Алекс Орлов 14 страница

– Мыло, – криво усмехнулся Тютюнин. – Веревку не забыла положить?

– Зачем? – не поняла Люба.

– Не важно, – отмахнулся Сергей и, поцеловав Любу в щеку, решительно двинулся к остановке городского транспорта.

Ему не терпелось поскорее попасть в свой родной «Втормехпошив».

Не замечая строгих контролеров и суетливых пассажиров, Сергей перепрыгивал из троллейбуса в метро, из метро в автобус, а потом на трамвай. Добравшись до своего предприятия, он остановился возле ларька, торговавшего жвачкой, китайскими игрушками и другими товарами первой необходимости.

– Сахар есть, девушка? – спросил Тютюнин через стекло.

– Ой, он рафинадный, вам ни в жизнь не угрызть, – призналась честная продавщица.

– Это даже хорошо, – злорадно улыбнулся Сергей. – Дайте мне аж две пачки.

Продавщица подала Сергею две серые и тяжелые, как кирпичи, упаковки.

– Пятьдесят рублей, – сказала она.

– Хорошо, только денег у меня с собой нет. Вы подождете немного, я здесь, напротив вас работаю?

Продавщица хотела закричать: «Да что это такое, давайте деньги сейчас же или возвращайте товар! » – но Сергей сунул к ней в окошко свою побитую физиономию, и она сказал:

– Пожалуйста. Я вам верю, гражданин.

И Сергей побежал во «Втормехпошив». Влетев в помещение приемки, он застал там штук двадцать встревоженных старушек, дожидавшихся его прихода. Увидев своего благодетеля, они радостно загомонили.

– Одну минуточку, – попросил их Сергей. – Я только сахарок пристрою и сразу назад.

Старушки стали ждать, а Сергей прямиком помчался в бухгалтерию.

– Ой, это вы, Сергей! – встретила его в коридоре секретарша директора Елена Васильевна. – Вас насовсем отпустили или вы… – Елена Васильевна перешла на шепот, – или вы сбежали?

– Отпустили. Полностью оправдан.

– А Борис Львович про вас спрашивал. Он так удивился, что вас забрали… Зайдите к нему.

– Обязательно зайду, – пообещал Сергей, – но сначала в бухгалтерию.

– А-а, понимаю, – кивнула секретарша. – Признаться, Сергей, я бы с удовольствием к вам присоединилась. – Елена Васильевна подошла к Тютюнину ближе и, взяв его за пуговицу, с придыханием произнесла:

– Но вы ведь женаты…

– Ну да, – ответил Тютюнин, несколько сбитый с толку. Однако, когда Елена Васильевна ушла, Сергей быстро восстановился и наполнился прежней, тихой и ликующей, злобой.

Никогда еще бухгалтер Фригидин не сводил дебет с кредитом в таком прекрасном расположении духа. То и дело бросая работу, он пробегал пальцами по костяшкам деревянных счетов и, лихо поддергивая сползавшие налокотники, напевал что-то легкое и воздушное.

Иногда он бросал взгляд на пачку от сахара и, послюнив палец, вычищал из нее остатки сахарной пудры.

– Ла-ла-ла! – пел Фригидин. – Трам-пам, та-ра-рам! За его спиной скрипнула дверь, и он, не оборачиваясь, пропел, подражая Демису Руссосу:

– Кто та-а-ам?

– Сто грамм, – ответил знакомый до физической боли голос, и в следующее мгновение Фригидину дали по башке.

– Ой! – воскликнул он и, вскочив со стула, замер, не в силах побороть холодное оцепенение.

– А я тебе сладенького принес, – сказал Тютюнин и швырнул на стол два неподъемных рафинадных кирпича.

– Постойте, Сергей, вы меня не так поняли! – затараторил Фригидин, выставляя вперед ладони и таким образом отгораживаясь от медленно наступавшего Тютюнина. – Я просто отвлекал на себя внимание этих.., этих.., зверей! Этих монстров! Этих невозможных хамов-неужели вы мне не верите?

– Не верю. Ты жрал мой сахар.

– Но не оставлять же его врагу, Сергей! А как гражданин…

– Жри рафинад… – перебил его Тютюнин.

– Да я с удовольствием, только хотелось бы расставить все точки, а также запятые, поскольку…

– Жри – или пожалеешь, – предупредил Тютюнин.

– Но меня опять отвезут размачивать в отделение нестандартной терапии! – пятясь от Сергея, закричал Фригидин.

– А ты хочешь в травматологию?

– Нет, не хочу. Сейчас же начинаю есть. – С этими словами Фригидин схватил одну из коробок и впился зубами в картон. Однако тут же оставил это занятие и заговорил на отвлеченные темы:

– Между прочим, Сергей, вопрос из вопросов. Есть ли жизнь на Марсе?

– Фригидин, не зли меня.

– Ладно, замяли, – сразу согласился бухгалтер и снова начал мусолить картон, но снова отвлекся. – А вот какой случай произошел с персидским царем Буром Вторым, когда его слоны переходили вброд Миссисипи…

Несколько затрещин заставили бухгалтера заняться делом, и спустя полчаса одна коробка была опустошена.

– Перерыв пять минут, – бесстрастным голосом рефери объявил Тютюнин, и обливающийся потом Фригидин свалился на свой стул.

– Пей больше воды, Фригидин. Уменьшай концентрацию, – советовал Сергей.

– Не могу… Я и так два чайника выпил!

– Ничего. Еще графин остался и аквариум.

– Там же рыбки!

– Рыбок не тронем, – пообещал Сергей. – Они ни при чем… Перерыв окончен. Приступай к последней порции.

– А может, не нужно, Сергей, а? Хотите, я подарю вам подшивку порнографических журналов?

– Нет.

– А стеклянные шарики и игрушечный электровоз?!

– Начинай!

Поняв, что Тютюнин не отступит, бухгалтер придвинул к себе новую коробку с рафинадом и с выражением обреченности на лице принялся ее глодать.

Однако он не одолел и половины, когда в его теле начался процесс естественной кристаллизации.

Врачей вызвали уже без Тютюнина, поскольку он полностью отдался любимой работе.

В этот день к нему на приемку принесли много разного товара. Тут были пыжики, кроличьи лапки, поддевка из койота и шапка из тундровых пеструшек.

Когда половина очереди был обслужена, Сергей почувствовал, что на него кто-то смотрит, и оглянулся.

Это была знакомая ему врачиха Света, которая приехала вызволять Фригидина во второй раз.

– Привет, – сказал ей Тютюнин. – Как дела?

– Нормально. Заливаем вашему бухгалтеру воду в задницу…

– А… – сказал Серега, чувствуя некоторое смущение. Старушки из очереди тоже приметили особую атмосферу и притихли, не скандаля, против обыкновения, по поводу простоя.

Света повела бюстом и шагнула к Сергею. Он нервно улыбнулся и отступил, надеясь, что при посторонних она не посмеет.

Однако Света была настроена очень решительно и, припечатав Тютюнина бюстом к стене, крепко поцеловала его взасос.

Старушки возликовали и дружно грянули «Ай люли – четыре гуся! », а Света, довольная своим поступком, покинула помещение, оставив Сергея в состоянии крайнего удивления.

Старушки затянули «Вот мчится тройка удалая» и трижды начинали ее с начала, пока Сергей не принял весь принесенный ими хлам.

Лишь после этого пенсионерки вышли на улицу, и в приемке стало тихо.

Сергей, облегченно вздохнув, опустился на старый табурет и только теперь заметил в углу ту самую пожилую женщину, что сдавала ему сиамского Рудольфа.

В первый момент Сергею показалось, что клиентка поняла свою ошибку и пришла потребовать мех обратно, однако он тут же вспомнил, что это никакая не женщина, а переодетый мужик.

Впрочем, кричать: «Уйди, переодетый мужик, уйди! » – Тютюнин не собирался. Он хотел придержать этот аргумент на случай, если «пожилая женщина» потребует назад своего Рудольфа.

– Слушаю вас внимательно, – сказал Сергей.

– Я принесла вам еще одну скромную вещь, – сказал переодетый мужик.

– Показывайте.

«Пожилая женщина» стала доставать из сумки меховое изделие, и в этот момент на пол с отчетливым грохотом вывалился пистолет.

У Сергея было отменное зрение, поэтому он без труда прочитал сделанную на рукоятке надпись: «Произведено в США. Специально для агентов ЦРУ».

– Это не мое! – воскликнула «пожилая женщина» и, резко нагнувшись, подхватила пистолет, чтобы спрятать его в сумку. При этом она обронила что-то еще, и Тютюнин снова получил возможность продемонстрировать свою зоркость.

«Агент ЦРУ Берк Смит. Русский отдел».

– Это не мое! – в истерике заорала посетительница и, подхватив удостоверение, спрятала его в карман.

– Наверно, бабушки обронили, – предположил Сергей. – Давайте показывайте свою скромную вещицу, а то я скоро закрываться буду.

Нервно подергиваясь и шипя, как паровой клапан, «пожилая женщина» достала из сумки альпийские шорты из настоящей серебристой жуа.

– Е-мое! – только и сумел выговорить Тютюнин, пораженный совершенством этого меха, не менее редкого, чем рудольф. – Даю двести рублей!

– Давайте, – сразу согласилась «пожилая женщина», понемногу приходя в себя.

«Позор! – внутренне злился Берк Смит. – Позор, провал и полная профессиональная непригодность! »

В первую минуту ему хотелось помчаться в посольство и написать рапорт с просьбой об отставке, но потом он решил, что погорячился и что не правильно бросать босса Джонсона, особенно теперь, когда им на помощь прислали Техасца.

– Скажите, Сергей, а что вы делаете по вечерам? – спросил Смит, убирая в карман полученные двести рублей.

– А чего вам? – насторожился Тютюнин.

– Дело в том, что я изучаю проблемы мездровосстановительных экзекуций, ну и вообще о мехе могу говорить просто часами…

Видя, что Тютюнин смотрит все еще недоверчиво, Смит добавил:

– Есть также пара абонементов на выставку «Меха-Экспо» и серию семинаров на тему «Хорь – мягок и полезен».

– Хорь? – переспросил Тютюнин. Хорь нравился ему всегда, хотя попадался довольно редко. – Вот про хоря мне интересно. Только желательно на дневной сеанс, а то жена Люба меня не поймет.

Вечером Сергей как ни в чем не бывало вернулся домой. Опухоль с его побитого лица почти спала, а синяки на ребрах прикрывала рубашка.

Любу он застал сидящей перед телевизором. Она бойко стрекотала железными спицами, старательно вывязывая правый носок. Получалось у нее довольно быстро, но совсем не правильно, и количество левых носков возле кресла множилось.

– Ой, Сережа! А тут Сиси, представляешь, плачет. Она встретила своего сына, а тот оказался ее отцом. Представляешь?

– Ты Афоню кормила? – спросил Сергей, посмотрев на кота, который терся об его ноги.

– Он не жрет, собака. Наверно, тебя ждет… Там на кухне пирожки, как ты любишь. Я их собиралась тебе в передачку положить, но тебя же отпустили. Сереж, а ты не говори никому, что тебя отпустили, ладно? Чтобы мне отгулы до четверга догулять. А в четверг будто бы отпустят. Ладно?

– Ладно, – буркнул Тютюнин.

В замке провернулся ключ, Сергей удивленно оглянулся. Дверь распахнулась, и в квартиру вбежала сияющая теща. По случаю праздника Олимпиада Петровна была наряжена в розовое платье с лентой, в одной руке она держала букет гвоздик, а в другой – бутылку шампанского.

– Первый день без этого придурка! – закричала Олимпиада Петровна, однако тут она увидела Сергея и поперхнулась своей радостью, как прогорклым кефиром.

– Это что же, – произнесла она, – мой узелочек с сухариками вам не пригодился, Сергей Александрович?

– Не пригодился, Олимпиада Петровна. Оставьте себе, – ехидно ответил Тютюнин.

Теща неловко присела на софу и отстраненно уставилась на горку левых носков, а Люба отложила вязанье и, подойдя к матери, сказала:

– Ну чего ты, все же обошлось.

В этот момент в дверь позвонили. Сергей вышел открывать и увидел Окуркина. У него было красное лицо, а глаза сияли, как на прошлое Первое мая.

– Получилось, Серег! Получилось!

– Чего получилось?

– Тыклики! Они работают, заразы! Кстати, с возвращением! Я, как в газете прочитал, просто слезы, понимаешь, полились.

– В какой газете?

– В центральной.

– И чего там написано?

– Что Сергей Тютюнин, больше известный под кличкой Фенимор, создавал двойную отчетность на предприятии «Втормехпошив». Дескать, признался во всем и уже посажен.

– Вот сволочи, – покачал головой Сергей.

– Да ладно. Главное, что ты сбежал! Пойдем, работу тыкликов продемонстрирую!

– Постой, почему это сбежал? Меня полностью оправдали.

– Да? А в газете написано, что ты сбежал, опасен и в городе объявлен перехват.

– Тоже в центральной?

– Тоже.

– Вот сволочи… – Сергей вздохнул, затем махнул рукой и сказал:

– Иди, я сейчас спущусь, только пирожков возьму с собой.

«Запорожец» стоял прямо у подъезда, и возле него вилась детвора, как будто это был какой-то «мерседес».

– Видишь, как облепили! Чуют силу, чуют! – прокомментировал Леха это явление.

Разогнав мальчишек, они сели в машину и примерно с минуту сидели в торжественной тишине.

– Ну давай, – сказал Сергей. Леха повернул ключ зажигания. Вопреки ожиданиям Тютюнина, мотор не затарахтел, как три бензопилы, а приятно заурчал, вызывая лишь легкое подрагивание корпуса.

Сергей удивленно посмотрел на сияющего Окуркина и заулыбался.

Леха осторожно тронул машину с места, и они выехали со двора.

– Возле стройки бетонка старая – там и попробуем, – сказал Окуркин.

– Как знаешь, – ответил Тютюнин, получая удовольствие от прогулки. – Эх, а про пирожки-то я забыл!

– За коленки держись, сейчас взлетать будем! – предупредил Леха, выводя усиленный «запорожец» на испытательную трассу.

Остановившись в начале запыленного куска асфальта, Окуркин погазовал, оглашая окрестности угрожающим рыком. Потом подмигнул Сергею и, крикнув: «За рулем Шумахер! » – отпустил сцепление.

«Запорожец» едва не встал на задние колеса и с ревом понесся вперед, вдавливая пассажиров в слабые спинки кресел. В глазах у Тютюнина потемнело, и он успел порадоваться, что не начал кушать пирожок.

Вскоре заскрипели тормоза, «запорожец» пошел юзом, и Окуркин лихо развернул машину на сто восемьдесят градусов.

– Ну как? – спросил он, заглушив двигатель.

– О-о! – только и сумел произнести Тютюнин. – И это все тыклики?

– Они самые!

– И что, они сейчас там, в моторе?

– Ну да. Я их сам подсаживал в выхлопную трубу. На них были прорезиненные штаны и блестящие калоши… – сообщил Леха. – Нам нужно в деревню смотаться, Серег, чтобы побольше горючки доставить. Ты же видишь, тыклики этого стоят.

– Тебе раньше и этого «запорожца» хватало, без тыкликов.

– Да ты что! Нам с ними это.., сотрудничать надо. Они мне знаешь что сказали? – Что?

– Что у либерастов есть машинка по умножению пивных банок.

– У кого? – не понял Тютюнин.

– У ихних этих.., оппонентов.

– И чего эта машинка делает?

– Банки умножает, чудак. Закладываешь две штуки, а вытаскиваешь четыре.

– Да? – удивился Сергей. Хоть он и опасался ехать в деревню, но умножитель банок им с Лехой очень бы пригодился.

– Ладно. Когда поедем?

– Давай завтра. Я на работу могу не идти, потому что завод мне за пятьдесят лет задолжал, а ты вообще в бегах.

– Я не в бегах! – возмутился Сергей и стал нервно есть пирожок. – Я полностью оправдан, поскольку хомяки-связисты не были убиты, а просто бегали в город в самоволку!

– Ты чего-то бредишь, старик. Хомяков-связистов не бывает. Это сказочки для клиентов из дурки…

– Ага, а тыклики бывают, – усмехнулся Сергей.

– Тыклики, Серега, это реальность, данная нам в ощущениях… – с серьезным видом произнес Окуркин.

Тютюнин перестал жевать и с тревогой уставился на друга.

– Ты сам-то понял, чего сказал?

– Конечно понял, – кивнул тот и, уходя от дальнейших расспросов, предложил:

– А давай вон ту будку старую свалим.

– В ней же электричество…

– Да нет там давно никакого электричества, – уверенно заявил Окуркин. – Я ее открывал – все нутро пустое.

– А зачем ее валить?

– Машину испытывать будем. За сколько сто кэмэ набирает, я измерил. Теперь померим «мощность на крюке». Это такая характеристика, обязательная для танков и тракторов.

– У тебя же не танк, – возразил Тютюнин.

– А кто тебе сказал? Сейчас рогом упремся, и увидишь, кто здесь танк.

С этими словами Леха завел машину и, подъехав к старой будке, уткнулся в нее передним бампером.

– Понемножку… – скомандовал себе Окуркин и стал давить на преграду.

Будка качнулась раз, другой. Из-под нее выскочили две крысы и исчезли в пыльной траве.

– Крысы бегут с корабля! – прокомментировал Леха и добавил газу. Будка затрещала и начала заваливаться, однако как-то медленно. Непонятно было, чем же она держалась, если стальные опоры давно сгнили.

Сергей выглянул в окно и понял, что держало дряхлую будку. Оказалось, это был черный, толщиной в руку кабель, который Леха своим «запорожцем» выворачивал из земли.

– Стой! – закричал Тютюнин, но было уже поздно. Будка рухнула и рассыпалась в труху, а увлеченный ею кабель полностью обнажился, протянувшись метров на сто, до железобетонного столба уличного освещения.

В момент, когда Тютюнин это увидел, столб уже падал. Он рвал провода и рассыпал искры, одновременно увлекая за собой следующий столб, а тот – еще один.

Скоро цепная реакция привела к аварии на торговой точке у перекрестка, где трое суток разгружали фуры с ранними арбузами. Свой недоспелый товар продавцы любовно укладывали в загон из дощатых щитов приличной высоты, и, когда один из упавших столбов повалил эти щиты, вся масса зеленых арбузов устремилась на свободу.

Они смели несколько машин и покатились под гору, наводя панику на водителей и пассажиров городского транспорта.

– Гони, чего стоишь! – крикнул Сергей. – Быстрей, пока нас не заметили!

И Леха погнал.

Сообщение от агента Зи-Зи пришло ночью. Живолупова извещала босса Джонсона о том, что «объекты» накануне вечером вели себя очень странно и даже спровоцировали в своем районе техногенную катастрофу.

Аудиопушка позволила агенту Зи-Зи перехватить часть разговоров между «объектами», из которых следовало, что утром они собирались выехать за город, возможно для испытания какой-то очередной новинки.

Накануне Хэнк Джонсон проводил инструктаж Техасца и совершенно вымотался. Однако теперь ему не спалось, поскольку уже завтра, если правильно проследить за Тютюниным и Окуркиным, можно было выйти на секретную лабораторию русских.

Джонсон поднялся с постели и, зайдя на кухню, достал из холодильника молоко. Это всегда стимулировало его мозговую деятельность, правда, иногда вызывало газы, что при неприметной работе разведчика создавало проблемы.

Напившись молока, Джонсон позвонил Смиту и предупредил его о завтрашней срочной работе.

– Разве мы не поедем контролировать Техасца, сэр?

– Плевать на Техасца. Этим утром мы можем спасти мир от русской угрозы. Что, если они действительно заменяют китайское население, как думают в Вашингтоне?

– Понял, сэр. В шесть утра я буду возле вашего дома.

– Спасибо, Берк, только что с твоим голосом? Опять дегустация русских вин?

– Как можно, сэр. Просто я попробовал, что такое броженое пиво.

– И что такое броженое пиво?

– Я не очень понял, если честно…

– Ладно, завтра в шесть – у меня, однако будьте готовы отправиться раньше, если Зи-Зи засечет отправку «объектов» в более раннее время.

– Конечно, сэр.

– Что этот Тютюнин, он согласился пойти с вами на выставку мехов?

– Как будто не против. Он сказал, что хотел бы сделать это днем, поскольку опасается своей жены Любы.

– Люба, – произнес Джонсон. – А что, если нам прощупать эту Любу?

– В каком смысле, сэр?

– Ну, в каком смысле мы прощупываем… Ах вот вы о чем! Нет, я имею в виду завести с ней знакомство и вызвать на разговор о ее муже. Иногда женщины бывают очень болтливы.

– Хорошо, сэр. Я подумаю об этом.

Джонсон положил трубку и подошел к окну. Этой квартирой он пользовался не часто. Лишь когда хотел по-настоящему отдохнуть от постных лиц сотрудников МИДа. В посольстве от них некуда было деться, а здесь Джонсон представлял себя рядовым жителем большого города.

Правда, в квартире напротив одновременно с наездами Джонсона всегда поселялись какие-то стриженые парни, однако Хэнк делал вид, что не знает, кто они. Он давно заметил, что, если русских контрразведчиков не доставать, они будут вести себя вполне прилично.

Иногда они заходили «за солью», и Джонсон угощал их пивом, подолгу копаясь в холодильнике, чтобы гости могли поставить или заменить свои «жучки».

Ровно в шесть Джонсон вышел во двор и увидел неброский «форд-фокус» Смита, под капотом которого скрывался форсированный двухсотсильный мотор.

Лицо Берка выглядело помятым, хотя и носило следы спешной реставрации.

– Садитесь, сэр, и не нужно на меня так таращиться, а то вы привлечете внимание.

– Броженое пиво, – повторил Джонсон услышанное вчера название. – Просто поразительно, как много способов напиться знают русские.

Берк ничего не ответил и, как только Джонсон сел в машину, тронул «форд» с места.

В такую рань улицы были полупустыми, так что в северную часть города они попали за пятнадцать минут.

Смиту уже не раз случалось бывать возле дома Тютюнина, и он знал, что во дворе есть места, где можно подождать, не слишком бросаясь в глаза.

Заглушив двигатель, Берк опустил стекло и выставил наружу голову, поскольку после вчерашнего ему требовалось освежиться.

Почти тотчас к нему подскочила здоровенная черная собака – то ли водолаз, то ли другая местная порода. Смит стал поспешно закрывать окно, но псина успела просунуть свою морду прямо в салон и неожиданно заговорила человеческим голосом.

– Я как будто бы гуляю, – сказала собака, однако ни Смит, ни Джонсон не оценили ее феноменальных способностей и здорово напугались.

– Да это же я – агент Зи-Зи, – призналась собака и, приоткрыв лапами пасть, моргнула коллегам человеческим глазом.

– О! – только и сумел произнести Хэнк Джонсон. – Какое мастерство, агент Зи-Зи…

– Спасибо на добром слове, только я не для маскараду вырядилась. Я на доклад к вам прибежала.

– Я слушаю.

– Они еще не уехали, но Лешка уже поперся к своему гаражу… Постойте.

Собака прислушалась, затем встряхнула ушами и добавила:

– Кажется, уже едет на своем корыте. Значит, скоро и Серега подскочит. На работу, я так поняла, он сегодня не пойдет, тунеядец.

– Это и есть «запорожец»? Я прав? – оживился Смит.

– Ты, как всегда, прав, – ответила ему собака и энергично почесалась. – Блохи, блин, одолевают. От прежней хозяйки в шкуре затаились… Так мне, гражданин начальник, с вами ехать или здесь понаблюдать? Скакать за машиной я, извините, не могу – возраст уже не тот.

– Нет, агент Зи-Зи, оставайтесь здесь.

– Вот спасибо, – сказала собака и посмотрела в сторону «запорожца». – Вы мне это, бросьте какой кусочек, чтобы все натурально было.

– Чипсы подойдут? – спросил Джонсон, покопавшись в сумке Берка Смита.

– Только без перца и лучше прямо в пачке. Здесь песок грязный – ботулизм поймать раз плюнуть.

– Хорошо, ловите! – С этими словами Хэнк бросил пачку, но она, ударившись о голову Смита, упала на сиденье.

– Смит, башку-то прими в сторону, я то я без чипсов останусь!

Берк пригнулся, и второй бросок Хэнка оказался более удачным. Зи-Зи совершенно по-собачьи поймала его на лету и зарычала на слетевшую с гаражной крыши парочку голубей.

– И как вам это удается? – поразившись мастерству агента, спросил Джонсон.

– Да нормально. Это я еще в зоне научилась косить под псину, чтобы иногда в дурке отсиживаться. Ходить и даже гавкать – это несложно, а вот когда, извините, приходится на забор ногу поднимать – тут сложнее. Спину поламывает.

Наконец «объекты» загрузились в «запорожец» и стали выезжать со двора.

«Собака» тут же отскочила к мусорным контейнерам, а Смит начал выруливать вслед за Тютюниным и Окуркиным.

– Зачем вы швырнули чипсы мне в ухо, сэр? – обиженным голосом произнес Смит.

– Я случайно, Берк. Извините.

– Нет, сэр, вы не случайно. Вы хотели унизить меня перед агентом Зи-Зи.

– Да успокойтесь вы и ведите машину, Берк. Уверяю, я не хотел вас унизить.

– Нет хотели! – воскликнул Смит и чуть не сбил раннего пешехода. Тот каким-то чудом сумел увернуться от машины, однако успел плюнуть на лобовое стекло.

От этого поступка совершенно незнакомого человека настроение у Смита совсем упало.

– Ну почему, почему вы хотели меня унизить перед агентом Зи-Зи? – завыл он.

– Да какого хрена, агент Смит! Ведите лучше машину! Я вовсе не собирался попадать в вас этими долбаными чипсами! Просто вы поставили напротив окна свою тупую башку, не годную больше ни на что, кроме как окна затыкать! Да, я хотел вас унизить, тупица вы никуда не годный! Теперь довольны?

– Ну… – Берк сразу успокоился и, пожав плечами, ответил:

– По крайней мере это я могу понять.

– Осторожно, Берк! – воскликнул Джонсон, заметив, что впереди идущие машины, все как одна, шарахнулись право, пропуская движущийся по встречной полосе автомобиль автоинспекции.

– Кажется, этот полицейский уснул за рулем, – заметил Берк.

– Возможно, у него выдалось нелегкое дежурство, – предположил Джонсон, который достаточно долго прожил в России и уже научился не удивляться некоторым вещам.

– Но ведь он создает аварийную ситуацию, сэр.

– Наплюйте и ведите машину. Главное – не упустите из виду «запорожец». А про полицейскую машину думайте как про «Летучий Голландец».

Между тем зеркало заднего вида показало, как машина с уснувшим инспектором выехала на разделительный газон и ткнулась в дерево. Затем из нее выскочил человек и стал отливать прямо на колесо.

– «Летучий Голландец» делает себе море, – усмехнулся Смит. Теперь его настроение значительно улучшилось.

Поток машин из города был невелик, и Леха прибавил скорости. Его много повидавший автомобиль ехал с той плавностью, какая бывает лишь у иномарок представительского класса, и от гордости за своего стального коня Окуркин рулил, высоко подняв голову.

Километров через десять после кольцевой дороги сзади донесся какой-то стук, и «запорожец» начал сбавлять обороты.

Стук повторился, а затем кто-то захныкал тоненьким голосом.

– Это тыклики! С ними что-то случилось! – ужаснулся Леха и резко выжал тормоза.

«Запорожец» встал как вкопанный, а Окуркин, выскочив из машины, побежал к двигателю.

Откинув крышку, он заговорил с кем-то невидимым и в конце концов был вынужден залезть в багажник, чтобы достать пластмассовую фляжку.

Наконец крышка захлопнулась и Леха вернулся на место.

– Тыклики попросили немного «наличности», – сказал он. – Ты бы видел, как смешно они пили эту настойку!

– А они не запьянеют? Все же мы на дороге, – спросил Сергей.

– А чего им – за рулем-то я.

– Ну ладно. – Тютюнин пожал плечами и, оглянувшись, заметил вставший на обочине синий «форд». – Поехали, а то за нами какие-то морды пристроились.

– Морды? – Леха тоже оглянулся и увидел, что оба пассажира «форда» пригнулись, словно искали что-то на полу. – От морд мы сейчас оторвемся. Как говорится, пристегните ремни…

Двигатель «запорожца» снова зарокотал, и машина стартовала как настоящий гоночный болид.

– Ну как, Серега, отстают?! – прокричал Окуркин, изо всех сил стараясь удержать машину на дорожном полотне.

– Нет, держатся гады!

– А если вот так? – Окуркин прибавил оборотов.

Теперь ничего нельзя было расслышать из-за жуткого рева ветра, который терзал машину и заставлял ее тонко вибрировать.

– Отстают понемногу!

– А надо – помногу! – самоуверенно заявил Окуркин, добавляя газу. – Ой! – воскликнул он. – Педаль сломалась!

– Какая педаль?! – заорал Сергей, однако по усиливавшемуся свисту двигателя понял, что заклинило педаль газа.

Машина стремительно набирала скорость, и Окуркин сам не понимал, как он ухитрялся ни в кого не врезаться. Крохотные мошки ударялись в лобовое стекло с такой силой, что грозили разбить его вдребезги, а воздушный поток словно наждачной бумагой слизывал с машины слой краски.

В какой-то момент с треском оторвались и улетели наружные зеркала.

– Тормози, иначе мы так в Европу ускачем! – прокричал Сергей.

– Да? – Леха принял это за чистую монету. – А нас там не заарестуют?

– Скоро узнаем…

Взбесившийся «запорожец» продолжал прорываться сквозь время и пространство, пока наконец его неуемный порыв не начал спадать.

За окнами стали различаться отдельные детали, потом деревья и дома.

– Нет, кажется, не Европа, – с облегчением вздохнул Окуркин, заметив на придорожном магазинчике надпись: «Всегда в продаже холодное пиво, машинное масло и памперсы».

Едва Окуркин свернул на грунтовую дорогу, как его автомобиль снова начал разгоняться.

– Рули! Рули куда-нибудь! – закричал ему Тютюнин. Леха начал дергать руль из стороны в сторону, срезая кусты, форсируя водные преграды и сильно удивляя пасущихся коров.

– Кажется, я узнаю эти места! – прокричал Леха, когда они проносились через загон со свиньями. – Вон водокачка, а вон лесок и озеро! Бабкин дом где-то рядом!

Лихо проскочив по капустному полю, машина пробуравила посадки кукурузы и, вся в листьях, грязи и свинячьем дерьме, наконец засела в канаве на окраине деревни.

Двигатель вздрогнул и заглох. И вокруг стало очень тихо.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒