Глава 26. Эпилог. Выражаю благодарность

Глава 26

В женской уборной, ближайшей к спортивному залу, царила суматоха. Едва девочки вошли, Челси сразу передумала.

– Пойдемте отсюда, – сказала она. – Это конечно подальше, но лучше пойдем в ту, которая у раздевалки. Может, хотя бы там пусто. – Она многозначительно указала взглядом на двух старшеклассниц в украшенных фальшивыми драгоценными камнями коронах принцесс и, понизив голос, добавила: – Где рабочие пчелки – там и королеву жди.

Виолет расхохоталась над этой забавной пчелиной аналогией – она представила себе, как Лиззи Адамс жужжа, летает вокруг и двигает попкой вверх‑ вниз, прежде чем вонзить свое жало в кого‑ нибудь.

Все тут же согласились с Челси, даже несмотря на то, что вместе с Виолет они будут тащиться туда бесконечно долго.

Челси оказалась права – уборная пустовала. Но даже здесь пол гудел от громких басов, доносившихся из спортивного зала. Было приятно наконец поболтать вчетвером, без лишних ушей, особенно если учесть, что они как раз и хотели обсудить всех остальных девчонок, пришедших на бал. Здесь, в пустой уборной, не приходилось беспокоиться о том, чьи ноги виднеются из‑ под дверей кабинок и чьи уши стараются уловить каждое слово их язвительного трепа.

Челси конечно же начала первой.

– Мне кажется, или только я заметила, какая безобразная задница у Мими Николс в этом платье? Конечно, никто больше не заметил – все смотрели только на ее огромные сиськи, они же почти вываливаются из платья, – заявила она. И посмотрела на Джул. – Только не обижайся, – усмехнувшись, добавила она и выразительно посмотрела на грудь подруги.

Клэр захихикала, а Джул в ответ на эту подначку только усмехнулась.

– Тебе просто завидно, – парировала она, удостоив грудь Челси не менее красноречивым взглядом.

– В точку, Джул. Уела так уела, – сдалась Челси.

Клэр так хотелось поучаствовать в этой школе злословия, но она совсем не замечала чужих недостатков и не умела говорить гадостей. Правда, одну попытку все же сделала.

– А как вам Дженнифер Каммингз? – спросила она, стараясь тщательно копировать язвительный тон Челси.

Девушки обменялись взглядами, не понимая, к чему она клонит. Наконец Челси спросила:

– А что с ней не так, Клэр?

– Она выглядит совсем не привлекательно! – заявила Клэр и натянула на лицо выражение ужаса.

Подруги молча уставились на нее, не зная, что и сказать.

Челси снова первой нарушила напряженное молчание:

– Малышка Клэр, мне, наверно, надо позвонить твоей маме и предупредить, чтобы отправляла тебя в школу на автобусе. Тебе надо срочно начинать практиковаться в злословии. Вот что ты, интересно, будешь делать, если нас не окажется рядом?

Клэр удивленно посмотрела на нее – она была слишком рассеянной и никогда не обижалась. Вот почему они с Челси лучшие подруги – слишком разные и поэтому дополняют друг друга как нельзя лучше.

– Эй, я ведь не езжу на автобусе, – сказала Клэр.

Джул изо всех сил старалась сохранить отстраненность, но тут не выдержала и расхохоталась. Вскоре смеялись уже все четверо, даже Клэр, которая так и не поняла, над чем они, собственно, смеются.

– Злые вы все‑ таки, – упрекнула их Виолет. – Ну почему нужно обязательно перемывать всем косточки?

Челси возмущенно посмотрела на нее:

– А ты у нас теперь добрая, да? Джей помог?

Виолет закатила глаза, не в силах сдержать улыбку:

– Ну и что с того? По сравнению с тобой кто угодно добрым покажется.

– Эй! – Челси сделала вид, что ее это очень обидело, но, как обычно, получилось неубедительно.

Все еще немного повертелись перед зеркалом, поправляя прически и подкрашивая губы. Виолет посмотрела на свою перебинтованную ногу и попыталась пошевелить пальцами, точно зажатыми в тиски. Кажется, мама забинтовала ее слишком туго.

Она присела на деревянную скамейку, привинченную к полу – на случай, если какой‑ нибудь хулиган решит утащить. Отставила в сторону костыли и осмотрела свою ногу, по которой разливалась пульсирующая боль. Задумалась, не нарушится ли кровообращение из‑ за чересчур тугой повязки. Главное, чтобы нога не отсохла.

– Готовы? – спросила Челси, закончив свои дела.

– Ммм… нет еще, – ответила Виолет, наклоняясь, чтобы ослабить немного повязку.

Она подняла глаза на своих лучших подруг, таких красивых в этих сногсшибательных платьях, и ей стало стыдно: ведь из‑ за нее они задерживаются тут и не идут танцевать.

– А вы идите. Я сейчас перебинтую ногу и догоню вас.

Челси заколебалась, стоит ли оставлять Виолет одну, впервые за вечер проявив чудеса терпимости:

– Ну не знаю…

– Давайте‑ давайте, мне нужно всего пару минут, – заверила ее Виолет.

– Ты уверена? – спросила Джул.

– Конечно. Я сразу же приду, – убедительно сказала она.

Виолет посмотрела, как они уходят, и снова перевела взгляд на ногу. Она осторожно размотала бинт и с облегчением почувствовала, как кровь, пульсируя, побежала по артериям. Когда последний слой бинта ослабел, а затем соскользнул с ее распухшей лодыжки, она глубоко вздохнула. Повязка врезалась в опухоль, оставив на коже след. Она откинулась назад, решив дать ноге немного отдохнуть.

Но надо было торопиться – Джей мог встревожиться и прийти за ней сюда.

Виолет снова наклонилась, радуясь, что не затянута в платье с жестким корсетом, как у Джул. Будь на ней такое платье, она бы, наверно, дышать не могла, не то что наклоняться. Она снова начала обматывать ногу эластичным бинтом, чуть слабее, чем это сделала мама. Скамейка начала гудеть еще сильнее – заиграла новая мелодия. От вибрации музыкальных басов внутри все тоже гудело. Виолет пыталась не обращать на это внимания и обматывала ногу бинтом…

Она слышала как открылась дверь, но и внимания не обратила, заканчивая перевязку – оставался самый последний слой бинта. Не глядя нащупала маленькую застежку с зубчиками, чтобы закрепить бинт. Когда дверь открылась, музыка и гул стали громче. Виолет решила: кому‑ то, как и им с Челси, не лень было идти в такую даль только потому, что тут пусто, и не подняла головы.

Закончив возиться с первой застежкой, она протянула руку за второй, которая лежала рядом. Но пальцы почувствовали только пустоту.

По‑ прежнему не поднимая головы, она оглядела скамейку в поисках пропажи. И увидела чью‑ то протянутую руку, в которой лежала застежка.

– Спасибо, – сказала она и, принимая ее, случайно прикоснулась к чужой ладони.

И замерла. Это прикосновение словно огнем обожгло ее кожу. Она подняла глаза и ахнула, инстинктивно отдернув руку и прижав ее к груди.

– Разве тебе это больше не нужно? – спросил глубокий мужской голос так спокойно, словно это было в порядке вещей – мужчина в женском туалете.

Не ответив на его вопрос, она подняла голову и стала всматриваться в него, тщательно разглядывая каждую деталь его одежды, его формы. Казалось, его присутствие должно внушать спокойствие и чувство безопасности – но только не ей, с ее знанием. И осознанием того, что почувствовала, прикоснувшись к этой руке.

Пронзительно резкие вибрации не имели ничего общего с пульсирующим гулом, доносившимся из спортзала. Тот же самый высокий, режущий ухо звук, который она уже слышала – там, в лесу, когда упала с обрыва. Когда за ней гнались.

Виолет узнала его, узнала не только по отпечатку смерти, но и по лицу. Его лица не было видно, когда она убегала. Зато в другой день она хорошо смогла разглядеть его – когда вместе со всеми участвовала в поисках Маккензи Шервин.

Это с ним она столкнулась в лесу перед тем, как обнаружила убийцу. Когда бросилась бежать на звон колоколов Брук. Это и был тот самый полицейский, в которого она влетела с разбегу.

Он поднял брови, прочитав на ее лице все эти мысли. Так пристально они смотрели друг на друга. Виолет недоумевала, как же это возможно, чтобы убийцей оказался тот, кто должен защищать. Ему было непонятно, откуда она все знает.

Любопытство взяло верх, и он заговорил первым:

– Ну и как же тебе это удалось? Как ты узнала то, чего никто не мог знать?

У Виолет пересохло во рту. В голове лихорадочно проносилась дюжина вариантов спасения, большинство из которых она отметала сразу же. Бежать было невозможно. Кричать – бесполезно, особенно здесь, да и диджей, похоже, делал все возможное, чтобы от грохота полопались барабанные перепонки. Мобильный телефон лежал в сумочке, но Виолет неудобно было таскать ее с собой, и она осталась у Джея. Плакать… просить… умолять. Все это можно было испробовать.

Но Виолет приняла другое решение. Солгать.

Она притворилась, будто ничего не понимает, втайне надеясь, что ему известно не так много, как кажется.

– О чем вы? – спросила она. Голос дрожал. – Что случилось, офицер?

Он немного помолчал, точно задумался над ее вопросами. Высокий, крепкий, с массивными широкими плечами, этот офицер, казалось, может полностью перекрыть все выходы и входы. Форма плотно облегала его широкую грудь, белые зубы сверкали сквозь ухмылку. Он по‑ прежнему молчал.

Сердце Виолет бешено колотилось. Тогда девушка решила попытаться еще раз – а вдруг он не знает, кто она?

– Вас прислал мой дядя? – напряженно спросила она. – Начальник полиции Эмброуз?

Он подошел поближе:

– Можешь не притворяться, Виолет. – Тон, которым он произнес ее имя, не оставлял сомнений – ему все про нее известно.

И вдруг заговорил резко, грубо, стало ясно – никакие хитрости уже не помогут.

– Хватит юлить! – рявкнул он. – Здесь я задаю вопросы. Понятно?

Виолет содрогнулась. Она почувствовала, как к горлу подкатывает ком, ее затрясло от непреодолимого, всепоглощающего страха. Она послушно кивнула, широко раскрытыми глазами глядя на него.

– Я разузнал кое‑ что, – сказал он внезапно спокойным тоном. – Ты все время стояла на моем пути и наверняка даже не подозреваешь, как давно…

Он сделал шаг назад и снова заговорил:

– Я сразу и не понял. Наверное, вообще бы никогда не узнал об этом, если б не увидел, как ты работаешь против меня.

Его взгляд скользил по ней – а она застыла от ужаса, который наводил на нее этот низкий, зловещий голос.

Она с трудом понимала смысл его слов, пытаясь отделить его голос от резкого вибрирующего звука, источником которого он был, сам того не зная. Она не понимала, как не заметила этот звук раньше, когда он приближался? Как его можно было не услышать? Даже будь она глухой, как можно было не ощутить эти вибрации?

Сейчас же от этого звука было невмоготу. Однако этот человек не знал ничего о нем.

– Я бы никогда не подумал на тебя, если бы не увидел тогда в доме моего партнера. Твой дядя привез тебя туда, чтобы ты помогла найти… что? Улики? Тела? Ты, конечно, уже знаешь, что я работал не один. И сомневаюсь, что ты сочла случайностью то, что я оказался там, в лесу, когда с тобой произошел этот… – он сделал паузу, – случай.

Виолет показалось абсурдом, что он называет это происшествие совсем не так, как следовало бы. Он же хотел напасть на нее – и напал бы, если бы не Джей.

– Это не был случай, – услышала она собственный голос, неожиданно решительный.

Он рассмеялся:

– Нет, это был именно случай. Потому что я предполагал совсем другой исход. Тебе просто повезло, что твой парень оказался неподалеку. – И добавил словно хвастаясь: – Я бы мог прикончить там вас обоих, но стрелять в мои планы не входило. – Он улыбнулся. – Мне очень не хотелось, чтобы кто‑ то стал свидетелем того, что я собирался сделать, даже если этот свидетель тоже не выбрался бы оттуда живым и не смог бы ничего разболтать. Я решил подождать. И дождаться, когда ты будешь целиком и полностью в моем распоряжении.

– Почему? – спросила Виолет, заранее зная ответ. Потому что ей известно слишком многое, и он не хочет рисковать.

Он не стал отвечать на ее вопрос – он продолжал говорить:

– И когда там, у дома моего партнера, я увидел, как ты указываешь места на участке, которые потом по приказу твоего дяди были раскопаны, я понял, что ты каким‑ то образом знаешь, где зарыты тела. Даже если это не тела людей. – Он приподнял брови. – Ты ведь знаешь об этом? Что мы нашли там тела животных? Скорее всего, знаешь, – сказал он, обращаясь скорее к самому себе, нежели к ней. – Я заинтересовался тобой и начал изучать материалы дела. И нашел кое‑ что любопытное. В одном месте фигурировало твое имя. Один‑ единственный раз. – Казалось, его расстраивал тот факт, что больше не было свидетельств ее причастности к этому делу. – Ты нашла мою бедняжку из озера. Но знаешь, – сказал он и прищурился, неотрывно глядя ей в глаза, – она была не первой из моих девочек, которых ты обнаружила.

Это не было новостью для Виолет – ведь еще восьмилетней она нашла в лесу его первую жертву. Дядя рассказал ей, что задержанный убийца уже сознался в этом преступлении. Но мысль о том, что эти два маньяка были соучастниками так долго, что два убийцы‑ психопата вообще встретились и уже восемь лет вместе творят зло, была просто ужасна.

У Виолет голова шла кругом.

Это какое‑ то безумие, твердила она себе.

Она не ответила – он и не ждал ответа. Ему словно нравилось выставлять напоказ свое извращенное мастерство. Ну и что, что она теперь все знает? На этот раз он вряд ли позволит ей уйти.

– Все верно. – Он откровенно наслаждался этой игрой. – Одна маленькая девочка нашла другую маленькую девочку. Конечно, тогда я и не подозревал, что ты в этом замешана, – по официальным источникам, там тебя и рядом не было. Но фамилия, упомянутая там, говорила о многом. Эмброуз есть Эмброуз, имя твоего отца все объясняло. – Он наклонился к ней поближе и, хотя там, кроме них, никого не было, прошептал, словно делясь секретом: – Интересно, зачем ему понадобилось скрывать, что это была ты.

Она не ответила – в этом не было необходимости. Его близость лишала Виолет сил. Она как можно сильнее вжалась в стену.

Голос офицера вновь стал спокойным и почти непринужденным:

– Кстати, тебе известно, что я их не убивал?

Он внимательно смотрел на девушку, ожидая ее реакции.

Виолет не знала, стоит ли ей вообще отвечать на его вопросы и как‑ то комментировать его откровения.

– Я вам не верю, – блеклым голосом проговорила она.

– Но это правда. По крайней мере, было правдой. Их всех убивал он, – сказал офицер, вновь имея в виду своего подельника. – Я должен был находить девочек и доставлять их к нему. Именно это мне нравилось – охота. В ней и был весь интерес. До того момента, когда наступало время прятать тела, он сам с ними разбирался.

Офицер говорил об этих девочках так, словно они были ничего не значащими куклами, неодушевленными предметами. И Виолет понимала, что это правда – по крайней мере, для него. Все девочки были просто дичью, которую надо поймать. И будучи пойманными, переставали для него существовать.

Она вдруг поняла, почему на том, другом, человеке было такое множество отпечатков смерти, почему они покрывали его целиком, точно кокон из разноцветных нитей. И легко могла бы заметить, что этот полицейский носит на себе лишь один отпечаток смерти – звенящее, вибрирующее эхо.

Кому же он принадлежит?

Ответить на этот вопрос она пока не могла.

Но ей не пришлось долго ждать – он ответил сам.

– Они ее никогда не найдут – ту девочку, которую все искали в лесу, – сказал он, слегка улыбаясь. При виде этой улыбки у Виолет мороз прошел по коже. – Я всегда был осторожен, я прятал каждую из своих девочек в разных местах и разными способами. Никогда не повторялся. Но на этот раз – с ней – все было по‑ другому. Это было мое первое убийство, и теперь никому в голову не придет искать ее там же, где они арестовали моего партнера. – Его рот расплылся в широкой улыбке, обнажая два ряда крепких, блестящих белоснежных зубов. – И тебя они тоже никогда не найдут.

Глава 27

Джей стоял у края танцпола, все еще держа в руках сумочку Виолет. Он всматривался в темный зал, пытаясь разглядеть ее там. И старался не паниковать. Что‑ то было не так.

Заметив Челси, танцующую со своим кавалером, он уже не мог сдерживать беспокойство.

Он вклинился между ними прямо посреди танца.

– Где Виолет? – спросил он, не обращая внимания на партнера Челси.

– Что за… Джей? Что ты делаешь? – возмутилась она.

Но Джей был настроен решительно:

– Где она, Челси?

Челси замерла, слегка озадаченная тревогой, звучавшей в его голосе:

– Да успокойся! Она в туалете, перебинтовывает ногу. Скоро придет.

Джей бросил взгляд в сторону женских туалетов и с облегчением увидел множество девушек, группками проходящих туда и выходящих обратно. Челси проследила его взгляд.

– Да не в этом… – Она разбила его надежды на то, что Виолет все же не одна. – Мы ходили вниз, в тот, что около раздевалки, – там нет народу.

Джей замер, внутри все похолодело.

– И вы оставили ее там? Одну?

Челси передернула плечами и вызывающе посмотрела на пару, которая с интересом наблюдала за их разговором. Ее дерзкий взгляд смутил их, и они отвернулись.

– Ну и что? – Она снова повернулась к Джею. – Говорю же, она сейчас придет. Иди выпей пунша или чего покрепче – может, успокоишься.

Джей оглядел зал и заметил у входа полицейского в форме. Продолжая злиться на Челси, он рявкнул:

– Иди и попроси того копа о помощи. Скажи ему, где Виолет, и попроси позвонить ее дяде!

Челси хотела было обидеться, но в этих кратких приказах было что‑ то такое, что заставило ее, непонятно почему, тоже запаниковать. И перестать задавать вопросы. Бросив своего кавалера в одиночестве на танцполе, она поспешила к двери – к полицейскому – попросить помощи.

Джей уже бежал в противоположную сторону.

Человек напротив, как скала возвышавшийся над Виолет, протянул руку и стал задумчиво пропускать между пальцев пряди ее волос. А потом посмотрел на девушку сверху вниз с искренним сожалением:

– Я поболтал бы тут с тобой еще немного с большим удовольствием, поверь. Но нам надо идти, – печально сказал он. – Пора.

Виолет покачала головой.

– Я закричу, – сказала она, стараясь оттянуть момент.

Казалось, он был по‑ настоящему разочарован.

– А я сверну тебе шею еще до того, как кто‑ нибудь тебя услышит. И, между прочим, Виолет, – услышав из его уст свое имя, она снова вздрогнула от отвращения, – здесь никто не может тебя услышать. А даже если и услышат, у меня есть пистолет, – сказал он, указав взглядом на свое оружие. – Мне нужно избавиться от тебя, иначе я потеряю все. Пути назад нет, ты ведь понимаешь это?

Виолет думала об одноклассниках… друзьях… о Джее. Нельзя подвергать их опасности, привлекая внимание к своему… положению. Она хотела закричать, позвать на помощь, но знала, что не станет этого делать. Не сможет.

Она поднялась и взяла костыли, уже ощущая себя мертвой. Он вышел первым, придержал дверь, она неловко проковыляла в коридор. Он был отвратительно галантен… и спокоен. Он был уже не охотником – просто безликим палачом, ведущим узницу на эшафот. Охота закончилась, как и возбуждение от преследования жертвы. Она сама упростила ему задачу.

Глава 28

У Виолет заболели подмышки – она старалась идти быстрее, не жалуясь и не пытаясь замедлить шаг. Сильной мозолистой ладонью он крепко держал ее сзади за шею. Словно напоминая, какая она хрупкая и как легко он может прервать ее жизнь, если она попытается бежать. Виолет подумала: зря он боится, что она сбежит – она и ходит‑ то еле‑ еле.

Они были одни в длинном и пустом коридоре – он вел к выходу, за которым располагалась дополнительная парковка. Виолет все еще слышала доносившуюся из спортзала музыку – теперь она казалась такой далекой и звучала как из‑ под земли, заглушаемая мрачными мыслями.

Ее тревожило не то, что она умрет – это закономерный исход. Виолет никогда не боялась собственно смерти. Ее страшило только то, как это случится. Втайне она надеялась, что он не станет мучить ее и завершит все как можно быстрее.

Но была и другая мысль, тревожная и неотступная: когда все закончится, этот изверг, этот маньяк всю оставшуюся жизнь будет носить на себе отпечаток ее смерти.

Стоило Виолет представить, что частица ее жизненной энергии навсегда останется с этим чудовищем, как подкашивались ноги.

Она подумала сначала, что голос в другом конце коридора, позади них, просто послышался ей. Но он был слишком реальным – и невыразимо прекрасным. Он не мог быть плодом воображения. В тот момент, когда голос позвал ее по имени, она узнала его. И на глаза навернулись жгучие слезы.

– Только не он! – мысленно закричала Виолет. – Кто угодно, только не он!

– Виолет? – окликнул знакомый голос, в нем слышалось недоумение.

Рука на шее сжалась сильнее, Виолет поняла этот безмолвный сигнал и остановилась. Железная хватка его руки была опасна сама по себе. Они развернулись вместе – но рука по прежнему сжимала нежную шею, на которой уже появлялись синяки.

Виолет было слишком тяжело видеть Джея – здесь, сейчас. Ее сердце, казалось, рассыпалось на миллион безжизненных осколков.

– Ви? – снова окликнул он. Удивленно посмотрев на человека, сопровождавшего ее, он, казалось, немного успокоился. – В чем дело? Я так беспокоился… я думал, что с тобой что‑ нибудь случилось…

Он помолчал, ожидая, что кто‑ нибудь из них объяснит, в чем дело. А потом задал очевидный вопрос:

– Куда это вы?

Наступила тишина – великая, всепоглощающая тишина, которая, разрастаясь, заполняла собой все вокруг и становилась почти несокрушимой.

Виолет и хотела бы перебросить мостик через бездонную пропасть этого молчания, но не могла найти слов. Казалось, они жестким клубком застряли у нее в горле. Сейчас не время для слез.

Почему‑ то присутствие полицейского Джея не успокоило. Он заметно напрягся и, решительно сжав губы, угрожающе двинулся вперед.

– Что здесь происходит? – снова спросил он, на этот раз более настойчиво.

Виолет почувствовала, как каменно‑ твердая ладонь сильнее сжимает ее шею. Она знала, что от нее требовалось. И лихорадочно пыталась придумать что‑ нибудь – ну хоть что‑ нибудь, – чтобы заставить Джея уйти.

– Мы… мы просто… – пролепетала Виолет бессвязно, мысленно стараясь собраться и спасти хотя бы Джея. Попробовала снова: – Я просто попросила офицера, – она умоляюще посмотрела на массивного, высокого человека рядом с собой, – проводить меня к своей машине, чтобы я могла позвонить дяде. Папа сказал, что прибьет меня, если я не отзвонюсь хотя бы один раз.

Джей не собирался отступать. Он видел, что Виолет говорит неправду, а ей изо всех сил хотелось закричать ему «Уходи! ».

– Вот, пожалуйста. – Он протянул ей сумочку, не отрывая взгляда от пальцев полицейского, впивающихся ей в шею. – Ты же можешь позвонить и со своего.

Она покачала головой – с трудом, потому что шея была зажата, как клещами, железными пальцами.

– Нет, мне нужен именно его телефон. – В ее голосе все сильнее слышалась мольба, и взглядом она тоже умоляла его поверить ее словам. Нельзя допустить, чтобы Джей пострадал. – Пожалуйста, возвращайся в зал, Джей. Я сейчас приду, – проговорила она, но голос сорвался. Девушка отчаянно пыталась сохранить самообладание.

Джей сделал еще один осторожный шаг к ним – и в наказание жестокие пальцы еще сильнее вцепились в шею Виолет, беспощадно сдавливая ее.

И Виолет вздрогнула. Не намеренно, но боль была настолько сильной, что это получилось рефлекторно. Она бы никак не смогла подавить эту судорогу.

Этого оказалось достаточно. Одного‑ единственного едва уловимого знака, что ей больно, – и Джей бросился на помощь.

– А ну убери от нее руки! – вскричал он звенящим от ярости голосом.

Виолет застыла на месте, не в силах даже дышать. Она совсем не хотела, чтобы это случилось. Все, чего она хотела, – раствориться, уйти в ночь с этим убийцей и тихо исчезнуть. Навсегда.

Чтобы больше никто не пострадал.

Внезапно полицейский оттолкнул ее. Так сильно, что она упала бы, если б не костыли.

Джей широко размахнулся и ударил кулаком человека, который ее удерживал. Удар в челюсть был настолько сильным, что голова офицера резко дернулась вбок.

Едва появившаяся надежда растворилась в вечернем воздухе.

Он даже не шелохнулся – стоял так прямо и спокойно, словно и не было никакого удара. И насмешливо улыбался Джею, сознавая свое физическое превосходство перед юношей.

– Глупый сопляк! Не можешь – не лезь не в свое дело, – сказал он, шагнув к Джею.

Виолет знала, что это значит. Джей, как и она, не выйдет отсюда живым.

И среагировала машинально.

Она следила взглядом, как костыль описывает широкую дугу и впивается полицейскому в висок острым, как игла, болтом. Он не заметил летящего костыля, а Виолет вложила в удар даже больше силы, чем надеялась. Офицер покачнулся.

А затем все происходящее она наблюдала, точно в замедленной съемке. Она видела, как он падает. Его взгляд в этот момент был полон удивления – казалось, он пытается понять, что же с ним произошло. Лишившись опоры, нога Виолет наполнилась пульсирующей болью, но она не обратила на это внимания.

Джей схватил ее за руку и потащил по коридору к спортзалу. Далеко, очень далеко… Наступая на больную ногу, Виолет чувствовала невыносимую, обессиливающую боль. Джей, как мог, старался поддерживать ее, обхватив за талию и почти таща на себе. Но она двигалась все медленнее… и заставляла его тоже замедлять шаг.

Назад они не оглядывались.

Не успели уйти далеко – боль стала совсем невыносимой, Виолет не выдержала и сползла на пол, не в силах идти дальше.

– Беги, позови на помощь, – печально прошептала она, – без меня получится быстрее.

– Ни за что. – Он поднял ее на руки и понес.

– Нет, Джей, не надо! – Продолжая сопротивляться, она заплакала. – Ты не сможешь дойти туда со мной на руках. Прошу тебя, беги!

Но было уже поздно – они больше никуда не могли убежать.

Виолет почувствовала, как мощный удар обрушился на Джея сзади, и в тот же момент поняла, что падает… падает бесконечно долго, словно перышко. И услышала глухой звук собственного падения.

Превозмогая боль, она с трудом повернулась, чтобы видеть происходящее.

Но услышала раньше, чем увидела.

Легкий щелчок. Тихий, зловещий звук, от которого похолодело внутри.

Джей, лежавший лицом вниз, тоже услышал его. Он медленно, осторожно перевернулся на спину, стараясь не делать никаких лишних движений. Поднял руки ладонями вверх, давая понять возвышавшемуся над ним человеку в форме, что сдается. Подчиняется.

Виолет смотрела теперь только на пистолет. Небольшой и черный, он выглядел как игрушечный. Но она знала – это не так. Полицейский держал в уверенной и привычной руке вовсе не игрушку. И дуло было направлено на Джея.

Кровь ручейками стекала с виска по его лицу. Ом немного шатался – казалось, из‑ за удара в голову он слегка потерял равновесие, но мишень была настолько близко, что целиться совсем не обязательно. Можно было стрелять в упор.

Виолет могла только смотреть и бессильно рыдать:

– Нет! О боже, нет! Пожалуйста! – Вся в слезах, она умоляла убийцу: – Не надо, вам ведь нужен не он. Вы же видите, он не может защищаться. Пожалуйста…

Она ползла к Джею, чтобы заслонить его собой, но двигалась слишком медленно. Как в замедленных кадрах фильма, как в кошмарном сне, когда ноги тяжелеют настолько, что нельзя сделать и шага. Она подняла глаза на мужчину в форме – и, как только встретилась с ним взглядом, поняла: слишком поздно.

Выстрел был похож на оглушительный треск, Виолет инстинктивно отшатнулась, зажмурив глаза, закрыв ладонями уши, И начала кричать. И сразу после первого выстрела услышала второй.

Стоило открыть глаза, как она увидела кровь. Повсюду… повсюду кровь. Она снова зажмурилась, не в силах смотреть. И хотя умом понимала, что все еще кричит, не слышала сама себя. Казалось, ее голову изнутри наполняет оглушающий звон.

Внезапно рот ее наполнился самым неожиданным вкусом, какой только можно было представить здесь и сейчас, – вкусом одуванчиков. Ужасно знакомым вкусом детства, когда, собрав букет из солнечно‑ желтых цветов, суешь палец в рот – и чувствуешь на коже едкий вкус одуванчикового сока. Горечь на языке чувствовалась слишком явно.

Только когда чьи‑ то сильные руки поднимали ее с пола, Виолет поняла – этот вкус никак не связан с цветами.

Это отголосок смерти.

Свежий, только что родившийся.

Эпилог

Виолет смотрела в окно, любуясь первым снегом. Мягкие, крупные, пушистые хлопья неспешно падали с темного неба, искрящегося мириадами крошечных бриллиантов.

Было в нем что‑ то хрупкое, какая‑ то обновленная нежность. Словно возрождение.

Значит, занятия завтра будут отменены. Виолет отвернулась от окна и, нащупав, расстегнула на шее замочек серебряной цепочки, что подарил ей Джей перед балом выпускников. Провела пальцами по гладкой поверхности серебряного сердечка и осторожно уложила кулон обратно в черный бархатный футляр, в котором он был подарен. Она делала это каждый вечер – и каждый вечер с трудом сдерживала слезы.

Тот вечер, когда был бал… Почти два месяца назад… При одной только мысли об этом Виолет начинало трясти, несмотря на тепло в комнате. Она поежилась, обхватив руками плечи, – по коже бежали мурашки.

Стоило ей опустить веки – перед глазами вставали события того дня, которые уже никогда не сотрутся из памяти. Эти воспоминания причиняли ей почти физическую боль.

Ей постоянно приходилось напоминать себе, что теперь она в безопасности.

Она хорошо помнила выстрелы – громкие, как взрывы, – но все, что было потом, сливалось воедино в ее сознании.

Руки, поднимавшие ее с пола, были руками дяди Стивена. Это он нашел ее. Когда она пришла в себя, вокруг царил хаос.

Она помнила – дядя рассказывал, что они наконец выяснили: виновником гибели всех этих девочек оказался один из полицейских. Именно его жертвой чуть не стала Виолет.

Среди улик, изъятых из фермерского дома его подельника, они нашли квитанцию на безымянную сим‑ карту к мобильнику – судя по всему, преступники каждый раз покупали разные номера. Исследовав контакты, сыщики вышли на человека, который был подчиненным – и партнером! – ее дяди последние десять лет. Система определения координат в его патрульной машине подтвердила, что он появлялся в местах, где происходили убийства… причем их оказалось гораздо больше, чем было известно.

После того как ее дядя застрелил своего подчиненного в коридоре школы, полиция снова отправилась в лес, где нашли Хэйли Макдоналд. Тело Маккензи Шервин они обнаружили на том же самом месте – убийца не солгал.

Маккензи сломали шею.

Виолет осталась в живых. Дядя Стивен спас ее. И теперь его всюду сопровождал непривычный ореол, свежий отпечаток смерти, неизменно заставлявший Виолет ощущать беспокойство, – горьковатый вкус одуванчиков во рту. Но он уже слабел, и настолько быстро, что Виолет могла спокойно находиться рядом с дядей несколько минут.

В дверь постучали и сразу открыли. Виолет повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть заходящего Джея. Он, как всегда, улыбался. Едва успев закрыть дверь, Виолет бросилась ему на шею.

– Я тоже скучал по тебе, – усмехнулся он ей в макушку.

Она подняла голову, и он поцеловал ее, прижимая к себе еще крепче.

– Я зашел пожелать тебе спокойной ночи, – в промежутке между жадными поцелуями прошептал он.

– Ну так пожелай.

Он снова и снова целовал ее, но не говорил «спокойной ночи»… и «пока»… ничего не говорил.

– Спокойной ночи, – прошептала она, когда он наконец оторвался от ее губ.

Виолет каждый день благодарила Бога за то, что убийца был слишком оглушен, поэтому его пуля лишь слегка задела Джея, пролетела по касательной. Да и дядя подоспел вовремя.

Джей легко прочел все эти мысли у нее на лице. Улыбнулся, взял на руки, нежно целуя в лоб, в щеки, в нос.

– Судя по всему, я еще немного побуду здесь, – выдохнул он, добравшись наконец до ее губ.

Виолет была уверена – больше никогда ничего не случится с ними.

Убийца мертв, Джей жив.

Он бережно прижал ее к себе, она блаженно утонула в его объятиях.

Все будет не просто хорошо – все будет прекрасно.

Выражаю благодарность

Моим друзьям Джону Макдоналду и Брайану Джетеру – за ценные советы во всем, что касается полиции и поисково‑ спасательных служб. Спасибо, что помогли мне соблюсти достоверность. Люди в форме рулят!

Лоре Реннерт, моему суперменеджеру, – за то, что дала мне шанс, несмотря на то что я постоянно путала слова «городской» и «сельский» во время нашей первой (трехминутной) встречи.

Всему коллективу издательства «Харпер Коллинз», особенно моим чудесным редакторам Гретхен Хирш и Фэррин Джейкобс, – за то, что помогли мне отполировать «Зов смерти» до блеска. У меня нет слов, чтобы выразить, насколько я ценю ваше терпение и вашу тактичность.

Я хочу также сказать спасибо моей маме Пегги – за то, что постоянно убеждала меня, что я всегда могу стать тем, кем пожелаю. (Мама, ты просто супер! )

Еще хочу поблагодарить своего мужа за бесконечную поддержку. Что бы я без нее делала. Спасибо, спасибо, спасибо тебе…

А еще – Аманду, Коннора и Эбигейл. Ребята, вы действительно можете быть тем, кем пожелаете!

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 78