© 2005 by Cynthia Lennon 11 страница

Ребята выступили на телевизионном шоу Эда Салливана на третий день после нашего приезда. Программу смотрело рекордное на то время количество телезрителей — 74 миллиона. Бедный Джордж чувствовал себя очень плохо и был вынужден периодически принимать таблетки от простуды. Газеты тем не менее не пожалели ни хвалебных слов, ни печатных полос, описывая это выступление. Америке нравилось все, что делали " Битлз", включая их не всегда тактичные шутки. Джорджа спросили, кто будет занят в главной женской роли в их готовящемся к съемкам фильме A Hard Day's Night, на что он невозмутимо ответил: " Хотим попробовать нашу королеву".

На следующий день мы все отправились поездом в Вашингтон, где " Битлз" должны были дать концерт в зале Coliseum. И здесь на вокзале нас приветствовала огромная толпа народа. Как и почти все концерты группы, этот я также наблюдала из боковых кулис, где были превосходно слышны истошные вопли публики, куда нещадно светили прожектора и откуда было почти невозможно слышать их игру, заглушаемую ревом зала. Конечно же, всех четверых это расстраивало: ведь люди приходили послушать их музыку, однако их же собственный оглушительный крик этому мешал.

В Вашингтоне Брайан убедил ребят принять приглашение от британского посла в Соединенных Штатах и прибыть на обед, устроенный специально в их честь. Такие проявления внимания со стороны власть имущих и толстосумов обычно настораживали ребят, в особенности Джона. Он чувствовал, что те лишь притворяются, что любят " Битлз", а на самом деле презирают их как неотесанных безродных выскочек. На прием никто из них особенно не рвался, но все же их удалось убедить, что отказ будет выглядеть недипломатично.

К сожалению, их опасения оказались не напрасными. На приеме присутствовали в основном богатые люди старше среднего возраста, они мало представляли себе, кто такие " Битлз", и смотрели на них сверху вниз. " Скажите, а вы — кто из них? " — лениво интересовались они, растягивая слова, тыча в кого-нибудь своим бокалом шампанского и требуя автограф. Одна дамочка даже раздобыла где-то ножницы, намереваясь отрезать для своего родственника прядь волос битла. Устроители приема пытались убедить нас играть по установленным здесь правилам, но Джон посчитал, что это уже слишком. Мы вдвоем покинули мероприятие еще до его окончания, остальные вскоре последовали за нами. Посол с супругой, которые вели себя с нами очень любезно, позже принесли свои извинения, но с тех пор никто из ребят не принимал такого рода приглашений.

Вернувшись в Нью-Йорк, они выступили в Карнеги-холле перед шеститысячной аудиторией. Газеты писали, что билеты на концерт смогли приобрести далеко не все желающие, даже нескольким знаменитым кинозвездам не досталось места. Тот вечер после концерта мы провели в компании известного радиоведущего по имени Мюррей Кей. Это был типичный ушлый представитель шоу-бизнеса — страшный говорун и пробивной, как танк, еще довольно молодой парень, в обтягивающих брюках и ковбойской шляпе. Он брал у ребят интервью еще в аэропорту, а потом каким-то образом прицепился к нам и в итоге предложил прогуляться с ним по ночному городу. Мы отправились в Peppermint Club, знаменитый нью-йоркский ночной клуб, место, где, как считается, зародился танец твист. Вдали от фанатов, мы пили и танцевали всю ночь. Ринго, который всегда был хорошим танцором, почти все это время царил на танцплощадке, а мы за ним с удовольствием наблюдали, хохотали и от души наслаждались жизнью.

Из Нью-Йорка мы совершили перелет в Майами, где " Битлз" должны были во второй раз появиться на шоу Эда Салливана. Разместили нас в отеле " Довиль", где мы очутились примерно в таком же положении, как и в Нью-Йорке. И здесь мы вновь были вынуждены находиться в четырех стенах, не имея возможности выйти прогуляться по городу или позагорать на пляже. Я все же решила спуститься вниз, в вестибюль, где был небольшой бутик. Около отеля было полно дежуривших девиц, немало их болталось и в холле тоже, но я чувствовала себя в полной безопасности, потому что без Джона меня никто не узнавал. Я с огромным удовольствием бродила между рядами вешалок с одеждой после многочасового сидения в номере, но еще больше меня развлек разговор двух дородных дам неопределенного возраста, живших в этом же отеле. На обеих красовались цветастые " бермуды", лица их были наштукатурены тонной косметики, а глаза спрятаны под солнечными очками в массивной оправе, инкрустированной искусственными бриллиантами. Женщины от души прохаживались на счет " Битлз": " Они просто ужасны, не правда ли? Эти волосы!.. Не знаю, что наша молодежь в них нашла. Они выглядят, как будто сбежали из зоопарка". Меня так и подмывало сказать, что я жена Джона, но я сдержалась и, хихикая, отправилась назад в номер.

Оказалось, что выйти из нашего люкса гораздо проще, чем войти обратно. У меня не было с собой никакой гостевой карточки, и охранник никак не хотел верить тому, что я не очередная фанатка. " Я — миссис Джон Леннон, правда", — пыталась я его убедить. Однако на лице стража порядка отражалось лишь полное неверие: " Да, милочка, сейчас все так говорят. А теперь — исчезни".

После нескольких минут упрашиваний я уже была готова расплакаться, когда вокруг нас собралась группа поклонниц и хором они начали орать на охранника: " Это Синтия, мы видели ее на фотках! Вы что, не слышите ее английский акцент? " Они даже продемонстрировали ему фотографии, где я с Джоном, и охранник в конце концов поверил. Я обещала моим спасительницам автографы всей четверки и ринулась вверх по лестнице.

Мой следующий выход в свет был еще более курьезным. Каждый раз, когда наши машины выдвигались из отеля, их всегда и всюду преследовали пресса и поклонники. Исходя из этого, полиция предложила следующий оригинальный, хотя и довольно безумный план: отель мы покинем через кухню в фургоне для перевозки мяса. Рыдая от смеха, мы охотно согласились и на следующий день выскочили из отеля и залезли в поджидавший нас фургон. Как только железные двери захлопнулись и мы погрузились в кромешную тьму, фургон тронулся. Я, как обычно, замыкала процессию пассажиров, следовавших на посадку, и, войдя в кузов, едва успела освоиться с пространством и не успела ни за что ухватиться. Водитель, наверное, насмотревшись кино про гонки с преследованием, тут же рванул с места в карьер, и меня отбросило назад к дверям. Результатом стала огромная, величиной с куриное яйцо, шишка на моей голове. Досталось не только мне: остальных тоже всю дорогу бросало из стороны в сторону, и, пытаясь удержаться, они судорожно хватались за стены и за огромные крюки для подвешивания мясных туш, заработав при этом порядочное количество ушибов и ссадин. С самого начала мы принялись кричать водителю, но он нас так и не услышал. Когда мы добрались до места, он получил от ребят по полной — самых отборных слов и выражений.

Несмотря на полученные ушибы, поездка того стоила. Нас привезли на роскошную виллу на берегу моря, с собственным бассейном, где нас уже ждали Джордж Мартин и его супруга Джуди[20]. Билла, судя по всему, принадлежала какой-то анонимной знаменитости, и была предоставлена в наше распоряжение как подарок. Я тогда впервые увиделась с Джорджем и Джуди, и они мне сразу же понравились. Джордж был высокого роста, элегантный, вежливый и располагающий к себе мужчина. Он получил классическое музыкальное образование в Гилдхолльской школе музыки и драмы[21] и обучался игре на гобое у мамы Джейн Эшер. Впоследствии он стал музыкальным продюсером и в основном специализировался на классике и оперетте, пока не обнаружил " Битлз". Джуди была очаровательна, воспитана в строгих правилах — ну прямо школьница-отличница с золотым сердцем. Прежде чем стать второй женой Джорджа, она была его секретаршей. Они явно обожали друг друга.

Здесь нам не мешали ни поклонники, ни правила внутреннего распорядка отеля, поэтому мы кутили весь день напролет, купались в бассейне и наслаждались барбекю, которые в огромном количестве готовил для нас дворецкий. Он ужасно походил на члена мафии и не скупился на неодобрительные взгляды в нашу сторону, зато стейки у него получались отменные.

На следующий день у нас состоялась встреча с Мохаммедом Али, чемпионом мира по боксу в тяжелом весе, с которым у ребят была совместная фотосессия. Не знаю, кому в голову пришла идея свести его с " Битлз", но прессы на эту встречу набежало очень много, и все с удовольствием наблюдали их шутливый спарринг и обмен остротами.

Время нашего пребывания в Штатах подходило к концу, и мы уже сами рвались обратно домой. Хотя ребята были рады тому, что здесь у них все прошло очень хорошо, однако двух недель пребывания в осаде внутри отеля и публичных демонстраций, когда в тебя все время тычут пальцем и разглядывают, как какое-то животное в зоопарке, похоже, хватило всем с лихвой. Ребята очень соскучились по своим девушкам и по простым домашним радостям — сэндвичам с ветчиной и нормальному чаю. Никто из них уже не получал особенного удовольствия от своей неслыханной популярности. В Америке это ощущение лишь подтвердилось. Им надоело постоянно сидеть взаперти, не имея возможности пройтись по улицам или забежать в магазин, они устали от того, что к ним все время пристают незнакомые люди, что их постоянно толкают или тащат куда-нибудь, спасая от толп поклонников. В родной Англии у каждого из них хотя бы был свой дом, комфортный и безопасный.

Вернувшись в Лондон, " Битлз" не получили даже возможности перевести дух после турне: их тут же взяли в оборот, начав работу над новым фильмом, A Hard Day's Night. Название фильма и одноименного сингла группы появилось благодаря выражению Ринго, которое он как-то раз употребил, чтобы описать жуткую усталость от постоянных гастролей и концертов. Джону идея создания фильма пришлась по душе. Для него это была еще одна творческая среда, где он мог себя проявить. К тому же ему нравился и сам процесс кинопроизводства. Единственное, чего он не выносил, это необходимость вставать рано утром, чуть ли не на рассвете, и ехать с шофером на съемки. Домой он, как правило, приходил не раньше семи вечера, совершенно без сил. Весь материал отсняли за пару недель. Это был самый удачный в истории полнометражный фильм о поп-группе.

ГЛАВА 11

Прошло чуть больше года с тех пор, как " Битлз" впервые появились в чартах, но за это время наша жизнь изменилась до неузнаваемости. Выход новых дисков, премьеры, концерты, приемы следовали друг за другом так стремительно, что нам с Джоном с трудом удавалось за всем этим поспевать, не говоря уже о том, чтобы находить время друг для друга.

Я была искренне рада за мужа, гордилась его талантом и верила в него. И Джон изо дня в день вырастал в собственных глазах, становился все более спокойным, уравновешенным и уверенным в себе. И это было прекрасно, если вспомнить все те сомнения и страхи, которые преследовали Джона с детства. Однако эта его растущая востребованность обществом и публикой оставляла ему все меньше сил и времени на нас с Джулианом. То, что, став мужем и отцом, он тем не менее практически не мог с нами находиться, угнетало и расстраивало Джона не меньше, чем меня.

Я за это время научилась быть самодостаточной и справляться с любыми трудностями, привыкла довольствоваться компанией из одного человека — самой себя. Меня согревала мысль, что скоро это безумие сойдет на нет и Джон, Джулиан и я станем, наконец, единой семьей. Когда он был в отъезде, мне его очень не хватало; при этом я никогда не сомневалась, что Джон, как и я, хочет обычной оседлой семейной жизни. Но жизнь, как известно, состоит не только из светлых полос, и, как бы трудно иногда ни приходилось, ничего другого, кроме как ждать и терпеть, нам не оставалось.

Через три недели после начала съемок фильма A Hard Day's Night в свет вышла первая книжка Джона In His Own Write[22]. Она представляла собой сборник высказываний, анекдотов, коротких рассказов и рисунков, которые Джон собирал в течение нескольких месяцев. Редактор из издательства Джонатана Кейпа прочел некоторые из стишков и спросил, может ли он принести еще, чтобы хватило на публикацию небольшой книги. Воодушевленный этой перспективой, Джон несколько недель что-то увлеченно писал, набрасывал и рисовал. Ему всегда нравилась сатирическая радиопередача " Балбес-шоу" [23], которая была очень популярна в те времена. Джон со Стюартом, бывало, часами дурачились друг перед другом, подражая голосам ее персонажей, — роли исполняли актеры Питер Селлерс (его Джон любил больше всех), Спайк Миллиган, Гарри Секомб и Майкл Бентайн. Джон любил их неординарный юмор, заметно повлиявший на его собственный писательский стиль: он любил играть словами, выворачивать их наизнанку, пробовать на прочность, изобретая смешные оговорки. Джон читал буквально все, что попадалось ему под руку: газеты, жуналы, книги на самые разные темы — о музыке, дизайне, детективы, биографии и исторические исследования. Среди его любимых книг были " Алиса в Стране чудес" и " Алиса в Зазеркалье" Льюиса Кэрролла, он высоко ценил их причудливую, восхитительную образность. В процессе написания книги Джон давал волю своему богатому воображению, и эта возможность отойти в сторону от их с Полом традиционного песенного формата love story дарила ему огромную радость.

Многого от своей книги Джон, в общем-то, не ждал: он был необычайно доволен тем, что смог увидеть ее в напечатанном виде. Пол написал к ней небольшое шутливое предисловие, и Джон просто надеялся позабавить таким образом своих друзей. Однако, полагая, что ее выпуск пройдет незамеченным, он глубоко заблуждался. Восторженные рецензии появились повсюду — в поп-журналах и серьезных толстых газетах. Так, Melody Maker назвала Джона Леннона " талантливым писателем... веселым, умным и смешным". Литературное приложение к Times писало, что книжку стоит прочесть тем, " кто считает, что английский язык теряет свое богатство и образность". A Sunday Telegraph заметила, что " оторваться от нее просто невозможно".

Книга тут же стала бестселлером. Магазины, закупившие лишь по нескольку экземпляров, поспешили увеличить свои заказы, и за первую неделю после выхода тираж допечатывался дважды. Джон был удивлен и поражен таким вниманием, особенно когда издательский дом Foyle специально в его честь организовал свой традиционный литературный ланч в лондонском отеле " Дорчестер". Приглашение на подобное мероприятие считалось знаком особого признания для любого писателя. Когда стало известно, что чествовать будут не кого-нибудь, а Джона, спрос на билеты для зрителей предстоящей церемонии сделался беспрецедентным.

К нашему большому сожалению, мы не имели никакого представления о том, что это за мероприятие. Нам с Джоном казалось, что все ограничится хорошим перекусом, легким трепом и парой комплиментов в адрес книги. Нисколько не напрягаясь по поводу того, что нас ожидает на следующее утро, накануне мы отужинали с друзьями в ресторане и закончили день в одном из своих любимых ночных клубов.

Поспав всего каких-нибудь пару часов, наутро мы проснулись, страдая жутким похмельем, и поняли, что с минуты на минуту за нами приедет шофер, чтобы отвезти на ланч. Кое-как мы привели себя в порядок, но наши трясущиеся руки и покрасневшие от недосыпа глаза говорили сами за себя. Мы надеялись, что мероприятие будет недолгим, что надо лишь немного потерпеть, а потом можно будет быстренько вернуться домой и опять рухнуть в кровать.

Чего мы не могли предположить, так это что на ланче будет полно прессы и все будут ждать, что Джон произнесет речь. Представители литературного истеблишмента вперемешку с фанатами Леннона толпились в битком набитом зале, напряженно ожидая, что им нынче изречет их вожделенный " самый интеллектуальный битл".

Когда мы, окруженные ордами пишущей и телевизионной журналистской братии, заходили в вестибюль " Дорчестера", я была уверена, что у Джона на уме только одно — развернуться и убежать отсюда, но нам приходилось всем вежливо улыбаться, хотя ни он, ни я толком ничего не видели вокруг: мы оба были без очков.

В огромной гостиной, куда нас проводили, был накрыт стол, и, когда мы вошли, несколько сотен человек повскакивали с мест и зааплодировали. Нервно и почти на ощупь мы пробрались к своим местам и поняли, что сидеть нам придется на разных концах почетного стола, так что мы даже не сможем, если что, поддержать друг друга. Я очутилась между графом Арранским и эстрадным певцом Марти Уайлдом, который, как оказалось, нервничал не меньше моего. Я не находила себе места от волнения до тех пор, пока мой сосед граф постепенно не успокоил меня дружеской болтовней и парой забавных историй. Через некоторое время я даже стала получать удовольствие от происходящего — до того момента, когда начали подавать последнее блюдо и когда все репортеры и все камеры, как по команде, повернулись к нашей части стола. " Что случилось? " — недоумевая, спросила я шепотом графа. " Я полагаю, ваш муж собирается произнести речь", — ответил он мне так же, шепотом, и тут же отвел глаза, заметив гримасу откровенного ужаса на моем лице.

Я взглянула на Джона, и мое сердце сжалось от сочувствия. Он был мертвенно-бледен и совершенно не готов к выступлению. Если обычно Джон за словом в карман не лез, то выступления на публике ему давались с трудом, особенно когда эта публика была представлена такими влиятельными акулами пера, а у него трещала голова от похмелья.

Как только Джону передали слово, за столом воцарилась тишина. В воздухе зависло напряженное ожидание. Джон — я никогда еще не видела его таким напутанным — с трудом встал, выдавил из себя ровно восемь слов: " Всем вам большое спасибо, мне было очень приятно" — и сел на место. Присутствовавшие на церемонии какое-то время по инерции продолжали молчать, потом послышались приглушенное ворчание и жидкие аплодисменты. Все были разочарованы, обижены и возмущены. Мы с Джоном готовы были провалиться сквозь землю. Чтобы хоть как-то смягчить ситуацию, он потом еще долго и старательно подписывал бесчисленное количество экземпляров своей книги.

Эта впоследствии ставшая знаменитой " речь" Леннона вошла в историю как очередная издевательская гримаса поп-звезды, которую Джон, бунтарь и задира, скорчил снобам из высшего общества. На самом деле все было совсем не так: он тогда просто-напросто запаниковал.

Впрочем, на продажах книги это никак не сказалось. Она хорошо продавалась, и вскоре Джон даже затеял написать вторую, A Spaniard in the Works[24], которая вышла год спустя и имела не меньший успех.

На следующий день после выхода первой книги Джона " Битлз" выпустили свой шестой сингл, Can't Buy Me Love. Предварительные заявки на пластинку с новой песней группы в Англии и Америке насчитывали три миллиона, абсолютный рекорд для того времени. Вскоре после выхода она стала хитом по обе стороны Атлантики. Еще некоторое время спустя " Битлз" заняли шесть верхних мест в американском хит-параде синглов, и на август у них было запланировано очередное турне по Соединенным Штатам.

К тому времени Джорджу исполнился двадцать один год, и он наконец обзавелся постоянной подружкой — моделью по имени Патти Бойд. " Битлз" познакомились с ней на съемках фильма A Hard Day's Night. Ей предложили сыграть в нем небольшую роль школьницы благодаря тому, что она уже тогда была известна по удачному рекламному ролику чипсов Smith's. Она была очаровательной и изысканной блондинкой из Лондона, как и Джейн Эшер, но, как и все девушки битлов, отличалась легким, дружелюбным характером. Мы с Морин, уроженки Ливерпуля, с одной стороны, и лондонские девочки Патти и Джейн, с другой, поладили с самого начала. Между нами было много общего, и мы наслаждались возможностью поделиться друг с другом своими заботами и радостями. Мы сразу увидели, что у Джорджа с Патти все серьезно, и это не могло не радовать, поскольку Джордж до этого долгое время был один, тогда как другие ребята уже давно были при девушках.

Примерно месяц спустя после их знакомства Патти и Джордж поехали вместе с нами на уикенд в Ирландию. Это было замечательной возможностью, во-первых, познакомиться с Патти поближе, а во-вторых, потихонечку сбежать от всех и немного повеселиться. Мы решили, что пресса не должна ни о чем пронюхать, поэтому парни наклеили себе усы, укутались шарфами, нахлобучили на головы шляпы, а мы, в свою очередь, на людях держались от них подальше, как будто их и знать не знали. Мы вылетели из Манчестера на шестиместном частном самолете, и, несмотря на несколько странный вид наших компаньонов и недоуменные взгляды окружающих, благополучно улетели неузнанными. Поселились мы в двух роскошных номерах отеля Dromoland Castle, откуда до ближайшей " цивилизации" было много миль пути. В одном из наших люксов совсем недавно останавливался президент Кеннеди, прислуга привыкла к высокопоставленным гостям и поэтому вела себя любезно и ненавязчиво. Первый день прошел в полном блаженстве и спокойствии. Мы бродили по предместьям замка, купаясь в ощущении полнейшей свободы. К концу вечера усталость, накопившаяся за долгие месяцы, исчезла почти без следа.

На следующее утро мы проснулись под пение птиц у нас под окном, к которому все более явно примешивался нарастающий " гур-гур" человеческих голосов. Выглянув украдкой из-за портьеры в спальне, мы увидели внизу целое море репортеров и фотографов: нас все-таки вычислили. Пресса проникла в наше укромное местечко, чтобы взять первое интервью у Джорджа с его новой подружкой.

Глубоко разочарованные, мы поняли, что находимся в ловушке. Управляющий отеля поспешил на выручку и предложил нам простой, но остроумный план, который позволит обмануть собравшийся внизу народ: Джордж с Джоном выйдут через вестибюль, сядут в машину и отправятся в аэропорт, а Патти и я чуть позже покинем отель через черный ход, переодевшись горничными.

Первая часть операции прошла вполне успешно. Постоянно хихикая, мы кое-как втиснулись в выданные нам черные платья, надели белые фартуки с оборками и наколки. Нас отвели вниз к служебному выходу, где мы забрались в огромные корзины для белья. Согласно задумке, кто-то из служащих отеля должен был вынести нас в этих корзинах и погрузить в присланный из прачечной грузовик. Как только мы отъедем чуть подальше, мы должны были оттуда вылезти и уже нормально, как люди, добраться с нашим водителем до аэропорта. Все было бы хорошо, если бы шофер вызволил нас из корзин и дал нам принять более естественное для путешествующего в автомобиле человека положение. Он же, напротив, приняв груз на борт, тут же ударил по газам, и весь час, пока он мастерски, на хорошей скорости вписывался в крутые повороты, мы болтались по кузову в наших корзинах от одного угла к другому. Вдобавок там внутри было очень трудно дышать, мы боялись задохнуться и орали, как сумасшедшие, но, поскольку водитель нас не слышал, нам оставалось только держаться покрепче да молить бога, чтобы все это побыстрее закончилось.

В аэропорт мы прибыли скрюченными, в синяках, со слезами на пыльных лицах и охрипшими от постоянного крика. Зато наша военная хитрость сработала: пресса так и продолжала толпиться у отеля, не зная, что нас там уже давно нет. Джон с Джорджем, услышав наш рассказ, сочли, что это ужасно весело, и всю дорогу домой дружно подшучивали над нами. Мы с Патти поклялись, что в следующий раз, когда кому-нибудь придет в голову гениальный план, они будут воплощать его сами, а мы отныне намерены выбираться из положения наиболее легким и привычным способом — через вестибюль и главный вход. И все же нам было так хорошо вместе, что уже через несколько недель мы снова отправились отдыхать в том же составе, на этот раз на Таити. Чтобы избежать общения с прессой, мы арендовали яхту, а на место вылетели по отдельности. Мы с Джоном полетели через Гавайи, где за нами увязались толпы газетчиков и фанатов, так что мы снова выдерживали осаду в отеле.

Когда мы наконец встретились с Джорджем и Патти на Таити, наша " яхта" на поверку оказалась рыбацким баркасом почтенного возраста, и первые два дня, не переставая, шел проливной тропический дождь. Кроме прочего, у меня началась морская болезнь, и я уже пожалела, что мы все это затеяли. Однако когда шторм на море прекратился, все наладилось, и мы прекрасно провели время. Команда нашего судна состояла из веселых, трудолюбивых местных жителей и, к нашему счастью, понятия не имела о том, кто мы такие. Кок был большим специалистом по блюдам из картошки, которую он готовил каждый вечер по-разному, так что домой мы с Джоном вернулись, заметно поправившись. Целыми днями мы валялись на палубе, плавали, болтали, ели, и, что самое прекрасное, пресса так и не узнала, где мы находимся.

Вскоре мы с Патти стали настоящими подругами. Я восхищалась ее идеально стройной фигурой и прекрасным чувством стиля, а она, как мне кажется, находила свою прелесть в общении со мной как с человеком, который был с " Битлз" с самого начала и знал слабые и сильные стороны каждого из них. Джон с Джорджем также общались очень легко и непринужденно. Они обычно отправлялись на пляж, в то время как мы с Патти бродили по магазинам. Для нас с Джоном эта возможность отдохнуть вместе дорогого стоила: когда еще мы могли день и ночь находиться вместе, успокоиться и, никуда не торопясь, насладиться обществом друг друга? Все остальное время у нас было заполнено постоянной суетой; мы и встречались-то большей частью в дверях — на входе или выходе из дома. Даже когда мы бывали вместе на официальных мероприятиях, нас почти никогда не сажали рядом, и к тому же столько людей из кожи вон лезло, чтобы привлечь внимание Джона. Так что наше бездельничанье на пляже, прогулки и беседы, взаимные ласки и занятия любовью, плескания в воде были настоящей идиллией. Нам не нужно было стараться " отдыхать хорошо" — мы действительно хорошо, прекрасно отдыхали, потому что были вместе, потому что нам никто и ничто не мешало. В такие часы Джон был по-настоящему счастлив, напрочь забывая об охране, о журналистах, поклонниках и о том, что он все время кому-то что-то должен. Он просто смеялся, валял дурака и наслаждался жизнью.

Отпуск закончился, и мы вернулись в водоворот нашей будничной жизни. 6 июля в Лондоне в присутствии принцессы Маргарет должна была состояться премьера фильма A Hard Day's Night. Четыре дня спустя " Битлз" ждали на премьере в их родном Ливерпуле, после чего планировался прием, который городские власти организовали в честь новых героев города. Джон с удовольствием работал над картиной и был очень доволен конечным результатом. Все мы надеялись, что фильм будет принят публикой и продемонстрирует ей еще одну грань таланта группы.

По мере того как приближался день лондонской премьеры, страсти вокруг нас накалялись, и я решила, что должна выглядеть сногсшибательно. Несколько дней я ходила по модным бутикам Вест-Энда и Найтсбриджа в поисках подходящего для такого случая платья. Наконец в Fenwicks, одном из самых престижных лондонских магазинов, я нашла то, что искала, — длинную шелковую тунику без рукавов, бежевую с черным. К ней под цвет я подобрала черный, отороченный перьями шифоновый кардиган от Mary Quant. Единственная проблема заключалась в том, что платье было чуть длинновато. В магазине пообещали устранить этот недостаток и доставить покупку мне на дом в день премьеры.

Утром, когда никто так и не приехал, я не на шутку запаниковала. В конце концов моя мама сама поехала за платьем и привезла его за полчаса до того, как нам надо было выходить. Джон, придававший большое значение моему внешнему виду, оценил наряд по достоинству. Я спросила его, как мне зачесать волосы, вверх или вниз, на что он ответил: " Выдай-ка нам на сей раз, для разнообразия, немного Бриджит Бардо и подними волосы наверх. Только прошу тебя, не надевай очки. Тебе без них в сто раз лучше. Не беспокойся, если что, я буду твоим поводырем". В таких случаях Джон всегда гордился мной, разглядывая конечный результат моих прихорашиваний, и, как правило, говорил: " О боже, Син, ты выглядишь потрясающе! " На премьеру я отправилась, чувствуя себя настоящей принцессой, с черной бархатной лентой в волосах, в тон моему новому платью.

Джон, Пол, Джордж, Ринго, Брайан и я сели в машину к нашему шоферу Биллу Корбетту и отправились на Лестер-сквер, где по сей день проходят крупнейшие кинопремьеры. Пока мы ехали мимо выстроившихся вдоль улиц поклонников, которых сдерживало полицейское оцепление, Джон выглянул в окно и спросил, что происходит: " Это они на футбол, что ли, собрались?.. " Когда Брайан объяснил ему, что все эти люди стоят здесь, чтобы увидеть " Битлз", Джон неподдельно удивился: несмотря на то что толпы орущих людей неотступно сопровождали ребят последние девять месяцев, он все еще никак не мог с этим свыкнуться.

Когда нас вывели на красную ковровую дорожку и мы стояли под вспышками фотокамер, приветственно улыбаясь встречающим, я вдруг вспомнила, как еще совсем недавно затворницей жила у Мими, экономя свои жалкие гроши, а ведь это было всего-то год назад!.. После показа фильма нас представили принцессе Маргарет. Видеть перед собой королевскую особу во плоти было для всех нас событием особого порядка. Джон был настолько польщен и горд тем, что принцесса пришла на премьеру, что весь его протест против истеблишмента мгновенно улетучился. Он стоял, весь пунцовый от волнения, в то время как принцесса задавала ему какие-то вопросы, впрочем, довольно короткие и поверхностные. Ее, несомненно, интересовали сами " Битлз", но отнюдь не их сопровождающие. Джон попытался представить меня принцессе: " Мэм, это моя жена, Синтия". — " О, как мило", — промолвила она и удалилась. Тем не менее я была вне себя от восторга: я познакомилась с членом королевской семьи. Разве могла я когда-нибудь хотя бы мечтать об этом у себя в Хойлейке?!

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒