу они охотятся только стаями, а встретится такой один — добрейшее существо! Лживые твари!

Дальше все было тихо. Снаружи выл ветер, но от парового котла по кабине расплывалось тепло. Грозные облака еще не накрыли табор, когда Цура объявила, что пора сменяться, и отправила Кейтлин в фургон, будить Юэна.

Тот вольготно раскинулся на кровати Цуры, ровно и размеренно дыша. Кейтлин сняла плащ и ботинки, сложила их вместе с ружьем на полу у двери, подкралась к Юэну, положила руку ему на грудь и легонько потрясла. Мужчина дернулся, откатился в сторону и выхватил из-за пояса нож. От неожиданности Кейтлин упала на пол и затравленно уставилась на лезвие. Узнав девушку, Юэн выдохнул.

— Прости… — начал он.

— Нет, это я виновата. Надо было шуметь побольше, чтобы ты услышал, — перебила его Кейтлин и встала. — А в наше время всегда надо быть начеку.

— Ну… Вообще, в гостях у этих ребят я себя чувствую спокойно. А ведь когда-то цыган считали изгоями и ворами.

— Почему? — изумилась Кейтлин.

— Не знаю. Наверное, обычные люди их боялись, потому что те не были похожи на них: все время кочевали, говорили на непонятном языке, жили по непонятным обычаям… И вот теперь они живут в сытости и достатке — а все потому, что продолжают держаться своих традиций. А весь так называемый цивилизованный мир гикнулся… Что, настала моя смена?

— Да, — зевнула Кейтлин, мечтательно глядя на мягкую кровать.

Поддавшись внезапному порыву, Юэн вскочил, поднял ее и положил на кровать, еще хранившую тепло от его тела. Глаза девушки странно расширились. А потом Кейтлин вдруг улыбнулась и показала ему язык, на мгновение превратившись в хитрую девчонку. Юэн опять растерялся.

Он оделся, сунул в карман «Глок», закинул на плечо автомат и обернулся к постели:

— Спокойной ночи и сладких снов!

Но Кейтлин уже уснула и без его указаний.

Когда Юэн добрался до кабины, где его ждала Цура, ветер усилился не на шутку.

— Красавица наша уснула? — спросила старуха.

Мужчина кивнул, немного сконфуженный ее улыбкой.

— Значит, слушай, — начала цыганка. — Сиди в кабине и не вылезай, что бы ни случилось. Стреляй во все, что не похоже на человека, и все будет хорошо. Я вернусь часа через четыре — все равно подолгу не сплю.

Она вышла, и Юэн запер за ней дверь, но очень удивился, когда через несколько минут Цура вернулась, держа в руке дымящуюся кружку.

— Поставь ее на котел и не пей, пока не начнешь засыпать.

— Что это? — с любопытством спросил Юэн.

— Кофе. Только Джорди не показывай: сразу потырит, — она широко улыбнулась и исчезла.

В кабине было тепло, и мысли Юэна блуждали где-то далеко. Глядя на снежный буран за окном, он видел своих детей, сценки из их мирной жизни в туннелях под Глазго. Потом попробовал думать о жене, но, как ни старался, как ни перебирал в памяти события, пережитые ими вместе, не смог в точности представить себе ее лица — его черты все время плыли, ускользали от него…

«Нехороший знак», подумал Юэн, но тут же какой-то голос внутри завопил: «Ну давай, признай, наконец, что никогда не был с ней особенно счастлив! » Юэн подернул плечами, прогоняя этот голос, и отхлебнул горький кофе.

Он уже пробовал этот напиток, правда, еще до войны. В разрушенном Глазго кофе был редкостью, и когда удавалось нарыть где-нибудь скудные запасы, они разлетались сразу, даже по безумной цене. Главными покупателями, разумеется, были старики.

«Барские причуды», — подумал Юэн, глотнул еще раз и перекосился от горечи. Нет, было совершенно непонятно, что они в нем нашли…

* * *

Первая атака была всего лишь проверкой на вшивость.

Юэн заметил темные фигуры, крадущиеся по снегу, метрах в десяти от вардо, и заорал: «Свет! », а сам схватил автомат и взял тварей на мушку. Яркий луч прожектора пронзил темноту сразу же после его крика, и генератор натужно запыхтел от напряжения.

Три темных пса, почти подобравшиеся к фургону, взвыли и пустились наутек, поднимая фонтаны снега. Мужчина смотрел им вслед, пока они не исчезли в темноте, за пеленой снегопада.

— Все хорошо? — раздался голос Джорди.

— Да! — отозвался Юэн. — Пока…

— Дальше будет… берегись… так что лучше… — Резкий порыв ветра заглушил половину слов, и Юэн открыл дверь, чтобы лучше слышать.

Так ничего и не поняв, он хотел было переспросить, но вспомнил, что Цура запретила вылезать наружу. Ему, конечно, хотелось знать, что сказал Джорди, но еще больше хотелось остаться живым и невредимым.

Жутковато сидеть одному в темноте, когда твои союзники — только тепло котла и холод оружия. Юэн был как на иголках: любая тень, любое шевеление — и он хватался за автомат, чтобы через минуту снова поставить его к ноге, когда выяснялось, что это лишь ветер резвится на воле.

Вторая атака поразила Юэна дерзостью и внезапностью.

Он не закрыл дверь в кабину на засов, понадеявшись на то, что звери не сунутся на свет и что Джорди со своей позиции заметит их приближение. Но тот, видимо, как раз в этот момент решил укрыться от снегопада. И вот тогда-то дверь и распахнулась.

Черные жилистые лапы ухватились за борта, и чудовище просунуло морду в проем. Юэн крутанулся на сиденье, схватил автомат и направил его прямо в распахнутую клыкастую пасть. Оттуда несло тухлятиной, но глаза зверя казались до ужаса разумными. Юэн нажал на спуск, но вместо выстрела прозвучал лишь сухой щелчок: патрон перекосило. Вот этот сволочной огнестрел! Никогда нельзя на него надеяться; нож, только нож!

Схватив Юэна за ноги, чудовище вытащило его на снег и повалило на спину. Краем глаза мужчина увидел, что вокруг стоят другие твари, скрытые ночной темнотой. Он откатился влево, едва увернувшись от клыков, целивших ему в шею, бросил бесполезный автомат и встал на четвереньки.

Чудовище развернулось и атаковало снова, но на этот раз Юэн был готов. Выхватив нож, он дернулся влево, отбивая свободной рукой толстую жилистую лапу. Когти промахнулись всего чуть. Зверь рыкнул и обернулся к своей жертве, лязгнув клыками в сантиметрах от лица Юэна. Тот поднырнул под тварь — в нос ударил запах гнили и мокрой земли. Вскинув правую руку с ножом, он пропорол зверю брюшину от ребер до самой мошонки. Испустив оглушительный рев, пес откатился назад, а потом как-то совершенно по-человечески попытался зажать кошмарную рану, из которой уже вываливалась наружу дымящаяся требуха, своей лапищей. Морду исказила гримаса боли и ненависти. И глядя в переполненные злобой глаза чудовища, Юэн вдруг понял, что эти жуткие создания произошли не от животных…

Скуля и рыча, тварь поползла назад, в темноту, оставляя за собой на снегу широченную кровавую полосу. Юэн выхватил свой «Глок», готовясь стрелять, но это не потребовалось: темный пес с трудом преодолел еще пару метров, а потом кувырнулся, задергался и издох.

Но радость победы была недолгой: очередной порыв ветра разогнал снежную пелену, открыв глазам Юэна еще десяток темных псов у границ лагеря. Трое из них с воем бросились на него, как будто летя над снегом.

Страх вернулся и чуть не сшиб его с ног, словно пудовой гирей. Чувствуя горечь во рту, Юэн отчаянно рванулся к спасительной кабине фургона, ясно осознавая, что не успеет.

И в этот момент зажегся свет: Джорди повернул прожектор и открыл огонь по темным псам. Они взвыли, обожженные не столько пулями, сколько ярким светом, и бросились врассыпную, рыча от злости и досады.

Дрожа, как перепуганный мальчишка, Юэн заставил себя успокоиться и нашарил на снегу автомат. Он кивнул Джорди, который налаживал на своей крыше второй прожектор, и забрался в кабину, а там, уже никем не видимый, долго еще сидел, качаясь из стороны в сторону, пока ужас и адреналин не рассосались в его теле.

Темные псы больше не возвращались. Вскоре Юэна сменила Цура, и он, совершенно разбитый, с облегчением поплелся в вардо. Скинув одежду, мужчина рухнул на кровать, рядом с Кейтлин, и провалился в глубокий сон.

Он не знал, что той ночью плакал во сне и разбуженная девушка долго гладила его по волосам и напевала что-то нежное, пока рыдания не утихли.

* * *

На рассвете, когда Цура вернулась с вахты, так и не увидев ни одного темного пса, она обратила внимание, что Юэн спал, положив голову на живот Кейтлин, хотя оба были одеты. Их дружба явно перерастала во что-то большее, и старуха не сомневалась, что зачинщица этого — Кейтлин.

«Удачи вам», — подумала она без малейшего осуждения. Цура знала, что Юэн ищет свою семью, и надеялась, что он их найдет, но все-таки, как ей казалось, это было очень маловероятно. Она никогда не видела жену Юэна и не испытывала к ней никаких чувств. А вот Кейтлин — хорошая девочка, хотя и слишком скрытная. Да такая ли уж и девочка она? Старуха хорошо разбиралась в людях, смотря не на внешность, а сразу внутрь, и в случае с Кейтлин поняла сразу: эта не так юна, как кажется.

Стараясь не разбудить спящих, старуха принялась тихонько готовить завтрак. Неделю назад цыганам удалось выменять пару десятков яиц. Бросив их в воду, чтобы проверить на свежесть, Цура решила, что сделает грибной омлет.

Юэн и Кейтлин проснулись от вкусного запаха.

Поняв, где он находится, Юэн быстро встал на ноги, хотя двигаться совсем не хотелось. Кейтлин приходила в себя дольше: она почти не спала с того момента, как Юэн вернулся с бурной смены, и теперь, сев на кровати, терла веки, словно налитые свинцом.

— Что случилось ночью? — спросила она.

Юэн ответил, не поднимая глаз:

— Меня чуть не убил темный пес.

— Как это? Ты что, вышел из кабины?

— Забыл запереть дверь.

— Дурак! — крикнула Кейтлин и заехала ему кулаком в плечо; потом, разгорячившись, заехала еще сильнее.

— Эй, ты чего? — удивленно сказал мужчина и отодвинулся от нее подальше.

— Ну, будет вам, голуби! — ласково сказала Цура. — Каждый порой ошибается.

— Ведет себя как мальчишка, — пробурчала Кейтлин. — Как будто он один во всем мире…

— Джорди говорит, ты прикончил одного из псов в поединке, — сказала Цура, следя за реакцией Юэна.

Тот молча кивнул, уплетая омлет.

— Ты не понимаешь, что это значит? — спросила старуха с загадочной улыбкой.

Юэн пожал плечами.

— Ты убил темного пса, Юэн. Один на один. На земле. Никто из наших такого не делал. И не слышал, чтобы кто-то мог сделать, — объяснила Цура. — Джорди говорит, что ты раскромсал его ножом. Он уверен, что ты и всех остальных бы порвал на куски, если бы он не вмешался.

Юэн вздрогнул, и Кейтлин взяла его за руку.

— Если бы он не вмешался, меня бы уже не было, — буркнул мужчина.

— На самом деле, все это понимают. Но тебе все равно придется в героях походить. Людям нужны такие примеры. Нужна надежда, что мы выберемся, что выживем. Что отвоюем у этих тварей наш мир.

Юэн скептически покачал головой.

— Надежда — это сильная штука, — продолжила Цура. — Только благодаря ей мы боремся, благодаря ей все еще и не сдаемся.

Юэн, наконец, набил рот омлетом и ответил, не прекращая жевать:

— Тут-то все понятно. Только герой из меня никакой.

Кейтлин засмеялась, но, поймав удивленный взгляд мужчины, закрыла рот рукой:

— Извини.

Цура тоже улыбалась.

— Что? — спросил Юэн, слегка раздраженный таким пристальным вниманием к себе.

— Ты покинул безопасность и уют и отправился в морозные, смертоносные пустоши на поиски своей семьи, не зная, куда их забрали и есть ли шанс вернуть их домой, — сказала Цура.

— А по пути нашел время, чтобы спасти меня, — добавила Кейтлин.

— Так поступил бы каждый, — смутился Юэн.

— Нет, так поступили бы очень немногие, — возразила старуха. — Остальные думают, что это легко, а как доходит до дела — находят тысячу оправданий, чтобы остаться дома, в тепле и безопасности. — И она стала перечислять насмешливым тоном, загибая пальцы: — Я не знаю, куда они пошли. У меня нет припасов. У меня есть долг перед сообществом. Мир полон опасностей, там творятся всякие ужасы… В общем, этот список бесконечен.

— А как потом спать по ночам, зная, что ты ничего не сделал? — задумчиво спросил Юэн.

Кейтлин, наблюдавшая за ним, довольно улыбнулась и принялась за еду.

— Надеюсь, ты этого никогда не поймешь, — мягко сказала Цура и протянула ему кожаный шнурок, на котором висел серебряный диск в виде колеса телеги. — Это тебе, Юэн. Скромный подарок большому человеку.

Юэн собрался было отнекиваться, но Цура не дала ему сказать и слова:

— Я не часто дарю подарки и обижаюсь, когда от них отказываются.

Она улыбнулась, и Юэн решил не возражать.

— Раз так — спасибо. Красивая вещь.

Старуха ласково потрепала его по щеке:

— А теперь быстро доедайте. Наши хотят вас видеть.

Позавтракав, они оделись, помогли хозяйке вымыть посуду, отчистили снегом сковородку и вышли из фургона. В центре лагеря уже собрались люди.

У кабины, где Юэн принял бой, снег был заляпан черными и багровыми пятнами, но мертвого чудовища там уже не было: цыгане утащили тушу. При виде Юэна все захлопали.

Покраснев, мужчина поднял руки, чтобы остановить нежданную овацию, но люди стихли, только когда заговорила Цура.

— Пока вы спали, мы собрались и приняли решение. Мы направляемся в Донкастер, но по пути сделаем небольшой крюк и доставим вас в Конисбро.

— Спасибо, — сказал Юэн и улыбнулся всем собравшимся. — Но зачем вам терять время? Мы и сами доберемся.

Эти слова были встречены хором протестующих голосов:

— Да нам нетрудно!

— Все равно по пути!

— Пешком идти замучаешься!

— Куда девчонку-то потащишь?

Цура подняла руки, и шум стих.

— Как видишь, решение уже принято. Заодно посмотрим, чем там, в Конисбро, можно поживиться, — подмигнула она.

— А далеко дотуда?

— Полдня пути, пешком или на вардо, так что ты ничего не теряешь, — ответил Джорди.

— Спасибо, — повторил Юэн и улыбнулся.

Цыгане тоже заулыбались и, не сговариваясь, дружески похлопали друг друга по плечу и разошлись по своим фургонам.

— Помогите мне разогреть котел, — попросила Цура, и Юэн с Кейтлин пошли за ней.

Час спустя они были уже в пути, и Джорди, верный своему слову, посадил Кейтлин за руль. Она управляла огромной машиной, тащившейся по толстому снегу, и лицо ее светилось детским восторгом.

Фургоны ехали очень медленно: мощности двигателей хватало только на то, чтобы приводить их в движение, о скорости мечтать не приходилось. Зато ни снег, ни грязь не считались препятствиями: вардо везде прокладывали себе дорогу. Это было тем более кстати, поскольку цыгане не признавали ни дорог, ни шоссе. Они тащились напрямую через поля, безо всяких усилий проламываясь через деревья и кусты.

В вардо Цуры был компас, который она прикрепила к приборной доске перед водительским креслом; по нему она прокладывала курс, ориентируясь на далекие объекты. Юэн спросил старуху, как она выбирает маршрут, и та, смеясь, ответила, что колесит по стране уже не первый десяток лет и может ездить тут вслепую.

Вокруг, в отличие от севера, были одни равнины, а потому горизонт казался дальше. Порой Юэну мерещилось вдалеке какое-то движение, но он не мог разобрать, что это было. К полудню они проехали затопленный карьер по левому борту, и чье-то массивное тело нырнуло в глубину при их приближении, пустив по воде приличную рябь. Справа стояла разбомбленная деревня: даже сквозь снегопад видны были кратеры.

Вскоре показалась река, первая настоящая река, которую Юэн видел за последние двадцать с лишним лет: она вырвалась из плена и стремилась вперед, унося с собой потрескавшиеся льдины. Заметив удивление мужчины, Цура сказала:

— У нас с каждым годом теплеет.

* * *

Конисбро был построен на холме и, очевидно, знавал лучшие времена. Большая часть города теперь превратилась в завалы почерневшего щебня на краю кратеров, заполненных снегом, льдом и водой. Под ними, у подножия холма, у самой реки, возвышалась сторожевая башня средневекового замка, окруженная потрепанной, но все еще крепкой каменной стеной. Из-за стены поднимались струи дыма от костров и доносился далекий стук молотка.

Юэн зачарованно глядел на замок: ему казалось, что из ворот вот-вот покажутся гарцующие рыцари.

— Странное дело, — заметила Цура. — После войны люди в деревнях вернулись туда, где укрывались от опасности их предки: в старые церкви, замки и тому подобное. А вот стеклянные офисные здания и панельные многоэтажки никому не сдались…

— Мы, в Глазго, ушли в подземку.

— Но тоже не все, — грустно сказала старуха. — Наверное, когда в туннели набилось достаточно народу, охранники просто заперли двери?

Юэн не раз натыкался на груды скелетов у входов в метро и пытался представить себе отчаяние, которое чувствовали в те последние дни люди, оставшись наверху, вдали от любимых. Он ничего не ответил, но Цура заметила на его лице грусть.

— Старые здания — отличное укрытие, — продолжила она. — Подземные склепы и толстые стены спасали от осколков, радиации и холода. А когда, уже после войны, началась ежедневная борьба за воду, топливо и еду, эти постройки давали своим жителям много преимуществ.

— Их ведь для того и строили изначально, — сказал Юэн.

— У нас была такая цивилизация, что мир казался крохотным… — задумчиво произнесла Цура. — А спасли нас, в конце концов, стены, поставленные далекими предками…

Тут Юэна посетила внезапная мысль, и он поспешил ее озвучить:

— А что делали цыгане в первые годы?

— Выжили немногие. Сгинули от бомб, эпидемий и прочих ужасов войны. А самые умные и проворные ушли в поля, подальше от всех.

Она вздохнула и повела плечами, как будто на нее вдруг свалился огромный груз.

— Первое время нас косили болезни, голод, холод и черный дождь — он часто шел после ядерных бомбежек.

— А как выкарабкались вы с вашим табором?

— Многие из наших умели работать по металлу. Однажды, недалеко от деревни Пикеринг, мы нашли одно интересное сооружение, — Цура говорила, не отрывая глаз от старого железнодорожного моста, по которому она собиралась проехать. — Это было паровозное депо. Развлечение для туристов, — сказала она и улыбнулась сама себе: до того нелепо звучало сейчас это слово. — Там мы построили фургоны из того, что было под рукой, и пустились в путь. Встречали других цыган — передавали им чертежи. Так и повелось. Теперь все цыгане Британии путешествуют в таких фургонах. Всего по стране сейчас разъезжает таборов двадцать.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒