4.СТРАСТИ И СПОСОБНОСТИ ДУШИ

Концепция о душе заимствована святыми Отцами из философии Аристотеля, которая сходна с платоновской, различаясь лишь в том, что он отрицал предварительное существование мозга, таким образом он неразделим с душой. Согласно этой концепции, у души есть три силы: умная (нуос)которой осуществляются все размышления и работает мозг, желательная, (епитимия)через которую проявляются все чувства и (домос) сила раздражаться, куражиться, мужаться, гневаться праведно и неправедно. Рациональность тоже относится к мозговым функциям. Когда это относится к мозгу, душа имеет обозначенные силы: мозговую, желательную и импульсивную

Хотя святые отцы отвергают идею Платона о разделении мозга и души, что всё желания и страстное, утверждают, что в душе бывает рациональное и иррациональное, которое включает в себя с остальными жизненными функциями, желания и мужество. Так, святой Иоанн Дамаскин пишет, что рациональное ведёт за собой иррациональное. Структура иррационального состоит из двух основ, той, что подчиняется мозгу и той, что не подчиняется. То иррациональное, что не поддаётся разуму, это и функция жития и функция зачатия и рождения, и питательная функция. К этой же функции принадлежит и функция роста, которая даёт форму телу. Эти функции управляются не разумом, а природой. Часть, которая покоряется разумной части души, делятся на аппетит и гнев. Особенно та часть души, которая называется иррациональной отвечает за страстность. [59]

Святые Отцы поддерживают идею Платона о бессмертии «нус»(разума или разумной части души) и смертности желания и гнева.

Но ум не есть что-то далёкое от души, но и есть сама душа[60]. Гнев и желание есть что-то смертное, что-то из-за чего душа ассоциируется с телом. Конечно это не силы тела, потому что тело по сути инертно. Они представляют душу, которая вовлечена в общение с телом и раскрашена его цветами. Энергия желания и мужественности душа будет иметь и по смерти. Померкнут лишь в том иррациональном представлении, которые мы о них имеем теперь. Энергия от них духовная, будет приводить лишь к Богу. Но ум, по отношению к которому желание и гнев является и он тройным. КаллистКатафигиот разделяет на три ум, слово и дух (нус, логос и пневма) по принципу Святой Троицы. Это отнюдь не лишено простоты[61]

Это поможет нам прояснить многое из тайной жизни души. Как говорит Марк Аскет, при крещении Бог занимает место в алтаре души, но мы этоне видим, но лишь чувствуем при нашемапоступенном восхождении. Лишь сатана, изгнанный оттуда, пытается нас увлечь иррациональными сластями и чувствами тела. Отсюда следует, что есть некий внутренний мозг, непознаваемый нами, но который превращает нашу жизнь в поступенное восхождение, если мы пытаемся её очистить. Это Марк Аскет называет «душа».

Это нам даёт силу, выстроить дискурс между душой и современной психологией, потому что доктрина христианства имеет некую полноту этих знаний. Современная психология считает, что в душе есть место безсознательного, где хранятся сны, строятся идеи, вдохновения, интуиции, тенденции.

Как видно и в христианстве существует область безсознательного, которое не падает под свет сознания. Нехорошо называть безсознательным это явление, нехорошо и называть «под», это явление, которое носит характер низший, дающий вид высшего для того, что не является таковым илипостыдно. Для того, что включает в себя виртуальные энергии души и имеет возможность соединять нас с божественным, будем использовать термин транс-сознательного или сверхсознательного. Подсознательное есть место гашение или подвал помрачённого в сознании, место, где собираются все лукавые помыслы, желаний и злобы. Транссознательное есть павильон где хранятся идеи готовые затопить сознание и подсознание, когда мы даём им полномочия.

Так дух души или разума находится вверху или где-то вглубине верха, в том, что наиболее интимно. Считаем, что термин сердце к этой части относится. [62]Например Диадох Фотийский, когда говорит про душу, место где покоится благодать крещения, употребляет слова: глубинный разум, сердцеи дух[63].

Я скажу также то, что некоторые восточные духовные писатели не употребляют совсем слова сердца, когда имеют в виду центр души, но только нус (греч), как Евгарий, Кассиан и Нил Постникилинус и пневма (дух), как в том числе и Максим Исповедник. Другие работают очень много с этим понятием, как например Марк Аскет или метода Иисусовой молитвы.

Из трёх сил души, самой открытой для нас является умная (логос), с возможостью большего её раскрытия, какое она имеет в Святой Троице, божественный Логос. Разум же-нус с возможностью познания и познания духовного, менее открыт. Наиболее же закрытым для нас является сердце или дух, потому что он проникает в самые наши глубины, как Дух Святой проникает в глубины божества. (1Кор2, 11). Как Дух Святой, наш душ проникает в регионы сознания и подсознания нашей жизни, только после того, как разум подготовимся к принятию его. Сердце в нас закрыто сколь долго мы живём жизнью упрямства и греха. Про такого человека говорят, что он жтивёт без сердца, или с окаменелым сердцем, в общем с сердцем которое не работает. Но в жизни по духу такой человек отсутствует. Такой человек больше не употребляет разум, без глубины. Сердце нам открывается, становится широким по надежде на Бога, пишет Марк Аскет. Иначе оно узко, нагружено заботами. [64]Но «жизнь в Духе», «духовная жизнь», выражения используемые Максимом Исповедником, предполагают изменение нашей жизни, познание Христа сокрытого в нас, в нашей центральной интимности. Ещё говорят, что духовная жизнь или жизнь со Христом, предполагает единение между нашей душой, с божественным Духом, осмтавляя нам впечатление, что у нас никогда не было того, что называется духом, до встречи с Богом. Но у нас есть дух, как царство в которое приходит святый Дух, поначалу оставляя нас не понимающими, пребывающими в виртуальном незнании и лишь понемного открываясь нам, по мере нашшего восхождения в добродетелях и засчёт этого познаём, как Иисус есть в нас. Отсюда начинаем расти в духовной жизни. Это жизнь сердца, если сердце в любви, есть душа открытая к Богу и к ближним, а жизнь в духе есть жизнь в любви к Богу и к близким, если Дух Святой в Троице есть всегда любовь. Из этого душа открывает в себе потенцию соединяться с бесконечным, быть в и с бесконечным. Дух Святой раздвигает границы нашего бытия, нас делает бессмертными, смягчает душу, делает её стенки бодрыми. Любовь Божия пробуждает любовь в нас, проникновение Божие заставляет нас открываться Богу.

В свете этой концепции, есть такое понимание, что любовь есть и откровение гносеологическое, а настоящее понимание мозга есть и любовь к тому, что им открыто. Дух это и аспект и «нус» другой той же простой души. Дух включает в себя и разум и ум, также как включает в себя отца и Сына. Так же понимание включает в себя сердце или любовь, а ум, и понимание, и сердце илюбовь.

Эта концепция состоит в том, что с одной стороны ум включает в себя и желание и раздражение, а с другой делится на сознание и подсознание.

Можно сказать, что чем более ослабляется деятельность высшей части мозга, тем более возрастает энергия желаний и раздражительной.

Теперь мы видим в какой форме распространяются силы (от подсознания до сердца или духа), что они возрастают или наоборот уменьшаютсмя, то есть дают выход желаниям и раздражению, если ослабевать в познании существования Бога или забываться. Отметим здесь, что это вселяется либо злым духом, который понуждает заниматься собой, либо по лености, либо по праздности. Таким образом игнорирование Бога иморально, а мораль или имморальное связаны с разумением.

А святой Антоний говорит: Причина всех заблуждений и обманов незнание Бога. Поддерживая эту тему, человек неблагочестивый, страстный, есть и человек нерациональный, а человек благочестивый, есть и человек рациональный. Страсти также, существуют из-за вдовства понимания, закрытости сердца или духа или любви.

Если они показывают на уровне ума, на отсутствие участия, на отсутствие направляемости, на уровне желания и раздражения они указывают на выхождение за рамки, которые приличиствуют природе. Как раз праздность связана с удовольствием. И, с другой стороны, этот процесс уменьшения активности мозга, и увеличения желания и раздражительности это нарушение закона природы, когда мы говорим об их суженности, направленности на неправильные объекты, неспособные ответить на запросы души о бесконечном, не способность пустить в ход силы сердца, духа.

В предудущей главе мы констатировали, что страсти возникают из желания избежать мучений или «неприятных» состояний. Но сила, которая сопровождает это желание, а которая нас раздражает, когда его нету или когда мы находимся в болезни- раздражение. Таким образом желание и раздражение суть силы, которые ломают баланс между умным поведением и по чувствам в угоду последним. Засчёт чувств ум может удовлетворять желания духовные, но и желание может удовлетворять свои хотения. Чувство в своей чистоте невиноваты и могут служить для умных отправлений. Но когда ими движет желание к удовольствию, понимаются как греховные. Минимум удовольствия может оставаться с ними, как натуральная эмоция. Но эта эиоция должна сокрушать удовольствие духовное ума К примеру если мы едим, наш ум подвержен удовольствию от этого, это греховно, пока в этом нету ощущения благодарности Богу и потребности поделиться этим удовольствием.

Святой Максим так отделяет страсти, желания или раздражения по тому как они возбуждают нашу отчуждённость от развития должного: так как человек отгораживается только в видимом так он отгараживается от познания Бога. И насколько он будет удаляться от этого познания, настолько в нём будет проявляться страстное желание уже познанного, а с этим любовь к себе (греч. филантия), порождённая этими пробами. И насколько взращать в себе любовь к себе, настолько она будетувеличиваться, растить в тебе образы удовольствия, как плод и как цель любви к себе.

И потому что удовольствие в финале получает мучения, то стремится избежать мучения. И поскольку мы стремимся к удовольствиям для себя, от любви к себе, пытаемся избежать связанных с ними мучений, то порождаем бесчисленное количество страстей ломающих нас.

Так что если мы заняты любовью к себе, филантией, в поисках удовольствий, мы пускаемся в чревобесие, тщеславие, гордость, высокомерие, сребролюбие, жадность, злобу, самомнение, самоуверенность, презрение, клятвы, издевательство, насмешки, рассеяность, роскошь, замедленную жизнь, непотребное словопрение и всё остальное подобного рода.

Всё это святой Максим выводит от желания удовольствий или от желания. И как раз гордость, бывает от желания, не говоря о лени. Но и они будучи следами игнорирования, говорят о болезни ума. О гордости он говорит, что это следы забывания Бога и собственного бессилия.

Но абстрагируясь от нездоровья ума, видим, что шесть из восьми основных страстей происходят от желания: обжорство, разврат, лень, сребролюбие, тщеславие и гордость.

Затем св. Максим добавляет, «а когда эгоизм встречается с болью, восстаёт порождается: лютость, презрение, ненависть, вражда, злопамятство, сплетни, бурчание, интрига, уныние, безнадёжность, неверие, клевета на провидение, скорбь, непотребство, отсутствие мужества, нерасположенность, малодушие, неуместные шутки, плач, меланхолия, волнение, рвение, рвение не к тому и другое то, что производит отсутствие возможности удовольствия. Это страсти раздражительной части души, приводящие в конце всё к страстям злобы и уныния. Но раздражительность восстаёт, когда не удовлетворено желание. Таким образом, и эти страсти связаны с желанием. А из мучения в удовольствиях восстаёт извращённость, так называется композиция из двух противоположных страстей, появляются: притворство, ирония, хитрость, лесть, симулирование поведения, нравящагося другим, и все остальные порождения этой смеси негодяя. Эти страсти, таким образом, производное от желания и раздражения. Но роль функций души по связи со страстями гораздо более сложная. Страсти не есть отдельный о т ума институт, принадлежащий только желанию Эмоции и чувства имеют то различие, что первые не принадлежат нам, а вторые да, оставаясь довольно сильными.

На этот счёт и психология современная делает различие, различая инстинктивные эмоции, которые совершенно животные и сложные, основанные на вольном принятии страсти. [65]

Доступ злобы без рассудка короток. Но посредством свободного выбора разума она становится тем, от чего отделаться бывает трудно, и будучи вызвана раз, уже получает доступ появляться. Доступ злобы происходит через быстро удовлетворяемую эмоцию. В ней желание и рефлексия кладут в ничто то, что должно было бы быть обращено к бесконечному.

Поэтому страсть куда более плоха, чем эмоция. Если эмоция животна и органична, страсть дьявольска, не природна, но происходит от желаний часто бурлящих и исполняемых. Откуда возникают эти эмоции враждебные, которые затрагивают волю? [66] Можно сказать, что они затрагивают не волю, а аналогичное вещество, так называемое рациональное. В удовольствиях, в амбициях существует широта, сложность. …. мир этот полный страстьми имеет и что-то от разумного, какое-то семя ума, и из-за этого заблуждения. . Воля не стоит в нашем организме как нечто, что составляет его динамику, но оно должно присутствовать везде и во всём. Как наполняющая сила, как то, с чем можно работать над общим благом. Всё с ним составляет ансамбль. Разум и воля стоят в возможности и потребности быть. Разум и воля ослабевают в исполнении наших интересов, когда перед ними встаёт эта моментальная необходимость решать.

Всё же мы имеем в себе разум основной и волю, которая молчаливо не одобряет. Поэтому очень часто мы имеем в себе две воли и два разума. Только тот, кто уверенно сидит в лапах страсти может «наслаждаться» одной волей и одним разумом. И только тогда направляется вся воля на исполнение страсти. В такой момент иногда можно видеть волю которая выступает в качестве нежелательной воли и разум отверженный.

В некоторых ситуациях, таким образом, воля выступает, как бы против разума и получается порочное и здоровое. В таких случаях мы имеем дело с волей, которая вытесняет нашу волю.

Таким образом, эмоция становится грехом только тогда, когда и разум и воля соглашаются с ним[67]. Но роль разума и воли этим не исчерпываются. Когда разум одерживает победу, привлекая и волю и ум, он хочет узаконить это слияние. [68]Засчёт этого, ошибка когда-то совершённая превращается в страсть. Три в этой системе фигурируют: первыезамаскированные недруги, проигравшие рационализаторства и выигравшие принятые и их лесть. Вначале, пчти без нашей воли, начинается действие без воли, затем начинаем ощущать это, в конце мы хотим доделать это. Засчёт этого ясно видно, что в человеке всё разумно, даже в злой страсти присутствует разум.

Справедлиовсть даёт понять человеку задним числом, что он получил наслаждение от удовлетворения страсти. Воспоминание его отмечено таким же удовольствием. И оно вовлекает его в страсть. Так растёт страсть путём сосложения воли и разума. Вот как даже то, что страстно, в человеке облачено в характер рациональный и желательный. Вот как без проникновения ума в желание или гнев или в чувства (чувственного касания) не может вырасти страсть. Таким образом, страсти рождаются использованием всех функций, неправильной их активацией, указывая на болезнь всего человека

Они знак перехождения ко всему себе, к плоти. Так, как они есть существование в пропасти, до той поры, пока мы не признаем, что мы помрачены, что боязненно было описано Хайдигерром или Сартром. Страсти, таким образом это наваждение. Таинственное нас привлекает потому что глкубокое, последовательное и продолжительное. Засчёт страсти хотим желания бесконечно ничтожного, как говорит Блондел переходим от вскипанию этого ничтожного, к чувствованию его, открывания в силе, до отпечатка того, что следует за этим вскипанием. Страстями раздуваем ничто, распаляемся им, потребляем его, двигаемся в его сторону, сжигая на него ресурсы жизни.

Засчёт страстей мы растягиваем горло, сухое, после иллюзии воды, которая, после обмана представляется каплей и нас вдаёт в жажду вновь. Сколь много мы ожидаем от страстей того, что мы можем удовлетворить бесконечное желание, столь много мы ввергаем себя в отравляющую леность. Так называют святые отцы апатию. Она наиболее угнетающая, чем все остальные. Если остальные причастны двум силам души, вялость эта поражает и разум, и желание и гнев. Она часто находит и на прогрессирующих в духовной жизни. Вот как описывает её Хёддер, по Евгарию о тех, кто стремятся к совершенству: демона апатии, выдерживать тяжелее всего. Он каплет свою горечь во все наши мотивы сверхъестественной жизни. Вокруг вас уже нет любви. Сам Господь не интересуется вами, иначе как бы он оставил бы вас на такое испытание дъяволу? Демон апатии отрезает всю надежду, давая желать умереть в любой добродетели. И если это состояние сохраняется оно помрачает, во время молитвы святой свет перед лицом души. (16)Вы уже не дерзаете просить милости в молитве (18) Имеете желание плакать, но грозное предложение иссушает слёзы, они ни к чему не приводят. (19) И это продолжается целые дни, предвидите длинную жизнь, которую вам нужно провести в этой пытке. Решил нет наверху персоны, которая бы видела моё страдание. Когда эта ноша апатией упадёт на вас, вы имеете желание кричать от обескураживания и скуки вашей. Она может довести и до болезни. Потому что интенсивность вашей вялости пожирает всю вашу силу, вы находитесь на границе вашего терпения, вы чувствуете близость помешательства. Источаете стоны и слезы, как ребёнок, но облегчение не приходит. Те, кто на высоких ступенях восхождения всё же выбираются из этого кризиса, потому что знают методики и их воля всё же довольно крепка, чтобы сопротивляться. Вера в которой они стоят, не позволяет им разочароваться или стать ничем. Они знают, что относительны только созданные. Но Бог не такой. Те, кто попадает в апатию до того, как он укрепился на пути совершенствования, их ничего уже не спасёт, только если не произойдёт чудо и не пробудит в них крепкой веры в Бога. Такие легко впадают в самоубийство после прохождения помешательства.

5. КАК ВОЗНИКАЮТ СТРАСТИ ПО ТРАДИЦИОННОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ДОКТРИНЕ.

Нам важно немного остановиться на том как возникают страсти, потому что это нам откроет способ по которому мы противостанем им. Отметим, что род появления страстей, тот же,, что и род начала их. Только то, что вначале, когда страсть ещё только мыслится ( в зародыше), ей развиться сложнее, чем когда она возникает, она как зверь- (ей надо только проснуться). Но материал, который возгорается, находится в нас до любой страсти, состоя из эмоций и это в любом размере может помочь задуматься страсти, также как существует страсть ещё до её развития.

Кто не чувствовал, как страсть возникает, когда мы находимся в процессе исполнения какого-то хорошего решения или закончили его[69], или находимся в бодрствовании души или отдыхаем когда не возникает проблема на которую нужно найти ответ. Во всех случаях страсть возникает как сопротивление и восстаёт на то, что не взято на рассмотрение. В этих и в других случаях страсти затрагивают в нас некоторое прошлое[70].

Возникает вопрос: Как восстаёт страсть во всех этих случаях? Во всех духовных письмах, всё развивается по определённой схеме: сатана вкладывает в нас определённую мысль- атака, которую мы думаем, что можем перевести и засчёт приманки. Это первая мысль о том, что мы можем совершить что-то грешное, которая, возникающая в мозгу как возможность. Пока ещё это не грех, потому что мы не создали к ней привязки. И кажется, что в нас нету ещё серъёзного рассуждения, которое бы позволяло идентифицировать что-то касательно этой мысли. Но эта мысль возникает и святые Отцы считают, что сатана её всеивает. Это простой вид греха, который ещё не представляет ни конкретной картины греха, ни обстоятельств его совершения. Но однако бывают и случаи, когда нас опаляет как огонь «мгновенный»

Когда, страстная мысль вспыхивает и до того момента, как она преобразуется в действие всё же существуют этапы. ИсихийСинаит называет четыре: атака, общение, готовность, услаждение. Иоанн Дамаскин 7: атаку, общение, страсть, битву, рабство, готовность, деяние. Избирательный момент, когда берёт инциативу наша совесть. Если мы отогнали мысль в первый момент, мы спаслись. Если всё же медлим в греховной мысли, то обретаем преспективу греха, наши мысли начинают путаться с вражьими. Теперь мы слиплись с грехом, мы не отдельны от него. Засчёт этого мы вошли в зону греха и развитие его не можем остановить до конца, этого однажды запущенного процесса. Затем следует участливость к этому делу, путаница наших мыслей с мыслями сатаны для реализации действия. Только сейчас простая мысль облекается в картинки.

По св. Иоанну Дамаскинупосредством соглашательства с этими мыслями, как вторая фаза, так разворачивается внутренняя страсть.

Приманка или прилог это ещё не грех, так как не зависит от нас и от неё никто не застрахован. Но видим ближе, что это за простая мысль греха, которая появляется без картин в нашем уме или в душе?

Вначале, по какой дороге она приходит от дъявола? Приходит прямо или всё же тоже от чего-то, зависящаго от нас? Святой Марк Аскет, который повторяет в книге О Крещении, что её нам подкидывает сатана, в главе номер сто сорок духовного закона что она есть движение души без картин, а в главе 179, что посредством него похоть вовлекает ум в страсть.

Святой Диадох говорит, что после Крещения сатана, не находится в глубине души, или в мозгу а лишь в чувствах тела, работая засчёт природы на которую легко воздействовать в теле, влияя на тех, кто ещё ребёнок душой. Он скитается по суслу плоти, как поселившийся в плоти, кувыркается по суслу плоти в надежде опутать мозг удовольствиями, наваливаясь суслом плоти на мозг иррациональными страстями. Или как говорит святой Иоанн Лествичник, дъявол стоит в животе и запрещает человеку считать себя сытым, даже если он проглотит весь Египет или выпьет весь Нил.

Таким образом, понятно, что дъявол силится под каким-либо предлогом опутать наш ум, чтобы мы избрали одну из страстей, спящих в подсознании[71]. Мозг наш имея чувствование очень тонкое, относит к себе, услышанное от тела.

Приманка или прилог, всё же, первое возникновение в сознании плохого желания. Вначале она не имеет собственного поведения и представляется простой мыслью. Лучше сказать сознание принимает её поведения с первого момента пробуждения её и эта первая её работа совершается в сознании под видом одной мысли. Только, если не раздута реакцией нашей решённой, этой мысли мы сопротивляться можем, хотя она и прогрессирует.

Обычно появление этой первой мысли – приманки или прилога обуславливается смотрением на какие-то сторонние вещи. Это обстоятельство может дать почву идеи о том, что сатана гнездится на поверхности вещи и отправляет греховную мысль нам, без появления подсознательного желания, как средства. Со всем этим не исключено, что в нас существует желание, которое возникает перед тем, как мы посмотрим на что-либо и которое вселяет впечатление, что мы хотим чего-либо. Приход приманки или прилогапо этому пути через чувства, заставлял многих Святых Отцов закрывать чувства, при приходе искушений.

В некоторых случаях приманка или прилог, приходят независимо от объекта на который мы смотрим. Тогда входит в сознание воспоминание повторяющегося греха. [72]. Всё же резонно тут отметить, что первая мысль страсти, атака или приманка или прилог появляется из-за нас, потому что откуда воспоминания или откуда известные мысли при смотрении на вещи?

Это понимание возникновения страстей, ничем не отличается от понимания французского теолога Блонделя. Идентичность отмечается и в деталях. Если атака или прилог есть первый сигнал, который отправляет сознанию мятежный бунтовщик, сосложение есть фаза, в которой совесть находит ему рациональность и обоснование и строя в пользу него аргументы, побуждает пройти полностью или с ограниченными резервами по его части. Это фаза инвестирования в рациональные основания, вернее сказать в так называемые рациональные, фальшивые основания разбуженного желания, как в конце фазу сосложения, так как дает желание членство движению, которое приобрело у разума и которое по прохождении каждого из моментов пробуждения или обнаружения, в то время как разум забавляется с ней растёт всё больше в интенсивности. Отсюда следует, что только из-за отсутствия закрытости разума, возникает грех. Если бы разум был бы настолько закрыт, что отклонял бы движение, которое появляется в мозгу в первый момент, если бы не покупался им, не играл бы с ним, движение не становилось бы страстью. Поэтому Святые Отцы просили в первую очередь укрепления ума в его позициях[73]. Конечно это ещё и воля разума. Но воля разума, облегчаемая усилием человека озариться, глядя на свои обязанности и свои желания. Работа желаний, открывается нам засчёт переплетения с работой ума, также как работает падение во грех, вовлекая причины моральные и интеллектуальные.

Поэтому желание обновиться человека должно начинаться с веры, которая с одной стороны желание, с другой стороны умная деятельность, которая даёт аргументы против греха. Засчёт чего, человек который стремится восходить всё время экзаменует совесть, не появилось ли там страстной мысли и при её появлении сразу подавляет её. Хранение ума, внимание –завет духовных магистров для тех, кто не хочет попасть в руки страстей. Кажется, что это завет держаться суровой жизни, в которой невозможно какое-либо обогащение на пути. На самом деле это завет держать ум затопленным, полным любви к божественной вечности, которая обогащает часто нас пониманиями.

То, что отклоняет в аскезу не есть новые подъёмы или ощущения духовного порядка, но тенденции увеличенные чувственных желаний, которые будучи далёкими от обогащения духа, его суживают, делают его бесконечно порабощают конечными вещами, запинают его в тенденции увеличенные для его понимания. То, что удаляет, это камнибросаемые по ходу движения реки, которые приближаются, увеличиваясь. Жизни тела подобает соблюдение некоторых необходимых вещей. Но никакая причина по-настоящему рациональная не может умолить удаление любой плотины которая сдерживает с улиц желания слепые и тонкие.

6. Страстность и забота

Нерв всех страстей это страстность, которая показывает нечто, но не даёт ничего. Страстность-это та сила, которая вызывает все силы души к внешнему. Она-это тот клей, который привязывает нас к поверхности внешней жизни. Проблема аскезы заключается в том, как бы умертвить эту страстность, субстанциюстрастей, но не аутентичную нашу сущность и не окружающий нас мир. Как мы можем жить в этом мире, как свободные существа, удивляясь и восхищаясь ему, как созданию открывающему Бога без того, чтобы учиться у него духовному порядку. Или как можем сохранить наш путь к цели- свету без того, чтобы упасть и поддатся на нём.

Но что невозможно связать с вещами, это забота. Она горький плод страстности, или страстных вещей мира. Страсть живет в апогеи от удовольствия и в боли от его последствий (печаль, злоба). Страстный человек мечется между сластолюбием к удовольствиям и капканами боли. Часто одно неотъемлемо от другого. Моменты, занимаемые удовольствиями, также, как и скорбями на самом деле действуют далеко заранее. Большую часть жизни человек ищет удовольствий и думает, как избежать скорбей, настоящих и будущих. Это плод страстей, бессодержательная манифестация существования их в человеке. Ожидания и страхи подобные производят заботы. Но и в некоторые моменты, когда мы не ожидаем боли и не наслаждаемся, то всё равно работаем над тем как бы получить удовольствие и избежать скорби. Мотор, который вовлекает нас в это состояние-забота. Она отправная точка и поверхностного и глубиного плана жизни. Да, иногда она появляется из глубины жизни. Когда страстность спит, служанка её, госпожа забота Фрау Зорге бодрствует с волосами распущенными и взволнованными глазами от практически никогда не приходящего сна.

По Хайдиггеру забота это то, что охватывает всю конституцию человека. Засчёт неё, человек редко перед собой. Это структура не спокойная от своего динамизма, структура экстенциальная, не статичное свойство. В этой характеристике, быть когда -либо перед собой, отражается феномен страха, другая жизненная структура человека, которая подпитывается тем фактом, что человек такое существо, которое составляет часть из мира. сноска до того, как cтрах выброшен из своего мира, страх может в своём мире. конец сноски. не уверенный в возможности, которую нам он предлагает, что человек это существо преданное ответу каждый сам за себя перед собой, которое когда-либо должно выдвигаться к будущим своим возможностям или к тем возможностям, которые принадлежат ему.

Мотор забот-страх и засчёт него, человек ищет когда-либо утвердить реализацию своих возможностей в связи с миром, в котором находится цель. Составлять часть от мира эссенциально означает иметь заботу. Забота не выпускает из своих цепей, ни на мгновение сколько она живёт. Curateneat, dumvixerit. Удерживается интерес, пока живёт, говорит легенда из мифологии, которая делит тело на Юпитер -душу, Теллус -землю и заботу-существование земное. сноска потому что мир по-существу забота есть.

Хайдиггер признаётся, что такая интерпретация человека как забота, как и фенологическое обоснование заботы, происходит из попытки интерпретировать августиновскую антропологию или эллино-христианскую.

На самом деле черты заботы такие: 1. страх 2 впутывание в мирские дела, страха перед миром, 3 отправления её постоянства перед собой. 4 ощущение того, что он предоставлен сам себе. 5. как презумпция того, что у него есть собственные возможности, но как отблески забот. 6 не ищет и не обладает самыми собственными своими возможностями, потому что не взошло и интимный рост существования остался в заботе сокрытым-отвечая христианской антрополологической концепции.

Но этот анализ забот, проделанныйХайдиггером, не полный. В первую очередь, потому что у заботы, которую имеет в виду он, ещё есть несколько характеристик. А во вторых, потому что в христианстве есть другой вид забот помимо мирских. Из анализа заботы мирской ещё отсутствуют: страстность, удовольствие и боль: они атакуют человека из мира и из-за них, человек находится в собственном мире и которые порождают в нём страхи от мира. Страстность, которая ищет удовольствий привязывает к миру. Она, вместе со скорбью или болью, ищет найти удовольствий без скорбей. Но мирской страх детерминирован, это страх лишиться удовольствий и подвергнутся скорби. Тогда человек переходит из личного " я" в " я" общественное, о котором Хайдиггер не рассказал из-за недостатка рассматривпемых элементов.

Что он хорошо выделил из эффектов этой заботы, это то, что человек полностью сцепляется с этим миром и спуск его к существованию серому, не по собственной воли, монотонной, рабской и поверхностной. Но из-за того факта, что Хайдиггер видел последнее объяснедин заботы, в стремлении реализовать свою самую основную возможность, цель обозначаемая заботой анализируемой им, также и тот факт, что когда человек нащупает, то начинает кидаться исполнять то, что входит в область его личных возможностей, нам представляется, что Хайдиггер имел в виду, какую-то другую заботу, чем та о которой рассуждаем мы. А мы рассуждаем о заботе для вечности, заботе о спасении. Эта забота оппонирует по-другому. Это не забота о существовании себя в мире и, таким образом, не о наслаждениях и не о приключающихся от них скорбей. Наоборот, она произрастает там, где отпадает вся житейская забота, потому что она знаменует собой желание понравиться Богу, не понравится миру, чтобы не иметь части в его удовольствиях и не экономить на его скорбях. Эта забота растёт из ответа, который даёт человек о себе настоящем, удовлетворяя заповеди этой ответственности, это продолжительное выдвижение человека через себя, к источнику своей вечной жизни, но выдвижение к высоте далеко отстоящей от мира, не к низу, не к миру, таким образом, настоящее преодоление. Интерпретировано и оно страх, но страх определённой участи в смерти, она единственная может его спасти от того, что он боится. Хотя в определение этой заботы не входит страстность от мира, как абсолютная принадлежность человека к миру. Человек продолжает быть в мире, но уже выше мира, он в обязательном порядке в мире своей сущностью, но и прилагает усилия к тому, чтобы быть выше его, хотя он свободное и духовное мирское существо, иначе как были бы в мире вещи и животные. Мир может распоряжатьсяим, но не всем по существу. С одной стороны распоряжатьсяим им мир, но с другой он миром.

От первого рода забот должен избавляться человек, чтобы угождать Богу. Когда он освободился от них, то завоевал бесстрастность и освобождение от страстей и мира. За избавление от этого рода забот бьётся очищение, не за освобождение от забот даваемых Богом. На них, на исполнении воли Божией и строится аутентическая наша сущность.

[1] Это доктрина святого Григория Паламы, по которой существо Бога остаётся недоступным, а его " труды" среди нас

[2] Святой Апостол Павел говорит в Аеропаге: Господь недалеко от каждого, потому что благодаря ему мы живём, движемся и существуем.

[3] " Метафизика признания"

[4] " Познание и бытие", Париж, 1931

[5] Ибо об объектах и о правдах, которые она знает, мысль, которая развивается в нас, не разрешается от своей дискурсивной работы, (будь то научная или метафизическая), как носимая в ней или преминяющая трансцендентные знания ко всем частичным объектам дискурсивного познания. И в этом смысле святой Фома мог сказать, что любая мысль и любое ясное познание прилагает твердое и секретное от Бога, откуда это определение интеллекта и его конец: Это содержание тварного бытия, как подобия Бога, это содержание Абсолютного Бытия Бога

[6] Это присутствие в агенсе сознающем и свободном от идеи бесконечности, всеохватности трансцендентности от всех частных определений, которые могут его поддержать, это состояние имеет исключительную из всех сознаний бытия, важность, причина всегосамостоятельно действующего имеет агенса несовершенного, эффективного относительно начинающегося. Может быть не стоит слишком настаивать что это главная правда в мире, где есть причины второстепенные на самом деле действующие и производящие, потому что идея бесконечности одной первостепенной причины одного трансцендентного порядка отвечает духам, которые принимают её с отметками и для них это некая вещь силы, которую эти отметки носят в себе

Действие Алькон 1936, стр 235

[7]С различаем их из диалектической школы, например: Е. Бруннер, в Слове и в Мистике, Тубинген 1928

[8] Е. Бруннер, Слово и мистика, стр. 197-198

[9] В. Шмидт Время и вечность, 1927, стр79

[10] Смотри Симеон Новый Богослов, Этическое слово 5 в румдобротолюбии 6, стр 185

[11] Макс Шеллер, От вечности к человеку, Берлин 1933, стр. 681-686.

[12] Николай Кабасила О жизни во Христе, на стр. 4 написано: сколь несказанна Его благость по отношению к нам, сколь непревзойдённо и недосягаемо есть единение духовное верующих с Богом, столь ум не может породить ничего, что может быть похоже на это. Поэтому и Святое Писание должно было породить множество фигур, которые бы проясняли глубокую тайну этого единения. Как бы там не было одним им невозможно охватить такое количество правды. Кажется, что единение и союз в браке должно прояснять это тайное соединение. Но и эта картина говорят немного и отстоят далеко от того, что они должны сказать.

[13] П. Г, 90, 72

[14] Действие, стр. 316-317

[15]Блондел, раб. чит. , 1, стр 414 Мы видели на самом деле, как создание всего-примитивно- пассивное сначала; но как возникает, однако, под действием Божиим желаемое возвысить понемногу (засчёт чистого предпочтения созданиями достоинств причин); движущие физические силы живые, сознательные в иерархию форм, составляющие солидарность, где низшие подготавливают, поддерживают высших, которые в свою очередь поддерживают и носят наверху природные условия, их собственные действия. Люди, таким образом, находятся в " иерархической динамике" и в " прогрессивном генезе" существуя тотальной связью мира" (То же самое, стр 372)

[16] Луис Лавель, О действиях, Меньшее из наших действий сотрясают мир, он солидарен со всеми движениями, которыми он заполнен. Все жесты, которые мы делаем, раз за разом моделируют реальность, её умножают, трансформируют и берут свою часть ответственности, то же самое те, кто их создал. (стр91) Наша ответственность за предмет полного Бытия свидетельство в пользу его единства: нету смысла быть отличающимся, нету такого, который не чувствовал бы себя совместимым со всей вселенной, он чувствует, что он даже должен взять ответственность за сотворённое. (стр90) С другой стороны, всё целое его существование это череда рассказов, но каждый рассказ трансформируется им в случай такого сорта, что мир получает из-за него духовное значение, и персональное, которые та же самая система не смогла раскрыть.

[17]Блондел, т, чит стр20

[18] Оп, чит, стр 186.

[19] Одна острая теологическая и практическая глава, гл96, добротолюбиерум. 6, стр94

[20] Ин 14, 6

[21] Кол 1, 20

[22] Еф2, 18

[23] Кол1, 16, 17.

[24] О духовном законе, глава 190, добр. Рум 1 стр 247,

[25] Там же стр 41

[26] Там же

[27] О Крещении, добротолюбиерум, изд1, 1 том, стр 287; П. Г. 65 985-1028

[28] Труды, чит стр294

[29]Мистилогия П. Г. 91, 713

[30] Николай Кабасила «О жизни во Христе. Рум. Перевод Т БодогаяСибиу 1946, стр 21

[31] Жан Данъелоу Символизм Крещенских обрядов, в журнале Бог живой, н. 1., стр31: Тайна воплощения Христа, тайна возвращения в Рай, крещение также тайна свадьбы души и её божественного Жениха, тайна объединения. Должно быть душе очищенной и вымытой перед тем, как она соединиться со своим божественным Женихом.

[32] Дионисий не говорит только об обожествлении и освещении именно ангельского мира вышними нижних, но и об очищении, освящении и совершенстве первой выщнего мира Христом. Очищение это чистота от того самого незнания, освящение это участие в высшем знании, а совершенство это более высокая трансформация, засчёт этого знания

[33] Сила иерархического порядка проникает во все «хранилища» и работает Святыми Тайнами посредством всех святых символов., Иерархии эккл, Т. 5, ПГ 3, 505

[34] Всю иерархию мы видим, кончающуюся Христом

[35]Евгарий понтифик Бесстрастие есть цветок воплощения Цитировано В. Франкенбергом, но для вывода в общем В. Буссет

[36] Фазы практическая и созерцательная см. ранее ( прим. переводчика)

[37]По русски это апатия (прим. переводчика)

[38] Край практической божественной любви.

[39] Монада согласно философии - божество.

[40] В. Буссе

[41] Прим. переводчика

[42] Так аппетиты и недостатки человека, аналогичные скотским, отличаются от них глубоко. У зверей нет страстей. То, что есть у человека звериного, рекламируется, наоборот, как то, что требует ума и воли для бесконечного удовлетворенья. Чувственность не неутолимая и не неразумная, потому что проникнута силой странной и высшей чувства и этот внутренний разум страсти даже может подчинить себе умный разум у которого он конфискует разумные стремления и у которого он конфискует неисчерпаемые ресурсы мысли.

[43] Всё зло, говорит Симон Франк, которое у Достоевского всегда имеет характер духовного: гордость, бесполезность, радость от вреда другому, жестокость, ненависть, само удовольствие у него проистекает из стремления отомстить святости задушенной и умилённой, или стремится показать её и разрекламировать в виде сумасшедшем и извращённом. Как в человеке падшем, изломанном, извращённом оно присутствует, да и в его состоянии падшести можно видеть также присвоение богоподобия, вот черта уникальнпая и в то же время соответствующая духу христианства, концепции о человеке, Достоевского.

[44]Сущность ставшая рабыней страсти отправляет в живот по каналу прорытому чревоугодием, еду как во что-то, что не может быть покрыто. Нил даёт животу слова Соломона: Все реки бегут в море и море ими не наполнится(Еккл1, 7). Потому что и море и живот похожие, поглощают реки, которые в них льются без насыщения, первое солями второй пищеварением не насыщаясь ими, не закрывая никогда зёва»

[45] Зло это нерациональное движение душевных сил к неестественной для них цели. А последняя цель называется цель вещей, по которой все содержится в естественном порядке, даже если зло, пряча ревность под маску благожелательности, смягчает человека хитростью к движению к чему-либо другому чем причина всех, взращивая в нём игнорирование причины.

[46] Человек в божественном состоянии.

[47] То, что у нас есть чувственного и эмоционального, это не что иное как то, что у зверей хорошего засчёт инстинкта удовлетворения желаний конечных и мимолётных. Наши спонтанные энергии, они также работают засчёт аппетита бесконечного, откуда с парадоксальным риском от этих страстей может прийти, ненасытное и поэтому нерациональное бесконечное желание конца.

[48] Противопоставление это Блондел описывает так: Напротив, тот, кто поддаётся своему эгоизму до гордости вспышки гнева не будет поддерживать это стремление к бесконечному и безграничному, в чём состоит его духовная натура. Если его желание жить для себя откликается и это не может быть то о чем он говорит всё время, он получил чего хотел и понимаю, против собственной воли, эту свою игривость и вещи распадающиеся он стремится изолироваться. В оппозицию с этим аскет кладёт ещё больше для себя энергии в дело: Он использует заслужённую энергию для того, чтобы положить в предпочтение вечному благу, невидимое настоящее, игривость, амбиции, свободу. В этом аскетизме нужно выделить действо, которое некрасиво с виду, приоткрывает на максимум силы и веры, потому что это не имеет чувственной привлекательности и как говорят психологи, рода динамизма, вызывает победу над всем миром и похотями природы.

[49] Иоанн Кассиан. О восьми злых мыслях.

[50]Евгарий. Главы о различении страстей и мыслей. (о различных сознательных злобах) Потому что невозможно впасть в руки духа блуда, не осквернив себя объедением. Также невозможно, чтобы дух злобы не владел тем, кто не борется с объедением, имением или жаждой славы. И невозможно освободится от печали, всем кто не победил все предыдущие.

[51] Глава о любви

[52] Сколько. К Таласию

[53] Потому что и простая пища приносит нам удовольствие, когда хотим, подлинное удовлетворение потребности. Как и вода, потому что приносит нам исцеление от неприятной жажды и сон, потому что обновляет нас. Так и любые другие потребности организма, могут доставлять совершенство, тем, кто старается его достичь.

[54]

[55] Насколько мы пытаемся избавиться от боли, ввергаем себя в эти удовольствия… мы пытаемся утолить боль удовольствием, но не можем, вызывая всё ту же боль, будучи не в состоянии обладать удовольствием без мучения и кропотливости.

[56] Иоанн Дамаскин Догматика

[57] Там же

[58] Св. Антоний 25. Без надлежащего «охранника»-разума, и надлежащего «сторожа» ума, чувство есть покорено страсти, совершенно остаётся как несмысленное животное, как кучер побеждённый собаками..

[59] Догматика. Пер. на рум Д. Фечиору, стр. 103.

[60] Святой Максим в одном месте говорит: » Разум есть того же рода раб, что и ум, а желание и гневливость другого. »

[61]КаллистКатофигиот Называю три, не потому что душа есть умная, способная на гнев и желающая. Ибо душа не есть растрояна из-за этого, у рационального мозга нету ни желаний, ни гнева. Это взято из иррационального жития животных. Они поэтому существа тёмные и помрачённые и неразумные. Но у души есть понимающий разум …. Поэтому они не части его, а лишь боковины со смыслом жизненным и приниженным.

[62]Вышеславцевпер. Д. Станилое. » Значимость души в религии» Он считает, что душа самая внутренняя часть человека, которая сообщается с Богом.

[63] Тот, кто постоянно погружён в своё сердце, не знает сладостей жизни, ибо тот кто ходит духом, не может касаться плотских аппетитов.

[64] О тех кто придумывает как выправиться засчёт дел.

[65] Л. Берет Эмоциональные состояния в Г. Дюма: Отношение к психологии. Париж, Алькан 1923, В то время как эмоция состояние первичное и грубое, движение инстинктивное, реакция внезапная и обычная. (напр: гнев на оскорбившего), в то же время она характеризуется как нечто быстротекущее и насильственное. Страсть явление вторичное и сложное: она умствование на службе у инстинкта и тенденций. Она состоит из рефлексии и подсчёта, она явление холодное, продуманное, характеризуемое длительностью и повторяемостью, она состояние хроническое. Где много эмоций, мало страти, говорит Кант. Темпераменты взрывные и импульсивные, не становятся страстными подитоживаетРибот. Они горят выдумками, другие изливают огонь похоти. Страсть проводится через допуск эмоций. (Рибо, о страстях Париж, Алькан 1907)В то время как эмоция прекращаема, страсть имеет место проходить через весь организм до своего исполнения. Одна как центробежная, другая как центростремительная, одна распада, другая собирания всех движений, одна насильственная, другая попускаемая. Страсть это сила несущаяся к разрешению, она либо подчиняет всех, либо их исключает. Из чего она составлена? Надо отметить, что у нормального человека все члены работают органично и на одном уровне. Но это равенство не длится. Надо сказать, что страсть выбивает из коллеи и одно становится весомее другого… она не врождённа, фатальна. Надо понимать её как понимали стоики, как болезнь души.

[66]Или эта противная воля, которая захватывает власть, вытесняет основную, может властвовать вместо воли или разума.

Не странно это, но и Никодим Святогорец замечает, что частная воля, заменяет основную. Существуют в этой нашей борьбе две воли основная и, низшая одна заменяющая другую. Одна называется высшей, а другая чувственной, низшей. Другая называется иррациональной волей, волей к желаниям и плотским страстям. Волей высшей мы хотим только хорошие вещи, а волей низшей только плохие. Воля низшая хочет завоевать разум, чтобы придать себе невинность. Воля разумная стоит между Богом и чувствами и каждый хочет её приобрести. Так, что ты должен стараться всеми силами, чтобы воля Божия победила. Когда встречаешься с иррациональной волей, старайся изо всех сил, чтобы воля низшая не покорила высшую. Невидимая брань, пер. Н. Йоница Кишинев 1937

[67] И этот акт, который исходит от нас глубоко и нераздельно связан с волей, которая если бы и была нашей волей, о ней говорят, что она противная, на самом деле становится страстью.

[68] Когда частично добивается своего, он желает закрепить это, даже если этому предшествовало другое решение или ощущение неделимости.

[69]Марк Аскет. Когда дъявол видит, что душа помолилась посылает большие искушения и озорные интриги

[70] Тот же, Когда ты видишь, что какое-то желание, которое образовалось внутри и привлекает силы к своему исполнению страсти, знай, что мозг уже раньше сосложился с этим и привёл её в исполнение и отпечатал на сердце.

[71] Это впечатления или картины, которые показывают нижние регионы души,

[72] Максим Исповедник: Вначале воспоминание вызывает в уме простую мысль. Затягивая с ней, появляется страсть. Не будучи удалена, она заставляет мозг переживать. Но это в конце приводит ко греху по факту. Здесь имеем четыре ступени: приманка-прилог, страсть возбуждённая, услаждение, деяние. Кажется, что простая мысль, атака, прилог, есть не что иное, как пробуждение страсти в подсознании, не приходит из другого места. На самом деле мысль отправляется возбуждённой страстью. Но страсть пока ещё не проникла в сознание с силой. Поэтому пока ещё это не страсть для сознания.

[73]Евгарий просит, фиксации ума, чтобы его ум не блуждал. Блуждание делает лёгким проскальзывание прилога любого аргумента. Ум, который блуждает туда-сюда делается закрытым чтением, бдением и молитвой, возбуждённый аппетит усыхает засчёт голода, воздержания и отказа, а злость побеждается псалмопением, терпением и милостью.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 56