Книга вторая 13 страница

Говард испугался. Он был так растерян, что ответил на вопросительный взгляд лорда одним кивком.

– Благодаря Уильяму Глэдстоуну вы будете чувствовать себя в Египте как дома. Эта страна – не что иное, как колония Британской короны. Вы не должны давать ответ прямо сейчас, мистер Ньюберри, но и затягивать с ответом я вам не советую. Сообщите мне, скажем, на следующей неделе. Договорились? – И, повернувшись к Говарду, лорд Амхерст добавил: – Это касается и вас, мистер Картер.

Глава 12

Давно в Брекленде весна не наступала так рано, и нигде не было так красиво, как возле замка Акре. Воздух был шелковистый и мягкий, а солнце накладывало на крепостные стены светлые пятна и длинные тени.

С тех пор как Говард и Сара встретились здесь впервые, их снова и снова тянуло к этому месту, откуда можно было видеть все окрестности. На то были разные причины, но самая главная заключалась в том, что их здесь никто не мог потревожить. Если бы кому‑ нибудь вздумалось осмотреть замок Акре, они бы увидели этого человека издалека.

На одном из выступов стены, которую дожди и зимние ветра отшлифовали до того, что кирпичи были похожи на буханки хлеба, удобно устроились Сара Джонс и Говард. Говард сидел, прислонившись спиной к стене и расставив ноги, немного согнутые в коленях. Сара устроилась у него между ног и облокачивалась, как на кресло.

Послеобеденное солнце приятно согревало, нагоняя усталость, и в этом Сара видела причину того, что обычно разговорчивый Говард сейчас был нем как рыба.

– Ты помнишь свои первые летные опыты там, внизу? ‑ Сара вытянула руку и показала на юг, где по равнине петляла река Нэр – неширокий ручей, который местные мальчишки использовали, чтобы соревноваться, кто дальше прыгнет.

– Конечно, – весело ответил Говард, – я помню все, будто это было вчера. А с того времени прошла целая вечность!

– Вечность? Ты с ума сошел, Говард. С того времени еще и года не прошло!

– Ну хорошо‑ хорошо. – Говард повернулся к ней. – Я только хотел сказать, если вспомнить, сколько всего случилось за это время, можно подумать, что прошла вечность.

На этот раз Сара осталась довольна. Потом она продолжила:

– Я вначале подумала, что на меня несется какой‑ то дракон из сказки или какое‑ то диковинное животное, но когда ты приблизился, я поняла, что это велосипедист. Ты потом больше не предпринимал попыток. Почему, Говард?

– Мне было так стыдно, как никогда еще в жизни. Даже сейчас, вспоминая об этом, я Смущаюсь. Достаточно было того, что аварийная посадка произошла прямо у ваших ног, но, ко всему прочему, вместе с вами был этот Чемберс. Мисс Джонс, вы же не хотели меня обидеть?

Сара повернулась и поцеловала Говарда.

– Мой бедный мальчик, разве я тебя тогда обидела?

– Правда, мисс Джонс, – разгорячился Картер, – боль во всем теле, которую я чувствовал, казалась ничтожной по сравнению с унижением, которое я испытал. Потом еще несколько недель я пытался вести себя так, чтобы вы увидели во мне настоящего мужчину. Мне хотелось выглядеть как можно взрослее. А позже случилась эта глупая история.

– Ты же не станешь утверждать, что задолго до этого положил на меня глаз!

– Да, именно так и было.

– Развратник!

Говард рассмеялся.

– Теперь я точно могу это сказать. Еще на уроках я всячески пытался заглянуть между пуговиц вашей блузки. На основании тщательных наблюдений я понял, что, когда вы наклоняетесь вперед, оттуда открывается захватывающий вид. И чтобы вы приняли это заманчивое положение, я должен был допустить ошибку или неправильно ответить на вопрос, Я должен был всего лишь сказать: «" Женщину в белом" написал Чарльз Диккенс» или «" Остров сокровищ" – это произведение Уилки Коллинза» – и вы сочувствующе наклонялись ко мне и объясняли то, что я давно знал: «" Остров сокровищ" написал Льюис Стивенсон, а Женщину в белом" – Уилки Коллинз». В эти секунды мнимого получения знаний я наслаждался видом содержимого вашей блузки. И то, что я там видел, значило для меня больше, чем информация, которую вы пытались до меня донести.

Сара встала на четвереньки и внимательно посмотрела на юношу. Однако на лице Говарда не было ни тени смущения или стыда. Его симпатии к Саре были столь велики, что он высказывал ей все свои мысли. И только ей.

Но со вчерашнего дня у него появилась большая проблема, решения которой он не знал. Он, не раздумывая ни минуты, отклонил предложение на участие вместе с лордом Амхерстом и Перси Ньюберри в исследовательской экспедиции, но когда переспал с этой мыслью ночь, то понял, какой шанс ему предоставляется. Может быть, он, простой рисовальщик из Дидлингтон‑ холла, станет когда‑ нибудь знаменитым археологом?

Однако позже мысли о Саре Джонс подавили все его намерения в зародыше. Говард больше не мог жить без Сары, он и представить не мог, что его будут разделять с ней три тысячи миль. Нет, он совсем не хотел говорить ей о планах Амхерста, чтобы это не стало тяжким грузом еще и для Сары.

– Говард, что с тобой? – вдруг нарушила молчание Сара.

– Ничего, – ответил он, – правда, ничего!

Говард не умел врать и сам знал это. Он относился к тем людям, которые ведут себя совсем по‑ другому, когда врут. Их выдает даже внешний вид. Его беспокойные резкие движения и отсутствующий взгляд были для Сары лучшим подтверждением.

– Что ты от меня скрываешь? – спросила она. – Посмотри на меня!

– Ничего! – неохотно ответил Говард и потупился.

– Посмотри на меня! – настаивала Сара. – Это как‑ то связано с нами? Я хочу знать!

Он вдруг повернулся и сказал Саре в лицо:

– Лорд хочет отправить меня с экспедицией в Египет. На поиски сокровищ.

– Но это же великолепно, Говард!

– Великолепно, вы говорите? Вы знаете, как долго продлится экспедиция? … Два года! И знаете, как далеко находится Египет от Дидлингтон‑ холла? … В трех тысячах миль! И вы понимаете, что это означает? … Это означает конец наших отношений, мисс Джонс. Вы хотите этого?

Сара чувствовала себя слабой в душе. Она с трудом могла сделать выбор, ибо была сбита с толку и не меньше впечатлена, чем Говард. Что ей было ответить? Два года! Этого времени было достаточно, чтобы загасить их пылкие запретные отношения. Справится ли она с отъездом Говарда? Сара сомневалась. Никогда она не была так счастлива, как сейчас, рядом с Говардом. И теперь все должно быть кончено в один момент? Она любила этого мальчика и была несравнимо более сумасбродной, чем любая другая женщина ее возраста.

– Когда? – спросила она, чтобы просто хоть что‑ нибудь сказать. В конце концов, не так уж важно, расстанутся они через неделю или через месяц.

– Амхерст дал мне неделю на обдумывание. И она уже подходит к концу. Но я откажусь!

– Ты не должен этого делать, Говард! – вдруг вырвалось у Сары. Конечно, ее слова шли вразрез с ее чувствами. Но, невзирая на это, она повторила: – Ты не должен этого делать! Я думаю, мы оба потом всю жизнь будем упрекать себя за то, что упустили эту возможность. Разве ты не мечтал превзойти своего отца и братьев? Быть кем‑ то более значительным, чем один из многих?

– Да, но разве можно это сравнивать? Разве это не разрушит нашу любовь?

– Такой шанс бывает только раз в жизни. И он выпадает, несмотря на жизненные обстоятельства. И если этот шанс есть, ты должен его использовать. А что до нашей любви, Говард, она будет продолжаться или угаснет независимо от того, будут нас разделять десять миль или три тысячи. Вспомни, что ты думал, когда не хотел переезжать в Дидлингтон‑ холл. И что сегодня? Сегодня ты смеешься над этим. Разве я не права?

– Да, вот только Дидлингтон‑ холл – это не Египет. И река Нэр не Нил! – раздраженно вскрикнул он, так что в старых стенах отразилось эхо: – Я не хочу этого, поймите же меня, мисс Джонс!

Сара слезла с выступа стены. Добравшись до низа, она неуверенно заходила взад и вперед, скрестив на груди руки. Наконец она замерла и взглянула вверх, на Говарда.

– Я буду гордиться, что у меня будет муж, повидавший свет, может, он даже станет знаменитым исследователем, о котором напишут в газетах. Пусть пройдет пара лет, тебе исполнится почти двадцать, и наши отношения перестанут быть безнравственными.

– А что нас ждет в промежутке? – прокричал Картер. Юноша был прав. Сара сама не представляла, что станет с их нежной любовью, которую вряд ли можно отложить в долгий ящик. Терзая себя, Сара неуклонно продолжала настаивать:

– Мы можем писать друг другу два раза в неделю или даже каждый день. Я буду навещать тебя, если ты захочешь. Как долго плывет корабль в Египет?

Говард пожал плечами.

– Наверное, дней десять… Вы только забываете, мисс Джонс, что эта поездка будет не в Александрию или Каир, а куда‑ нибудь в пустыню, где нет ничего, кроме песка и скал. Часто там негде даже переночевать. Я думаю, у вас неправильные представления об этой стране.

Сара молчала, и Говард соскочил со стены на землю. Когда они стали друг перед другом, Картер заметил печаль в ее глазах. Он догадывался, что Сара говорила вопреки своим желаниям. Поэтому ее слова и возымели действие.

Говард обнял Сару. Ему казалось, что он слышит, как бьется ее сердце. Прижавшись щека к щеке, они смотрели в противоположные стороны. В таком положении было легче скрыть друг от друга слезы.

– Жизнь – это сплошное безумие, – тихо произнесла Сара, – в ней никогда нет прямых путей, а если еще и любовь вмешивается, она превращается в сплошной лабиринт с ошибками и недоразумениями. И никто не знает, какой из путей верный.

Тут Говард вспылил:

– Мне все равно, верный путь или неверный. Я не поеду в Египет. А если лорд Амхерст меня вышвырнет, я буду снова рисовать кошек и собак. Это не порок.

Сара отстранила Говарда, чтобы видеть его лицо, и осуждающим тоном сказала:

– Ты упрям, как маленький мальчик. Почему ты и после нашего разговора не хочешь выбросить эту идею из головы?

– Я не хочу! И вообще, вы больше не должны опекать меня. Я ведь уже не ваш ученик.

Резкий тон опечалил Сару. Она растерянно посмотрела на землю. В первый раз Говард поставил ее на место.

– Мне кажется, – произнесла она после паузы, – что сегодня не наш день.

Пока Картер мысленно пытался придумать извинение, а Сара стояла, опершись локтем о стену, к ним с юга приблизился экипаж, который они не сразу заметили. Это была двуколка, запряженная одной лошадью. Когда они увидели незнакомца, было уже слишком поздно. Повозка остановилась в нескольких метрах от них, человек осторожно слез с козел. Размахивая руками и приволакивая одну ногу, он попытался взбежать на возвышенность. Еще издалека он закричал:

– Эй, Картер!

– Бог мой, да это же Спинк! – опешив, пробормотал Говард. – Лучше бы он нас не видел вместе.

Сара быстро оценила ситуацию и, когда Спинк подошел к ним, пожала Говарду руку и достаточно громко сказала:

– Ну, будь здоров, Говард, рада была тебя снова увидеть. – Потом она исчезла за стеной, где стоял ее велосипед.

– Чего тебе от меня нужно, Спинк? – спросил Картер таким тоном, что сам испугался.

Спинк широко осклабился, так что стали видны резцы. Он не обратил внимания на вопрос Говарда и вместо ответа произнес.

– Видишь, Картер, я снова могу бегать!

– Я же не слепой, Спинк! – воскликнул Говард и повторил: – Что тебе нужно?

– У нас обоих есть еще одно дельце, Картер. Говард бросил на него презрительный взгляд.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Спинк!

– Ты же не думаешь, что между нами все решено?

– Именно так и думаю. В любом случае я не хочу иметь с тобой дела, слышишь?!

Тут Спинк подошел к Картеру совсем близко и посмотрел на него снизу вверх. Его глаза сверкали ненавистью, когда он прошипел:

– Картер, ты сделал меня калекой. Я требую реванша.

Говард наигранно засмеялся.

– Это твоя повозка или моя на тебя наехала?

Спинк молниеносным рывком схватил Картера за воротник и в исступлении сказал скрежещущим от злости голосом:

– Именно ты, ты толкнул с дороги мою лошадь. Ты виноват, что я теперь калека!

Сильным движением Картер сбросил с себя Спинка, так что тот оступился и едва удержался за стену, возле которой все это происходило.

– Оставь меня в покое! – яростно закричал Картер. – Я не собираюсь драться с калекой. Исчезни, пока я держу себя в руках.

Но Спинк не отставал.

– Я требую реванша! – повторял он снова и снова. Он взволнованно перепрыгивал с ноги на ногу, при этом его тело смешно раскачивалось, потому что одна нога была короче другой.

Устав от странного поведения своего соперника, Говард спросил:

– И как же ты, собственно, представляешь реванш, Спинк? Тут лицо Спинка озарилось.

– Такие же условия, как и в прошлый раз: экипаж против велосипеда.

Картер не сомневался, что у Спинка есть коварный план. Говард должен был быть готовым к самому худшему. Как же ему вести себя?

Спинк настаивал:

– Картер, тебе не отвертеться от реванша. – Он протянул ладонь. – Ну, когда?

Говард покачал головой.

– Я бы никогда себе не простил, если бы поставил такого калеку, как ты, на колени. Или ты серьезно думаешь, что сможешь обогнать меня на инвалидном кресле? Это не по правилам!

– Ну, чего ты медлишь?

– Я поклялся никогда больше с тобой не связываться. Но раз уж мы встретились, знай, что Джейн Хэклтон сделала признание при свидетелях: ты купил свой мнимый геройский поступок в пять фунтов.

– Джейн Хэклтон? Кто такая Джейн Хэклтон? … Ах, ты говоришь о маленькой дочери канатника! Это стало для меня форменной забавой. Обо мне же все‑ таки написали в «Дейли телеграф» за пять фунтов, а я даже руки не замарал.

Картер кипел от злости. Но он должен был сдерживать себя. Такого человека, как Спинк, можно было только презирать. Пожав плечами, он повернулся и пошел прочь.

Он надеялся, что стычка на этом закончится, и решил в будущем обходить Спинка десятой дорогой. Но тут он снова услышал его голос:

– Эй, Картер, а как она в постели, твоя учительница?

Говард вдруг замер. В него словно попала молния. В голове пронеслись путаные мысли: «Может, убежать или убить этого нахала? » Говард медленно повернулся, подошел к Спинку и, остановившись в двух шагах от него, угрожающе спросил;

– Что ты хочешь этим сказать, Спинк?

– Ах, ничего. Люди в Сваффхеме только и говорят об этом. Эта мисс Джонс стала бы для кого‑ нибудь неплохой партией, кроме того, она совсем не уродина, неудивительно, что столько мужчин ухлестывают за ней. Меня это, конечно, не касается, но не слишком ли ты молод для нее?

Картер был сбит с толку. Он думал, что его голова разлетится на куски. Никто не знал их тайны. Почему именно Спинк? Чтобы скрыть свою беспомощность, Говард ответил:

– Не понимаю, о чем ты говоришь. Мы здесь случайно встретились.

– Не смеши меня! Того, что происходит между вами, не видит только слепой. На руинах замка Акре встречаются лишь бродяги и влюбленные – люди, которые хотят что‑ то скрыть. А вам Действительно есть что скрывать, Картер. Я никогда не поверю, что в нашей стране такие отношения разрешены законом: учительница совращает ученика.

– Но я ведь больше не ее ученик!

– Ага! – злорадно закричал Спинк. – Вот тут‑ то ты и проговорился!

Говард чувствовал себя зверем, загнанным в угол, он сжал кулаки и собрался ударить Спинка, но тот закричал:

– Ты же не станешь поднимать руку на калеку? – И, провоцируя соперника, вытянул шею.

– Нет, – ответил Картер, – не буду.

Говард повернулся и пошел прочь, к своему велосипеду. Он слышал, как Спинк еще что‑ то кричал вдогонку, но больше не останавливался.

Говард не мог сосредоточиться и трезво оценить обстановку. Он просто что есть силы крутил педали велосипеда, будто за ним гнался дьявол. Он отправился в Сваффхем не по прямой дороге, а через Саус‑ Акр, в надежде таким образом отделаться от Спинка. Он был уверен, что произойдет катастрофа, если они снова встретятся.

В котловине у Бартоломью Хиллз, где дорога медленно поднималась в гору, Картер в первый раз отважился остановиться и осмотреться. Он тяжело дышал, пот катился по спине. Спинка не было и следа. У растерянного Говарда в голове билась лишь одна мысль: прочь отсюда.

А в Дидлингтон‑ холле события приняли неожиданный оборот. Поскольку Говард был еще несовершеннолетний, для такого путешествия понадобилось согласие его отца, и лорд Амхерст сообщил Сэмюелю Картеру о том, что собирается отправить юношу в исследовательскую поездку в Египет. Ответа пока еще не поступило.

Перси Ньюберри согласился, к тому же Амхерст и Фонд исследования Египта пообещали ему солидное жалованье. Да и намеченное вознаграждение Говарда, пятьдесят фунтов в год, как оказалось, будут оплачивать пополам его светлость и вышеупомянутый Фонд.

В разговоре с Ньюберри Говард Картер сказал, что его участие в экспедиции зависит от согласия отца. Это, конечно, была неправда, потому что в действительности Говард уже давно решил не ехать в Египет. Сама мысль, что придется расстаться с мисс Джонс, была для него невыносимой.

В отличие от Говарда Ньюберри был в полном восторге. Он забронировал два билета на корабль «Принц Уэльский», который отправлялся из Саутгемптона в Порт‑ Саид, и после этого начал паковать все свое имущество в два огромных чемодана для морских путешествий.

Когда до отправления корабля оставалось пять дней, а ответ в Дидлингтон‑ холл так и не пришел, лорд Амхерст отправил Картера лично в Лондон, чтобы, как он выразился, тот убедил своего отца в правильности намеченных им планов.

Говард сделал вид, будто готов приступить к исполнению получения лорда, а сам в смятении и беспомощности отправился в Сваффхем к Саре Джонс.

Говард сразу заметил: что‑ то произошло. Казалось, будто Сара его ждала. Она с ходу встретила его словами:

– Хорошо, что ты приехал, Говард. Нам нужно срочно поговорить.

– Да, срочно, – ответил Картер, пока они поднимались по лестнице в комнату Сары. Говарду столько нужно было рассказать ей! О том, что их тайну знает Спинк, о письме лорда к его отцу. Но прежде чем он успел начать, Сара заговорила сама.

– Говард, – неуверенно произнесла она, – ты знаешь, что я тебя очень люблю.

– Да, мисс Джонс, – послушно ответил Картер.

– И потому, что я тебя люблю, – продолжила она, – я должна сказать тебе правду… Даже если этим причиню большую боль.

Говард смотрел на Сару округлившимися глазами. Он не имел ни малейшего понятия, о чем она собирается говорить.

– Причинить боль? – пролепетал он. – Что это значит, мисс Джонс?

– Ты должен поверить, что то, о чем я сейчас скажу, причинит мне такую же боль. Время, которое мы провели вместе, было самым счастливым в моей жизни. Мне будет недоставать этого.

Постепенно Говард начал понимать, что хочет сказать Сара, и взволнованно вскрикнул:

– Вы говорите, будто все это уже в прошлом, мисс Джонс, будто все уже закончилось!

Тут он заметил, как черты ее лица, обычно излучавшие теплоту и привлекательность, стали необычно строгими. Даже когда она по‑ дружески положила руку ему на плечо, в этом жесте не чувствовалось той нежности, которая была раньше.

– Мне кажется, – тихо и сдержанно сказала она, – что предложение лорда Амхерста – это шанс всей твоей жизни. Ты уедешь из Сваффхема и однажды вернешься сюда знаменитым исследователем, а на твоем родном доме на Спорл‑ роуд будет висеть табличка: «Здесь родился Говард Картер, знаменитый исследователь». А я буду проходить мимо и немного гордиться, немного грустить…

– Но я не поеду в Египет, мисс Джонс! – перебил ее Говард.

– Поедешь! – упрямо возразила Сара.

– Нет! Тысячу раз нет! – рассерженно крикнул Говард. – Я останусь здесь. Я же люблю вас, мисс Джонс!

– Я знаю, Говард, я тебя тоже люблю. Но любовь не длится вечно, особенно в таких неблагоприятных обстоятельствах. Придет время, и морщины изменят мое лицо, а мои груди, которые сегодня так возбуждают, станут вялыми и обвисшими. А ты будешь оглядываться на девочек твоего возраста. Нет, Говард, мы должны понять, что будущее для нас – неодолимый враг.

– Из‑ за чего такая внезапная перемена? Что с вами случилось, мисс Джонс? Я вас чем‑ то обидел?

Сара Джонс обхватила голову Говарда руками. Так она делала много раз, и ему это нравилось. Но сейчас все было по‑ другому. Картер просто не мог поверить в то, что она говорила.

– Говард, – внятно произнесла она, – я выйду замуж за Чемберса. Так будет лучше для нас всех.

Говард вырвался из ее объятий.

– Нет! – закричал он. – Это неправда! Скажите, что это неправда!

– Нет, Говард, это правда!

– Но вы же совсем не любите этого Чемберса!

Сара покачала головой.

– В наши дни большинство людей женятся вообще без любви. И странным образом такие браки становятся самыми продолжительными.

Для Говарда мир перестал существовать. Зачем она это сделала? Неужели их отношения были для нее простым времяпрепровождением? Желанная смена повседневного однообразия?

– Что я могу сделать, чтобы переубедить вас? – умоляюще спросил Говард.

– Ничего, – коротко ответила Сара. – Это мое окончательное решение.

Холодная непоколебимость, с которой она встретила его, шокировала Говарда. Что с ней произошло? Это больше была не та Сара, не та женщина, которую он боготворил.

Сара смотрела в окно на улицу. Вдруг она развернулась. Говард подумал, что она плачет, но он ошибся. Ее красивое лицо было отталкивающе строгим, он едва мог узнать ее. Картера меньше испугали ее слова, чем это выражение лица.

– Сара? – беспомощно произнес он. Говард был уверен в искренности и убедительности своих слов.

Сара не слушала, она просто не реагировала. И тут Говард понял, что это конец.

Говард вернулся в Дидлингтон‑ холл в отчаянии. Он был зол и не владел собой. В голове была лишь одна мысль: прочь отсюда, где ему каждая тропинка, каждое дерево, каждый куст – все напоминало о Саре Джонс. Стояло лето. И еще до недавнего времени чарующе пахли луга, красиво пели птицы и солнце светило ярче, чем в прежние времена. Но вдруг в один момент весь этот радостный мир исчез, и в душе Картера распространилась невыносимая боль. Что ему оставалось? Говард мог жаловаться лишь на неизменность. В Дидлингтон‑ холл тем временем пришел ответ от Сэмюеля Картера. Отец Говарда совсем не был в восторге от планов лорда Амхерста, но, как он писал, ему не хотелось стоять на пути своего сына к счастью, если таковое наступит благодаря этой исследовательской поездке в Египет.

Амхерст не сомневался, что Говард согласится при таких условиях. На следующее утро лорд попросил леди Маргарет пригласить молодого Картера в библиотеку для разговора.

– Мистер Картер, время поджимает, – без обиняков начал лорд, – какое решение вы приняли?

Леди Маргарет была менее уверена, чем ее муж, в том, что Говард Картер согласится, и добавила:

– Говард, вы молоды, и перед вами открыт весь мир. Было бы глупо, если бы вы отвергли это предложение.

Говарду казалось, что однажды он уже слышал эти слова. Наконец он веско произнес:

– Миледи, милорд, я принимаю ваше предложение и надеюсь, что вы не разочаруетесь в моей работе.

Для лорда и леди Амхерст не осталось незамеченным то, что Говард витал в своих мыслях. Казалось, что происходящее вообще ничего не значит для него, а ведь сейчас решалась его судьба.

– Вам следует немедленно собирать вещи! – взволнованно воскликнула леди Маргарет, будто это ее отправляли в Египет.

– Альберт принесет вам чемодан для морских путешествий. Мистер Ньюберри уже готов к поездке. О, как я вам завидую!

– Корабль отчаливает послезавтра, мистер Картер, – так же взволнованно добавил лорд. – Вы должны будете завтра сесть на дневной поезд.

После того как леди Маргарет ушла, лорд отвел Говарда в сторону и сказал:

– Я благодарен вам за такое решение, мистер Картер. А что касается клада, то я предложу вам с Ньюберри по пять процентов от общей его стоимости в том случае, если вы добьетесь успеха. Но… Я прошу вас о чрезвычайной сдержанности. В Египте по закону запрещено вывозить оригинальные археологические находки. Но что значат эти египетские законы! Там есть лишь один закон – деньги. Вы понимаете, что я имею в виду, мистер Картер?

Говард рассеянно кивнул.

– Я уверен, что вы меня не разочаруете.

– Совершенно верно, милорд.

Внезапная вынужденная спешка пошла Картеру на пользу. Она немного помогла забыть о страданиях. Он поднялся в свою комнату под крышу, где Альберт уже приготовил чемодан – коричнево‑ грязное чудовище, которое, как выдавало множество наклеек, уже побывало в разных уголках мира. Когда Картер открыл его, оттуда ударил незнакомый запах. Говард вздохнул. «Так, – думал он, – должно быть, пахнет в Индии. А в Египте, вероятно, тоже свой неповторимый запах».

До сего времени Египет был далекой чужой страной для Картера, просто желтым пятном на глобусе в библиотеке его светлости. Хотя Говард уже долгое время имел дело с культурой этой страны, он и представить не мог, что ему суждено будет туда когда‑ нибудь поехать. Даже его отец за всю долгую жизнь никогда не ездил дальше Брайтона. Неудивительно, что он был не в восторге, когда его младший сын собрался ехать в дальние страны.

Чемодан был слишком велик для скромных пожитков Картера, но тут появилась леди Маргарет с узлом одежды. Она считала, что у исследователя должен быть подходящий костюм для тропиков: шлем, льняные брюки и обтянутая войлоком фляга, чтобы освежаться во время сильной жары.

После того как леди Маргарет все уложила, она огляделась в пустой комнате. Тут ее взгляд упал на рисунок на стене. Говард в спешке не заметил его. Теперь он снял и разорвал рисунок в клочья.

Леди Маргарет наблюдала за происходящим с улыбкой. Наконец она вопросительно взглянула на Говарда.

Но тот поджал губы, словно опасаясь сказать что‑ нибудь лишнее. Однако затем он едва слышно произнес:

– Кончено!

Обычно в полдень на вокзале Сваффхема, темном здании из обожженного кирпича, не было ни единой живой души. В зале ожидания, со стен которого осыпалась штукатурка, царила тишина. В утренние и вечерние часы здесь находили убежище рабочие с красильной фабрики и бродяги.

Но в этот день все было иначе. Стрелки вокзальных часов показывали одиннадцать часов сорок минут, и мистер Киллрой, начальник вокзала, продавец открыток, стрелочник и кондуктор в одном лице, в ожидании поправил погоны своей голубой униформы и зажал под мышкой красный ручной семафор: с минуты на минуту должен был прийти дневной поезд.

Он посмотрел в зарешеченное окно своего кабинета и удивился: на перроне стояла целая толпа народа. Окрыленный увиденным, Киллрой повел себя так солидно, будто он был начальником всего восточного отделения английской железной дороги.

Пошел дождь, впрочем, небольшой, но в этом уже был символ: лето медленно подходило к концу.

Попрощаться с Ньюберри и Картером пришли лорд и леди Амхерст, их дочь Алисия и еще дюжина слуг из Дидлингтон‑ холла. Присутствовали родители Перси Ньюберри и половина всей его родни. И конечно же, тетки Говарда Кейт и Фанни не преминули на прощание дать несколько ценных советов их мальчику и немного всплакнуть. Казалось, что все целуются друг с другом, хотя в путь отправлялись только двое.

В душе у Говарда теснились противоречивые чувства. Для него это было прощание с юностью. Он вдруг повзрослел в одну минуту, почувствовав ответственность за самого себя. Не этого ли он хотел? Разве он не мечтал стать свободным и быть самому себе хозяином? Вместе с тем его преследовал навязчивый вопрос: сможет ли он, шестнадцатилетний юноша, справиться с поставленной задачей? Он, Говард Картер, рисовальщик из Сваффхема? Все его чувства исчезли из‑ за той боли, которую причинила ему Сара Джонс. Он ощущал себя подавленным и беспомощным, сомневался, сможет ли когда‑ нибудь снова обрести столько сил. Первоначальная ненависть и печаль сменились бездонной пустотой. В его голове постоянно стучал молоточком один и тот же вопрос: почему? почему? почему? «Возможно, – думал Говард, – я так никогда и не пойму, что подвигло Сару принести нашу любовь в жертву рассудку».

С востока, где железнодорожная колея пересекала Стейшн‑ стрит, раздался пронзительный гудок. Шипя и фыркая, к станции приближался паровоз. Несмотря на то что за локомотивом с высокой трубой ехали всего три вагона, тормоза издали оглушительный визг. Они пищали и скрипели, как стадо диких животных. И когда поезд наконец остановился, локомотив, окутанный белыми клубами пара, был похож на настоящего колдуна. Мистер Киллрой вышел на перрон и дважды прокричал:

– Сваффхем! Сваффхем!

Правда, его слова поняли только те, кто и без того знал этот город.

Большие вокзальные часы показывали одиннадцать часов сорок пять минут, и мистер Киллрой поторопил:

– Пожалуйста, займите свои места, двери закрываются, поезд отходит!

Слуги погрузили чемоданы Ньюберри и Картера на площадку среднего вагона, и оба пассажира заняли свои места у окна купе.

– Счастливого пути и успехов! – прокричал лорд Амхерст своей экспедиции через опущенное окно.

Тут вновь раздался голос мистера Киллроя:

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒