ПОСЛЕСЛОВИЕ 12 страница

— Одна из моих наиболее ярких идей, — похвастался Херст. — Можно сказать, совершенно новый способ повествования!

— При этом старый, как «Тысяча и одна ночь», — буркнул Фольгер.

Алек на это усмехнулся, хотя, надо признать: кинокартина обладала неким магнетическим свойством, околдовывая как сказка при свете костра. Или же это была лишь игра воображения — с той поры, как Алек ударился головой, границы между реальностью и вымыслом стали какими-то размытыми.

— Однако вам, держу пари, не терпится увидеть на экране себя! — воскликнул Херст, компанейски кладя руки на плечи Алеку и Тесле.

— Своего рода взгляд в будущее, — с улыбкой заметил изобретатель. — Настанет день, когда человек сможет передавать кинокартины беспроводным способом, как это уже получается со звуком.

— Явление поистине интригующее, — сказал Алек, даром, что сама идея казалась жутковатой.

— Не беспокойтесь, ваше величество, — путая титулы, ободрил его мистер Фрэнсис. — Я позабочусь о том, чтобы вы смотрелись прилично. Это моя работа.

— Вы меня успокоили.

Алеку вспомнились собственные фотоснимки, которые он впервые увидел в «Нью-Йорк уорлд». В отличие от какого-нибудь живописного портрета они были неприятно реалистичны; его уши на них казались даже больше, чем на самом деле. Любопытно, как эти картины преобразят его черты — неужели на экране он будет смотреться так же заполошно и дергано, как Паулина вкупе со всеми персонажами?

Мысль об этой героине заставила его снова обратиться к мистеру Фрэнсису:

— А женщины в Америке в самом деле летают на аэростатах?

— Ну, во всяком случае, желают этого. «Опасности Паулины» такая популярная фильма, что наши конкуренты сейчас бьются над чем-то похожим, под названием «Превратности Елены». А мы в пику им уже планируем «Чреватости Ундины».

— Как похоже звучит, — подивился Алек. — Ну, а если не считать кинолент, женщины и вправду этим занимаются?

Мистер Фрэнсис пожал плечами:

— Надо полагать. Вы когда-нибудь слышали о Птице Миллман?

— Женщине-канатоходце? Но она-то циркачка. — Алек вздохнул. Если на то пошло, Лилит умеет пользоваться персональным воздушным змеем. Но она не циркачка, а революционерка. — Я имею в виду, обычные женщины у вас вообще летают?

В разговор вступил граф Фольгер:

— Мне кажется, принц Александр хочет спросить, маскируются ли американские женщины под мужчин? Этот вопрос с некоторых пор занимает его чрезвычайно.

Алек укоризненно посмотрел на вильдграфа, но мистер Фрэнсис лишь рассмеялся.

— Ну, насчет полетов не знаю, — сказал он, — но штаны они нынче носят повсюду. Я бы сказал, с размахом. А по сообщениям прессы, каждый из двадцати водителей шагоходов — женщина. — Он доверительно подался ближе: — Быть может, вы думаете подыскать себе в Америке невесту, ваше высочество? Какую-нибудь воинственную амазонку?

— Увы, это в мои планы не входило, — ответил Алек и, чувствуя настороженность Фольгера, добавил: — А пять процентов — это кое-что, не правда ли?

— Вы не желаете еще раз представиться мисс Уайт? — спросил, подмигнув, Фрэнсис. — Она, знаете ли, очень соответствует своему персонажу. Все свои трюки делает без дублера!

Алек посмотрел через стол на актрису, играющую Паулину. Помнится, имя у нее было какое-то неестественное — Перл Уайт. Сейчас она увлеченно беседовала с доктором Барлоу и ее лори (и о чем они втроем могут так самозабвенно беседовать? ).

— А что, тема, вполне достойная новостей, — заметил мистер Фрэнсис. — Старлетка и принц!

— Старлетка, — сказал Бовриль, соскальзывая со спинки стула Алеку на плечо.

— Спасибо, но не стоит, — уклонился Алек. — Разговор с нею сейчас может лишить меня иллюзии.

— Очень мудро, ваше ясновельможное высочество, — глубокомысленно кивнул Фольгер. — Лучше не смешивать воображаемое с реальностью. На данный момент дела в мире слишком серьезны.

ГЛАВА 25

Пополненный припасами «Левиафан» поднялся в воздух на следующий день, ранним утром, за несколько часов до истечения суточного лимита. Глядя из окна каюты, Алек видел теперь, что скрыто за фасадом владений Херста. Строения здесь были не недостроенными, а скорее нежилыми, предназначенными для съемок в различных ракурсах, но не для жизни. Иными словами, бутафорскими.

Основную часть дня Алек просидел у себя в каюте, избегая передвигающихся по коридорам кинокамер. Одна из его двоюродных бабок считала, что фотографии похищают частицу души, и кто знает, может, она была права. При скорости шестнадцать кадров в секунду эта адская машинка тарахтела как пулемет. Быть может, сказывался выпитый с вечера бренди, но Алек ощущал себя опустошенным, под стать тем строениям мистера Херста. Корабль на скорости, близкой к полной, плыл на юг вдоль калифорнийского побережья, идя под углом по направлению к холодным океанским ветрам, дующим в сторону суши. Примерно в полдень внизу проплыл Лос-Анджелес, а еще через несколько часов почувствовалось, как «Левиафан» делает поворот на юго-восток. Согласно карте на столе расстилающийся внизу город был не иначе как Тихуана.

Внезапно сквозь шум двигателей раздался звук рожков и стук барабанов. Бовриль тут же поскакал на подоконник. Алек глянул за окно — внизу раскинулся громадный стадион, до отказа набитый бурлящей публикой. На середине арены животное, напоминающее двуглавого быка, взбивало копытом пыль. Перед ним вертелся матадор, такой крохотный, что в убывающем свете дня толком и не разглядеть. Бовриль все так же сидел, пристально глядя вниз. Его большие глаза, несомненно, видели и при свете звезд.

Алеку вдруг подумалось, что, каким бы дальним ни было воздушное путешествие, с высоты в триста метров многое из земных красот теряется, проплывает незамеченным.

К тому времени, как он оделся к ужину, пустыню внизу уже окутала мгла.

— Метеорный, — произнес зверок. Алек нахмурился: это было первое слово, которое Бовриль произнес за весь день, и было оно явно не из тех, что произносил Алек. Но он уже опаздывал на ужин, а потому, не церемонясь, усадил тварюшку себе на плечо и направился к двери.

* * *

Офицерскую кают-компанию на этот вечер узурпировала под званый ужин ученая леди. Это была, несомненно, первая из грядущей череды нудноватых совместных трапез. При таком обилии гостей на борту путешествие «Левиафана» в Нью-Йорк грозило превратиться в банальную увеселительную поездку. Хорошо еще, что людей нынче за столом набиралось пятеро, а не два с лишним десятка, как на светском рауте у Херста.

Дэрин в своем блузоне выжидательно стояла у двери в кают-компанию. Когда к ней потянулся лапками Бовриль, она ласково взъершила ему мех, после чего с демонстративным поклоном отворила дверь. На лице ее мелькнула ухмылка, и Алек в своем расфуфыренном доломане на секунду почувствовал себя неловко, как будто бы они с Дэрин были детьми, играющими в переодевашки.

Прочие гости уже прибыли — граф Фольгер, мистер Тесла и та репортерша из херстовской газеты в Сан-Франциско. Доктор Барлоу церемонно вывела молодую женщину вперед. Она была одета как истинная леди: длинное розовое платье с воротником жабо, красная фетровая шляпа с плюмажем и страусовым пером.

— Ваше ясновельможное высочество, позвольте вам представить мисс Аделу Роджерс.

— Кажется, я уже имел это удовольствие предыдущим вечером, — сказал Алек с полупоклоном, — хотя и мимолетно.

Мисс Роджерс протянула для поцелуя руку, и Алек замешкался — по меркам знатности она стояла гораздо ниже его. А впрочем, американцы славятся своим наплевательским отношением к титулам. Поэтому Алеку пришлось взять ладонь этой особы и чмокнуть губами воздух.

— Вы промахнулись, — заметила она с чуть растерянной улыбкой.

— Промахнулся? — недоуменно спросил Алек.

— Мимо ее руки, — пояснила доктор Барлоу.

— Традиции Европы, мисс Роджерс, подразумевают, что непосредственно губами можно целовать лишь руки замужних женщин. А вы, молодые особы, слишком чувствительны для лобзаний.

Было слышно, как Дэрин украдкой прыснула, но Алеку удалось пропустить это мимо ушей.

— Молодые? А мне, между прочим, уже полные двадцать лет, — сказала мисс Роджерс. — И руку мне целовали множество раз, безо всякого ущерба для обеих сторон.

Лори доктора Барлоу захихикал, а Алек вежливо кашлянул.

— Ну, конечно.

— А однажды я чуть не вышла замуж, — сообщала мисс Роджерс. — Правда, в последнюю минуту ворвался мой прежний ухажер и порвал свидетельство о браке. Видно, все еще был в меня влюблен.

— В самом деле? — поднял брови Алек. — Видимо, да.

— А что, нельзя было сделать новую копию свидетельства? — спросила ученая леди.

— Да почему, можно. Просто в тот щепетильный момент у меня появилось время подумать. И я решила вначале отточить свой журналистский стиль. В конце концов, мужем обзавестись можно всегда.

Доктор Барлоу с изящным смешком препроводила молодую особу за стол. Алек почувствовал, что рдеет от смущения, и отвел глаза — лишь с тем, чтобы натолкнуться на ухмылку Дэрин, а также Фольгера (ну, спасибо). Неужели все американки такие самоуверенные и с такой же легкостью вгоняют в смущение мужчин, как удирают на аэростатах?

— Слишком чувствительны, — повторил Бовриль, после чего заполз под стол на свидание со своим сородичем. Усаживаясь, Алек заметил на столе еще один столовый прибор, а за столом свободный стул.

— К нам вот-вот должен присоединиться некий загадочный гость, — сказал граф Фольгер, придирчиво оглядывая свой фужер на предмет соринок или пятен.

— Мистер Фрэнсис? — спросил Алек у доктора Барлоу.

— Его на этот раз не пригласили. И вскоре вы увидите, почему.

Она кивнула Дэрин, и та открыла дверь. Вошел человек в куртке не по размеру. Прошла секунда, прежде чем Алек, схватившись за край стола, привстал со стула:

— Вы!

— Не вставайте, ваше высочество, не надо, — сказал с поклоном Эдди Малоне. — Леди и джентльмены, простите, что задержался.

Алек плюхнулся обратно на стул.

— Загадочный гость, — констатировал из-под стола зверок.

— Мистер Малоне, я полагаю, с графом Фольгером и его высочеством вы уже знакомы. — Доктор Барлоу просто лучилась улыбкой. — Мистер Никола Тесла и мисс Адела Роджерс, позвольте вам представить Эдди Малоне, репортера «Нью-Йорк уорлд».

— Уорлд? — вскинулась мисс Роджерс. — О, боже!

— Эдвард Малоне, — промолвил Тесла. — Это не тот репортер, что брал в Стамбуле интервью у принца Александра?

— Ну да, это был я. — Малоне сел. — С той самой поры я, можно сказать, шел по его следу. И кстати, спасибо вам за ваше летучее радио, я наконец-то его отыскал!

— Нет эксперимента отрадней, — улыбнулся изобретатель.

Они вдвоем рассмеялись, а Алек запоздало пожалел, что они с Дэрин помешали шторму сорвать ту антенну к чертовой матери. Из-за нее только сильнее разгорелась эта шумиха.

У мисс Роджерс вид был возмущенно-растерянный:

— Кто-нибудь сообщил шефу, что здесь на борту один из людей Пулитцера?

— Мистер Херст, знаете ли, спросить не удосужился. — Ученая леди жестом подала знак Дэрин, и та, подойдя, стала разливать по бокалам вино. — А вы просто знайте, что у мистера Малоне есть кое-какие интересные новости.

Малоне повернулся к мисс Роджерс:

— Речь идет о вашем друге Филипе Фрэнсисе. Он у нас с некоторых пор под колпаком, и мы кое-что о нем выяснили. Так вот, оказывается, имя это у него не настоящее. А звался он Филип Дифендорф — где вы найдете более германское имя?

Алек нахмурился, припоминая своего давешнего знакомца, мистера Фрэнсиса:

— Но он говорит без немецкого акцента.

— Значит, изменил еще и манеру речи.

Мисс Роджерс томно закатила глаза:

— Но Филип родился в Нью-Йорке!

Малоне и бровью не повел:

— Рассказывать всякое можно.

— Ха! Вы, ребята из «Уорлда», все время пытаетесь выставить шефа эдаким изменником. А злитесь вы на него потому, что газет он, в отличие от вас, продает не в пример больше!

— Я не говорю, что Херст что-либо об этом знал, — сказал Малоне, поднимая руки в примирительном жесте. — Но киностудией у вас заправляет германец, который факт своего происхождения тщательно скрывает.

— А разве американцы — это не сплошь приезжие? — спросил граф Фольгер.

— Да, — солидарно кивнул мистер Тесла. — Я вот и сам эмигрант.

— Прекрасное суждение, — похвалила доктор Барлоу. — Тем не менее капитан обеспокоен. Нынче ночью мы в спешке взяли на борт большое количество припасов, которые до сих пор толком не проверены.

— Не проверены? — спросила мисс Роджерс. — На предмет чего?

— Диверсии, — пояснила доктор Барлоу, — самый простой и верный способ уничтожить «Левиафан». Даже мелкая фосфорная бомба, помещенная куда надо, способна обеспечить всем нам пламенный конец.

За столом все притихли, а Алек почувствовал, что давешняя головная боль грозит снова возвратиться.

— Да нет, что вы, — подала голос Дэрин, — это маловероятно. У нас по трюмам весь день работали ищейки, и никаких взрывчатых веществ не обнаружили. Хотя какую-нибудь опасную контрабанду протащить на борт все же было возможно.

— Какую именно? — спросил граф Фольгер.

Дэрин пожала плечами:

— Ну, скажем, оружие.

— Да ну, глупости, — отмахнулась мисс Роджерс. — Одному человеку с целым экипажем не совладать, каким бы это оружие ни было.

— Не скажите, — покачал головой мистер Тесла. — Бывает, что при соответствующем оружии и один человек может натворить много дел. — Он тягостно вздохнул. — Вот я недавно спроектировал устройство, которое в ситуации, подобной нашей, могло бы оказаться крайне полезным. Да не только спроектировал, а уже и изготовил. Его направили ко мне через Сибирь, но вот беда: ваш корабль любезно спас меня до того, как оно ко мне прибыло.

Алек мельком глянул на Дэрин, вспоминая ту штуковину, что хранилась в офицерской кладовой.

— Та машина, должно быть, настоящий шедевр жестянщика, — улыбнулась доктор Барлоу. — Быть может, мистер Тесла, вы устроите нам ее презентацию?

— Презентацию? Но ведь она так и… — Он прищурился, проницательно глядя в глаза ученой леди. — Гм, понятно. Что ж, я с удовольствием.

— После ужина, разумеется. Мистер Шарп?

Дэрин, отвесив поклон, снова отворила дверь. Там уже ждали корабельные стюарды.

Пока на стол накрывались блюда, из-под металлических крышек которых исходили ароматные запахи мяса с гарниром, Алек размышлял, что же такое могло произойти. Ученая леди без необходимости не разглашала ровным счетом ничего, а тут вдруг поделилась подозрениями насчет Филипа Фрэнсиса, да еще с мисс Роджерс, херстовской репортершей. А теперь намекнула мистеру Тесле, что его детектор металла, оказывается, всю дорогу находился на борту «Левиафана». Она что, решила, что сотрудничество лучше, чем секретность?

— Ужин, — с довольным видом сказал Бовриль, из-под стола влезая Алеку на колени.

* * *

Дверь в офицерскую кладовую со скрипом отворилась, явив среди ящиков саке и рулонов японского шелка машину мистера Теслы. После ужина вечеринка перетекла на нижнюю палубу, ближе к трюмам; все шестеро, в отличие от команды, смотрелись эдакими праздными гуляками. Мисс Роджерс все еще потягивала шерри, а Фольгер с Малоне прихватили вниз свои коньячные бокалы.

— Так она все время была здесь? — с плохо скрытым возмущением спросил Тесла. — И вы скрывали ее от меня?

— Наоборот, вы скрывали ее от нас, — поправила доктор Барлоу. — Иначе зачем вам было контрабандным способом проносить ее на борт?

Тесла, остыв, вскинул руки:

— Что значит контрабандным? Зачем мне это? Просто, видимо, вышла неувязка с русскими.

— Я понимаю. Вы, наверное, просто проявили осторожность? — пришла на помощь доктор Барлоу.

— Ну, конечно. У меня уже и без того украли столько идей. А ведь вы знаете этих русских — очень скрытные люди. — Изобретатель шагнул вперед, изучая взглядом приборную доску. — Но как вам удалось собрать все без чертежей?

— У меня и моих людей сработала интуиция, — сказал Алек. — Мы, как вы понимаете, все равно так или иначе жестянщики.

— Жестянщики! — повторил Бовриль.

— Заладил, — буркнул граф Фольгер, но Алек это проигнорировал.

— В точности, как я его себе и представлял. — Тесла, любуясь, поглаживал деревянные части устройства руками. — Кстати, ваше высочество, неплохо справились.

Алек щелкнул каблуками:

— Передам ваши комплименты мастеру Клоппу.

— А что это за аппарат? — поинтересовалась мисс Роджерс.

— Магнитометр высшей чувствительности, — обернувшись к ней, сказал Тесла, — основан на принципах атмосферной проводимости.

— Проще говоря, обнаруживает металл, — разъяснила Дэрин.

— Это так, одно из самых тривиальных его свойств, — махнул рукой Тесла.

— Но в данный момент самое насущное, — заметила доктор Барлоу. Сделав шаг вперед, она повернула рубильник; машина отозвалась возрастающим по высоте гудением. Оба лори взялись передразнивать этот звук.

— Да он еще и полностью заряжен, — подивился Тесла, косясь на стрелку круговой шкалы.

— Почти полностью, — улыбнулась ученая леди.

— Почти, — повторил ее лори.

Алек украдкой взглянул на Дэрин, которая снова ухмыльнулась. Доктор Барлоу, разумеется, давала понять, что эта машина уже была использована. А для какой именно цели, оставалось только догадываться.

Алеку вспомнился их спор с Дэрин в Токио, когда он предположил, что образец в каюте у Теслы не более чем своеобразный кусок минерала. Но если Тесла создал эту машину единственно для обнаружения металла, то и сам тот предмет мог быть целью всей его экспедиции. И тогда не исключено, что загадочная глыба железа была ключом к «Голиафу».

И по какой-то причине он хотел удержать все это в секрете?

— Ну что, — буркнул гений технической мысли. — Давайте посмотрим, работает оно или нет.

В управлении машиной Тесла показал себя истинным виртуозом. Он мог настраивать ее на поиск металла в количествах мелких и больших, вблизи и вдали. Каждая из трех сфер выполняла свои, отличные функции, и каждую можно было настраивать отдельно. Глядя на работу аппарата, Алек убеждался, что применял его фактически вслепую, примерно как кошка, извлекающая звуки из пианино.

Для переноса машины доктор Барлоу вызвала двоих членов экипажа, и вот уже вскоре шары вовсю крутились, проводя Теслу по грудам припасов, загруженных в имении Херста. Гости тянулись следом; время от времени по углам грузового отсека отбрасывала угольные тени фотовспышка Малоне. В конце концов машина привела всю компанию в тесно загруженную кладовую, где под ящиками с финиками и яблоками стояли какие-то бочки.

Мистер Тесла, прищурясь в скудноватом освещении светляков, поцокал языком:

— А вот в этих бочонках, похоже, есть что-то помимо сахара.

— О боже, — выдохнула мисс Роджерс.

Доктор Барлоу дала знак Дэрин, и та приказала унести машину. Алек помог снять верхние ящики, и когда открылся доступ к бочкам, Дэрин подошла к ним с ломиком в руке. Деревянную крышку ближайшей к ней бочки удалось вскрыть одним ударом.

— Осторожно, Дилан, — остерег Алек. — Если это диверсия, то в любой момент жди подвоха.

Все отступили на шаг, но Бовриль, поведя носом, сказал: «Сахар».

Дэрин откинула крышку и сунула в бочку ломик. Глубоко он не ушел, обо что-то глухо стукнувшись.

— Хм, интересно.

Она стянула белые перчатки, закатала рукав и полезла внутрь рукой. Через минуту наружу показалось что-то длинное и тонкое, завернутое в промасленное тряпье. Сахар, когда предмет достали наружу, струйками ссыпался на пол.

Когда развернули тряпье, в полумраке тускло поблескивал металлический цилиндр. Алек поглядел на Фольгера, который, кивнув, определил:

— Вообще, есть определенное сходство со стволом «шпандау». Но это, судя по всему, «кольт-браунинг» образца одна тысяча восемьсот девяносто пятого года.

— Это что, пулемет? — ахнула мисс Роджерс. — О боже!

Снова пыхнула вспышка Малоне, на секунду ослепив Алека. К тому моменту, когда рябь в глазах прошла, Дэрин извлекла еще один предмет. Из тряпья показалась круглая металлическая коробка размером с большую тарелку.

— Пулеметный магазин? — спросил Алек.

Фольгер, шагнув ближе, пригляделся:

— Что-то я таких не припомню.

— Постойте, не вскрывайте… — встрепенулась мисс Роджерс, но Дэрин уже разделила коробку надвое. Оттуда на пол со стуком выпал черный диск, отчего все буквально подскочили. Диск покатился в сумрак, при этом за ним лентой стелился какой-то блесткий шлейф.

Мисс Роджерс, нагнувшись, пригляделась.

— Это кинопленка, непроявленная, — сказала она. — По крайней мере, была таковой, пока вы, молодой человек, не открыли коробку. Теперь она пропала: засветили.

— Пленка? — переспросил Алек. — Но зачем протаскивать на борт еще и ее? Ведь пленки в каюте у мистера Фрэнсиса и без того целые горы.

— А зачем, если на то пошло, пулемет? — задал вопрос еще и Фольгер. — «Кольт-браунинг», к вашему сведению, весит пятнадцать килограммов. Для диверсанта, согласитесь, в обращении не совсем удобно.

— Да и патронов к нему что-то нет, — добавила Дэрин. — Порох наше зверье обязательно бы учуяло.

— Вот ведь загадка. — Доктор Барлоу, оборачиваясь к мисс Роджерс, покачала головой. — Хотя мне в каком-то смысле полегчало. Возможно, ваш мистер Фрэнсис всего лишь контрабандист оружия. Ну, и… поставщик кинопленки, — добавила она нахмуренно.

— Клянусь, я понятия не имею, что здесь происходит, — растерянно заверила мисс Роджерс. — Но завтра я подробно выведаю — посмотрим, какой будет улов.

— Главное, помните, что история эта — моя, — застолбил участок Малоне.

Мисс Роджерс ограничилась сухим кивком.

— Остальные бочки, мэм, мы проверим, — сказала ученой леди Дэрин. — А потом я кликну корабельного плотника, чтобы он их обратно запечатал: не пропадать же добру.

Алек кивнул. Если в данную минуту опасность кораблю не угрожает, то нет и нужды в экстренных мерах. Лучший способ разоблачить поползновения мистера Фрэнсиса — это дать ему сделать следующий шаг.

ГЛАВА 26

Начиная с утра Дэрин держалась вблизи мистера Фрэнсиса и его ассистентов с кинокамерами. Она прислуживала им на завтраке в старшинской кают-компании, а затем провела экскурсию по кораблю («рекогносцировка на местности», как они окрестили это мероприятие). Чтобы не выдавать подозрений, капитан отдал репортерской бригаде под съемки верхние палубы, а охране, приглядывающей за бочками в грузовом отсеке, велено было не высовываться. Как оказалось, молодая репортерша Адела Роджерс тоже вела за мистером Фрэнсисом негласное наблюдение. Делая вид, что разгуливает по кораблю в одиночку, она неизменно оставалась в пределах слышимости от Фрэнсиса и его коллег-операторов. И даже когда Дэрин оставила их одних за обедом, мисс Роджерс ненавязчиво маячила у дверей кают-компании. Осмотрительно прикрыв за собой дверь, Дэрин сказала ей вполголоса:

— Прошу прощения, мисс, но мы не должны дать мистеру Фрэнсису повода заподозрить, что мы за ним шпионим.

— Конечно, нет, — ответила та, поправляя шляпу. Как и накануне вечером, одета она была безупречно (на этот раз ансамбль из полосатого жакета с юбкой и мягкая фетровая шляпа с оторочкой из искусственного меха). — Я, по-вашему, вчера родилась?

— Нет, но вы несколько на виду, потому что везде его сопровождаете.

— Это вы болтаетесь у него на хвосте, а не я.

Дэрин оттащила репортершу чуть дальше по коридору:

— Это моя, черт возьми, обязанность его сопровождать! А вы таскаетесь за ним, как какая-нибудь влюбленная деревенская простушка!

Мисс Роджерс рассмеялась:

— Право, молодой человек, я сомневаюсь, что признаки этого состояния вам знакомы. И таскаюсь я, кстати сказать, не за мистером Фрэнсисом. А за вами.

— Как вас понимать, мисс?

— А очень просто. У вас на лбу написано, что здесь на корабле всеми перезвонами заправляете вы.

— Что вы такое несете? — моргнув, спросила Дэрин.

Молодая особа отступила на шаг, оглядывая Дэрин с головы до ног, как портной на примерке:

— Чтобы вы знали, я выросла при отеле. Папаша мой в делах был полный профан, матери было не до нас. Поэтому это было нашей единственной надеждой на более-менее приличную жизнь. И я уже в нежном возрасте поняла, что важнее всех в отеле не хозяин, и не управляющий, и даже не домашний детектив. А тот, кто заведует звонарями — коридорными и швейцарами, у которых колокольчики. Вот он действительно знает, где собака зарыта. И получает за это неплохие чаевые, если вы понимаете, о чем я.

— Нет, мисс, не понимаю, — ответила Дэрин. — Я мичман, а не швейцар.

— Рассказывайте. Я вчера видела вас в действии — белые перчатки, бойкий говорок под разлив бренди. А сами знаете все секреты — всех и каждого, разве не так? И все, если что не так, тут же на вас оглядываются. Доктор Барлоу, принц Александр, даже тот сухарь-граф — все они хотят знать, что думает заведующий перезвонами.

Дэрин нервно отступила. Эта особа или конченая сумасшедшая, или опасная умница. Вчера вечером она с искусной ловкостью поддела Алека, что было весьма забавно. Но теперь она была чересчур… проницательна.

— Я не вполне понимаю, мисс Роджерс, что вы имеете в виду.

— Единственное путное наставление моей матери — это то, что ключи всегда находятся у слуг.

— Я не слуга. Я офицер, да к тому же приставленный к награде!

— А как же. В точности как заведующий звонарями при любом хорошем отеле. Обратите внимание на слово «заведующий». Я же не путаю вас с мальчиком-колокольчиком. Ни в коем разе.

Дэрин отступила на шаг. В самом деле, что она хочет этим сказать?

— Только потому, что я «корреспондент без членства», не думайте, что вы можете…

Слова мисс Роджерс прервал сигнал тревоги — короткие частые гудки. Дэрин нахмурилась:

— Это сигнал «обнаружен неприятель».

— Какой еще неприятель? Мы над нейтральной территорией.

— В самом деле, мисс. Прошу меня извинить.

Дэрин повернулась и пошла быстрым шагом, втайне радуясь поводу отделаться от назойливой репортерши. На подходе к центральной лестнице было уже оживленно: экипаж спешил по боевым постам.

— Ничего, если я с вами? — спросила мисс Роджерс, кстати, уже и без того успевшая увязаться следом.

— Нет-нет, мисс. Мой боевой пост на хребте, а пассажиры должны оставаться в гондоле. Вам следует вернуться к себе в каюту.

Не дожидаясь ответа, Дэрин кинулась прочь через оживленные коридоры. Корабль шел на высокой скорости, поэтому по тросам было не взобраться, и она пошла напрямую внутренними переходами. Между прочим, из-за ветра наверху было не видно вестовых ящериц. Поэтому Дэрин схватила одну по пути и сунула себе в куртку на случай, если потребуется экстренно связаться с мостиком. А то по кораблю всюду разгуливают германские шпионы, шляются репортеры, а теперь еще и противник в воздухе. Вот уж действительно нейтральная территория.

* * *

Пустыня скользила внизу, в пятнах кактусов и краснобоких расселин, с вкраплениями фермерских лачуг на зеленых прямоугольниках возделанных участков. На трех четвертях хода пейзаж мелькал со скоростью около ста километров в час, и наверху дежурили лишь старший такелажник мистер Роланд и несколько человек из его бригады. Дэрин подобралась к ним ползком, готовая в любую секунду, если дунет ветер, ухватиться за тросы:

— Мичман Шарп прибыл, сэр!

Мистер Роланд, козырнув в ответ, указал:

— Вон, обнаружен двадцать минут назад. Воздушный борт типа «манта». Цвета местные. Движки жестянщиков.

На западном небосклоне виднелся приплюснутый ширококрылый силуэт с понтонными газовыми мешками под крыльями в красно-зеленую полосу. За силуэтом стлался дымный шлейф, хотя Мексика считалась дарвинистской страной.

— Может, сэр, это просто моторы германского производства?

— С этой дистанции не определить, — ответил мистер Роланд. — Но они держатся с нами вровень.

Тень от мексиканского воздушного судна гладко скользила по пустыне. Размах крыльев у манты был метров тридцать, не больше.

— Для нас он мелковат, сэр. Может, просто проявляет любопытство.

— Пусть себе проявляет на здоровье, — хмуро сказал мистер Роланд, — только бы к нам не приближался. — Он поднес к глазам бинокль. — А это что, еще один?

Солнце выхватило еще один крылатый силуэт, непосредственно за первым. Дэрин из-под ладони оглядела горизонт и вскоре по правому борту заметила еще и третий быстрокрыл.

— Да нет, сэр, это уже вряд ли любопытство, — сказала она, указывая на него.

— Может быть, — согласился мистер Роланд. — Но даже если втроем на одного, удача им не светит.

Дэрин кивнула. Воздушное преследование со стороны кормы для преследователя достаточно чревато. Пущенные вслед фабрикаты или ракеты вынуждены преодолевать бешеный встречный ветер, в то время как сам «Левиафан» может в любую минуту выпустить на них стаю боевых ястребов.

Не прошло и нескольких секунд, как двигатели «Левиафана» взревели на полных оборотах.

— Похоже, капитан их невзлюбил! — выкрикнул мистер Роланд, пытаясь превозмочь громовой рев.

Под набравшимся ярости ветром они пригнулись, схватившись за выбленочные тросы. Между тем мексиканские корабли особо не отставали: дымные шлейфы сделались плотнее, расползаясь по горизонту тучами. Сзади окликнул один из такелажников, и мистер Роланд повернулся к ветру лицом.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒