РАБОЛОВЕЦ 3 страница

— Фу! — сказала она, а потом решительно выпила все до дна и тут же выпучила глаза и закашлялась.

— Ты раньше коньяк не пила? — удивился Джорди.

— Ага, каждый день пила, — с трудом проговорила девушка, давясь от кашля. — Больше уже не могу.

Джорди засмеялся, и Лайла за его спиной тоже улыбнулась, впервые с момента их появления.

— Ужин скоро будет. Твоим новым друзьям тоже хватит, — сказала она мужу.

Кейтлин принюхалась к запаху, висевшему в воздухе, и даже Юэн услышал, как бурчит у нее в животе. Девушка хихикнула от удовольствия и попыталась встать, опираясь на спутника.

Лайла снова выглянула из-за плеча Джорди и улыбнулась при виде Кейтлин:

— Ай, красавица!

Кейтлин покраснела и украдкой взглянула на Юэна. Тот сделал вид, что не заметил ее смущения, откашлялся и повернулся к Джорди, чем возмутил ее до предела.

— Как же вы тут живете? В чистом поле, вдали от людей…

— Никак, — улыбнулся хозяин фургона. — Мы здесь только бурю пережидаем. Завтра кончится — уедем.

— Совсем как цыганский табор, — сказала Кейтлин, и Лайла хмыкнула, услышав эти слова.

— Не совсем как, — значительно произнес Джорди. — Он самый и есть.

* * *

Ужин, поданный на колотой, но чистой эмалированной посуде, с ложками из нержавейки, оказался вкусным до умопомрачения. Юэну казалось, что он никогда не ел такого сочного мяса; он словно парил в окружении запахов и вкусов, половины которых не мог распознать.

Ели молча. Кейтлин прикончила свою порцию первой и расплылась в широкой детской улыбке, когда Лайла положила ей добавки.

— Не стыдно тебе? Девочка совсем голодный, — упрекнула хозяйка Юэна, но тот лишь промычал в ответ, увлеченный едой. А потом внезапно понял, чем Джорди и его жена отличались от других людей, живших на поверхности: у них не было этого общего для всех голодного взгляда. И теперь Юэн знал, почему.

— Очуметь, как вкусно! — похвалила Кейтлин. — А что это?

— Рагу, — ответила Лайла, не вдаваясь в подробности.

— Это понятно, а что в нем?

— Мясо, травы, грибы — их Джорди нашел. Картошку у Дерби накопали.

— Свежее мясо? — удивился Юэн.

— Очень свежий, только повисел немножко, еще лучше стал, — ответил цыган, и Юэн тут же забеспокоился насчет происхождения этого мяса. Должно быть, его лицо выдали эти мысли.

— Что ты, брат, не волнуйся, это свинина, — успокоил его Джорди. — Это гаджо все подряд готовы кушать, но не рома! Нам это зачем?

— Да, вокруг еда много, ты только ехай! — улыбаясь, сказала Лайла.

— Выходит, вы все время переезжаете? — спросила Кейтлин.

— Это самый хороший жизнь сейчас, — сказал Джорди, и Лайла согласно кивнула. — Лучше нас никто не кушает.

— Вы исследуете пустые города и деревни? — сказал Юэн.

— Ну а как же! — начал объяснять Джорди, точно малому ребенку. — Там столько добра лежит, никому не надо! А мы возьмем — и никто не обидится.

— Здорово! — оценил Юэн. — Вы нигде не подъедаете все до конца, потому что кочуете с места на место. Отлично придумано!

— Очень давно придумано, — вставила Лайла. — Рома кочуют, сколько живут.

Джорди покивал, улыбаясь.

— Значит, вы тут все дороги знаете? — Юэн был рад возможности выяснить, куда его занесло.

— А как же! Но об этом утром, — ответил Джорди. — Твой девушка сейчас уснет.

Юэн оглянулся на Кейтлин, и та встретила его довольной и сонной улыбкой. Он снова повернулся лицом к Джорди и Лайле и неожиданно для себя сказал:

— Спасибо.

— Не за что, брат. В такую погоду как не помочь человеку! — сказал цыган.

— Вы лучше спать ложитесь, — добавила его жена. — Джорди, огонь притуши.

Она встала, подошла к кровати, опустилась на колени и достала снизу скрученный валиком матрас.

— Хотите, спите в своих мешках, хотите — под одеялом. Одеяла теплые, в теплом фургоне лежали.

— Спасибо, нам бы два одеяла, — сказал Юэн.

— Два нет, только одно лишнее.

Впрочем, Юэн был на все согласен. В конце концов, какая разница, на чем спать, если спишь в тепле и под надежной крышей? Матрас, набитый хлопком и перьями, был тугим и теплым, а пуховое одеяло, как показалось Юэну, пахло лавандой, хотя он не мог понять, где цыгане ее раздобыли.

— Только все с себя снимите, пусть одежда высохнет, — сказала Лайла и затушила лампу, стоящую у печки.

Фургон погрузился в темноту, которую нарушали только отблески пламени из закрытой печки. В них можно было разглядеть смутные очертания предметов, но не больше.

Лайла задернула занавеску, отгородив кровать от той части фургона, где устроились Юэн и Кейтлин. Юэн услышал, как супруги раздеваются и залезают под одеяло. Он повернулся, чтобы перекинуться парой слов с Кейтлин, но девушка, к его удивлению, уже свернулась клубочком под одеялом, а ее грязная и мокрая одежда висела на приоткрытой двери стенного шкафа.

Казалось, что она уже спит, поэтому Юэн тоже разделся, оставив на себе лишь длинные кальсоны — необходимую вещь в условиях такого климата. На таком мягком ложе он не спал с тех пор, как покинул Глазго, и сон пришел почти мгновенно.

* * *

Юэн парил над дорогой и смотрел вниз — туда, где ехали три избитых, поцарапанных, но все еще крепких грузовика, обшитые железными листами, на которых белая краска местами была изъедена ржавчиной. Казалось, машины излучают страх и боль людей, сидевших внутри, — людей, оторванных от своих семей, лишившихся дома, увезенных черт знает куда и черт знает зачем.

Они почти достигли конечной остановки; Юэн уже видел впереди длинное приземистое здание с толстыми бетонными стенами, испещренными колючей проволокой. Его охраняли хорошо вооруженные люди.

Грузовики затормозили у огромных ржавых железных ворот; охранники обогатились на несколько бутылок самогона, и ворота с дьявольским скрипом открылись. За ними располагалась пустая сортировочная станция. Мерцающий флуоресцентный свет отражался в рельсах.

Первыми из грузовиков вышли охранники в противогазах. Прикладами автоматов они распахнули задние двери кузовов, и оттуда высыпали перепуганные люди. В их толпе Юэн разглядел знакомые лица: женщину, девочку и мальчика, дрожащих от холода. Дети казались напуганными, их лица осунулись; у Джулии был синяк на щеке, а один глаз заплыл.

Мужчина хотел дотянуться до близких, дотронуться, дать понять, что он рядом и скоро спасет их, но что-то держало его, не давая пошевелиться, а слова застревали в горле.

Пока пленники толклись на морозе, по рельсам, задним ходом подъехал поезд, в голове которого изрыгал дым и искры бронированный паровоз. Железные вагоны были выкрашены в черный цвет, на крыше каждого, в укрепленном гнезде, сидел вооруженный охранник.

Рабов, словно скот, затолкали в тесные вагоны, где не было ни тепла, ни света, ни воды, и даже воздуха, казалось, хватит не на всех. При виде стен, перепачканных кровью и мочой прошлых пассажиров, дети начали плакать. Тех, кто мешкал на пороге, охранники безжалостно поторапливали прикладами. Большинство из них прятали лица за противогазами, в холодных глазах остальных не было ни следа сочувствия.

Пленники из всех трех грузовиков набились в один вагон. От тесноты негде было присесть, все стояли, упершись друг в друга. Потом железные двери закрылись, и скрип петель потонул в криках ужаса: оживший поезд медленно тронулся с места, похожий на огнедышащее чудовище, пожирающее рельсы перед собой.

Юэн рванулся вперед, пытаясь освободиться от невидимой силы, приковавшей его к месту, — но напрасно. Все, на что он был способен: зависнув в воздухе, извернуться и посмотреть, что его держит. И то, что казалось бесформенной могучей массой, вдруг преобразилось в хрупкий силуэт. На мужчину в упор смотрела Кейтлин, и хотя он был и больше, и сильнее, Юэн не мог сдвинуть ее с места. Девушка буравила его глазами, ярко-голубыми на бледном лице, и, когда она заговорила, по всему телу мужчины побежали мурашки:

— Я — не то, чем кажусь!

Юэн проснулся в панике, запутавшись в одеяле, и не сразу понял, где находится; понял только, что не может пошевелиться.

— Тихо, тихо, — сказал знакомый голос. — Все в порядке, ты в безопасности.

Юэн заставил себя успокоиться, и тут же кто-то распутал коварное одеяло. Точеная ножка легла на бедро мужчины, тонкие руки нежно обняли его за плечи, и все вокруг заполнил запах Кейтлин.

Образы из сна еще были живы в его воображении, и вызванный ими гнев еще не унялся, но он вдруг почувствовал, что рядом с ним лежит женщина. Что-то заныло внизу живота, и он обернулся к девушке, но в тусклом мерцании огня из печки увидел только контур ее головы на своем плече. Юэн хотел что-то сказать, но Кейтлин положила палец ему на губы.

— Тихо. Спи. Сейчас не время, — мягко сказала она.

Юэн закрыл рот, и мысли его снова закрутились вокруг тайны этой то ли женщины, то ли ребенка. А она все перебирала пальцами его волосы, прогоняя этой немудреной лаской муку, принесенную сном.

В душе Юэна было так пусто, а Кейтлин была так близко… Он потянулся к ней, но девушка отодвинулась, и он скорее догадался, чем увидел, что на губах ее снова играет таинственная улыбка.

— Спи, Юэн. Только на этот раз — без снов, — сказала она, и мужчина провалился в забытье.

* * *

Юэн проснулся от звука закрывшейся двери и сразу почувствовал аромат еды. От всего, что случилось ночью, остались какие-то смутные обрывки воспоминаний, и копаться в них ему не хотелось.

Кейтлин, погруженная в свои мысли, стояла у железной печки и помешивала что-то скворчащее на сковородке. Лайла сидела на кровати, полностью одетая, и натягивала ботинки. Джорди, очевидно, только что вышел из фургона.

Юэн потянулся, чем сразу привлек внимание женщин.

— Доброе утро, соня! — весело сказала Кейтлин и хитро подмигнула ему.

— Как спалось? — спросила Лайла.

— Доброе утро, — ответил Юэн и сел. — Снилось что-то странное…

— Да, это мы поняли, — ответила цыганка. — Так кричал, что мы даже проснулись и…

Тут Кейтлин приподняла брови и выпучила глаза; Лайла заметно смутилась и сменила тему.

— Сегодня покажем вас людям, — сказала она, завязывая шнурки.

— Разве тут есть еще люди? — спросил Юэн.

Лайла удивленно уставилась на него:

— А ты думаешь, мы ехаем одни? Что мы, глупые?

Юэн растерянно посмотрел на Кейтлин, почувствовав в этих словах намек, но девушка сделала вид, что ничего не заметила, и вывалила содержимое сковородки на большое блюдо.

— Завтрак! — радостно объявила она.

— Э, Джорди так не услышит, — сказала цыганка и заорала: — Джорди, жрать!

Юэн встал и проворно оделся, пока женщины раскладывали по тарелкам жареные грибы, лук и свинину. Потом наполнил свою тарелку и уже поднес вилку ко рту, когда дверь распахнулась и на пороге появился Джорди, обдав помещение волной холода. Все вздрогнули.

— Джорди, мать твою, закрой дверь! — огрызнулась Лайла.

Цыган подчинился, снял сапоги и красноречиво посмотрел сначала на гостей, а потом — на разложенный матрас. Вздохнув, Юэн отложил тарелку, быстро свернул матрас и сложил одеяло. Вернувшись к еде, он проглотил все в один присест, затем, повинуясь внезапному импульсу, порылся в рюкзаке и протянул Лайле пачку мятного чая.

Женщина улыбнулась.

— Это что же такое? — спросила она. Открыла пачку, понюхала и одобрительно покивала.

— Мятный чай, — сказал Юэн.

— Несколько лет мяту не видела.

Цыганка вынула из шкафа чайник, налила в него воды из пластиковой баклашки и поставила на печку. Затем она сняла с крючка под крышей алюминиевый заварочный чайничек, бросила туда несколько листьев и села на кровать в ожидании, когда вода закипит.

— Цура ждет, — сказал Джорди, присев рядом с женой.

— Мог бы и раньше сказать, — недовольно пробурчала та. — Помой посуду, пока нас не будет.

Она повернулась к Кейтлин:

— Цура хочет тебя видеть, Кейтлин. Зачем — не знаю, у нее спроси.

— Цура — это кто?

— Она у нас главная, — ответил Джорди, собирая тарелки.

— А… — сказала Кейтлин. — Ну, тогда ладно.

Она оделась и вышла вслед за Лайлой на мороз, а Юэн остался мыть посуду, потому что Джорди явно не собирался делать это сам.

* * *

За ночь буран стих, но шесть фургонов, выстроенные кругом, были наполовину занесены снегом. Фургон Цуры стоял прямо напротив, с другой стороны круга, и Кейтлин пошла по следам Лайлы, чтобы не замочить ноги.

Дверь фургона распахнулась навстречу, и пожилая, но крепкая женщина приветливо обратилась к ним:

— Доброе утро, девочки!

— Доброе утро, Цура! — отозвалась Лайла.

Кейтлин молча улыбнулась. Когда они дошли до двери, Лайла развернулась и пошла к себе. Цура хитро улыбнулась Кейтлин и протянула руку, чтобы помочь ей забраться в фургон.

— Ей тут не нравится, — доверительно прошептала она.

— Почему? — удивилась Кейтлин: она не заметила в старухе ничего страшного или неприятного.

— Не любит Лайла слышать правду-матку, — ответила та.

Она говорила гораздо правильнее, чем Джорди и Лайла, и почти без акцента.

— А… — протянула Кейтлин и подумала, что мало кто на свете любит слышать «правду-матку», но вслух ничего не сказала.

Цура снова улыбнулась:

— А ты — девочка себе на уме, я смотрю.

Она подмигнула Кейтлин и закрыла за ней дверь.

Внутри фургон сильно отличался от того, где жили Лайла и Джорди. Стены были расписаны пейзажами: рассветы, закаты, зеленые поля и осенний лес. На полу лежал роскошный зеленый ковер, кровать пряталась за синей бархатной занавеской, а в воздухе был разлит аромат масел и трав. У стены напротив печки возвышался большой стол с железными бортами, уставленный склянками, горшками и коробками; у отодвинутого стула стояла маленькая ступа с пестиком внутри. Рядом, у целого набора мензурок, обретались разделочная доска, несколько ножей и небольшая спиртовка.

— Вы что, ученый? — подозрительно спросила Кейтлин.

— Вроде того, — ответила старуха. — Училась в Эдинбурге на травника, лет пятьдесят назад. Очень пригодилось, когда медицины не стало.

— Вот как… — протянула Кейтлин. — А что такое «травник»?

— Тот, кто делает лекарства из природных ингредиентов: растений, минералов и тому подобного. Никакой синтетики. Чаю хочешь?

— Спасибо, я выпила в фургоне у Лайлы.

— По-нашему будет вардо, — сказала старуха. — И все-таки выпей, я настаиваю.

Она уже наполнила две чашки из чайника. Передав одну Кейтлин, старуха отошла к кровати, отодвинула занавеску, кинула на пол две подушки и села, жестом пригласив девушку устраиваться рядом.

Кейтлин была немного смущена такой заботой и непривычным комфортом, в котором жили эти вечные странники. На языке вертелся вопрос, но она никак не могла подобрать верные слова.

— Как же вы…

— Не берем лишнего, все время передвигаемся, исследуем развалины и торгуем, — перебила Цура.

Кейтлин удивленно моргнула.

— Как вы поняли, о чем я хочу спросить?

— Я вижу людей насквозь, а это был один из двух очевидных вопросов.

— Какой же второй? — улыбнулась девушка.

— Почему я захотела говорить с тобой наедине. Откуда идем? — спросила Цура.

— Э-э… Из Карлайла.

— Правда? — спокойно поинтересовалась старуха.

— Да, мы пришли оттуда.

— Я не про вас двоих спросила, а про тебя.

Цура улыбнулась девушке и отхлебнула чаю, ожидая ответа. Кейтлин запаниковала: старая цыганка снова застала ее врасплох. Впредь надо быть осторожнее.

— Не хочу говорить об этом, — сказала она и уставилась в свою чашку.

— Я так и думала, — ответила старуха все тем же невозмутимым тоном.

Кейтлин подняла взгляд и прищурилась.

— Почему это вы так думали? — спросила она с вызовом.

Цура снова улыбнулась и кивнула:

— Ага, значит, есть-таки жало у нашей пчелки!

Кейтлин привстала. Теперь ей уже было неуютно. Девушка не понимала, почему чутье не подсказало ей, что опасность так близко, и от этого нервничала еще больше.

— Ой, да расслабься! — махнула рукой старуха. — Я не хочу тебе зла. Просто я любопытная.

Кейтлин замерла, но сесть не торопилась.

— Сядь, тебе говорят! — в голосе Цуры зазвучали стальные нотки. — Если б я хотела, я бы уже тебя отравила.

Кейтлин посмотрела на свой недопитый чай и скривилась: Цура была права, но спокойнее от этого не стало.

— Вот именно. Так что сядь, и давай поговорим.

— Я видела ночью, как ты пришла, — объявила старуха, когда девушка вновь устроилась напротив нее. — Да, это было странное зрелище.

— Как вы могли видеть? Ведь был жуткий буран… — не поняла Кейтлин.

— Как раз в тот момент наступило затишье, — улыбнулась Цура.

— Но что вас заставило выглянуть в окно?

— А-а-а, вот это самое интересное, — сказала старуха. — Понимаешь, я тебя ждала.

Кейтлин открыла было рот, но тут же и захлопнула его.

— Я думаю, ты — такая же, как и я, с довольной улыбкой сказала Цура. — У тебя хорошее чутье. Порой ты знаешь то, чего знать не должна бы. Так?

Девушка осторожно кивнула.

— И я такая же. С детства была такой. Я жила в прекрасное время, в самые веселые и тучные годы человечества.

— Самые слепые и эгоистичные годы, — качнула головой Кейтлин. — Ваше поколение оставило нам от мира одни руины.

— Это верно, но какая красивая была жизнь! — мечтательно произнесла Цура. — Воздух пел на тысячи голосов, и каждый верил, что у него есть судьба и право на жизнь.

— А разве это не так?

— Конечно нет. Верить можно, во что угодно, но у большинства людей нет никакой особой судьбы.

Старуха снова отхлебнула чаю.

— Но ведь у каждого своя жизнь, — заспорила девушка. — Разве это не есть судьба?

— Не путай судьбу с обычной жизнью. Просто жить может каждый.

— Так… — Кейтлин явно слегка запуталась.

— Судьба рождается двумя путями, и они редко пересекаются, — произнесла Цура, удобно откинувшись на подушку. — Либо ты сам творишь свою судьбу, живя в полную силу, осознавая каждый свой шаг и всегда действуя по собственной воле, либо все происходит иначе. Гораздо печальнее.

— То есть?

— То есть, твою судьбу решает кто-то другой, — сказала старуха, беззаботно пожав плечами.

Кейтлин задумалась:

— Кто-то или что-то?

— Ой, только не выдумывай за меня! Я говорю не про бога и не про какие-то мистические силы. Кто-то — то есть, другие люди или, порой, обстоятельства — они тоже могут определять судьбу человека.

Девушка подумала и нехотя согласилась:

— Похоже на правду.

Цура одобрительно кивнула, и Кейтлин вдруг осенило.

— Так вы думаете, что у меня есть судьба?

— Правильно, доча моя. Мало того: я думаю, что твой случай — особенный. Твоя судьба определена другими, но при этом ты сама ее вершишь.

Кейтлин вдруг съежилась, словно кошка перед прыжком. Глаза Цуры победно заблестели.

— Угадала, да?

— Может быть. Не знаю!

— Пожалуйста, Кейтлин, расскажи, как ты нашла нас.

Девушка вздохнула и решила, что таиться нет смысла.

— Иногда я заранее знаю, что будет. То есть, это не совсем я: какая-то часть меня, до которой я не могу дотянуться…

Цура понимающе кивнула.

— Предчувствие?

— Типа того. Приходит непонятно откуда.

— И ты никогда не ошибаешься, так?

Кейтлин долго молчала, потом покачала головой. Цура восхищенно присвистнула:

— Редкий случай!

Неизвестно почему, Кейтлин снова съежилась.

— Не волнуйся, доча. Я не так сильна, как ты. Бывает, что-то чувствую или знаю, где опасно, но моих людей это не очень тревожит.

Девушке было трудно в это поверить. Она привыкла не распространяться о своем даре, потому что люди шарахались от нее, и бывало так, что страх толкал их на неприятные поступки.

— Цыгане давно привыкли иметь дело с провидцами и мистиками, — продолжала старуха как ни в чем не бывало. — У них таким людям почет и уважение. Они меня подобрали вскоре после войны, когда я была моложе.

— Из-за вашего дара?

— Нет, из-за того, что я умею готовить лекарства. В нашем дивном новом мире это бесценное умение, — объяснила Цура. — А когда они поняли, что я чувствую, куда не стоит заходить, а где, наоборот, есть чем поживиться, это только прибавило мне популярности.

— Ничего себе! То есть, им нравится, что вы знаете и видите больше, чем они?

— Не то чтобы нравится, нет. Но они это ценят.

— Типа, это удобно?

— Да. Я же не использую свои способности им во вред — да и вообще никому, если на то пошло. За то и ценят.

Девушка мечтательно улыбнулась, но почти сразу же на ее лице отразилась решимость.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, Кейтлин: твой путь лежит с Юэном, а не с нами.

Кейтлин кивнула.

— Что он ищет?

— Свою семью.

— Он потерял их до войны?

— Нет, их похитили недавно, в Глазго.

— Ах, вот оно что…

Кейтлин вопросительно подняла брови.

— Вы что-то знаете об этом?

— Конкретно про Юэна — нет. Хотя могла бы и догадаться, что городского потянет в пустоши только большая беда…

Цура долила себе чаю и вздохнула:

— Я знаю, что людей похищают. Это происходит по всей стране с тех пор, как зима ослабила хватку.

— Много таких банд?

— Немного, но хватает. И всегда одна и та же история: прячут лица, приезжают на трех грузовиках.

— Знакомая картина.

Цура покивала.

— Что будешь делать, когда он найдет семью?

Кейтлин отвела взгляд.

— Так-так, — произнесла старуха. — А ты не думаешь, что он староват для тебя? Нет, конечно же: кого и когда это останавливало?

Кейтлин удивленно посмотрела на нее.

— И все-таки, мой вопрос остается в силе. Что ты будешь делать?

— Не знаю. Наверное, что подскажет…

— …чутье? — перебила Цура.

Кейтлин кивнула.

— А что оно сейчас тебе подсказывает, доча?

— Что я должна быть рядом с ним. Что настанет момент, когда я буду нужна ему.

Цура помолчала, изучающе разглядывая девушку, а потом спросила:

— Но это ведь не все, так?

Кейтлин таинственно улыбнулась, и от этой улыбки по спине Цуры вдруг побежали мурашки.

— Да. Почему-то я знаю, что мне он будет нужен гораздо больше, чем я ему.

Цура не могла избавиться от странного чувства, что в словах гостьи скрывается какой-то подвох.

— Ты же не сделаешь его семье ничего плохого, правда? — осторожно спросила она.

От возмущения Кейтлин чуть не опрокинула свою чашку.

— Нет, что вы! Никогда!

Цура поверила ей, но ее странное чувство никуда не делось.

— Я думаю, ты идешь кривой дорогой, Кейтлин, и я тебе не завидую. У самой-то семья есть?

Девушка пожала плечами.

— Никогда их не видела, — просто ответила она.

— Обычное дело в наши времена. Так откуда ты?

На лбу Кейтлин, между бровями, пролегла морщинка.

— А что?

— Я пытаюсь понять тебя, доча. Такие, как мы с тобой, встречаются редко.

Но Кейтлин не спешила отвечать.

— Наверное, друзей у тебя было мало? — сделала еще одну наводящую попытку старуха.

Девушка покачала головой и, наконец, честно призналась:

— Я и сама не знаю, откуда я. Помню, что жила под землей, где было светло и тепло, но тогда я была совсем маленькой и не помню деталей. Помню только, что потерялась.

Цура придвинулась и вновь наполнила опустевшую чашку Кейтлин до краев.

— Потерялась?

— Да. Большую часть жизни я провела в лондонской Подземке, а тамошние туннели ни светом, ни теплом похвастаться не могут.

— Никогда не была в Лондоне, — покачав головой, сказала Цура.

— Ну и правильно. В этом городе полно кошмарных тварей, да и радиация прет отовсюду…

— Как же тебя занесло в Карлайл? — спросила старуха.

— Об этом я никому не рассказывала, — неохотно ответила Кейтлин.

— Мне тоже можешь не рассказывать, если не хочешь. Это не так важно. — И Цура ободряюще улыбнулась девушке.

Кейтлин молчала.

— Ладно, — засмеялась старуха, — храни свои секреты! Пожалуй, ты мне все-таки нравишься, Кейтлин. И дело не в том, что ты рассказала, — из тебя ничего клещами не вытянешь, а в том, чего не сказала.

— В смысле?

— Ты никому не желаешь зла, так ведь? — с теплотой в голосе произнесла старуха.

— Конечно нет, — согласилась Кейтлин, удивляясь, что об этом вообще надо говорить.

— Этого мне вполне хватит, доча.

Кейтлин задумалась, не объяснить ли все-таки Цуре, как из Лондона она попала в Карлайл, и тут в дверь постучали. Хозяйка слегка раздраженно цокнула языком и встала, жестом попросив девушку оставаться на месте.

Холодный воздух и мелкие снежинки ворвались в вардо, и Кейтлин охватил озноб.

— В чем дело? — спросила Цура.

— Да опять непогода, — послышался голос Джорди.

Кейтлин увидела, как старуха кивает кому-то.

— А ты, должно быть, Юэн? — спросила она. — Не стой на пороге, проходи.

Она отошла в сторону, открыла дверь пошире, и двое мужчин зашли в фургон, отчего он слегка покачнулся.

— Есть еще плохие новости, — мрачно произнес Джорди, явно упиваясь моментом.

— Ты собираешься поведать мне о них или так и будешь стоять, пока нас всех не заморозишь?

Мужчина сдулся, как проколотый воздушный шарик, и обиженно выпятил нижнюю губу.

— Теперь ты похож на Сэмюэла, — сказала старуха и повернулась к Кейтлин: — Сэмюэлу семь лет.

Девушка фыркнула и от неожиданности прикрыла рот рукой. Джорди выпятил грудь в наигранном возмущении.

— Ну, если тебе не интересно… — сказал он, повесив фразу в воздухе.

— Говори уже. Похоже, дело важное.

— Темные псы, — сказал цыган.

— Ах ты, черт!.. Близко?

— Мы с Юэном нашли следы. Они шли за ними ночью и теперь ходят вокруг кругами.

— Все понятно. Твари любят легкую добычу, а самая легкая — это те, кто ходят пешком. — Цура неодобрительно посмотрела на Юэна, и тот согласно кивнул:

— У меня не было выбора.

— У тебя-то, может, и не было: девочка рассказала мне про твою семью. Но раз уж ты потащил ее с собой, мог бы и позаботиться немного о том, чтобы бедняжку не съели! — с укором сказала старуха.

Джорди немного воспрял от того, что внимание старухи переключилось на другого, и, выглянув из-за ее плеча, помахал Кейтлин.

— Хватит! — сказала старуха и шутливо ткнула цыгана в живот. — Ладно, сегодня останемся здесь. Скажи людям, пусть готовятся: ночь будет жаркой. А ты, Юэн, останься. Я хочу побольше узнать о твоих приключениях, — велела Цура.

— Я пойду с тобой! — неожиданно сказала Кейтлин. Она вскочила и натянула плащ и ботинки.

Юэн заметил, как Джорди вопросительно посмотрел на Цуру и та кивнула в ответ. Авторитет этой старухи среди цыган явно был очень высок.

Когда Джорди и Кейтлин вышли в снежную мглу, Цура с улыбкой повернулась к Юэну:

— Что ж, добро пожаловать в мое вардо.

— Спасибо, — ответил мужчина, разглядывая роскошный интерьер, склянки, колбочки и пучки трав. — Вы — врач?

— Да, в каком-то смысле. Я — травница.

— А-а, у нас в Глазго есть такой человек. Учился до войны в университете, теперь потихоньку передает знания.

— Правда? — спросила Цура. — Не знала, что кто-то еще практикует, кроме меня.

— Его зовут Иоганн, — сказал Юэн. — Он немец, хотя сейчас по нему уже не скажешь.

— А поточнее? Что за тип?

— Сложно сказать, он кочует со станции на станцию. Говорят, где-то у него есть склад запасов, и там же он готовит лекарства, но где именно, я не знаю.

— Надо бы как-нибудь наведаться в Глазго.

— Берегитесь этих… Как вы их называете? Темных псов.

— Да, темных псов. Большие твари, которые выходят по ночам.

— Они гнались за нами от Карлайла до Йорка, — сказал Юэн.

— Они повсюду, Юэн. Обычное дело.

— Жуткие создания.

— Особенно если идешь пешком и в темноте, — спокойно сказала Цура и угостила Юэна чаем. — Ну что ж, расскажи о себе, пока Джорди и остальные готовятся к веселой ночке.

* * *

Кейтлин шла за Джорди, который обходил фургоны, за ночь занесенные снегом. Цыган стучал в каждую дверь и всем говорил одно и то же:

— Остаемся на ночь. Сдвигайте фургон.

Фургонов было шесть, и в каждом, кроме тех, где жили Цура и Джорди с Лайлой, были семьи с детьми. Предупредив одну семью, они шли к следующей, а в это время кто-то выбирался из фургона и пересаживался в кабину.

Вардо были большими: два метра в ширину и шесть в высоту, на ходовой части от дальнобойных фур. Внешне они выглядели очень по-разному: всевозможных цветов, одни обшиты простыми железными листами, другие украшены резными панелями; разумеется, самая богатая резьба, с цветочным орнаментом, была на жилище Цуры. Из каждого фургона торчала труба дымоотвода, а в передней части располагалась кабина, укрепленная стальными листами и железной сеткой. Посмотрев на колеса, Кейтлин с изумлением увидела шины, но, приглядевшись, поняла, что они из цельной резины.

— Откуда у вас колеса?

Джорди остановился и посмотрел, куда она показывала.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒