Часть 2. Суть воли 2 страница

Тим выпучил глаза:

‑ Где появился? И что такое этот шаретор?

Тут уже удивился Ашер Камо.

‑ Как ты можешь не знать, что такое шаретор? В твоем мире нет шаретора?

Тим вздохнул.

‑ Может и есть. Я не знаю, что это такое, понимаешь?

‑ Может, Райн некачественно поработал... но ты же правильно разговариваешь, значит... Непонятно, ты же знаешь слово 'долг' и верно им пользуешься. Как же в твоем мире производится учет долгов и их возврат?

‑ Ну, ‑ Тим задумался, слова 'деньги' в этом дурацком языке тоже не было ‑ у нас такие штучки есть. Когда один человек другому что‑ то делает, ну, что‑ нибудь важное, то тот, кому это делается, отдает первому сколько‑ то этих штучек. А этот первый уже потом может обменять эти штучки на еду, одежду, питье... вот так.

‑ Ясно, ‑ Ашер Камо энергично кивнул, ‑ когда‑ то нечто подобное было и в нашем мире ‑ в диких племенах, когда они еще были. Такой способ годится, только когда племя совсем небольшое и мало общается с другими племенами. У тебя в мире так?

‑ Нет! ‑ Тим возмущенно замотал головой, ‑ у нас развитое государство! В моем городе шесть миллионов человек живет, у нас дома есть по сто этажей! Мы умеем по воздуху летать и даже в... даже выше неба подниматься.

‑ Это, ‑ сказал Ашер Камо странно изменившимся голосом, ‑ очень похоже на ложь. Я не вижу, чтобы ты лгал, но логика твоих слов противоречива. Как ты можешь подняться в воздух, если ты не маг и не знаешь даже самых основ Сути Воли?

‑ Я сам в воздух подняться не могу, ‑ слегка опомнившись, ответил Тим, ‑ но у нас есть механизмы специальные, которые поднимают в воздух людей. Сразу пятьсот человек поднять могут! И перевезти их в другое место. Очень быстро перевезти.

Тим перевел дух и замолчал. Ашер Камо тоже молчал, холодно посматривая на Тима. А тот только сейчас вспомнил, что смотреть в глаза собеседнику здесь не принято и теперь старательно прятал взгляд.

‑ Пусть будет так, ‑ сказал наконец Ашер Камо, ‑ мне очень странно, чтобы вы могли достигнуть высот развития с таким диким способом взаиморасчетов. Но мы не будем сейчас это обсуждать. Скажи только, в твоем мире, если оказываемая услуга совсем невелика, вы тоже пользуетесь этими штучками? Это же неудобно.

‑ Это если я типа как утром спросил про туалет? Нет, не пользуемся. Я бы тогда просто сказал, ‑ Тим напрягся и выдал слово по‑ русски, ‑ 'спасибо'. Это означает, что я понимаю, что тот, кому я это говорю, сделал мне что‑ то... для меня нужное. Вот и все.

‑ И все? Просто слово? При том, что сделавший и сам понимает, что он что‑ то сделал для тебя?

‑ Ну да, ‑ Тим пожал плечами, ‑ а что такого?

‑ Совершенно дико и ненормально. А если этот человек, которому ты сказал 'спа`ибо', сам у тебя что‑ нибудь попросит? Что тогда? Ты будешь действовать так, словно волен в обязательствах перед ним?

‑ Чего? ... А, понял. Нет, не совсем. Если какой‑ то человек для меня что‑ то сделал, то вообще‑ то полагается, что я ему тоже помогу, если он попросит. Ну, не обязательно, но вроде как так правильно. Если я ему откажу, то это... вобщем, неправильно.

Ашера Камо последние слова, похоже, немного успокоили.

‑ Видишь ‑ шаретор есть и в вашем мире. Просто вы не умеете его определять. Поэтому используете его материальные эквиваленты, что не может быть удобно и надежно. Вот скажи, разве у вас зазорно иметь эти штучки?

‑ Да нет, ‑ Тим отрицательно мотнул головой, ‑ даже наоборот, наверное.

‑ А кто делает сами эти штучки? Вдруг он однажды сделает их немножко больше и часть просто оставит себе? Или их сделает себе другой человек, а не получит за выполненную работу, что тогда?

‑ Ну, это запрещено, ‑ Тим почесал затылок, ‑ таких ловят и наказывают.

Ашер Камо пренебрежительно хмыкнул.

‑ А если кто‑ то, сделав работу, потребует этих штучек больше, чем она на самом деле стоит? А другой, сделав ту же работу на более высоком уровне, честно возьмет ровно столько, сколько заработал? Первый будет процветать, а второй ‑ не будет, хоть и работа его достойнее. Скажи, разве так не бывает у вас?

‑ Бывает, ‑ со вздохом сказал Тим, ‑ хотя в разных странах по‑ разному, но у нас ‑ сплошь и рядом. Неправильно, конечно.

‑ Ну вот, ‑ с оттенком торжества произнес Ашер Камо, ‑ ты и сам видишь несовершенство вашего способа. Я думаю, здесь больше разговаривать не о чем.

‑ А подожди, ‑ сказал Тим, ‑ а у вас так разве не бывает? Ну и что, что этот 'ширедор' у вас встроенный, кто мешает мне затребовать больше, чем я заработал?

‑ Не ширедор, а шаретор. Ты же сам и мешаешь. После выполнения работы, твой шаретор возрастет ровно на столько, насколько ты сам оцениваешь свою работу.

Тим задумался.

‑ Но, ‑ сказал он задумчиво, ‑ но так ведь тоже... может, я слишком низко оцениваю? И на самом деле работа стоит намного больше, а я буду считать, что она стоит недорого?

‑ Так не бывает, ‑ отрезал Ашер Камо, ‑ все в мире стоит ровно столько, во сколько оно оценено человеком. Любым человеком.

‑ Бред какой‑ то, ‑ сказал Тим.

Ашер Камо недоуменно поднял брови, потом нахмурился, но Тим не заметил, занятый размышлениями, ‑ есть же еще и покупатель?

Тот факт, что слова 'покупатель' и 'продавец' в языке существуют, несмотря на полное отсутствие понятия 'деньги', настолько захватил Тима, что он замер с открытым ртом.

‑ Ну и что? ‑ вопрос Ашера Камо вывел его из размышлений.

‑ Ну и все. Один человек сделает работу без старания, но посчитает, что стоит она дорого. А я сделаю как следует, но оценю ее дешево. Ладно, пусть оно и в самом деле столько стоит ‑ и для того, ленивого, и для меня. Но ведь получится, что покупатель потратил больше де... шаретора на некачественную работу?

‑ Нет. Покупатель за некачественную работу заплатит меньше, чем за качественную. Иначе и быть не может.

Тим вздохнул.

‑ Тогда я ничего не понимаю. Тогда же получается, что продавец получит больше, чем заплатил покупатель, так что ли?

‑ Конечно. А что тебя удивляет? Вот твой утренний случай ‑ Арам очень торопился на урок, потому что оставалось очень мало времени до начала занятий, а наказание опоздавшему неотвратимо. Кроме того, ты его напугал своим видом и поведением. Поэтому, ответив тебе на твой вопрос, он неплохо увеличил свой шаретор. А вот ты свой уменьшил совсем ненамного, поскольку считал ответ стоящим чуть больше, чем ничего.

'Опаньки', ‑ подумал Тим ошарашенно, ‑ 'где‑ то я это слышал. Это, типа, каждому по потребностям, от каждого ‑ по возможностям? Да у них тут мало того, что феодальный строй, так еще и коммунизм. Куда это я попал? Мамочки, хочу домой'.

‑ Добавлю еще ‑ цена предмета или услуги еще зависит от статуса человека. Дерево, посаженное мной, будет стоить намного дороже, чем дерево, посаженное тобой. Но только для покупателя, для меня и тебя, оно будет стоить столько, во сколько мы его оцениваем.

‑ Я понял, ‑ сказал Тим, хотя на самом деле ему казалось, что такая система существовать не может в принципе. Но он вдруг подумал, что Ашер Камо должен то же самое думать про привычную Тиму денежную систему, поэтому из множества крутившихся на языке вопросов он озвучил только один:

‑ Еще один вопрос. Откуда взялся этот шаретор? Разве я не могу его сам увеличить? Не за работу и не за проданную вещь, а просто так?

‑ Это два вопроса, ‑ недовольно сказал Ашер Камо, ‑ но я отвечу на оба, и на этом мы разговор о шареторе закончим. Шаретор не появился, он был всегда. Но способность видеть его появилась, потому что множество волинов захотело, чтобы так было. Говоря отстраненно, ты можешь увеличить свой шаретор. Но в это желание тебе придется вложить больше воли, чем у большинства волинов этого мира. Я считаю подобную возможность маловероятной.

‑ Да я его пока еще вообще не вижу, ‑ проворчал Тим, ‑ этот шаретор.

‑ Ты его видишь. Потому что таков закон природы этого мира. Просто ты обманываешь себя. Самая сложная задача для волина ‑ преодолеть самого себя. Обычно мы начинаем учить этому только по достижении учеником уровня Постигнувшего. Человеку этого мира не так часто приходится преодолевать свои заблуждения, потому что мы с детства живем в соответствии с Порядком Вещей. Но тебе придется начать с преодоления себя, иначе у тебя не будет получаться ничего, сколь бы велик не был твой потенциал. Этому буду учить тебя я, и сейчас будет первый урок. Возьми, ‑ Ашер Камо достал откуда‑ то толстый серый брусок и протянул его Тиму. Тот взял брусок в руку и недоуменно покрутил в руках ‑ серый бугристый материал на ощупь напоминал пластик, а на вид ‑ плохо отшкуренное железо. 'Что это? ' ‑ хотел спросить Тим, но не успел, Ашер Камо заговорил раньше:

‑ У тебя в руках ‑ слиток девственного железа, ‑ сказал он и, в голосе его звучало нескрываемое удовлетворение, ‑ ничья воля не касалась его в процессе его выплавки, и ты ‑ первый из неспособных управлять свой волей, который его видит.

‑ А! ‑ вскрикнул Тим, потому что брусок неожиданно потяжелел, выскользнул из неплотно сжатой ладони и упал прямо на ногу. Но вскрикнул Тим не столько от боли, сколько от неожиданности. Ашер Камо хмыкнул.

‑ Впредь держи себя в руках. В следующий раз за неконтролируемое проявление чувств ты будешь наказан.

‑ Я..., ‑ Тим осекся. Он собирался сказать, что знает об этом, но вовремя сообразил, что тогда наказание может его настигнуть уже прямо сейчас. Поэтому он присел и подобрал изрядно потяжелевший брусок.

‑ А почему он стал тяжелым? И холодным?

‑ Потому что ты услышал, что он ‑ железный. И пожелал, чтобы он ощущался, как железный. Моя воля не затрагивает этот брусок, только твоя. Теперь сломай его.

‑ Как? ‑ удивился Тим, ‑ чем сломать?

‑ Просто руками. Пополам.

‑ Но он же... железный?

‑ Ну и что? Если бы я не сказал тебе, что он железный, но сказал бы, что он очень хрупкий, ты раскрошил бы его одним нажатием пальцев. Осознай, что ничья воля, кроме твоей, не придает этому бруску прочность. Тебе даже не надо вкладывать волю в свое действие, тебе достаточно убрать вложенную. Сломай.

‑ Ладно, ‑ Тим взялся за брусок обоими руками, ‑ я попробую.

‑ Не пробуй. Просто сломай.

Тим сглотнул, закрыл глаза и напряг мышцы. Но брусок даже на долю миллиметра не подался ‑ да и не удивительно ‑ он был железным и он был толщиной чуть не с руку Тима! Да такой не то, что сломать ‑ его и согнуть‑ то без трактора не получится. Но Тим все‑ таки старался, пока пальцы не заболели.

‑ Безнадежно, ‑ сказал он, ослабляя хватку, ‑ это невозможно. Он же железный!

Ашер Камо холодно смотрел на него, не отвечая. Тим смешался и попробовал еще раз, но с тем же результатом.

‑ Мало усердия, ‑ безразличным голосом сказал Ашер Камо, вставая, ‑ не напрягай мышцы, напрягай волю и разум. Будешь делать это все свободное время, пока не сможешь сломать. Носи его все время с собой, но скрывай от посторонних взглядов, особенно от взглядов простецов, вроде тебя. Если его увидит кто‑ то еще, тебе придется перебороть не только свою волю, но и чью‑ то сверх нее. Не думаю, что это у тебя получится.

Ашер Камо подошел к выходу и обернулся.

‑ После обеда пойдешь на занятие по Воле в Бездействии. Я не думаю, что ты сможешь сделать хоть что‑ то из положенного, так что не огорчайся этому. Польза будет пока только в том, что ты узнаешь и запомнишь.

‑ Ашер... Камо, ‑ позвал Тим собравшегося выйти куратора, в последний момент сообразив, что его следует называть полным именем, ‑ а где прием пищи и куда идти на занятие?

Ашер Камо обернулся, и выражение его лица было весьма недовольным.

‑ Я сказал, чтобы ты обращался ко мне без сомнений, только поэтому ты избежишь наказания, спросив то, что легко мог узнать сам. Ничто не мешает тебе поступать так и впредь, но тебе же будет лучше, если ты будешь узнавать такие вещи самостоятельно. Еда ‑ в столовой ‑ это первое здание школы у реки. Это занятие после обеда единственное, поэтому просто пойдешь с другими учениками.

'А если они тоже не знают? ' ‑ подумал Тим, но вслух этого говорить, разумеется, не стал.

‑ Я понял, ‑ сказал он, и то ли глубоко кивнул, то ли слегка поклонился.

Ашер Камо хмыкнул, смерил ученика взглядом и вышел из комнаты.

‑ А обед‑ то когда? ‑ спросил Тим у серой стены. Наверное, Руша Хему стена бы сказала, когда. И сколько сейчас времени ‑ тоже бы сообщила. Но на Тима она обратила внимания не больше, чем обычно. Тим вздохнул и сунул брусок в карман. Брюки тут же неудобно перекосило, вдобавок, почти половина бруска торчала наружу. Тим немного подумал и полез в нагрудный карман ‑ платок был на месте. Мама всегда строго следила за тем, чтобы носовой платок всегда лежал у него в кармане. Он, правда, никогда им не пользовался (еще чего не хватало ‑ в школе засмеют), но носил его с собой исправно. Тим снова вздохнул ‑ школа, мама, дом. Даже не верилось, что все это было еще только вчера, а не год назад. Почему‑ то вдруг защипало в глазах.

‑ Ну, ‑ сказал Тим строго, ‑ это еще что такое? Разве ты не об этом мечтал всякий раз, читая очередную фэнтезюху? Тебя же предупреждали, что мечты иногда сбываются? Ну так не жалуйся.

Вроде помогло ‑ глаза высохли. Тим шмыгнул, вынул девственно‑ железный брусок из кармана и обмотал его наполовину носовым платком. После чего засунул обратно ‑ удобней не стало, но, по крайней мере, уже не было понятно, что это такое торчит из кармана. 'Надо будет на ремень приспособить', ‑ подумал Тим и пошел на улицу ‑ искать столовую.

Столовая на Тима особого впечатления не произвела. Ни в плюс, ни в минус. И вообще, она была очень похожа на его школьную столовую. Не внешним видом, разумеется, и не блюдами, а скорее ‑ духом. Что‑ то было такое в этих рядами стоящих столах, в неказистой посуде, в запахе, в лицах поваров и учеников... Видимо, школьная столовая тоже была одной из тех вещей, что одинаковы во всех мирах и временах. Тим спокойно, ничего ни у кого не спрашивая, взял из кучи чистую тарелку и глубокую плошку, встал в очередь и минут через пять получил порцию серой вязкой массы в тарелку и грамм двести прозрачной жидкости в плошку. Серая масса, как Тим и ожидал, оказалась какой‑ то местной кашей, а жидкость ‑ просто водой. Последнее обстоятельство навело Тима на печальную мысль ‑ похоже, пить тут дают тоже строго по расписанию. Тим поставил мысленно галочку ‑ надо будет спросить вечером у Ашера. Вот только почему‑ то он очень сомневался, что ответ куратора окажется другим.

А вот урок по этой самой Воле в Бездействии (не, чушь‑ ли какая? ) впечатление произвел немалое. И неприятное. Тим еще на обеде отметил, что почти все ученики щеголяют багровыми полосами на щеках ‑ у одних они были потемнее, у других светлее, у некоторых были на обеих щеках, у некоторых ‑ на одной, а у иных полос на щеках не было вообще. Но последних было мало. Тим искоса разглядывал соседей, пытаясь определить происхождение этих украшений и, в конце концов, решил, что это ‑ что‑ то вроде ранга. Типа сержантских лычек на погонах, ага. И набросился на нехитрый обед ‑ есть его, кстати, полагалось руками. По крайней мере, именно так делали все остальные ученики. А потом тщательно облизывали пальцы. Не то, чтобы Тима это сильно возмутило ‑ наоборот, он с детства считал, что есть руками намного вкуснее, чем столовыми приборами, за что ему частенько перепадало. Но он помнил еще и про кишечные инфекции, которым как раз самое раздолье на югах и среди скоплений людей. У них тут что, дизентерии нет? Тим, вычищая тарелку, некоторое время размышлял над этим вопросом, потом понял. Не может какая‑ то несчастная кишечная палочка быть проблемой для людей, которые свет создают просто усилием воли. А для учеников, видимо, это вроде дополнительного экзамена ‑ заболел, значит: провалил. Похороны за счет школы. Тим вздохнул, вытер пальцы о штаны и побрел к выходу ‑ большинство учеников уже заканчивали обедать и куда‑ то вполне целеустремленно направлялись. Тим пошел вместе с толпой и довольно скоро оказался в еще одном здании ‑ в том же ряду, где и его 'общежитие'.

Занятие проходило на первом этаже, в небольшой круглой комнате без окон и мебели. Только на потолке висела странная конструкция из блестящих металлических пластин, видимо, что‑ то вроде люстры. Ученики проходили в комнату и рассаживались прямо на земле рядами, образующими концентрические круги. Возле входа изваянием стоял мужик опять в серых одеждах, кидая на проходящих учеников безразличные взгляды. Но вид Тима вывел его из оцепенения. Мужик вцепился острым взглядом за лицо Тима и сухо проскрипел:

‑ Имя?

‑ Тим... оэ, ‑ сказал Тим. Мужик кивнул.

‑ Меня зовут Айра Цу. Садись в дальний круг, ‑ сказал он и отвел взгляд в сторону, потеряв к Тиму всяческий интерес. Видимо, это был местный учитель. Эта мысль навела Тима еще на одну: интересно, у них тут учебники в ходу? А тетради с дневниками? Уж тетради‑ то точно должны быть ‑ надо же куда‑ то записывать то, что этот цуцик будет говорить. Тим оглядел учеников и только сейчас заметил, что почти у каждого есть на боку небольшая плотная сумка, похожая на пенал.

‑ Э..., ‑ сказал Тим, старательно подбирая слова, ‑ скажи, Айра Цу, мне надо... что‑ нибудь из вещей, чтобы... получить знания на этом уроке?

Айра Цу даже не взглянул на Тима. Просто легонько мазнул пальцем по щеке. Тим недоуменно приложил ладонь, но тут же отдернул ‑ щека отозвалась дикой режущей болью, и он с трудом удержался от вскрика. Мысль о том, что было бы с ним, если бы он не удержался, напугала его настолько, что боль отодвинулась далеко вглубь. Теперь‑ то Тим понял, что означали багровые полосы на лицах учеников. Садисты хреновы.

‑ Нет, ‑ равнодушно сказал Айра Цу, и Тим только через пару секунд сообразил, что это ответ на его вопрос. Тим вздрогнул, кивнул и пошел в сторону, продолжая держаться за щеку. Вообще‑ то она уже не болела, но воспоминание о боли все еще стягивало мышцы, заставляя Тима нервно поглаживать кожу и проверять ‑ не появился ли там бугристый шрам? 'Мда', ‑ мрачно подумал Тим, садясь на пол в дальнем от центра ряду, ‑ 'похоже, Елы‑ Палы тут бы за добрую фею прокатила. Ну и влип'.

Из самого урока Тим мало что понял, но, на всякий случай, старался запоминать все услышанное. Правда, получалось не очень ‑ непонятное вообще плохо запоминается. Цель урока Тим еще худо‑ бедно понял ‑ Айра Цу собирался научить их избегать неприятностей еще до того, как эта неприятности начнут проявляться. Для этого каким‑ то особенным образом надо было направить волю не на конкретную опасность, типа летящего в морду кирпича, а на опасность абстрактную. А вот из объяснений, каким именно образом эту волю направлять, Тим не понял ровным счетом ничего. Из уст Айры Цу лились потоки непонятных терминов, с которыми внутренний переводчик Тима зачастую не справлялся, а если и справлялся, то понятнее от этого не становилось. Ну скажите пожалуйста, как можно 'расконцентрироваться, расширяя мысль о защитном шаре, ослабив волю и усилив отвлеченные размышления'? Бред на бреде, да и только. Но остальным ученикам, так явно не казалось ‑ они с умным видом кивали, когда Айра предлагал 'попробовать' ‑ закрывали глаза и замирали, и, похоже, у них что‑ то получалось. Во всяком случае, комментарии учителя наводили именно на такую мысль ‑ одних он скупо хвалил, другим указывал на их ошибки, а некоторых наказывал уже знакомым Тиму способом ‑ пальцем по щеке. Наказуемые даже не вздрагивали. Тим сидел, оцепенев в ожидании того момента, когда Айра Цу обратит внимание на него. Тим, конечно, глазами не хлопал и рож не корчил, наоборот ‑ он делал вид умный и всепонимающий (ну так ‑ как‑ никак почти восемь лет школы за плечами), да только сам чувствовал, что получается у него не очень. Он даже старался (в меру своего понимания, конечно) выполнять то, что говорит учитель, но насчет результатов ничуть не обманывался. Вот сейчас Айра Цу поймет, что Тим совсем безнадежен, и выставит его вон. Да еще и того фашиста с плеткой позовет.

Но учитель Тима словно не замечал. По ощущениям, прошло не меньше часа, а Айра Цу за все это время не удостоил Тима даже взгляда, хотя раз двадцать проходил мимо. Первое время Тим напрягался, потом потихоньку расслабился. Может, ему удалось обмануть учителя? А может, он вообще ничего такого не видит ‑ кто как что напряг и что расслабил? Может, он просто делает умный вид и раздает оплеухи просто наобум? А ученики ‑ тоже просто делают умный вид? Тим невольно улыбнулся, но вовремя вспомнил предостережения куратора и согнал улыбку с лица раньше, чем Айра это заметил. Хотя, похоже, он все‑ таки заметил ‑ Тиму показалась тень неудовольствия, промелькнувшую по лицу учителя. И хотя тот смотрел совсем в другую сторону, Тим почувствовал, что неудовольствие это направлено именно на него. Но наказания не последовало, и Тим опять расслабился.

Наконец, урок подошел к концу. Ученики принялись шуршать и возиться, а Айра Цу вышел в центр круга и заявил:

‑ Перед тем, как закончить урок, я хочу посмотреть, как вы усвоили полученные знания. Хаят, подойди.

Один из сидевших в первом круге учеников поднялся, вышел в центр и встал возле учителя.

‑ Смотри, ‑ сказал Айра Цу, Тим недоуменно закрутил головой, потому что учитель ничем не показал, на что именно должен смотреть Хаят. Но тот, похоже, все знал сам, и сразу же задрал голову вверх. Тим тоже перевел глаза на 'люстру' и как раз вовремя, чтобы увидеть, как одна из металлических пластин срывается с места и падает вниз. Тим икнул.

Но пластина до стоявшего прямо под ней Хаята не долетела ‑ в полуметре от его головы она мягко замедлила полет, по плавной дуге отошла в сторону и, провожаемая взглядом Хаята, уже там грохнулась на пол, с металлическим лязгом и клубами пыли. Тим перевел дух.

‑ Не очень эффективно, ‑ кислым тоном сказал учитель, ‑ слишком много воли, учись экономить. Закрой глаза.

Хаят послушно опустил голову и закрыл глаза. Айра Цу взял ученика за плечи и несколько раз повернул его на месте. В разные стороны. Это Тиму было понятно ‑ когда играешь в жмурки, водящего тоже так крутят, чтобы он ориентацию потерял. Но тут‑ то зачем?

‑ Сядь, ‑ сказал учитель. Хаят неловко, качнувшись и уперевшись рукой в пол, сел. Тим, догадавшись, что сейчас будет, не сводил взгляда с висевших на потолке пластин. Но ничего не происходило. Пластина сорвалась только минут через семь, когда Тим уже устал ждать и начал отвлекаться. Поэтому момент ее падения он прозевал и увидел только, как пластина, ударившись о невидимую преграду сантиметрах в десяти над сидящим Хаятом, подпрыгнула, провернулась, хлопнула плашмя сидящего ученика по плечу и упала на пол.

‑ Вставай, ‑ недовольным голосом сказал Айра Цу, ‑ недостаточно широко. Думай о защите от опасности вообще, а не от одной конкретной. Сядь на свое место. Арам!

Тим вздрогнул и закрутил головой. Так и есть ‑ сидевший неподалеку ученик поднялся, и Тим узнал в нем своего утреннего знакомого. Арам прошел в центр круга и снова повторился фокус с падающей и отлетающей в сторону пластиной. Но вот со второй частью выступления у Арама возникли проблемы. Тим на этот раз смотрел внимательно, да и ждать долго не пришлось. Поэтому он хорошо видел, как пластина, ничем не сдерживаемая, летит вниз, втыкается в плечо сидящего (Тим коротко вскрикнул и заслужил обжигающий взгляд Айры Цу) и, оставляя черную влажную полосу, сползает по спине на пол. В момент удара Арам вздрогнул и слегка покачнулся, но больше ничем не выдал своих чувств. Тим по этому поводу даже некоторую зависть почувствовал ‑ не тому, конечно, что случилось с Арамом, а тому, как он себя при этом вел. Вряд ли у Тима бы получилось так. Да что там! Случись это с ним, он бы наверняка орал как резаный, катался по полу и зажимал рану. И наплевать на 'неподобающее поведение', одно дело, когда просто больно, и совсем другое ‑ когда такая хрень делается. Вон, сколько крови натекло, глубокая, наверно, рана. Глубокая... Тим вспомнил, как лезвие пластины погрузилось в плоть ‑ да она до кости, стопудово! Ладно еще эта пластина была небольшая, раза в четыре, наверное, меньше тех, что лежали рядом на полу. Если бы эта была такая же... тогда этому Араму руку бы на хрен отрубило! Тим вздрогнул, представив лежащую на полу отрубленную руку и так же спокойно сидящего Арама рядом с ней. А если бы этот садист вызвал его, а не Арама? А если бы пластина на голову упала? Фашисты, точняк ‑ фашисты! Мотать отсюда надо, и чем быстрее, тем лучше.

‑ Неправильно, ‑ сказал, наконец, Айра Цу, вдоволь налюбовавшись на сидящего в луже крови ученика, ‑ совсем неправильно. Бессмысленно вкладывать волю в воображаемый падающий клинок! Ты не должен думать о клинке, ты должен думать о защите. И только в первый момент, потом ‑ вообще не думать. Или ты собираешься вкладывать волю в свою защиту каждое мгновение своей жизни?

Айра Цу обвел взглядом притихший класс. Тим представил, как учитель сейчас вызывает его, и мгновенно вспотел.

‑ Встань и иди на свое место, ‑ неприязненно сказал Айра Цу и повысил голос, ‑ тренируйтесь самостоятельно. Следующий урок мы начнем с того, что вы покажете мне, чему научились. Все клинки будут большими и сдерживать их я не буду. Урок окончен, сегодня больше уроков не будет. Тренируйтесь!

С последними словами учитель развернулся и вышел из комнаты. Тим обмяк и погрузился в апатию. Похоже, жить ему оставалось недолго ‑ до следующего урока. Когда он будет? Завтра? Через неделю?

Ученики вставали, о чем‑ то негромко переговаривались и потихоньку расходились. Тим все так же безучастно сидел на полу. 'Кстати', ‑ мелькнула вдруг мысль, ‑ 'а как там Арам? Он же кровью истечет! Может, помочь? ' Мысль показалась Тиму интересной ‑ вдруг в благодарность за спасение Арам поможет ему бежать? Правда, ученик он вроде не лучший, ну да вдруг? Тим закрутил головой и быстро нашел Арама ‑ тот был бледен и его слегка шатало, но он как будто не обращал на свое состояние особого внимания ‑ стоял себе возле выхода и о чем‑ то трепался с другим учеником. А потом махнул рукой, бросил задумчивый взгляд на сидящего Тима и вышел наружу. Кровь у него, похоже, уже не текла. 'Размечтался', ‑ мрачно подумал Тим, ‑ 'нужна ему твоя помощь, как же. Если тут кому и нужна помощь, так это только тебе, дорогуша. Вот только получить ее совершенно не светит, уж это точно. Это, наверное, как если бы я у нас пошел в банк и попросил дать мне пару тыщ баксов ‑ просто так, потому что мне очень нужно'. Тим вздохнул и осмотрелся. Комната опустела, все ученики уже разошлись, и только черная лужа, да четыре лежащие на полу блестящие пластины напоминали о недавнем уроке. Тим поднялся, подошел к большой пластине, присел перед ней и осторожно поднял ее. Пластина оказалась тяжелой ‑ килограмма на три. Грянется такая с потолка ‑ пополам разрубит. Покрутил в руках, посмотрел на острие, но трогать не стал ‑ и так видно ‑ как бритва. Отбросил в сторону. Уроды они все. Может, сбежать? Забор тут один‑ единственный ‑ вокруг деревни, да и тот ‑ больше название, чем на самом деле забор. Дверей так и вообще нет, не то, что замков. Выйти из деревни и свалить в лес?

Насчет их способности его найти он ничуть не сомневался ‑ махом найдут, даже если бы он был не он, а индеец какой‑ нибудь или там ‑ спецназовец ‑ все равно найдут. Если захотят. В этом 'если захотят' и заключались все надежды Тима на удачное бегство ‑ на хрен он им дался, бездарь такая? Может, махнут рукой да и забудут ‑ гуляй, Вася? Только вот лес тут, пожалуй, мало похож на городской парк. Тим вспомнил уроки по географии. Южные широты, тропический климат, джунгли... Амазонки. Тигры всякие, леопарды. Или тигры на севере? Все равно хищников хватает. Да еще насекомые всякие. Комаров миллион видов, пауки с тарелку размером ‑ Тима передернуло, он пауков терпеть не мог. А тут вообще как будто другая планета, так что пауки и покрупнее могут быть. Нет, наобум удирать тоже нельзя, надо сначала узнать хоть что‑ то об окружающей местности. Вот только как это сделать? Ашера Камо расспросить? Не факт, что он ответит, да и вообще сразу догадается, с чего это вдруг нерадивый ученик воспылал таким интересом к обитателям джунглей и местной географии. Может, у них тут что‑ нибудь типа биологии есть, не могут же все предметы быть такими садистскими? Хотя ‑ запросто. Еще, небось и не такими могут, и зря Тим так боится следующего урока по этой... Воле в бездействии. Вот начнется завтрашний день с какого‑ нибудь 'Укрощения огня', его и хоронить не придется. Отдадут пепел крестьянам, чтобы они свои огороды удобрили ‑ и все заботы.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒