Кристофер Кубасик 3 страница

– Вовсе нет! …

– А вот санитар, которому ты прошлой ночью отбил почки, не сможет в течение трех недель приступить к работе.

– Как? – Питер широко раскрыл глаза.

– Успокойся. – Томас положил руку ему на плечо. – Я просто хотел привести пример, чтобы ты понял, что внутри твоего организма произошли крупные изменения. Они еще не закончились. Бессмысленно отрицать это. Что касается санитара, с ним все в порядке. Подобные случаи не редкость в их работе. Как говорится, издержки профессии…

Они добрались до лифта. Стрелки возле сомкнутых дверей мигали: вверх – вниз. Глядя на бегающие огоньки, Питер решил, что его палата находилась на третьем этаже.

За створками послышалось шипенье, они плавно раздвинулись, и Томас вкатил внутрь кресло. В лифте стояла красивая женщина с маленьким кудрявым мальчиком. Она подозрительно глянула на Питера, попыталась скрыть страх и передвинула ребенка за спину. Потом внезапно подняла малыша на руки и выскочила из лифта. Двери тотчас же закрылись.

В груди у Питера похолодело.

– Не расстраивайся, – сказал Томас. – Она просто испугалась.

Томас подвез Питера к автомобильной стоянке, к большому полугрузовому «фольксвагену» – «Суперкомби Ш». Они остановились возле тех дверей, где можно было сесть в пассажирский салон. Врач распахнул их, и Питер попытался осторожно встать. Подняться‑ то он поднялся, но его тут же повело в сторону, и он почти рухнул грудью на дверь. Удержался, переставил ноги – и только тут обратил внимание на отражение своего лица в автомобильном стекле. До сих пор никто в госпитале не приносил ему зеркало – теперь было понятно почему.

Зубы у него стали огромные, а из нижней десны торчали два похожих на собачьи клыка. Они были так длинны, что заходили на верхнюю губу. Глаза пожелтели. Теперь они были глубоко посажены в глазницы. Голова… Голова имела чудовищные размеры, к тому же ее украшали большие остроконечные уши. Питер даже в бреду не смог бы вообразить подобную внешность. Он поверить не мог, что это его лицо. Может, стекло что‑ то исказило?

– Нет, – неожиданно откликнулся Томас, который уже несколько минут терпеливо стоял рядом. – Ты не ошибся. Это твое лицо. Ну что, готов? Давай‑ ка попробуй залезть в машину.

Он опять стал поддерживать и подталкивать Питера, и вскоре они уже сидели в салоне. Поерзав, подросток с удивлением обнаружил, что сиденье ему впору и голова не упирается в потолок. Наверное, все было предусмотрено заранее…

Томас тем временем погрузил кресло в заднее, багажное отделение, затем сел на место водителя и включил мотор. Он помалкивал, а Питер все еще продолжал рассматривать свое отражение в стекле. Оторваться от собственного лица он смог только дважды: в первый раз его внимание привлекла кричащая толпа, а потом кто‑ то швырнул бутылку в их автомобиль.

– Кажется, в госпитале я был в большей безопасности, – уныло сказал Питер.

– Может, поэтому судьба и наградила тебя дубленой шкурой. Тебе придется с этим смириться. – Томас заговорщицки подмигнул подростку.

– Почему я должен с этим мириться?

– Может быть, тебе и не следует выказывать покорность. Однако куда денешься! В чужой монастырь со своим уставом не лезут. Так устроен мир. Люди глупы, с этим ничего не поделаешь.

– Но разве мы не в состоянии сами изменить правила игры? – Тут Питеру на язык само подвернулось подходящее слово – «закон». – Я думаю, что следует издать закон…

Томас поиграл бровями.

– Эх, Питер… Во‑ первых, кто пишет законы? Люди. Они придумывают законы. Так что тебе не удастся, прикрывшись законом, избежать общения с людьми. И если природа допустила, что ее высшее достижение – человек – не более чем скопище грехов, пороков и откровенной тупости, что с этим поделаешь? И эти ослы еще в поте лица трудятся над составлением законов! Что хорошего можно от них ждать? Во‑ вторых, любой, даже самый превосходный закон можно проигнорировать. Ты не сможешь в судебном порядке заставить людей быть умными. Доброту, человечное отношение к подобному тебе нельзя внедрить распоряжением. Люди всегда будут делиться на плохих и хороших. Да‑ да, вот так просто – на хороших и плохих. От этого не отвертишься. Это вечная истина.

– Доктор утверждал, что, по его мнению, люди в конце концов станут лучше… – Питер умоляюще посмотрел на Томаса.

– Возможно, он прав, – пожал плечами тот. – Не отрицаю, что может наступить такой день, когда я соглашусь с ним. В старости, например… Или кто‑ то сможет переубедить меня. Кто знает…

Они ехали долго. Наконец машина миновала лес и подкатила к маленькому старинному домику, украшенному накладными металлическими пластинами. Питер никогда раньше не видел его. Или он не прав? Вот чертова память! …

– Выходит, здесь я буду жить?

– По‑ видимому… – Томас потянулся и вытащил из кармана записную книжку, потом неторопливо заглянул в нее. – Мне дали именно этот адрес. Что‑ то не так?

– Нет, простите. Как раз здесь я живу. Просто запамятовал. Мы переехали сюда три недели назад. Ой, что я – семь недель назад. – Подросток осторожно потрогал лоб. – Я так поглупел за это время. И мысли все какие‑ то вялые, словно ватой укутаны.

Томас повернулся и, прищурившись, посмотрел на Питера:

– У меня создалось обратное впечатление. Как раз глупцом тебя не назовешь. Почему ты считаешь, что сильно поглупел?

– Но ведь я же тролль! Значит, я стал совсем безмозглым! По крайней мере, дурнее, чем раньше…

Врач усмехнулся:

– Питер, твои способности восстановятся вместе с физическими возможностями. Эти процессы взаимосвязаны. Конечно… здесь много нюансов… Если тело изменяется в значительной мере, то мышление чаще всего остается таким, каким было до трансформации. Есть, конечно, отличия. Например, вялость мыслей, некоторое тугодумие. Это вовсе не тупость, просто процессы мышления у троллей идут гораздо медленней, чем у нормальных людей. Когда ты был человеком, – Томас невозмутимо заглянул в записную книжку, – твой IQ[6] составлял 184 пункта. Это очень много. Возможно, ты не будешь так же сообразителен, как и раньше, но это никому не известно. В этих вопросах наука еще до сих пор плавает.

Слова Томаса больно кольнули в сердце. Питер уже начал свыкаться с мыслью, что его мозги стали подобны коровьим – ну, может, чуть поумнее… Так легче прожить. Ни тебе надежд, ни достойного будущего. Оттопал свой век – и в могилу. Да и папочка вздохнет свободнее. Неприятно, конечно, но что поделаешь.

Врач как будто читал его мысли:

– Не рассчитывай на это. Выбор за тобой. Ты можешь решить, что все тебе о самом себе известно – и глуп, мол, и уродлив. С тем и жить. А можешь постоянно наблюдать за собой, не бояться трудностей, лицом к лицу встречать то новое, что поселилось в тебе, изучать его, пытаться досконально познать самого себя…

Питер ничего не ответил. Тогда Томас продолжил:

– Конечно, решение можно принять и попозже. Оно может подождать, но выбирать все равно придется. И не думай, что ты такой особенный. Каждое живое существо рано или поздно сталкивается с подобной альтернативой.

Пока Питер с помощью Томаса добирался до входной двери, несколько соседей оживленно что‑ то обсуждали и во все глаза смотрели на тролля, неуклюже ковылявшего к своему коттеджу. Войдя в дом, Питер с интересом оглядел прежние апартаменты. Обстановку сменили – теперь мебель выглядела тяжеловесной, прочной. Все, что можно было, укреплено металлическими листами… Как раз то, что ему нужно.

Томас принес сумку с грудой одежды, которую накупил троллю отец. Здесь были и рубашки, и брюки, и ботинки, сшитые как раз на его размер ноги. Питер догадался, что все эти вещи стоили кучу денег. Он расстроился от этой мысли – в какие расходы он вогнал папочку? И потом… Как же выходят из положения те тролли, которые бедны и не в состоянии заплатить за свой гардероб? Он тотчас же спросил об этом у Томаса.

– Хороший вопрос, – кивнул тот. – В общем‑ то, промышленность не производит одежду таких размеров, которая сгодилась бы троллям и оркам, – слишком мало покупателей, узок рынок. Поэтому метахомики вынуждены шить себе сами. Цвет и фасон при этом не имеют значения. Вид, конечно, непрезентабельный…

Питер удивленно оглядел ворох одежды. На его взгляд, все было достаточно приличного качества. Томас был чрезмерно строг.

– Ты не понял, – сказал врач. – Я не имел в виду именно эти вещи. В некоторых странах, особенно там, где средний уровень жизни достаточно высок, троллям приходится и одеваться поприличней. Иначе не выжить…

Томас развесил одежду на плечики и убрал в шкаф, потом спросил:

– Итак, Питер, что ты предпочитаешь – отдохнуть или заняться работой?

– Заняться работой… – живо откликнулся подросток.

– Отлично. Тогда – вперед!

И Питер принялся ходить. Туда и обратно, от двери до окна, потом вокруг дома. Он взбирался и спускался по лестнице, вышагивал вдоль клумб, неуклюже огибал деревья. Томас не мог скрыть изумления – откуда такое упорство? Питер и сам не мог этого объяснить. Мальчиком‑ подростком он проявлял куда меньше рвения и трудолюбия. Только тогда, когда тролль смог передвигаться без помощи Томаса, он позволил себе отдохнуть.

* * *

Отдохнув, Питер снова принялся ходить – до самой ночи! … Ходьба здорово утомляла тролля, но, к его собственному удивлению, каждый раз, когда казалось, что он уже не в состоянии шевельнуться, сил у него прибывало. Вот так – обопрется о стену, постоит, отдышится и снова воюет с собственным телом.

Часа через четыре он вспомнил о папочке и представил, как тот удивится, застав его разгуливающим по квартире. Вот какие усилия приложил сынок, чтобы поскорее встать на ноги! С минуты на минуту отец должен был вернуться из университета. Но время шло, а отца не было. Питер ждал до полуночи, а потом решил, что этой ночью отца ему уже не дождаться. Тут он вспомнил, что раньше его папочка – Уильям Клерис – любил засиживаться допоздна в своей лаборатории. Ничего странного в том не было.

– Знаешь, Томас, я все‑ таки здорово устал, – сказал Питер, пытаясь скрыть свое разочарование. Даже в такой день отец не смог пораньше выбраться домой! – Я все‑ таки лягу…

Врач изучающе посмотрел на него, потом кивнул:

– Конечно.

Когда тролль уже лежал в постели, Томас снова стал массировать его тело.

Откуда‑ то издалека доносился вой полицейских сирен, крики, звон разбитого стекла, но здесь, в Гайд‑ парке, все было тихо. Жители этого района хорошо платили за безопасность – и получали ее в достаточной мере. Волнения в городе никогда не переходили границ богатых кварталов.

И все‑ таки Питер чувствовал острую беспричинную тревогу. Никакая внешняя охрана не могла принести успокоение его душе… Разве что Томас, хорошо умеющий обращаться с троллями…

* * *

Когда Питер проснулся, ему сразу же бросились в глаза полки, забитые оптическими чипами. Что это? Только спустя несколько минут он вспомнил, что все эти дискеты – его. Чего только на них не было записано! И популярные рассказы по биологии – особенно много сведений по строению клетки и роли ДНК в воспроизведении жизни, и лекции по истории, литературе. Детали он вспомнить не смог, а потом и вовсе засомневался – да читал ли он всю эту груду информации? От этого вопроса стало совсем грустно.

Кто‑ то постучал в дверь.

– Войдите, – подал голос Питер. Сердце забилось гулко, тревожно. Это, конечно, папочка.

В комнату вошел Томас.

– Доброе утро! – приветливо сказал он.

– Доброе, – откликнулся Питер. Он не мог скрыть своего разочарования.

– Что случилось? – поинтересовался Томас.

– А где папа? Врач вздохнул:

– Видишь ли… Он ушел очень рано. Сказал, что не хочет тебя будить.

– Хм…

Питер бросил взгляд в сторону полок.

– Ты так много прочитал? – Томас явно хотел поддержать разговор.

– Может быть, – огрызнулся тролль. – Не знаю. Я ничего не могу вспомнить.

Томас кивнул. Эта тема явно пришлась ему по душе.

– В нынешнее время большинство людей очень мало читает, – осторожно сказал он.

Питер вспомнил – так и есть. В начальной школе товарищи смеялись над ним, когда он говорил, что папочка хочет, чтобы он научился читать. По‑ настоящему! … А не разбирать по буквам, не ограничиваться разглядыванием картинок в тридео. Нет, именно читать. А еще и писать – то есть собственноручно выводить на бумаге древние значки, с помощью которых когда‑ то передавали сообщения. – Мне кажется, я любил читать…

– Глядя на такое количество дискет, я бы сказал, что это правда.

– Я делал это, чтобы доставить удовольствие отцу.

– О‑ о! – Томас удивился, потом подошел к полкам и начал перебирать тонкие пластиковые квадраты. Он прочитал названия и окликнул Питера: – Держу пари, что вот эти – твои любимые… «Остров сокровищ»… «Волшебник страны Оз».

– Одноклассники называли меня «упертым»! – Питер мрачно хихикнул – Они говорили, что видео и тридео куда интереснее.

– Это разные вещи.

– Я не помню…

– Ты бы не хотел опять научиться читать, писать? Питер поколебался, потом, собравшись с духом, проговорил:

– Томас, вряд ли я сумею научиться читать. Я забыл, как это делается.

Он замолчал. Подбородок задрожал. На глаза навернулись слезы. Кто знает – научится он читать или нет? То, что раньше он это умел, а теперь не умеет, доставило ему острую боль. Вот что было ясно – в ту пору, когда он умел читать и писать, эти качества резко отделяли его от остальных детей, которым в будущем суждено было стать потребителями информации, а не ее производителями. Конечно, в подобной отчужденности не было ничего плохого, но в любом случае он явно выбивался из общей массы.

– Если ты хочешь, так этому недолго научиться! – ободряюще кивнул ему Томас.

– А если я не смогу?

– Я уверен, что ты сможешь вновь научиться читать. Любой тролль способен на это. А тебе это будет значительно легче, так как я подозреваю, что в прошлом – человеческом – обличье ты был настоящий гений!

– А что, если я не смогу? – Питер упрямо повторил свой вопрос.

– Ну, если у тебя от подобных разговоров портится настроение, так и не надо об этом говорить. Правда, еще и в наше время встречаются люди, которые предпочитают чтение любым видео. Для этого всего‑ то надо выучить буквы. А тебе – только вспомнить их. Люди, которые умеют читать, тоже смотрят и тридео, и плоский экран – новости, например, или что‑ то веселенькое. Они и с компьютерами, управляемыми голосом, работают. Конечно, таких людей немного. Для большинства занимающихся чтением это их работа. Они должны уметь читать по долгу службы, иначе им придется прекратить всякие научные исследования. Нельзя, скажем, будет заниматься медициной или новыми техническими разработками. Но таких, как ты сказал, «упертых», мало. Ты вполне сможешь прожить и не занимаясь чтением. Если желаешь… Тогда тебе просто придется выучить несколько слов, например, слово «стоп». Слова будут помогать тебе управлять машинами. Этого вполне достаточно.

– Вы хитрый! – недоверчиво ухмыльнулся Питер. Томас тоже улыбнулся:

– Почему ты так решил?

– В ваших словах… что‑ то скрыто. Вы меня уверяете, что можно прожить без чтения, а на самом деле… подразумеваете совсем другое. Вы считаете, что мне не к лицу быть простым пожирателем информации. Что картинок и голоса для меня слишком мало.

– Правильно, правильно и еще раз правильно. – Томас довольно захохотал. – Я верный поклонник чтения. Любого! … Давным‑ давно, когда был принят свод законов, отдававший приоритет государственной системе народного образования, все филологические программы, все учебные планы были изменены в пользу так называемых «звуковых» методов обучения. Законодатели решили, что полное начальное образование – слишком дорогая штука и не так уж оно необходимо. Они провозгласили, что главное, чтобы человек умел справляться со своей работой. Но вот о чем забыли наши умники – или, может, просто не знали, – развитие возможно только в том случае, если каждый гражданин знает больше, чем ему необходимо для исполнения служебных обязанностей. В наше время люди учат слова, а не буквы – вот в чем корень проблемы. Почему нормальные люди швыряют камни и пустые бутылки в троллей и орков? – неожиданно спросил Томас у Питера и сам себе ответил: – Ответ такой – это расизм! Слово‑ символ «расизм» является как бы видеосимволом. Подобный образ краток, прост, но на этом все его достоинства кончаются. Смысл слова, явление, скрывающееся за ним, теряются, остается только понятие. Вот эти‑ то лишенные смысла понятия укладываются в пачки, а потом выносятся на экран. Таким образом компонуются, например, новости. Слово «расизм» становится неким цельным символом. Набор таких символов попадает в мозг и там закрепляется с помощью тут же прокрученных сцен насилия, страшных сцен, в которых люди убивают людей. Но самое главное в другом – при такой подаче материала теряется предыстория явления.

– Но ведь некоторые люди умеют читать. Я, например. Вы…

– Питер, наши родители принадлежали к высшему классу. Они могли позволить себе послать нас в лучшие школы, где давали более широкое и углубленное образование. Общество все еще нуждается в тех, кто активно читает. В таких, как мы.

Питер надолго задумался. Томас тоже помалкивал, потом наконец нарушил тишину:

– Прости, если я коснулся больной для тебя темы. Я просто хотел подчеркнуть, что и в нынешнее – сложное! – время хорошее образование очень важно.

Он приблизился к постели и спросил:

– Ну как, займемся массажем?

Питер перевернулся на живот и порывисто вздохнул, когда руки Томаса коснулись его шеи. Приятная, расслабляющая и в то же время заряжающая энергией волна побежала по телу. Врач закончил массировать ноги и попросил:

– А теперь перевернись на спину…

Питер покорно исполнил его просьбу. Веки сами собой закрылись. Открыл он их, когда Томас принялся разминать его плечи. Открыл – и замер, ошеломленный! … Его поразили глаза Томаса… Густо‑ золотистые… А зрачки‑ то, зрачки! Черные вертикальные черточки, чуть подрагивающие и искрящиеся при переливах света. И с кожей Томаса тоже что‑ то произошло. Она приобрела слабый, но совершенно отчетливый зеленоватый отсвет. Лицо обратилось в безжизненную маску… Питер невольно посмотрел на шею и руки Томаса. Вряд ли то, что покрывало их, можно было назвать кожей. Скорее, тело его было обтянуто чешуей… Подросток испугался и тут же отодвинулся подальше от Томаса.

Врач на мгновение замер, его тело и глаза приобрели нормальный, человеческий вид. Он удивленно спросил:

– Питер, что с тобой?

– Не со мной, а с тобой! – раздраженно огрызнулся тролль.

Томас дважды моргнул, потом пожал плечами и просто ответил:

– Я – шаман. Из рода Змеи. Неужели доктор или твой отец ничего тебе об этом не говорили?

Питер еще раз вздохнул и чуть‑ чуть расслабился. Что‑ то такое мелькнуло в памяти… Он где‑ то читал, что во время исполнения магических обрядов шаманы становятся похожи на древний тотем племени. Мальчик грустно усмехнулся:

– Отец… Я уже несколько дней не видел его. Томас отвел взгляд в сторону:

– Прости. Я должен был предупредить тебя… Когда у нас с ним состоялся разговор – ну, насчет ухода за тобой, он предупредил, что не сможет забрать тебя из больницы, а ты, мол, оповещен обо всем и посвящен во все детали.

– Мне только сказали, что вы заберете меня.

Томас долгим внимательным взглядом окинул Питера – он словно бы читал его мысли. Точно так же он смотрел в самую первую встречу.

– Он не предупредил тебя, что не сможет присутствовать при выписке?

– Да, я уверен в этом. Я все хорошо помню. – Питер сердито стукнул кулаком по стене.

– Хм. Тогда приношу свои извинения за то, что испугал тебя. Ты, вероятно, решил, что увидел привидение? – Врач довольно смеялся.

– Вовсе нет…

– Как же нет, когда я знаю: ты решил, что попал в лапы какого‑ то чудовища? Давай‑ ка поворачивайся, я продолжу массаж.

– Нет.

– Послушай… – Томас вложил в свой голос всю возможную мягкость. – Я всегда погружаюсь в магическое биополе, когда занимаюсь своей работой. И когда массажировал тебя… Это… Таков ритуал, не мною он придуман, не мне его отменять… Это своего рода духовное действо, в котором объединяются знахарь и страждущий исцеления. Ты же жаждешь исцеления? Хочешь вновь овладеть своим телом? Как раз этой цели и служит массаж! Посредством телесного общения я не только укрепляю твои мышцы, но и вливаю душевную бодрость, надежду. Наконец, энергию…

Питер обиженно заморгал:

– Почему же ты так изменился?

– Потому что Змея – прародитель нашего рода. Точнее, исконный символ. Змея – целительница… Когда я начинаю обряд исцеления, я волей‑ неволей вынужден погружаться в магическое пространство. Естественно, это не может не иметь последствий. Вот облик мой и меняется. Я выгляжу иначе в момент сеанса потому, что в этот момент я становлюсь другим. – Он развел руками. – Это трудно понять, и привыкнуть к этому трудно до той поры, пока ты сам не займешься этим…

Питер чуть расслабился. До этого дня он никогда не имел дела с шаманами. В общем‑ то Томас хорошо обращался с ним. В меру заботлив, ненавязчив, и, говоря по правде, его растирания здорово помогли троллю. Вряд ли он пошел на поправку так быстро, если бы был предоставлен самому себе.

Но вот то, что Томас называет себя шаманом, здорово смущало Питера. Ладно бы представился магом. Эти хотя бы разные бывают: злые, добрые… А вот шаманы! Это дикое, гнусное, неукротимое воплощение злой силы! … Питер всегда испытывал по отношению к ним безотчетный страх – и когда был совсем маленьким, а отец рассказывал ему сказки, и когда стал постарше и сам взял в руки книгу… В приемах, используемых магами, было что‑ то серьезное, они и выглядели как особого рода ученые, ревностно относящиеся к своему делу… Этакие духовные пахари на ниве запредельного…

Питер усмехнулся. Стоило ли так безоглядно подчиняться детским впечатлениям? Тем более что в тех сказках, которые он прочитал, маги и волшебники как на подбор были свои, родные, а шаманы – описывались как что‑ то очень далекое, непонятное. Да и вообще, можно ли применять слово «ученый» к людям подобной профессии? Постепенно подросток стал кое‑ что припоминать. Шаманы и колдуны, в основном северных племен, все как на подбор имели в качестве тотемов животных… Всем известно, что животные олицетворяют те или иные человеческие качества… Койот, например, известен как пронырливый ловкач. Собака отличается исключительной преданностью. Питеру припомнилось, что в детстве он много размышлял по этому поводу и еще тогда кое‑ чего не мог понять. Он быстро спросил:

– А почему змея считается целительницей? Большинство из этих существ очень опасны…

– Так и есть. – Томас взял стул и сел возле кровати. – Впрочем, и целительство – опасная штука. В наши дни подавляющее большинство людей считает, что для того, чтобы выздороветь, надо просто проглотить таблетку или микстуру. Они даже осознать не могут, какой вред наносят этим себе. Мы многого не знаем. Мы очень многого не знаем… Каков, например, побочный эффект от заглатывания химических соединений? Но люди даже слышать об этом не хотят. Они желают на любой вопрос получить самый простой ответ. Без затей… Вот простой пример – ты простудился. Доктор выписывает антибиотики. Ты их глотаешь, а у тебя к ним аллергия. Так что с таблетками ты получаешь кучу новых проблем. Зафиксированы даже смертельные случаи. Или, скажем, ты ложишься в больницу для операции на сердце. Дело обычное, по меркам сегодняшнего дня даже рутинное – и все равно, даже в этом случае существует определенный риск. Всегда может что‑ то случиться.

Питер сел. Ему все больше нравилась манера Томаса давать объяснения. Если тебя что‑ то мучает, то говорить об этом следует прямо и откровенно.

– А ведь знаешь, в конце последнего столетия с медициной было далеко не все ладно, – продолжал рассказывать Томас. – Положение складывалось очень серьезное. Пациенты рассчитывали на чудо, а врачи впадали в гордыню и старались ответить на их ожидания. – Он ехидно улыбнулся. – Это было единственным способом оправдать огромные гонорары. Все верили, что все можно познать, в любом вопросе можно легко добраться до самой сути. Когда же что‑ то не удавалось, возникала какая‑ то проблема, даже частного характера, это представлялось как вызов самой медицине. И даже прогрессу… И таких нестыковок, несуразностей, побочных явлений становилось все больше и больше. И это считалось нормальным. Ненормальной была только реакция светил медицины. Ведь панацеи не существует, всегда будут побочные эффекты! Также и со змеей – она всегда будет жалить.

– И с магией такая же история?

– Особенно с магией. – Томас испытующе глянул на Питера, словно не поверил, что мальчик всерьез заинтересовался этим разговором. – Магия, особенно шаманство, – это чудовищная необузданная сила. Она требует глубокого знания, и главное – честного до щепетильности отношения к своему искусству. Тем более во всем, что касается Змеи. Существа эти живут скрытно, в развалинах, заползают в трещины в стенах. В пустынях они забираются в маленькие пещерки. Змеи во все вникают, хотят все знать. Никакая тайна не укроется от них. Так что если ты будешь брать пример со змей, тебе придется острить свой взгляд, уметь проникать в суть вещей. – Он постучал себя по груди кулаком. – Яд змеи смертельно опасен, тем более важно как можно лучше изучить его свойства, дозировку, область применения.

Питер надолго задумался. Все, что рассказал Томас, было веско, убедительно, но… как‑ то потусторонне. Что‑ то похожее шевельнулось в тот миг в памяти. Что‑ то ужасное, прерывающее дыхание… Что же? … Дениз! Девушка, которую он встретил на вечеринке! …

– О нет! – неожиданно воскликнул Питер и рухнул на кровать.

– Что случилось? – удивленно спросил Томас.

– Я забыл, мне же следовало позвонить одному человеку. Но как же теперь? … Когда я превратился в тролля? …

Томас засмеялся:

– О, я уверен, он все поймет.

– Это она. – Питер обреченно закрыл глаза ладонями.

– Даже если и так, все наладится. – Голос Томаса был удивительно спокоен.

– Нет.

– Что нет?

– Я не буду звонить ей.

– Потому что ты каким‑ то образом подвел ее? – удивился врач, будто бы и вправду не понимал, о чем идет речь.

– Потому что я – тролль! – отчаянно выпалил подросток.

– Знаешь, Питер…

– Что? – нетерпеливо спросил тот и вдруг понял, что этот разговор ему крайне неприятен. Тем более с посторонним человеком.

– Ничего… – тихо пробормотал Томас– Не пора ли приниматься за тренировку?

* * *

Во время ленча Томас включил тридео и настроил его на волну местной станции, по которой передавался репортаж о волнениях прошлой ночью. Корреспондентка, стоявшая на центральной улице Петли, в самом сердце Чикаго, рядом с линией надземки, скоро и взволнованно рассказывала о тех ужасах, которые творились здесь несколько часов назад. В конце репортажа она совершенно спокойно рассказала, как «нормальные» люди ворвались в этот район города и растеклись по улицам в поисках металюдей. Вытаскивали их из домов, до смерти забивали ногами, крушили дома. Тогда озверевшие металюди принялись убивать «истинных». Она так и сказала – «истинных». Возможно, непреднамеренно, по привычке…

Ситуация складывалась не лучшим образом. Городские службы безопасности, как частные, так и общественные, повернули оружие против металюдей. Городское правительство уже объявило о начале расследования неправомочных действий охранных отрядов.

У Питера от ужаса пересохло во рту. Он отложил сандвич в сторону.

– Питер? – Врач вопросительно взглянул на него.

– Я ведь тоже мог там быть. И меня могли убить, – дрожащими губами прошептал подросток.

– Запросто! – кивнул Томас. Он со смаком откусил огромный кусок от своего бутерброда и с удовольствием разжевал его. Питер окончательно потерял аппетит.

Экран тридео опять ожил. В городе творилось что‑ то невероятное. На экране было ясно видно, как дрожит камера в руках оператора. Вопли, крики, нечеловеческие стоны ворвались в комнату. Молодая корреспондентка замерла вполоборота к камере. Что‑ то, чего не было видно на экране, поразило ее. Рот ее открылся от удивления, руки опустились, а из микрофона донеслось неожиданное восклицание: «О Боже! » Тут же кадр сменился, и телеоператор показал то, что так поразило женщину.

На экране появилось высотное здание, принадлежащее ИБМ, – в народе его прозвали Старой башней. Языки пламени кроваво‑ красными вспышками вырывались из окон, крушили стены. Небоскреб подрагивал и заметно раскачивался, а затем прямо на глазах стал рушиться, оседать на землю… Прежде всего начали отделяться одна от другой девять секций главного, высотного здания. Они превращались в обломки, оставляя в воздухе облако пыли, грузной кучей строительного мусора оседали на землю. Все рушилось. Соседний корпус тоже стал распадаться на куски и рушиться, как карточный домик Скоро все было кончено. Внизу, под крышами соседних домов, тлела груда развалин. Вдруг над пожарищем взметнулся высоченный столб пламени, а на главной улице раздалась серия взрывов, и дома полопались как орехи.

Корреспондентка повернулась к камере. В ее глазах был ужас, но она из последних сил старалась говорить спокойно. «Взрывы приближаются», – тихо сообщила она.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒