Настоящее 4 страница

– Да, – подтвердила Донна.

Джордан засунул руки в карманы. Перекрестный допрос выглядел бессмысленным, но ему лучше знать. Он использует показания продавщицы в своей заключительной речи, чтобы указать на то, что за три месяца до смерти Эмили и не думала о самоубийстве. В действительности мысль покончить с собой могла прийти совершенно неожиданно, чем и можно объяснить тот факт, что ни учителя Эмили, ни ее подруги – даже собственная мать! – ничего не заметили.

– У меня вопросов больше нет, – сказал Джордан и занял свое место.

Поскольку у судьи Пакетта был назначен визит к стоматологу, судебное заседание закончилось в начале третьего. Присяжных увели, напомнив о том, что они ни с кем не имеют право обсуждать это дело. Свидетелям, которых еще не вызывали, было велено явиться завтра к девяти часам. На Криса опять надели наручники и отвели в кабинет шерифа в цокольном этаже здания суда.

Джеймс встретился с Гас в вестибюле. Он знал, что по закону не должен обсуждать с женой то, что услышал сегодня в зале суда. Но он также понимал, что ничто не удержит Гас – даже такая безделица, как система правосудия! – от попытки узнать, как продвигается судебное разбирательство. Поэтому он удивился, когда она пошла рядом с ним, погруженная в собственные мысли и необычно молчаливая.

На улице шел дождь.

– Я подгоню машину, – сказал Джеймс, взглянув на высокие каблуки жены. – Жди здесь.

Она кивнула и осталась стоять, прижав ладони к стеклянной входной двери и глядя, как Джеймс перепрыгивает через лужи. Почувствовав чью‑ то руку, Гас резко обернулась.

– Привет! – поздоровался Майкл.

От его прикосновения ее кожа стала покалывать, в то же время ей захотелось отдернуть руку.

Она выдавила из себя улыбку.

– Ты выглядишь так же паршиво, как я себя чувствую.

– Большое спасибо.

Гас наблюдала, как Джеймс отпирает дверцу машины.

– Я видела вас с Мэлани.

Они сидели в коридоре, как и она, ожидая своей очереди, через несколько мест от нее.

Майкл положил свою руку на стекло рядом с рукой Гас.

– Тяжело, правда? Когда пытаешься представить, что там происходит внутри…

Гас промолчала. На стоянке их машина сдвинулась с места.

– Давай завтра ждать вместе, – предложил он.

Она не смогла посмотреть ему в глаза.

– Мне пора, – произнесла она и выбежала под холодный дождь.

Селена поспешила внутрь, пока Джордан стряхивал капли с одного зонтика на двоих.

– Нужно было покупать зонтик побольше, – засмеялась она, ее волосы промокли под дождем.

– Нужно было искать детектива поминиатюрнее, – возразил Джордан, улыбаясь Селене. – Я много лет искал зонтик, который бы мне понравился.

Из маленькой прихожей они направились в гостиную, где их уже ждал, скрестив руки, Томас.

– Ну? – требовательно произнес он.

Селена усмехнулась.

– Твой отец – профи, – заверила она.

На лице Томаса заиграла широкая улыбка.

– Я всегда знал! – ответил он, «давая пять» отцу и плюхаясь в мягкое кресло. – Значит, у вас хорошее настроение, да?

– А что? – насторожился Джордан. – Что ты натворил?

– Ничего! – обиделся Томас. – Просто хочу есть. Может, закажем пиццу?

– В половине четвертого? Не рановато для ужина?

– Назовем это перекусом, – предложил Томас.

Джордан закатил глаза и, не сняв плаща, направился в кухню.

– Возьми перекусить в холодильнике, – посоветовал он. – Хотя, похоже, не получится, – добавил он, выбрасывая какой‑ то полиэтиленовый пакет. – Больше ничего нет?

– Пиво, – ответил Томас. – И молоко. Все остальное зацвело.

Селена обняла худенькие плечи Томаса.

– Ты будешь с папперони или колбасой?

– Все равно, только без анчоусов, – сказал Томас. – Сама позвонишь?

Селена кивнула.

– Я тебя позову, когда доставят пиццу.

Томас, поняв намек, ретировался в свою комнату. Селена прошла мимо Джордана к холодильнику и достала бутылку пива.

– Считай, тебе повезло, что он его не выпил. Будешь?

Джордан взглянул на часы и призадумался, но, глядя, как Селена откручивает пробку, сказал:

– Конечно, буду.

Заказав пиццу, они устроились в гостиной. Джордан сделал большой глоток и поморщился.

– На самом деле мне нужна таблетка от головы, – пожаловался он.

– Ложись, – предложила Селена, похлопывая себя по коленям.

Джордан, поставив бутылку пива «Самюэль Адамс» на пол, с удовольствием улегся. Длинные пальцы Селены убрали пряди волос у него со лба и стали поглаживать виски, словно водопады.

– Ты страшно любезна, – пробормотал он.

Селена нежно постучала ему по голове.

– Ты должен ценить это.

Джордан закрыл глаза, позволяя ее ладоням скользить по его голове. Когда Селена остановилась, он протянул руку, взял ее за запястье, чтобы она не останавливалась, и тут вспомнил, как Барри Делани подносит руку Криса к своему виску.

Джордан застонал, головная боль только усилилась. Если у него эта картина не идет из головы, то что ожидать от присяжных?

Криса раздели и обыскали, а костюм забрали до завтрашнего утра. Натянув штаны со шнурком на талии и мягкую рубашку с короткими рукавами, он расслабился. Эта поношенная, вылинявшая, пахнущая тюрьмой одежда оказалась в тысячу раз удобнее, чем строгие, с иголочки брюки и галстук‑ удавка, который ему пришлось целый день носить.

Но опять‑ таки, прошло целых семь месяцев. Сегодня он понял, что от многого отвык: от солнечных лучей, от общения с людьми, даже от пепси. Напиток, который для него купил Джордан, напиток, которого ему так долго и так страстно хотелось, бурчал у него в животе и в итоге вызвал понос.

Крис свернулся калачиком на койке, с горечью поняв, что если ему и удастся вернуться в прежнюю жизнь, для него там может не найтись места.

Глубокой ночью, когда тени сгустились, а спальня превратилась в удушливый кокон, Гас повернулась к Джеймсу. Он лежал на кровати не шевелясь, как будто неподвижность может сойти за сон, но Гас понимала, что он, как и она сама, не спит. Она глубоко вздохнула, благодарная судьбе за то, что в темноте не видит его лица и не сможет понять, лжет он или нет.

– Джеймс, – выдохнула она, – все идет хорошо?

Он не стал делать вид, что не понял, под одеялом нащупал ее руку и накрыл своей.

– Не знаю, – ответил он.

На следующее утро Джордан принял душ, побрился, оделся и вышел в кухню. Его мысли были поглощены сегодняшним перекрестным допросом. Хезер Бернс, подругу Эмили, он сделает легко. Другое дело – Мэлани Голд.

Только сев за стол, он заметил сидящего напротив и улыбающегося Томаса. А на своем месте – чистую миску, ложку, пакет молока и новую пачку рисовых хлопьев.

Хезер Бернс так сильно била дрожь за свидетельской трибуной, что ножки кривоногого стула, казалось, отбивали чечетку. Стараясь успокоить ее, Барри Делани подошла к свидетельнице, загородив собой зал суда.

– Успокойтесь, Хезер, – шепотом сказала она. – Вспомните, мы уже обговаривали все вопросы.

Хезер храбро кивнула, но ее лицо оставалось бледным.

– Хезер, – продолжала прокурор, – как я понимаю, вы были подругой Эмили.

– Да, – еле слышно ответила свидетельница. – Мы дружили четыре года.

– Приличный срок. Вы пересекались в школе?

– Уф‑ ф… Мы на многие уроки ходили вместе. Математику, ОБЖ. И рисование… Но Эмили рисовала намного лучше меня.

– Как часто вы встречались?

– Каждый день, по крайней мере, в школе.

– Она делилась с вами своими планами на будущее?

– Она хотела поступить в колледж и стать художником.

– Вы были знакомы с Эмили, когда она начала встречаться с Крисом?

Хезер кивнула.

– Она уже встречалась с Крисом, когда мы познакомились. Они, похоже, всегда были вместе.

– Всегда?

– Однажды, классе в десятом, они рассорились на пару месяцев. Крис встречался с другой девушкой, Эмили очень расстроилась.

– Значит, между ними не всегда царила гармония?

– Нет. – Хезер опустила глаза. – Но потом они помирились.

Барри печально улыбнулась.

– Да. Помирились. Хезер, расскажите, пожалуйста, какой была Эмили в ноябре минувшего года. Опишите ее характер.

– Как обычно, очень спокойной – она всегда такой была. И она уж точно не плакала сутки напролет и не повторяла, что хочет себя убить. Эмили вела себя обычно, повсюду ходила со своим парнем. Именно поэтому… – Ее голос сорвался, взгляд впервые за все время остановился на Крисе. – Именно поэтому для нас стала таким потрясением новость о том, что произошло.

Джордан обворожительно улыбнулся Хезер Бернс. Она была похожа на воробышка: каштановые волосы средней длины, по серебряному колечку на каждом пальце.

– Хезер, спасибо, что пришли в суд. Я знаю, как это тяжело, – сказал он и снова улыбнулся. – Но зато можно прогулять занятия.

Хезер улыбнулась, оттаяв после слов адвоката, – уже непохоже было, что свидетель готова упасть в обморок, как всего минуту назад.

– Вы виделись с Эмили в школе каждый день, – начал допрос Джордан. – А вне школы?

– Нечасто, – призналась Хезер.

– Вы не сталкивались с ней в магазинах, в кинотеатрах по выходным?

– Нет.

– Не строили планов о совместных походах куда‑ нибудь?

– Нет, – ответила Хезер. – И дело вовсе не в моем нежелании, просто Эмили всегда была с Крисом.

– Таким образом, несмотря на то что вы были лучшими подругами, вы редко общались за пределами школы?

– Я была ее лучшей подругой, – подтвердила Хезер. – Но лучше всех ее знал Крис.

– Вы видели Эмили и Криса вместе?

– Да.

– Какие у них были отношения?

Глаза Хезер затуманились.

– Раньше я думала: вот она – идиллия, – призналась она. – Я имею в виду, что они всегда были вместе. Иногда казалось, что они не видят и не слышат никого вокруг, только друг друга. – Она прикусила губу. – Раньше я думала, что у Эмили было то, о чем мы все можем только мечтать.

Джордан понимающе кивнул.

– Хезер, исходя из отношений, который были между Эмили и Крисом, вы можете представить, что он смог бы причинить ей вред?

– Протестую! – выкрикнула Барри.

– Отклонено.

Джордан кивнул, Хезер широко распахнутыми глазами, в которых стояли слезы, посмотрела прямо на Криса.

– Нет, – прошептала она, – никогда.

Мэлани Голд была вся в черном. На месте для дачи свидетельских показаний она со своими туго стянутыми на затылке волосами и в костюме с подложенными плечами выглядела непреклонной матерью, в каком‑ то смысле напоминая карающего архангела.

– Миссис Голд, – начала Барри, касаясь руки своего свидетеля. – Спасибо, что согласились прийти. Очень жаль, что приходится подвергать вас всем этим формальностям, но для протокола мне необходимы кое‑ какие факты. Назовите себя.

– Мэлани Голд.

– Кем вы приходились погибшей?

Мэлани пристально посмотрела на присяжных.

– Я ее мать, – негромко произнесла она.

– Можете рассказать суду о своих отношениях с дочерью?

Мэлани кивнула.

– Мы много времени проводили вместе.

Она начала говорить, и ее слова, словно мазки кисти, возвращали Эмили к жизни с той же легкостью и изяществом, какими обладала ее дочь.

– Она приходила ко мне на работу после занятий. По выходным мы вместе ходили по магазинам. Она знала, что всегда может на меня положиться.

– О чем с вами говорила Эмили?

Мэлани вздрогнула и обратила все свое внимание на прокурора.

– Мы часто обсуждали колледж. Она собиралась продолжать учебу.

– Как она относилась к поступлению в колледж?

– Она была очень взволнована, – ответила Мэлани. – Она отлично училась, но еще лучше рисовала. Вы знаете, она подала документы в Сорбонну.

– Ого, впечатляет! – воскликнула Барри.

– В этом вся Эмили, – сказала Мэлани.

– Когда вы впервые узнали, что с Эмили что‑ то произошло?

Мэлани сразу поникла.

– Нам позвонили среди ночи и велели немедленно приезжать в больницу. Единственное, что нам было известно: Эмили пошла на свидание с Крисом. К тому времени, когда мы приехали в больницу, Эмили уже умерла.

– Что вам рассказали о ее смерти?

– Практически ничего. Мой муж пошел опознавать… Эмили. А я… – Она взглянула на присяжных. – Я не смогла. Потом Майкл вернулся и сказал, что ей выстрелили в голову.

– И что вы подумали, миссис Голд? – мягко продолжала допрос прокурор.

– Я подумала: «Господи, кто же так поступил с моей девочкой? »

В зале суда повисло молчание – свидетельство искреннего горя. Присяжные слышали, как царапает бумагу ручка Джордана, как тикают часы судебного пристава, как тяжело дышит Крис.

– Вы хотя бы на секунду могли предположить, миссис Голд, что это было самоубийство?

– Нет, – решительно ответила Мэлани. – Моя дочь не самоубийца.

– Откуда вы знаете?

– А как мне не знать? Я ее мать. Она не была грустной, не была подавленной, не плакала. Она была той же чудесной девушкой, которую мы знали всегда. Она бы никогда не взяла в руки пистолет; она совершенно не разбиралась в оружии. Из‑ за чего она попыталась бы застрелиться?

– После смерти Эмили вам звонили из ювелирного магазина?

– Да, – подтвердила Мэлани. – Сначала я не знала, кто звонит. Женщина настойчиво просила Эмили к телефону, и это было похоже на плохую шутку. Наконец она рассказала мне о часах, которые Эмили купила для Криса, и я поехала их забрать. Часы стоили пятьсот долларов – на пятьдесят долларов больше, чем она заработала за все лето в трудовом лагере. Эмили понимала, что мы очень расстроимся, если узнаем, что она истратила такую огромную сумму на сюрприз Крису к дню рождения. Это слишком дорогой подарок, мы бы заставили вернуть его в магазин. – Она глубоко вздохнула и продолжила: – Съездив в ювелирный магазин, я забрала часы. И поняла, что таким образом Эмили подтолкнула меня к тому, чтобы более внимательно взглянуть на случившееся. – Она в упор посмотрела на присяжных. – Зачем бы Эмили покупала в подарок Крису часы, чтобы преподнести их в конце ноября, если она знала, что еще до этого покончит с собой?

Барри подошла к столу защиты.

– Как вам известно, миссис Голд, единственным человеком на карусели в тот вечер, кроме самой Эмили, был Кристофер Харт.

Мэлани бросила взгляд на Криса.

– Известно.

– Вы хорошо знаете подсудимого?

– Да, – ответила Мэлани. – Крис с Эмили выросли вместе. Мы восемнадцать лет прожили бок о бок с семьей Криса. – Ее голос стал хриплым, она отвернулась. – Ему всегда были рады в нашем доме. Он был для нас сыном.

– А вам известно, что он присутствует в этом зале, потому что его обвиняют в убийстве? Убийстве вашей дочери.

– Да.

– Вы верите в то, что Крис мог применить насилие к вашей дочери?

– Протестую! – воскликнул Джордан. – Свидетель предубежден.

– Предубежден! – чуть не брызгала слюной Барри. – Эта женщина похоронила дочь. Она может быть предвзятой, если ей этого хочется.

Пакетт потер виски.

– Обвинение имеет право вызывать любых свидетелей. Суд дает миссис Голд право поделиться своими сомнениями.

Барри обернулась к Мэлани.

– Вы верите в то, – повторила она, – что Крис мог применить насилие в отношении вашей дочери?

Мэлани откашлялась.

– Я думаю, он ее убил.

– Протестую! – закричал Джордан.

– Протест отклонен.

– Вы полагаете, что он ее убил, – переформулировала Барри слова Мэлани. – Почему?

Пару секунд Мэлани разглядывала Криса.

– Потому что моя дочь была беременна! – со злостью бросила она, забыв о предупреждении прокурора сохранять спокойствие. – Крис собирался поступать в колледж. Он не хотел, чтобы его карьеру, образование, будущие спортивные победы разрушили какой‑ то ребенок и провинциальная девочка. – Мэлани заметила, как вздрогнул Крис, и ее тоже стала бить дрожь. – Крис разбирался в оружии, – сухо добавила она. – У его отца был целый арсенал. Они постоянно ходили на охоту. – Она жгла Криса взглядом и говорила исключительно для него одного. – Ты вложил в пистолет две пули.

Джордан вскочил с места.

– Протестую!

– Ты все продумал. Но все‑ таки оставил синяки, когда она сопротивлялась…

– Ваша честь, протестую! Это неслыханно!

Мэлани не сводила глаз с Криса, продолжая свою обвинительную речь:

– Ты не смог рассчитать траекторию пули. И ничего не мог сделать с часами, потому что даже не знал об их существовании.

Она уцепилась в перегородку так, что пальцы побелели.

– Миссис Голд! – прервал ее судья.

– Ты убил ее! – выкрикнула Мэлани. – Ты убил моего ребенка, как убил и своего!

– Миссис Голд, немедленно прекратите! – негодовал Пакетт, стуча молотком. – Мисс Делани, успокойте своего свидетеля!

У Криса алели кончики ушей. Он как‑ то весь съежился рядом с Джорданом.

– Свидетель ваш, – произнесла Барри, передавая защите плачущую, упавшую духом женщину.

– Ваша честь, – сухо сказал Джордан. – Вероятно, нам понадобится небольшой перерыв.

Пакетт бросил на прокурора рассерженный взгляд.

– Вероятно, – согласился он.

Когда Мэлани снова заняла место за свидетельской трибуной, у нее были красные глаза, а щеки пылали. Но в остальном она была невозмутима.

– По вашим словам, миссис Голд, Эмили была прекрасной дочерью, – начал Джордан как ни в чем не бывало, оставаясь сидеть за столом защиты, словно пригласил женщину на обед. – Талантливая, красивая, доверяющая своим близким. О чем еще могут мечтать родители?

– О том, чтобы ребенок был жив, – холодно ответила Мэлани.

Джордан тут же засуетился – он не ожидал, что у нее окажется такой острый язык, – и отступил.

– Сколько часов в неделю вы проводили с Эмили, миссис Голд?

– Я работаю три дня в неделю, а Эмили ходила в школу.

– И…

– Я бы сказала, часа два по вечерам. По выходным, скорее всего, больше.

– Сколько времени они проводили с Крисом?

– Довольно много.

– Не могли бы вы назвать более конкретные цифры? Больше, чем два часа по вечерам и несколько часов по выходным?

– Да.

– Значит, в компании Криса она проводила больше времени, чем с вами?

– Да.

– Понятно. Эмили строила какие‑ то планы на будущее?

Удивленная сменой темы разговора, Мэлани кивнула.

– Еще какие!

– Похоже, вы очень чуткие родители.

– Да. Мы гордились успехами дочери в учебе и поддерживали ее интерес к искусству.

– Вы могли бы сказать, что для Эмили было важно соответствовать вашим ожиданиям?

– Думаю, да. Она знала, что мы ею гордимся.

Джордан кивнул.

– Вы также утверждали, что Эмили вам доверяла.

– Безусловно.

– Должен признаться, миссис Голд, что я вам немножко завидую, – вел свое адвокат. Он повернулся к присяжным, приглашая их к разговору. – У меня тринадцатилетний сын, и иногда мне трудно до него достучаться.

– Вероятно, вы не всегда можете его выслушать, – саркастически заметила Мэлани.

– Так вот чем вы занимались в течение этих двух часов и по выходным! Выслушивали то, что наболело у Эмили.

– Да. Она рассказывала мне обо всем.

Джордан оперся о перила, ограждающие скамью присяжных.

– Она сообщила вам, что беременна?

Мэлани поджала губы.

– Нет, – процедила она.

– За все эти одиннадцать недель во время ваших доверительных бесед она так и не упомянула о своей беременности?

– Я же сказала, что нет.

– Почему она вам ничего не сказала?

Мэлани разгладила юбку.

– Не знаю, – негромко призналась она.

– Может быть, она думала, что беременность никак не соответствует тем чрезвычайно высоким требованиям, которые вы к ней предъявляли? Что она может не стать художником, даже не поступить в колледж?

– Может быть, – произнесла Мэлани.

– Может быть, она настолько расстроилась из‑ за того, что не оправдала ваших ожиданий – что больше не является образцовой дочерью! – что побоялась вам обо всем рассказать?

Мэлани покачала головой, и слезы хлынули из ее глаз.

– Я жду ответа, миссис Голд, – мягко напомнил Джордан.

– Нет, она бы мне сказала.

– Но вы только что признались, что она вам ничего не говорила, – заметил Джордан. – А Эмили здесь нет, ее не спросишь. Итак, давайте посмотрим на факты. Вы утверждаете, что были настолько близки с Эмили, что дочь вам все рассказывала. Но о своей беременности она не сказала ни слова. Если она скрывала от вас такую важную информацию, то разве не существует вероятность того, что она скрывала и что‑ то еще – например, то, что подумывает свести счеты с жизнью?

Мэлани закрыла лицо руками.

– Нет, – пробормотала она.

– Существует ли вероятность того, что беременность послужила спусковым механизмом к суицидальным мыслям? Если она не может оправдать ваших ожиданий, зачем тогда жить?

Вину за случившееся переложили на плечи Мэлани, и под этим грузом она не выдержала. Она вся сжалась, как в тот вечер, когда узнала, что ее дочь умерла. Джордан понял, что не может продолжать допрос и не выглядеть чудовищем, поэтому подошел к свидетельской трибуне и положил руку Мэлани на плечо.

– Миссис Голд, – сказал он, протягивая ей носовой платок с узором пейси. – Мадам… Позвольте мне…

Она взяла платок и принялась вытирать слезы, а Джордан продолжал поглаживать ее по плечу.

– Сожалею, что так вас расстроил. Я знаю, как опустошают одни только предположения о подобном. Но для протокола я должен получить ваш ответ.

Невероятным усилием воли Мэлани села прямо, промокнула глаза и зажала предложенный Джорданом платок в кулаке.

– Прошу прощения, – с достоинством сказала она. – Теперь со мной все в порядке.

Джордан кивнул.

– Миссис Голд, существует ли вероятность того, что беременность заставила Эмили задуматься о самоубийстве?

– Нет, – твердо стояла на своем Мэлани. – Я знаю, какие у нас с дочерью были отношения, мистер Макфи. И знаю, что Эмили мне все рассказывала, хотя вы и пытаетесь выдвинуть эти лживые предположения. Она бы сказала, если бы ее что‑ то беспокоило. Если она промолчала, значит, ее это не тревожило. А может, она сама ничего не знала – не знала наверняка, что у нее будет ребенок.

Джордан наклонил голову к плечу.

– Если она не знала о ребенке, миссис Голд, как же она могла сообщить об этом Крису?

Мэлани пожала плечами.

– Может быть, она ничего и не говорила.

– Вы намекаете на то, что он мог не знать о ее беременности?

– Верно.

– Тогда зачем ему ее убивать? – задал Джордан резонный вопрос.

Когда Мэлани спустилась со свидетельской трибуны, присутствующие зашевелились. Она медленно шла по центральному проходу в сопровождении пристава. Как только за ней закрылись двери, в зале зашептались, повсюду, распространяясь подобно лихорадке, слышались вопросы и комментарии.

Крис улыбнулся Джордану, занявшему свое место.

– Это было потрясающе, – признался он.

– Рад, что тебе понравилось, – ответил Джордан, поправляя галстук.

– Что дальше?

Джордан открыл было рот, чтобы ответить Крису, но за него это сделала Барри.

– Ваша честь, – произнесла она, – обвинение закончило.

– Теперь, – прошептал Джордан своему подзащитному, – настал наш черед.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒