Первый Оборванец: Чем Анк‑Морпорк отличается от н'обитаемого острова? 6 страница

‑ Номер готов, хозяин, – объявил он. – Ну, то есть, для мистера Хлопотуна.

‑ Номер?

‑ Да. Апартаменты председателя, сэр.

‑ А, этот номер. Квартирует, значит, прямо над своими владениями?

‑ Разумеется. Мистер Косой любезно ознакомил меня с завещанием. Председатель должен постоянно ночевать в банке…

‑ Но у меня есть прекрасная собственная квартира в…

‑ Гм. Извините, но таковы Условия, сэр, – прервал его Гнут. – Вам тоже полагается кровать, конечно же, – щедро добавил он. – Мистер Хлопотун будет спать в своем лотке. Он прямо там и родился, кстати.

‑ Значит, я буду заперт здесь каждую ночь?

В общем, когда Мокрист осмотрел апартаменты, такая перспектива уже казалась ему слишком мрачной. Ему пришлось пройти сквозь четыре двери, чтобы только разыскать кровать. Апартаменты включали в себя столовую, гардероб, ванную, отдельный туалет, гостевую спальню, рабочий кабинет и еще небольшую частную студию вдобавок. В спальне хозяина Монетного двора стояла огромная дубовая кровать с парчовым балдахином, и Мокрист полюбил ее с первого взгляда. Он прилег на пробу. Кровать была такой мягкой, словно лежишь в огромной теплой луже…

От посетившей его мысли он немедленно вскочил.

‑ Неужели миссис Мот…

‑ Она скончалась в кресле за своим рабочим столом, Хозяин, – успокоил его Гнут, развязывая веревочку, которой была перевязана круглая коробка. – Кресло мы уже заменили. Кстати, ее похороны завтра. Кладбище Малых Богов, в полдень. Члены семьи допускаются только по предварительному запросу.

‑ Кладбище Малых Богов? Как‑ то мелко для члена семейства Мотов, разве нет?

‑ Полагаю, там похоронено немало членов семьи Кувырком. Однажды, в минуту откровенности, она призналась мне, что скорее будет проклята, чем позволит навеки причислить себя к Мотам, – раздался шорох бумаги и Гнут объявил: – ваша шляпа, сэр.

‑ Какая еще шляпа?

‑ Шляпа Хозяина Королевского монетного двора, – Гнут поднял её повыше.

Это был черная шляпа. Когда‑ то блестящая. Теперь же, в основном, потертая. Старые бродяги, и те носят шляпы поприличнее.

Она была создана в виде высокой стопки долларовых монет. Предполагалось, что она будет словно корона. Предполагалось, что ее украшают выложенные драгоценными камнями сценки из истории развития денег, которыми служили когда‑ то маленькие белые ракушки, потом коровы, и, наконец, золотые монеты. Предполагалось, что она символизирует собой магию денег. Предполагалась, что она прекрасна.

Черный цилиндр. Не стильный. Вообще.

‑ Мистер Гнут, вы не могли бы послать кого‑ нибудь в Почтамт за моими вещами? – спросил Мокрист, мрачно глядя на старую развалину.

‑ Конечно, Хозяин.

‑ Думаю, " мистер Губвиг" будет в самый раз, спасибо.

‑ Да, сэр. Конечно.

Мокрист уселся за огромный стол и любовно погладил ладонями потертую зеленую кожу.

Ветинари был прав, будь он проклят. Почтамт превратил Мокриста в слишком нервного и осторожного человека. Ему не хватало вызова, не хватало веселья.

Вдали прогремел гром, и на яркое солнце стали наползать сине‑ черные тучи. С равнины на город накатывалась буря, с явным намерением бушевать до утра. Согласно " Таймс", в дождливые ночи возрастало количество преступлений. Может, дело в оборотне, который, как все теперь знали, служит в Страже. Дождь смывает запахи.

Через некоторое время Пегги принесла омлет, не содержащий абсолютно никаких намеков на слово " чеснок". А вскоре после этого прибыла Глэдис с гардеробом Мокриста. Весь гардероб, включая шкаф, поместился у нее под мышкой. Она гулко протопала по устланному ковром полу и водрузила гардероб прямо посреди обширной спальни.

Мокрист направился было к ней, но она в защитном жесте подняла огромные ладони.

‑ Нет, Сэр! Позвольте, Я Вначале Выйду!

Она протопала в коридор.

‑ Чуть Не Случилось Страшное, – заявила она.

Мокрист подождал объяснений, не дождался и спросил:

‑ Что именно?

‑ Мужчина И Юная Леди Не Должны Уединяться В Спальне, – заявила голем со священной убежденностью в голосе.

‑ Гм, Глэдис, а сколько тебе лет? – осторожно спросил Мокрист.

‑ Тысяча Пятьдесят Четыре Года, Мистер Губвиг.

‑ Верно. И ты, к тому же, сделана из глины. Я хочу сказать, все мы прах и в прах обратимся, в некотором смысле, но, будучи големом, ты… э… ну, буквально сделана из праха, сиречь глины…

‑ Да, Мистер Губвиг. Но Я Не Замужем.

Мокрист застонал.

‑ Глэдис, что тебе на этот раз дали почитать наши кассирши?

‑ " Благоразумные Советы Юным Девицам" За Авторством Леди Дейрдры Телеги, – ответила Глэдис. – Необычайно Интересная Книга. Поясняет Правила Приличия.

Она вытащила томик из огромного кармана своего клетчатого платья. Книжка выглядела убого.

Мокрист вздохнул. Это была одна из тех старинных книг об этикете, в которых пояснялись всякие тонкости, типа: Десять Вещей, Которые Нельзя Делать С Вашим Зонтиком От Солнца.

‑ Понятно, – сказал он.

На самом деле, было совершенно непонятно, как ей объяснить. Хуже того, неясно было даже, что именно объяснять. Големы, они… ну, просто големы. Огромные куски глины с искрой жизни внутри. Одежда? Зачем? Даже големы‑ мужчины из Почтамта не носили на себе ничего, кроме нескольких мазков синей и золотой краски, чтобы выглядеть наряднее… Стоп, стоп, вот же оно! Нет никаких големов‑ " мужчин"! Големы были просто големами в течение тысяч лет! Но теперь они оказались в современном Анк‑ Морпорке, гигантском шейкере, где смешались тысячи рас, идей и мнений… Просто поразительно, какие коктейли порой получались в результате.

Без дальнейших рассуждений, Глэдис протопала в угол, развернулась спиной к стене и застыла на месте. Свет в ее глазах потускнел. Ну вот и все. Она решила, что останется здесь.

В своем лотке храпел мистер Хлопотун.

Мокрист принялся крутить в руках половинку расписки Космо.

Необитаемый остров. Необитаемый остров. Безусловно, я лучше думаю, когда нужно думать быстро, но все‑ таки, что же именно я имел в виду?

На необитаемом острове золото бесполезно. Лучше иметь еду и не иметь золота, чем наоборот. Если на то пошло, золото в шахте тоже бесполезно. В шахте единственным средством расчетов является кирка.

Хммм. Мокрист снова уставился на половинку расписки. Что нужно, чтобы эта бумажка обрела стоимость в десять тысяч долларов? Печать и подпись Космо, вот что. Все знают, что долги он платит. Ни на что больше не годный ублюдок, но денежки у него есть.

Банки пользуются такими расписками постоянно. Любой банк на Равнинах выдаст мне за нее наличные, удержав комиссию, разумеется, потому что банки всегда дерут с тебя три шкуры. Все равно, такие расписки гораздо легче и удобнее, чем мешки с деньгами. Конечно, мне тоже придется расписаться на ней, удостоверить получение денег.

Если она после погашения останется чистой, её кто угодно сможет снова использовать.

Необитаемый остров, необитаемый остров… На острове мешок овощей дороже золота, в городе золото дороже мешка овощей.

Это что‑ то вроде уравнения, так? Где же тут истинная ценность?

Внезапно он вытаращил глаза.

Она в городе. В самом городе. Город говорит: в обмен на вот это золото, ты можешь получить вот эти товары. Город ‑ волшебник, алхимик наоборот. Он превращает бесполезное золото в… да во все что угодно.

Сколько ст0ит Анк‑ Морпорк? Сложи‑ ка все вместе! Все дома, все улицы, всех людей и все их навыки, все музеи, все гильдии, все законы, все библиотеки… Миллиарды? Нет. Никаких денег не хватит.

Весь город – один огромный золотой слиток. Что нужно для обеспечения валюты? Город. Это город определяет, что доллар ст0ит доллар.

Это был сон, мечта, фантазия, но Мокрист преуспел в мастерстве продажи фантазий. И если ты продашь этот сон значительному количеству людей, никто из них не посмеет проснуться.

В маленькой подставке на столе покоились чернильная подушечка и два штампа: с гербом города и печатью банка. Но Мокрист увидел, что их окружает золотое сияние. Вот она, истинная ценность!

‑ Мистер Хлопотун? – позвал Мокрист. Песик уселся в своем лотке и вопросительно посмотрел на него.

Мокрист закатал рукава и размял пальцы.

‑ Не пора ли нам сделать немного денег, мистер Председатель? – спросил Мокрист.

Тихим " гав! " председатель выразил безусловное согласие с предложением.

На листочке плотной банковской бумаги Мокрист написал: " Выплатить подателю сего один доллар".

Он проштамповал бумажку обеими печатями и критически осмотрел результат своих трудов. Тут явно требовалось нечто большее. Люди любят шоу. Видимость – это всё.

Бумажке нужно было придать… значительность. Сам банк действовал так же. Кто понесет денежки в бревенчатую хижину?

Хммм.

Ах, да. Все ради города, верно? Чуть ниже он написал крупными буквами с завитушками:

AD URBEM PERTINET

И, после некоторого раздумья, буквами помельче:

Promitto fore ut possessori postulanti nummum unum solvent, an apte satisfaciam.

Подписано Мокристом фон Губвигом от имени Председателя.

‑ Извините, мистер Председатель – сказал он, и поднял пса в воздух.

Хватило секунды, чтобы промокнуть его лапу чернильной подушечкой и поставить отпечаток рядом с подписью.

Мокрист проделал этот маневр еще дюжину раз, пять новых банкнот спрятал под промокашкой, а остальные, вместе с председателем, повел на прогулку.

Космо Мот уставился на свое отражение в зеркале. Иногда ему удавалось сделать все как надо три или четыре раза подряд, а потом – о, какой позор – он пробовал трюк на людях, и они, если были достаточно глупы, спрашивали: " вам что‑ то в глаз попало? "

У него даже был специальный заводной прибор, который приподнимал бровь, как положено. Изобретателя прибора он отравил. Подсыпал яд, а потом непринужденно болтал со стариком в его маленькой вонючей мастерской, ожидая, пока подействует зелье. Механику было почти восемьдесят, а Космо вел себя осторожно, поэтому убийство так никогда и не стало предметом расследования со стороны Стражи. В таком возрасте, это практически и убийством не назовешь, верно? " Одолжение" – так точнее. В любом случае, нельзя было рисковать, что старик начнет трепать языком, после того как Космо станет патрицием.

" Вообще‑ то, – подумал он, – я немного поспешил. Надо было подождать, пока старый дурак наладит эту машинку для тренировки бровей как следует". Его собственные неловкие попытки стоили ему синяка под глазом.

Как Ветинари это удается? Именно искусство правильно двигать бровями сделало его патрицием, Космо не сомневался в своем выводе. Конечно, парочка загадочных убийств тоже пошли на пользу делу, нельзя не признать, но именно способ, каким он изгибал брови, помог ему удержаться на самой вершине.

Космо уже давно изучал Ветинари. На всяких светских раутах это было нетрудно. Кроме того, он аккуратно вырезал каждую картинку с Ветинари, напечатанную в " Таймс". В чем секрет власти и неуязвимости этого человека? Как понять его?

И вот однажды Космо прочел в какой‑ то книге: " Если хочешь понять человека, влезь в его шкуру".

Тут‑ то его и посетила гениальная идея…

Космо радостно вздохнул, и начал стаскивать черную перчатку.

Разумеется, он тоже закончил школу Гильдии Убийц. Это было нормально для молодых людей из высших слоев общества. Он выжил там, и даже неплохо изучил разные яды, потому что слышал об интересе Ветинари к этому предмету, но в целом школа наводила на него тоску. В ней слишком уж цеплялись за традиции. Придерживались каких‑ то смешных устаревших концепций, вроде " чести" или " элегантности". Как будто забыли, чем же на самом деле занимается убийца…

Перчатка, наконец, слезла с руки, и он увидел то, что так жаждал увидеть.

О, да…

Бывший поработал прекрасно.

Космо разглядывал чудесную вещицу, так и эдак поворачивая руку. Свет проделывал со стигиумом странные штуки: кольцо то блестело серебром, то отливало маслянисто‑ желтым, то вновь становилось абсолютно черным. И оно было теплым, даже здесь, в полумраке. На прямом солнечном свете оно полыхнуло бы огнем. Это был металл, будто нарочно созданный для тех, кто крадется в тени…

Кольцо Ветинари. Печать Ветинари. Такое маленькое, и такое всемогущее. Безо всяких украшений, если не считать за таковое невысокий ободок, окружающий глубоко высеченную единственную букву:

" В".

Он мог только догадываться, что пришлось совершить его секретарю, чтобы раздобыть кольцо. Бывший сделал копию, " воссозданную", что бы это ни значило, при помощи восковых печатей, на которых кольцо Ветинари оставляло столь впечатляющий оттиск. А потом, наверное, понадобилось раздать много взяток (немаленьких), провести серию секретных встреч и осторожных обменов, в последнюю минуту внести необходимые изменения в копию, чтобы сделать ее неотличимой…

И вот он, оригинал, у Космо на пальце. Очень плотно сидит, честно говоря. С точки зрения Космо, у Ветинари были слишком тонкие для мужчины пальцы. Чтобы надеть кольцо, требовалось приложить немалые усилия. Бывший предлагал сделать кольцо пошире, по дурости своей не понимая, что это всё испортит. Магия (а Ветинари, несомненно, пользовался какой‑ то особой магией) исчезнет. Кольцо перестанет быть настоящим.

Да, несколько дней было больно, однако теперь Космо воспарил над болью, прямо в чистые синие небеса.

Он гордился тем, что его не удалось одурачить. Он сразу распознал бы обман, попытайся секретарь всучить ему всего лишь жалкую копию. Особое ощущение, возникшее в его руке, когда он надел, ну ладно, натянул кольцо на палец, тут же подсказало ему, что оно настоящее. Он уже ощущал, что начал мыслить быстрее и четче.

Он с любовью провел указательным пальцем по глубоко вырезанной букве " В" и поднял взгляд на Барабант… на Бывшего.

‑ Ты выглядишь озабоченным, Бывший, – заботливо заметил он.

‑ Ваш палец побелел, сэр. Почти посинел. Вы уверены, что вам не больно?

‑ Ничуть. Я ощущаю… абсолютный контроль. А вот ты в последнее время выглядишь… нервным, Бывший. С тобой все нормально?

‑ Гм… я в порядке, сэр, – ответил Бывший.

‑ Я отправил с тобой Клюкву из лучших побуждений, – пояснил Космо. – Морпет, сколько ему ни заплатИ, все равно разболтал бы кому‑ нибудь, рано или поздно.

‑ Но мальчишка из магазина…

‑ Тот же случай. Кроме того, это был честный бой. Верно, Клюква?

Клюква оторвал взгляд от книги и утвердительно кивнул.

‑ Да, сэр. Он был вооружен.

‑ Но… ‑ начал Бывший.

‑ Да? – холодно спросил Космо.

‑ Э… ничего, сэр. Вы правы, разумеется.

Был вооружен маленьким ножиком, и к тому же вдребезги пьян. Бывший задумался, какие у парня были шансы против профессионального киллера.

‑ Я всегда прав, разве нет? – мягко спросил Космо. – А ты сделал свою работу прекрасно. Как и Клюква. Скоро у меня будет для тебя новое маленькое задание, я уже чувствую это. А теперь иди, поужинай.

Когда Бывший распахнул дверь, Клюква бросил вопросительный взгляд на хозяина, но тот почти незаметно покачал головой. К несчастью, у Бывшего было прекрасное боковое зрение.

" Он догадается, он догадается, он догадаетсяяяя!!! " – вопил его внутренний голос, пока Бывший брел по коридору.

" Все из‑ за чертова кольца! Я не виноват, что у Ветинари такие тонкие пальцы! Да я крысу сожру, если оно хозяину впору! Почему он не разрешил мне сделать кольцо побольше? Ха, а потом послал бы Клюкву, чтобы прикончить ювелира! Я знаю, что и за мной его пришлют, в конце концов, я знаю! "

Бывший очень боялся Клюкву. Этот человек всегда говорил тихо и одевался скромно. И весь день читал книжки, если Космо не нуждался в его услугах. Это раздражало Бывшего. Если бы Клюква был просто необразованным громилой, он был бы… понятнее. Вдобавок, у него на теле, кажется, совсем не росли волосы. От блеска его лысины в солнечный день можно было ослепнуть.

А началось все с невинной лжи. Почему Космо поверил? Потому что был безумен. Но, к сожалению, не постоянно. Сходил с ума только в качестве хобби, в тех случаях, когда дело касалось… Ветинари.

Поначалу Бывший этого не заметил, просто удивился во время собеседования, почему Космо хочет принять на работу только человека определенного роста. А когда Бывший упомянул, что работал во Дворце, его немедленно наняли.

Вот в этом и состояла небольшая ложь. Хотя Бывший предпочитал думать о ней, как о неудачном совпадении двух вполне правдивых его заявлений.

Он действительно работал во Дворце, правда, в должности садовника, о чем Космо пока что не проведал. А до того он и правда был младшим секретарем в Гильдии Оружейников. Поэтому он и набрался наглости сказать: " Я был младшим секретарем и я работал во Дворце". Довольный Космо не стал вникать в детали, что, несомненно, сделал бы Ветинари. Вот так Бывший стал советником важного и умного человека, причем советы свои основывал по большей части на смутных слухах, которые когда‑ то слышал, а порой, в отчаянии, просто выдумывал. Пока что ему удавалось выкручиваться. В повседневных делах Космо был безжалостен, проворен и хитер, как дьявол, но как только речь заходила о Ветинари, он становился доверчив, словно дитя.

Бывший заметил, что иногда босс зовет его именем секретаря патриция, но за 50 долларов в месяц плюс еда и квартира, он был готов отзываться хоть на " Дейзи". Ну ладно, с Дейзи, может, и перебор, но на " Клайва" – точно.

А затем начался кошмар, и, как это часто бывает в кошмарах, самые обычные вещи вдруг начали обретать какое‑ то собственное зловещее значение.

Для начала, Космо потребовал раздобыть ему пару старых ботинок Ветинари.

Непростая задачка. Бывший никогда не бывал в самом дворце, но сумел, выдрав прут из позеленевших от старости задних ворот, просочиться в парк, где разыскал своего прежнего приятеля, следившего по ночам за печами, обогревающими теплицы. Поболтав с другом, он вернулся следующей ночью и обогатился парой потрепанных, но вполне еще годных башмаков восьмого размера, а также информацией от чистильщика обуви о том, что его светлость обычно стаптывает левый башмак чуть сильнее, чем правый.

Полученные Бывшим башмаки ничем друг от друг не отличались, да никто и не утверждал, что это именно они, знаменитые Ботинки Ветинари. Однако эта пара совершенно определенно спустилась к слугам с верхних этажей на волне господской щедрости, и, если это не были ботинки самого патриция, то они, почти наверняка, хотя бы иногда находились в той же комнате, что и ноги Ветинари.

Бывший купил их за 10 долларов и потратил целый вечер на то, чтобы слегка стесать левый каблук. Космо не моргнув глазом отдал за них 50 долларов, хотя изрядно поморщился, когда попытался их обуть.

‑ Если хочешь понять человека, влезь в его шкуру, – сказал он, ковыляя в тесных ботинках по своему кабинету.

Что он там такое понял, если ботинки принадлежали, например, младшему помощнику старшего дворецкого Ветинари, Бывший даже предполагать не хотел, однако через полчаса Космо затребовал в кабинет таз холодной воды с целебными травами, и с тех пор эти башмаки больше не появлялись на горизонте.

Потом потребовалось раздобыть черную ермолку Ветинари. Тут Бывшему разок улыбнулась удача. Он даже смог достать оригинал. Можно было не сомневаться, что Ветинари покупал свои ермолки в магазине Решетников с улицы Булавы, поэтому Бывший устроил за магазином настоящую слежку, и вошел туда, когда старшие менеджеры отправились на обед. Поболтав с небогатым парнем, следившим в задней комнате за исходившими пАром стиральными и гладильными машинами, Бывший обрел искомую шапочку, ее как раз прислали из дворца в чистку. Он забрал так и не постиранную ермолку и ушел, оставив служащего значительно более богатым, чем прежде, и в придачу снабдив его рекомендацией постирать и отправить во дворец новую шапочку взамен старой.

Космо был вне себя от радости и потребовал подробнейшего отчета.

Следующим вечером выяснилось, что накануне небогатый юнец развлекался в баре и, примерно в полночь, угодил в пьяную потасовку, лишившись как остатков денег, так и жизни. Комната Бывшего была рядом с комнатой Клюквы, и так случилось, что секретарь слышал, как убийца выходил поздно вечером.

И вот теперь это кольцо с печаткой. Бывший уверил Космо, что сможет изготовить копию и потом, используя свои – весьма недешевые ‑ связи во дворце, подменить оригинал. Ему тут же выдали пять тысяч долларов!

Пять тысяч долларов!

Босс был счастлив. Счастлив и безумен. Он получил фальшивку, но был готов поклясться, что в ней заключен истинный дух Ветинари. Может, так оно и было, потому что и на этот раз без убийства не обошлось. Каждый, втянутый в орбиту безумного увлечения Космо, рано или поздно погибал. К сожалению, Бывший понял это слишком поздно.

Он добрался до своей комнаты, вбежал внутрь и захлопнул дверь. Потом прислонился к ней спиной. Надо бежать, немедленно! Его сбережений хватит, чтобы убраться подальше. Впрочем, паника поутихла, когда он собрался с мыслями. Они говорили: " Остынь, расслабься. Стража пока не стучится в твои двери, так? Клюква только исполняет приказы, а босс очень тебе благодарен".

Значит… почему бы не рискнуть в последний раз? Заработать настоящие деньги! Что нужно " раздобыть", чтобы получить еще пять тысяч?

Нужен предмет простой, но впечатляющий, вот в чем штука… И когда босс поймет, наконец, в чем дело, Бывший будет уже на другом конце континента, с новым именем и такой загорелый, что не узнать.

Да… точно…

Солнце припекало, гномы парились. Это были горные гномы, и под открытым небом они ощущали себя не в своей тарелке.

Зачем торчать здесь, в конце‑ то концов? Король хотел, чтобы они проследили, не выкопают ли големы безумной дымящей женщины что‑ нибудь ценное из дыры в его земле. Но гномам не разрешалось вступать на участок, потому что это было бы нарушением контракта. Поэтому они просто сидели в тени и потели, а эта сумасшедшая, без конца курившая сигареты, примерно один раз в день вываливала свои находки на стоящий перед ними грубо сколоченный стол. Все эти предметы имели нечто общее: они были совершенно неинтересными.

Нечего тут выкапывать, это было известно всем. Ил и песок, больше ничего, до самого донышка. Растения, которые умудрялись тут выжить, хранили воду зимних дождей в своих раздутых пустотелых корнях, либо выживали, аккумулируя влагу утренних туманов с моря. В этом месте не было совершенно ничего интересного, и предметы, извлеченные из длинного наклонного туннеля только подтверждали это, громоздясь скучной кучей на столе.

Старые овечьи кости, изредка перемежаемые не менее старыми костями давно утопших моряков. Разнообразие внесли только монеты, одна золотая и одна серебряная, которые были, в соответствии с Законом, немедленно конфискованы. А кроме этого – всякая ерунда. Разбитые горшки и перепутанные куски разбитой статуи, часть железного котла и якорь с несколькими звеньями цепи.

Было совершенно очевидно, полагали сидевшие в тени гномы, что ничего более интересного ожидать не приходится, разве что сам корабль откопают. С другой стороны, нельзя забывать: когда дело касается золота или коммерции, не верь никому, кто выше твоего шлема.

А еще тут повсюду бродили големы. Гномы ненавидели големов, потому что те двигались тихо, невзирая на свой большой вес, и были к тому же слишком похожи на троллей. Големы постоянно приходили и уходили, бог знает откуда притаскивали куски дерева, и маршировали с ними в темноту тоннеля…

И вот однажды все големы вышли наружу, последовала продолжительная дискуссия, а потом дымящая женщина строевым шагом направилась к гномам. Они смотрели на нее настороженно, как вояки смотрят на самоуверенного гражданского, которого им запрещено убивать.

На ломаном гномьем она объявила, что туннель обрушился, и поэтому она покидает раскопки. Все что удалось откопать, сказала она, передается в дар Королю. И потом ушла, забрав с собой этих чертовых големов[3].

Все это случилось на прошлой неделе. С тех пор туннель окончательно обвалился, и поднявшийся в воздух песок засЫпал все вокруг.

Деньги сами о себе заботились. Они странствовали сквозь столетия, спрятанные юристами, похороненные в бумагах. Их берегли, переводили, конвертировали, отмывали, сушили, гладили, полировали и берегли от бед и налогов, но пуще всего, берегли от самих Мотов. Предки хорошо знали своих потомков – они их вырастили, в конце‑ то концов – и поэтому окружили деньги охраной: доверенными лицами, менеджерами и контрагентами. Старые капиталы извергали в мир только малую часть себя, достаточную, чтобы позволить потомкам Мотов поддерживать образ жизни, для которого их фамилия стала нарицательной. Ну и плюс еще немного, с целью поддержания семейной традиции без конца воевать друг с другом за – о, да! – деньги.

И вот теперь они собирались. Каждая ветвь многочисленного семейства, а частенько и каждое отдельное физическое лицо, были окружены собственными телохранителями и юристами. Они внимательно следили за собой: не дай бог снизойти до разговора или одарить улыбкой кого‑ то из родственников, с кем ты в данный момент судишься. Люди говорили, что семейка Мотов – как мешок со змеями. Космо наблюдал за ними на похоронах, а они проводили время, пристально следя друг за другом: вдруг кто‑ то рискнет атаковать? Ну точно как змеи. Но все равно, похороны – достойный повод собраться вместе, если бы не идиот‑ племянничек, которому сдохшая сука‑ тетка дозволяла обитать в подвале банка. Он пришел в мятом белом халате и желтой непромокаемой шляпе, да к тому же горько рыдал в течение всей церемонии. Испортил развлечение, дурак.

Но теперь похороны закончились, и Моты занялись тем, чем они всегда занимались после похорон – принялись говорить о Деньгах.

Усадить всех Мотов за одним столом было невозможно. Космо приказал расставить множество небольших столиков, расположенных в соответствии его пониманием ситуации. Он постарался в полном объеме учесть текущие временные альянсы и мелкие братоубийственные войны, но все равно, прежде чем родственнички расселись, случилось множество обменов местами, мелких ссор и угроз вчинить иск. Позади них выстроились легионы юристов, напряженных и готовых к действию. Все вместе они зарабатывали один доллар каждые четыре секунды.

" А вот у Ветинари, кажется, всего одна родственница – престарелая тетка" – рассеянно размышлял Космо. Что за везунчик! Когда Космо станет Ветинари, предстоит жестокий отбор.

‑ Дамы и господа, – начал он, когда стихли шипение и приветствия. – Я так рад видеть вас всех сегодня…

‑ Врун!

‑ Особенно тебя, Пуччи, – сказал Космо, улыбнувшись своей сестре.

СестрЫ, вроде Пуччи, у Ветинари тоже не было. Ни у кого не было. Она уникальна, просто человекообразный демон какой‑ то.

‑ У тебя опять с бровями что‑ то не так, ты знаешь? – сказала Пуччи.

Она одна заняла целый стол. Голос у нее был, как звук бензопилы, наскочившей на гвоздь, с нотками корабельной сирены, вдобавок. В газетах ее обычно величали " светской львицей", что лишний раз подчеркивало, насколько богаты Моты. Ее телес волне хватило бы на двух светских львиц, правда, не шибко красивых. Поговаривали, что отвергнутые ею мужчины в отчаянии бросались с моста в реку. Правда, единственной персоной, которая об этом поговаривала, была сама Пуччи.

‑ Уверен, все вы знаете… ‑ снова начал Космо.

‑ Что из‑ за полной некомпетентности твоих ближайших родственничков мы потеряли наш семейный банк!

Это реплика раздалась из дальнего угла комнаты, но вызвала шум всеобщего одобрения.

‑ Все мы здесь родственники, Джозефина, – резко парировал Космо. – Некоторые из нас даже урожденные Моты.

Этот укол не подействовал. А ведь должен была. У Ветинари точно получилось бы, Космо не сомневался в этом. Но в устах Космо он всех только разозлил. Недовольное ворчание толпы стало громче.

‑ Некоторые из нас справились бы получше! – крикнула Джозефина. На ней было изумрудное колье, бросавшее на лицо зеленоватые отсветы. Космо был впечатлен.

Моты обычно женились на своих же дальних родственницах, но в каждом поколении находились такие, кто брал супруга со стороны, чтобы избежать печальных последствий кровосмешения, вроде лишних пальцев на руках. Женщины находили себе тихих мужей, покорно исполнявших, что им было велено. А вот мужчины умудрялись выбирать женщин, которые удивительным образом воспринимали раздражительность и нервозность, свойственную истинным Мотам.

Под одобрительное бормотание аудитории, Джозефина села на место с выражением ядовитого удовлетворения на лице. И тут же вскочила снова, чтобы крикнуть на " бис":

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 9 Следующая ⇒