Тридцать

Королевски-жёлтый украшал небо. Цвет, который, как говорила Мадлен, никогда ей прежде не встречался. Настолько дорогой и редкий, что король посылал за тысячи миль, чтобы его заполучить.

Кто-то рассказал ему об этом свете, подтолкнул к этой идее. Мадлен – близка к нему, и единственная художница, которую я знала. Она воспользовалась этим цветом – и лгала о нём.

Я закрыла глаза ладонями – думать, думать… Я уже обвинила того, кого любила. Стоит ли обвинять вторую – из-за картины? Такие малые доказательства – и такой риск! Лгать о веровании. Лгать о том, что потеряли. Лгать о мазках на пейзаже.

Думать. Думать. У Фицроя была причина заставить отца замолчать, но убивать всех, не получив трон? Помогать мне в моем исследовании, защищать от Стэна? Я видела его в Форте утром после банкета – и после своей коронации тоже. Он был обезумевшим. Не понимал, что происходит, не верил в реальность окружающего его ада.

Я плохо разбиралась в людях, но Фицрой… Насколько же он был искренен! Да, он хотел бы хорошим придворным, он умел играть, но я видела его чувства, видела его без маски – видела ту ужасающую агонию…

Мадлен пыла печальной. Огорчённой. Но в этом удивительном, сложном образе совершенной Мадлен не было беспорядочности Фицроя и Наоми. И она не была в столице во время нападения – в полной безопасности, вольна от подозрений… Если б я не покинула дворец – она получила бы трон. И если б яд был в пищевом красителе, если б его включили в рецепт по приказу короля… Кто бы заподозрил её в убийстве, даже если она просто художница, что прежде использовала этот цвет?!

Она сказала, что отсутствовала из-за неизвестной болезни. Её называли меланхолией, но Мадлен говорила, что от тоски живот не болит – признак лёгкого отравления мышьяком. Мышьяком, который она использовала в красках…

И облизывала кисть. Я видела, как она делала это – как проводила языком по моим кистям, прежде чем начать накладывать макияж. Если б там был королевски-жёлтый, она бы испытала боль в желудке и нашла бы источник…

А если бы это подарило ей столь замечательную идею?

Я не хотела в это верить – но это было возможно. Более чем.

Когда я вернулась в Форт, я не звала стражу и не устраивала сцен. Я нашла Мадлен в её покоях, сидевшую в кресле с книгой на коленях. Наши взгляды встретились – и она побледнела, губы чуть распахнулись… что за покорный взгляд. Она встала, юбки волнами раскинулись вокруг меня, будто вода, и она не отвернулась.

- Это была ты, - я удивлялась своему спокойствию. Теперь, когда я знала, кричать не было смысла. – Ты их убила.

- Я не клала яд в торт, - мягко ответила она. Я уже видела, как она говорила о смертях. – Но, да, я рассказала ему об этом красителе.

- Зачем? – столько всего надо было сказать, но этот вопрос всегда первым срывался с губ.

- Это было необходимо сделать.

- Необходимо убить всех своих друзей?

- Я не знала, что он это сделает, - ответила Мадлен. – Я не заставляла. Знала, что он хотел продемонстрировать свою расточительность, но понятия не имела, что он зальёт его в блюдо на банкете.

- Зачем? Зачем ты это сделала?

Мадлен не вздрогнула – вскинула подбородок.

- Ты знаешь, я любила двор – с того момента, как прибыла сюда. Такой живой! Такой яркий! Я чувствовала, что мне здесь было место – а потом, пару лет назад, впервые заболела. Несколько месяцев провела в деревне, писала картины, встречалась с людьми, училась дышать. И когда вернулась… Увидела его, Фрея. Увидела его настоящим. Тщеславие. Злобу. А сна следующий день я вернулась на огромный бал в дворцовом саду. Тема – золото. Золото в пище, золото в воде, золото в платьях, золото в волосах. Праздник мира и добра – только для двора. И я стояла посреди всего этого и видела, как же всё это было гадко! Видела, что на самом деле им всем было абсолютно наплевать, что меня не было. Никто обо мне не заботился – и ни о ком другом тоже. Они просто хотели весело провести время, хотели выглядеть поразительнее, чем кто-либо другой. На следующий день я отправилась к королю, ведь видела, как бьются люди, и хотела помочь им. Но когда я попросила у него денег, он посмеялся надо мною и сказал, что я похожа на своего кузена – а у короны для отбросов средств нет. Деревня пусть сама справляется со своими проблемами. У него были деньги на то, чтобы двор буквально поедал злато – но не было, чтобы убедиться, что все остальные сыты. И я видела это, Фрея. Знала, о чём именно говорил Густав. Мы нуждались в переменах. Как в воздухе! И это должно было случиться.

- Потому что Забытые должны вернуться?

- Забытые никогда не были реальными, Фрея. Мы обманываем себя, думая, что они существуют. Это просто были люди с мастерством и знаниями, которых у нас нет. И не будет – потому что мы ждём, пока они вернутся! Всё разрушено, Фрея, и кто-то должен это остановить.

Я покачала головой.

- Потому? Это единственная причина? Нет!

- Было бы лучше, если бы было ещё что-то? Драма? Личная обида, месть? Амбиции? Конечно – плохо навредить людям так эгоистично. Я лишь хотела помочь, сделать королевство лучшим. Полагаю, сделала.

- Ну, ты не можешь иметь в виду, что я стала бы королевой – ты себя назначала на то место?

- Никогда об этом не думала. Предполагала, что он сам себя медленно отравит – пока он не сказал, что заказал больше ради банкета. Но сколько людей могло выжить! Я не собиралась становиться королевой.

- Но ты его не остановила! Сотни людей могли погибнуть – и ты его не остановила!

- Так было нужно. Эприа в этом нуждалась, - она отвернулась, молча глядя на какую-то картину. – Медицина. Вот что сказал мне купец, когда я купила маленький горшочек для себя. Это стоило целое состояние, но я никогда не видела такого цвета и искала его для своей коллекции. Он странно на меня посмотрел и сказал, что это будет лекарством от лихорадки, потницы, а так же многих других заболеваний, которые только могли случиться. Но ведь я на самом деле хотела просто получить цвет, - она мягко улыбнулась. – А потом я вдруг заболела. Я видела полосы на ногтях, знала о мышьяке – но всё это было простительно за единственный подобный цвет.

- И ты отправила немного королю?

- Отправила всё, что осталось, вместе с картиной, которую как раз закончила. Сказала ему правду. Это цвет – и чудное лекарство, которое принесёт здоровье и удачу! Королевски-жёлтый – сказала, он достоин этого названия.

- И он подсыпал его в вино.

- Думаю, да. Конечно, у него болел живот, это медленно отравляло его. Но он о красителе и не подумал! А зачем? Считал, что болен, а никто не смотрел, что там король подсыпал в собственную еду.

- Ты сказала, что он болел многие месяцы, до того, как ты покинула в последний раз замок.

- Солгала, - она впервые, казалось, немного раскаялась. – Правда, прости. Ты так уверенно собиралась раскрыть убийство… Я не могла позволить тебе узнать, что он заболел только в то мгновение, когда я наконец-то покинула столицу. Мне хотелось, чтобы ты думала, что кто-то травил его несколько месяцев до того, как я наконец-то уехала.

Вот о чём она жалела! Не о всех смертях – а о маленькой лжи, что должна была помешать моему расследованию.

Я слишком ей доверяла. Не проверила её историю. Фицрой решил, что отец скрывал болезнь – и только предполагал, между прочим, что всё остальное было правдой.

- Разумеется, - продолжила она, - его высокомерие не дало ему остановиться на достигнутом. Он хотел больше, и больше, а у меня не оказалось – поэтому он послал людей за этим. Назвал во имя себя, вопреки тому, что у красителя уже было название – он хотел всё! Я боялась, что кто-то скажет советникам, что там есть мышьяк, но всем было плевать. Краситель, что лечит, пока человек не съест слишком уж много. Ну и, конечно, эта яркость не давала ему держать это при себе. Он хотел устроить шоу, разбрасываться здоровьем и состоянием. Он должен был продемонстрировать этот краситель на банкете, чтобы показать собственное богатство и царственность. Но я знала, что он даст его тем, кого любит – а тем, кто ему не нравится, тем, кто менее экстравагантен… Они выживут. Так было бы легче создать новый двор, чем я когда-либо полагала. Нет, я не могла остановить это!

- Даже если это могло убить твоего кузена?

Я верила в него. Знала, что он это не съест. Король гневался на него, и Стэн злился в ответ – за расточительность… О, он из принципа не стал бы есть золотой торт! И не ел.

- Но ты просто оставила их умирать!

- Не всех. Думала, что может править Фицрой. Хотела убедиться, что он выживет – поэтому сказала его отцу, что до меня дошли слухи, будто бы Фицрой хвастал, что будет следующим королём. Конечно, я говорила не совсем так... Поздравила короля с решением, говорила, что слышала это от самого Фицроя. Я знала, его это разозлит – как раз к банкету, - и он ему золотой торт не даст, чтобы поставить на место. Он был бы в безопасности

- Так это из-за тебя Фицроя собирались сослать?

Мадлен покачала головой.

- Об этом я не знала. Но ты должна понимать, что король постоянно менял своё мнение о Фицрое. Пусть он и хотел сделать его наследником в день получения письма – он был в ярости, полагая, что Фицрой мог на это надеяться. И даже если б он сильно разозлился, то очень скоро бы простил его… Если б их всех не отравил. Как похоже на короля!

- А вдруг король решил принять более постоянное решение? И почему ты так была уверена…

- Он был таким позёром! А болезнь его немного поменяла. Учитывая убеждения Холта… Может быть, он бы остался на своей позиции.

- И все остальные… Ты убила своих друзей!

- Их убила королевская жадность, а не я.

Выражение её лица не было виноватым. Никакого раскаянья – до ужаса честно! Она с таким самообладанием столкнулась с этой правдой, равно как и со всем остальным…

- Если я тебя арестую, - промолвила я, - люди подумают, что всё из-за твоего кузена. Не поверят, что ты и вправду виновата. И когда прибудет Стэн, он будет счастлив освободить тебя. – он никогда не поверит, если я скажу, что виновна во всём Мадлен. И атаку он не остановит.

- О, нет, - покачала головой Мадлен. – Нет. Если он узнает, что виновата я, накажет меня – как хотел наказать тебя. Но он будет прорываться в город, прежде чем выслушает тебя. Не верю, что в твоём случае это поможет.

Мадлен так прекрасна, так хороша… Но не такая, как верила я. Как верили все остальные. Как она могла их убить?

- Ты должна была быть моим другом.

- Я и есть твой друг, - ответила она. – Что б я ни сделала, я твой друг. Всё ради добра, Фрея. Я сделала это для общей пользы. Я этим не горжусь, от этого мне нет радости. Я оплакивала их смерти – и каждая слеза была настоящей. Но это должно было случиться.

Но я не могла согласиться. Вопреки всем недостаткам старого короля, вопреки тому, кто заказывал яд и как она оплакивала смерти, она всё равно была убийцей. Она убила брата Наоми… Всех

- А меня ты убьёшь? – спросила я. – Собиралась убить?

- Я о тебе не думала. Ведь я тебя не знала.

- А пыталась после того, как яд оказался недостаточно действенным?

- Нет! Это никогда не было ради короны… Фрея, я правда думаю, что ты хорошая королева. Та, что нужна нам всем.

- Значит, нам с Наоми просто повезло.

- Да. Просто повезло.

Я всё ещё смотрела на неё, не понимая ни мягкости лица, ни спокойствия.

- Ты позволила мне заключит Фицроя. Позволила бы убить его.

- Ты б его не убила. Ты бы нашла причину его простить. У тебя хорошее сердце, Фрея, и ты под конец поверила б ему.

- А ты? Чему ты доверяешь? Своему сердцу?

- Твоё сердце мудро. А я делала так, как было лучше для всех.

Я покачала головой. Я почти видела мысли Мадлен, как она всё это провернула, но столько смертей! Невинные люди, что старались жить в том мире, что им дали… Мадлен наказала всех их, не разбирая, просто не напрямую – вывернула всё так, что виновен был король.

- Ты мне веришь? – тихо спросила Мадлен. – Или мне готовиться к переселению в подземелья?

- Нет, - ответила я. – Нет, ни то, не другое. Если ты и вправду мой друг, ты останешься в своих покоях и поможешь мне остановить своего кузена. А после того, как мы выживем… Я решу, что делать.

- Я уже говорила – ты будешь великой королевой. Лучшей, ем я надеялась.

- В первую очередь надо остановить твоего кузена.

Мадлен отступила.

- Ты должна использовать свои сильные стороны. Не знаю, верует ли он, но слишком суеверен для того, чтобы не остановиться. Если ты убедишь его, что Забытые злятся на него… Может быть, это поможет.

Я кивнула – хороший совет, кто б его не дал.

- Я оставлю кого-то у двери.

Мадлен опустилась в реверансе, всё так же в волнах пышноты юбок, и я заставила себя отвернуться.

Мне хотелось бежать в покои Фицроя, но ноги не слушались. Шок от предательства Мадлен убил меня – и ногди едва касались пола. Я призраком плыла по замку, едва-едва тревожа воздух.

Я спустилась по лестнице, миновала стражников у двери Фицроя. Я не знала, что ему скажу, у меня не было времени разбираться в своих чувствах – и когда дверь распахнулась, просто рванулась вперёд, спотыкаясь на ходу.

Он сидел в кресле, что-то писал. Напряжённый немного, но в целом – казался самим собой.

- Почему ты лгал мне? – спросила я, чувствуя, как дрожал голос. – Почему прятал от меня эти письма, когда знал...

Должно быть, он заметил, что вопрос мой звучал испуганно, а не обвинительно, потому что нахмурился, но ответил куда мягче.

- Я запаниковал. Я не знал планов отца, - промолвил он, - пока не увидел письма – читал в лаборатории, ожидая тебя. Думал, если ты их прочла – ты меня подозреваешь. Словно я и вправду мог так поступить. Так что спрятал их, не хотел, чтобы ты мне не доверяла.

- Значит, ты сделал что-то ненадёжное?

- Я знал, что это не поможет расследованию. Это личное – и я спрятал их. Но я ничего не делал. Не мог… Прости.

- Я понимаю, почему ты это сделал, - это не означало, что я его просила – но я понимала причины. Это не делало его плохим человеком – но смогу ли я через себя переступить? – Я нашла убийцу, - я должна была заставить себя заговорить. Несколько недель с ним общаться было так просто, а слова были пусты. Всё казалось пустым. – Это была Мадлен.

- Мадлен?!

- Она, - кивнула я – и пересказала всё, что случилось с момента его ареста. Он заметался, когда я вспомнила о картине – и не остановился, когда история закончилась.

- Мадлен, - прошептал он. – Мадлен. Как это могла быть Мадлен?

- Я ведь сказа тебе.

Он невесело рассмеялся.

- Фигура речи. Мадлен их убила. Я знал её столько лет… Как Мадлен могла это сделать?!

- Она полагала, что у неё есть причины.

- Я уверен, Стэн думает, что у него есть веские причины тебя убить. Все они имеют веские причины – но это не означает, что они таковыми являются!

Я чувствовала, что должна была сказать больше, извиниться за подозрения, но не могла. Его предательство было таким свежим, покрытым опустошением от Мадлен… Я прорыдала всю ночь, так неохотно доверилась ему – и даже если его чувства были честны, он таковым не являлся. Я ничего не могла ему предложить, не могла открыть свои чувства.

Волосы спадали на лицо чёрной завесой – Мадлен ведь не привела меня в порядок.

- Стэн прибудет через два дня. А я всё ещё не… Пойдём в лабораторию. Мне надо разобраться в этом…

Он смотрел на меня долгим взглядом – и я не могла понять, что пряталось в его глазах, - а после коротко кивнул.

Мне всё ещё хотелось рассказать Наоми обо всём. Она не была близка к Мадлен так, как я – но ведь Мадлен убила её брата!

Мы столкнулись с нею на лестнице в мои покои – она мчалась вниз, испуганная, и застыла, увидев нас.

- Фрея! – воскликнула она. – Я проснулась – и там Мадлен под стражей, никто ничего не говорит… Это Холт её арестовал? Что случилось?

- Мне жаль, Наоми, - выдохнула я – слова казались слишком тяжёлыми, слишком бестолковыми в своих дурацких формулировках. – Мадлен призналась во всём. Она убила их.

Наоми открыла рот, чтобы возразить, но умолкла. Пошатнулась на месте, всё ещё сражаясь с собой.

- Она это сказала тебе?

- Сказала. Мне жаль, Наоми.

Она взглянула на Фицроя, потом на меня.

- Как ты можешь быть так уверена? Откуда ты можешь знать? Она могла лгать, испугаться, скрывать своего кузена…

- Я знаю, Наоми. На этот раз точно знаю, - и я тихо пересказала ей то, что услышала от Мадлен.

- И она… она убила Якоба.

Я кивнула – и она повторяла это раз за разом.

- Убила всех. Убила всех – и стала рядом с нами… Зачем ей нам помогать? – слёзы ярости пылали в её глаза. Она шагнула на ступеньку выше, но я схватила её за руку, заставляя замереть.

- Нет, Наоми. Потом ты сможешь её… но не сейчас.

- Фрея…

- Прошу, Наоми. Наказание нам не поможет. Сначала – Стэн. Мы должны. И я нуждаюсь в твоей помощи.

- Не нуждаешься.

- Нуждаюсь. Прошу, ты моя лучшая подруга! Мадлен – потом. Сначала надо выжить. Помоги мне, пожалуйста.

Наоми долго смотрела на меня, и слёзы жгли ей глаза.

- Хорошо, - жёстко отозвалась она. – Давай вместе остановим эту сволочь.

⇐ Предыдущая 22 23 24 25 262728 29 30 31 Следующая ⇒