26 октября 8 страница

- Вчера в течение нескольких часов я думал больше о Белукии, чем о войне.

- Вечером Белукия сообщает мне сухим голосом, что ее сын отправляется добровольцем в 75-й противотанковый полк.

Франция умирает от 89-го года. Уже в 14-м я считал, что наши методы как нельзя более глупы, самое большее, на что я был способен - это подохнуть из-за глупости нашего официального мира. Но это лишь повод покрасоваться. Все это наводит на меня скукУ" мне недостает покорности, для того чтобы вернуться в строй каким-нибудь адъютантом... Но уже год я мог бы подыскать себе " тепленькое" местечко... Понятно, но в тылу" в каком-нибудь управлении, или в Генеральном щтабе. Хотя бы уехал, наверное, из Парижа. Но мне так хочется посмотреть на последние дни Парижа. Того Парижа, который я на протяжении двадцати лет изучал, лелеял, ласкал. Кажется, мне следует остаться в Париже. Если я уберусь отсюда, точно вляпаюсь в какую-нибудь передрягу на южной Луаре.

Поехать в Англию, где борьба будет продолжаться. Сделает ли Америка свой выбор? Нет, хочу остаться на континенте, в Европе.

Но не превращаю ли я себя в заложника? Может быть, я мог бы защитить, спасти несколько картин, несколько зданий? Но что это за прихоти археолога? Не я ли говорил, что красота смертна и не должна жить дольше тех, кто ее создал?

23 мая

Сегодня утром опять какая-то передышка. С чем это связано? Явно ничего хорошего. Просто тревога чередуется со спокойствием.

Утром же я задаюсь вопросом, не является ли все это какой-то немыслимой трагикомедией, спрашиваю себя, действительно ли Франция участвует в войне, не увиливает ли она от нее даже в самых жестоких боях?

Прежде всего: где и когда были эти бои? Покрыто мРаком неизвестности. Как они проходили? Где и как °ни идут теперь? Мне ничего об этом неизвестно.

Передают одну историю о предательстве, будто бы какой-то генерал сдал мосты через Маас. Не могу в это п°верить, думаю, что он был просто дурак.

Дают понять, что немцы просочились к морю. Так, 3Начит, наши войска отрезаны?

Англичане все еще рядом с Брюгге и Гентом. Освобождение Арраса - это предсмертные судороги иди начало какого-нибудь контрудара, это там Жиро. Говорят, что он пропадал где-то два дня.

Вчера очень многие унесли ноги из Парижа. Приличные рестораны пустовали вечером, на Елисейских полях почти никого. Эвакуация в Нормандии.

Долго беседовал с Сюзанной Сока, которая просто вне себя от безразличия французов к " беде". Объясняю ей. что последние гражданские чувства французов были удушены радикалами и масонами 6 и 8 февраля 1934 г., когда они примазались к выступлениям правых и левых. Затем в Народном фронте все вконец прогнило, коммунисты и радикалы выступали против социалистов, которые с их неизменной мягкотелостью были, конечно, неспособны ответить тем и другим и возобладать над ними.

Как-то Жюльен Кэн, чтобы оправдать Народный фронт, шепнул мне: " Блюм спас буржуазию". На что я ответил: " Мне плевать на буржуазию". А следовало бы закричать: " Я не ждал от вас такой низости".

Французы оправдывают сегодняшнюю отстраненность былыми политическими обидами. Левые и правые экстремисты (каковых так мало в хорошем смысле этого слова) находят утешение при виде унижения и распада старой плуто-демократической машины, бесстыдства радикалов, Альянса и социалистов. В сущности, всплывает дихотомия, на которую указывал еще Моррас: страна реальная низвергает страну легальную, со всей ее болтовней, ложью, беспомощностью. Но эта реальная страна тоже двойственна: с одной стороны, рабочие, с другой - буржуа. Что же до крестьян, то они грудью лягут за радикалов и правых парламентариев - все это кровно с ними связано, от этого они меньше всего страдают.

Возможно, для Франции война почти что закончилась; в сущности, Франция - нейтральное государство, отметенное прочь, как и другие нейтральные государства. Настоящая война идет между Германией и дяглией. Предположим, что Франция уничтожена, продолжит ли Англия войну в союзе с Америкой?

Повсюду в воздухе такая истома сегодня утром. Как мне хотелось бы знать, как шли бои, как они идут.

Много говорили с Белу на предмет того, что мне делать в случае беды - оставаться или уезжать. Но уезжать куда? В изгнание? Писатель в изгнании, какой ужас. Скорее уж концентрационный лагерь. Да и как можно быть в изгнании в какой-нибудь демократической стране, в Америке, например, даже если предположить, что я туда поеду, что мне там сказать?

Я парижанин, я должен разделить судьбу Парижа, судьбу парижских мостовых.

В концентрационном лагере я буду вынашивать в себе Европу, ничего не поделаешь, коли за нее у меня болит и душа, и тело.

Нет, никакого изгнания, никаких евреев и либералов. Лучше остаться здесь, где будут солдаты - пленные или мертвые.

Я опасаюсь только того, что немцы захотят оказать на меня давление, использовать меня и при этом унизить до невозможности, но могут ли они унизить меня больше, чем я унижен сейчас, будучи французом. Не должен ли я стать посредником, принять участие в неизбежных европейских метаморфозах, которыми так грезил.

- Говорят, что у нас мало потерь, 1 это значит, что мы быстро отступаем.

- Во Франции есть что спасать, за что заступить-Ся - людская стихия, провинциальная. Если Гитлер не Утратил чувство органичности Европы, он не тронет эти стихии, по крайней мере, нордические.

1 На самом деле число жертв за шесть недель военных действий достигло 92 ООО.

- Если я оставлю Париж, то лишь для того, чтобы избежать бомбардировок. Но тогда меня задержат во Франции, так что можно спокойно оставаться в Пари, же. Уехать в Испанию? Какая тоска.

- На будущее зарекаюсь от встреч с людьми света, писателями, евреями, полуевреями, либералами, умеренными - оставить Париж - жить поближе к лесу. Покончить с одиночеством, все время жить с женщиной и с ее детьми. Но слишком поздно думать о будущем. Слишком поздно быть поэтом.

Отныне ни в себе, ни в других не принимать во внимание никакой индивидуальности. Внимать лишь деревьям, растениям, женщинам, животным, богам и, возможно, Европе.

Умиротворенно готовиться к смерти, живя жизнью ветров и соков, стихов и камней. Никаких речей, статей, объяснений. Совершенно сырая мысль-страсть. Поздно, очень поздно, несомненно, слишком поздно.

А мне столько надо сказать, столько признать. Я еще" ничего не сказал, ничего не сделал. Но если мне суждено вскоре умереть, это к лучшему, ибо быстрая смерть разнесет в клочья все, что я еще не сказал. Но даже смерть приходит поздно, очень поздно. Выйти во время бомбардировки на берег Сены, умереть на прекрасных набережных, под прекрасными деревьями, которыми я так восхищался.

- Думаю о людях, письмо которых обожаю - о Бернаносе, Селине, Жионо, Жуандо - в них правда. Думаю немного о Мальро, больше не думаю о Монтер-лане. Есть еще бедняга Элюар, да еще парочка, которых уже не помню.

На этой тетради, которая столь недолговечна, которая так близка к огню, проступает правда. И когда я пишу эти строки, вдали слышится пушечная канонада. Есть ли в ней правда?

Англия под чудовищным давлением изобретает посмертный социализм.

французы никогда не могли простить англичанам йх неспособности воевать на земле, их трусости 1919 года, 1 их более позднего отказа от мобилизации. Как, в сущности, не могли простить Ватерлоо, Трафальгара, Канады, Фашоды, богатства их туристов, Шекспира, Ирландии, Трансвааля. Да и сами англичане не смогли себе этого простить.

Англичане никогда не могли простить французам того, что они низкорослые, плохо скроенные, не сильны в боксе, футболе, того, что они хорошие художники, того, что всегда их побеждали, того, что у них есть бордели, что они ласкают женщин, что они католики.

Альянс получился из крутой смеси несчастий, трусости, отдельных судеб.

Долгие годы в тиши моей квартиры на 10-м этаже я смотрю из окна на Париж и разглядываю развешанные у меня на стене карты Европы и мира, на которых Судьба оставляет свои карандашные следы. Нечеловеческое спокойствие интеллигентской квартиры. Единственное, что там может жить - это искренность.

Белу мне говорит, что покончит с собой, если будет убит ее сын. Она кричит, что у нее почти не осталось ко мне любви. Затем вдруг спохватывается и смотрит на меня с ужасом. Слишком поздно. Впрочем, и я не пожертвую ради нее своей духовной судьбой.

Я счастлив, что устоял перед искушением и не спрятался под униформой, что не похоронил тревоги моих размышлений и моего положения. Сегодня я чувствую себя более обнаженным, открытым, более правдивым, выставляющим напоказ свое предназначение.

1 Дриё, возможно, имеет в виду французский проект создания тономного государства на левом берегу Рейна, против которого Резко выступил Ллойд Джорж в 1919 г.

Немцы, как утверждают, находятся в Аббевиле и в Булони и, кроме того, они форсировали Шельду в районе Уденарда. Следовательно, северная армия полностью окружена. 1

Только северная армия французов воюет в полную силу. Никаких контратак с юга в северном направлении. Но до того, как он атакует Англию, Гитлер будет наступать на Париж, чтобы завершить разгром Франции. В остальном ничто не помешает ему переправиться через Ламанш одновременно с остатками английской армии.

Тем временем Муссолини, Сталин и Рузвельт подписали смертный приговор. Гитлер станет последним воякой в истории человеческого рода.

Англия расплачивается за свою неспособность провести мобилизацию, а также кое-что еще, что не смогла сделать, как, например, захватить своевременно Бельгию и Голландию либо отказаться от этого; слишком поздно.

Но это крушение Англии и Франции означает крушение всего мира. В действительности мы наблюдаем, как появилось глубинное желание всего мира избавиться одним ударом от войны и от национализма. Сам немецкий национализм мертв.

Как удивительна такая забастовка, охватившая и толпу, и армии, и правительства - и всех диктаторов (за исключением одного). Я возвращаюсь в связи с этим к последним стихотворениям из моего первого сборника " Вопрошание мира". 2 Во что превратится человечество при наступлении всеобщего мира. Но наступит ли когда-нибудь всеобщий мир? Что случится после смерти Гитлера?

1 22 мая немцы дошли до Булони и заняли ее после двухдневных боев.

2 Третье стихотворение из четвертого раздела сборника " Вопрошание" озаглавлено " Вопрошание мира".

Все же не будем танцевать быстрее, чем играют скрипки, как говаривал мой бедный отец.

Воистину я оказался пророком. Нет ни слова из моих поэм или очерков, которые бы не сбылись. Почему я был таким скромным, таким рассеянным? Почему я не довершил пророчество, не выразил свое отношение совершенно очевидно? Но тогда бы потребовалось быть грубым, быть фигляром. Можно ли себе вообразить скромного пророка? Я был именно таким. Другими словами, в глазах толпы был ничтожеством.

- По радио выступает господин Моруа. Это он выступает от имени Франции. Кстати, голос у него сильно изменился.

Бедная Франция, за которую заступается какой-то альпиец-мексиканец, какой-то еврей по фамилии Ротшильд, какой-то незаконорожденный сын немецко-бельгийского принца и какой-то восьмидесятичетырехлетний старик. 1

- Сегодня я снова сильно нервничаю, нахожусь под властью дурных предчувствий.

- Белукия объявила мне, что уезжает с мужем в США: я раньше посоветовал ей это сделать, но мне тяжело. Она говорит мне, что правительство потребовало, чтобы ее муж отправился туда для налаживания связей с тамошней промышленностью, для организации производства танков. Несомненно, я ее уже больше не увижу снова. Но сможет ли она Уехать?

- Один молодой писатель, А Петижан, который служил в пехоте, пишет мне из госпиталя в Блуа. Ос

1 Под альпийцем-мексиканцем подразумевается, видимо, Поль еано (его семья жила в Мексике, а сам он начинал свою политическую карьеру в качестве депутата от департамента Южные Альпы); ЦвРеем назван Мандель; незаконнорожденным сыном немецко-^льгийского принца назван Вейган (он был рожден вне брака, его тцом называли лиц разных национальностей); что касается восьми-сятичетырехлетнего старика, то речь идет о Петэне.

колком гранаты ему оторвало правую руку. Три дцд под бомбежкой и в настоящем бою, похоже, не избавили его от умеренности и двусмысленности. Он останется очень в духе " НРФ".

Что стало с моим старым другом Жаном Буайе, лейтенантом артиллерии сорока семи лет? Это мой самый старый друг. Он всегда скромно, но надежно доказывал мне свою привязанность. Либерал и сторонник Морра.

А Поль Марьон, 1 еще один артиллерист? Он, кажется, наполовину еврей? В любом случае, он отличался ясным умом. Откровенный патриот и фашист, побывавший коммунистом, затем французский социалист. В какой мерзкой двусмысленности коммунисты, видимо, извиняют свои поступки наедине с самим собой. А сегодня утром Кериллис2 объявляет нам, что отношения между Г(итлером) и С(талиным) ухудшились. Но что в любом случае Сталин не вмешается, поскольку у него вовсе нет армии.

Я уже не в силах больше читать Морра, я мечтаю о его смерти. Старикам надо было бы уметь самостоятельно уходить из жизни.

Все же возможно, что Гитлер, когда он разгромит наши войска северной группировки, примет усло

1 Поль Марьон (1899-1954), близкий друг Дриё, после пребывания в коммунистической партии, вступает во Французскую народную партию, в которой состоит с 1936 по 1939 гг. Он попадет в длен и будет освобожден в 1941 г. Занимает важные посты в правительствах Дарлана и Лаваля. В 1948 г. приговорен к пожизненным каторжным работам. Освобожден по решению о помиловании незадолго до смерти.

2 Анри де Кериллис (1899-1958). отважный летчик в годы первой мировой войны, стал одним из самых влиятельных руководителей газеты " Эко де Пари", а затем с частью редакции перешел в газету " гЭпок", которая объявила себя " выдающимся печатным органом католиков". Будучи депутатом и генеральным советником департа* мента Сена, он сурово осуждал политику Гитлера и мюнхенские соглашения и постоянно ратовал за соглашение с СССР. В 1940 г. о эмигрировал в США, но отказался присоединиться к де Голлю-

вия полунейтралитета по отношению к нашим войскам южной группировки и, остановившись в границах наших северных укреплений, оставит нас в покое... 1

- Если не считать нескольких дней тяжелых потрясений во время прошлой войны, какие моменты моей жизни можно рассматривать как тяжелые? Это период вновь наступившего одиночества после Мириам, 2 это момент, когда я потерял Кони, некоторые дни с Олесей.

Но, начиная с 1935 года, страх перед политикой быстро нарастал, и этот страх перед политикой был также страхом перед судьбой, и он постепенно одержал верх над радостями и горестями, что приносила мне связь с Белу. Сегодня я вижу, как она уходит, несомненно, навсегда, с мужем по одну руку и с сыном по другую. Ее муж потребовал ему отдать сына, чтобы добиться ее согласия уехать в Америку... В той их жизни я был ничем, усладой сердца и чувств. Бесспорно, такая развязка была справедливой. Когда она мне это объявила, я стал едким и ироничным. Зависть мелкого буржуа, обделенного властью, который смеется над злоупотреблениями сильных мира сего. Но я все же ценю ее животный восторг оттого, что ей удалось сохранить своего малыша: она внутренне уже уехала. Глаза ее блестели, она плохо скрывала свое нетерпение. Достаточно ли я ей помог, чтобы она не была слишком лживой?

Сейчас они в море между Булонью и Аббевилем. Как мне спасти свой дневник? Не лучше ли от него избавиться, спрятать его у кого-нибудь?

1 Фраза обрывается, недописанное слово, по-видимому, " в

покое".

2 Немного позже Дриё упоминает Констанс Уош и Олесю Сен-*5*ич просто по имени, но здесь он называет свою первую жену

ььетт Жерамек тем именем, под которым изобразил ее в романе " Жиль".

Теперь вопрос о разгроме нашей армии во Фландрии - дело нескольких дней. Армия топчется на месте, безусловно, оттого что немцы поднимаются на север, от Булони к Сент-Омеру, и, кроме того, они сейчас в Брюгге. И еще потому, что мы проводим эвакуацию из района Камбрэ. Кроме того, эту армию ничем не снабжают. Какой же величины масса людей попадет в руки немцев? Сколько людей удастся переправить англичанам? 1

Командование постарается организовать оборону на Сомме и на Эне, затем на Сене. Тем самым оно обречет Париж на разрушение. Как оно надеется сопротивляться, не опираясь на промышленность Севера и Востока, которые разрушаются под бомбардировками?

Не стоит надеяться на передышку и на то, что Гитлер даст нам время, чтобы собраться с силами, пока он займется завоеванием Англии. С его стороны это было бы отсутствием мудрости и противно правилам военного искусства.

Следовательно, судьба мира тем самым решена, поскольку непонятно, что могли бы сделать Сталин, Муссолини и Рузвельт, если предположить, что они вообще что-либо хотят предпринять.

Гитлер не будет церемониться с Францией. Во-первых, он захочет ее полностью оккупировать, чтобы очистить ее от евреев, масонов, социалистов, церкви и т. д., от всяких метисов и метисок из Африки и с Востока. Ибо ему нужно очистить весь ареал Европы.

Наконец, увы, я боюсь, как бы ему не захотелось сократить, если не уничтожить, элиту французского общества, чтобы задушить сопротивление и исклю-

1 Лорд Горт, командовавший британским экспедиционным корпусом, в конце концов потерял веру в верховное французское командование; он принял решение отступить со своими войсками к Дюнкерку, чтобы избежать окружения.

пять будущий реванш. Не думаю, что он довольствуется захватом нескольких провинций, уничтожением армии и объявлением угодного ему правительственного режима, который займется очисткой.

Тем более, что необходимость в дальнейшем вести эту борьбу потребует от него принятия скорых и крайних мер.

26 мая

Бедная северная группа войск. Она между Брюгге и Кале! Немцы уже вошли в Куртрэ. Где наши войска, размещавшиеся в Бапом и Камбрэ? Наверняка сейчас отступают. И до сих пор никакого достойного встречного удара к югу от Соммы.

Кроме того, разве немцы не находятся возле Компь-ени, не подошли к Суасону? Это и медленная, и очень быстрая агония.

- Объявление о том, что Белукия уезжает с сыном в Америку вслед за своим супругом, вызывает грандиозный скандал. Этот отец, вырвавший себе сына, вызвал вой тридцати тысяч человек. Демократия восстала против плутократии. И это слишком вызывающий признак беды. Б(елукия) зовет меня на помощь и показывает мне кричащий в своей наготе пример сделки с совестью. Если все потеряно, то почему бы не спасти свое бренное тело? Но что стоит плоть, лишенная чести?

Внезапно перед этой плотской женщиной возникает духовная реальность, т. е. это в высшей степени - и по размаху, и по глубине - выраженная плоть. Она Увидела последующую жизнь своего сына поверх его теперешней жизни, она увидела, что его жизнь имеет Ценность только целиком и в каждый момент. И именно в этом заключается духовность.

Что касается отца, то он из другой эпохи. Это один Из последних могикан героической эпохи капитализма и буржуазии. Изобретатель, творец, основатель, правитель - для него нет других отношений с государством помимо тех, что связаны с его личными заслугами. Он никогда не был солдатом и, будучи одним из столпов военной промышленности в 1914-1918 годах, изобретателем танка вслед за изобретением автомобиля^), он включил своего сына в крут своей личности; он не может понять, что его сын будет жить не в том же мире, что и он. Если сын будет верен отцу, то он изменит своему поколению.

Я был выжат, когда узнал, что эта троица уезжает, я сразу же посоветовал Белукии перейти в наступление и вырвать сына из-под влияния отца. Пусть мальчик убежит, пусть явится на свой призывной пункт, пусть она бросится в ноги Петэну. Но героические советы давать легко, когда приклеился пятой точкой к креслу, хотя в прошлую войну я четырежды добровольно отправлялся на фронт, я старался попытать счастья.

Даже если все пойдет прахом, этот мальчик, если его не убьют, сможет прожить жизнь настоящего мужчины. А сможет ли он ее прожить в этой мерзкой Америке? Да и ей, конечно, нужно остаться.

Это утвердило меня в мысли о том, что надо остаться во Франции. Именно здесь нужно умереть... или снова начать жить. Пусть лучше здесь будет огненный ад, чем в Америке ад из грязи. Все же там проявится отношение мужа Белукии, его ужасная ограниченность буржуа. Ведь правда, что этот человек, хотя и занимается производством танков и пушек, теоретически всегда выступал против войны. Этот изобретатель машин в ужасе от войны машин.

Вот в какой путанице мы все оказались.

- Что собирается делать Муссолини? Уже поздно. Похоже, что он был подавлен опытом боевых действий в Эфиопии и в Испании. Лев не может быть предводителем стада оленей.

Возможно, что Гитлера бы больше устроило, чтобы он не шевелился, потому что если он зашевелится, т° может расшевелить и Россию.

Если подумать, Сталин может разыграть еще одну паргию, если завтра он захватит Бессарабию, Болгарию и - кто его знает - Венгрию, то он посеет хаос на всех Балканах, что будет вовсе не на пользу Гитлеру, а Муссолини растеряет своих союзников.

Нет, если Муссолини зашевелится, то это повернется против нас, и прежде всего из-за опасности сталинских шагов.

Да, глупый же у него будет вид, когда в один прекрасный день он окажется один э Европе против Гитлера. Хотя, должно быть, эти мысли его посещают уже давно... В то же время он, безусловно, рассчитывал, что мы будем сопротивляться успешнее и сильнее измотаем его приятеля.

- Гитлер и Япония нападут на Россию, которую не сможет защитить Рузвельт, взятый за шкирку Германией, овладевшей англо-французским флотом. Или же после падения Парижа он создаст коалицию из всех выживших вперемежку: Лондон-Рим-Москва-Вашингтон-Токио?

Нет, Токио и даже Рим посчитают, что Гитлер не захочет завоевать весь мир. Но когда начал завоевывать, остановиться уже невозможно. Истинной целью войны для Гитлера является нефть, хлопок, а до них еще далеко. Для этого как минимум нужно начинать с России или с Азии.

27 мая

Северный театр военных действий неуклонно сужается. Оставлены Валансьен, Менэн. Немцы в Кале.

Глубокая трусость, таящаяся в марксизме, не только У Реформаторов, но и у революционеров: Ленин при-Шел к власти, клюнув на приманку Брест-Литовского МиРа. Этот грех остался на сердце России. И здесь ком-мУнисты с радостью обнаружили свое высшее предназначение: оно в пораженчестве, в отстранении чед0. века.

Да и фашизм здесь переродился в пораженчество Полан написал мне письмо, полное придирок, в ответ на мое письмо, в котором я объявляю о выходе из " НРФ". Не будем об этих мелочах. Я снова погрузился в изучение религии. Я подошел к оккультизму: Све-денборгу, Сен-Мартену; все это, как мне кажется, не так уж много добавляет к тому, что сказали Платон и Плотин. Современная мистика не так много добавила к мистике античной.

Я также продолжаю читать материалы, готовясь к своему " Эссе по поводу тела"; прочел Сенанкура, Ла-мартина, Нерваля, Ламеннэ.

Будет ли разрушен Париж?

Мне это начинает надоедать. На меня давит суматоха этих генералов, которым единственный раз в жизни надо было исполнить свой долг; за три недели это набило оскомину. В любом случае, это стало невыносимым, притом что газеты запутались и молчат. Если ты не политик, то политикой лучше не заниматься. Я снова погружаюсь в изучение религий и религии вообще.

28 мая

Сегодня утром я даже не включал радио, все больше опасаясь услышать этот сдавленный голос, который вот-вот превратится в стон.

Уже нет ни северной группы войск, ни английской армии, ни бельгийской. Господин Рейно объявляет о боях на Сомме, там, где мы даже не контролируем переправы, там, где мы даже не смогли сократить число плацдармов.

Вчера Б(елукия) объявила мне, что они с сыном окончательно решили уехать вместе с ее мужем. У моей дорогой старушки Николь есть возлюбленный, о кот0р0м она не получает известий: то ли он убит, то ли цопал в плен во Фландрии. Все эти те редкие люди, с которыми я встречаюсь, упрекают меня в мрачном настроении. Этой ночью я прочел один тибетский трактат о йоге. Какой бы вид был у йога, окажись он во Фландрии? Сумел бы он достичь концентрации?

Теперь вслед за Роттердамом пришла очередь Парижа.

По радио звучат риторические упражнения Рейно, который винит в грехах короля Бельгии. Но у каждого такие союзники, которых заслужил, такие англосаксы, которых заслуживаешь. И почему надо верить в реальность Бельгии, когда ее нет? От Бельгии осталось не больше, чем от Чехословакии, не больше, чем от нашего благополучия. Фламандцы ненавидят валлон-цев и французов, а ведь у фламандцев был немецкий король.

Звучит голос Рейно, это самодовольство буржуа, который считает себя образованным, потому что разбирается в финансах, который считает себя выдающимся, потому что разбогател. Все эти люди из мира финансов, из административных советов, из Политехнической школы, которые присоединятся к хору выпускников Эколь Нормаль и всех профессоров. Вся эта фальшивая элита, созданная за счет дипломов, браков по расчету и игры на бирже.

Нужно ли продолжать войну? Возник ли этот вопрос сейчас? Есть ли у нас еще средства, которые оправдают будущие ужасные разрушения? Что мы потеряли в Бельгии? Что осталось от нашей промышленности? Собирается ли Америка немедленно объявить войну Гитлеру?

С другой стороны, вмешательство Муссолини может решить проблему моментально. Оно, быть может, Желательно, чтобы избежать... Чтобы избежать чего? Полного материального уничтожения Франции? Но это по сравнению с моральным уничтожением? Сможем ли мы когда-нибудь вновь возродиться из савана демократии и рационализма, из превосходной кухни и бистро, из борделя и кинематографа? Остаются внешние красоты Франции.

29 мая

Памятники и пейзажи. И те, и другие действительно пострадали; но это в конце концов последние ощутимые вещи, которые остались во Франции. Но, конечно, основа духа этого народа остается, видимо, еще подвластной скульптору, который вновь придаст новую форму этой глине, который из нее вылепит каждую частичку. Но...

" Это - французский темперамент", - говорит моя консьержка. Вот, что они скажут после войны. И слава аллаху. Преступления политиканов, профессоров, генералов будут отмыты этой фразой, которая необъятна, как море.

Пойдут ли демократы на то, чтобы послать на смерть всех французов до последнего во имя защиты такой добродетели, как честь, которая появляется в их лексиконе только во время войны и только для использования перед толпами мобилизованных людей?

- Вчера вечером повстречал в ресторане одного банкира, католика, господина Ардана, из компании " Сосьете женераль". Он не ответил на мою приветственную улыбку и посмотрел на меня, не моргнув глазом. Я как будто с неба свалился. За последние годы я нажил себе много врагов; я стремился к этому, поскольку становился все более задиристым. И все же мои прежние реакции во мне сохранились, и я прихожу в замешательство от всех тех контрударов, которые провоцирую. Почему этот человек ненавидит меня? Однажды я попросил его об одной услуге для своего брата; он оказал мне ее без особого труда: речь шла о рекомендательном письме. Неужели я его недостаток но за это поблагодарил? Или причина в моих политических взглядах? Он католик левого толка, симпатизирует коммунистам, как настоящий банкир! Или это йз-за моих нападок на наших общих друзей Мальро и.. Берля? Или из-за моих слов в романе " Жиль" по поводу греческих основ католицизма? Он претендует на знание теологии? Или причиной тому громкий скандал из-за моей частной жизни? Или это приписываемая мне германофилия?

Я не германофил, я пророк и занимаюсь философией истории. Я вижу, какая доля современного фатализма, богатств и законов человеческой природы досталась немцам. Но я не могу в полной мере оценить германский дух. Во-первых, я не являюсь ни философом, ни музыкантом в узком смысле этих слов. И я могу лишь отстраненно оценивать их военное искусство и искусство их политики. Из Германии я черпаю лишь ее наивный цинизм, который напоминает мне цинизм французов в эпоху былого могущества, цинизм молодого Людовика XIV и Конвента, величие гордости, доставшейся ценой немалых усилий, что позво\яет мне вспомнить великих англичан, испанцев, итальянцев, римлян, греков и пр.

Помимо этого, я высоко ценю Баха и Моцарта, небольшую часть наследия Гете (которого знаю очень плохо), Новалиса, Гельдерлина и Ницше. Но это никоим образом не влияет на мои политические взгляды.

Я спрашиваю себя: не удалось ли немцам в большей степени, чем всем другим народам, усвоить цинизм, культ силы и насилия? Не содержится ли в этом нечто особое и оригинальное? Да, в той мере, в которой они являются философами и рассуждают о своей страсти. Но у елизаветинцев, Гоббса, Бёрка, Бэрка, Карлейля, Спенсера имеется немало серьезных сентенций. Наши старые законники оправдывали силу, наши классики ее вовсе не осуждали у Людовика XIV (в общем плане); наши либерально настроенные историки были аполо-гетами Наполеона. Монтень, Декарт встречаются с

Боссюе чтобы узаконить силу. Что говорит об этом Опост Конт? Прудон уважал силу.

Конечно, все эти люди не говорили об этом так откровенно. У немцев имеется такая откровенность. Это вносит особый акцент в хорал, который исполняют все народы мира.

В двадцать три года я написал " Вам, немцы" в сборнике " Вопрошание".

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒