ПОСЛЕСЛОВИЕ 16 страница

— Ой, скорей бы ступить на твердую землю! — воскликнула мисс Роджерс.

— А я счастлив в воздухе, — ответил на это Алек. Увидев, что его слова оказались скрупулезно записаны, от дальнейших высказываний он решил воздержаться.

Трап с тупым ударом приткнулся к грузовому отсеку, и такелажники сноровисто взялись его принайтовливать. Затем, не обременяя себя прощанием, береговой десант поспешил по трапу в таксомотор. Минуту спустя борт «Левиафана» отвалил в сторону.

Все сгрудились на заднем конце платформы, пялясь на Вулворт Билдинг, самый высокий в мире небоскреб, и на панораму Манхэттена. Алек же все это время смотрел на отдаляющийся воздушный корабль.

— Счастлив в воздухе, — сказал над ухом Бовриль.

Алек почесал тварюшку под подбородком:

— Иногда тебя следует называть лори тривиальным.

Зверок на это хихикнул, а Алек почувствовал, как из-за скученности пассажиров на одном краю дно таксомотора начинает крениться. Экипаж вежливо попросил всех рассредоточиться по платформе, и пару секунд спустя возле Алека уже отирался Эдди Малоне:

— Вечер добрый, ваше величество. Как хорошо, тепло благодаря этим вот нагретым шарам, не правда ли?

Алек посмотрел вниз. Горелка баллона внизу пускала в темное небо рябящую струю жара. Бовриль тянул к ней лапки как солдат у бивуачного костра.

— И вправду тепло, мистер Малоне. Только «ваше величество» — обращение неправильное. Ко мне нужно обращаться «ваше ясновельможное высочество». И если вы собираетесь обо мне писать, то прошу помнить, что Фердинанд — это не фамилия.

— Вот как? — суетливо спохватился щелкопер, выхватывая блокнот, зашуршавший листками на холодном ветру. — А какая же она у вас?

— У высшей знати фамилий как таковых нет. Нас определяют титулы.

— Ладно, учтем, — сказал тот нараспев, строча в блокноте. — Быть может, вы хотите сказать что-нибудь о Дэрин Шарп?

Алек замешкался. Вот он, шанс объяснить, кто на самом деле Дэрин. Можно поведать и Малоне, и всему свету о ее отваге и профессиональной доблести, о том, отчего она решилась летать. Но с той стороны платформы с Алека не спускал глаз Фольгер.

Здесь в Нью-Йорке скандал с Дэрин мог лишь отвлечь от выполнения миссии с Теслой. А если начать откровенничать о Дэрин, то заголовки о ней лишь вырастут в длине и размерах.

— Без комментариев, — сказал Алек.

— Гм. Странновато как-то, учитывая, в каком тандеме вы работали в Стамбуле.

Алек с досадой отвернулся. Ужасно неприятно было вот так не сказать о Дэрин ни слова. Хотя никакая репутация не сравнится по важности с конечной целью, цена которой — заключение мира. Или это всего лишь удобный повод, способ не попасться на неловком откровении? Вначале ему было так стыдно за то, что он не знает, кто и что Дэрин есть на самом деле. Но оказалось, нет ничего зазорного, что в друзьях у него не Дилан, а Дэрин Шарп. Может, забыть все эти бдительные наставления Фольгера и высказать Малоне то, что он, Алек, действительно чувствует по отношению к ней?

Принц судорожно сглотнул. А что именно он, кстати, к ней чувствует?

«Левиафан» в вышине отплывал, различаясь теперь лишь смутным силуэтом на фоне усеянной звездами черноты. Суждено ли им теперь увидеться — и с кораблем, и со своим лучшим другом?

Алек заслышал рев мотора и опустил взгляд на бухту. Таксомотор быстро снижался, направляясь к аэропирсам на южном краю Манхэттена. Внизу темную гладь воды вспарывала какая-то моторная лодка, шныряющая среди белесых лучей прожекторов.

— И из того, что я слышал в каньоне у Панчо Вильи, — продолжал Малоне, — я сделал вывод, что вы уже знали, кто она такая. Как давно вы об этом догадались?

Алек нахмурился. Моторка внизу сделала резкий поворот и теперь в кипени бурунов летела в сторону их таксомотора. Внезапно там, на палубе, полыхнула вспышка и мелькнуло дымное облачко, на секунду скрывшее лодку.

— Думаю, это какая-то… — подал Алек голос, осекшийся при виде вырвавшегося из дыма летящего предмета с огненным охвостьем.

— Ракета, — пискнул Бовриль, забираясь Алеку под пальто.

ГЛАВА 33

Алек рывком обернулся, но, похоже, никто на него не смотрел — Малоне и тот уткнулся в блокнот.

— Там ракета, — произнес Алек, но, как видно, недостаточно громко. Тогда он выкрикнул: — Мы под обстрелом!

К нему, казалось, с какой-то черепашьей медлительностью стали оборачиваться головы, пока кто-то из экипажа не заметил наконец приближение ракеты. Платформу огласили крики, и взревел, оживая, один из подъемных двигателей. Воздушное такси резко развернулось, чуть не выдернув из-под ног палубу. Ракета была почти уже у цели, шипя как пущенный из паровоза пар. Алек кинулся на днище платформы, прикрывая собой Бовриля, в то время как ракета с ревом пронеслась мимо. Взрыв грохнул сверху, разбрасывая в воздухе побеги пламени, опавшие на таксомотор. На палубу грянул пылающий осколок размером с тыкву и заскакал по ней, шипя и исплевывая дым. Он сшиб одного из членов экипажа, вслед за чем скатился с платформы и ударил один из баллонов с нагретым воздухом. Тонкая оболочка, полная перегретого воздуха, мгновенно воспламенилась. Снизу в глаза полыхнул такой жар, что Алек невольно зажмурился. Закрыв себе лицо, он выглянул между пальцев одетой в перчатку руки. В тот момент, когда экипаж и пассажиры шарахнулись от огня, таксомотор под их весом накренился на один бок. Впрочем, секунду спустя оболочку бесследно пожрал огонь. При оставшихся трех баллонах таксомотор вновь пошел на крен, только теперь в противоположную сторону — на тот угол, где не было подъема. Пассажиры шатнулись туда, при этом один из них заскользил и упал, и в этот миг Алек ясно представил, чем все это закончится. Когда их общий вес будет накапливаться на поврежденной стороне посудины, крен будет нарастать, пока таксомотор в конце концов не перевернется. Это понял и Тесла.

— Хватайтесь за что-нибудь! — вскричал он, сам хватаясь за поручень платформы. — Оставайтесь на этом боку!

Возле Алека начал соскальзывать упавший Эдди Малоне; Алек как раз вовремя протянул ему руку. Вокруг скользили другие пассажиры; кое-кому удалось схватиться за поручни, другие распластались по палубе. Жалобно мяукал в пальто Бовриль; Малоне держал за руку цепко, не выпуская. Капитан Хоббс выкрикивал приказы экипажу таксомотора. Судно начало вращаться вокруг своей оси, как снижающийся по воздуху осенний лист. Мимо, чередуясь, проносились то башни зданий, то пустая темень. Упадет ли в итоге их посудина в ледяную воду или врежется в мраморно-стальные громады Манхэттена?

Падение длилось, казалось, целую вечность — три оставшихся баллона были по-прежнему полны и функционировали, а таксомотор был не тяжелее окружающего его воздуха. За одним из подъемных двигателей Алек заметил капитана Хоббса, который пытался управлять снижением борта. Вскоре они находились уже над землей. Мимо со всех сторон проносились громады озаренных воздушных зданий; хвостами метеоров мелькали перед глазами освещенные окна.

Тут таксомотор грянулся обо что-то твердое, да так, что деревянная палуба внизу раскололась, пыхнув градом обломков. Наискось тормозя, заскрежетало днище, а затем посудина громоподобно шарахнулась о кирпичную трубу, сокрушив ее и протаранив. Капитан приземлил такси на просторную крышу.

По палубе разнеслись обломки кирпича, но скольжение не прекратилось. Впереди Алек заметил антенну беспроволочной связи, которая неудержимо неслась прямо на него. Он инстинктивно прикрыл голову, но под массой таксомотора антенна прогнулась. Скрежет торможения длился еще несколько секунд, прервавшись еще одним хлестким ударом. Порушенная посудина, наконец, врезалась во что-то достаточно тяжелое, что ее остановило.

Алек поднял голову. Над палубой нависала невысокая деревянная башня. Нижние опоры ей расшибло ударом, и теперь она кренилась под опасным углом, но не падала.

— Горим! — раздался чей-то крик.

Вспыхнул еще один из баллонов. Топливо из его горелки свободно вытекало через расколотое днище, Давая огню доступ на крышу. Охранники с капитаном Хоббсом, как могли, сбивали пламя, но на них от пылающего топлива лишь занялась одежда.

— Это водокачка! — указал Малоне на расшибленную при столкновении башню.

Алек лихорадочно огляделся. Каких-либо инструментов в посудине не было, разве что один из подъемных пропеллеров, сломанный вдребезги. Он сорвал одну из лопастей — с метр длиной, увесистую, но не острую. Орудуя ею как топором, Алек взялся крушить боковину водокачки. Между тем огненный жар за спиной становился все несносней.

Подгнившие, сшитые проржавелыми гвоздями доски под ударами начали раскалываться, но вода из образовавшейся прорехи почему-то не шла.

Малоне, остановив Алека за руку, влез наверх и заглянул:

— Вот ч-черт, пустая!

Алек со стоном отчаяния повернулся обратно к огню. Тот уже достиг деревянной палубы таксомотора, и экипажникам «Левиафана» не оставалось ничего другого, как отступать от разгулявшегося пламени.

— Ваше высочество! — неожиданно окликнул капитан. — Сюда! Здесь есть пожарный выход!

Алек моргнул. Как, а здание? Останется гореть, что ли?

— Да живей уже, ваше величие! — рыкнул Малоне, хватая его за руку.

В этот момент Алек ощутил на лице крупную каплю влаги и, потянувшись, притронулся к ней пальцем. Капли участились, и на секунду пробила радостно-изумленная мысль: надо же, дождь! Как кстати и как неожиданно, среди ясного неба!

Но тут нос учуял знакомый запах…

— Отлив, — пискнул из-под пальто Бовриль.

— Точно.

Алек вдохнул смесь жизнедеятельности сотен взаимосвязанных меж собой особей, обитающих во чреве живого воздушного корабля. В сотне метров над собой он из-под ладони попытался разглядеть брюхо «Левиафана» с набухшими балластными трубами. Напор слива вокруг набирал силу, мешаясь своим шумом с протестующим шипением огня. Значит, кто-то на борту все это время следил, как таксомотор истаивает, становится точкой в сиянии городских огней. Кто-то увидел атаку и бдительно подал на мостик сигнал тревоги.

— Мистер Шарп, — хихикнул Бовриль.

Огненный жар схлынул, оставив мокрого принца под напором холодного осеннего ветра. Погибшее пальто с соболиной опушкой пришлось сбросить, и на плечо Алеку тут же вскочил Бовриль. Напор слива тоже иссяк, и «Левиафан» стал исчезать в вышине. Со сброшенным балластом он быстро набирал высоту, подальше от ракетных ударов.

— Двух птиц одним камнем, — пробормотал Алек, оглядывая крышу. Доктор Баск услужливо осматривал мистера Теслу и кого-то из экипажа таксомотора, но серьезных ранений никто не получил. Внизу с улиц уже доносились истошные пожарные сирены.

— Гляньте сюда, ваше величие! — позвал Эдди Малоне, одной рукой оберегая от остатков слива свой фотоаппарат. Он норовил отснять погибший таксомотор и Алека в роли позера.

Отнекиваться было бесполезно. Алек сурово поджал челюсть. Пыхнула вспышкой камера, в глазах замельтешили искры. Моргнув, Алек заметил, как близко к краю крыши стоит Малоне.

Алек сообразил: когда посудина кубарем летела вниз, он фактически уберег этого щелкопера от падения. Не протяни он руку и не сомкнись их пальцы, тот бы наверняка соскользнул с борта посудины. А секрет Дэрин так и остался бы неразглашенным. Но Алек спас Малоне, да еще и не сказал ни слова в защиту этой девушки. Ощущение такое, будто он не переставая ее предает.

И тут внезапно в голове созрела простая и беспроигрышная во всех отношениях мысль. Алек перебрался через скользкую порушенную палубу посудины и сблизился с Малоне на расстояние тихого разговора. В лицо еще раз пыхнул фотоаппарат.

— Послушайте, мистер Малоне, — обратился Алек, — сейчас при падении я спас вам жизнь. Так или нет?

Секунду подумав, репортер кивнул:

— Ну да, возможно. На том спасибо!

— Можно и без спасибо. А не годится это, скажем, в качестве платы за неразглашение того, что вы разузнали о Дэрин?

— Да что вы, ваше величие, — усмехнулся Малоне. — Такое маловероятно.

— Я, собственно, иного и не ждал, — улыбнулся Алек, кладя руку на плечо мерзавца. — Хорошо, что у меня есть запасной вариант.

ГЛАВА 34

Снова явился кошмар. И был он таким же, как всегда, — удушливый жар, вонь, треск веревок, подобный треску кнута. Затем падение, в ходе которого папа выталкивает ее из гондолы, а сам в объятиях пламени взмывает ввысь. О том, что видение неминуемо, Дэрин знала, когда еще только закрывала глаза: она видела, как пущенная нынче с темной воды ракета чиркнула о таксомотор, подпалив один из ненадежных баллонов. Жуткая картина не выходила из головы даже после того, как через полчаса прилетел курьерский орел с сообщением, что никто из пассажиров и экипажа серьезно не пострадал.

Вот так она и провалялась всю ночь с наплывающими дурманными видениями пожаров и гибельных разрушений. А когда наконец взошло солнце, Дэрин стряхнула с себя одеяло и решительно села: какой тут, к черту, сон. Сегодняшний день тоже сулил кошмар. «Никто не пострадал» означало в том числе и то, что по-прежнему живет и здравствует Эдди Малоне. Более того, он уже наверняка добрался до офиса своей газетенки с рассказом о девушке-авиаторше за пазухой. «Левиафан» пристыковался всего в сорока милях от центра Нью-Йорка, и как только тот пасквиль достигнет британского консульства, новость отправится с максимальной скоростью, какую только способен развить быстрейший курьерский орел. Хорошо хоть на корабле сейчас нет капитана, а старший офицер вряд ли решится бросить Дэрин в карцер без приказа. Впрочем, достаточно будет и укоризненных лиц товарищей по команде. Как бы ни вело себя колено, офицеров, что придут за ней, Дэрин решила встретить в приличной служебной форме. Она как раз успела в нее облачиться, когда раздался стук в дверь. Оцепенев от напряжения, она стояла и таращилась в окно.

Что, уже? Конец всему, на что были положены годы трудов?

— Войдите, — сказала Дэрин негромко.

Но это оказалась всего лишь ученая леди со своим лори и Таццой:

— Доброе утро, мистер Шарп.

Дэрин не ответила, отставив лишь руку для приветственного тычка носа Таццы.

Доктор Барлоу слегка нахмурилась:

— Вам нездоровится, мистер Шарп? Вид у вас слегка… бледный.

— Да так, просто… Как-то не спалось.

— Бедняжка. Наш приезд в Нью-Йорк не обошелся без сюрпризов, не так ли? Хотя, по крайней мере, в итоге нам повезло.

— Да, мэм, — ответила Дэрин со вздохом. — Понятно, если бы этому гниде Малоне повезло в меньшей степени, мне было бы чуть легче.

— А, вы вон о чем. — Вытянув из-за стола стул, доктор Барлоу присела. — Эти утренние новости действуют на вас слегка волнительно?

— Новости? — сглотнув, чуть дрогнувшим голосом переспросила Дэрин.

— Ну да, конечно. Весь корабль только ими и гудит.

Ученая леди с улыбкой извлекла из ридикюля аккуратно свернутую газету.

— Значит, у… уже? — заикаясь, спросила Дэрин. — И офицеры послали за мной вас?

— Молодой человек, — с укором глянула на нее доктор Барлоу и протянула газету. — Никто никого ни за кем не посылал.

Дэрин с бьющим сердцем развернула передовицу; пчелы в коленке, пробудившись, тоже сердито гудели. На передовой странице красовался снимок побитого дождиком, испачканного сажей Алека на фоне разбитого таксомотора; внизу аршинными буквами кричал заголовок:

«ТАЙНЫЙ НАСЛЕДНИК

АВСТРИЙСКОГО ТРОНА

ВЫЖИВАЕТ ПОД РАКЕТНЫМ ОБСТРЕЛОМ! »

Вообще неудивительно, что передовица была посвящена в основном покушению на Алека. Наискось пробегая глазами по странице, Дэрин схватывала пересуды насчет того, нет ли в покушении германского следа, не хотели ли вражеские агенты убить еще и Николу Теслу, а также насчет предстоящих выборов мэра. Но при этом ни слова на тему, имя которой Дэрин Шарп.

Она пролистнула еще несколько газетных страниц — вот «Левиафан» висит над Токио, вот команда корабля встречается с Панчо Вильей, а германский посол отвечает на угрозы великого изобретателя в адрес держав жестянщиков. Была здесь даже некая безумно-аллегорическая карикатура: Тесла своим электричеством укрощает дарвинистские и жестянщицкие державы.

Но ни слова о сумасбродке-авиаторше.

— Видимо, Малоне выжидает, — вслух подумала Дэрин.

— Я думаю, молодой человек, вы не улавливаете подоплеки. Все объясняет первый заголовок.

Дэрин вернулась на передовицу и снова в нее вгляделась.

— «Тайный наследник австрийского трона…» — снова прочла она, и смысл этих слов ей, наконец, раскрылся. — Но как Эдди Малоне разузнал насчет папского эдикта?

— Вы о письме папы? — усмехнулась доктор Барлоу. — А я-то думала, вы всё об этом знали.

— Ну да, мэм. Алек рассказывал мне о нем в Стамбуле.

— Вот ведь как. Так и напрашивается вопрос: есть ли на этом корабле хоть кто-нибудь, кому насчет себя нечего скрывать?

— Надеюсь, мэм. Знали б вы, как это муторно. — Дэрин повела головой из стороны в сторону. — Но зачем было рассказывать этой…

— Гниде казематной, — вежливо подсказал лори.

И в эту секунду Дэрин поняла. Алек заключил еще одну сделку. Как тогда в Стамбуле, когда Малоне мог выдать план восстания и согласился выменять свое молчание на рассказ о жизни Алека.

А на этот раз Алек выдал свой главный секрет ради нее. Ради Дэрин.

— Ох, — выдохнула она.

— Вот именно, «ох», — съязвила ученая леди. — Как-то вы медленно стали соображать, мистер Шарп. Вы уверены, что имеете с коленом не ушибли еще и голову?

— Почему вы зовете меня мистером Шармом? — отвлеклась от газеты Дэрин.

— Потому что вы вроде как мичман под этим именем. А учитывая характер публикации, — доктор Барлоу постучала пальцем по газете, — чему-то иному никто и не поверит. Так что прошу вас, собирайтесь. Через час у нас с вами отъезд.

— Отъезд куда, мэм?

— В город Нью-Йорк. Сегодня днем сербское консульство устраивает в честь мистера Теслы и принца Александра прием. Форма одежды, разумеется, парадная. Я вижу, вы уже приоделись.

— Да уж. Но зачем тащить туда меня?

— Очевидно то, мистер Шарп, что законный наследник Австро-Венгерского престола испытывает к вам дружеское — о чем-либо большем боюсь и говорить — чувство. — Доктор Барлоу щелкнула пальцами, подзывая Таццу. — Ну а поскольку ваш мелкий скелетик по-прежнему в шкафу, Зоологическое Общество Лондона имеет на вас большие виды. Так что давайте готовьтесь.

— Мистер Шарп, — подчеркнул лори.

* * *

Поездка через Гудзон была великолепна: к югу гордо возвышалась статуя Свободы, впереди возвышались громады небоскребов Манхэттена. Даже шлейф паромного дыма в небесной синеве смотрелся достаточно величаво. За прошедшие три месяца Дэрин привыкла к машинам жестянщиков, как, видимо, и Алек стал немного дарвинистом. Пронимающая вибрация моторов воспринималась телом как что-то почти естественное и даже как будто успокаивала поврежденную коленку.

На паромной пристани их с доктором Барлоу в сопровождении корабельной охраны ждал бронированный шагоход. Не такой большой, как настоящая боевая машина, для оживленных улиц Нью-Йорка он тем не менее был вполне маневрен и при этом наверняка пуленепробиваем. После ночного обстрела никто из команды «Левиафана» уже не выпускался наружу без прикрытия. У Дэрин под кителем находился в ножнах нож-стропорез, а медный набалдашник на изготовленной Клоппом трости был размером с небольшой персик.

И пусть Дэрин припадала на одну ногу, бойцовская хватка никуда не девалась. Шагоход проделывал путь через подвижную людскую толчею и под поездами на виадуках. Чем севернее, тем ниже становились дома и напоминали теперь больше таунхаусы Лондона, чем американские высотки. Воздух здесь был чище, чем в Стамбуле: благодаря деятельности Теслы и Томаса Эдисона — еще одного великого американского изобретателя — город работал больше на электричестве, нежели на пару.

Наконец шагоход добрался до консульства Сербии — большого помпезного особняка, возле которого по обе стороны пешеходной дорожки дежурил строй полицейских.

— Мать честная, — Дэрин отвернулась от окошечка шагохода, — похоже, они готовы к серьезной заварухе. Но ведь германцы не настолько тупы, чтобы затевать потасовку посреди Манхэттена?

— Германцы, я уверена, будут испытывать президента Вильсона на прочность, — заметила ученая леди. — Ведь страна разделена. Тот же «Нью-Йорк уорлд» Германию поругивает, а вот газеты мистера Херста назвали покушение выходкой террористов, а не делом рук жестянщиков.

— Хм, — призадумалась Дэрин. — Может, этот гнида-толстосум и впрямь германский агент?

— Британцев мистер Херст, прямо сказать, не жалует. — Шагоход, по инерции дернувшись, застыл, и доктор Барлоу встала, аккуратно оглаживая платье. — А германцы в свою очередь знают, что одной шальной ракетой Америку в войну не втянуть.

— Мэм, — мрачно спросила Дэрин, — вы как думаете, германцы охотились за Алеком? Или их больше волновал мистер Тесла?

— Минувшей ночью, — доктор Барлоу вздохнула, — я считаю, их мишенью был Тесла. Но после утреннего выпуска газет их приоритеты могут и смениться.

Впрочем, в стенах консульства о вооруженной полиции снаружи быстро забылось. Дорожный плащ и шляпку ученой леди учтиво подхватили своими белыми перчатками лакеи в бархатных ливреях, а от мраморных стен эхом отдавались звуки танцевальной музыки. На короткой лестнице за парадным входом доктор Барлоу любезно взяла Дэрин за руку, чуть облегчив, таким образом, нагрузку на больное колено.

Какими бы сварливыми ни были те пчелы, свою работу они делали быстро: Дэрин удавалось идти, не хромая, хотя за трость Клоппу все же большое и искреннее спасибо. Шум голосов и музыка нарастали по мере того, как степенный дворецкий вел их через консульство к большому и людному танцевальному залу.

Светский раут был в разгаре. Из господ примерно половина была в военных мундирах, а другая в одежде для утренних приемов — полосатые брюки и фраки. Облачение дам было преимущественно в мягких пастельных тонах; у некоторых наиболее дерзких край юбок поднимался до середины лодыжек (тетушки Дэрин были бы этим шокированы, но, вероятно, это был лишь очередной признак того, насколько быстро меняются в Америке женщины).

Разумеется, сейчас, когда секрету Дэрин вроде бы опять ничего не угрожало, это наблюдение ее не очень занимало. В Америке она все равно не задержится, а откочует вместе с доктором Барлоу работать в этом тайном Обществе. После утреннего визита ученой леди Дэрин охватило такое облегчение, что этот нехитрый факт укладывался в ее голове на протяжении всего дня: с вечерним отлетом «Левиафана» в Лондон с Алеком ей придется распрощаться.

А вот, кстати, и он, легок на помине: стоит с Боврилем на плече в противоположном конце зала, рядом с Теслой, а вокруг уже угодливо льнут прилипалы в штатском.

— Извините, мэм.

— Ах да, конечно, — сказала доктор Барлоу, поглядев в направлении взгляда Дэрин. — Только будьте… дипломатичны, мистер Шарп.

— Прошу прощенья, мэм, но, чтобы водить вас за нос все три этих месяца, дипломатичности мне хватало.

— Злорадство, молодой человек, черта отнюдь не рыцарская.

Дэрин на это лишь хмыкнула и стала пробираться через зал. Вскоре она уже находилась на расстоянии слышимости от Теслы, который самозабвенно распинался насчет коммерческого потенциала «Голиафа» — что, дескать, благодаря ему можно будет не только разрушать города, но и передавать на огромные расстояния (фактически по всему свету) кинокартины и электроэнергию, считай, задаром.

Потоптавшись какое-то время в кругу восхищенно застывших слушателей, она встретилась глазами с Боврилем. Тварюшка что-то сказала Алеку на ухо, и тот, встрепенувшись, начал отходить от Теслы, который едва ли обратил на это внимание. Минуту спустя они уже вместе стояли в уголке.

— Дэрин Шарп, — тихонечко сказал Бовриль.

— Да, зверок, — отозвалась Дэрин, а сама, поглаживая лори шерстку, смотрела на Алека. — Спасибо тебе.

Алек улыбался своей особой, задумчиво-мягкой улыбкой, как всегда в те моменты, когда чем-нибудь втихомолку гордился.

— Я ведь обещал оберегать твой секрет, разве не так?

— Ага, за счет вранья. Лишь бы правду, язви ее, скрыть.

— Я же не мог позволить тебе осрамиться. Ты ведь лучший солдат из всех, кого я знаю.

Дэрин неловко отвернулась. Ей столь многое хотелось сказать Алеку, но прозвучало бы это наверняка путано и как-то… не по-солдатски.

— Фольгер на тебя небось дуется, — сказала она вместо этого.

— Да нет, он до странности спокоен. — Алек поглядел Дэрин через плечо, но оборачиваться она не стала. — Как раз сейчас, когда мы разговариваем, он активно обольщает французского посла. Если я когда-нибудь займу трон, нам потребуется их признание.

— Да черт бы с ним, с троном. Я рада, что ты хоть жив, не убился.

Взгляд Алека снова обратился на нее:

— Как, в общем-то, и я.

— Ты извини, я так по-дурацки острю, — промямлила она. — Всю ночь заснуть не могла.

— Наверное, чем-то напоминало несчастье с твоим отцом, да? Хотя на мне ни царапины. — Он словно в доказательство обвел себя руками. — Может, проклятие сошло. Или это провиденье.

— Ага, точно: удачи полные штаны, — невесело усмехнулась Дэрин, избегая его взгляда. — Только теперь, когда я снова мичман Дилан Шарп, мне предстоит отлет с «Левиафаном». Наши сутки к вечеру истекают.

— Ой, я и забыл, что это нейтральный порт! — В глазах у принца мелькнул испуг; Алек как будто лишь сейчас понял, что, защитив секрет Дэрин, он тем самым отослал ее от себя. — Так что теперь тебя вряд ли выпихнут со службы, да?

— Да. — Она оглядела расфуфыренную публику, расхаживающую вокруг. На них с Алеком никто не смотрел, но все равно было в этом что-то не то: прощаться вот так, наспех, среди толпы.

— Но ведь ты все равно могла бы… — Он замялся, кашлянул. — Что, если б ты вот так взяла и осталась?

— В смысле, соскочила с корабля?

— Ну а что? Рано или поздно, Дэрин, они все равно выяснят, кто ты есть. А сейчас, пока твой секрет по-прежнему при тебе, ты могла бы присоединиться к нам без скандала.

— Дезертирство еще хуже, чем скандал, Алек. Ты сам подумай, как я могу отвернуться от своих товарищей?

— Знай они, кто ты, они бы сами от тебя отвернулись.

Какое-то время она пристально смотрела на него, затем пожала плечами. В принципе он прав, просто дело не в этом.

— Моя страна воюет. А я не дезертир.

— Ты можешь помочь своей стране тем, что остановишь войну. Останься со мной, Дэрин.

Она покачала головой, не в силах что-либо сказать. Остаться, конечно, хотелось, но не по каким-либо благородным причинам. Какой бы ужасной ни была эта война, ее, Дэрин, не направляла столь возвышенная цель, как установление мира. Судьбоносная рука провиденья, она для чертовых принцев, а не для простых солдат.

А то, чего хотелось Дэрин, было в равной степени недостижимо, останься она здесь или умчись за десять тысяч миль.

Алек ее мыслей, разумеется, прочесть не мог. Он лишь выпрямился и суховато сказал:

— Извини. Действительно, глупо с моей стороны. У каждого из нас свой долг. Мистер Тесла там сейчас как раз беседует с одними очень богатыми людьми. Их деньги нам понадобятся для усовершенствования «Голиафа».

— Тогда тебе надо поспешить обратно и впечатлить их своей латынью.

— Чем скорее закончится эта война, тем быстрей мы сможем… — Голос его осекся.

— Снова увидеться, ага.

Алек щелкнул каблуками.

— До свиданья, Дэрин Шарп.

— Пока, Александр Гогенбургский, — сказала она, чувствуя, как в горле застрял непрошеный комок.

Ну вот. Впереди годы разлуки, а единственная фраза, которую она напоследок произнесла, была нелепа:

— Тебе хватит ума раскиснуть и поцеловать мне руку?

— Я и мечтать о том не могу. — Алек поклонился и не спеша сделал шаг назад, как будто пытался отойти, но не мог. Затем его глаза посмотрели куда-то мимо, и он улыбнулся, казалось, с облегчением. — По крайней мере, здесь есть еще кто-то, желающий умыкнуть тебя на минутку.

Дэрин прикрыла глаза:

— Только не говори мне, что это тот гад Малоне.

— Вовсе нет, — сказал Алек. — Это посол Оттоманской республики и его юная красавица-ассистент.

— Кто-кто? И его что? — спросила, оборачиваясь, Дэрин.

Перед ней стояли Лилит и Кизлар-Ага.

ГЛАВА 35

Лилит была дочерью Завена — революционера, с которым Алек и Дэрин сдружились в Стамбуле. С другой стороны, Кизлар-Ага был не кем иным, как личным советником султана. Бедняга Завен погиб, сражаясь за дело революции и свержение правительства султана. Так что же эти двое врагов делают здесь в Нью-Йорке… вместе?

— Мистер Шарп! — лианой обвилась вокруг Дэрин Лилит.

Какой-то момент Дэрин опасалась, как бы девица не припала к ней с поцелуем, как при их прошлой встрече — точнее, перед расставанием. Но Лилит вовремя отстранилась, ограничившись лишь понимающей улыбкой.

— А, воздухоплаватель с признаками воздушной болезни, — радушно протянул для пожатия руку Кизлар-Ага. Он был одет в строгий вечерний костюм, ничем не напоминающий его помпезный османский мундир. При этом на плече у него по-прежнему сидела механическая звукозаписывающая сова, часовой механизм которой был сейчас включен. — Рад снова вас видеть.

— И я вас тоже, обоих, — сказала Дэрин и, покачав головой, добавила: — Хотя, признаться, несколько неожиданно.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒