ПОСЛЕСЛОВИЕ 14 страница

Секунду на мостике стояла тишина, все смотрели на капитана. Тот, скрестив руки на груди, нервно барабанил пальцами.

— Огонь по нам пока не открывали, — рассудил он наконец. — Тем не менее готовность номер один: первый же выстрел — хотя бы из воздушки — и мы сбрасываем балласт.

Алек медленно перевел дух, а Бовриль у него на плече подобрал коготки.

И тут послышался осторожный голос доктора Баска:

— С Шарпом, кажется, что-то случилось.

Алек метнулся на мостик, бесцеремонно оттолкнув двоих корабельных охранников. Из передних окон было видно, что Дэрин, скрючась, неподвижно лежит в сотне метров.

— Я иду туда, — без лишних слов засобирался Алек.

— Ваше высочество, — прокашлявшись, сказал капитан, — я этого допустить не могу.

— Кто-нибудь еще на корабле говорит по-испански? — спросил Алек, уповая на то, что, лавируя между итальянским и латынью, можно будет как-нибудь справиться.

Капитан, оглядев офицеров, пожал плечами:

— Похоже, что нет. Учтите: если положение ухудшится, мы немедленно сбрасываем балласт.

— Не сомневаюсь. Но любое непонимание может обернуться плачевно, поэтому дайте мне шанс его уладить!

Капитан подумал, затем вздохнул и обернулся к доктору Баску:

— Идите с ним. И возьмите пятерых человек из корабельной охраны.

* * *

Ньюкирк уже стоял на коленях рядом с Дэрин. Вокруг толпились люди Вильи; кто-то, размахивая руками, кричал «Medico, Medico! », что, безусловно, означало «врача», во всяком случае на итальянском. Несколько причальных концов все еще болтались, и кто-то, видимо, старший, пытался привлечь людей обратно к работе.

— Дилан! — кричал Алек, проталкиваясь сквозь толпу. Повстанцы расступались в стороны, пялясь при этом на Бовриля.

Ньюкирк поднял перемазанное пылью лицо:

— Он в сознании, только ногу повредил.

— Конечно, я в сознании! — огрызнулась Дэрин. — Попробуй тут вырубись, когда боль просто адская!

Алек опустился рядом на колено. Левый рукав ее формы был изорван и в крови, а одно колено подтянуто к груди. Глаза от боли зажмурены.

Бовриль страдальчески скульнул, а Алек взял Дэрин за руку.

— Потерпи, — попробовал он успокоить ее, — я привел доктора Баска.

Дэрин открыла глаза.

— Ну, ты и думмкопф, — желчно шепнула она.

Алек застыл. Действительно, каким бы повреждение ни было, Дэрин не могла подпустить к себе хирурга.

— Ньюкирк, — распорядился Алек, — расставьте этих людей снова по местам! — А Дэрин он прошептал: — Обопрись мне на руку. Если сможешь встать, он, может, не будет основательно тебя осматривать.

— Становись справа, — сказала она, беря его за плечо. Алек впопыхах сосчитал до трех и кое-как выпрямился, поднимая Дэрин на одну ногу. Так, вдвоем, они встретили доктора Баска, который в сопровождении двух охранников только сейчас пробрался сквозь толпу. Дэрин рядом с Алеком припадала на неповрежденную ногу, угрожая опрокинуть своего помощника. Сейчас особо чувствовалась их разница в росте, к тому же Дэрин была тяжелее, чем казалось (видно, накачала мышцы при лазании). Предусмотрительный Бовриль спрыгнул у Алека с плеча.

Алек, скрипнув зубами, кивнул доктору Баску.

— Мистер Шарп чувствует себя вполне сносно, — сказал он.

Хирург оглядел Дэрин сверху донизу:

— Вы удержитесь на ногах, мистер Шарп? А то падение было нешуточным.

— Все в порядке, сэр. Коленка малость ушиблена, только и всего. — Она неловко скакнула вперед, и Алек помог ей сделать шаг. — Ничего, ходьбой разработаю.

— Не дурите, Шарп. Сядьте. — Доктор Баск полез в свой кожаный саквояж и вынул оттуда длинные ножницы. — Дайте-ка, я осмотрю ногу.

Дэрин, взглянув на Алека, украдкой кивнула, и они вдвоем подбрели к близлежащему плоскому камню. Дэрин тяжело на него опустилась, и на руки к ней запрыгнул Бовриль. Под его внезапным весом она болезненно поморщилась, но не издала ни звука.

Рядом в сланцевый камень был вбит металлический клин, принайтовленный к нему причальный канат дрожал от напряжения. Алек представил, как он, лопаясь, срезает ему голову, и невольно перевел взгляд на окна мостика. Было видно, как оттуда пристально смотрит капитан в тесном окружении офицеров.

— Твое сообщение мы получили буквально в последний момент, — сказал он.

— К-А-М-Е-Р-А, — горделиво произнес Бовриль.

— Я теперь жалею, что и первое послал. — Дэрин, поглаживая зверку спинку, покачала головой: — По словам мисс Роджерс, генерал Вилья по уши завязан в киношном бизнесе, представляешь? Вот почему Херст контрабандой протаскивает ему и оружие и пленку. Ему нужны батальные сцены для его киножурналов. Ха!

— Киножурналов, ха! — язвительно пискнул Бовриль.

— Эй, потише, парень. — Доктор Баск сейчас разрезал над коленом штанину. На бледной плоти красовался лиловый синяк. Дэрин с беспокойством поглядывала на Алека. Если нога сломана, скрывать обман окажется невозможно.

— Сэр, — окликнул один из охранников, — там кто-то едет.

— Ваше высочество, не соблаговолите соблюсти этикет? — не отвлекаясь, попросил доктор Баск.

— Само собой.

Алек, как мог, подбодрил Дэрин кивком — дескать, все будет хорошо — и, обернувшись, увидел, как сквозь расступающуюся толпу продвигаются два здоровенных фабрикатных быка. С три метра ростом, они грозно нависали над людьми своими кованными металлом рогами и теснили их плечищами шириной с паровозный тендер. На спинах этих чудищ сидели погонщики со стальными цепями, идущими от серебряных колец в бычьих носах. За каждым погонщиком возвышалась платформа — на одном быке с пулеметом Гатлинга, на другом — с кинокамерой и по повстанцу с винтовкой.

Между этими двумя гигантами едва был заметен всадник на лошади — в ковбойских сапогах, шляпе с маленькими полями и коротком буром пиджачке, перепоясанном двумя патронташами. Вся одежда на нем была смята, как будто он в ней где-то валялся, а на небритой физиономии с неухоженными большими усами горели карие глаза.

Испанский Алек знал всего ничего — от силы пару фраз, но тем не менее галантно поклонился, хватаясь за любую возможность продемонстрировать такт и дружелюбие:

— Sono Aleksandar, principe de Hohenberg.

Человек рассмеялся и на педантичном, но в целом вполне чистом английском сказал:

— Вы, видимо, имели в виду ‘soy. ’ К вашим услугам — генерал Франсиско Вилья, революционный губернатор Чихуахуа.

— Честь имею, генерал, — сказал Алек, отвешивая очередной поклон.

Так вот он каков, знаменитый повстанческий вождь, Робин Гуд мексиканских пеонов. Еще неизвестно, что он может подумать о стоящем перед ним богатом юнце королевских кровей (и вообще интересно, чью сторону он принял в Великой войне на европейском континенте).

На ремне у Вильи в деревянной кобуре висел маузер германского производства.

— Ваш человек ранен? — осведомился Вилья. Алек обернулся. За его спиной Дэрин морщилась от боли, в то время как доктор Баск накладывал ей на колено какой-то компресс. — Ничего, сейчас подойдет мой персональный врач. Но помилуйте, зачем он спрыгнул с борта вашего корабля? Он всех нас на минуту переполошил.

— Это все из-за шагоходов с камерами, — пояснил, глядя снизу, Алек. — Возникла некоторая неясность насчет их цели.

— Ай-яй-яй, — Вилья озабоченно поцокал языком. — Мне надо было предугадать. Прошлой зимой один из этих шагоходов взял в плен целый взвод федералов. Они думали, он их постреляет!

Алек мысленно сравнил пулемет Гатлинга с камерой, водруженной на одном из этих грозных быков.

— Вполне оправданная ошибка. Эта штука в армейских рядах и вправду смотрится довольно необычно, тем более когда она на ходу.

— Может, и необычно. — Генерал указал на гондолу «Левиафана». — Но только, я вижу, не на вашем корабле.

Алек посмотрел наверх и увидел мистера Фрэнсиса с его бригадой: из открытых окон мичманской кают-компании они сейчас увлеченно снимали эту встречу. Получается, опять он перед камерами; опять позерство и игра.

— Похоже, от них просто некуда деться, — смирился Алек. — Генерал, вы можете оказать нам помощь в починке наших моторов?

Вилья в седле почтительно склонился:

— Безусловно. Все это часть моей сделки с сеньором Херстом. Он шлет свои искренние извинения за причиненное неудобство.

Алеку хотелось сказать на это что-нибудь до неприличия едкое, но тут сзади послышался окрик Дэрин, и он рывком обернулся. Доктор Баск стаскивал с нее куртку, обнажая на левой руке Дэрин красное пятно. Еще немного, и он начнет стягивать с нее рубаху.

Алек повернулся к генералу:

— Сеньор Вилья, очень прошу: скорей сюда вашего доктора. Боюсь, наш корабельный эскулап… не вполне компетентен.

— В таком случае считайте, что вам повезло. Доктор Асуэла непревзойденный специалист по части боевых ран. — Вилья жестом позвал кого-то из толпы. — Отведите его к вашему другу.

Алек наспех поклонился и кинулся туда, где сидела Дэрин.

— Генерал Вилья, — сказал он, запыхавшись, но при этом твердо кладя руку доктору Баску на плечо, — выразил желание, чтобы мистера Шарпа осмотрел его персональный доктор.

— Блажь. С какой стати?

— Настаивает на правах хозяина, — сердито прошептал Алек ему на ухо. — Обидеть его — значит навлечь неприятности.

— Вот уж действительно дурь, — хмыкнул доктор Баск, но встал и отодвинулся на шаг в сторону. Через толпу пробирался доктор Асуэла — человек лет сорока, в твидовом костюме с галстуком веревочкой. Глаз за кругляшками очков было не видно из-за солнца.

Алек пошел к нему навстречу, отчаянно придумывая, как бы уберечь Дэрин. Он глянул на палящее солнце, прикидывая в уме скудный запас фраз на испанском:

— El sol. Malo.

Доктор-мексиканец поглядел на Дэрин, затем на тень от «Левиафана» в каком-нибудь десятке метров.

— Он у вас может идти? — спросил он на безупречном английском.

— Шевелить его нельзя, — ответил Алек. — Мы можем соорудить какое-нибудь прикрытие?

— Отчего бы нет, — с удивлением пошел навстречу Асуэла и стал выкрикивать какие-то распоряжения. Вскоре к нему стали стаскивать куски брезента, сооружая для Дэрин подобие палатки вне поля зрения корабельной гондолы.

Алек тем временем настойчиво отвел доктора Баска в сторону:

— Генерал Вилья хочет передать капитану сообщение. Он говорит, что сделает все возможное, чтобы корабль был снова на ходу.

— Что ж, замечательно. Я пошлю одного из охранников.

— Нет, — Алек покачал головой. — Он хочет, чтобы сообщение доставил офицер.

Доктор Баск хмуро смотрел на куски брезента.

— Понятно, — сказал он после паузы. — Вы присмотрите за Шарпом?

— Ну, а вы как думали, доктор, — даже с некоторой обидой отреагировал Алек, чувствуя в душе облегчение. Единственным деликатным моментом теперь было не дать повстанческому доктору узнать секрет Дэрин, или, по крайней мере, сделать так, чтобы он воспринял его спокойно.

На обратном пути к палатке Алек осознал, что в течение каких-то трех минут солгал троим. Хуже того, сделал это довольно умело. Он тряхнул головой, стараясь не обращать внимания на легкое подташнивание в животе. Ведь, если на то пошло, Дэрин его об этом предупреждала, а он дал ей слово. Это была битва, которую она вела каждый день, и он теперь был частью ее обмана.

ГЛАВА 29

Проскользнув в щель между колышущимися лоскутами брезента, Алек застал только Дэрин и доктора Асуэлу. Наземники быстро забросили сюда топчан для Дэрин и ящик под инструменты доктора, а сами возвратились к причальным канатам, и теперь, на расстоянии, вновь было слышно урчанье смолкнувших было лебедок, что притягивали корабль к земле. Тихонько урчал и Бовриль, лапками обвившись вокруг шеи Дэрин.

— Как вы себя чувствуете? — спросил доктор Асуэла.

— Ничего, бывало и похуже, — отвечала она, а сама не сводила глаз с пальцев доктора, ощупывающих ей руку.

— Перелома нет, — констатировал Асуэла, — но порез глубокий. Придется зашивать. Снимайте рубашку.

— Не могу, — тихо, но твердо ответила Дэрин. — Рука не действует.

Доктор нахмурился, еще раз сосредоточенно прощупав ей предплечье:

— Но ведь вы только что сжимали ее в кулак?

— А вы просто разрежьте рукав, — посоветовал ему Алек, опускаясь рядом на колени. — Я, с вашего позволения, помогу.

Асуэла, залезая в свой саквояж, медленно, с подозрением перевел взгляд с Дэрин на Алека. Из саквояжа он вынул ножницы и разрезал сначала манжет мичманской формы, затем добрую часть рукава. Светлая кожа под ним была скользкой от крови. Дэрин резко всхлипнула: свободная рука доктора прошла ей по груди. Асуэла нахмурился, настороженно замерев, и вдруг молниеносным движением приставил острые концы ножниц к ее горлу.

— Что у вас под рубашкой? — не спросил, а как бы потребовал он.

— Ничего! — дерзко уставилась на него Дэрин.

— Там что-то пристегнуто на лямках. Вы носите бомбу! Asesino!

— Это заблуждение, — совершенно четко произнес вдруг Бовриль.

Вид у Асуэлы был совершенно обалдевший.

— Ничего-ничего, доктор, все в порядке, — примирительно сказал Алек, поднимая руки так, будто сдавался на его милость. — Дэрин, сними-ка с себя рубашку.

Та оцепенело уставилась на принца, после чего молча кивнула головой. Доктор Асуэла, наконец, отвел взгляд от лори.

— Вы здесь для того, чтобы убить Панчо! — выкрикнул он. — Вы собирались спикировать на него с бомбой!

— Послушайте, доктор, — как можно спокойней произнес Алек, — она не убийца.

Асуэла таращился на него как помешанный.

— Она, — подчеркнул половую принадлежность Бовриль.

— Дэрин девушка. Именно поэтому у нее такие подвязки, — пояснил Алек, игнорируя выражение ужаса на ее лице. — Убедитесь сами.

Все еще не отводя от шеи Дэрин ножниц, доктор потрогал ее еще раз. Дэрин поежилась, а он, выпучив глаза, отдернул руку с ножницами:

— Lo siento, senorita!

Дэрин открыла рот, но не произнесла ни единого звука. Кулаки ее сжались, а тело начал бить крупный озноб. Стоящий рядом на коленях Алек нежно разжал и взял одну из ее ладоней в свои руки.

— Прошу вас, сеньор, — проникновенно сказал он, — никому не говорите.

— Но… как так? Почему? — изумленно выдохнул доктор.

— Она хочет служить… Летать.

Алек полез в свой потайной карман — тот самый, где неизменно хранилось письмо папы. Рядом с футлярчиком свитка пальцы нащупали тряпичный мешочек, который и вынули наружу.

— Вот, — Алек подал мешочек доктору. — За ваше молчание.

Асуэла заглянул и увидел там кусочек золота — все, что осталось от четверти тонны, оставленной Алеку отцом. Какое-то время доктор на него смотрел, затем покачал головой:

— Я должен сказать Панчо.

— Я вас прошу, — тихо проговорила Дэрин.

— Он наш команданте, — повернулся к ней Асуэла. — Но только ему одному. Обещаю.

Доктор вызвал снаружи одного из повстанцев и что-то приказал ему на беглом испанском. Затем он приступил к работе, прочистив рану тряпицей, смоченной из плоской серебряной бутылочки, простерилизовал иголку с ниткой, после чего протянул бутылочку Дэрин, жестом велев из нее пригубить. Когда та отхлебнула, он проткнул ей кожу иголкой и стежок за стежком начал сшивать рану.

Алек наблюдал, все это, держа Дэрин за руку. Та впивалась ему в ладонь ногтями, от которых на коже оставались вдавленные полумесяцы.

— Все будет хорошо, — успокаивал он, — не бойся.

В конце концов, какое дело великому вождю повстанцев до девчонки, которая скрывается всего лишь из неуемного желания служить в британском воздушном флоте?

* * *

Незадолго до того, как Асуэла закончил врачевать, брезент колыхнулся под жарким и шумным дуновением ветра. Это фыркнул один из тех громадных быков; все равно, что чихнул паром локомотив.

Куски брезента раздались, и внутрь ступил генерал Вилья:

— Esta muriendo?

— Да нет, он поправится. — Глаза доктора не отвлекались от работы. — Но у него для тебя есть интересный секрет. Для начала тебе лучше присесть.

Вилья со вздохом уселся возле Алека, скрестив под собой ноги. В седле он смотрелся поистине грациозно, а сейчас были заметны располневшие бока и брюшко. Движения генерала были затруднены, видимо, ревматизмом.

— Скажите ему, — обратился доктор Асуэла.

Несмотря на измотанный вид, голос у Дэрин был спокоен и тверд:

— Я Дэрин Шарп, представленный к награде офицер воздушной службы его величества. Но я не мужчина.

— Вот как. — Вилья оглядел ее, слегка приподняв брови. — Прошу прощенья, сеньорита Шарп. Признаться, я не знал, что британцы используют в качестве воздушных пикировщиков женщин. Наверное, из-за более миниатюрных размеров?

— Я не об этом, — уточнила Дэрин. — А о том, что это секрет.

— Отец Дэрин был авиатором, — пояснил Алек. — И брат у нее тоже служит. Она маскируется под юношу, потому что для нее это единственный способ летать.

Какое-то время генерал пристально смотрел на нее и вдруг затрясся всем телом, расхохотавшись:

— Que engano!

— Просим вас, никому об этом не рассказывайте, — сказал Алек. — По крайней мере, ближайшие несколько часов, пока мы не улетим. Вам-то в принципе нет разницы, кто она такая. А для нее это вопрос жизни.

Генерал озадаченно покачал головой — дескать, ну и дела — вслед за чем поднял проницательный взгляд на Алека: — Ну, а какова ваша роль в этой шутке, маленький принц?

— Он мой друг, — ответила за Алека Дэрин. Ее лицо было по-прежнему бледным, но голос уже окреп. Она предложила Вилье бутылочку, от которой тот отмахнулся.

— Только лишь?

Дэрин промолчала, оглядывая свежие швы у себя на руке. Алек открыл было рот, но первым пискнул Бовриль:

— Союзник.

Генерал Вилья с живым любопытством посмотрел на неведомую зверушку.

— Это что за создание?

— Лори проницательный. — Дэрин, потянувшись, погладила зверка по голове. — Он повторяет сказанное, примерно как вестовые ящерицы.

— И не только повторяет, — уточнил доктор Асуэла. — Он мне еще сказал, что я заблуждаюсь.

Алек тоже обратил на это внимание. По прошествии недель память у этих лори стала увеличиваться в объеме. Иногда они повторяли сказанное кем-то ранее или то, чему нахватались друг от дружки. Теперь иной раз уже и непонятно, откуда исходит то или иное словцо или фраза.

— Это как раз оттого, что он проницательный, — сказала Дэрин. — Иными словами, умный.

— Чертовски умный, — словно поправил Бовриль, вызвав еще один изумленный взгляд Вильи.

— Tienen oro, — произнес в тишине доктор Асуэла.

Запаса испанского у Алека хватало, чтобы уловить слово «золото». Он снова вынул заветный мешочек.

— Здесь немного, но мы можем заплатить вам за молчание.

Генерал Вилья принял подношение, заглянул внутрь и расхохотался.

— Богатейший человек Калифорнии шлет мне оружие! А вы — вы пробуете соблазнить меня этой золотой зубочисткой?

— Ну, тогда чего бы вы хотели?

Вилья с прищуром поглядел на Алека:

— Сеньор Херст говорит, что вы приходитесь племянником старому императору Максимилиану. Покойнику.

— Внучатым племянником. Но, собственно, да.

— Императоры — персоны на редкость помпезные и никчемные. Нам он был не нужен, и мы его пристрелили.

— Я в курсе, — насторожился Алек. — Возможно, это было немного бесцеремонно посадить на трон в Мексике австрийца.

— Это было оскорбление народа. Пощечина. Хотя дядя ваш был храбрым до конца. Уже стоя перед расстрельной командой, он пожелал, чтобы его кровь оказалась последней, пролитой во имя свободы. — Генерал поглядел на испачканную кровью тряпку в руках доктора Асуэлы. — К сожалению, это оказалось не так.

— Да, — печально вздохнул Алек. — Это было, кажется, полвека назад?

— Si. Но сколько еще крови пролилось с тех пор. Ну, да ладно. — Вилья бросил мешочек обратно Алеку и повернулся к Дэрин: — Держи свой секрет при себе, сестренка. И в следующий раз, когда будешь прыгать со своего корабля, смотри, будь осторожней.

— Да уж, как-нибудь постараюсь.

— И берегись молодых принцев. Первый человек, которого я пристрелил, был тоже богат, как принц, но я это сделал в защиту чести моей сестры. — Генерал Вилья снова рассмеялся. — Но вы же солдат, сеньорита Шарп, так что можете сами кому надо влепить пулю за себя, ведь так?

Дэрин пожала одним плечом:

— Да как-то приходило в голову, раз или два. Но извините меня, сэр, если вы терпеть не можете императоров, то где вы разжились теми германскими шагоходами?

— Оружием мы снабжаемся у кайзера, за деньги. — Генерал похлопал по маузеру у себя на боку. — Иногда он ссужает нам и технику, поэтому, когда в войну вступают янки, мы с ним дружим. Но ни в коем случае не кланяемся.

— А вообще, да, императоры фигуры никудышные. Правда? — Дэрин села прямее и протянула правую руку: — Спасибо вам за неразглашение.

— Можете считать, что ваш секрет как в сейфе, hermanita. — Генерал пожал ей руку и неторопливо встал. Внезапно взгляд его стал настороженным, а рука потянулась к маузеру. За брезентовой фалдой маячила смутная тень.

Вилья, подкравшись, резко ее отдернул. Ствол его пистолета уткнулся в небритую осклабленную физиономию Эдди Малоне.

— Дилан Шарп, Дэрин Шарп… Ну, конечно! И как я мог не догадываться. Ведь это объясняет многое. Просто очень многое. — Потерев ладони о бока, одну из них он шустро сунул Панчо Вилье: — Эдди Малоне, репортер «Нью-Йорк уорлд».

ГЛАВА 30

Порез на руке у Дэрин был, если разобраться, делом пустяковым: всего-то одиннадцать аккуратных стежков, которые немного чесались. А вот поврежденное колено грозило напоминать о себе еще долго.

В основном боль была простой, как если шваркнуться коленом об угол железной кровати. Но временами пульсировала и полыхала вся нога.

Это напоминало болезнь ее роста, когда ей было всего двенадцать, а она уже переросла половину мальчишек в Глазго. Но самое худшее наступало ночью, когда коленная чашечка зудела и звенела, как бутылка, полная пчел. Зудела она, видимо, из-за компресса доктора Баска — вот спасибо. Это было не горчичное семя со жмыхом — средство, к которому благоволили ее тетушки, — а какое-то мелкое и гнусное фабрикатное создание. Оно как прилипала присасывалось к коже, проникая своими усиками внутрь для исцеления порванных при ударе тканей и связок. Что за живые волокна использовались в том компрессе, хирург не сказал, но жила эта фабрикатная липучка на сахарной водице и ежедневной порции солнечного света — какое-то полурастение-полуживотное. Хотя кем бы или чем бы ни было это существо, всякое движение Дэрин его раздражало. Любой, даже небольшой вес на ногу карался часом сердитого жужжания пчел. Ходьба была кошмаром, а одевание сплошной пыткой, и, само собой, никого нельзя было попросить о помощи. Если бы не Алек, весь экипаж разгадал бы ее секрет в первый же день. Именно Алек уговорил генерала Вилью помалкивать и убедил офицеров, что ее, Дэрин, следует поместить в отдельную каюту, а не в судовой лазарет. Из-за этого Алеку самому приходилось таскать ей еду с камбуза. Именно он несколько раз на дню в полутьме желудочного отсека тащил ее на себе к гальюну и мужественно стоял рядом на страже, пока она туда ходила. И, наконец, только он составлял ей компанию, благодаря которой она не сходила, черт возьми, с ума. Так много для того лишь, чтобы ее несколько последних дней на «Левиафане» прошли в качестве полноправного члена команды, а не приблудной сумасбродки, упрятанной офицерами и экипажем куда подальше. Этот гнида Малоне ничего еще никому не выболтал, по крайней мере пока. После предательской выходки мистера Херста репортеров уже не подпускали ни к радио мистера Теслы, ни к курьерским птицам, а сам Малоне тревожился, как бы Адела Роджерс не перехватила его репортаж. Хотя Нью-Йорк был уже всего в двух днях пути. Два дня в униформе, а затем ее секрет откроется всему миру. Так что не укрыться от того факта, что это путешествие на борту «Левиафана» для нее, судя по всему, последнее.

Ощущение такое, будто ждешь казни — всякую секунду, тягучую и заточенную под острие, — но иногда ночами Дэрин была благодарна тем пчелам за то, что они невольно заставляют ее бодрствовать. По крайней мере, так на несколько часов дольше можно чувствовать вибрации корабля, слышать разноголосый шепот воздушного потока вокруг гондолы.

Основное же время уходило у Дэрин на раздумья, как быть дальше. Придется, конечно, измышлять какую-нибудь новую ложь, чтобы никто не причинил зло ее брату Джасперту за то, что тот протащил ее на службу. Хотя со временем ее скандальная слава, так или иначе, поутихнет, и надо будет подыскивать себе какую-нибудь работу.

При ней останутся ее знания аэронавтики, даже когда Воздушная служба заберет у нее униформу. И неважно, заживет до конца колено или нет, но за все это время она набралась смелости, необходимой для работы в любой команде, в том числе и в мужской компании. Алек говорил, что ей лучше остаться в Америке — там, по его словам, женщины, умеющие обращаться с аэростатами, просто нарасхват.

Чего стоит один лишь его рассказ о Паулине и ее опасностях. Судя по всему, та девица — обыкновенный кинематографический персонаж, мелькание теней на экране — каким-то манером нешуточно засела непутевому принцу в голову.

— Знаешь, какие деньжищи ей в итоге светят по наследству! — восторженно распинался он на второй день после отлета из каньона генерала Вильи. — Миллионы американских долларов, не меньше! Правда, есть одна загвоздка: без замужества она не получит ни гроша.

Дэрин, откинувшись на подушки, глядела в потолок. Под «Левиафаном» переливчато искрился Мексиканский залив, отбрасывая на потолок каюты мерцающие блики. Алек сидел у изножья кровати, а в головах помахивал лапками Бовриль, как будто практикуясь в семафорных сигналах.

— Бедная девушка, — сказала Дэрин. — Это если не плюсовать те самые миллионы.

— Так это же мелодрама, а не трагедия, — рассмеялся Алек.

— Мелодрама, — повторил Бовриль четко, с медлительностью, свойственной лори в момент усвоения новых слов.

— Но вместо замужества, — продолжал Алек, — она отправляется на поиски приключений. И никто не в силах ее остановить, даром что она девушка!

Дэрин нахмурилась. Честно сказать, в жизни такое маловероятно. Хотя если у тебя в банке несколько миллионов, то, возможно, люди смотрят на тебя скорее как на мужчину.

— Ну, и какие там ее приключения, не считая той дурацкой возни с водородным шаром?

— Вообще-то, я видел только первый эпизод. Четкого окончания у этой фильмы нет, есть только то, что они называют «подвесом». — Алек призадумался, вспоминая. — Хотя мистер Херст, кажется, говорил что-то насчет угнанных шагоходов и привязывания к рельсам.

— Привязывания к рельсам? Для дальнейшей моей карьеры звучит просто великолепно.

— Послушай, Дэрин. Кому какое дело, что «Опасности Паулины» ерунда на постном масле! Главное лишь в том, что она сейчас жутко популярна. И даже если женщины в Америке пока не пилотируют аэростаты, то они, по крайней мере, к этому стремятся. А ты можешь показать им, как это делается.

— Хотеть и мочь, Алек, не всегда одно и то же. Ты это знаешь.

— Видимо, да. — Он прислонился спиной к стенке каюты. — Как и то, например, что ты не желаешь, чтобы тебя подбадривали. Разве не так?

Дэрин пожала плечами. В эту минуту она точно знала, чего бы ей действительно хотелось: чтобы Эдди Малоне не растопыривал свои уши, подслушивая их разговор с генералом Вильей, чтобы она не врезалась со всего маху в землю на крыльях скольжения. А еще, чтобы этот гнусняк Херст не застопорил с самого начала «Левиафану» двигатели. Если бы хоть одно из этих событий сложилось иначе, никто бы и не выяснил, что она девчонка. Кроме, разумеется, Алека и этого ухаря Фольгера.

— А ты сам останешься в Америке, — спросила она, — когда «Левиафан» полетит дальше?

— Ты думаешь, капитан мне позволит? — помрачнел Алек.

— Ты делаешь то, что на руку Адмиралтейству: помогаешь мистеру Тесле пропагандировать его оружие. С какой стати им тащить тебя обратно в Англию?

— Пожалуй, ты права.

Алек встал и подошел к окну. На ярком солнечном свете, когда он смотрел на небо, в глазах у него горели изумрудные искорки.

А ведь и правда, он как-то не задумывался о своей жизни после «Левиафана». Где-то в глубине души Алек по-прежнему надеялся, что останется на борту. Но если даже он не сойдет в Нью-Йорке, то пассажиром вместе со своими людьми ему удастся пробыть максимум до Лондона.

— Алек, ты, возможно, влюблен в «Левиафан». Но этот корабль не отвечает тебе взаимностью.

В ответ принц только печально улыбнулся:

— Видимо, эта любовь была обречена изначально. Как для тебя, так и для меня.

Дэрин отрешенно уставилась в потолок. Принц-жестянщик и девчонка, одетая мальчишкой, — ни один из них прижиться на этом корабле так и не сумел. Лишь случайная удача держала их вместе столь долгое время.

— Я тебе ни разу не говорил, как я узнал твое настоящее имя? — спросил Алек.

— Вообще, у тебя была куча подсказок, — невесело улыбнулась Дэрин, — но обхитрил ты меня, когда вдруг окликнул по имени, так? Где ты его услышал?

— Это была вина Эдди Малоне, — ответил Алек.

— Гнида! — пропищал Бовриль.

— Все мои секреты он уже выжал досуха, — продолжал Алек, — поэтому на безрыбье написал статью о том, как ты спасла «Неустрашимого». Я все думал показать тебе из нее фотографию. Ты на ней, кстати, очень неплохо вышла.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒